Заклинатель душ

Глава 12

Мы оставили мою машину на ночь у офиса и отправились в мой дом. Я отперла входную дверь, и мы вошли внутрь.

— Дом, милый дом, — заявила я.

Он остановился в конце коридора и оглядел комнату.

— Что случилось с задней дверью?

— В ту ночь, когда у меня была мигрень, детектив выломал заднюю дверь, чтобы до меня добраться, — сказала я. — На данный момент все залатано.

— Я починю перед отъездом, — сказал он.

Я потянула его за руку.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату. — Он последовал за мной к лестнице.

Наверху лестницы был небольшой коридор. Я указала направо.

— Это моя комната. — Повернулась налево. — А здесь комната для гостей и ванная. — Я включила свет в маленькой гостевой спальне, которую оформила в пастельных голубых и зеленых тонах. Они напоминали мне пляж.

Уоррен подошел к королевских размеров кровати и положил свою военную черную сумку поверх одеяла с ракушками.

— Это хороший дом, — сказал он.

Я прислонилась к дверному косяку.

— Мне нравится. Я живу здесь уже пару лет. Это первое, что я когда-либо покупала, отчего почувствовала себя взрослой. — Я указала на свою комнату. — Хочу сменить свою рабочую одежду. Думаешь, мы захотим куда-нибудь еще выйти вечером, или я могу одеться поудобнее?

Он мне улыбнулся.

— Я приехал сюда не ради знакомства с городом, поэтому с радостью останусь здесь на ночь, если ты этого хочешь.

— Замечательно. — Я вышла из комнаты в коридор. — Чувствуй себя как дома.

Уоррен кивнул, и я зашла к себе.

Скинула туфли на каблуках, сняла слаксы и свитер и натянула спортивные штаны от Victoria's Secret, спортивный лифчик и черный топ. Я зашла в ванную, чтобы поправить свой конский хвост и почистить зубы, прежде чем спуститься вниз.

Уоррен стоял перед моим холодильником и смеялся, когда я вошла. Он оглянулся на меня.

— Твой холодильник похож на мой. Вода, сыр и пиво.

— Не говори моей маме. — Я протянула руку через его плечо и достала пиво.

Он тоже взял одно и последовал за мной в гостиную. Войдя, кивнул в сторону камина.

— Хочешь я разведу огонь?

Я заколебалась.

— Эээ… я не пользовалась этой штукой с момента переезда. Весь дом может загореться.

Он рассмеялся и поднял пару деревяшек, которые я принесла внутрь просто для вида.

— Мы вызовем пожарных, если понадобится.

Я села на диван и стала наблюдать, попивая пиво. Уоррен зачесал волосы назад и снял черную рубашку, оставшись все в тех же голубых джинсах и черной майке. Татуировка на его плече, очевидно, спускалась по руке и по боку. Я могла видеть намек на черное на коже сквозь рубашку.

Через несколько минут между поленьями заплясали языки огня. Уоррен встал и отряхнул руки о джинсы. — Вот, не так уж и сложно. — Он взял свое пиво и присоединился ко мне на диване.

— У тебя всегда были длинные волосы? — спросила я.

— О, нет. Мне пришлось стричься по-военному в течение восьми лет. — Он сжал свой хвост. — Думаю, во мне говорит дух бунтарства.

Я рассмеялась.

— В этом есть смысл. Мне нравится такая прическа. Тебе идет.

— Спасибо. — Уоррен поднес пиво к губам. затем посмотрел на меня. Его лицо стало серьезным. — Ты готова к тяжелому разговору?

Я поджала ноги под себя.

— Да.

— Уверена? — Он поднял бровь. — Я никогда и никому не говорил того, что собираюсь сказать тебе.

Я с трудом сглотнула, но уверенно кивнула.

— Уверена. — Странная смесь страха и возбуждения бурлила внутри меня.

— И можешь пообещать, что все сказанное не выйдет за пределы комнаты? — спросил Уоррен. — Мне придется признаться в действительно плохих вещах.

