Замок в Гранаде

Глава 10

— Сеньорита не боится путешествовать по ночам?

На этот раз за баранкой автобуса сидел незнакомый водитель. Когда Моника сказала ему, куда едет, он улыбнулся, и она внезапно почувствовала, что все будет хорошо.

Она прижималась носом к окну, пока автобус медленно карабкался по горной дороге. Чуть светало, но ей не терпелось снова увидеть Джеффа.

Она вышла на той остановке, откуда было ближе всего до дома доньи Люсии. «Оставлю у нее вещи, — думала Моника, — и не важно, что раннее утро, я побегу к Джеффу, объясню ему все. Ведь не может быть, чтобы все кончилось так нелепо…»

— Сеньорита? — заспанная донья Люсия выглянула из-за двери, когда она постучала.

— Я вернулась, донья Люсия. У вас все в порядке? Я только быстро заброшу чемодан в свою комнату и побегу в усадьбу.

— Вы хотите сказать, что остаетесь здесь, сеньорита?

— А почему это вас удивляет? — испугалась Моника. — Что случилось?

— Сеньор сказал, что вы не вернетесь, сеньорита. Вчера он приходил ко мне. Он дал мне много денег…

— За что?

— Оплатил комнату до конца месяца.

— Ах так. — Помолчав немного, она добавила неуверенно: — Тут вышла некоторая неувязка, донья Люсия. Сейчас я схожу в усадьбу.

От решительности, с которой Моника сюда ехала, не осталось и следа. О чем на самом деле говорили Алек и Джефф? Неужели они оставались наедине? Джефф не нравится Алеку, это точно. Ему очень не понравилось то, что Моника была с ним. Но что Алек сказал Джеффу, пока она спала в каюте? Оболгал ее? В чем ее вина?… Впрочем, ведь она умолчала о своем отце, о своей прежней жизни. Ну и что? Какое это имеет значение, если их связывают настоящие чувства?

Моника не сомневалась, что сможет все уладить, когда серьезно поговорит с Джеффом. Но понимала, что это будет очень непростой разговор. Ей за многое придется просить у Джеффа прощения.

Она открыла калитку, когда солнце уже взошло, и направилась к дому. Постучала в дверь. Никакого ответа. Наверно, Джефф в саду? Тут Моника обнаружила, что дверь не заперта, вошла в дом и направилась прямиком в кабинет.

У нее заныло сердце, когда она остановилась у стола. На нем в беспорядке валялись исписанные листы. А вот рядом с печатной машинкой все было чисто, чтобы удобно было печатать. Моника взяла пару страниц и прочла. Он писал это минувшей ночью. Почерк был нервным, торопливым, неопрятным, диалоги — более резкими, лаконичными и пронизывающими до глубины души. Это было лучшее из всего, что Джефф написал до сих пор.

Моника села и начала печатать. Клавиши машинки привычно мелькали под пальцами, и это было счастье — печатать его текст, его рвущие сердце слова…

Она так увлеклась работой, что не заметила, как вошел Джефф. Когда он подошел совсем близко, Моника вскрикнула от неожиданности.

— Джефф! — Она перестала печатать и улыбнулась ему. — Я тебя не заметила. Ты ужасно меня напугал.

— Что тебе здесь надо? — резко спросил он.

Его тон обескуражил Монику.

— Я сначала была у доньи Люсии, а потом пришла сюда.

— Что тебе здесь надо? — повторил Джефф.

— Я печатаю, ты же видишь. — Моника пыталась унять дрожь в руках. — Я стучала, но тебя не было. Поэтому я вошла. Я нашла рукопись и… А что случилось?

— Тебе здесь больше нечего делать, Моника. Тебе должны были передать это на яхте.

— Но почему, Джефф? Это ведь ты хотел посмотреть корабль. Я была против…

— Замолчи! — Джефф запустил руки во взъерошенные волосы. — Пожалуйста, забирай все свои вещи, и я довезу тебя до деревни. К сожалению, у меня нет времени доставить тебя в Малагу, но ты и на автобусе отлично доберешься.

— Ты меня выгоняешь? — Моника изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

— Я просто говорю, что тебе здесь больше нет места, — ответил Джефф.

