Загадать и принять

ГЛАВА 9

— Вот и что делать в такой ситуации? Я просто не представляю, — у меня выдалась минутка перерыва, и я позвонила Свете, чтобы посоветоваться, как поговорить с Сережей.

— Ты с ним слишком мягко себя ведешь. Он этим и пользуется. Знает, что ты ему все простишь, вот ни во что тебя и не ставит. Еще и Данко тут крутится. Ты уверена, что это не он ему внушил? Сама же говорила, что Данко советует его из школы забрать, и в другую перевести. Не понимаю только какая ему от этого выгода, — ответила Света.

— Нет там выгоды. Данко просто хочет помочь.

— А мне во все это не верится. Ты извини, но не верю я в такую бескорыстную помощь. Не тот век на дворе. У него явно есть интерес, но какой не понимаю. А, может он, с криминалом связан. Наркотиками торгует. В гимназии там охрана серьезная. Учителя быстро тревогу забьют. Не то, что в какой-нибудь обычной школе. Он же может из Сережки курьера сделать. Ты представляешь, что тогда будет?

— Света, наркоторговец не будет в дырявых ботинках ходить, — отмахнулась я от ее подозрений. — Тем более что, Данко за здоровый образ жизни. Он на спорте просто помешан.

— Это все может быть обычной маской, за которой скрывается совсем другой человек. Ты в него влюбилась, поэтому можешь долго не замечать тревожных звоночков. А они есть. Что тебе известно про этого парня? Толком ничего. Он о себе не рассказывает.

— Почему? Рассказывает. Про мать и сестренок. Немного про друзей. Сейчас и времени разговаривать нет. Я работаю допоздна.

— Вот в этом вся твоя проблема. Может мои слова прозвучат жестоко, но я скажу как есть. Ты совсем бросила ребенка. Не занимаешься им. Он проводит все свободное время в компании сомнительного парня. А ты прикрываешься работой. У меня Пашка тоже дурит. Совсем на тройки скатился. Я ему сказала, что если он их не выправит, то заберу телефон и интернета лишу. Будет только под моим присмотром уроки делать. Каждый вечер проверяю его задания. Он дома все хорошо решает, а в школе все контрольные на тройки и двойки пишет. Долго не могла понять причину.

— И в чем причина?

— А он, какой-то девчонке контрольные решать помогает, а свои задания сделать не успевает. Рыцарь нашелся, — хмыкнула Света. — Строже с ними надо. Одни ведь растим. Мой сразу сказал, что лезть в воспитание детей не будет. Он не против них, но все, же не будет. А я сама бы не дала. Как будто Димка лучше меня знает, что им лучше.

— Ты так уверена, что сама это знаешь? — не выдержала я.

— Эль, кто лучше нас с тобой знает, что лучше детям? Мы же с ними с самого рождения. Все слабые и сильные стороны знаем. Но тут появляется какой-то сомнительный тип и начинает тебе давать советы по воспитанию. Ты сама посмотри, как это выглядит со стороны. Ты же наивная, уши развесила. Веришь ему. Я такая же была. Раньше. Потом поняла, что мужикам верить нельзя. Надо своей головой думать. Слова они говорят хорошие, только толку от них?

— Я не думаю, что Данко меня обманывает.

— Любовь слепа. Потом локти кусать будешь, только поздно будет.

— Не могу понять, почему ты так настроена против Данко. Он хороший парень, положительный. Ты мне каждый раз про него гадости говоришь.

— Со стороны все видно намного лучше. Сама же знаешь. Помнишь, как ты сказала, что Тим аферист. А я тогда еще обиделась на тебя, потому что замуж за него собралась. И что в итоге? Он уговорил меня кредит взять, а я потом три года его отдавала.

— Ты не говорила об этом.

— Потому что стыдно было. Или Ваньку, с которым я еще на юг ездила? Ты сказала, что он руки распускать будет. Так и вышло. Хорошо, что синяк сошел к возвращению. Но отдых был испорчен. Когда любишь, то ничего не замечаешь. Становишься уязвимой. Тут только совет со стороны может помочь. А я тебе точно говорю, что Данко связан с наркотиками, — уверенно сказала Света.