Я протянула свой мизинец.

— Честное-пречестное.

Он зацепил своим мизинцем мой, вызвав еще один небольшой электрический разряд. Это заставило его слегка подпрыгнуть и рассмеяться.

— Не уверен, что когда-нибудь к этому привыкну.

Я потерла палец.

— Я тоже.

Он глубоко вздохнул.

— Ладно. Поехали, — сказал Уоррен. — Когда мне было восемь, я попал в приемную семью. Я и другая девочка, которой было около семи, жили с супружеской парой в пригороде Чикаго. С женщиной все было в порядке, но из-за мужчины мне по ночам снились кошмары. Просто зло во плоти. Ты понимаешь, о чем я говорю.

Я кивнула и вздрогнула от знакомого ощущения.

— Да.

— Девочку звали Элис. Мы вместе какое-то время провели в системе. Она была немного медлительна и имела дефект речи, но мило общалась со мной, в отличие от многих других детей. После того как мы пробыли там около месяца, мужчина начал забирать нас из школы. Мы возвращались домой, и он забирал ее в свою комнату, — сказал он.

Я прикрыла рот рукой и закрыла глаза.

— Ну, ты можешь догадаться, — сказал он. — Я не понимал, что происходит, но знал, что парень монстр. Элис начала закрываться. Она много плакала и отказывалась говорить или играть со мной.

Мое сердце бешено колотилось, а желудок сводило от тошноты.

— Однажды мы пришли домой из школы, и он начал забирать ее в свою комнату. Элис заплакала. Я закричал и сказал ему прекратить. Парень ответил, что может заставить меня тоже кончить. Я начал плакать, Элис рыдала. А я просто знал, даже в восемь лет, что ему нельзя оставаться в живых. Поэтому закричал, и раздался треск, который эхом отразился по всей комнате. Напоминало, будто молния ударила в дерево. Парень просто упал на колени и уткнулся лицом в ковер. Я взял Элис за руку, и мы побежали к соседям. — Уоррен прервался и сделал глубокий вдох.

— Он умер? — спросила я.

Он кивнул.

— У него просто остановилось сердце.

Я откинулась на спинку дивана и запрокинула голову.

— Это ужасно.

— И я знал, даже тогда, что это дело моих рук, — сказал он. — Даже попытался сказать социальному работницу, что я это сделал, но он мне не поверил.

— Конечно, — ответила я.

— После этого нас с Элис разделили и отправили в разные приемные семьи, и, в конце концов, когда мне исполнилось четырнадцать, меня определили в интернат в городе, — сказал он. — Ни одна семья никогда не выдерживала со мной дольше шести месяцев, потому что все, казалось, боялись.

Я подперла голову рукой.

— Должно быть это травмирующе.

Он кивнул.

— В некотором смысле. Но огромная часть меня яростно защищала других людей. Я знал, что не плохой. Никогда не чувствовал себя плохим ребенком. — Уоррен сделал еще один глоток из бутылки. — Затем, когда мне было шестнадцать, мы с парой других мальчиков из интерната пошли в кино. Они были настоящими детьми системы. Курили, пили, принимали наркотики, участвовали в бандах. Олицетворяли все те ужасные истории, которые ты слышала о детях системы. Но они были единственными людьми, которые не отказывались находиться со мной.

— После окончания фильма мы должны были пойти домой пешком, но они решили последовать за одинокой девушкой. Думаю, она жила где-то поблизости. Они загнали ее в угол в переулке. Я схватил одного, парня по имени Рекс, за волосы и оттащил. Другой парень, Тревис, бросился на девушку и толкнул ее на мусорный контейнер, сильно раскроив ей голову. Тревис запрыгнул на нее и ударил по лицу. Рекс держал меня за рубашку, но я сосредоточился на Тревисе. Он собирался убить девушку, если я его не остановлю. И тогда вновь раздался треск молнии.

— И у него остановилось сердце, — сказала я.

Уоррен кивнул.

— Рекс в потрясении отступил. Когда я повернулся к нему, он бросился бежать.