— Я тебе не нужна?

— Нет, — буркнул он.

— Можно узнать, почему?

— Мне не нужно, чтобы ты чем-то жертвовала ради меня.

— Я могу все объяснить тебе, Джефф?

— Тебе нет нужды ничего мне объяснять! Алек мне все рассказал о тебе на яхте. Богатая избалованная дочка старого Джона Стивенсона, у которой так много денег, что она не знает, куда их девать.

— Частично это правда, — признала Моника.

— Так ты понимаешь, что просто избалована?

— Нет… я богата.

— Вот как! Алек открыл мне глаза. Кто-то коллекционирует марки, богачи собирают драгоценности. А ты? Ты обожаешь бродяг и неудачников — такое у тебя хобби?

— Джефф!

— Ты, наверное, страшно расстроилась, когда не обнаружила здесь своего художника? Хотела стать его натурщицей?

— Джефф, ты переходишь границы!

— А поскольку его в деревне не оказалось, ты переключилась на меня. Меня, бедного начинающего писателя, нуждающегося в помощи с книгой, которую никто не станет покупать. Пожалела несчастного! Боже, как великодушно с твоей стороны, Моника!

— Все совсем не так! Однажды ты очень пожалеешь, что наговорил мне все это. — Моника встала из-за стола и собрала листы.

— А Мария? — не успокаивался Джефф. — Ты очень гордишься тем, как помогла Марии и Федерико. Нашла магазин для работ Федерико…

— Да!

— Да? И чем дон Мигель был тебе обязан?

— Ты не понимаешь…

— Как ты его купила? — цинично спросил Джефф.

— Я этого не делала.

— Нет? Так ты не арендовала у него полку, на которую выставила работы Федерико, а дон Мигель должен был делать вид, что они продаются, а деньги на самом деле шли от тебя?

— Как ты все замечательно излагаешь, Джефф.

— А все отлично сходится. Что хотел мне рассказать дон Мигель? Помнишь, когда ты нас прервала? У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать, Моника! Марию тебе тоже было жалко — ты захотела спасти ее от дона Рикардо. И что ты сделала? Ты заплатила ему, чтобы она смогла выйти за Федерико.

— Нет, нет! — поразилась Моника. — Но даже если бы это было так, что в этом плохого?

— Теперь Федерико так уверен в себе. Но что будет, когда он перестанет быть интересен маленькой богачке, когда малышка найдет себе новую игрушку? Что будет, когда он обнаружит, что никто не покупает его фигурки и у него больше нет денег, чтобы содержать жену?

— Похоже, ты не собираешься слушать мои объяснения, Джефф?

— Точно, не собираюсь, Моника.

— Пожалуйста…

Она предприняла последнюю попытку: подошла к Джеффу и взяла его за руку. Он вздрогнул.

— Нет. Перестань! — Джефф выдернул руку. — Уходи, Моника. Исчезни! Возвращайся на яхту к своим богатеньким друзьям. Смейся надо мной сколько хочешь, но уходи и больше никогда не возвращайся!

— Хорошо. — Почти ничего не видя от слез, Моника взяла свою сумку. — Отвези меня, пожалуйста, в деревню.

— Ладно, — сухо сказал Джефф, — подожди меня в машине.

Из машины Моника бросила последний взгляд на дом и сад. Весь короткий путь до деревни они молчали. Джефф вел машину нервно, и Моника часто украдкой бросала на него обеспокоенные взгляды. Снова, как в первый ее приезд сюда, крутые склоны гор угрожающе нависали над головой, а колеса, казалось, нависали над самым обрывом, отворачивающим от нее свою пасть как бы нехотя, будто не желая отпускать уже готовую жертву духам гор. Наконец они подъехали к дому доньи Люсии.

— До свидания, Джефф, — тихо сказала Моника.

— Прощай, Моника. — И он уехал, не обернувшись.

В этот же вечер, объяснившись с Марией и доньей Люсией и поблагодарив за приют, Моника вернулась в Малагу. Она остановилась в недорогом отеле, где никому не пришло бы в голову ее искать.