От ее слов стало не по себе. Мне пришлось с ней согласиться. Я так обрадовалась появлению в жизни Данко, что перестала быть настороже. Он помогал решать проблемы с Сережкой. Вроде занимался с ним. Я и раньше понимала, что сыну нужна «мужская рука», человек с которого он пример будет брать. Только это меня и толкало к тому, что нужен в семье мужчина. Но пока я сомневалась, Сережа как-то быстро вырос. Стал самостоятельный. Умный парень, который вроде и сам справлялся. Потом появился Данко. Сережка быстро с ним нашел общий язык. Прям идиллия. Эта идиллия и настораживала. Заверения Данко, что он к Сережке, как к брату младшему относится, тоже выглядели сомнительно. Может Света была права?

На работе был включен телевизор. Там как раз передавали репортаж в криминальной хронике, что задержали парня, который подсаживал школьников из неблагополучных семей на наркотики. А потом их втягивал в незаконный бизнес.

Это стало последней каплей. Я отпросилась с работы и поехала домой, чтоб подтвердить свои подозрения или опровергнуть их. За время поездки я столько всего передумала. В итоге Данко из бедного студента превратился в рецидивиста, который втерся в доверие. Я чувствовала себя полной дурой. Повелась. Хотя на что я повелась-то? Он мне ничего не обещал, ничего не говорил такого, что я должна была потерять голову. Но все, же потеряла. Почему именно его я так близко подпустила? Поддалась харизме? Она у него присутствовала.

Начало темнеть. Окна автобуса отражали лица пассажиров. Включая мое. Круглое, немного искаженное неровным стеклом. Капюшон куртки поднят, потому что холодно. Как тетка. Хотя я ею и была. Скоро тридцать три года. Это в душе еще девчонка. А возраст ведь не спрячешь. Света права. Если посмотреть со стороны, то я и Данко совсем не пара. Он яркий, веселый, энергичный. И я, клуша, которая, кроме своих книжек, знать ничего не знает. Правда, в последнее время читать было некогда. Иногда правде в лицо смотреть неприятно, но нужно. Горько. Снег с дождем только еще больше заставил почувствовать свою никчемность.

Я зашла в квартиру. С кухни доносился истерический смех. Обои были поклеены. Стараясь не шуметь, я заглянула на кухню. Они сидели в темноте. Данко держал в руках длинную спичку. Такими камины зажигают. Над ней была вилка, с которой что-то капало в подставленную ложку. Сережка смеялся. Из-за этого ложка постоянно колыхалась в его руках.

— Держи ее ровно, а то нам Элька по шее даст, если узнает, какой ерундой мы тут занимаемся, — сказал Данко.

— Я стараюсь. Но руки, после сегодняшнего не держат.

— Ничего, потом привычка выработается. Лучше будет, — сказал Данко.

— И о каких привычках вы говорите? — злость вместе с обидой смешались в коктейль. От моего голоса и неожиданности Данко и Сережа вздрогнули. Я включила свет. В ложке плескалась какая-то жидкость. В каком-то фильме показывали, как наркоманы готовили дозу героина. Они нагревали для этого зачем-то ложку. Самые страшные подозрения оправдались. Меня, наверное, переклинило. — Собирай вещи и уходи.

Слова дались с трудом. Они камнем легли на язык. Сережка попытался что-то сказать, но Данко его остановил.

— Оставь нас. Видишь мать не в себе, — сказал Данко. А сам смотрел на меня. — Тебя какая муха укусила? — спросил он, когда Сережка быстро ушел к себе. Даже возражать не стал.

— Никакая не кусала. Все это неправильно, — ответила я.

— Что неправильно? — гася спичку, спросил Данко. — Я могу хотя бы объяснения получить? Ты ворвалась ошпаренной кошкой. Начинаешь мне на дверь указывать. Хочу знать, что произошло.

— Мне не нравится то, чему ты учишь Сережку. Это незаконно. Я даже говорить на эту тему не хочу. Давай не будем выяснять отношения. Мне еще долго расхлебывать, последствия всего этого. Просто уйди. Я не смогу написать заявление. Просто не смогу. Но… — я замолчала. Слезы готовы были политься из глаз. Это что же получается, я так в него влюбилась? Влюбленная дура. Светка права была. Когда любишь, то человека идеализируешь. Но с ним действительно было комфортно.

— Сегодня мы клеили обои, подготовили Сережкину комнату к поклейке. Потом убрались. Сережа ужин сделал. Сейчас на десерт делали конфеты из жженого сахара. Чем таким плохим мы занимались? Еще и незаконным? — пока Данко все это говорил, он смотрел на здоровый коробок спичек. С последними словами опять посмотрел на меня. Колдовство его разноцветных глаз не могли скрыть очки, которые он теперь носил постоянно. Вежливый холодный интерес. Он почему-то ранил. И ранил больше, если бы Данко начал ругаться и чего-то доказывать.

