Замок в Гранаде

Глава 6

Яркое солнце уже вовсю сияло над горизонтом. Они ехали по таким красивым местам, что дух захватывало. Сначала дорога шла по земле, исчерченной расщелинами, с небольшим количеством растительности. Но всего через пару километров перед ними открылись чудесные луга и холмы, рощи миндальных, апельсиновых и лимонных деревьев и затерянные между ними крохотные деревушки. Моника снова увидела развалины величественного мавританского замка.

— Ты много знаешь об Альгамбре? — спросил Джефф.

— Нет, я о Гранаде почти ничего не знаю.

— Тогда ты не представляешь, что тебя ждет! Альгамбра каждый раз производит на меня огромное впечатление. Я всегда открываю там для себя что-то удивительное. По-моему, в мире не построено ничего более красивого. — После небольшой паузы он заявил: — В этот раз я собираюсь осмотреть Красный замок твоими глазами, Моника.

Он взглянул на нее. Выражение его глаз смутило Монику. Трепет смутного предчувствия чего-то прекрасного и доселе небывалого в ее жизни вновь зародился в ее душе.

И вот они въехали в Гранаду, средневековый испанский город, воспетый многими поэтами.

Остановились в «Парадоре», симпатичном небольшом отеле. Их комнаты оказались в разных концах длинного коридора.

Занося вещи в номер Моники, Джефф попросил ее:

— Пожалуйста, не трать бесценное время на развешивание своих платьев по шкафам и прихорашивание.

— Я буду готова через две минуты, — ответила она.

Уже через полчаса они бродили по извилистым улочкам города.

До приезда сюда Моника знала только, что Гранада — испанская родина культуры и цивилизации мавров. Теперь, увидев все своими глазами, она была совершенно очарована. Древний город украшало множество архитектурных шедевров. Над пышными городскими парками витали ароматы роз и жасмина. Воздух был такой приторно-сладкий, что порой становилось трудно дышать.

Они зашли в один из многочисленных ресторанов, где практически все посетители были туристами. Все ели с аппетитом и весело переговаривались.

— Что бы ты хотела, Моника? — спросил у нее Джефф.

— О, мне все равно. — Она чувствовала себя на седьмом небе. Атмосфера Испании, окружавшие ее люди и близость Джеффа делали ее счастливой.

Они отведали холодного пряного супа, запивая его старым испанским красным вином. Во время еды говорил и, шутили и смеялись больше, чем обычно. Не забыли и о практических задачах своей экскурсии, обсуждая будущие сцены романа, которым предстояло развертываться на фоне гранадских роскошных декораций. Еще никогда и ни с кем Моника не чувствовала себя так свободно и уверенно.

Пока официант убирал со стола посуду перед тем как принести десерт, Джефф подал ей руку и повел на небольшую танцплощадку в центре зала. Они то медленно, то быстро кружились под звуки цыганской мелодии, импровизировали, пытаясь сочетать привычные им европейские па с бешеным ритмом местной музыки. Наконец, уставшие и разгоряченные, отошли в сторонку и стали наблюдать, как одна пара исполняла зажигательный танец фламенко. Музыка горячей волной захлестнула мужчину и женщину, и они слились с нею. Их руки и тела сплетались, яркая юбка женщины взлетала в вихре страстных движений. Это был гимн жизни и любви, прекрасному человеческому телу и свободолюбивой душе. Когда музыка смолкла, зал взорвался аплодисментами. Моника и Джефф тоже хлопали от души.

По дороге в отель он взял ее за руку так, будто это было привычным и будничным делом. Моника задрожала от этого невинного прикосновения. Нежное и крепкое, оно вызвало в ней тайное желание прижаться к нему, ощутить его тело своим…

Перед дверью номера Моники Джефф сильнее сжал ее руку. Весь вечер они говорили не умолкая, а теперь оба не могли произнести ни слова. Джефф молча смотрел ей в глаза, и от этого взгляда она теряла самообладание. Краска бросилась ей в лицо, голова кружилась…

Наконец он поднес ее руку к губам и поцеловал. Потом нежно перевернул ее руку ладонью вверх и поцеловал еще раз, медленно и сладко.

— Спокойной ночи, Моника, — попрощался он наконец. Отпустив ее руку, повернулся и быстро зашагал по коридору к своему номеру.

Войдя в свою комнату, Моника еще какое-то время постояла в темноте, вся дрожа. Сердце бешено колотилось.

