Замуж вокруг света. Путешествие вокруг света в поисках мужа

Глава 12 Что, если размер имеет значение?

Когда влажным ранним августовским вечером самолет приземлился в аэропорту Кай Так, на моем лице сияла улыбка шириной с хамберовский мост. Мне было двадцать четыре года, чувствовала я себя на сорок четыре и не могла поверить, что действительно выжила после восемнадцати месяцев в Шанхае, сохранила рассудок (в какой-то степени) и не развалилась на кусочки. И вот моя награда — целый год в Гонконге!

Я продралась сквозь таможенный контроль, получила багаж и оказалась как будто в массовке на съемках «Последнего императора»: вокруг было море людей. Я огляделась в поисках представителя отеля, который должен был меня встретить. И как я его узнаю? Надо было предложить ему взять красную гвоздику и держать под мышкой экземпляр «Таймс».

Изображая из себя бесстрастную космополитку, я разглядывала таблички. И наконец заметила одну с надписью «Карли Купер». Наверное, это за мной.

Водитель проводил меня к припаркованному «даймлеру». Направляясь в центральный район Гонконга, я чувствовала себя членом королевской семьи (разве что при мне не было собачки породы корги и я не была замешана в сексуальном скандале). Контраст между моим прибытием в Шанхай и первыми минутами в Гонконге невозможно описать. Гонконг — это зарево неоновых огней и настоящий пчелиный улей активности. Но больше всего меня изумили машины. Такого количества «роллс-ройсов», «бентли» и «мерседесов» вы не нашли бы и на парковке правительственного банкета.

Гонконг был построен на деньгах. И я как раз подходящий человек, чтобы их потратить.

Отель был одним из лучших на острове. Сверкающее творение современной архитектуры, взлетавшее на сорок этажей вверх, откуда открывался ошеломляющий вид на гавань до самого Коулуна. Я не могла поверить своей удаче. Что такая девушка, как я, делает в таком месте? От изумления у меня потекли слюнки.

Разбирая вещи, я размышляла, что подумали бы обо всем этом мои мужчины. Ник Руссо наверняка не заметил бы ничего вокруг, так как был бы занят под одеялом игрой в «спрячь китайскую палочку». Джо утащил бы меня в ближайший гоу-гоу-бар, чтобы я выучила пару соленых словечек на кантонском диалекте. Даг бы организовал фирму по продаже автомобилей на первом попавшемся участке земли и потратил бы кучу наличных на роскошное оформление салона. Том… черт, до сих пор больно о нем думать… Том бы отвел меня на крышу и танцевал бы со мной в лунном свете, нашептывая на ушко, что ноги у меня стройнее, чем у телки абердин-ангусской породы. А Фил? С Филом мне было бы лучше всего. Жаль, что его здесь нет. Мы бы завалились в ближайший бар, пили коктейли до рассвета, познакомились бы с кучей новых людей, а потом весь путь до дома танцевали бы танго.

Тут я вспомнила, что обещала позвонить ему, как только приеду, и сказать, что со мной все в порядке. Я поискала в сумочке электронный органайзер. Правда, я жуткая воображала? Черт, и куда он подевался? Не могла же я его потерять — только разобралась, как эта проклятая штуковина работает. Я вывернула наизнанку всю сумку, но безрезультатно. Черт, черт, черт! Он пропал. И теперь мне никак не связаться с Филом! Я знала, что он переехал в комнату в квартире другого американца в Шанхае, но не помнила ни номера, ни адреса. Даже если я и знала бы адрес, это было бы бесполезно: в Шанхае все равно нет нормальной справочной службы. Проклятие! Придется вернуться в первый же отпуск и найти его.

На туалетном столике я заметила письмо, адресованное мне. Сердце подскочило: наверное, весточка от Фила! И если Бог есть, там должен быть его номер телефона. Я разорвала конверт. Окрыленное сердце вернулось на место: письмо было не от Фила, а от моего нового босса, австралийца по имени Питер Флинн. Он просил аудиенции в девять часов завтрашнего утра для «вводной беседы». Это что еще за чертовщина? Что и куда он будет вводить? Я представила, как он сидит за столом: в одной руке щипцы, в другой — шприц для эпидуральной анестезии.

Я решила нанести ознакомительный визит в мой новый клуб «Азия». Надела наряд, который, как я надеялась, еще не вышел из моды: черное мини-платье с золотой молнией от груди до бедра и черные шпильки, похожие на цирковые ходули. Волосы я забрала высоко наверх, так что они стали похожи на перепеченное безе.

Глядя в зеркало, я не знала, хорошо я выгляжу или плохо. Я так давно не выходила в цивилизованный мир, что не знала, что в моде, а что нет. Но пусть я даже оказалась бы среди тех лохушек, кто красит глаза голубыми тенями, носит подплечники и наряды из серии «лучше умереть, чем надеть такое», — мне было все равно. Я в Гонконге, в конце концов, а не в Милане.

Я спустилась в подвал. Песня Б-52 «Любовный шалаш» направляла меня, как ракету, реагирующую на тепло. У входа меня подозрительно оглядели вышибалы. Может, все дело в платье? Неужели молния разошлась и открыла миру мое оплывшее тело? Я огляделась, но остальные люди вроде не паниковали и не бежали в ужасе к выходу. Нет, молния уж точно на месте.

— Чем могу помочь? — спросил один из лбов. За две секунды я оглядела его с головы до кончиков пальцев ног. Шесть футов два дюйма, темные волосы, стрижка под ноль. Карие глаза с ресницами, которыми можно помешивать чай. Квадратная челюсть. Загорелый, белые зубы — ровные коронки. Сломанный нос. Дважды сломанный. Широкие плечи, выпуклые мышцы груди. Накачанный пресс (конечно, пресс его я не видела, но это можно было понять). Стройные бедра. Задница — как два соединенных вместе мяча для регби. Этому парню можно было сниматься для рекламы пищевых добавок, картинка «после». И чем он может мне помочь? Дайте-ка перечислю. Хотя вряд ли мне удастся надолго оттащить его от зеркала. Я показала ему ключ от номера:

— Я живу в отеле.

Он изучил ключ и неохотно пропустил меня. Интересно, в чем проблема? Почему он смотрит на меня так, будто я украла этот ключ и пробралась в клуб под ложным предлогом? Я прошла мимо него, изображая безразлично-надменный вид, хотя, вероятно, выглядела всего лишь угрюмой и раздраженной.

Заказав джин-тоник, я встала у бара и оглядела зал. Огромное квадратное помещение, величину которого акцентируют колонны. Рассчитано примерно на триста человек. В центре — танцпол, окруженный хромированными перилами, отделяющими зону от столиков и стульев на возвышении. По трем сторонам — ряды высоких столов, вокруг каждого — по шесть барных табуретов. С четвертой стороны — чил-аут: кожаные диваны и мягкие табуреты у низких стеклянных столиков. Барная стойка тянется вдоль стены слева от входа; напитки можно взять напрямую или заказать у официанта. Зал гудит. Клиентура, судя по всему, красивые люди из гонконгской богемы; я внезапно почувствовала себя гадким утенком, который остался без пары на школьной дискотеке.

Среди женщин в основном стюардессы. Это можно было понять по тому, как они дефилировали взад-вперед, синхронно покачивая бедрами и мило улыбаясь. Такое ощущение, что сейчас мне предложат товары дьюти-фри и проводят к трапу.