— Света говорит…

— Ясно откуда ветер дует. Света меня так хорошо знает, лучше меня самого. Знает тебя, — ядовито сказал он.

— В этот раз она права, — тихо ответила я. Еще минуту такого разговора и точно разревусь.

— Значит, ты хочешь, чтоб я ушел? — переспросил он.

— Да.

— Насовсем? — уточнил Данко.

— Да.

— Хорошо, — он зашел в комнату. Взял сумку. Покидал туда немногочисленные вещи и пошел к двери. По пути с такой силой пнул столик, что тот отлетел к стене и развалился, не выдержав удара. Все это было сделано в полной тишине. После этого он ушел, а я осталась одна. Тут можно было дать волю слезам. Хотелось броситься за ним следом. Прощения попросить. Останавливала мысль, что Света права, а я доверчивая дура.

Прошло где-то около часа слез и тишины в квартире. Я успокоилась. Ну, жила же я без Данко все это время и дальше проживу. Чего так переживать и слезы лить? Надо радоваться. Скоро новогодние праздники. Доделаем ремонт с Сережкой самостоятельно. Будем встречать Новый год в чистой квартире.

— Сереж, поможешь мне стол выкинуть? — спросила я, заходя в комнату к сыну.

— Помогу. Ты с Данко поругалась?

— Да.

— И в чем он накосячил? — с интересом спросил Сережа, перенимая его спокойствие. Может в душе и была буря, только он ее не показывал.

— Никаких «косяков» слушать не хочу. И говорить на эту тему не хочу.

— Ладно, потом у него спрошу.

— Данко здесь больше не живет. И я запрещаю тебе с ним общаться! — выпалила я, повышая голос.

— Сильно он тебя разозлил. Пойдем стол выкидывать, — сказал он. Всего ничего Данко у нас жил, а Сережка уже его копией стал в общение. Эти повадки начинали бесить.

— Пойдем, — согласилась я. Достала из комнаты сломанный столик. Он и так был хлипкий, а теперь все болты с корнем были вывернуты. Сильно его Данко приложил. Сережа в коридоре надевал куртку.

— Мам, не думаю, что Данко мог что-то серьезное сделать. Он хороший. Не надо с ним ссориться.

— Давай я сама с этим разберусь.

— Дело твое, но я за то, чтоб вы помирились.

— Буду знать.

Мы вышли на улицу. Снег с дождем только усилился. Выкинули столик. Я хотела найти ключи, но поняла, что их в кармане нет.

— Сереж, у тебя ключи с собой? — спросила я сына.

— Дома. Я их не стал брать. Думал ты взяла.

— И я так думала. Может они упали в снег? Я дверь так захлопнула. Руки заняты были, чтоб на ключ закрывать. Давай посмотрим. Или придется кого-то вызывать, чтоб нам дверь открыли.

— Ты чего, мам? — с тревогой спросил Сережа.

— Я и телефон дома оставила, — начался приступ паники. Я растерялась. Не знала, что делать. Главное не волноваться. Нужно взять себя в руки. Сережка ждет от меня решений. Хотя, он ничего не ждал. Пошел в сторону площадки. Я пошла за ним. Было темно, но фонарь хорошо освещал площадку, включая и знакомую фигуру. Данко сидел на спинке лавочки, сумка рядом.

— У тебя ключи есть? — без предисловий спросил Сережка.

— От квартиры?

— Да. Мы их дома забыли.

— Есть, — усмехнулся Данко. Даже из кармана их достал. — Или мы сегодня ночуем на этой лавочке, или все вместе в квартире. Что скажешь, Эль?

Снег перестал идти, перейдя в холодный дождь. В голове хаос из мыслей. Я смогла только кивнуть, чем вызвала усмешку у Данко. Он тут же поднялся, схватил сумку с лавочки, а меня под руку. Я хотела освободиться, но он не дал.

— Тихо. Давай без истерик. Навоевалась, — сказал он. — Замерз. Чуть в ледышку не превратился. Будешь меня сегодня отогревать.

— Не буду.

