Заложник ведьмы (СИ)

Глава 9

Ула упала на колени. Серый волк скулил, беспокойно ходил туда-сюда, тыкался носом в трупики волчат и в морду своей мертвой волчицы. Другие волки ходили кругом или сидели чуть поодаль, не желая мешать сородичу.

Наблюдать за этой картиной было мучительно. Волк явно не хотел отпускать свою любимую и своих детей. Он продолжал звать их, тормошить в надежде, что они очнутся от вечного сна и будут с ним. Но они были мертвы.

Арлен посмотрел на Улу. У нее по щекам бесшумно текли слезы, а зеленые глаза были полны боли.

— Ула, — позвал Арлен, присел рядом и положил ладонь ей на плечо.

— Если бы я была здесь, — шептала она себе под нос. — Если бы только я была здесь. Если бы не уходила…

Нет, так не пойдет.

— Ула! — Арлен дернул ее и развернул к себе лицом. — Ты не виновата! Виноват тот, кто сотворил это зверство. А ты не виновата.

— Ты не понимаешь, — проскулила она, и слезы потекли с новой силой. — Я должна была. Я обязана защищать этот лес и его зверей. А я…

Она разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. Арлен шумно выдохнул и притянул к себе, позволяя вцепиться в рубаху дрожащими пальцами. Волк продолжал беспокойно ходить по поляне, не желая смиряться с потерей. Его ведь тоже не было рядом с семьей, когда больше всего был им нужен. И если бы он был чуть больше похож на человека, то наверняка так же корил себя. Но и он не виноват в случившемся.

Вот бы найти убивца и наказать, отрубив голову.

Волк тявкнул и подбежал к Уле. Он ткнулся носом в ее щеку, еще раз тявкнул и сразу отбежал к одному из трупиков. Посмотрел внимательно на ведьму, и не увидев никакой реакции, повторил то же самое.

— Хей, — Арлен слегка потряс ее плечо. — Кажется, он что-то от тебя хочет. Посмотри.

Ула всхлипнула, вытерла пальцами глаза и посмотрела на волка, который продолжал тявкать и бегать туда-обратно. Ула понаблюдала за ним пару мгновений, а затем ее глаза резко расширились и она попыталась встать, но запуталась в юбке и начала заваливаться набок. Арлен поддержал ее и помог встать на ноги. Она в пару больших шагов дошла до волчонка и прикоснулась к нему рукой. Замерла, глубоко вдохнула и громко объявила.

— Он еще жив!

Она оглянулась через плечо, и Арлен увидел, как зелень глаз прояснилась. Ула аккуратно взяла волчонка в руку и начала нашептывать, аккуратно поглаживая его шейку пальцем. Волк кружил у ее ног, поскуливал, тявкал, то вдруг садился, а в следующий миг снова подрывался и наворачивал круги.

— Он очень слаб, — сказала Ула, когда закончила шептать. — Мне нужно к материнскому древу. Пошли.

Арлен кивнул и пошел следом за ней. Шли быстро, почти бежали. Волчья стая не отставала. Ула шла все дальше в чащу, в самую глубь. Деревья постепенно становились выше и толще, зеленая крона все плотнее закрывала небо и не позволяла солнцу достичь земли. И все равно трава росла плотным ковром, застилая мягкую почву. А в воздухе все отчетливее слышался запах цветов.

Деревья росли все гуще и ближе друг к другу, но идти было легко. Будто для Улы здесь есть своя тропка, тщательно скрытая в траве. В какой-то момент мягкая почва под ногами сменилась чем-то другим, более твердым, и Арлен не сразу понял, что они идут по упавшему и утонувшему глубоко в земле дереву. Ствол лежал под наклоном, и скоро Ула и Арлен уже шли над высокой травой, поднимаясь все выше.

Кора под ногами была крепкая, и это было странно. Ведь упавшее дерево должно гнить и постепенно обращаться в труху. И первым делом страдает кора. Арлен посмотрел под ноги. Ствол продолжал расширяться ближе к земле. Насколько же огромным было это дерево? Арлен огляделся. Ни одно из стоящих рядом деревьев не было и в половину таким толстым. Вдруг Ула остановилась, и Арлен чуть не врезался ей в спину.