Мужчины в основном были в костюмах («Босс» и «Армани»), на запястьях — шикарные тяжелые часы, которые перевешивали и заставляли их хромать. Они сосредоточенно не спускали глаз с пивных бутылок, чтобы не пролить ни капли на ботинки от «Гуччи». Надеюсь, зеркала в туалете достаточно большие, иначе грозит разразиться драка за место у раковины: всем же хочется проверить модную щетинку и нагеленную прическу. Эти люди были пластиковые, как коробочки для хранения продуктов. Сложите расходы, затраченные ими на косметику, и сможете купить небольшой остров. Итак, мы имеем кучу народа с кучей денег и безупречным стилем. У этого клуба большой потенциал. Я обратила внимание, что среди персонала в основном иностранцы: двое вышибал в зале, четверо у двери. Те, что стояли внутри, были окружены стайками девочек, пускавших слюнки, как бабульки на концерте Барри Манилоу. И почему женщин так тянет к вышибалам? Стоит нарядить их во фрак и дать им работу, и они начинают ходить, как Джон Уэйн, становятся непробиваемыми и неотразимыми для женщин. Я не понимала, в чем прелесть. Если бы мне хотелось день и ночь пялиться на огромное волосатое тупое животное, я бы купила плюшевую гориллу.

Переведя взгляд на дверь, я остановилась на Адонисе, который встретил меня у входа. Он смотрел на меня со смесью презрения и легкой насмешки в глазах. У меня что, трусы видны? Или во флюоресцентном цвете перхоть на плечах видна?

Мои раздумья прервал звук бьющегося стекла. Я развернулась и увидела сильно перебравшего парня, который был весь мокрый и выковыривал засахаренные вишенки из волос. На него кричала возмущенная стюардесса, похожая на Сандру Баллок. Жалко такой хороший коктейль! Я уже хотела подойти и подсказать адрес ближайшей химчистки, но тут вмешался Адонис. Он стремительно пересек зал, словно охотница за мужьями, увидевшая карточку «Американ Экспресс», и спокойно отвел озадаченного пьянчужку к ближайшему выходу. Я была поражена. Как правило, вышибалы врываются в зал, словно боксеры, бросающиеся на противника в первом раунде.

Через тридцать секунд он вернулся на место и стал разговаривать с женщиной. Она злобно оскалилась, но постепенно смягчилась и улыбнулась: Адонис дал ей новый коктейль и успокоил ее. Ну вот, подумала я, хищник вышел на охоту: еще чуть-чуть, и они обменяются телефонами, и она будет восхищенно смотреть ему в глаза. Но этого не произошло. Он просто убедился, что у нее все в порядке, и вернулся на пост у входа. Выдержка у него ледяная, как клубничный дайкири.

Я посмотрела на двух охранников, стоявших в зале. Оба были погружены в разговор с поклонницами, не замечая произошедшего. Эти парни не обратили бы внимания, даже если бы здесь разразилась революция. Что-то подсказывало мне, что их дни на этой работе сочтены.

В течение следующего часа я изучала барменов и официантов. Здесь было больше жуликов, чем в пенсионном фонде Максвелла[24]. Восемь официанток и девять барменов, трое из которых недоливали напитки, мухлевали на кассе и прикарманивали разницу, а еще двое сами пили больше, чем разливали. На ногах они держались чудом.

Раздалась песня «Трижды женщина» группы «Коммадорс», и обстановка разрядилась. Те, кто успел разойтись по парочкам, обнимались на танцполе; парни украдкой искали в кармане мелочь для автомата с презервативами. Пара жалких ДОДИКов (Дико Отчаявшихся Дегенератов, Ищущих хоть Кого-нибудь) стали подходить ко всем одиноким женщинам, видимо решив, что, если просить всех подряд, кто-нибудь наконец согласится с ними пойти.

Я пошла к выходу, более-менее довольная своим новым местом работы — подумаешь, придется уладить пару проблем, зато как будет весело.

Только я собралась уйти, как проход загородил Адонис:

— Что, не нашла клиента на сегодня, крошка?

Извините? Сперва я даже не поняла, а потом до меня дошло. Как будто лампочка зажглась над головой. Он подумал, что я проститутка!

Я с улыбкой взглянула на него:

— Нет, сегодня нет. Видите ли, я очень дорого беру, этим ребятам просто не по карману.

Я высоко подняла голову и протиснулась мимо него. Ну все, теперь это платье точно отправится в помойку.

На следующее утро я вовремя явилась на «вводную беседу». Питер Флинн оказался одним из тех парней, с кем просыпаешься наутро после вечеринки и клянешься, что больше никогда не будешь пить. Примерно пять футов восемь дюймов, темные волосы, как мочалка, маленькие глазки, постоянно нахмуренные брови и ухмылка. Он был похож на недовольного бульдога, сжевавшего осу.

— Мисс Купер, рад приветствовать вас на борту. Слышал о вас много хорошего от Джека Макберни.

Все предложение он выговорил, не поднимая головы и без тени улыбки.

— Я рада быть здесь.

И я вдруг поняла, что не уверена, рада я или нет.

— Хорошо, теперь к делу. «Азия» работает каждый вечер, кроме понедельника. Клуб открыт с десяти вечера до трех ночи. У вас будет полная автономия действий, главное — оставайтесь в пределах бюджета. Вы несете полную ответственность за все аспекты бизнеса. Если не достигнете ожидаемого уровня продаж в течение трех месяцев, мы немедленно расторгнем с вами контракт.

Да, этот парень любезен, как полиция нравов с сутенером.

— Я рассчитываю, что вы приступите к работе сегодня же. Отпуск невозможен ранее чем через четыре месяца. Один месяц можете провести в отеле, после чего подберете себе подходящую квартиру. Вам предоставляется пятидесятипроцентная скидка на все услуги отеля.

Только бы у меня сердце не выскочило. Его сопереживание не знает пределов.

— Вопросы есть?

— Да. Мне нужны пять барменов из других баров отеля к завтрашнему вечеру. Должна предупредить, что собираюсь нанять новых охранников.

Он даже не спросил зачем. Снял трубку и пролаял приказ какому-то бедному беззащитному ассистенту. Потом повесил трубку:

— Я обо всем договорился. Встретимся в клубе в восемь, я познакомлю вас с персоналом, и начнете работу. Удачи, мисс Купер.

Он протянул мне папку с финансовым отчетом и выпроводил взмахом ладони.

Ну надо же, я прямо-таки чувствую себя частью одной замечательной, большой, счастливой семьи! Некоторые итальянские диктаторы были дружелюбнее этого парня.

Весь день бегала по магазинам как одержимая. Я взмолилась, чтобы меня не уволили после трех месяцев, так как только что потратила шестимесячную зарплату на шмотки. У меня случился сверхъестественный опыт. Мозг осторожно подсчитывал затраты и советовал быть благоразумнее, но тело носилось по магазинам с кредитными карточками, словно гонщик «Формулы 1» на полной скорости. В тот вечер я готовилась несколько часов. Уложила волосы в безупречную прическу, намазалась автозагаром сильнее, чем культурист, и накрасила глаза так, что мной гордилась бы Джоан Коллинз.