— Хорошо, тогда будешь мерзнуть вместе со мной, — довольно сказал Данко. И чего веселиться? Я же начала успокаиваться. После истерики захотелось, есть и спать. Еще и усталость накатила. Завтра была суббота. Даже радостно, что на работе короткий день. — Сереж, разогрей нам ужин. Я пошел в душ, оттаивать.

— Чего ты командуешь? — слабо возмутилась я.

— Но не тебе же, этим заниматься, — хмыкнул он и ушел мыться.

Горячий суп после улицы казался каким-то деликатесом. Я и не думала, что Сережка так вкусно умеет готовить. Данко только насмешливо смотрел на меня, когда я еще и добавки попросила.

— Что такого?

— Ничего, просто любуюсь на тебя. За день соскучился.

Перед глазами возникло отражение в окне автобуса. Аппетит сразу пропал. Раньше так сильно по поводу внешности не загонялась, а сейчас аж до слез. Добавку уже еле доела. Данко продолжал на меня как-то странно смотреть. Мне совсем его взгляд не нравился.

— Мы с Сережкой поговорили и решили, что в школу все-таки ходить нужно. Даже придумали, как все наладить, — сказал Данко.

— Не надо о больном.

— Тебе поменьше надо слушать подругу, — серьезно сказал Данко.

— Со стороны виднее.

— Я могу судить лишь с твоих слов, но вывод сделал, что в людях она плохо разбирается.

— Но замуж вышла.

— Тебе это так важно? — спросил Данко.

— Данко, посуда за тобой, — сказал Сережа. — Вы тут миритесь, а я пошел кино смотреть.

— Вали. Спроси Пашку, отпустит его мать на футбол или нет.

— Спрошу, хотя и так скажу, что не отпустит, — ответил Сережа.

— Строгая она у него.

— Тетя Света даже слишком строгая. Мне с мамой повезло больше, — ответил Сережа.

— О каком футболе речь? — я вклинилась в разговор.

— На который я хотел мальчишек забрать завтра.

— Я об этом ничего не знаю.

— Так тебе и сказать не успели. Ты же предпочла дракона изображать. С непонятными обвинениями накинулась, — хмыкнул Данко. Выглядел он спокойно, но глаза были настороженными. Сережка сразу ушел, предпочитая не лезть в разговор. — Я тебе говорил, что в криминале никакого отношения не имею. Иначе жил бы припеваючи. Я инженер будущий, а не криминальный авторитет. Ты пересмотрела кино про бандитов.

— Света…

— Твоя Света неправа. И хватит ее слушать, — ответил Данко. Неожиданно взял мои руки в свои. Длинные пальцы почти полностью накрыли мои. — Эля, мы с тобой взрослые люди. Можем сами разобраться с проблемами. Зачем нам пускать в семью еще Свету? Я против таких отношений. К тому же она мне не нравится, — его глаза сверкнули весельем. На губах появилась насмешливая улыбка.

— Прекрати, — поморщилась я.

— Я понимаю, что твоя подруга желает тебе добра. Что вы друг для друга как семья. Но и своей головой думать надо. Был хотя бы один повод с моей стороны, чтоб ты начала меня подозревать в каких-то плохих вещах?

— Ты слишком идеальный, — ответила я, смотря на его пальцы. Больше выносить его взгляд не получилось.

— Это мне надо начать вести себя по-скотски, чтоб ты перестала верить наговорам про меня? — развеселился он.

— Так не бывает.

— Как так? Ты все время не договариваешь. Мне приходиться гадать, о чем ты думаешь, — мягко сказал он, но при этом, не скрывая веселья.

— Должен быть подвох.

— А если нет подвоха, то мы его найдем? — спросил он и опять рассмеялся. — Эль, а тебе не приходило в голову, что мы просто подходим друг другу? Ты говоришь, что я для тебя слишком идеальный. Порой мне тоже самое и в отношении тебя кажется. Даже неуютно становится, что тебе меня терпеть приходится. Я ведь знаю, что не подарок. Ты меня до сегодняшнего дня, пока не попала под влияние подруги, даже не думала выгонять. Ты очень хорошая, добрая, чувственная женщина. Мне с тобой очень повезло. У тебя замечательный сын, который вырастит хорошим человеком. И никто его на кривую тропинку не затянет. Со всеми проблемами мы справимся. Только не слушай больше злые языки. Они всегда будут. Всегда будут и взгляды косые и слова плохие. Но зачем нам с тобой на них обращать? Вроде и так неплохо живем.

— Не знаю. Кажется, что все это скоро закончится.

