Заложница. Теперь ты моя

Глава 20

Эмили

Я его больше не боюсь.

В первый день и потом, когда была прикована к стулу, боялась, но теперь нет.

Мы лежим настолько близко, что сердце замирает. Боюсь потревожить его сон, но так хочется прикоснуться, что нет сил терпеть.

«Это неправильно».

«Так не должно быть».

«Я сошла с ума!»

Но он мне нравится. Итан мне нравится.

Открытие шокирует. Я словно теряю опору и падаю в пропасть. Но я знаю, что он меня поймает, спасет и защитит. Почему я так уверена, этому ведь нет логического объяснения или доказательств? Просто верю. Знаю, что так и будет.

«Итан хороший», — от этой мысли сердце сжимает словно в тисках. — «Он не хотел делать все эти ужасные вещи со мной. Он добрый».

Я чувствую его доброту, его тепло и его боль. Боль от потери родных. Горе, которое убивает, выедает изнутри как серная кислота. Разрушает.

Кто он для меня? Похититель, мучитель, защитник… Тот, к кому рвется мое сердце и этому нет объяснения и нет причин. Просто, мне кажется, что у нас одна душа на двоих.

«Может быть это стокгольмский синдром и все эти чувства ничто иное, как защитная реакция?»

Сейчас, когда глажу его, спящего рядом со мной, любуюсь чертами лица и густыми ресницами, сердце радостно трепещет. Приятное щемящее чувство разливается в груди, и я совершенно не хочу возвращаться домой.

Не хочу видеть папу. Он врал мне о смерти мамы. Клялся, что не имеет к этому никакого отношения, что произошедшая авария всего лишь несчастный случай. Врал, глядя мне в глаза. Бесстыдно. Беззастенчиво. Нагло.

«Да как он мог!»

Мачеха меня не любит, хотя пытается изображать заботу. А братик ни в чем не виноват, даже в своем отношении ко мне, ведь его так воспитывают — не любить меня.

Внезапно понимаю, я хочу, чтобы план Итана увенчался успехом. Отец должен ответить за все. За маму. За родных Итана. И за всех остальных. Сколько же жизней погубил родной мой человек? Сколько? Как жить с этим дальше?

Глупо и по-детски, но я хочу остаться тут. Рядом с Итаном. Сейчас он спит, но, когда нет, его глаза такие добрые и в них столько боли, скрываемой, сдерживаемой, что мое сердце разрывается. Не представляю, что сделала бы я, окажись в его ситуации.

Этой ночью мы спим в доме, в тепле и уюте, на огромной мягкой кровати. Такой даже у меня дома нет. Несмотря ни на что мне здесь нравится. Да, есть неприятные воспоминания, но… не могу объяснить.

«Может я сошла с ума? Нормальные люди попытались бы сбежать, а я совершенно не хочу этого делать. Не хочу бросать его, хотя вот она, свобода, рядом. Руку протяни».

Я могу спуститься с гараж. Да, Итан завязал мне глаза, но запахи я чувствую и прекрасно знаю, как пахнет автомобиль. Могу украсть машину и уехать, но не хочу.

Понимаю, что расставание неизбежно. Мне придется вернуться домой рано или поздно. Вот только как? И, главное, зачем? Судя по всему, папе я не нужна. Мачехе и подавно даром не сдалась, у нее свой любимый ребенок. Она только рада будет избавиться от меня. Кажется, этому рад даже отец.

На глаза наворачиваются непрошенные слезы.

Вот так внезапно понять, что ты гораздо более ценен для похитителя, чем для родного человека, это больно. Папа до сих пор не прислал своих людей за мной и не выполнил требований похитителя. Сколько я уже здесь? Два дня? Три? Папе плевать.

А ведь он видел, что со мной делал похититель. Наверняка смотрел видео. Но никаких действий не предпринял, что говорит само за себя. И, хоть я изолирована от всего мира и информации, мне кажется, что никто меня не ищет. Иначе, Итан не был бы так спокоен.

Не просыпаясь, Итан обнимает меня. Теплые сильные руки прижимают к крепкому телу.

— Прости, — бормочет Итан, — прости… Эми…

Итан

Просыпаюсь утром. Постель смята после бурной ночи. Вспоминаю ее и не могу сдержать довольную улыбку. Эми было хорошо, а это главное.