Я долго думала, что надеть, и наконец остановилась на лучшей покупке дня: черный креповый пиджак с шелковыми лацканами и брюки, отделанные сбоку шелковой ниткой. Я запихнула свои выпуклости в черное атласное боди и надела туфли на такой тонкой и высокой шпильке, что на нее можно было нанизывать шашлыки. Посмотрела в зеркало, откинула плечи и улыбнулась. Готова к бою!

«Муссолини» встретил меня в клубе и проводил в зал. Примерно тридцать человек персонала собрались на одном из угловых диванов: они курили, пили и болтали. Я притаилась в тени, изучая собравшихся, а «диктатор» постучал кулаком по барной стойке.

— Внимание, пожалуйста! Как вы все знаете, мы ждали нового менеджера из Шанхая. С радостью сообщаю, что она наконец-то прибыла. — Он обернулся и представил меня: — Мисс Карли Купер.

Все оглядели меня с легким любопытством. Кроме Адониса. Он громко простонал и закрыл лицо руками. Я с трудом подавила улыбку. Если бы был коктейль под названием «Возмездие шлюхи», мне следовало бы заказать его немедленно.

Я обошла зал, чтобы все они смогли представиться, после чего произнесла речь из серии «Рада быть здесь, уверена, из нас получится отличная команда».

Я провела вечер, исследуя каждый уголок и знакомясь с клубом. В кабинете, который был скорее похож на шкаф, я изучила финансовые отчеты, записи о закупках, личные дела сотрудников и систему оплаты.

Я проверила погреба, склады и хозяйственные отсеки, а потом провела пару часов, обслуживая посетителей за барной стойкой, чтобы оценить планировку и обстановку. Наконец, когда гости стали прибывать, я подошла к двери, следя за входящими и кассой. Я старалась не разговаривать с сотрудниками, разве что расспрашивала их об обязанностях и работе.

Последние несколько часов я простояла в уголке у диджейской будки, откуда были видны все уголки зала. Диджей оказался высоким, удивительно красивым чернокожим парнем с модными дредами. Его звали Кей. На нем были черная футболка и джинсы, и он выглядел так круто, что должен был носить табличку с предупреждением: «Осторожно, сногсшибательно хорош. Сбиваю с ног».

— Почему Кей? — спросила я.

— Красавчик, и со мной классно в постели, — с хитрой улыбкой произнес он.

Я рассмеялась:

— А я-то думала, что это просто Кен или Кевин.

На самом деле Кей должно было означать «Крутой диджей», подумала я, глядя, как он заводит толпу, в точности зная, какую мелодию поставить следующей, чтобы поддержать нужную атмосферу. Он играл классическую комбинацию старых записей «Мотаун», соула семидесятых, ритм-н-блюза и хип-хопа.

Я оглядела зал. Вышибалы-жиголо снова взялись за свое, заигрывая с девочками почище, чем Род Стюарт на девичнике. Бармены по-прежнему занимались своими преступными делишками и систематически осушали ту часть спиртного, что не продавалась. К концу вечера я осталась довольна, вполне контролируя ситуацию. Все вполне излечимо: пара мелких операций по удалению опухолей — и пациент будет практически здоров. Все самое важное есть: куча людей, тратящих кучу денег; потрясающее музыкальное оформление; классное помещение и, не считая пары нежелательных личностей, компетентный персонал.

В конце вечера я попросила сотрудников остаться и угостила всех выпивкой. Они опять собрались на диванах в углу, а я села за стойку на противоположном конце зала, на виду, но вне пределах слышимости. Сначала я подозвала троих жуликов-барменов. Они подошли, шагая медленно: мешала тяжесть наворованного в карманах. Протянув каждому конверт с недельной зарплатой, я сказала, чтобы они забирали свои пальто. Один начал громко протестовать. Я тут же прекратила его крик.

— Видите ту мигающую лампочку в углу? — Я указала на детектор дыма в потолке на противоположном конце стойки. — Это камера, и все ваши сегодняшние махинации записаны на пленку. Можете уйти тихо, или я вызову полицию и дам им посмотреть запись. Что выберем?

Они вылетели из зала, не дожидаясь, пока я закончу эту фразу.

За ними последовали любители выпить на халяву. Они подковыляли ко мне, пытаясь двигаться по прямой, но у них это отчаянно не получалось. Я повторила историю с видеокамерой, раздав им зарплату и телефон «Анонимных Алкоголиков».

Потом пришла очередь любвеобильных охранников.

— Ребята, если хотите весь вечер заигрывать с девочками, вступите в клуб «Кому за тридцать».

Они пришли в шок, но на удивление быстро оправились.

— Да брось ты, крошка! Поэтому этот клуб и пользуется такой популярностью: девочки слетаются на нас, как пчелы на мед. Давай мы пригласим тебя куда-нибудь и покажем наши рекомендации, — с ухмылкой предложил один из них.

— Интересное предложение, но я предпочитаю мужчин, которые думают мозгами, а не членом. Вы с вашими рекомендациями можете проваливать и впредь используйте их по назначению.

Они поникли. Не думаю, что им когда-либо отказывали раньше.

Какая ирония, подумала я. Я — сама мисс Самоконтроль, Спокойствие и Собранность, когда дело касается работы, но как только речь заходит о личной жизни, у меня внутри все так же спокойно и холодно, как на кухне в китайском ресторане.

Я подумывала, как бы мне слезть с барного табурета и не сломать шею, когда ко мне подошел Адонис (теперь я выяснила, что его зовут Сэм Мортон, он родился и вырос в Лондоне, служил в армии и ему двадцать семь лет).

— Решил сам подойти, прежде чем меня подзовут. — Прямо и смело. Мне это в мужчинах нравится.

— Как мило. И почему, как ты думаешь, я захочу с тобой разговаривать?

Он удивился:

— Ну, вчера вечером…

— Сэм, в этом платье даже я сама приняла бы себя за проститутку. Я не собираюсь увольнять тебя лишь потому, что решила нарядиться, как статистка в порнофильме. Это моя ошибка, а не твоя. Мне просто обидно, что за вечер я не получила ни одного предложения!

Он замолчал, а потом сверкнул жемчужно-белыми зубами. Ему бы в рекламе «Колгейта» сниматься.

— Теперь давай вернемся к остальным. Поможешь мне убедить их, что я не собираюсь отправлять всех в ближайший центр по безработице.

Он явно расслабился и последовал за мной к остальным. Я налила всем выпить и подняла тост.

— За «Азию»!

— За «Азию», — повторили они с облегченным и довольным видом.

Я поймала взгляд Сэма, и он мне подмигнул. О черт, подумала я, опуская голову и снова чувствуя то знакомое покалывание: мои соски подмигивали ему в ответ.

В первые две недели работы в клубе я пыталась разобраться, как устроен бизнес, наладить контакт с постоянными клиентами и завоевать доверие и уважение персонала. Управлять заведением было довольно просто. Проблем почти не возникало, почти каждый вечер клуб был заполнен до предела, и после той первоначальной чистки с персоналом не было неприятностей.

Я наняла двух новых охранников — ненормального серфера из Австралии по имени Зик и Кени, необычайно высокого для китайца кикбоксера, уроженца Гонконга. Я поставила их на дверь с Сэмом и Хью, нагловатым валлийцем, обладавшим неиссякаемым запасом детских шуточек.