Прямо перед Улой была древесная стена, по которой лозами тянулись цветущие вьюны. Арлен посмотрел вверх, вслед вьюнам, там была густая зеленая крона, и листы были размером с половину человека, не меньше.

— Что это? — спросил Арлен полушепотом.

— Это мое материнское древо, — также тихо ответила Ула.

— Оно же… — Закончить Арлен не смог. В голове не укладывалось, что дерево может быть… таким. Его даже не увидеть толком.

Ула вдохнула воздух полной грудью и прикоснулась рукой к древу.

— Оно огромно и величественно. Оно — начало жизни для этого леса и источник моих сил. Оно — воплощение матери-природы.

— Получается, мы не по упавшему дереву шли, — выдохнул Арлен.

— Нет. — Ула обернулась, и на ее лице была улыбка. — Мы стоим на корне древа.

В зеленоватом полумраке от листвы ее глаза будто светились изнутри и блистали зелеными искрами.

— Мне нужно время, чтобы спасти это дитя, — сказала она и указала нп волчонка в своей ладони. — Много времени. Раньше полуночи я отсюда не уйду.

— Хорошо, — ответил Арлен.

— Тебе лучше вернуться к хижине, — мягко произнесла она.

Арлен внимательно на нее посмотрел. Она продолжала улыбаться, но теперь будто извинялась.

Она его прогоняла. Вот в чем дело. На краткий миг внутри вспыхнула обида, что она все еще ему не доверяет, но тут же погасла. Она привела его к материнскому древу, что для ведьм священнее церкви, и рассказала, что черпает силы у этого исполина. Это ведь важно, и людям о таком знать нельзя. Особенно Вильгельму и его охотникам.

Ула доверила ему самый важный секрет, и он не имел права обижаться на нее.

Доверял ли ему хоть кто-то? Вот настолько, чтобы показать самое сокровенное. Наверное, никто. Бренна? Даже смешно, но он почти ничего про нее не знал. Она дочь кузнеца, и на этом его знания кончались. Он даже ее глаза толом вспомнить не мог. Бренна осталась в деревне, а он сам уже поселился в лесу. Ведь даже и не думал ни разу вернуться. Некуда ему. Отец вряд ли ждал его обратно.

Но с Бренной нужно поговорить, а иначе Арлен так и останется мерзавцем и подлецом.

— Я хочу вернуться в деревню, — выпалил Арлен. Улыбка стекла с лица Улы, а глаза наполнились печалью, неверием и обидой. Арлен поспешил исправиться. — Не насовсем. Мне нужно поговорить с Бренной и кое-что разрешить. А потом я вернусь к тебе.

Он шагнул ближе. Ула смотрела на него, хмурилась и скребла ногтями по коре древа.

— Я точно вернусь, — заверял Арлен, приближаясь еще на шаг ближе. Теперь он стоял почти вплотную к ней, и желание коснуться хотя бы волос рвалось наружу. Он потянулся пальцами, но не притронулся. — Могу поклясться…

— Не клянись перед древом, — перебила Ула. — Такие клятвы нерушимы, и у тебя не будет шанса ее нарушить.

«Дурочка», — подумалось ему, а губы сами собой растянулись в улыбке.

— Клятву дают не для того, чтобы ее нарушать, — изрек он как наставление.

— Не надо мне клятв, — упрямилась Ула. — Просто вернись.

— Вернусь.

Пальцы все-таки коснулись волос и заправили прядь за ухо. Ула чуть заметно дернулась и сама потерлась о ладонь. Как же ему хотелось приблизиться к губам и поцеловать! Но пока нельзя. Сначала надо было поговорить с Бренной.

Арлен убрал руку и, с горечью вздохнув, отстранился.

— Я вернусь, — повторил он, развернулся и побежал прочь.

