Забыть о мести

Глава 8

Кто-то тихо застонал, и Хлоя с удивлением поняла, что тоскливый звук вырвался из ее собственного горла. Нет, она спит и видит кошмарный сон!

Картина несчастья, открывшаяся перед ней, была ужасна. Холодильник открыт, содержимое выброшено на пол. Повсюду разбросаны битые яйца и сверху политы смесью кетчупа, майонеза и горчицы, уже успевшей засохнуть. Такими же уродливыми лепешками, намертво приставшими к нержавеющей стали, заляпана вся кухонная утварь. Мука, словно снег, припорошила кафель.

Взломщики уничтожили огромный двухъярусный шоколадный торт, который Хлоя намеревалась подать на десерт. На белой стене чудесной глазурью, изобретенной самой Хлоей, было огромными буквами выведено: «Благодари за жадность „Маунтин Могидж“».

Она машинально шагнула вперед. Под ногами трещала скорлупа. Но Хлоя ни на что не обращала внимания, стоя по щиколотку в мусоре и пытаясь сообразить, что делать.

Какое отношение к происходящему имеет компания Томаса? Яснее ясного, не он тут орудовал. Гораздо труднее было представить, что кто-то способен поступить так с Хлоей, а потом свалить вину на Томаса. Кто может ненавидеть ее? У Хлои никогда не было врагов!

Нет, не в ней, конечно, дело. Более уместен будет вопрос, кто в Хизер Глен так ненавидит Томаса?

Именно эта мысль преследовала Хлою весь следующий час, пока она отскребала яичные белки с кафеля, вновь готовила шоколадную глазурь и пыталась работать, словно ничего не произошло.

Но прежде всего Хлоя с тяжелым сердцем вывесила на дверях табличку: «Закрыто на генеральную уборку».

Она скребла, мыла, чистила, стараясь не думать, во сколько обойдется ей сегодняшний простой. И, глядя на невероятный хаос, с трудом сдерживала слезы… За пять лет она ни разу не закрывала «Домашнюю выпечку» и очень этим гордилась. А теперь ее гордость лежала повергнутая, вдребезги разбитая, совсем, как стаканы, небрежно сброшенные на кафельный пол.

Она отправила домой ломавшую руки Огастину и испуганную Лану, предпочитая сама справиться с несчастьем. Она прекрасно знала, что поступает не самым умным образом, отказавшись позвонить Конраду или другим помощникам шерифа.

Томасу грозит беда! Ужасная беда! Но Хлоя отчего-то твердо знала: если люди узнают о том, что стряслось в кафе, положение только ухудшится.

Много лет назад, когда они с Томасом были детьми, ей порой удавалось проникнуть в его мысли и чувства. И переживать их, как собственные. Поэтому неудивительно, что уже через час он примчался. Хлоя ждала его.

Услышав за окнами характерный рев «ягуара», она вышла и встретила Томаса на крыльце, чтобы тот не увидел разгрома.

— Привет, — вежливо сказала Хлоя, загораживаясь ладонью от яркого утреннего солнца. — Что привело тебя сюда?

Она никак не могла разглядеть его лица в ослепительно-белом свете.

— То же, что и других. Завтрак. Кофе.

Изо рта Томаса вырывались белые облачка, и Хлоя зачарованно на них уставилась.

— У нас сегодня закрыто, — прошептала она наконец.

— Я слышал об этом, — серьезно кивнул Томас, поднимаясь еще на одну ступеньку, чтобы через ее плечо заглянуть внутрь, но Хлоя стеной встала на его пути. — А еще слышал, что это очень странно и подозрительно. Говорят, ты никогда не закрывала свое заведение. Что случилось, Худышка?

— Ну и сплетники живут в этом городе! — пробормотала Хлоя. Неужели она никогда не перестанет вздрагивать от восторга всякий раз, когда Томас своим низким чувственным голосом называет ее Худышкой? Нет, должно быть, это разыгралось воображение. Он просто смотрит на нее. Смотрит, и все… Но он не имеет права быть таким красивым.