Дерека и Джима, двоих перекачанных шотландцев-бодибилдеров, я переставила внутрь, предупредив, что, если они хотя бы обменяются телефонами с гостями, то месяц не получат зарплаты. И это сработало. Они неусыпно стояли на страже, словно коммунистические пограничники.

Единственной проблемой было подыскать жилье. Цены на аренду квартир в Гонконге были астрономические. Однокомнатная квартира, в которой через десять минут у меня возникла бы клаустрофобия, здесь стоила столько же, сколько поместье с оленями и журчащим ручейком у нас в Шотландии. В отеле мне предоставили щедрую сумму на аренду, но я все равно не могла найти ничего по душе.

Как-то вечером я обдумывала эту проблему, стоя у входа и глядя на ежевечерний парад посетителей «Азии». Мои мысли прервал Сэм:

— Ну что, Карли, когда мы с тобой пойдем на свидание?

Что? Да этот парень прямолинейнее летящей пули.

— Что ты сказал?

Он повторил свой вопрос. И передо мной нарисовалась дилемма. Видите ли, в управлении персоналом есть один неписаный закон, называемый кодом ННТС: Никогда Не Трахайся с Сотрудниками. Я всегда придерживалась этого кода с религиозным рвением, так как повидала слишком много людей, которые, нарушив его, остались без работы, одинокими и озлобленными. Игра не стоила свеч. В результате я хоть и старалась поддерживать близкие отношения с сотрудниками, моя личная жизнь всегда оставалась в стороне.

— Мы никуда не пойдем, Сэм. Почему бы тебе не сосредоточиться на двери вместо того, чтобы думать о своей личной жизни?

Краткий и равнодушный ответ. Но я вдруг засомневалась. С одной стороны, меня поразила его прямота: сама мысль о том, что мужчина берет управление на себя, превращала меня в покорную влюбленную девчонку. С другой стороны, его дерзость меня возмутила. Как смеет он предполагать, что его начальница прыгнет к нему, стоит ему щелкнуть пальцами? Проблема в том, что я не могла определиться, какая из сторон перевесит.

Но мой отказ был так же эффективен, как сломанный зонтик в муссон.

— Послушай, Карли. Мы с тобой все равно будет встречаться. Это неизбежно. Просто скажи когда.

— Забудь, Сэм. Этого не произойдет.

Видимо, он был из тех мужчин, которых отказ лишь раззадоривал: весь вечер он атаковал меня, повторяя свой вопрос каждый раз, как я к нему приближалась. Неужели он не понимает значения слова «нет»? Я изображала раздражение, равнодушие и презрение, но внутри таяла, как лава. Мне он казался потрясающим. Симпатичный, с чувством юмора, бесстыдный и прямодушный. И еще умный и сообразительный. В предыдущие вечера я за ним наблюдала: все потенциальные проблемы он решал с выдержкой, твердостью и спокойствием. Он умел обращаться с людьми, как дипломат. Если я когда-нибудь стану всемирной звездой (это вряд ли, ведь даже моя мочалка морщится, когда я пою в душе), именно его возьму на роль телохранителя.

Но мой ответ все же «нет». Роман с вышибалой — об этом не может быть и речи.

В конце вечера я достигла нового мирового рекорда по удалению нежелательных личностей из ночного клуба. И оказалась в своей комнате прежде, чем последний пьяный клиент доковылял до конца улицы.

Я разделась и забралась в постель, даже не смывая макияж. Закрыла голову подушкой и застонала. Я чувствовала себя сладкоежкой, которой запретили есть сладкое и привели в кондитерскую. Я знала, Что, если съем хотя бы ириску, то меня разнесет и я стану здоровой и жирной, как дальнобойщик.

Я ворочалась и металась; тело отчаянно не хотело мириться с тем фактом, что мозг отказался от возможности кувыркаться по комнате в объятиях Адониса.

В шесть утра я оставила попытки заснуть и позвонила Кейт. Она ответила сонным голосом.

— Кейт, ты спишь? Еще только десять вечера!

— Купер, приезжай и забери меня отсюда. Этот ребенок превратил меня в развалину. Я стала такой же занудной, как программа «Звезды в воскресенье».

Жизнь Кейт тоже резко изменилась: сначала вышла замуж, потом, через шесть месяцев (она клялась, что роды были преждевременные!), родился малыш, Камерон. По крайней мере, я не одна такая непредсказуемая в нашей компании — Кейт переехала в Лондон, познакомилась с Брюсом, вышла замуж и стала матерью, и все за один год! Наверное, нас как-то по-особенному воспитывали.

Я объяснила, что произошло вечером.

— Дай-ка разобраться. Умный двойник Сильвестра Сталлоне хочет твоего тела, а ты сопротивляешься из-за дурацкого правила, которое наверняка придумал какой-нибудь лицемер, спавший со своей секретаршей? Сама посуди, за последние полтора года сколько раз у тебя был секс?

— Один, — смущенно пробормотала я. Удар ниже пояса! К тому же не в этом дело. — Но, Кейт, он же охранник! Они готовы трахнуть что угодно в юбке.

— Купер, ты так подвержена стереотипам. С тех пор, как вы познакомились, скольких женщин этот парень соблазнил?

— Ни одну.

— И ты слышала, чтобы он с кем-то заигрывал?

— Нет.

— Тогда хватит быть таким снобом! Он вышибала, но это вовсе не значит, что ему при рождении сделали лоботомию. Чем он занимается днем?

— Работает персональным тренером для яппи, чтобы обеспечить себя. Учит кантонский и занимается каким-то там карате. Хочет открыть детскую школу боевых искусств.

Она застонала так громко, что я чуть не выронила трубку.

— Господи, Карли! Какой-то гибрид Дольфа Лундгрена и матери Терезы. Послушай-ка совета старой замужней женщины. После родов сексуальная жизнь вянет быстрее, чем петунии в засуху, так что отрывайся, пока можешь.

Тоска по дому накатила волной. И Кейт только ухудшила положение, сообщив мне последние сплетни, перед тем как повесить трубку. Кэрол впервые снялась в рекламном ролике, который показали по национальному телевидению (она уже играла роль «кокетки в юбке» в рекламе килтов по заказу туристического совета Глазго, но со времени переезда в Лондон это была ее первая работа на телевидении).

— И долго вы праздновали, Кейт? — Я понимала, что занимаюсь самомучением, но не могла не спросить.

— Три дня, — неохотно ответила она.

Моя нижняя губа начала дрожать. Я ужасно скучала по девочкам и дому.

— Мы много выпили, вспоминая о тебе, — поспешно добавила она мне в утешение. Но это было бесполезно. Ее слова прозвучали так, будто я умерла.

Потом она рассказала про Джесс. Она присоединилась к Кэрол и Кейт в Лондоне и устроилась на работу аналитиком в Брикстонский совет. Лишь Сара осталась в Шотландии. У нее был роман с парнем из школы, вроде очень серьезный. Я слышала по голосу, что Кейт засыпает.

— Веди себя хорошо, Купер. И помни, если не сможешь вести себя хорошо, веди себя…

— Я знаю, осторожно.

— Я хотела сказать «возмутительно», — рассмеялась она. — Твои моральные ограничения мне известны.

Я опять накрыла голову подушкой. Солнце за окном уже поднялось, а я еще не была готова встретить новый день. И тут в дверь постучали:

— Обслуживание в номере.

— Я ничего не заказывала, — ответила я.