— Что случилось с девушкой?

— Я взял ее на руки и отнес на заправку за углом. Они вызвали скорую помощь, и я выбежал на улицу до прибытия полиции. Хотя почти уверен, что она выжила, — ответил он.

Я потерла лицо руками.

— Вау.

Он допил пиво и поставил пустую бутылку на пол рядом с собой.

— Я жил на улицах, пока не исполнилось восемнадцать и я смог вступить в армию. Это был мой единственный выход.

— И ты стал снайпером, — сказал я.

Уоррен пожал плечами.

— Я уже был киллером.

Я покачала головой.

— Нет. Ты был спасителем.

Он повернул руки ладонями вверх.

— Совсем не это ощущаешь, когда останавливаешь биение сердец.

Я сильно выдохнула.

— Сколько раз ты это делал?

— Девять раз, — ответил Уоррен. — Три раза во время войны в Ираке в 2006 году.

— Думаю, эта способность тебе пригодилась во время войны.

Он кивнул.

— Да, это так.

— Как это работает? Ты можешь делать это по желанию? — спросила я.

— Вряд ли «по желанию» подходящее слово, но могу сделать это, когда у меня нет другого выбора.

— Что случилось с Элис?

Уоррен сделал глубокий вдох и прислонился затылком к дивану. После длительного молчания стало понять, что он не хочет о ней говорить.

Я положила свою руку на его.

— Все в порядке. Ты не обязан рассказывать.

Он вздохнул и покачал головой.

— Нет, мне нужно выговориться, — сказал он. — Элис мертва.

Моя голова откинулась назад от удивления.

— Как?

Он снова затих. Затем посмотрел на свои ладони и перевел взгляд на меня. В уголках его темных глаз застыли слезы.

— Я убил ее.

Я с трудом сглотнула, но не отпустила его руку.

— Как это случилось?

— Я не видел ее до тех пор, пока не сбежал из детского дома. Когда нашел ее, она отсиживалась в притоне наркоторговцев на другом конце города. Я остался с ней на некоторое время и попытался помочь привести жизнь в порядок, но однажды вечером вернулся с едой для нас, а у нее передозировка чем-то. Я до сих пор не знаю, что она приняла. — Уоррен опустил голову.

Его рука вспотела.

— Она задыхалась от собственной рвоты и билась в конвульсиях. Я пытался очистить ее дыхательные пути, но не получалось, — сказал он. — Я почувствовал, как она ускользает, и понимал, что Элис страдает. У меня не было телефона, чтобы позвать на помощь. Там больше никого не было. Поэтому просто прекратил это.

Я обняла его за шею и притянула к себе. Не понимала, плакал ли он, но его дыхание было быстрым и неглубоким. Неудержимые слезы катились по моим щекам.

— Ты не убивал ее. — Я покачала головой. — Ты помог ей обрести покой. Никто не должен умирать в таких муках.

Он не двигался долгое время. Как и я. Просто запустила ногти в его волосы, пока его дыхание не пришло в норму. Он был совсем ребенком, когда Элис умерла. Она была его единственным подобием семьи. Внезапно я почувствовала себя виноватой за то, что у меня такое замечательное детство. Возможно, у нас с Уорреном и было что-то общее, но он пережил вещи хуже, чем я могла себе представить.

Наконец, он выпрямился и вытер глаза.

— Она была единственной, кому я рассказал о своих способностях. До сих пор только она знала обо всем.

Я заправила волосы ему за ухо.

— Уоррен, мне так жаль.

Он кивнул.

— Мне тоже. Я всегда чувствовал себя ответственным за нее. Я должен был защитить ее, когда мы были в том ужасном доме. Я должен был спасти ее, когда она умирала. — Уоррен всхлипнул.

Я покачала головой.

— Это не твоя ответственность.

— Разве не так? — спросил он, и его голос был полон искреннего сомнения

— Нет, — ответила я. — Ты был ребенком. Ни один ребенок не должен взваливать на себя такой груз.