Томас переступил с ноги на ногу. Кожаная куртка тихо скрипнула.

И никакое это не воображение! Он, как всегда, великолепен — все та же хищная, дерзкая грация опасного зверя. Хлоя ощутила жар его тела и едва удержалась, чтобы не прижаться к Томасу, разом забыв обо всем.

— Как Гарольдина?

— Не увиливай от вопросов, — буркнул Томас, скрестим руки на груди. — Но если хочешь знать, она в полном порядке.

— Я не ждала тебя, — взволнованно выдохнула Хлоя. Это ни на что не похоже! Ведет себя, словно влюбленная школьница! Ни в коем случае нельзя терять голову! — Ты ясно дал понять, что не желаешь меня видеть.

— Я ясно дал понять, что волнуюсь за тебя и не желаю, чтобы ты снова пострадала.

Слишком поздно!

Томас, словно прочтя ее мысли, подозрительно сощурил глаза.

— Я желаю знаю, почему вы сегодня закрыты.

— Прочти табличку на дверях.

Темные брови укоризненно сошлись на переносице.

— Сарказм тебе не идет.

Она расстроит Томаса, если позволит ему увидеть, во что превратилась кухня. Это ясно. Непонятно другое — почему она так заботится о нем? И зачем ей это нужно?

— Она уже успела полюбить тебя?

Томас хмуро опустил глаза. На черных джинсах красовались оранжевые волоски.

— Скорее, считает меня чем-то вроде столба, о который можно почесаться. Ну ладно, Хлоя Уокер, так и быть, позволяю тебе переменить тему. Итак, ты нашла приют?

— Для кого?

— И ты еще спрашиваешь? Для твоей нахальной чертовой кошки.

— Ах, вот ты о чем, — улыбнулась Хлоя и приподнялась на носочки, не давая Томасу разглядеть, что творится у нее за спиной. — По крайней мере, она больше не «оно».

Томас угрюмо уставился на нее.

— Я не шучу, Хлоя, — прошипел он. — Она меня с ума сводит. Вечно орет и никогда не спит. Я-то думал, кошки целый день спят.

— Любовь… — закатив глаза, прошептала Хлоя, испугав Томаса.

— Что? — внезапно охрипшим голосом переспросил он. — Что ты сказала?

Она ответила таким доверчиво-искренним взглядом, что Томас поперхнулся.

— Все, что ей нужно — любовь, — терпеливо повторила Хлоя. — Неужели это так трудно, Томас?

— Я… Да, черт возьми! — Он резко втянул в себя воздух. — У меня никогда не было кошки. Не имею ни малейшего представления, как…

— Никогда? И собаки тоже? Нет? — Милая улыбка Хлои стала грустной. — Ничего страшного. Все, что от тебя требуется — обращаться с животным так, как бы ты хотел, чтобы относились к тебе. Способен ты на такое? — допытывалась Хлоя.

— Ты сказала, это временно. Мне вовсе не нужна никакая кошка.

— В таком случае, почему ты ее взял?

— Смеешься? Ворвалась в мой дом посреди ночи и силой навязала ее. Не помнишь?

— Помню. Значит, ты взял Гарольдину только потому, что я тебя заставила? Других причин нет?

Может, потому что Хлоя выглядела такой отчаявшейся, трогательно-беззащитной и… прекрасной, может, потому что она умоляла его, а он не мог ей отказать. Впервые за много лет Томас хотел что-то сделать для другого человека. Но приходилось признать, что с той минуты, как в доме поселилось крохотное неугомонное создание, он лишился сна.

— Послушай, Хлоя, я взял ее, потому что ты попала в переплет. Какие тебе еще причины требуются?

И откуда взялось подозрение, что не такого ответа ждала Хлоя?

— Прекрасно, — спокойно и холодно объявила она. — Обещаю к концу недели освободить тебя от этого тяжкого бремени. Договорились?

— Договорились, — смущенно пробормотал Томас. — Ладно, хватит об этом. Впусти меня.