Волки не преследовали его, и он в одиночестве сначала бежал, а потом шел быстрым шагом в сторону деревни.

С опушки были видны уже пустые поля. Жатва закончилась, а значит, деревенские должны были праздновать. Но в деревне было тихо, и улицы были пусты.

Где искать Бренну? Арлен раздумывал над этим вопросом, присев за стенкой одного из хлевов. Он не мог вспомнить любимых мест Бренны, не мог вспомнить, где они чаще всего бывали вдвоем. Где Бренна точно бывает, так это дома. Потому Арлен двинулся к кузне, перебежками продвигаясь от дома к дому, чтобы не попасться кому-то на глаза. Наверняка, охотники уже всех настроили против него, хотя для этого и пары слов хватило бы.

Проходя мимо одного из домов, Арлен услышал голоса. Не любил он подслушивать! Но идти приходилось медленно и аккуратно, а потому часть разговора он все-таки услышал.

— Да шлюха она, вот он и остался. Как будто кто-то из деревенских девок на него позарится, — усмехнулся один из парней. Из деревенских кто-то.

— Ну не знаю. Мог бы и в другую деревню умотать, — отвечал второй. — Кузнец вон, тоже неказистый мужик. Так он жену свою покойную из другой деревни привез.

— Да черт с ним, с отродьем этим. Правильно охотники говорят. Пусть с ведьмой своей…

Арлен ускорился, не желая дослушивать. Он вспомнил лица, вспомнил, как эти двое издевались над ним после смерти матери. Вспомнил, как получал от отца за драку, когда их мамаши жаловались.

Не любил Арлен подслушивать! Хороших разговоров так не услышать.

Дом кузнеца был уже близко. Идти оставалось немного, но Арлен решил не рисковать и обогнуть площадь перед часовней по дуге. Мало ли там охотники будут дымить. Прошлая встреча закончилась бы его смертью, если бы не Ула. Надо было торопиться и возвращаться к ней.

Кузня вовсю дымила, а из открытого окна доносился звон металла. Он оглушал вблизи, и занятый делом кузнец не заметил, как Арлен открыл дверь и прошмыгнул на лестницу. На втором этаже звон все так же чеканил в едином ритме. Но помимо металла слышались еще и странные вздохи. Одна из дверей была распахнута, за ней Арлен опознал хозяйскую спальню. Большие мужские сапоги валялись у широкой лежанки, да и на ней валялись в куче мужские рубахи да штаны.

Арлен двинулся к другой двери, затворенной. Из-за нее и доносились странные звуки. Они чем-то напоминали вздохи Улы, когда Арлен кусал ее. Воспоминания обожгли стыдом щеки, и Арлен сжал крепче зубы и глубоко задышал, прогоняя срамные мысли.

Он приоткрыл дверь. Челюсти сжались еще крепче, а ладони сжались в кулаки. На полу в ворохе одежды лежала обнаженная Бренна. Это она дышала и постанывала, ее слышал Арлен. А на Бренне лежал Тит, внук старейшины. Его голая спина блестела испаренной, и под кожей перекатывались напряженные мышцы.

Ула оказалась права. Бренна не ждала Арлена. Она нашла себе другого, и прямо сейчас отдавалась ему на полу собственной комнаты.

А может, она всегда его обманывала? Может, она крутила хвостом и перед Титом, а с Арленом просто развлекалась? В прочем, между отродьем и внуком старейшины выбор очевиден. Незачем ее винить. Арлен ведь все равно собирался ее оставить. Просто она оставила его раньше, практически сделала за него этот шаг. Пусть будет так.

Смотреть и дальше не было смысла. Арлен покинул дом бывшей возлюбленной тем же путем.

Солнце постепенно клонилось к закату. Но деревня будто заранее отошла ко сну, только кузнец все не бросал свое ремесло. Редкие жители пробегали по улицам между домами, и не было это похоже на подготовку к празднованию конца жатвы. Было в этом затишье что-то зловещее и угрожающее.

