Заложница. Теперь ты моя

Глава 27

Итан

Мы спешно покидали арендованный дом, уничтожая все следы своего пребывания. Олсон заставил вылизать дом с хлоркой. Мы не оставили за собой и волоска, даже пылинки. Времени это отняло много, но втроем мы справились быстрее, чем если бы я делал все сам.

— Эми, я подогнал машину, отнеси эти вещи в багажник, милая, — Смит произносит слова мягко, будто к дочери обращается. Никак не могу понять, почему он так печется о чужом ребенке, но я рад, что у Эмили есть такой защитник, как Олсон Смит.

— Хорошо, — на милом личике Эми расцветает яркая улыбка, от которой сердце замирает. Я понимаю, почему Смит отправил ее подальше. Хочет поговорить.

Эмили берет протянутые ключи в одну руку, пару пакетов в другую и выходит на мороз. На ней теплые джинсы и дутая курточка, в которой она выглядит невероятно мило. Одежду, новую машину, средства для уборки и многое другое притащил Смит. И когда только все успевает?

— Поговорим. — Кивает он мне, когда дверь за Эмили закрылась. Отвечаю таким же кивком и молча слушаю, хотя безусловно догадываюсь, о чем он поведет разговор. — Как только все закончится, ты должен исчезнуть из ее жизни.

Исчезнуть — значит, уехать, не оставив контактов. Не звонить, не писать, не встречаться — забыть о ней. Но я не смогу. Как бы не хотел, как бы не пытался, я никогда не забуду Эмили. Она навсегда в моем сердце, в моей крови, в моих мыслях.

Я понимаю, почему Смит велит мне исчезнуть. Он хочет, чтобы Эмили забыла все, что с ней произошло. Несмотря на то, что мы говорим Олсону, старый вояка видит нас насквозь, знает, что мы врем и снисходительно позволяет нам это, как маленьким детям.

— У тебя своя жизнь и свой путь. Будь благодарен, что я не сдаю тебя властям за то, что ты сделал. И знай, это не потому, что я добрый или ты мне понравился, это ради Эмили и только. — Продолжает Смит, словно уговаривает меня согласиться, но в его голосе звучит сталь. Возражений он не примет. — Эми, она… Она должна жить нормальной жизнью. Встретить хорошего парня, создать семью. Ты не сможешь ей этого дать. С тобой она постоянно будет вспоминать все, что здесь произошло.

Смотрю на его суровое лицо, на морщины, прорезавшие кожу, как глубокие канавы, и вижу в них отражение прожитых лет, боли и потерь. Мне не хочется признавать, но он прав. Я не смогу дать Эмили то, чего она заслуживает. Я — тень, преследуемая прошлым, опасный спутник для невинной чистой души, такой как Эми.

— Я все понимаю, — тихо произношу, отводя взгляд от пристальных глаз Олсона. — Я уйду.

— Смит удовлетворенно кивает. — Хорошо. Тогда, когда все закончится, я дам тебе денег. Достаточно, чтобы начать новую жизнь в другом месте. И помни, — в его голосе слышны угрожающие интонации, — если я когда-нибудь услышу, что ты как-то пытался связаться с Эмили, я тебя найду. И тебе это не понравится.

В горле моментально становится сухо, слова даются с трудом. Но решение принято. Пути назад нет. Эмили заслуживает солнца, а не моей вечной ночи. Я должен отпустить ее, хотя все мое существо восстает против разлуки. Лучше я буду жить с этой болью, чем обреку ее на страдания. Я так виноват перед ней.

Медленно поднимаю взгляд. В глазах Смита нет ни капли сочувствия, только суровая необходимость. Он защищает ее, как лев своего львенка. И я не могу винить его за это. Я бы сделал то же самое на его месте. Деньги? Они мне не нужны. Да и как можно взять их после того, что я сделал с Эмили? Само предложение Олсона звучит оскорбительно, как откуп. Но я его не виню. Он привык решать проблемы именно так, ведь это то, что он всегда делал, работая на Моргана-мать-его-Уотсона. Для меня главное, чтобы Эми была счастлива. Чтобы улыбалась так же ярко и солнечно, как умеет только она, как это было сейчас.

— Мне ничего не нужно, — отвечаю, стараясь говорить как можно увереннее. — Просто позаботьтесь о ней. Если она будет счастлива… этого будет достаточно.

Поворачиваюсь и ухожу в дом за своими вещами. Мы разделимся уже сейчас. У нас даже не будет прощания с Эми, ведь она думает, что я еду с ними, но это не так. Моих вещей в их машине нет. Эмили — бесхитростная душа, даже не спрашивает почему Смит оставил мою машину возле дома.

Каждый шаг дается с трудом, каждая ступень — словно отрываю часть себя. Но я знаю, что это единственный правильный путь. Путь, который приведет Эмили к свету, а меня — в мою привычную тьму.

Телефон в кармане пиликает сообщением. Открываю его и вижу заголовок срочных новостей: «Морган Уотсон только что признался в махинациях и манипулировании средствами компании, а так же принял вину за гибель людей»…

Эмили

Дядя Олсон сидит за рулем. Как всегда строгий и сосредоточенный, словно каменный истукан. Поглядываю в боковое зеркало, ловя взглядом машину Итана, следующую за нами. Смит говорит, что мы не должны оставлять за собой даже намека на след, чтобы его люди не вычислили нас, ведь тогда весь план насмарку. Я полностью доверяю ему. Он тот человек, который никогда не обманет и не предаст. Так было всегда.

По радио играет веселая музыка и я мурлыкаю ей в такт. Ровно до того момента, пока эфир не прерывают срочными новостями.

— Только что Морган Уотсон, основатель и владелец компании N по производству автомобилей нового поколения, признался в махинациях средствами и взял ответственность за гибель нескольких десятков человек. Напомню, что компания N занимается изготовлением автомобилей и деталей к ней по сниженной цене. Господин Уотсон был заключен под стражу сегодня днем…

Смит выключает радио.

Сердце бешено колотится в груди, будто в поисках выхода наружу.

«Папа сделал это. Он это сделал! Признался! Значит, он меня все еще любит!» — В носу нестерпимо щиплет, глаза печет от горячих слез.

Все было не зря. Итан справился, мы справились! Губы дрожат, не понимая, что им делать. Хочется плакать и смеяться одновременно. Заглядываю в боковое зеркало, но вижу там только надпись: «Объекты могут быть ближе, чем вам кажется». Машины Итана нет.

Оборачиваюсь, выворачивая шею, но ничего не меняется. Трасса позади нас пуста. Он исчез.