Она долго смотрела на него, словно изучала, слишком долго, так что в результате у Томаса возникло отчетливое сознание собственной неполноценности. При этом он никак не мог понять, чем заслужил немилость Хлои. Томас продолжал неловко переминаться с ноги на ногу под ее суровым взором. И наконец не выдержал.

— Ну? Что ты рассматриваешь? Бородавку у меня на носу?

— Нет, конечно.

Хлоя повернулась и, словно опасаясь нового взрыва недовольства, медленно поднялась на последнюю ступеньку.

И взрыв произошел. При виде разоренной кухни Томас сначала оцепенел, но тут же смертельно испугался. В еще больший ужас его привели ее жалкие попытки справиться с разрушениями в одиночку.

— Где ты была, когда это случилось? — прогремел он. — С тобой ничего не сделали?

— Нет. Я открыла дверь и увидела…

Его подташнивало от сладковатых запахов кетчупа и шоколада, смешанных с вонью прокисшего майонеза и горчицы. А может, просто от волнения.

Внимание Томаса привлекла полустертая надпись шоколадной глазурью.

— Что это?

— Ты о чем? — устало спросила Хлоя. Только сейчас Томас заметил, как она измучена и подавлена.

— Что здесь было написано? — не отставал он, показывая на смазанное пятно.

— Да так. Ничего особенного.

Она поспешила отойти, но споткнулась о банку из-под муки. Томас успел подхватить ее и, повернув к себе, сжал плечи.

— Хлоя, скажи правду. Что тут было написано?

Хлоя стряхнула его руки и взялась за губку.

— Попробуй заехать на автозаправку к Билли. По утрам у него всегда бывает кофе. Похоже, тебе не мешает выпить пару чашек погорячее.

Ладно, силой от нее ничего не добьешься. Да и не это главное. Томаса буквально пожирал неистовый, слепящий гнев на того, кто так обидел Хлою.

Не обращая на него внимания, она старательно терла стену. Работа продвигалась очень медленно, но Хлоя упорно продолжала водить губкой. Когда он осторожно положил ладонь поверх ее руки, девушка съежилась…

— Уходи, Томас, — тихо велела она и невольно шмыгнула носом.

Боже, слезы! Первым порывом Томаса было убежать куда глаза глядят. Но перед ним стояла готовая вот-вот разрыдаться Хлоя, и он обнаружил, что просто не в силах оставить ее наедине с бедой.

— Шшш, — прошептал он, привлекая девушку к себе и прижимая ее голову к своей груди. — Я никогда не уйду. Да и мойщик стен из тебя никудышный.

Хлоя то ли всхлипнула, то ли засмеялась.

— Надеюсь, это предложение помочь, потому что, признаюсь, с радостью готова его принять.

— А где твои дамы?

— Я их отослала.

— Почему?

Она прижалась к Томасу, ткнулась лицом в его теплую шею и обняла за талию. Миллионы нервных окончаний моментально среагировали на ее прикосновение, живо напомнив Томасу, что с ним происходило всякий раз, когда Хлоя оказывалась рядом.

— Почему ты отослала их? — с трудом выговорил он.

— Думала, так будет лучше. Ведь «Домашняя выпечка» — мое дитя. — Она снова всхлипнула. Каждое движение ее губ, едва скользивших по шее, сводило его с ума. — Я решила, что лучше сделать все самой.

— А обеденный зал? Кабинет? Что-то украли?

— Нет, вломились только в кухню. Все остальное в полном порядке и ничего не пропало.

Ее руки запутались в волосах Томаса. Тонкий пальчик скользнул по мочке уха, посылая крохотные молнии по всему его телу.

— Ты звонила шерифу? — пробормотал он.

Хлоя прильнула к нему еще теснее. Узкая ладошка проникла за воротник и легла на обнаженную шею.

Ни одна женщина, кроме Хлои, не действовала на него подобным образом. Томасу пришлось неестественно выгнуться, чтобы их бедра не соприкасались. Иначе Хлоя непременно обнаружит, что творят с ним ее невинные ласки, а это подвигнет ее на дальнейшие проделки.

