Заря страсти

Глава 4

— Генерал, прошла неделя с тех пор, как мы вступили в Виксберг, и сегодня я могу доложить вам, что солдаты армии Конфедерации, не подписавшие соглашение о сотрудничестве, покинули окрестности города.

— Тяжелые выдались денечки, да, Джефф? — Джеймс Макферсон с одобрением взглянул на майора Бэнкса. Генерал был высоким статным мужчиной с острым взглядом; густая борода особенно подчеркивала выразительные черты его лица. Выпускник военной академии, он всегда предпочитал держаться поближе к своим солдатам, разделяя, по возможности, все трудности военного похода, и за это Бэнкс безгранично уважал своего командира.

Работа была проделана немалая, генерал, — согласился Бэнкс, — однако мы вполне можем гордиться результатами. К сожалению, некоторые конфедераты отказались сотрудничать, упорствовали в своих заблуждениях, но нам все же удалось многого добиться. Надеюсь, что большинство отправится по домам к своим женам и невестам, чтобы налаживать мирную жизнь. А как следует из сводок, мир скоро будет заключен, не так ли?

— Ну, майор, таких вещей никогда нельзя знать заранее; однако по всем признакам мы близки к победе. Согласно секретной депеше, которая поступила сегодня, генерал Шерман здорово прижал генерала Джонстона возле Джексона. Шерман всерьез намерен одержать победу, и тогда наше и без того хорошее положение станет совсем прекрасным.

— Я уверен, что Шерману это удастся, — улыбнулся Джефф. Он знал, что лучшего командира, чем генерал Шерман, трудно найти. Впрочем, кроме Шермана и Макферсона, ему посчастливилось сражаться бок о бок с таким выдающимся военным деятелем, как генерал Грант. Кто из них лучший — трудно определить, когда каждый хорош на свой манер.

Сейчас генерал Макферсон с интересом рассматривал свежую царапину на лице своего подчиненного, и взгляд его почти сразу принял самое что ни на есть насмешливое выражение.

— Как я вижу, майор, вам и в Виксберге хватает сражений?

— Я все держу под контролем, генерал.

— Я наслышан об одной юной барышне, которая живет с вами в Лонгворт-Хаусе…

— Да? И что же в ней интересного?

— Бросьте, Джефф, я знаю, что эта маленькая чертовка не дает вам покоя.

Голос генерала звучал дружелюбно, но Джефф все же разозлился:

— Не думаю, что вы были бы так же благодушны, если бы это вам пришлось делить с ней кров, Джим.

— Наверное, вы правы, — медленно проговорил генерал. — Особенно учитывая следы — тс, что она оставила на вашем лице. Южанки невероятно спесивы.

— Однако эта женщина сумела всех переплюнуть, — хмуро признался Джефф. — Мисс Рива Синклер порой просто неуправляема.

Генерал хмыкнул:

— Вы должны понять их, Джефф. Эти женщины пострадали во время осады, многие из них потеряли на войне своих мужей, женихов, отцов, братьев… Друзей, в конце-то концов. Вполне понятно, что они обратили на нас весь свой гнев.

— Да уж… — Бэнкс задумчиво потер подбородок.

— И что же подвигло мисс Синклер на такие… неадекватные действия по отношению к вам, Джефф?

Бэнкс покраснел.

— Истерика. Просто женская истерика, ничего больше.

— Точно ничего?

Джефф покраснел еще больше.

— На что вы намекаете, Джим?

— Ровно ни на что не намекаю, Джефф. Я абсолютно уверен в том, что вы прекрасный офицер и джентльмен, но нетрудно заметить, что с дамами вы обращаетесь так же жестко, как со своими солдатами. В армии дисциплина, безусловно, уместна, но с женщинами, особенно с этими гордячками-южанками, так вести себя нельзя. Разумеется, вам решать, как именно поступать, но я позволю себе посоветовать вам быть более терпеливым и снисходительным к страданиям, которые им пришлось пережить. Не подумайте, что я учу вас, как вести себя, Джефф, но здесь действительно нужен тонкий подход.

— На мой подход женщины никогда не жаловались, — раздраженно буркнул Джефф.

— О, я нисколько в этом не сомневаюсь. И все же будьте немного помягче с этой мисс Синклер. Уверен, тогда ваши отношения быстро наладятся и вам не придется становиться жертвой сплетен, появляясь на людях с царапинами от женских ногтей на лице.

Бэнкс угрюмо промолчал.

— Впрочем, оставим эту тему, — непринужденно улыбнулся Макферсон. — У нас с вами есть более важные дела, чем обсуждения норовистых красоток, не правда ли?

