Залог любви

9

Ричард аккуратно сложил поленья возле камина. Солнце скоро сядет, семейный вечер обещает быть, как всегда, приятным. С кухни доносились звонкие женские голоса и упоительный запах печенья с корицей.

Мысли Ричарда в который раз обратились к Одри и к их прогулке по пляжу. Энтони не отходил от Одри ни на шаг и, выражая свои чувства, все время обнимал ее — то за колени, если Одри стояла, то за шею — если она сидела в шезлонге. Ричарду стоило огромного труда сдержаться и не обнять Одри. Ему стыдно было признаться в этом самому себе, но в тот миг он почувствовал зависть — настоящую зависть. Да, он завидовал — и по-детски непосредственному Энтони, и малышу, которого носила под сердцем Одри. Когда он родится, Одри будет принадлежать ему безраздельно. И у них будет семья. Любящая мать и ее ребенок. Ричард уже которую неделю наблюдал, как Одри борется за счастье своего еще не родившегося дитя, и это возбуждало ранее не прочувствованный им отцовский инстинкт, которому, он знал, никогда не суждено воплотиться. Ни жены, ни детей — никогда.

Из кухни донесся нежный, словно колокольчик, смех Одри, ему вторил громкий смех Сибил. Надо же, подумал Ричард, как быстро они сдружились! Да и вся семья приняла Одри исключительно радушно, вот только мама, как всегда, осторожничает.

Ричард с нежностью подумал, что все матери одинаковы: десять тебе лет или тридцать пять — мать всегда грудью встанет на защиту своего ребенка. Вот и Милдред не позволит больше ни одной женщине причинить боль ее сыну.

Хотя в этом отношении Милдред вовсе не стоило волноваться — после измены Николь Ричард поклялся никогда больше не наступать на те же грабли: слова «любовь» и «женитьба» были под запретом. Ричард очень хотел иметь семью и детей, но отныне вся его нерастраченная любовь была направлена на племянника, малыша Энтони, потому что своих детей, как он решил, у него никогда не будет. И все оттого, что Николь не хотела иметь детей. Во всяком случае — от Ричарда.

Ричард подошел к книжным полкам, рассеянно взял какую-то книгу. Да, Одри совсем не похожа на Николь. Хотя бы в силу своей природной доброты Одри никогда не поступила бы ни с одним человеком так, как Николь поступила с ним.

Он поставил книгу обратно на полку и взял другую, продолжая размышляя об Одри. Стоит ли так безгранично верить ей и считать ее безвинной жертвой? Однажды Ричард уже поверил одной женщине, Николь, — и чем это закончилось? Да, Одри беременна, и, если потребуется сделать тест — подтвердится ли отцовство Тедди Уильямса? Возможно, что и нет. Недостойные мысли? Но Ричард в силу своей профессии привык рассматривать все возможные варианты. Раз Николь — само совершенство, единственная женщина, которую он любил и которой безгранично верил, — смогла предать его, не значит ли это, что все женщины одинаковы? Возможно, Одри такая же хитрая и вероломная и у Тедди есть все основания сомневаться в своем отцовстве?

Течение мыслей Ричарда было прервано появлением Одри. Она вышла из кухни, держа за руку Энтони. За ними шла Сибил, продолжая начатый на кухне разговор.

Сердце Ричарда забилось сильнее. При виде Одри он устыдился своих недавних мыслей. Одри выглядела великолепно — собранные в хвост густые золотые волосы, посвежевшее лицо. Сейчас Одри выглядела шестнадцатилетней девчонкой. Энтони цеплялся за ее руку и то и дело спотыкался оттого, что не смотрел себе под ноги, а с благоговением взирал на Одри.

— Закат сегодня просто великолепен, — заметила Сибил, беря с каминной полки фотокамеру. — Мы собираемся пойти на берег. Пойдешь с нами, Ричард?

Ричард вздрогнул и очнулся от своих мыслей. Откуда только они взялись? Нелепо подозревать Одри во лжи, до сих пор она не давала к этому повода. Это предательство Николь отравило его жизнь и сделало излишне подозрительным.

— Ричард, пойдем с нами! — настаивала Сибил. Не дожидаясь ответа, она что есть силы крикнула: — Рэй! Поторопись, милый! Нельзя упустить такой чудесный свет!

Рэй немедленно сбежал вниз по лестнице, держа в руке курточку Энтони, за ним кубарем скатился Спот.