— Хлоя!

— Нет, — вздохнула она, — я никуда не звонила.

Так он и думал. Добрая, отзывчивая, чуткая и порядочная до глупости. Именно потому она не известила полицию и не хотела признаться, что написали на стене взломщики. И это пугало Томаса. Видно, она стремится защитить кого-то. Ему стало не по себе при одной мысли о том, что он, кажется, знает, кого.

— Пожалуйста, скажи, Хлоя! Что было на стене?

Хлоя, шмыгнув носом, отстранилась и тихо сказала:

— «Благодари за жадность „Маунтин Могидж“».

Томас, не находя слов, тупо уставился на Хлою. Его вина, только его…

— Прости, — прошептал он, прекрасно понимая, как жалко это прозвучало.

— Ничего из оборудования не поломано, но привести в порядок кухню будет непросто.

Она вытащила из-под раковины ведерко и наполнила его горячей водой.

— Позволь, я позвоню и вызову кого-нибудь убрать все это, — запротестовал он. — За мой счет.

— Нет.

Хлоя схватила губку и, опустившись на колени, яростно набросилась на грязные пятна.

— Не хочу, чтобы здесь крутились посторонние. Моя кухня, мне и чистить ее.

— Прости, но это и меня касается.

Томас, вздохнув, взял вторую губку и встал рядом с Хлоей.

— Я знаю, как много значит для тебя это заведение. И мне очень жаль. Правда, жаль.

— Верю.

Ему страстно захотелось целовать Хлою до тех пор, пока усталость и озабоченность не исчезнут с ее лица.

— Тебе следовало предупредить меня.

— Я и так знала, что ты приедешь.

Она сказала это так уверенно, с такой слепой верой в него, что Томас вздрогнул. Никто на свете не относился к нему так… Да он просто этого и не заслуживает.

— Мне не нравится, что ты сама открываешь кафе по утрам.

Легкая улыбка коснулась ее губ.

— Значит, ты и вправду думаешь обо мне?

Если бы ты только знала, как часто!

— Да пойми же, с тобой все может случиться!

— Ничего со мной не случится, — заверила она, медленно выжимая губку.

Томас окунул свою губку в ведро, но тут же зашипел — там оказался почти кипяток.

— Ну и неженка, — улыбнулась Хлоя.

— Ужасно горячо!

— А иначе эти пятна не сотрешь.

Томас посмотрел на свои покрасневшие руки и принялся драить пол.

— Но откуда ты знаешь, что тебе ничего не грозит? А если бы ты вошла и застала здесь взломщиков?

— Ничего бы они мне не сделали.

— Хизер Глен не настолько маленький и спокойный городок, — возразил он, отбирая у нее губку, поскольку Хлоя отказывалась взглянуть на него. — И здесь есть преступники.

— Не так уж и много преступлений тут совершалось, — хмыкнула Хлоя и потянулась за губкой. — До последнего времени.

Томас, не выпуская губки, тихо повторил:

— Мне, правда, очень жаль, Худышка.

— Я имела в виду, — невозмутимо пояснила она, — что кто-то хочет расправиться с тобой, Томас. И это убивает меня. Я люблю наш город, правда, люблю. Он тихий, милый, красивый…

— Вернее сказать, весьма своеобразный.

Хлоя не обратила внимания на колкость.

— Совсем еще недавно я считала, что здесь живут лучшие люди в мире. — Опустив голову, она сосредоточенно принялась рассматривать губку. — Но теперь я так в них разочаровалась. Они позволили жадности отравить их души. Как много перемен, и все к худшему! От прежнего ничего не осталось. И это пугает меня.

— Именно поэтому ты не должна находиться одна в кафе. Обещай, что по утрам будешь открывать двери вместе с Огастиной.

— Ошибаешься, — покачала головой Хлоя. — Мишенью была не я. Разве не понимаешь?