Подойдя к окну, она с удовольствием вдохнула сладкий ночной воздух. Окна номера выходили во внутренний дворик, целиком засаженный восхитительно пахнущими цветами. Небо было совершенно бархатным, и на нем сверкали миллиарды звезд, особенно ярких здесь, на юге. Моника забыла обо всем на свете, выпав из течения времени. Она просто стояла и наслаждалась красотой ночи, отдаваясь мощному потоку чувств. Он был странен и противоречив, этот поток: какая-то возвышенная печаль, странное беспокойство и удивительная восторженность. Она впервые испытывала такую сложную гамму чувств. Это было так тревожно и восхитительно одновременно…

Все мысли Моники сосредоточились на Джеффе. Что ощущает сейчас он? Рука, которую он целовал, словно горела. Спит ли он уже? Или тоже не может заснуть? Стоит ли и он у распахнутого окна и смотрит на усыпанное звездами небо или на экзотический сад под окнами?

Наконец она немного пришла в себя и легла в постель, хорошо понимая, что заснуть в эту ночь ей не удастся.

Когда утром Джефф постучал в дверь, Моника уже была одета.

— Пошли завтракать? — спросил он.

— С удовольствием, — ответила она, — надеюсь, здесь хорошо кормят. Я зверски голодна.

Они ели не спеша. Потом направились в библиотеку — покопаться в пыли веков, чтобы добыть материалы для романа Джеффа.

Пыль веков оказалась не метафорической, настоящей. Библиотеки еще не коснулись компьютерные веяния, и пришлось работать опять по старинке. Моника достала из сумочки блокнот и ручку, а Джефф пошел снимать с полок толстые старинные книги. Потом он сидел рядом с ней, просматривал каждую и просил Монику отметить то, что следовало ксерокопировать, — такая техника тут все-таки имелась.

Сейчас он совершенно не походил на того мужчину, которым был вчера вечером. Он ушел в работу с головой и не замечал ничего вокруг. Она подняла глаза от своих бумаг и разглядывала его украдкой: волевой подбородок, растрепанные волосы, умные глаза и длинные, чувственные пальцы. Притягателен невероятно… Ей стоило огромных усилий заставить себя собраться и вернуться к работе.

Обедать они отправились в расположенный поблизости от библиотеки ресторанчик. Джефф заказал лангуста, белый хлеб, салат и вино, и Монику поразило, с какой легкостью он объяснялся с официантом.

— Испания уже стала для тебя домом, правда? — быстро спросила она.

— Наверное, это потому, что я ее очень люблю, — ответил Джефф, разглядывая экзотические интерьеры. — Особенно Андалусию. Поэтому я сюда и приехал, чтобы… написать свою книгу.

— Я все еще очень мало о ней знаю. Хотя история Фердинанда и Изабеллы заворожила меня…

— Надеюсь, что она произведет такое же впечатление на всех читателей, — сухо перебил он.

— Конечно. Но я думала, Джефф, что ты все знаешь об этих влюбленных… — В кабинете Джеффа было немало справочников, и Моника была уверена в том, что у него давно созрел весь сюжет романа.

— Хотел бы я, чтобы это было так, — ответил он. — Каждый раз, когда я приезжаю в Гранаду, я узнаю что-то новое. — Джефф серьезно посмотрел на нее. — А в этот раз ты мне очень помогаешь, Моника. Полагаю, ты это знаешь.

— Спасибо, — тихо улыбнулась она.

Официант принес закуски. Моника заметила, что от работы у нее просыпается волчий аппетит. Вот уж странно для леди, всю свою недолгую еще жизнь заставлявшую себя садиться за стол… Во время ужина они разговаривали, но таких долгих бесед, как вчера вечером, у них не получалось. Мысли Джеффа были заняты книгой.

Закончив есть, он откинулся на спинку своего стула и озабоченно спросил:

— Я, наверное, уже утомил тебя своей болтовней?

— Что ты, Джефф. Совсем нет. Какие у нас дальнейшие планы?

— Очень жарко, и ты, конечно, устала. — Он посмотрел на часы. — Время сиесты. Пойдем в отель и немного отдохнем. Потом поработаем еще. А вечером… — Он загадочно улыбнулся. — На вечер я запланировал кое-что особенное.

— Что именно? — Моника была заинтригована.

— Чуточку терпения, дорогая Моника!

— Что же это, Джефф?

— Что, терпение? Это слишком сложно объяснить, — пошутил он, за что и получил легкий тычок в ребра.

Джефф проводил Монику до ее двери. Она приняла душ и легла на кровать с книгой. Но через три страницы поняла, что не в состоянии читать. Она захлопнула томик, бросила его на ночной столик, закрыла глаза и погрузилась в размышления и сладкие муки влюбленности. Конечно, пора хотя бы себе признаться, что она была без ума от него. Джефф! Имя краткое, выразительное, мужественное… А он что? Никаких романов, кроме его романа, который пишется? Она ведь ничего не знает о нем. Но, видя его улыбку, обращенную к ней, Моника думала, что большего счастья просто не бывает, а когда он касался ее, по коже словно пробегал ток.