— А я так не думаю, — он опять улыбнулся. — Сколько мы с тобой вместе?

— Два с половиной месяца.

— Мы с тобой кровать на прочность проверяем если не каждый день, то через день точно. Считать умеешь?

— Бывают задержки. Стрессы, усталость, погода, экология…

— Или беременность, — добил он меня. — И что тогда появляется? Раздражительность на пустом месте. Капризность и мнительность. Что я вижу сейчас перед собой. Обычно спокойная и уравновешенная Эля превращается на пустом месте в разъяренного дракона. Это меня напрягает и заставляет задуматься.

— Как такое возможно? — я чувствовала себя глупо. Работа и дом до такой степени закрутили, что я обо всем забыла.

— В жизни все случается. Ладно, я через это уже проходил, поэтому просек.

— Надо в аптеку сходить.

— Уже прогулялся. Пока ты меня воздухом отправила подышать. Так что давай доведем наше расследование до конца, — сказал он.

Я бы усмехнулась, но была в сильном шоке. Ребенок. По всем срокам уже около восьми недель. Такой растерянности я давно не испытывала. Все размеренная жизнь летела ко всем чертям. Опять проблемы, опять считать каждую копейку. Я только выбралась из этого и теперь опять погружаться… Данко сбежит, а я останусь одна, только теперь с двумя детьми на руках.

— Эля, с тобой все хорошо? — спросил Данко, внимательно смотря на меня.

— Я не готова, — падая на стул, ответила я.

— В мои планы дети тоже не входили. Но что поделать? Ничего не изменишь, — пожал он плечами. Потом серьезно посмотрел на меня. — Только не надо аборт делать.

— Почему?

— Не знаю. Просто не надо. Неприятно от одной только мысли об этом. Если суждено человеку родиться, значит суждено. Прекрати думать.

— Совсем не думать? — его слова заставили улыбнуться.

— Совсем. Ты думаешь, что я тебя брошу. Не брошу. Так что не рассчитывай.

Сна не было. Часы показывали около полуночи, а я только и делала, что вертелась с боку на бок. И что делать? Как жить дальше? Данко хоть и наговорил слов, но как ему верить? Сегодня одно, завтра скажет другое. Сколько я слышала таких историй, когда мужчина желал ребенка, а как сталкивался с первыми трудностями, так сразу отворачивался. Убегал в кусты. А мне придется опять все сначала начинать. Одной ковыряться. Страх остаться одной сводил с ума. Я боялась, что не выдержу. Еще вначале осени я жаловалась на скуку. Теперь думала, что тогда у меня была замечательная жизнь. Теперь же, как в статусе социальной сети «все сложно».

— Опять себя накручиваешь? — спросил Данко.

— Есть такое, — не стала спорить я. — Данко, не могу я себе позволить второго ребенка.

— Опять ты только о себе говоришь, а про меня забыла, — он вздохнул. Неожиданно обнял. Поцеловал в щеку. — Я уже устал повторять, что ты не одна. От ребенка не отказываюсь, и бросать тебя я не собираюсь.

— Ты не представляешь, как это тяжело.

— Представляю. Я хорошо представляю, что меня ждет дальше, поэтому я и с тобой. Давай представим, что сбылись самые страшные твои опасения, и я уеду от тебя. Оставлю ребенка и буду отделываться лишь восемью тысячами алиментов. Но эти деньги будут уходить из моей зарплаты. Значит, в новую семью я не смогу ее принести всю, а лишь часть. Плюс надо заплатить за квартиру, машину, матери помочь. Сколько у меня там останется денег? Три-пять тысяч? Содержать вторую семью на такие деньги не получится. Даже с девчонкой погулять не удастся, иначе я весь оставшийся месяц буду у матери питаться или хлебом с водой. И получается, что я должен буду один куковать? Или бегать от алиментов? Как-то предпочитаю с законом в салки не играть. Не уверен, что мне эта игра понравится, — ответил он.

— Ты говорил, что не хочешь детей.

— Не хочу, потому что боюсь, не справится. Скоро Сережка пойдет учиться дальше. Вряд ли это будет в нашем городе.