Приходилось признать, что Хлоя права. Метили в него, И все же при мысли о том, что она могла наткнуться на негодяев, у него холодела кровь. Такое можно сотворить только в приступе злобы. И эта бешеная злоба могла легко обратиться на того, кто попытался бы помешать взломщикам.

Особенно если погром в кафе — дело рук кого-то вроде Джеймса Магуайра. Томас отогнал тяжелые мысли и постарался сосредоточиться. Джеймс, возможно, тут ни при чем. Многие из жителей города, и без того не питающие к Томасу особой симпатии, вполне способны на такое. Вот он уже стал привыкать к письмам и звонкам с угрозами. Взять хотя бы последний весьма любопытный разговор с президентом «Ледиз клаб». Не следует исключать из числа подозреваемых далее и отца Хлои.

— Кому ты сказала?

— Сказала?

Томас нетерпеливо поморщился.

— Ты могла проговориться, что именно я владелец «Маунтин Могидж».

Хлоя, закусив губу, уставилась в пол.

— Худышка!

— О, Томас, я все понимаю. Считаешь, что тот, кто это сделал, все узнал от меня?

— Ну не от меня же! — выдавил улыбку Томас. Хлоя залилась краской. — Можешь не оправдываться, — сухо заметил он. — Наверное, раззвонила по всему городу. Поместила объявление в газете. Вывесила плакаты. Смотрите все: Томас Магуайр — хозяин «Маунтин Могидж»!

— Хуже, — нервно хихикнула Хлоя, но тут же опасливо прикрыла ладонью рот. — Помнишь нашу встречу, когда я обнаружила, кто мой кредитор?

— Разве такое забудешь? Ты вылетела из кабинета и едва не прищемила мне дверью нос.

— Но я уже извинилась, — понуро пробормотала Хлоя.

— Не за что извиняться. Я преподнес тебе не слишком приятный сюрприз.

— Вот именно. Ладно, признаю, я выскочила как ошпаренная. И, возможно, начала жаловаться. Не так уж громко, — поспешно добавила она, но Томас презрительно фыркнул:

— Не так уде громко? Ты в этом уверена?

— Пожалуй, — продолжала Хлоя, не обращая на него внимания. — Только Огастина и Лана могли меня услышать.

— Могли?

— Угу. — Она прихватила зубами нижнюю губу. — Я знаю, что Лана не привыкла держать язык за зубами.

— Что? — внезапно насторожился Томас. — Хочешь сказать…

— И наверное… Хотя вряд ли… — едва выговорила Хлоя, сгорая от стыда.

— Вряд ли, Худышка?

Хлоя отвела глаза.

— Наверное, всем уже известно.

— Черт!

— Кстати, мой отец тоже знает.

— Потрясающе!

Но что-то в выражении лица Хлои заставило Томаса насторожиться и пристально взглянуть на нее.

— Тебя это тревожит?

— Не очень, — довольно неубедительно солгала Хлоя, снова краснея. — То есть чуть-чуть.

— Почему? Нет, мне просто любопытно: для твоего отца имеет значение, кто дал тебе взаймы?

— Нет, не думаю.

Хлоя, глубоко вздохнув, принялась рассматривать потолок, пол — все что угодно, лишь бы не встретиться взглядом с Томасом.

— Просто… просто он ругает меня за то, что не позаботилась справиться заранее, кто стоит за «Маунтин Могидж».

— Не продолжай, сейчас сам соображу. Он считает тебя безответственной и легкомысленной. — И при виде жалкого личика Хлои Томас снова выругался. — Вот черт! Не пойми меня неправильно, Хлоя. Но мне не слишком нравятся твои родственники.

— Они тревожатся за меня. — Хлоя равнодушно пожала плечами. — Мой отец мэр. Мать — единственный зубной врач на много миль в округе. А сестра…

— Все это яйца выеденного не стоит, — резко оборвал ее Томас. — Главное в другом — они почему-то не верят в тебя. И не желают понимать, что ты — гордость семьи. Посмотри, сколько времени и сил ты уделяешь проблемам этого города! И ко всему прочему еще имеешь собственное дело. Разве все это в расчет не принимается?