Только этого не хватало — перепутавший заказы официант с континентальным завтраком.

В дверь снова постучали:

— Обслуживание в номере.

Проклятие! Да этот парень не просто заказы перепутал, он к тому же и тупой! Я выскочила из кровати, схватила халат и дернула дверь.

— Я же сказала, я не… — и замерла на полуслове. Облокотившись о косяк, в проеме стоял Сэм в шортах и футболке, весь потный и усталый.

— Не мог уснуть, вот и пошел пробежаться. И оказался здесь.

— И что?

Он наклонился и поцеловал меня. Я затащила его в комнату. Я уже слышала, как феминистки кричат и сжигают тампоны в знак протеста моему жалкому поведению. Пошли они к черту — по крайней мере, он вызвал у меня улыбку.

— И теперь что? — спросила я.

Он не ответил. Поднял меня и отнес в ванную. Там включил душ и снял свою одежду и мой халат, после чего затащил меня под струю воды. Я опустила глаза и ахнула. У него был самый большой член, который я только видела в жизни. Моя шейка матки в ужасе съежилась.

Он взял мыло и намылил меня с головы до ног, массируя каждую часть тела, пока я не стала похожа на большую зефирину. Я сделала с ним то же самое, взяв второй кусок мыла.

Он притянул меня под душ и поднял. Я инстинктивно обняла его ногами за талию и крепко зажмурилась, ожидая услышать звук моих разрываемых внутренностей. Секс с Сэмом прекрасно подготовит меня к родам.

Он медленно и нежно погрузился в меня, пока не вошел полностью. Как он там поместился, не знаю. Видимо, мне придется делать упражнения на мышцы тазового дна. Клянусь, кончик его члена орудовал где-то в области моих легких. Меньше всего меня волновало то, что я сейчас утону под душем. Он крепко прижал меня к себе, высунул из ванной одну ногу, потом другую и отнес меня в кровать.

— Ты в порядке? — шепнул он.

Я кивнула. Первобытный инстинкт оказался сильнее. Не успев оглянуться, я уже стала хватать его и кусать и говорить такие вещи, что даже Мадонна бы покраснела. Мы занимались сексом на кровати, на полу, у окна, на столе, на кофейном столике. Сэм то двигался самостоятельно, то позволял мне его контролировать. Если он обычно так упражняется по утрам, то неудивительно, что так выглядит.

Наконец мы кончили одновременно, рухнув на стену и сползая вниз. Он потянулся к кровати, стащил одеяло, и мы в него завернулись.

Про себя я проверяла свое тело на предмет сломанных костей, разорванных мышц и синяков, а он гладил меня по волосам.

— И что теперь?

Меня покинули воля и разум. Я превратилась в зомби. Свет горел, но дома никого не было.

— У нас с тобой теперь роман, — твердо заявил он, как само собой разумеющееся.

— Неужели? А у меня нет права голоса?

Он рассмеялся и убрал волосы с моего лица, заглянув мне в глаза:

— А что? У вас какие-то возражения, босс?

Я закатила глаза и слабо улыбнулась:

— Нет.

Какая же я жалкая. Стоит только увидеть пенис размером с ручку младенца, и моя решимость вылетает в окно со скоростью вырвавшегося на свободу волнистого попугайчика. Мы лежали в постели до вечера, пока не поняли, что умираем от голода.

— Давай пойдем ко мне, и я приготовлю тебе обед. И бери все свои вещи, Карли. Переезжай ко мне.

Я закрыла глаза. Ну вот, опять. Почему у меня никогда не было отношений, начавшихся с нежной дружбы, чтобы прошла пара лет и мы узнали друг друга получше, а потом поместили бы объявление о помолвке в «Таймс»? И еще пару лет тайком занимались бы добрачным сексом, а потом прошагали бы вместе к алтарю, предварительно составив пенсионные планы и сделав банковские взносы? Даже некоторые порнофильмы длятся дольше, чем у меня период ухаживания. Тот, кто придумал фразу «живи одним днем», видимо, знал, что я собираюсь появиться на свет.

Опустошая ящик с нижним бельем, я, наверное, думала, что нет смысла откладывать неизбежное. Мне нравились спонтанность и волнение начала отношений. Энтузиазм и оптимизм: каждый раз на это клюю.

По крайней мере, так я решила проблему жилья. Но возникла другая проблема. Руководству отеля вряд ли понравится, что я слишком фамильярно общаюсь с сотрудниками (куда уж фамильярнее). Я объяснила это Сэму:

— Сэм, если у нас будет роман, то обещай, что об этом никто никогда не узнает. Обещай.

— А я-то хотел объявить об этом сегодня по радио, — ответил он со смертельно обиженным видом.

— Я серьезно, Сэм. Никто, понятно?

— Как скажете, босс.

— И хватит называть меня боссом, черт возьми! Отныне я буду для тебя «крошкой», «деткой», «лапочкой», а в моменты страсти — «самой сексуальной женщиной в мире». Понятно?

— Да, босс.

Я рассмеялась. Что-то мне подсказывало, что эти отношения будут интересными. Иррациональными, полными событий, непредсказуемыми и наверняка интересными.

Я заставила Сэма выйти за пять минут до меня с моим чемоданом, а потом встретилась с ним у ворот отеля. Мы сели на метро, доехали до Козуэй-Бей и поднялись по миллиону ступенек на улицу. Человек, сделавший это с моим чемоданом и без кислородной маски, заслуживает медали. Мы петляли по переполненным улицам и наконец оказались у входа в многоквартирный дом. И уже хотели войти, как раздался голос:

— Мистер Сэм. Лэй Хо Map. — По-кантонски это означает «здравствуйте».

Мы обернулись посмотреть, кто его поприветствовал. Я растерялась. Кроме трех бомжей, лежащих под эстакадой напротив через улицу, никого не было видно. Сэм подозвал меня и пожал им руку (я тут же решила, что проверю, вымыл ли они их, прежде чем дам ему ко мне прикоснуться), говоря по-кантонски. Он представил меня, и бомжи засмеялись, стали подмигивать Сэму и гордо похлопывать его по руке.

— Карли, это Хьюи, Дьюи и Льюи. Они помогают мне учить кантонский в обмен на ящик пива и еженедельные карманные деньги.

— А как их зовут по-настоящему?

— Не знаю. По-моему, даже они сами этого не помнят.

— Они живут здесь?

Я оглядела кучу спальников и самодельных кроватей. Было трудно поверить, что городские власти позволяют им жить вот так в самом центре одного из крупнейших городов мира. Сэм кивнул и продолжил болтать с бездомными.

— Что они говорят? — спросила я.

— Говорят, что у тебя, кажется, много… хм… энергии, — рассмеялся он.

Я улыбнулась. Мальчишки остаются мальчишками, независимо от места проживания. Но для меня не существовало слова «табу» — я даже забыла, как оно пишется.

Мы попрощались и поднялись наверх. Я занервничала. Что, если у него дома больше насекомых, чем на местной свалке? И его квартира — отвратительное холостяцкое логово? Еще хуже — что, если на стенах у него постеры с Петулой Кларк[25]? Мне пришло в голову, что я ничего о нем не знаю. Конечно, рациональному человеку такие сомнения пришли бы в голову задолго до того, как он оказался бы в подъезде у двери нового дома.