Моника провела в Малаге почти три месяца. Бродя по улочкам города, она вспоминала о том, как бывала тут с Джеффом, и все надеялась случайно повстречаться с ним. Заходя в кафе, она медленно пила воду, смотрела в окно на местных жителей, торопившихся мимо нее по своим делам, на туристов, весело проводивших отпуска в экзотической Испании, и никому из них не было дела до одинокой девушки. Путешествовать больше не тянуло, на родину — тоже. Она так и застряла будто между небом и землей, между привычной тусклой жизнью и раем, который казался таким близким… Его следовало забыть, забыть раз и навсегда, уехать отсюда, начать жизнь после смерти, она ведь так молода… Но — не получалось. Потом позвонил отец. Он просил ее немедленно приехать в Лондон, потому что, по его словам, ему срочно нужно с ней повидаться по делу. И через неделю Моника была в Лондоне. Дела, конечно, никакого не оказалось, просто отец искал повод вытащить ее из далекой Испании, испугавшись ее необъяснимого затворничества. Она обрадовалась возможности просто провести время с отцом, который бывал обычно слишком поглощен делами своей фирмы. Он с беспокойством расспрашивал о том, что же случилось с любимой дочерью, отчего она так грустна и почему столько времени провела в одиночестве. В ответ на все вопросы Моника отмалчивалась, печально улыбаясь. После обеда они вместе зашли в книжный магазин. И там Моника увидела ее! Книга Джеффа! Дрожащей рукой она сняла ее с полки. Моника не хотела показывать своего волнения, но справиться с чувствами было очень сложно. Книга открылась словно сама собой, и на первой странице Моника увидела строки: «Посвящается Монике, без которой этой книги быть не могло».

Моника с трудом сдержала слезы. Вернувшись домой с книгой под мышкой, она отказалась от ужина, сославшись на головную боль. Ей не терпелось прочесть роман.

Как плохо она себя знает! Как могла подумать, что сможет убить в себе любовь к Джеффу? Но Монику ждал еще больший сюрприз. Содержание романа оказалось не совсем таким, каким она его помнила. Историческая часть сохранилась, но история любви Изабеллы и Фердинанда стала глубже и богаче. И как она походила на историю любви Джеффа и Моники!

Через два дня она уже сидела в самолете, несущем ее в Испанию.

Она остановилась перед воротами усадьбы. От волнения подкашивались ноги… А здесь совсем ничего не изменилось — все те же оливковые и миндальные деревья, ставшие ей такими родными. Потом она набралась храбрости и, не постучав, вошла в дом.

Джефф сидел за столом в кабинете. Он не слышал, как Моника осторожно приоткрыла дверь, заглянула в комнату и тихонько подошла к нему.

— Джефф!

Моника положила руку ему на плечо.

— Джефф…

— Моника?! А я подумал, что мне это снится. Я услышал твой голос… потом почувствовал руку… я так часто мечтал об этом, Моника!

— О, Джефф! — Ее глаза наполнились слезами. — Если бы ты знал…

— Я уже несколько месяцев пытаюсь разыскать тебя…

— Я была рядом.

— Где? Я вернулся в порт Малаги. Но этот придурок Алек уже уплыл.

— Я бродила по городу… Но тебя все не было. Потом я уехала.

— Но как…

— Я прочла твою книгу.

— О, Моника! Это была моя последняя надежда снова увидеть тебя. А где ты нашла ее? — Его глаза сияли.

Моника слегка улыбнулась.

— Я приехала на пару дней в Лондон повидаться с отцом. Там, в книжном магазине, я и наткнулась на твою книгу.

— Когда это было?

— Позавчера. А сегодня утром я вылетела из Лондона.

— Боже мой! Ты, наверное, умираешь от голода? — Джефф вскочил. — Но сначала… — Он обнял ее и поцеловал, сначала нежно, потом настойчивее — и долго не выпускал из своих объятий.

— Посиди здесь, пока я что-нибудь приготовлю.

Моника рассмеялась. Ей было трудно поверить своему счастью.

— Я помогу тебе.

— Нет. — Он взял ее за руку, привел на веранду и усадил в кресло. — Сиди здесь и наслаждайся видом.