Уоррен кивнул, но неубедительно. Возможно, он никогда не сбросит с себя ответственность.

Через некоторое время его плечи, казалось, расслабились.

— Вау, я никогда никому это не рассказывал.

— Твои слова не покинут эту комнату, — пообещала я.

Он улыбнулся.

— Знаю. — Уоррен минуту пристально на меня смотрел. — Все это время я думал, что один такой. Думал, что навсегда останусь одиноким, таская с собой все дерьмо.

Я переплела наши пальцы и вспомнила, как мне было больно от пореза на лице в третьем классе на игровой площадке. Потом поцеловала его костяшки и прошептала.

— Никогда больше.

После этого наш разговор принял более непринужденный оборот, и я рассказала, как росла в Ашвилле и училась в колледже. Рассказала о миссис Клейбрукс из тюрьмы и о пожелании сифилиса девушке Натана. Мы смеялись и разговаривали почти до двух утра.

Наконец, он зевнул и покачал головой.

— Как бы мне ни хотелось, но нужно идти спать. Я на ногах с четырех утра. — Он посмотрел на большие черные часы на своем запястье. — Прошли почти сутки.

— Ты прав. Не хочу завтра проспать весь день напролет, — сказала я.

Уоррен встал и протянул мне руку.

— Что у нас на повестке дня завтра?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Возможно, сделаем одинаковые татуировки и сбежим в Мексику.

Он рассмеялся и поднял меня на ноги.

— Я бы поехал с тобой в Мексику.

Я улыбнулась, и мы поднялись вверх по лестнице. Когда достигли верха, повернулась к нему.

— Ну, спокойной ночи, Уоррен.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Спокойной ночи, Слоан.

Я прошла в свою комнату и оставила дверь приоткрытой. Почистила зубы, и забралась под пуховое одеяло. Мой мозг усиленно работал, сна не было ни в одном глазу. Тело изогнулось под одеялом. Я обняла свою подушку и отодвинула ее в сторону. Перекатилась на другую сторону матраса. Сбросила с себя одеяло, только чтобы потом обернуть им ноги.

Мой ксанакс лежал в сумочке внизу. Полная таблетка погрузила бы меня в кому. Пока я размышляла о последствиях, которые это вызовет на следующее утро, дверь в мою спальню открылась, и Уоррен вошел внутрь.

— Ты в порядке? — спросила я через залитую лунным светом комнату.

— Да. — Он медленно подошел ко мне. — Я пришел попросить прощения.

Я посмотрела через плечо, когда он остановился у края моей постели.

— Попросить прощения за что?

Уоррен приподнял одеяло и лег рядом. Его рука обвила мою талию, а голова легла на мою подушку.

— Тебе придется простить меня за то, что я забрался к тебе в постель, — прошептал он. Затем крепко обнял меня, отчего кровать загудела.

Я уже много лет так хорошо не спала.

* * *

Звук молотка снизу вырвал меня из глубокого сна на следующее утро. Я была одна в кровати. В то время как наш «совместный сон» был ограничен буквальным значением этой фразы, мое тело было настолько удовлетворено, что мозг не мог не фантазировать на тему «что, если». От этой мысли у меня поджались кончики пальцев на ногах.

Запах свежего кофе заставил мое сопротивляющееся тело подняться с кровати, и мои ноги подкосились, когда я сделала первый шаг в сторону ванной. Мышцы напоминали желе.

Внизу Уоррен забивал гвозди в новую дверную раму вокруг моей задней двери.

— Где ты взял инструменты? — спросила я, спустившись с последней ступеньки лестницы.

Он поднял взгляд и улыбнулся.

— Мне пришлось их купить, но пилу взял напрокат. Доброе утро.

— Доброе утро. Как давно ты встал? — Я пересекла комнату и направилась в кухню.

— Я проспал и встал около семи, — ответил он.

Я рассмеялась.

— Встать в семь, значит проспать?

— Я всегда просыпаюсь в четыре, — ответил он.