Он распахнул дверь, я протиснулась внутрь и вздохнула с облегчением.

Это была вполне приличная квартира. Большая комната — открытой планировки, с белыми стенами и деревянным полом. В углу — застеленная двуспальная кровать, на которой разбросаны подушки. С другой стороны выстроились груды книг. В центре комнаты — два кремовых дивана, которые стоят параллельно друг другу, а в середине — сосновый кофейный столик. У одной из стен — стереосистема с телевизором, видеомагнитофоном и приемником; у другой — ряд шкафов. В противоположном от кровати углу — маленький сосновый обеденный стол и два стула.

Я осмотрела другие помещения. Одно оказалось душевой с безупречно белой ванной и мебелью, а другое — крошечной кухней, где помещались лишь два шкафчика, холодильник, двухконфорочная плита и микроволновка.

Видимо, Сэм открыл для себя минималистский стиль задолго до того, как тот вошел в моду. Я решила, что здесь можно жить. Здесь будет уютно (то есть тесно), но квартира была чистой, светлой и удобной.

Он притянул меня к себе и поцеловал:

— Добро пожаловать домой.

Я воспротивилась его попыткам обновить наше новое жилище и направилась на кухню. В кои-то веки желудок одержал верх над клитором. Я открыла шкафы и стала готовить, а он пока освободил место для моих вещей в гардеробе.

Я накрыла стол и стала потчевать его густым томатным супом с хлебом. Он сел за стол со счастливым и довольным видом, а я понесла к двери большую стеклянную миску.

— Что ты делаешь? — спросил он, испугавшись, что я хочу убежать.

— Я сейчас вернусь. Только отнесу суп Хьюи, Дьюи и Льюи.

Мне вдогонку по коридору раздался его смех. И я поняла, что мне здесь понравится.

Мы наладили комфортный распорядок, как у идеальной парочки. В обед я каждый день отправлялась на работу, чтобы проследить за закупками, бухгалтерией и подготовиться к открытию.

Управлять клубом при отеле намного проще, чем отдельным предприятием, так как отель берет на себя уборку и обслуживание. Неважно, в каком состоянии мы оставляли помещение в четыре утра — когда я возвращалась назавтра, там всегда было безупречно чисто. Жалко, что такого не бывает дома: как здорово было бы разбросать одежду, а потом вернуться и обнаружить, что ее уже постирали, погладили и разложили по ящикам!

Пока я была на работе, Сэм или ходил на уроки кантонского, или работал тренером. У него были совершенно четкие планы, и он поддерживал свой доход, взимая неприличные суммы за персональные тренировки с экспатов, которым переплачивали на работе. Тренировались они в местном спортклубе с пяти до семи вечера.

После семи мы ужинали. Я никогда не встречала такого интересного парня, как Сэм — он был ходячей энциклопедией знаний об Азии, истории, жизни. Моя теория насчет охранников потерпела крах. Мало того что он был умен — в нем не было ни капли самовлюбленности. В зеркало он смотрелся, только чтобы побриться. Еще один предрассудок рассыпался в пыль.

Но больше всего мне нравились наши отношения из-за их непринужденности. Никаких тяжелых эмоциональных сцен, признаний в неумирающей любви, драк, истерик. Все было очень легко. Спокойно, уютно, интересно. Долгие разговоры и секс, после которого всю неделю улыбаешься. Просто рай. Я даже начала думать, что впервые у меня получаются нормальные отношения. Каждый вечер мы возвращались в клуб — по отдельности, разумеется. Наш роман был большим секретом, чем сексуальная ориентация Рока Хадсона[26]. Сэм был сама осмотрительность. Если уж кто-то и выдал бы нашу тайну, так это я сама.

Шли месяцы, и мне было все труднее смотреть, как женщины летят на него, словно трусики на концерте Тома Джонса. Как-то вечером я стояла у входа с Сэмом, Кени, Зиком и Хью, и мое терпение было исчерпано до предела.

К Сэму подошла хорошенькая блондинка — однояйцовый близнец Кристи Бринкли[27].

— Привет, — надула она губки. Сэм кивнул и отвернулся к двери. Его безразличие ее не отпугнуло.

— Я хотела спросить, не хочешь ли ты выпить со мной после работы.

— Спасибо за предложение, но не думаю.

Она провела пальчиками по его волосам. Мне захотелось разломить ей пальчик, как вафельку «Кит-Кат».

— Да брось. Всего лишь один малюсенький, крошечный коктейльчик.

Ее ладонь уже скользила по его лицу. Интересно, что случится с ее хватательным рефлексом после того, как я вырву ей большой палец?

— Послушайте, — произнес он, снимая ее руку со своей шеи, — я женат. И коктейли пью только со своей женой, понятно?

Парни удивленно подняли брови. Они все использовали отговорку с женой, но обычно лишь для пьяных баб с лицом, как коровья задница, а не для сошедших с разворота модного журнала.

— Она же ни о чем не узнает, — продолжала эта потаскушка, — и эту ночь ты никогда не забудешь.

Ну все. Я оглянулась в поисках секача, чтобы отрубить ей руки. И тут мой рот начал двигаться, не успев посоветоваться с мозгами, и я вмешалась в их беседу, делая вид, что я вовсе не сгораю от злости, а мне просто смешно.

— Боюсь, узнает. Видишь ли, она стоит прямо перед тобой и удивляется, что это ты накинулась на ее мужа, как течная самка сенбернара.

Парни прыснули со смеху. Сэм взглянул на меня — моя реакция ему явно пришлась по душе. Блондинка исчезла и стала искать норку, куда бы спрятаться.

— Молодчина, босс! Можешь повторить это для меня, если тут сегодня появится та страхолюдина из Германии? — спросил Хью.

— Нет проблем, Хью. Все что угодно ради хорошего сервиса.

Я покосилась на Сэма. Его удивление сменилось самодовольством, но вскоре все изменилось. Зик обратился ко мне: очень храбрый ход, так как другие были в пределах слышимости.

— Карли, ты не хочешь завтра пообедать со мной на пляже?

— Извини, Зик. У меня другие планы.

Он это всего лишь по-дружески, подумала я, ничего больше. Или нет?

— Тогда давай поужинаем.

— Извини, Зик, я не могу. У меня уже есть парень, ты же знаешь.

Я уже много месяцев говорила им, что кое с кем встречаюсь, но они, похоже, думали, что мой парень — это плод моего воображения. Или надувная кукла с голосовой функцией на батарейках.

— Но это же невозможно. Ты здесь и днем и вечером, и он никогда не приходит тебя навестить. Ни один парень не потерпит такого, Карли. Давай же колись. Нет у тебя никакого бойфренда, ты просто рассказываешь сказочки, чтобы мы к тебе не клеились. Пойдем со мной завтра. Тебе не помешает отдых.

Я уже видела, что Сэм покраснел и скрипит зубами. Мистер Хладнокровие явно распалился. И мне все это начало нравиться. Теперь его очередь позлиться.

— Ты прав, Зик, мне не помешает отдых. — Сэм громко закашлял. — Но завтра я все равно не могу. Извини.

Зик пожал плечами:

— Тогда дай знать, когда передумаешь.

В тот вечер Сэм занимался со мной любовью, как человек, только что отбывший десятилетнее тюремное заключение.