— Разумеется, сэр.

Бэнкс с облегчением вздохнул и открыл рапорт. Более они к этой теме не возвращались.

Жаркое полуденное солнце освещало уютную комнату Теодоры, летний ветер нежно теребил белые занавески. Комната дышала изяществом; все в ней говорило о том, что у хозяйки тонкий, изысканный вкус: мебель красного дерева, картины и украшения — следы уходящей роскоши. Легкий аромат садовых роз проникал в комнату из открытого окна.

Рива сидела у постели тети Тео и вспоминала довоенную жизнь. Временами ей казалось, что она слышит доносящиеся с кухни голоса служанок Бэлл и Джинджер. Вот сейчас раздастся стук в дверь, и на пороге покажется их старый дворецкий. Но нет, ничего похожего больше быть не могло. Война все разрушила. Теперь в своем собственном доме они живут из милости янки, и когда это закончится — неизвестно.

В глубине души Рива все еще ждала появления Фостера. А вдруг сейчас случится чудо, откроется входная дверь и раздастся звонкий голос ее любимого брата? Он, конечно, скажет, что задержался на обеде у миленьких сестричек Торнтон, зато встретил по дороге доктора Уайтхолла и пригласил его на ужин…

Внизу действительно хлопнула дверь, и раздались тяжелые шаги, но Рива сразу поняла, что, конечно, это не Фостер вернулся, а несносный майор Бэнкс и его приспешники. Она до сих пор не могла поверить, что сегодня вечером будет ужинать в его обществе, но как еще ей защитить тетю Тео? Другого выхода у нее просто не было.

В этот момент Теодора пошевелилась на постели, приподнялась на подушках и проговорила:

— Должна заметить, моя дорогая, что долгое отсутствие Фостера меня начинает не на шутку беспокоить…

Она говорила так, как будто Фостер задержался на верховой прогулке и не поспевал к ужину, но Рива прекрасно понимала, какая буря бушует в душе у ее тети. Она обожала Фостера, для нее он был как родной сын. Разумеется, она сходит с ума от его отсутствия, а не просто «не на шутку беспокоится», но южный такт никогда не позволит ей открыто показать свои чувства. Да, если уж что и пришлось Риве подзабыть в последние дни, так это то, чему ее учили в детстве, — как должна вести себя истинная леди. Но если бы она не показывала своих чувств и лишь молча сидела и ждала милости от янки, разве удалось бы им остаться в этом доме да еще перебраться с чердака и получить пропитание?

О нет, хорошие манеры подходили для мирной жизни, но сейчас все иначе; и все же решимость тети Тео вести себя так, как будто ничего страшного не происходит, восхищала Риву. «Мы должны держаться, должны хранить то последнее, что у нас осталось — нашу честь и достоинство. Когда война закончится и наши мужчины вернутся, мы поможем им восстановить все то, что у нас отняли», — подумала про себя Рива, а вслух произнесла:

— Меня саму очень беспокоит, что у нас нет от Фостера никаких вестей. Я ходила в госпиталь к Чарлзу, но он тоже ничего не знает.

— А почему бы Чарлзу не навестить нас? — как бы вскользь спросила Теодора.

— О! — Рива закусила губу. — Майор Бэнкс запретил ему появляться у нас в доме. Говорит, что это угрожает безопасности его штаба.

— Не понимаю. — Теодора в недоумении покачала головой. — Какая опасность может исходить от Чарлза? Он же врач, не так ли?

— Я говорила майору то же самое, но он и слушать меня не захотел.

— Ничего, я все равно очень рада, что ты навестила Чарлза. Пусть у него и нет никаких вестей от Фостера, но по крайней мере теперь мы знаем, что у него самого все в порядке.

Рива, нахмурившись, припомнила свой второй визит к Чарлзу, о котором она никого не предупредила — ни тетю, ни майора Бэнкса. Она отправилась в госпиталь с самого утра, чтобы никто не мог упрекнуть ее в том, что ей придется возвращаться затемно. Но и этот визит не принес никаких новостей о брате. Впрочем, Рива заметила, что Чарлз был очень рад ее увидеть: в его глазах горело едва скрываемое желание обнять и поцеловать ее, но у них не хватило времени побыть наедине, потому что дела в госпитале требовали его пристального внимания.

И все же какая огромная разница между этими двумя мужчинами — Чарлзом и Джеффом Бэнксом! Чарлз — истинный джентльмен, а Бэнкс — просто тупая скотина, привыкшая к полному повиновению всех окружающих.