Я покачала головой и достала из шкафчика кофейную кружку.

— И ты сделал кофе? Я могу к этому привыкнуть.

Отнесла кофе обратно в гостиную и растянулась на диване. Уоррен был в белой майке, и я с восхищением наблюдала, как напрягаются его бицепсы, пока он орудовал молотком.

Он заметил мою ухмылку.

— Что ты делаешь?

Я покраснела до краев совей кружки.

— Наслаждаюсь зрелищем.

Уоррен рассмеялся.

— Мне пришлось купить тебе новую дверь. Предыдущая сломана не подлежит ремонту. Макнамара должно быть очень старался.

— Вероятно. Временами он похож на слона в посудной лавке, — ответила я. — Дай знать, сколько я тебе должна, чтобы все возместить.

— Не говори ерунды. — Он качнул дверью взад и вперед. — Как тебе спалось?

Я застонала и запрокинула голову.

— Лучше, чем когда-либо в жизни.

Уоррен улыбнулся.

— Мне тоже.

Раздался звонок в дверь. Я приподнялась, но он жестом меня остановил.

— Я позабочусь об этом.

Он открыл дверь, и Адрианна застыла, когда увидела Уоррена.

— Э, кто ты? — спросила она с широко открытыми глазами.

— Все хорошо! — Крикнула я ей. — Я здесь.

Она оглядела Уоррена с головы до ног, когда прошла мимо.

— Уоррен, это моя лучшая подруга Адрианна, — сказала я. — Адрианна, это Уоррен.

Он пожал ей руку.

— Я много слышал о тебе.

Ее рот приоткрылся.

— Я ни слова о тебе не слышала. — Адрианна посмотрела на меня в ожидании ответа.

— Конечно, слышала! — Она медленно опустилась на диван у моих ног, и я наклонилась к ней. — Он тот парень, которого я заметила на фестивале в прошлые выходные.

— Тот, кто напомнил тебе труп? И теперь он устанавливает тебе дверь? — Она склонила голову набок, в ее глазах читалось недоумение. — Я сейчас чертовски сбита с толку.

— Я пыталась позвонить тебе в среду вечером, чтобы объяснить, но ты не отвечала и не перезвонила, — сказала я. — С воскресенья многое произошло.

Уоррен рассмеялся и вернулся к починке двери.

— Это еще мягко сказано.

Адрианна положила свою сумочку на кофейный столик и скрестила ноги.

— Пожалуйста, просвети меня, — взмолилась она.

— Я повстречала Уоррена в прошлое воскресенье. Помнишь, пыталась объяснить тебе на фестивале, что не могла его прочесть?

— Ага, — ответила она.

Я толкнула ее пальцами ног в бедро.

— Он такой же как я. Поэтому я не могла его прочесть.

— Он тоже может делать странные вуду штуки? — спросила она.

— Да. Более или менее, — сказала я.

Она потерла лоб.

— Я полной растерянности.

Я сделала глубокий вдох.

— Давай посмотрим, смогу ли я тебя просветить. Уоррен живет недалеко от пляжа. Он видел меня в новостях. Не смог меня прочитать, как я не смогла его, поэтому приехал сюда, чтобы найти меня. В воскресенье вечером я приехала домой, а он был здесь.

Она посмотрела на Уоррена.

— Ты вломился в ее дом? — Адрианна указала на дверь.

Я покачала головой.

— Нет, это Натан.

— Детектив? Зачем ему вламываться в твой дом? — спросила она, ее голос подпрыгнул на октаву.

— Чтобы отвезти в больницу, — ответила я.

— Больницу?! — завопила она.

Я посмотрела на Уоррена, который прислонился к двери и смеялся.

— Это действительно не имеет никакого смысла, да? — спросила я его.

Он покачал головой.

— Чем больше ты говоришь, тем безумнее звучит.

Адрианна подняла свои ключи и покачала головой.

— Возможно, мне стоит уйти и вернуться чуть позже. Я просто заглянула спросить, не пойдешь ли ты со мной позавтракать. Мой мозг еще недостаточно проснулся для подобной информации.