К Рождеству Сэма уже достали все эти игры в прятки. Судя по всему, ребята из клуба считали меня скрытой лесбиянкой, и охранники устроили спор, кому из них первому удастся склонить меня к гетеросексуальному контакту. Сэм не понимал, к чему вся эта секретность. В канун Рождества перед открытием он зашел ко мне в кабинет и опять поднял эту тему.

— Пожалуйста, Сэм, не расстраивайся. Я просто не хочу распространяться о своей личной жизни. И остальные тут ни при чем. Не хочу, чтобы люди, с которыми я работаю, знали, что я живу с одним из охранников.

— Но почему? — проорал он. — Карли, чего именно во мне ты стесняешься? Знаешь что, давай тогда просто покончим со всем этим, черт возьми.

Он бросился к двери и занял свое место. Я оторопела. Никогда раньше не слышала, чтобы он поднимал голос и тем более ругался в гневе. Весь вечер он ко мне не подходил. Кей отсчитывал секунды до полуночи, и клуб висел на ушах. Я пробралась от бара к двери и умоляюще посмотрела на Сэма, но он лишь отвернулся.

«Счастливого Рождества, пусть все веселятся», — запел Нодди Холдер.

Веселятся? Да мне даже у стоматолога веселее, чем здесь!

Остаток вечера прошел в полном унынии. Когда народ схлынул, я разрешила ребятам налить себе по коктейлю. Я обещала, что устрою вечеринку в компенсацию того, что пришлось работать в Рождество, и разве должны все ходить расстроенными, только потому, что мне плохо?

Я закончила с документами и присоединилась ко всем. Зик пристал ко мне с веточкой омелы. Я поцеловала его в щеку.

— И это все, что мне светит? — пробурчал он.

Я рассмеялась и чмокнула его в губы. Уголком глаза увидела, как Сэм встал и пошел к выходу. О черт, сейчас или никогда! Я выхватила у Зика омелу.

— Эй, Сэм! — выкрикнула я, прежде чем он исчез в ночи. — Кажется, если девушка держит веточку омелы, ты должен ее поцеловать.

Он медленно обернулся, а остальные тридцать голов развернулись быстро, словно следя за мячиком на теннисном корте, — всем хотелось посмотреть, что происходит.

Вдруг повисла тишина. Было слышно, как падали конфетти, когда Сэм зашагал ко мне. И поцеловал меня в щеку.

— И это все, что мне светит? — повторила я недовольные слова Зика. Тридцать человек недоуменно вытаращились друг на друга. Я обняла его за шею и страстно поцеловала, далее не останавливаясь, чтобы перевести дыхание, пока чуть не задохнулась.

— Но, Карли, как же твой бойфренд? — выкрикнул Зик. У него так отвисла челюсть, что модная трехдневная щетина подметала пол.

Я улыбнулась, не сводя глаз с Сэма:

— Это он и есть, Зик. Он и был моим парнем все это время. С Рождеством, — прошептала я на ухо Сэму. Он поднял меня и закружил по комнате. Зал наполнился топаньем и аплодисментами.

— С Рождеством, милая, — ответил он.

Итак, наш секрет раскрылся. Весь мир узнал, что мы делим кров, живем вместе, сожительствуем в грехе, как сказала бы моя бабуля. Сэм выиграл сто баксов в споре среди охранников за то, что прорвался через первую базу, но был дисквалифицирован за то, что уже спутался со мной, когда они заключали пари. Кажется, он не расстроился.

Неделя после Рождества и до Нового года прошла тише, чем обычно, но мы хоть смогли перевести дух, прежде чем бедлам начался снова. Ребята из бара вдоволь насплетничались, а на смену нашей сенсации недели пришел слух о буйной рождественской оргии в доме одного из постоянных клиентов. В Новый год уже к половине одиннадцатого собралась толпа, и все пребывали в прекрасном настроении. Я невольно сравнила этот Новый год с тем, что праздновала два года назад в «Тайгер Элли» с девочками и Томом. Интересно, что он сейчас делает? Так, Купер, хватит! Нечего оплакивать пролитый «Гиннесс».

Я посмотрела на часы. 11.50. Как мне хотелось сейчас оказаться дома. Что я делаю в самую важную ночь в году в зале, полном незнакомцев? Я бы отдала годовую зарплату, лишь бы Кэл, Майкл и девочки вошли сейчас сюда.

Я поискала Сэма, но его нигде не было видно. И тут музыка прекратилась. О нет, не может быть, неужели отключили электричество? Только не в Новый год! Срочно дайте мне пистолет или газовую духовку. Потом зажегся свет, и Кей проорал в микрофон:

— Карли Купер, подойдите, пожалуйста, на танцплощадку.

Там что, драка? Или кто-то в обморок упал? Сегодняшний вечер становится все лучше и лучше. Я побежала на танцпол, но там не было никакой потасовки. Внезапно прямо на меня направили прожектор. Кей снова заговорил.

— Итак, ребята, — обратился он к гостям, — все мы знаем нашего замечательного менеджера, не так ли?

Толпа заревела. Надо будет не забыть его уволить.

— Так вот, у меня есть для нее сообщение, и все вы наверняка захотите его узнать.

Снова рев толпы. Еще раз: надо не забыть его уволить.

Загорелся второй прожектор. Но на этот раз он был направлен на Сэма, который держал беспроводной микрофон и шел мне навстречу. О Господи, надо не забыть уволить и его тоже! Осознание того, что сейчас произойдет, ударило меня, как летящий бумеранг. Не делай этого, Сэм! Прошу тебя, не делай!

Он остановился передо мной и взял меня за руку:

— Купер, я очень тебя люблю.

Он замолк. Толпа дружно ахнула, а ребята с бара закричали: «Вперед, Сэм!»

— Выходи за меня.

Полная тишина. Теперь я понимаю, как чувствуют себя генералы перед заведомо проигрышным боем. Я попала в засаду, а пуль не было. И что я могу ответить? На меня нацелены шесть сотен глаз, и двое из них сверлят мне самую душу. По щеке побежала слеза. Не знаю, от смущения или от страха. Толпа опять издала трогательный вздох. Неужели все это происходит со мной? Опять то же самое! Я что же, тренировочная цель для предложений руки и сердца? Красная тряпка для всех неженатых мужчин планеты?

Я заставила себя сосредоточиться на этом кошмаре. Люблю ли я его? А кто знает? Я уже поняла, что даже политики более надежны, чем мои эмоции. Хочу ли я выйти за него? В эту конкретную минуту — нет, но еще через пару лет — возможно.

Но хочу ли я унизить его в присутствии всех этих людей? Нет. И другого выбора нет. Я кивнула головой.

— Да, — прошептала я. Он надел мне на палец сверкающее кольцо с бриллиантом. Рев толпы донесся бы до самого неба — только вот мы находились в подвале и над нами были еще сорок этажей. Вмешался Кей:

— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. С Новым годом!!!!!

Нас окружили сотни потных тел, словно марафонских бегунов, миновавших финиш.

— С Новым годом, миссис Мортон!

— С Новым годом, Сэм!

В течение следующих месяцев трусость захватила мой организм, как тяжелый грипп. Вместо того чтобы признаться Сэму, что я не совсем стопроцентно уверена насчет любви до гроба, я заставляла себя привыкнуть к тому, что мне придется провести с ним остаток жизни.