Ее мысли прервал стук в дверь. Не дожидаясь позволения войти, на пороге показался один из солдат и монотонным голосом сообщил, что в связи с важными делами майора ужин переносится на более раннее время.

— Майор Бэнкс просит вас спуститься к ужину в течение пятнадцати минут, если это не вызовет особых затруднений.

Впрочем, затруднит их это или нет, ни солдата, ни майора Бэнкса, разумеется, не волновало. Сказав заготовленную речь, солдат резко повернулся и вышел за дверь, даже не дав возможности женщинам ответить.

Рива готова была прийти в ярость от подобной наглости.

— Да что себе позволяет этот майор! — воскликнула она, поворачиваясь за поддержкой к Теодоре, но ее тетя только успокаивающе улыбнулась:

— Не надо так волноваться, дорогая моя девочка. Просто майор не из тех, кто привык выслушивать мнение других людей, вот и все.

— Не привык? Может, как раз пришло время научить его этому простому искусству?

Теодора тихо рассмеялась:

— Это искусство трудно назвать простым, и научиться ему в одну минуту нельзя. Кроме того, согласись, вряд ли мы с тобой подходим на роль учителей, особенно учитывая наше нынешнее положение в этом доме.

— Но я вовсе не намерена ему подчиняться, тетя!

— Рива, майор Бэнкс отнюдь не так плох, как это может показаться с первого взгляда, — настаивала Теодора. — Да, он не привык прислушиваться к чужому мнению, но я не могу сказать, что этот человек лишен чувства сострадания и милосердия.

Однако Рива никак не могла согласиться с такой постановкой вопроса.

— Да разве можно защищать такого человека, тетя?

— Майор Бэнкс просто исполняет свой долг, и не более того.

— Долг? Я бы сказала, что он значительно превышает свои полномочия! Например, какое право он имеет запрещать мне видеть Чарлза?

— Майор объяснил нам свое решение.

— Можно подумать, его объяснение что-нибудь объясняет! — не унималась Рива. — Да он просто тиран, ему нравится пользоваться своим положением!

— Ну, он не слишком уж им и пользуется. — Теодора снова негромко рассмеялась.

— Не слишком? — Рива вновь повысила голос. — А как можно назвать его приказ явиться на ужин?

— Я бы назвала такой приказ услугой. И я очень благодарна ему за эту услугу.

— Так это услуга? — Рива ошарашенно посмотрела на Теодору.

— Да, девочка моя, услуга. Я заметила, что после того, как пропали наши продукты, ты почти ничего не ешь, хотя майор Бэнкс и разрешил тебе пользоваться кухней.

— Если бы он не поставил такие условия, я бы никогда не села с ним за один стол.

— Но почему же? — воскликнула Теодора. — На мой взгляд, майор Бэнкс — очень милый джентльмен.

— Милый джентльмен? — Рива не находила слов от возмущения. — Да он просто хищник, вот кто!

Рива! — Теодора медленно начала подниматься с постели. — Я должна тебе заметить, что в последнее время ты ведешь себя довольно грубо, а это не подобает леди. Кроме того, ты проявляешь удивительное упрямство, отказываясь принять предложение майора переехать в гостевую комнату.

— Тетя, да что ты такое говоришь! Я никогда не приму подачку от янки! Я не могла отказаться от его предложения в отношении тебя, но ты была больна и вряд ли бы поправилась, оставаясь на чердаке. Но для себя я не приму ничего.

Теодора едва заметно нахмурилась, и когда Рива помогла ей подняться, произнесла:

— Я хотела сказать тебе одну вещь относительно майора Бэнкса, но теперь, кажется, не самое подходящее время для подобного разговора. Поговорим позже, а сейчас нам пора спускаться к ужину: нехорошо заставлять джентльмена ждать.

— Перестань называть его джентльменом, тетя! — порывисто проговорила Рива.

— Я собираюсь называть его джентльменом, дорогая моя, и относиться к нему как к джентльмену. Иначе как же я могу ждать от него помощи?

— Помощи? — Рива напряглась. — О какой помощи ты говоришь, тетя?

— Я собираюсь попросить майора Бэнкса узнать что-нибудь о нашем Фостере…

— Да ты с ума сошла! — не сдержалась Рива и тут же потупилась, поймав на себе укоризненный взгляд Теодоры. — Майор Бэнкс — офицер вражеской армии, — уже спокойнее проговорила она, — мы не можем просить его о подобных вещах.

— Почему же не можем? Майор вполне мог бы узнать, не числится ли Фостер среди убитых, пленных или пропавших без вести. Может быть, он лежит в госпитале?