И тут я понимаю, что в спальне я один. Эмили в комнате нет.

«Черт! Идиот!» — подрываюсь, быстро натягиваю одежду. — «Сбежала!»

«Да и пусть. Это правильно. Так и должно было произойти».

Сажусь. Опускаю лицо в ладони.

«Я идиот».

Нужно было отпустить ее раньше. Самому отвезти в город, куда-то, где тепло и безопасно, откуда она смогла бы позвонить домой.

Я бы наблюдал, как за ней приехал Морган-мать-его-Уотсон и злился на него. И тосковал по ней. Да. Пусть бежит.

В груди колючий комок. Горло стискивает до боли. Даже дышать тоскливо.

Что мне делать дальше? Как жить? Оставить Моргана в покое? Придумать другой план? Я не смогу жить, пока он не ответит за все.

Так. Если Эми сбежала, пора собираться и валить, иначе о мести я могу забыть. Из-за колючей проволоки не отомстишь. Если Морган оставит меня в живых, а не устроит очередной несчастный случай.

Поднимаюсь. Кидаю в сумку ноут, камеру и тут до меня доносятся шорохи и звон посуды из кухни. Запах яичницы.

«Чего?»

Шок и страх разгоняют адреналин и ледяных мурашек по спине.

Крадусь по коридору, как вор. В руке армейский нож. Тихонько выглядываю из-за угла. Открывшаяся взору картина потрясает до глубины души. Эмили готовит завтрак. На двоих.

Стоит, такая соблазнительная, в моей черной рубашке, которая ей доходит до середины бедра, но когда она поднимает руки, то ткань задирается до упругих округлостей ягодиц. Тянется за кружкой. На изящном запястье серебрится браслет. Распущенные влажные после душа волосы падают на спину, достают до талии. Невероятный изгиб спины, стройные ножки.

«Почему она не сбежала?»

Сердце пропускает удар. Прячу нож от греха подальше.

Прислонился плечом к притолоке. Не могу оторвать взгляд от этой красоты. И не могу поверить, что передо мной не мираж.

Сегодня снегопад. За окном все белым-бело. Красиво. И я бы очень хотел пойти с ней на улицу, но у нее нет одежды, а я слишком боюсь оставить ее одну. Боюсь, что, когда вернусь, дом будет пуст, а все, что между нами произошло окажется сном.

Подкрадываюсь к ней сзади.

Пугать, пожалуй, не стоит, но так хочется прикоснуться к ней, убедиться, что это не игра воображения, что она настоящая. Руки сами собой ложатся на тонкую талию, скользят к упругим грудям, от прикосновения к ней мгновенно возбуждаюсь. Никогда никого так не хотел. Вдыхаю аромат волос. Шампунь пахнет яблоком, но и этот запах ей идет.

— Щекотно, — хихикает она, пытается отстраниться.

«Ах щекотно? Сейчас я покажу тебе, что такое щекотно!»

Мои пальцы пробегают по ее бокам. Она разворачивается ко мне и… начинает щекотать в ответ. Неожиданный ход. Мы смеемся и заваливаемся на диван у противоположной стены. Она подо мной. Хохочет так искренне, открытой не наигранной улыбкой, что я тоже улыбаюсь ей в ответ.

Настоящая. Живая. Безумно красивая. Идеальная. И слишком добрая.

Сердце колотится, в паху пожар.

— Наконец, я увидел ее. — Мой голос хрипит, хотя я не простужен.

— Кого? — Пытается отдышаться она. Волосы разметались по сидушке, водопадом спускаются к полу.

— Твою счастливую улыбку. — Цепляю кончик ее носа своим.

Теплые ладошки обхватывают мое лицо. Подушечки пальцев мягко гладят брови, скулы.

— Ты такой красивый! — Выдыхает она, а я впечатываюсь в ее рот, сминаю губы поцелуем, на который она сразу же отвечает, обхватив мою шею.

«Нет. Не я. Ты красивая. До умопомрачения. До одури! Люблю тебя! Но не могу сказать об этом, ведь я монстр, преступник и мне придется отпустить тебя и уйти».

Сердце сдавливает до боли. Мы еще не расстались, а я уже тоскую. Люблю ее. Безумно люблю. Никого не любил, а ее люблю!