— Да, я — знаменитая кулинарка.

Томас внимательно посмотрел на Хлою и вынес неожиданный приговор:

— Беда в том, что они не одобряют твоего образа жизни, а тебе очень хочется заслужить их похвалы.

— Не могли бы мы переменить тему? — попросила расстроенная Хлоя. — Я не хочу об этом говорить.

— Еще бы! — Но он все же послушался, потому что хорошо знал, как тяжело иногда бывает обсуждать близких людей. — Ну и помойку здесь какая-то сволочь устроила!

— Ты ужасно много ругаешься.

— А кто меня на это вдохновляет? Ладно, замнем… И вот еще что: тебе нужен телохранитель.

— Шутишь! — рассмеялась Хлоя, но тут же осеклась. — Ты что, серьезно?

— Абсолютно.

— Не мели чушь. Все уже позади, — устало бросила Хлоя. — Теперь все будет хорошо.

— Забыла о взрыве в моем доме? Или…

Он вовремя сдержался. Хлое ни к чему знать о пожаре на складе и погроме в административном здании. Если она проведает обо всех его приобретениях в этом городе, значит, догадается и об остальном.

— Все уже позади, — упрямо повторила Хлоя. — Вряд ли мне грозит опасность.

Ладно, пока придется уступить. Но если Хлоя настолько беспечна, что не боится за себя, чем тогда объяснить страдание, которое написано на ее лице?

— Если не позволяешь мне нанять уборщиц, по крайней мере позволь возместить тебе не полученную сегодня выручку.

— Нет!

И это несмотря на финансовую пропасть, в которой она очутилась! Ведь день простоя для Хлои равносилен катастрофе.

— Да, — мягко настаивал Томас. — Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

Хлоя явно собиралась запротестовать, но он осторожно закрыл ладонью ее рот.

— Если поспешим, то сможешь открыть кафе к обеду.

Хлоя сжала его запястье, отвела ладонь от своих губ и тихо спросила:

— Кто это сделал, Томас? Кто хочет тебе зла?

Она опустилась на колени с явным намерением продолжить работу, но вдруг подняла на Томаса огромные зеленые глаза, и хаос, царивший вокруг, мгновенно исчез. А вместе с ним и кошмар, в который превратилась его жизнь. Остались только они двое и то странное, неодолимое волшебство, которое притягивало их друг к другу. Он хотел ее. Безумно. Отчаянно. Хотел и боялся собственных желаний.

— В Хизер Глен каждый так и норовит укусить меня побольнее, — беспечно объяснил он. — Легче спросить, кто не желает мне зла.

— Ты должен доказать всем, что они не правы. Отношение к тебе изменится, вот увидишь.

— Очнись, — прорычал он. — Это не волшебная сказка!

О, да, он докажет. Обязательно докажет, что ничего не забыл. И уничтожит их так же безжалостно, как они в свое время пытались — да и сейчас пытаются — уничтожить его. А когда все будет кончено и он победит, что почувствует эта женщина, которая сейчас смотрит на него так доверчиво и преданно? Вероятно, такую же ненависть, как и остальные.

— Я знаю, что это не волшебная сказка, — вздохнула Хлоя, притягивая его руку к своей щеке. Томас, не выдержав, погладил нежную кожу. — Но если мы приложим все силы, — продолжала она, — хэппи энд вполне вероятен.

— Я не… — заикнулся было Томас. Но Хлоя припала губами к его ладони, и он лишился дара речи.

— У этой печальной истории обязательно будет счастливый конец, — прошептала она. — Я в это верю.

Что она с ним вытворяет? Желудок Томаса свело судорогой, кровь отлила от головы куда-то вниз, мысли перепутались. И все потому, что она прикоснулась губами в его руке? Нет, это просто невыносимо! Томас вскочил.