— Бэнкс не станет нам помогать.

— Давай не будем делать скоропалительных выводов, дорогая. За ужином я попрошу его об этой услуге, а уж станет он нам помогать или нет, решать ему самому.

Рива вздернула подбородок и взяла тетю под руку. Вместе они неторопливо вышли из комнаты и спустились по лестнице в холл, где их уже ожидал майор Бэнкс.

Джефф ругал себя последними словами. Да что с ним происходит, черт подери? Несколько часов назад он ворвался в дом, приказал капралу оповестить леди о том, что ужин переносится на более раннее время, и стрелой помчался в свой кабинет, чтобы немного прийти в себя.

Он не мог успокоиться, не мог сосредоточиться на работе, не мог думать ни о ком другом, кроме рыжеволосой упрямицы. На совещании в штабе командования он чувствовал себя пустым местом. В то время как зачитывали депешу Шермана, сообщавшую о взятии Джексона, он думал только о том, что Рива Синклер с каждым днем все слабеет.

По данным донесения, всем жителям захваченного Джексона выдали провизию и медикаменты, а он только что отказал ей в прошении на продуктовый паек.

Черт подери, ведь он ни в чем перед ней не виноват! Не он ли разрешил ей жить в гостевой комнате, питаться на кухне, свободно передвигаться по дому? Так чего же ей еще нужно? И почему она продолжает так неистово его ненавидеть?

Она не спит ночами, ворочаясь на своей кушетке на чердаке прямо у него над головой, и он тоже не спит, ибо в голову ему лезут всякие несуразные эротические сцены с ее участием. А днем он видит ее бледную тень, и ему сразу хочется пойти на попятный, дать ей все, что она ни попросит, лишь бы упрямица перестала смотреть на него волком. Но ведь не может же он так уронить свой авторитет перед подчиненными? Если они поймут, что эта чертовка с легкостью добивается от него всего, чего угодно, как они смогут уважать своего командира?

Джефф сдавленно хмыкнул, вспоминая, в какую панику вогнало его сообщение генерала Макферсона о том, что в восемь вечера назначено общее собрание в штабе: он с самого утра ждал наступления этого вечера, на который был назначен первый ужин в обществе мисс Синклер, и поэтому стрелой помчался домой, не замечая никого и ничего на своем пути. Если бы он на минуту отвлекся от своих невеселых мыслей, то заметил бы, сколько прекрасных женщин провожают томными взглядами его статную фигуру, но в голове у него была только Рива Синклер.

Джефф снова хмыкнул. Подумать только, ему уже тридцать пять лет, а ведет он себя, как влюбленный мальчишка. Впрочем, скорее всего тут дело не в том, что мисс Синклер вызывает в нем эротический интерес; просто он чувствует себя обязанным защитить ее. В конце концов, он действительно занял ее дом, ее комнату, ее постель; пускай по законам военного времени это все считается вполне допустимым, но какое дело разъяренной женщине до каких-то там законов?

Майор припомнил, как подчеркнуто вежливо вела себя Рива за ужином, и негромко рассмеялся. Но что его действительно восхитило, так это поведение ее тети, мисс Теодоры Лонгворт. Удивительная женщина! Джефф постепенно начинал понимать, почему Рива так дорожит своей тетей.

Когда истекли пятнадцать минут, которые он дал женщинам на сборы, майор решительно вышел из библиотеки и направился к лестнице. Если дамы и дальше будут медлить, он сам придет поторопить их.

Но именно в этот момент он увидел бледное озлобленное лицо Ривы Синклер и добродушное сухонькое лицо ее милой тети. Отвечая на вежливую улыбку мисс Лонгворт, Джефф заметил, что губы Ривы сжаты в тонкую презрительную линию, и почувствовал, как внутри его стала подниматься волна гнева. Могла бы хоть раз улыбнуться ему, вздорная девчонка! Улыбнуться так, как она улыбалась своему инфантильному докторишке Уайтхоллу! Но нет, ему предназначаются только презрительные ухмылки и гримасы гнева. И все же, черт подери, он заставит ее улыбаться ему, заставит, чего бы это ему ни стоило!

Внезапно Джеффу захотелось сжать ее в объятиях и накрыть губами ее бледные губы, утопив ее в страстном поцелуе, но он все же взял себя в руки и сдержанно поприветствовал обеих дам.

Ночь не принесла ему покоя. Снова он лежал в кровати без сна, вспоминая во всех подробностях прошедший ужин.

По чести сказать, ужин этот оказался самой что ни на есть катастрофой.

Как же смягчить сердце этой чертовки?