Одри послала Ричарду очаровательную улыбку. Эта улыбка несколько рассеяла его мрачные думы.

— Одри, а ты не слишком устала для пешей прогулки? — спросил Ричард заботливо. Сейчас он хотел лишь одного — брести с ней по берегу, чтобы недавние мысли рассеялись в вечерней мгле.

— Я совсем не устала, — отмахнулась Одри. — Я хорошо выспалась днем и теперь готова к подвигам. Пойдем с нами, полюбуемся на закат.

Подгоняемые Сибил, все высыпали на улицу. Закат действительно был великолепен. Сибил без устали носилась по берегу с фотокамерой и громко восхищалась красотой вечера. Она измучила всех, заставляя встать то там, то там — группой и поодиночке. Когда она предложила отправиться дальше вдоль берега, Ричард взбунтовался.

— Сибил, имей совесть! Одри устала, хоть она и крепится изо всех сил, чтобы не показать этого. Вы идите, а мы с Одри останемся.

Одри с недавних, пор перестала спорить с Ричардом, поэтому она покорно кивнула. Сибил, Рэй и Энтони пошли вдоль полосы прибоя и вскоре скрылись в наступающих сумерках, а Одри послушно вложила свою руку в протянутую ладонь Ричарда, и они медленно направились в обратную сторону.

— Что Сибил будет делать со всеми этими снимками? — поинтересовалась она..

— О, у нее масса покупателей! Туристические агентства, журналы… Сибил зарабатывает весьма и весьма хорошие деньги.

— Большая редкость для художника, — с улыбкой заметила Одри.

— У всех в нашей семье есть художественные способности — только меня Бог обделил.

— Ну, Ричард, тебе ли расстраиваться! Твои способности лежат в иной области. Я так признательна тебе за то, что ты для меня делаешь. — Одри благодарно сжала руку Ричарда. — Я слышала, ты подумываешь о переходе в отцовскую контору?

— Откуда ты знаешь? — удивился он.

— Милдред говорила.

Ричард наклонился и зачерпнул горстью песок. Он помолчал, прежде чем ответить, завороженно наблюдая, как песок струится сквозь пальцы.

— Отец использовал все возможности, весь свой талант убеждения, чтобы уговорить меня перейти к нему.

Одри пытливо всмотрелась в его лицо.

— Ричард, ты говоришь таким странным тоном… Разве ты не хочешь работать со своим отцом?

— Ты видела папу, Одри. Артистичный, обаятельный, полный энергии… Он настоящий профессионал, блестящий аналитик, — лучший из всех, кого я знаю. — Ричард запнулся, не зная, как продолжить.

— Я понимаю тебя, — тихо сказала Одри. — Тебе трудно пытаться ему соответствовать.

Обрадованный тем, что она поняла его мысль, Ричард кивнул.

— Очень трудно.

— Но ты можешь это сделать, Ричард. У тебя есть все, талант, знания, для того, чтобы стать таким же прекрасным специалистом, как твой отец.

Трогательная вера в него Одри вызвала на Лице Ричарда грустную улыбку.

— Спасибо, Одри, но я никогда не смогу стать таким, как он.

— Но зачем тебе становиться таким, как твой отец? Ты — это ты.

— Дело не в этом. У нас с отцом принципиально разные стили работы. Я не люблю работать в команде, я одинокий волк. А отец… — Ричард махнул рукой.

Он не стал добавлять, что отец хочет видеть в нем копию себя самого и разочаруется, увидев, что сын придерживается других методов работы.

— Ричард, так ты уже решил, будешь ли ты работать вместе с отцом?

— Я сказал ему, что подумаю об этом.

— А ты сам хочешь?

— Нет.

Одри бросила на него удивленный взгляд и нахмурилась. Она не понимала: если Ричард не хочет переходить к отцу, зачем он обещал подумать об этом? Почему бы не сказать отцу правду? Но Одри не решилась задавать Ричарду эти вопросы, она видела, что ему и без того нелегко.

Ричард наклонился и поднял небольшой камень. Размахнувшись, он закинул его в воду и замер. Одри осторожно тронула его за плечо.

— Я уверена, что ты примешь правильное решение. Ты всегда принимаешь верные решения.

Эти простые слова тронули Ричарда. Непоколебимая вера Одри в него заставляла Ричарда поверить в себя. Ему захотелось обнять Одри и прижать к себе. Но, разумеется, Ричард не сделал этого. Он поднял еще один камешек и размахнулся.