Некогда родная хата была совсем рядом с окраиной. Арлен уже почти месяц там не появлялся, и когда она оказалась перед носом, не смог перебороть соблазн. Он прокрался к двери и тихонько ее отворил. Отец может быть дома, а потому стоило быть тише мыши. Лишь забрать единственную вещь, оставшуюся от матери, и сразу обратно в лес.

Шнурок с клыком всегда лежал в мешочке за печкой, но сейчас там было пусто. Только пыль да всякий сор. Арлен вынул руку, осмотрел грязную, но пустую ладонь и тяжко вздохнул.

— Это ищешь? — раздался чужой голос. Арлен вздрогнул и поднял голову. К столу бесшумно шагнул отец, а в руке он держал тот самый мешочек.

Арлен по привычке вжал голову в плечи и коротко кивнул. Смотреть на лицо отца он не хотел. Никогда еще отец не прощал ему прямой взгляд в глаза. Потому Арлен смотрел только на мешочек, болтающийся на его пальце.

Отец подошел к столу и, оперевшись руками, уселся на скамью.

— Садись, — велел он, и Арлен послушался. Отец дождался, пока он усядется напротив. — Рассказывай.

— Нечего рассказывать, — тихо отозвался Арлен.

Он знал, что будет дальше, и все равно дернулся всем телом. Мозолистая ладонь резко хлопнулась об стол. Доходчиво и понятно без лишних слов. Но что Арлен мог рассказать отцу? Душевные терзания его никогда не интересовали. А остальное он и так знал.

Арлен молчал и ждал удара. Но и отец ждал, слишком долго ждал.

— На кой убил пастуха Дея? — спросил отец, и его рука постепенно сжалась в кулак рядом с мешочком.

— Что? — вскинулся Арлен и посмотрел в лицо отца. Впервые за последние годы. Прежняя суровость превратилась в злость, проросла в глубоких морщинах на лбу и мешках под глазами.

— По приказу ведьмы? — продолжал выспрашивать он.

— Я не убивал никого! И она бы мне такого не приказала! — получилось слишком громко и эмоционально. И пусть. Терпеть беспочвенные обвинения он не собирался.

— Ты, щенок, на меня голос не повышай, — прошипел отец, еще сильнее сжимая кулак и подаваясь телом вперед. — На кой Дея убил?

Арлен смотрел в глаза отца и видел ярость. Мальчишечий страх бился в грудине испуганным сердцем, а в горле стопорился комок. Арлен сглотнул и продолжил смотреть. Отец сам учил его говорить только правду. И от своей правды Арлен не отступил.

— Я его не убивал, — вкрадчиво произнес он.

Отец нахмурился на мгновение, и его взгляд сменился. Он несколько раз моргнул, посмотрел на мешочек перед собой, постучал пальцем о столешницу.

— Тогда рассказывай, — повторил он и пододвинул мешочек Арлену. — Как с ведьмой спутался?

Отец знал только слова охотников, а те наврали, что Дея убил Арлен. Тогда чего хочет отец? Узнать его правду и впервые встать на сторону сына? Верилось с трудом, но искорка надежды все-таки теплилась в сердце.

— Охотнику в темечко что-то стукнуло, и он попытался меня пристрелить. Ведьма меня спасла и приютила, — коротко пересказал Арлен, забрал мешочек и сунул за пояс. — И подстреленное плечо вылечила.

— И? Почему вернулся только сейчас? За мешочком своим?

— Да, — кивнул Арлен.

— К ведьме вернешься? — не отставал отец.

Арлен снова кивнул, не раздумывая ни секунды. Да и о чем раздумывать? Отцу он никогда не был нужен, и теперь вряд ли что-то поменялось. Но если отец попросит остаться… Как быть тогда?

— Влюбился в нее?

Арлен снова кивнул.

— Понятно, — голос отца потух. Он уткнулся взглядом в стол, сгорбился, расслабил кулак и обхватил второй ладонью. — Я тоже в твою мать… С первого взгляда… Красивая она была, не зря ведьмина дочь. Ведьмы все красивые. Вот и ты ладный вышел, по ее подобию. Какая она была красавица, ненаглядная моя…

Впервые отец был таким. Печальным и как будто уязвимым. Впервые вспоминал маму после ее смерти. Оттого до Арлена не сразу дошел смысл сказанных им слов.