Я рассмеялась.

— Нет. Останься, — сказала я, пытаясь удержать ее ногами.

— И я так предполагаю, он оставался здесь на ночь? — спросила она, указывая на мою пижаму.

— Да.

— Так вы теперь вместе?

Уоррен потерял самообладание и снова расхохотался.

— Нет, пока мы не выясним, не являюсь ли я ее братом!

Я согнулась пополам и уткнулась лицом в колени.

— Ха!

Адрианна встала.

— Должно быть, я ошиблась домом.

Я потянулась и схватила ее за руку.

— Прости. Звучит намного хуже, чем есть на самом деле.

— Надеюсь, что так, — сказала она, когда я утянула ее обратно на диван.

Я положила голову на ее плечо.

— Он замечательный, ты его полюбишь.

Она бросила взгляд на меня, затем на Уоррена.

— Ты говоришь о нем, словно о щенке.

Уоррен покачал головой.

— Я точно не щенок. — Он постучал костяшками по двери. — Хочу прибраться здесь и прыгнуть в душ. Скорее всего, тебе хватит времени, чтобы ввести Адрианну в курс дела.

— Хорошо, — сказала я. Он подмигнул мне, прежде чем снова выйти на улицу.

Я медленно рассказала все подруге все события недели, пока она наконец не начала понимать, о чем идет речь. Когда закончила, Адрианна покачала головой.

— Ты такая странная. Только с тобой случается подобное дерьмо.

Я кивнула.

— Знаю.

— Итак, когда вы узнаете результаты тестов ДНК? — Она указала наверх. — Потому что, если он твой брат, я обязана пригласить его на свидание.

— Он горячий, да? — спросила я.

— Сногсшибательно, — сказала она. — Чем он занимается?

— Он снайпер, — сказала я с дикой, взбудораженной улыбкой.

Адрианна вздохнула и закатила глаза.

— Конечно.

— О, угадай что еще? — спросила я.

Она подняла руки вверх и покачала головой.

— С тобой невозможно догадаться.

Я ударила ее кулаком в плечо.

— За прошлую неделю горячий детектив дважды меня поцеловал. — Я показала ей два пальца. — Дважды, Адрианна!

Она рассмеялась.

— Не может быть.

— Ага. Он безумно ревнует, — сказала я.

— Так у тебя уже есть запасной план.

— Натан не запасной план, — заявила я. — Мне тяжело представить, что мы с Уорреном родственники.

Адрианна улыбнулась.

— Ради твоего же блага, надеюсь, что нет. Ради своего блага, буду молиться, что да.

Я рассмеялась и слегка толкнула ее.

Уоррен спустился через несколько минут с влажными волосами, одетый в обегающую серую термофутболку и джинсы. Она сел на диванчик и поставил свои черные ботинки на пол рядом.

— Дамы, вы во всем разобрались?

— Думаю, да. — Вздохнула Адрианна. — Это довольно невероятная история.

Он рассмеялся.

— В какой ее части?

— Во всей. — Она встала и повесила сумку на плечо. — Что же, я собираюсь уходить. Уоррен, было приятно с тобой познакомиться.

Уоррен и я поднялись. Он приобнял меня сзади.

— Мне тоже, Адрианна. Уверен, мы снова скоро увидимся, — сказал он.

Она улыбнулась.

— Я тоже. — Затем указала на меня. — Мы обедаем вместе в понедельник, и я хочу услышать каждую деталь оставшихся выходных.

Уоррен перевел взгляд с нее на меня.

— А что произойдет в остальное время выходных?

Адрианна покачала головой.

— С этой девочкой никогда не знаешь. Она — настоящее чудо природы.

— Пока, — сказала я, слегка помахав рукой. — Позвоню тебе позже.

Когда она ушла, я села назад, и Уоррен растянулся на диване, положив голову мне на колени.

— Ты весь мокрый, — сказала я, проведя ногтями по его волосам.