Я как-то умудрилась уговорить себя, что у нас все получится (ну я же мастер самообмана, сами знаете). Как-никак, я его обожаю и наслаждаюсь каждой проведенной вместе минутой! Нет, все у нас получится. Точно.

Так почему же я все время увертываюсь, когда он хочет назначить точную дату свадьбы? У меня вдруг появилась боязнь ответственности — болезнь мужчин девяностых. Я бы добровольно отдала себя в руки врачей, если бы случай был не безнадежный.

Как-то раз в июле меня вызвал к себе Питер Флинн. Я с опаской шла к нему в кабинет: что-то подсказывало, что новости плохие. И я не ошиблась.

— Мисс Купер, пришло ваше следующее назначение.

Я была поражена:

— Но я не просила меня переводить. Я планировала остаться здесь на неопределенный срок.

— Извините, мисс Купер, но это невозможно. Такова политика отеля: каждый год менять менеджера ночного клуба. Так мы вносим в бизнес свежую струю. Я думал, вы в курсе.

— Да, я была в курсе, но думала, что вы хотя бы поговорите со мной, прежде чем решать мою судьбу!

«Муссолини» не смутился.

— Мисс Купер, — визгливым голосом проговорил он, — я очень занятой человек. У меня в этом здании работают более тридцати иностранцев. Если бы я задумывался об их чувствах, у меня не было бы времени на управление отелем.

— И куда меня переводят?

— У нас есть вакансии в Лондоне и в Дубае. Оба отеля с радостью вас примут. Выбор за вами. Вы должны уехать через четыре недели.

Я думала об этом весь день, и мое мнение менялось чаще, чем у шизофреника. Хочу ли я остаться здесь? Мне нравился Гонконг, но мысль о том, что придется остаться здесь и найти другую работу, наполняла меня ужасом. «Азия» — лучший клуб на острове, с лучшей клиентурой. Конечно, есть еще большие клубы, но их посещают тинейджеры в вандербра и лайкре (причем мальчики), до изнеможения трясущиеся под рейв. При одной мысли об этом у меня начинается мигрень. Нет, это не вариант.

Я могла бы попробовать себя в другой сфере, но, кроме управления ночными клубами, я больше не знала ничего. У меня не было образования, чтобы заниматься чем-то еще. Да я и не хотела. Мне нравилась каждая пьяная, безрассудная, непредсказуемая минута, проведенная в клубе. Клубная жизнь была такой же частью меня, как грудь и целлюлит. Ну уж нет, работая где-то еще, я буду несчастнее героев сериалов.

Дубай был заманчивой перспективой. Солнце, море, пляжи и денег, как у арабского шейха. Но Лондон! Там Кэрол, Джесс и Кейт. Я так скучала по нашим девичникам, так хотела проболтать с девчонками всю ночь, не думая о разнице во времени. Может, это судьба? Но разве я могу просить Сэма уехать из Гонконга? Здесь вся его жизнь. Следующие двадцать лет у него уже распланированы, как сценарий военных действий. Через два года он накопит достаточно денег, чтобы открыть школу, а это то, к чему он всю жизнь стремился. Его мечта. Разве я могу встать у него на пути — я, которая даже не знает, что случится со мной на следующей неделе?

О черт! Ну почему жизнь обязательно должна быть такой сложной? Я переезжаю из страны в страну чаще, чем нормальные женщины покупают духи.

В голове бесновались мысли. Может, Сэм захочет поехать в Лондон? Кого я пытаюсь обмануть?

А что, если мы годик поживем отдельно? Так мы, по крайней мере, проверим прочность наших отношений! Да, это выход. Сэму это не понравится, но он, конечно, поймет, что лучших вариантов нет. Но я ошиблась.

Когда вечером я рассказала обо всем Сэму, он отреагировал вовсе не так, как я ожидала. У него случился второй за все время припадок ярости: он ударил кулаком о стену. Ладно, теперь у нас хоть появилось отверстие для вентиляции.

— Они не могут так поступить!

— Могут, Сэм. Такая у них политика.

— Тогда бросай все. Скажи, чтобы засунули в задницу свою вакансию. Ты найдешь другую работу без проблем.

Я ничего не ответила. Он уставился на меня. И через пару секунд, как ни странно, рассмеялся:

— А, я все понял. Ты хочешь согласиться на одну из этих вакансий, да? Ты уже решила, черт возьми. И когда ты планировала обо всем рассказать мне — в записке, после отъезда?

Можно подумать, я на такое способна! Он что, знаком с Джо?

Я вдруг превратилась в женщину-клише. Все банальности, которые можно было придумать, вылетели у меня изо рта. Даже мне казалось, что я говорю фразами из дешевого романа.

— Послушай, Сэм, я хочу ненадолго поехать домой. Меня не было почти три года. Наверное, я соглашусь на ту работу в Лондоне. Но я не хочу, чтобы наши отношения на этом закончились. Не хочу, чтобы они зашли в тупик. До сих пор все складывалось слишком быстро. Может, нам полезно провести какое-то время отдельно друг от друга? Это всего лишь на год, Сэм, а потом я вернусь в Гонконг. Прошу тебя, Сэм, подумай об этом.

— Карли, здесь вся моя жизнь. Как ты можешь просто собрать все вещи и уехать? Я не хочу, чтобы ты жила в другой стране, я хочу, чтобы ты жила здесь.

В его словах был смысл. Но разве то, чем я хочу заниматься, не имеет такую же ценность? Неужели мы должны выбирать, будет ли все по-моему или так, как хочет он? Опять то же самое. Я вспомнила Тома. Ведь те отношения загнулись быстрее, чем ковбой в Додж-Сити именно потому, что я была слишком упряма и не захотела передумать. Неужели я ничему не научилась?

М-да.

Следующие четыре недели прошли в слезах и истериках. Он умолял меня не уезжать. Я умоляла его понять, что это всего на год. Но он отказывался смириться. Он считал, Что, если я уйду, то все между нами будет кончено. Мы попали в тупиковую ситуацию, где не было победивших. Это была уже не битва желаний. Теперь наше противостояние превратилось просто в битву. Даже Армагеддон не принес бы столько жертв.

В последний день я предприняла последнюю отчаянную попытку заставить его передумать. Он сделал то же самое:

— Прошу тебя, Купер, не уезжай! Я не хочу без тебя жить. Не уезжай!

— Тогда жди меня, Сэм. Обещаю, я вернусь через двенадцать месяцев.

— Но неужели ты не понимаешь — если бы ты любила меня по-настоящему, ты бы не уехала!

Лучший способ оттолкнуть девушку — применить дешевый эмоциональный шантаж.

— Сэм, я ухожу. Я должна ехать.

Он взглянул на меня и покачал головой.

— Значит, езжай, — прошептал он.

Поднялся, взял пиджак и вышел из квартиры.

Я тихонько сняла обручальное кольцо и аккуратно положила его на прикроватный столик. Мое сердце разрывалось на части.

Я взяла паспорт, билеты, чемодан и вышла за ним. Внизу помахала Хьюи, Дьюи и Льюи, поймала такси. От слез ничего не было видно, тушь текла по щекам, как струйки черного дождя.

— Аэропорт Кай Так, пожалуйста.

Водитель удивленно посмотрел на меня. Я знала, что он подумал: Чи Син Гвай Пау. Ненормальная иностранка. И может, он был прав.

Сэма Мортона я больше ни разу не видела.