— Мама была дочерью ведьмы? — переспросил Арлен.

Отец медленно кивнул.

— Поэтому она меня звала другим именем?

— И в лес водила тоже поэтому, — добавил отец. — Чтобы ты с маленькой ведьмочкой сдружился.

Сдружился? Но он не помнил никаких маленьких девочек! Разве могла у Улы быть…

Когда мать была жива, Ула сама была маленькой девочкой. Ведь ведьмы тоже живут и стареют. Он видел старуху Ровену и других зрелых ведьм. А Ула была среди них самой молодой.

И она назвала его Феланом в первую их встречу, ему не показалось. Получается, правда, то была далеко не первая встреча. Почему же тогда Арлен совсем ее не помнил?

— Иди уже, — выдохнул отец и сгорбился еще сильнее.

Арлен кивнул, встал из-за стола и не прощаясь вышел из дома. Он шагал в сторону леса, уже не заботясь о том, увидят ли его. До опушки рукой подать.

Вот только между деревней и лесом стоял дозор из деревенских юношей и пары охотников. Они смотрели в сторону леса и изредка переговаривались друг с другом. Но почему? Их же не было, когда Арлен возвращался в деревню. Или же дозор специально выставили на ночь?

— Прихвостень ведьмы в деревне! — раздался крик сзади.

Охотники и деревенские в дозоре обернулись и быстро нашли взглядом Арлена. Он тоже обернулся. В дверях его дома стоял отец и указывал пальцем прямо на него.

— Хватайте, пока не убёг! — крикнул отец, будто отдавая команду охотничьим псам.

В шаге от Арлена пролетела арбалетная стрела. Он кинулся в сторону. Скорее, за стену хлева и дальше через огород соседки. Сзади слышались крики и топот множества ног. За ним гнались. Арлен бежал огородами, перемахивая через оградки. Дышать становилось сложно. Горло начинало саднить.

Деревенские лезли со всех сторон, тянули руки, старались поймать. Кто-то ставил подножки, и Арлен спотыкался. Кто-то хватал за шиворот, но Арлен рвался дальше. Ткань трещала и впивалась в кожу. Мимо головы летали стрелы охотников. Арлен чувствовал, как наконечники царапают кожу, обжигая.

Лаяли собаки, кричали женщины. Мужчины отгоняли вилами от своих домов.

Громом грянул басовитый голос.

— Не дайте ему уйти!

Другие голоса терялись на его фоне. Деревенские загоняли его, как дикого зверя.

— Гоните его к часовне!

— Не подпускайте к полям!

— На меня гони, на меня!

И Арлен чувствовал себя зверем, которого гонят в клетку. Он искал глазами бреши, через которые можно ускользнуть. Но со всех сторон были лишь озлобленные лица и стены. Словно вся деревня разом ополчилась на него. Хотя так оно и было.

Перед носом вылез Тит, румяный и бешеный. Он распахнул руки в стороны, как для объятий, и преграждал путь. Пришлось резко свернуть. Ему и Бренны в объятьях хватит, а Арлен желал иных рук. И он делал все, чтобы к этим рукам вернуться.

Среди домов Арлен увидел проход. Если туда добежать, если там пролезть, можно будет оторваться. Можно будет рвануть в поле, а оттуда к лесу. На поле его никто не догонит, разве что собаки. Но там и волки смогут помочь, добраться бы.

Вильгельм возник также неожиданно и громадиной преградил путь к спасению. Он замахнулся своей дубиной.

Резкая боль пронзила бок. Воздух выбило из грудины, в глазах потемнело. Арлен плюхнулся на колени. Вдохнуть не получалось. Внутри все горело, а сознание уплывало в темень и пустоту. И на краю этой бездны Арлен услышал осточертевший бас.

— Добегался.