— Прости… мне нужно идти, — выдохнул он; стараясь не видеть ее испуганных глаз. Она начала было подниматься, но Томас удержал ее. — Не провожай меня. Все, что я говорил тебе в больнице, остается в силе. Держись от меня подальше. Так будет лучше.

— Но это ты пришел ко мне, — спокойно напомнила Хлоя.

Проклятье! Она опять права!

— Я вел себя как дурак, Хлоя. Забудь, что я был здесь.

— Ты никогда не вел себя как дурак.

Томас, уже взявшийся за ручку двери, остановился и, повернувшись, заставил себя посмотреть в глаза все еще стоявшей на коленях Хлое.

— Тут ты ошибаешься.

Хлоя медленно покачала головой.

Она возненавидит меня, напомнил он себе. Когда все кончится, эти прекрасные глаза будут выражать лишь брезгливое презрение. При этой мысли грудь Томаса сжало раскаленными клещами. Он даже не помнил, как повернулся и вышел.

Хлоя долго смотрела на закрывшуюся дверь. Неужели он не понимает, что от любви не сбежишь? Она это понимает, потому-то едва не бросилась ему в объятия и не попросила поцеловать ее.

Почему он не может отдаться тем чудесным пьянящим чувствам, что соединяют их? Чего так опасается? И как добиться, чтобы он поверил в эти чувства? Она так этого хочет!

А вдруг он сердится из-за того, что она навязала ему Гарольдину? По правде говоря, Хлоя могла легко найти для котенка другого хозяина. Но она отдала Гарольдину Томасу совсем по другой причине. Хотела показать ему, чту это такое — иметь существо, о котором можно заботиться и которое непременно ответит на твою любовь. Томас, да это и понятно, испытывает отвращение ко всему роду человеческому, поэтому Хлоя решила начать с малого, с котенка.

Но он, по всей видимости, пока не чувствует привязанности к забавному крошечному созданию. Может быть, ему нужно больше времени? В таких делах поспешность лишь вредит. А Томас к тому же всю жизнь вынужден был думать только о себе.

Нужно набраться терпения. Но нет, хотя обычно она не без основания гордилась этим своим качеством, сегодня, похоже, ее терпению пришел конец.

Так, значит, Томас требует, чтобы она близко к нему не подходила? Яснее ясного, он попросту боится возникшей между ними симпатии! Он искренне опасается, что из-за него она может попасть в беду. Его забота, конечно, очень трогательна, но она не останется в стороне! Нельзя допустить, чтобы Томас понял, что может обходиться без нее, особенно сейчас, когда одно ее присутствие выводит его из равновесия. А по ее скромному мнению, Томасу Магуайру такое состояние ох как на пользу.

Минут через двадцать, когда почти половина пола была отмыта, к кафе подъехал фургон с синей надписью на борту: «Фирма „Бетти“. Уборка и мытье окон». Да, Томас становится до ужаса надоедливым! Это уже начинает раздражать…

— Хлоя? Ты где?

На пороге появилась пожилая пара, Маргарет и Бенджамен Кроуны. Каждому лет по шестьдесят, если не больше! Хлоя хорошо их знала, поскольку супруги жили в соседнем доме. Бетти, престарелая хозяйка фирмы, наняла Кроунов много лет назад, когда самой ей стало не под силу справляться с делами. Конкурентов у фирмы в их городке не было.

— Привет.

Хлоя вздохнула, смирившись с неизбежным. Она бы из чистого принципа отказалась от помощи, но от этих болтунов раньше чем через час не отделаешься. Черт бы тебя побрал, Томас!

Он неравнодушен к ней. Определенно неравнодушен. Иначе не стал бы тратить деньги не задумываясь — лишь бы помочь ей. Да, но в таком случае почему отказывается честно признать, что она нравится ему? И почему ей следует держаться от него подальше? Что же предпринять?

И тут на Хлою снизошло озарение. Нужно лишить его душевного спокойствия. Свести с ума! И она прекрасно знает, как это делается. Ее задача — во что бы то ни стало соблазнить Томаса!