Нужны будут деньги. Мать хоть и хорохорится, говорит, что у нее при рождении близняшек, второе дыхание открылось, но они с отчимом не молодеют. У него проблемы со спиной. Сколько он еще сможет работать, пока не сломается? А девчонкам еще до восемнадцати расти и расти. Потом опять же учеба. На кого все это ляжет? Опять получается на меня. Если не дай Бог что с матерью случится. Придется малявок к себе взять. Поэтому я и не хотел детей. У тебя сын почти вырос. Второго ребенка ты не планировала. Меня это вполне устраивало. Допустим, я вернусь к себе в город. Найду девчонку. И пошли траты. Свадьба, путешествия, дети. Обязательно мальчик и девочка, чтоб полный набор. Я пытался все рассчитать. Но не выходит. Или на себя забить и только матери помогать, или на мать забить и заниматься своей семьей. Но так получилось, что ты забеременела. Ничего не поделать. Да, страшно. Но и прикольно, — он усмехнулся. — Я тебе не рассказывал, как без общежития остался, а там как раз история была похожая. Встречался с одной девчонкой на два курса старше. Вроде ничего серьезного, но с ней весело было. Она в Москве уже давно, все здесь знала. Наши встречи закончились ее беременностью. Не знаю, с чего она решила, что я парень при деньгах. Потом мне претензии предъявляла, что я ее обманул. Я снял комнату. Средства тогда позволяли. Ей там не понравилось. Хотела иметь отдельную квартиру. Только денег у меня, на отдельную не было. Потом предъявила счет на платные роды, наблюдение в частной клинике, потому что в местную женскую консультацию она идти отказывалась. Я прямо сказал, что таких денег нет. Думал уже учебу бросать, работать идти. Но тут она знакомится с богатым мужиком. Он ее старше раза в три. Я его видел. Видел, как он ее из института забирал. Она цветочки домой приносила. На все мои вопросы — полный игнор. Потом сказала, что хочет красивой жизни, а не возвращение в мой мухорыбинск. Она столько сил потратила, чтоб из него выбраться, а ее назад тяну. Вот и сделала аборт, чтоб под того мужика лечь. Неприятно было. Я многое могу понять, а это в голове не укладывается. Зачем так радикально? Тем более что ребенок не только ее был, но и мой. Мать об этой истории не знает. Я не стал ей рассказывать.

— Я уже поняла, что у тебя интересное понятие о доверии.

— Не хочу хоронить ее раньше времени. Она чем-то на твою подругу Свету похожа, которая трясется над каждым шагом Пашки. Так и мать все за меня переживала. Вот и выработалась привычка, что лучше помалкивать о таких вещах. Тем более, когда моего друга в тюрьму посадили, то она все боялась, что я по кривой дорожке пойду, — ответил Данко.

— Я пять лет ждала, когда он вернется. Отец Сережи. Придумала себе сказку, что он в командировку уехал на север, чтоб денег заработать. А потом вернется. Он же знал о Сережке. И про любовь говорил. Сказал, что он все равно уходить из семьи хотел. Теперь решится. Мы снимем квартиру. Жить вместе будем. Я верила. Когда срок «командировки» закончился, я придумала другую сказку, что он ехал сюда, а по дороге у него деньги украли. Вот ему и пришлось заново их зарабатывать. Не мог же он вернуться к нам с пустыми руками. Но как заработает, то обязательно вернется. Я все это Светке рассказывала. Все эти сказки. Она недоверчиво слушала их, но молчала. Потом поняла, что не вернется. Когда Сережка в первый класс пошел, я решила, что он на машине разбился и скончался, не приходя в сознание. Слишком долго я его ждала.

— Потом пришла обида?

— Нет. Пустота. Жизнь такая быстрая была, что не получалось остановиться ни на миг, чтоб подумать. Я только недавно обо всем задумалась, а потом тебя встретила. Не хочу второй раз наступать на те же грабли.

— Не наступишь, — он провел рукой по моим волосам. — Смотри, как отросли. Может, стоит вернуть прежнюю прическу?

— Мне она не нравилась.

— А мне нравилась. Сексуально смотрелось, — его шепот защекотал ухо.

— Прекрати, — сдерживая смех, попросила я. Его ладонь скользнула по спине, спустилась к бедру.

— Не могу. Слишком ты мне нравишься. А в связи с последними событиями, можно больше не думать о защите. Так что от меня тебе не отвертеться, — прерываясь на поцелуй, ответил он. Почему-то в его объятиях я забывала обо всем. Жар и жажда были такие сильные, что я не могла думать ни о чем другом, только о Данко. Все сомнения уходили. Оставалась лишь правильность происходящего. Может, действительно все было не так страшно, как мне казалось?