— Не задерживайся, милый.

Моника откинулась на спинку кресла. Она только сейчас заметила, что смертельно устала: двое суток, с тех пор как уткнулась в его опубликованный роман, она почти не спала. Моника смотрела на горы. Как же они красивы и величественны! Ее переполняла долгожданная умиротворенность…

— Я до сих пор не могу поверить, что ты вернулась, — раздался голос Джеффа. Где бы я стал тебя искать? — Он поставил на столик поднос: горячий кофе, хлеб, колбаса, помидоры, сыр и оливки. Моника принялась за все это с большим аппетитом.

Потом взглянула на Джеффа.

— Ты добился своего, Джефф. Я всегда знала, что у тебя все получится.

— Да, ты верила в меня, — сказал он и взял ее руку в свою. — Но теперь, когда ты прочла книгу, ты, наверное, понимаешь, почему я вовсе не был уверен в своем успехе?

— Я не все поняла, — ответила Моника.

— Нет? Ну, Изабелла и Фердинанд — это мы, ты и я. Это ты поняла?

— Да. Ты здорово переработал содержание, Джефф.

— Я должен был это сделать. Я надеялся, что ты вернешься ко мне, если…

— И я вернулась.

— Да. — Джефф посмотрел на горы. — Я хочу начать с самого начала, Моника. — Он колебался. — Меня… меня зовут не Джефф Хантер.

— Да?

— Ты когда-нибудь слышала о Дональде Марсдене?

— Дональд Марсден? Что-то знакомое… — Моника вспоминала. — Американцы в Гранаде! Они думали…

— Что Дональд Марсден — мой отец. Так и есть, Моника. Я был сильно удивлен, когда ты не поняла все еще тогда. Дональд Марсден — писатель.

— Действительно, — произнесла она. И почему она не вспомнила об этом? — Он автор многочисленных бестселлеров, да?

— Да, — ответил Джефф. — Теперь ты понимаешь меня, Моника? Ты представляешь, что это такое — всегда находиться в тени известного писателя Дональда Марсдена, вместо того чтобы просто быть его сыном? Отдельной самостоятельной личностью?

— Думаю, да, Джефф. Примерно то же самое происходит у меня с моим отцом.

— Это не одно и то же. Мой отец не верил, что я смогу стать писателем. Когда я показывал ему свои работы, он безжалостно правил их в соответствии со своими представлениями о том, какими должны быть романы. Если бы я остался с ним, а не уехал в Испанию, был бы обречен стать просто копией Дональда Марсдена. Поэтому я сменил имя и создал себе новую жизнь. И вот я живу здесь и пишу свою книгу. Свою! Ты понимаешь, как важно это для меня?

— Думаю, да, Джефф.

— Я хотел, чтобы мой роман был написан неизвестным писателем по имени Джефф Хантер и чтобы не было никакой связи между ним и сыном Дональда Марсдена.

Моника откинулась в своем кресле.

— Тебе нелегко было это сделать, Джефф.

— После знакомства с тобой добиться цели стало для меня еще важнее. А потом мы встретили твоих друзей с яхты. Мир перевернулся, когда я понял, что ты не говорила мне всей правды. Гнев ослепил меня.

— Я бы хотела быть искреннее, — сказала Моника.

— У тебя были свои причины, Моника.

— А у тебя — свои, Джефф. Люди подлизывались ко мне и льстили, навязывались в друзья и женихи, потому что я — дочь Джона Стивенсона. Поэтому я промолчала.

— Сейчас я это понимаю, — тихо ответил Джефф. — Но все усложнил рассказ Алека об этих твоих «подопечных». Я не мог этого вынести, Моника. Сознавать, что ты со мной не по любви… это было слишком.

— Теперь я здесь и могу все тебе объяснить.

— Как думаешь, сможешь ли ты связать свою жизнь с таким невыносимым человеком, Моника?

— Тебе снова нужно печатать текст? — спросила она, задыхаясь от волнения.

— Нет, любовь моя! — Джефф обнял ее и поцеловал. — Ты выйдешь за меня замуж, Моника? Скажи — да!

— Ты знаешь, что да!