А что чувствует он? Влюбленные почему-то думают, что их чувство не может не вызывать ответного, хотя и представления не имеют о том, что на самом деле творится у любимого в душе.

Порой он смотрел на Монику с такой нежностью, что ей приходилось заставлять себя отводить взгляд. Но ни разу не дал ей повода думать, что она для него нечто большее, чем просто секретарша, к которой он относится как к хорошему другу. Ну как тут не запутаться?

Моника вспомнила Алека и его признание в любви, а потом и других поклонников, клявшихся ей в вечной любви и верности с алчно блестевшими глазами. К счастью, ей хватало ума не принимать всерьез их заверений и не отвечать на их пылкость. Моника прекрасно отдавала себе отчет в том, что все они попросту влюблены в деньги ее отца.

Но Джефф — другое дело. Она для него просто путешествующая девушка, нуждающаяся в подвернувшейся так удачно подработке. И когда он поймет, что влюблен в нее, все будет иначе.

А когда это будет?

После отдыха они вернулись в библиотеку и с новыми силами принялись за работу. Моника ценила его стремление к исторической точности.

Он привез с собой список имен и дат, требующих проверки, и теперь по каталогу подбирал книги, в которых мог найти необходимую информацию.

Как всегда, когда Моника работала с Джеффом, время летело слишком быстро. Она озадаченно смотрела, как он, поднявшись со своего места, понес книги обратно на полки.

— На сегодня хватит, — сказал он. — У меня такое чувство, что если я не остановлюсь, ты тоже будешь работать хоть всю ночь.

— Мне с трудом верится, что уже вечер, Джефф!

Она грустно посмотрела на него. В библиотеке стояла абсолютная тишина. Было уже поздно, последние читатели ушли, погасив настольные лампы, и читальный зал тонул в полутьме.

Моника, сдерживая возникшее вдруг вновь напряжение, не в силах выносить его проницательный взгляд, опустила глаза и стала собирать свои бумаги, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

Джефф, тоже не произнося ни слова, поставил на полки последние книги.

Молча покинули они библиотеку.

В этот вечер они ужинали в другом ресторане. Еда была отменная. Но Джефф вел себя как-то странно. Они ели так быстро, словно куда-то опаздывали.

Моника вопросительно поглядывала на Джеффа.

— Ты забыла, что я обещал тебе сегодня кое-что особенное? — спросил он.

И повез ее в Альгамбру. Туристов уже не было. Луна заливала величественный замок мавров волшебным голубоватым светом. Они вошли в львиный дворик.

— О, Джефф! — прошептала Моника. У нее перехватило дыхание от такой красоты. — Я и представить себе не могла, что Альгамбра — такое чудо.

— Удивительно, правда? — тихо спросил Джефф.

— Как… как в сказке. Я никогда не видела ничего прекраснее.

— Моника! — Внезапно Джефф обнял ее и так сильно прижал к себе, что она услышала биение его сердца. — Моника!

Она прижалась лицом к его груди.

— Моника, дорогая… — Он ослабил объятия и поцеловал ее.

— Джефф… — Слезы потекли по ее щекам ручьями, когда он наконец ее отпустил.

— Моника… ты не знаешь, как сильно я… я… — Джефф вдруг отвернулся. И руки его, только что так страстно обнимавшие ее плечи, беспомощно опустились.

— Джефф… Джефф, что с тобой?

— Ничего! Ничего! — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Но почему?…

— Я люблю тебя, Моника! — Джефф замолчал. На его лице отражалась внутренняя борьба. Или это ночные тени так шутят? — Но… но я не должен тебя любить.

— Ты… женат? — убитым голосом спросила она.

— Нет. Конечно, нет.

— Что значит — нет, конечно? Это же не болезнь, — пыталась пошутить она сквозь слезы.

— Я — никто, я ничего не смогу дать тебе. Я не могу позволить тебе жить со мной на ферме и питаться только тем, что дает сад.

— Но… ты же пишешь…

— Роман — это всего лишь мечта. Его сначала должны купить. Тогда, быть может, я и заработаю денег… — Он замолчал.

Моника готова была открыться, сказать, что ее денег с лихвой хватит им обоим на всю жизнь, но прекрасно понимала, что как бы он ни любил ее, он никогда не согласится жить за ее счет.

— Но для меня это ничего не значит, — ответила она, — правда, Джефф.

— А для меня значит. Как я могу просить тебя стать моей женой…

— Роман… — тихо произнесла Моника, — он станет бестселлером. Я знаю, у меня хорошее предчувствие.

— Да. Может быть. — Он взял ее за руку. — Пошли погуляем, Моника. Я привез тебя сюда, потому что хотел, чтобы ты насладилась красотой Альгамбры вместе со мной. Мы приедем сюда еще, но тогда тут уже будут сотни туристов. А я хочу, чтобы только мы вдвоем…

— Хорошо, Джефф, — перебила его Моника. — Давай помолчим.