Он мне улыбнулся.

— Тебе все равно.

Уоррен прав.

Я посмотрела на него.

— Знаешь, думаю, ты ошибаешься.

Уоррен запрокинул голову и посмотрел на меня.

— Ошибаюсь насчет чего?

— Что ты никому не нравишься. Ни мама, ни папа, ни Адрианна нисколько тебя не боялись. Адрианна даже сказала, что пригласит тебя на свидание, если мы окажемся родственниками.

Он рассмеялся.

— Серьезно?

— Ага.

— Думаю, это действительно странно. Все, с кем я встречался вместе с тобой, заставляли меня чувствовать себя… нормальным. Я не вызываю у них автоматической неприязни, — сказал он. — За исключением детектива Макнамары. Ему я явно не нравлюсь.

Я рассмеялась.

— Это связано с тестостероном.

— Вероятно, отчасти так и есть, — согласился Уоррен.

— Знаешь, мне интересно, не нейтрализуем ли мы друг друга в некотором роде. Например, рядом со мной ты кажешься более дружелюбным, — предположила я.

— Похоже, ты не перестаешь нравиться людям рядом со мной, — заявил он.

— Это потому что я очаровательна. — Я захлопала ресницами, глядя на него.

Он усмехнулся.

— Ты такая. — Уоррен закрыл глаза. — Расскажи мне об этом серийном убийце. Мы нечасто обсуждали эту тему.

Это заняло некоторое время, но я передал всю информацию, которую мне поведал Натан.

— Я слышал о некоторых из пропавших девушек, — сказал Уоррен. — Я не знал, что они связаны.

— Ну, теперь все сходится.

— Итак, они все одного возраста, расы и схожей внешности. Что-нибудь еще? — спросил он.

— Да. Они все похищены… и, я предполагаю, убиты… в осенние и зимние месяцы. С сентября по декабрь, — сказала я.

— О. Это интересно, — сказал он.

— Это очень интересно, — согласилась я. — Ты когда-нибудь лично встречался с серийным убийцей?

Он пожал плечами.

— Это довольно расплывчатое определение. Я встречал многих людей, которые убивали больше одного раза.

— Нет, я имею в виду кого-то больного и извращенного, типа Теда Банди[4], - сказала я.

Уоррен задумался.

— В Афганистане был один парень. Он сошел с ума и убил кучу мирных жителей, пока я работал наемником. Он был немного болен.

— Ты думаешь убийство кого-то всегда читается одинаково, когда мы смотрим на них? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Учитывая, скольким людям я остановил сердце, надеюсь, что нет. Я действительно считаю, что есть большая разница между моими товарищами, который сражались и убивали на войне, и парнем, который застрелил кучу детей во сне.

Я задумалась.

— Всегда предполагала, что это как-то связано с душой, которую я вижу. С истинной сущностью человека, который думает, принимает решения и испытывает эмоции.

— Могу согласиться с твоей теорией, но не считаю, что люди рождаются сразу добрыми или злыми. Думаю, их моральный выбор определяет, по какую сторону нравственной пропасти они окажутся, — сказал Уоррен. — Я никогда не встречал маленького ребенка, от которого бы исходила тьма.

— Я тоже, — согласилась я. — Итак, выбор, который делают люди, портит их души.

Он кивнул.

— Я так думаю, потому что некоторые люди определенно более злые, чем другие.

Уоррен продолжил.

— И некоторые люди, которых я знаю уже много лет, со временем становились всё злее.

— Да, я начинаю замечать это все больше и больше, — ответила я.

Он поднял на меня взгляд.

— Потому что сейчас ты уделяешь этому больше внимания и пытаешься разобраться. Я говорил, это как тренировка.

— Поэтому у тебя получается лучше, чем у меня? — спросила я. — Ты тренировался дольше?

— Обладание властью оборвать чью-то жизнь в некоторой степени заставляет тебя желать разобраться в этом, — ответил он. — Ты же не хочешь, чтобы вокруг тебя творилась неразбериха.

— Звучит логично.