— Можно мне попробовать? — спросила Одри.

Забрав у него камень, она неловко замахнулась и бросила его — он даже не долетел до воды и шлепнулся на сырой песок.

— Да-а, — разочарованно протянула Одри.

— Пустяки, — беззаботно отозвался Ричард. — Просто ты немного вышла из формы.

— Да уж! — фыркнула Одри.

— Я не это имел в виду, — смутился Ричард, но рассмеялся вслед за ней.

Смех Одри звенел в чистом вечернем, воздухе, и от этого звука на душе становилось легко. Недавние грустные размышления об отношениях с отцом куда-то отступили. Ричард сам не понял, как оказался рядом с Одри. Может, оттого, что он рассказал ей о том, о чем ни с кем никогда не говорил — об истинных причинах своего нежелания работать под руководством отца, он ощутил тесную внутреннюю связь с Одри, и неведомая сила толкнула его к ней.

Стоя так близко к Одри, что непокорные пряди ее волос, повинуясь дуновениям прохладного речного ветерка, касались его лица, Ричард подумал о том, что, похоже, он сейчас переступает грань дружеских отношений.

— Одри…

Он смотрел на ее лицо, омытое неверным светом последнего закатного луча солнца.

Не найдя нужных слов — да и нужны ли были слова? — Ричард осторожно положил слегка дрожащую от волнения и сопричастности к чуду руку на живот Одри. Он не почувствовал ожидаемого смущения или неловкости — только умиротворение и счастье.

— У тебя внутри — настоящее чудо, — благоговейным полушепотом сказал он.

Закатное солнце окуналось в воду — уже видна была лишь оранжевая макушка, ленивые волны с тихим плеском набегали на берег, а Ричард и Одри все стояли, думая о маленьком человечке, который через Несколько месяцев увидит этот мир — и оранжевое закатное солнце, и море, и много всего другого.

Сейчас Ричард стыдился своих недавних мыслей о возможной лживости Одри. Конечно, она отказывается говорить правду о своем положении родным — но разве это не ложь во спасение? Она бережет их, только и всего.

Одри накрыла его руку маленькой прохладной ладошкой, и от этого прикосновения сердце Ричарда застучало, гулко отдаваясь в висках. На какой-то миг — настолько краткий, что Ричард потом сам не мог поверить, что подобное пришло ему в голову, — он вообразил, что эта женщина его жена, а ребенок, которого она носит, — его ребенок. В этот миг Ричард чувствовал себя их защитником, и это было счастье.

В любом случае, Одри нуждалась в помощи и поддержке Ричарда. Это было ново для него — никто и никогда так сильно не нуждался в его помощи. Семья Ричарда состояла сплошь из людей, уверенных в себе и привыкших обходиться без посторонней помощи, да Ричард и сам был таким. Только сейчас он понял, как это важно — быть кому-то нужным, необходимым.

Они продолжали стоять на берегу, объединенные общим чудом, и внезапно Ричард почувствовал невероятное облегчение — в его душе раскрылась какая-то маленькая дверца, за которой он вот уже несколько лет хранил свои тайны, которые не поверял никому — об отце, о Николь, о своем беспросветном одиночестве. Ричард понял, что сейчас поцелует Одри.

Их взгляды встретились. Заглянув в глаза Одри, Ричард увидел — она все поняла. Не нужно было слов — Одри поняла, что он хочет поцеловать ее, ответ Ричард прочел в ее глазах. Ричард протянул руку к ее волосам…

И вдруг перед его мысленным взором предстала Николь — она насмешливо смотрела на него, словно спрашивая: неужели ты уже забыл меня?

Нет, я ничего не забыл, ответил ей Ричард. Я не забыл, как любил тебя и как ты предала меня.

Так с чего ты решил, что эта женщина, что сейчас стоит перед тобой, — другая?

Она совсем не похожа на тебя, Николь, продолжал Ричард свой внутренний диалог и сам себе отвечал: да, Николь — высокая блондинка, Одри — миниатюрная и рыжеволосая, но разве во внешности дело? Одри заставила меня испытать чувства, которые я не имею права испытывать, чувства, с которыми я покончил раз и навсегда из-за Николь.

Медленно, словно борясь с собой, Ричард отнял руку от волос Одри и сделал шаг назад.