Ей и впрямь было не до разговоров. Да и что тут скажешь?… Будем жить на мои деньги, на деньги моего отца? Это выход, но он не пойдет на это. Ее сердце готово было разорваться от горя.

Они медленно шли по аллее под ярким лунным светом — и долго молчали.

На следующий день в библиотеке Моника никак не могла сконцентрироваться на работе. Ее мысли постоянно возвращались к прошедшей ночи. Что ей делать? Она приглядывалась к Джеффу. Действительно ли он признался ей в любви? Или ей это просто приснилось? Сегодня он был холоден и серьезен и полностью погрузился в исследование — настоящий шеф, дающий одно за другим задания своей секретарше.

Почему Джефф так ведет себя? Он не уверен в себе? Но он замечательно пишет, его роман — настоящий литературный шедевр, а это значит, что он заслужил успех.

Джеффа окружала какая-то тайна. Ему тридцать четыре года, и он говорит, что ему совершенно нечего ей дать. Но он же на что-то жил все это время. На какие деньги он переехал в Испанию и купил ферму в Андалусии?

Оставалось дождаться момента, когда он сам решит все ей рассказать. Но одно она знала точно: что бы Джефф ни скрывал, он не мог совершить бесчестного поступка, за который теперь ему было бы стыдно.

Моника была недовольна собой. Она тратила понапрасну драгоценное время. Когда-нибудь она получит ответы на все свои вопросы. А сейчас для Джеффа важнее всего была книга. И она должна помогать ему изо всех сил.

Уже было за полдень, когда Джефф отложил книги и повернулся к Монике:

— Мы отлично поработали. Хочешь, сегодня вечером тоже прогуляемся, Моника?

— Ты имеешь в виду еще одну поездку в Альгамбру?

На секунду ей показалось, что он собирается заговорить о прошлой ночи и о том, что между ними произошло.

Но Джефф покачал головой:

— Нет, Моника.

— А что? — Моника постаралась скрыть свое разочарование. Как глупо с ее стороны было надеяться, что сказочную романтическую атмосферу прошлой ночи можно вернуть…

— Здесь неподалеку стоит табор цыган. Ты уже слышала, как замечательно они поют? — спросил Джефф.

— Нет.

— Отлично. Тогда давай вернемся в отель, немного освежимся, перекусим и поедем к цыганам.

— Джефф… — Ее осенила одна идея. — Я пойду в отель одна. Мне нужно кое-что купить. Встретимся за обедом, хорошо?

— А ты найдешь дорогу? — озабоченно спросил он.

— Да, конечно.

— Но ты совсем не знаешь Гранады.

Я не хочу, чтобы ты заблудилась!

— Я не потеряюсь. — Ей было приятно его беспокойство.

Она с радостью думала о вечере. Он должен быть еще прекраснее, чем предыдущий. Поэтому надо нарядиться! Для него… Уже несколько недель она носила только скромные закрытые блузки и строгие юбки.

Они не были ни особенно яркими, ни модными. Большую часть своего гардероба Моника оставила на яхте. Она понимала, что не сможет надевать свои дорогие платья в деревне у Джеффа. Поведение мужчин на площади и иронические замечания Джеффа стали для нее хорошим уроком. Но сейчас, здесь, в Гранаде, ей снова захотелось носить самую красивую одежду — легкую, яркую, радостную…

Моника уже была готова к выходу, когда Джефф постучал в ее дверь.

— Моника! — Он потрясенно замолчал, не в силах оторвать от нее восхищенных глаз. — Моника, ты выглядишь… как… как настоящая испанская принцесса, — ласково сказал он и протянул ей руку. — Пойдем, любимая! — Они прошли по холлу отеля и покинули «Парадор».

Цыгане жили в живописнейшем пригороде и представляли свое искусство на открытой сцене. Джефф был в отличном настроении и, похоже, с нетерпением ожидал шоу.

— Естественно, эти представления организуются специально для туристов, — объяснил он, — но от этого они не становятся хуже.

Атмосфера в парке пришлась Монике по душе. Она почувствовала себя легко и свободно среди нарядных туристов и приглашавших их к эстраде цыган. Многострадальный и талантливый кочевой народ не разменивался тут на сувенирную, невзаправдашнюю жизнь, но естественно и органично распахивал свою душу, гостеприимно зазывая гостей.

Джефф и Моника сели за столик поближе к эстраде. Он пододвинул свой стул к Монике и взял ее руку в свою. И тут грянул хор, пошли в танце, подрагивая плечами, цыганки в цветастых шалях, закружил голову хмель взвихренных мелодий…

Моника была счастлива. Ей хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.