Уоррен указал на меня.

— Есть вопрос поважнее. Если мы можем видеть их души, значит, у нас с тобой нет душ, раз мы не можем читать друг друга?

Я приподняла брови.

— Звучит пугающе.

Он улыбнулся.

— Я бы не удивился, если бы у меня не было души.

Я покачала головой.

— Замолчи. — Затем забарабанила ногтями по его груди, мыслями вернувшись к пропавшим девушкам. — Ты действительно думаешь, что. если бы нашел подозрительное место, то мог бы сказать, есть ли там мертвое тело?

Уоррен закрыл глаза, пока я играла с его волосами.

— Безусловно.

Я содрогнулась от мысли, что смогла бы ощущать смерть везде, куда бы ни пошла.

— Знаю, ты сказал, что в этом нет ничего особенного, но кажется ужасающим.

— Я почти привык к этому.

Я наморщила нос.

— Держу пари, тебя корежит на кладбищах.

Он рассмеялся.

— Не совсем.

Я покачала головой.

— Не хочу больше сегодня говорить об убийствах и смерти. Чем желаешь сегодня заняться?

Уоррен открыл глаза.

— Я делаю это прямо сейчас.

Проведя руками по его груди, я сказала:

— Я имела в виду, что мы могли бы сходить куда-нибудь перекусить, взять несколько фильмов в Redbox[5] и провести остаток дня, занимаясь именно этим.

Он улыбнулся и приподнялся.

— Могу присоединиться к этому плану.

Мы съездили позавтракать в кафе «Саннисайд», а по пути обратно заехали на заправку рядом с моим домом, чтобы купить несколько фильмов в Redbox.

— Я, пожалуй, возьму еще пива. Ты чего-нибудь хочешь? — спросила я.

Он выбирал фильмы в киоске.

— Подожди, я пойду с тобой.

Когда мы вошли в магазин, колокольчик над дверью звякнул. Я взяла упаковку из шести бутылок пива, схватила пакетик Doritos и последовала за Уорреном к стойке. Впереди нас в очереди стоял здоровый мужчина в камуфляжных штанах на подтяжках.

Уоррен наклонился ближе к моему уху.

— Как думаешь, если бы я переехал сюда, то смог бы носить такие штаны? — прошептал он.

Честно говоря, я думала, что Уоррену пошел бы и мешок из-под картошки, если бы он реально его захотел надеть. Я махнула рукой в сторону окна, привлекая его внимание к камуфляжному грузовику, припаркованному на заправочной станции.

— Только если ты возьмешь и такой грузовик.

Он рассмеялся.

Я скосила на него глаза.

— В разговоре о штанах промелькнула важная деталь — ты собираешься переехать сюда?

Он пожал своими широкими плечами.

— Это просто мысли. Не хочу вечно ездить туда-сюда.

Я улыбнулась, но ничего не сказала.

— А чем здесь можно заняться? — спросил он. — Продай мне Ашвилл. И не говори о смене цвета у листьев. Мне плевать на листья.

Я рассмеялась.

— Ну, единственное, чем можно заняться здесь осенью, помимо рассматривания листьев, — охотой и просмотром футбола. Если тебя не интересует ничего из этого, то осенью и зимой тебе крышка.

В моей голове зазвенел колокольчик.

— Думал, что у вас есть поблизости несколько лыжных трасс… — начал он.

Я подняла руку, призывая его к молчанию.

— Подожди. Когда начинается сезон охоты?

На его лице отразилось замешательство.

— Что?

Я потянула его за рука.

— Серьезно! Когда начинается сезон охоты?

— Ну, зависит от предмета охоты. Сезон охоты на оленей, один из самых популярных видов, обычно начинается в сентябре и заканчивается в январе, зависит от вида оружия и места охоты в штате. А что?

Мои глаза расширились. Я положила пиво на стойку и схватила его за предплечья.

— С сентября по декабрь! — почти закричала я. — Убийства происходят во время сезона охоты на оленей! Убийца — охотник!