Разумеется, Джеффа тронула просьба Теодоры узнать о судьбе Фостера, и он пообещал сделать все возможное, хотя прекрасно понимал, что если новости будут плохими, то Рива Синклер и вовсе сживет его со свету.

Сверху снова донесся шум, и Джефф решительно поднялся с кровати. Нет, больше он не в силах терпеть эти ужасные ночи. Он сам лично вытащит эту мерзавку с чердака и отнесет в предназначенную ей комнату!

Быстро надев брюки и рубашку, Джефф поднялся на чердак, толкнул дверь… И струя жаркого душного воздуха практически лишила его дыхания. Как она может ночевать здесь?!

Он осторожно переступил порог. В темноте что-то мелькнуло, и Джефф понял, что Рива не спала. Она села в постели, натянув одеяло до самого носа, и выкрикнула:

— Майор Бэнкс, это уже выходит за все рамки! Как вы посмели переступить порог моей комнаты? Убирайтесь сию же минуту!

Ее голос дрогнул, и Джефф почувствовал, как напряглись все его мышцы. Близость полуодетой женщины почти лишила его рассудка.

Собрав всю свою волю в кулак, он твердо произнес:

— Я сейчас уйду, мисс Синклер, и вы уйдете вместе со мной. Больше ни одной минуты вы не проведете на чердаке, не будь я Джефф Бэнкс!

— Можете угрожать мне сколько угодно, я не подчиняюсь вашим приказам!

— Маленькая упрямая… — Джефф задыхался от возмущения. Он бросился к постели и силой поставил Риву на ноги. Она растерянно смотрела на него, пытаясь взять себя в руки, но он не дал ей на это времени и, схватив в объятия, понес вон из комнаты.

— Отпустите меня сейчас же! — все еще пыталась сопротивляться Рива. — Как вы смеете?

Однако Джефф заметил, что голос ее ослабел. Казалось, даже для гнева у этой маленькой смелой женщины больше не осталось сил. Он попытался говорить спокойно:

— Глупая девчонка, как ты не понимаешь, что делаешь себе только хуже своим упрямством! Никто тебе не поможет, кроме меня, и именно от меня ты отказываешься принимать помощь. Но я положу этому конец, мисс Рива Синклер! — Джефф вновь вернулся к официальному тону: — Мисс Рива Синклер, я отнесу вас в гостевую комнату, и вы больше никогда не будете спать на этом жутком душном чердаке. Возможно, придет время, и вы поймете, что прежде всего я забочусь о вашем благополучии.

— Этого вы ни за что не дождетесь, — отозвалась Рива. — Вы можете запереть меня, но не можете заставить подчиняться!

— Если понадобится запереть вас, я так и сделаю, мисс Синклер, — заверил ее Бэнкс. — Но в ваших же интересах не доводить ситуацию до такого плачевного состояния.

На этот раз Рива ничего не ответила: она лежала в его объятиях почти бездыханная, и Бэнкс уже пожалел, что начал эту перепалку. Но как еще было заставить ее послушаться?

Спустившись в холл, Джефф отнес девушку в отведенную ей комнату. Переступив порог, он снова нахмурился. Несмотря на открытое окно, в комнате тоже было довольно душно, хотя, конечно, гораздо лучше, чем на чердаке.

Майор велел каждый вечер зажигать здесь лампу, даже несмотря на то что Рива так и не соизволила сюда переехать, поэтому в комнате было светло. Он осторожно положил свою драгоценную ношу на постель и нежно коснулся ее щеки. Ресницы Ривы затрепетали, но она так и не открыла глаз — по-видимому, бедняжка совсем обессилела.

Джефф подошел к столу, на котором стоял графин, и, налив немного воды в стакан, поднес его к губам девушки. Рива мотнула головой, но он только настойчивее придвинул стакан к ее губам.

— Что это? — почти беззвучно спросила она.

— Вода. Да пей же, черт бы побрал твое упрямство! Рива неохотно подчинилась. Начав пить, она, казалось, никак не могла остановиться и вскоре вернула Бэнксу пустой стакан.

Укоризненно покачав головой, майор окинул девушку внимательным взглядом, и ему сразу стало ясно, что она больна: ее тонкая ночная сорочка повлажнела, капли пота блестели на бледном как полотно лице. В Джеффе боролись два несовместимых чувства — желание обладать ею и желание помочь. Впрочем, он уже не был уверен, что эти чувства противоположны.

Быстро поднявшись, он достал полотенце, смочил его в прохладной воде и поднес к ее горящему лбу. От этого прикосновения Рива встрепенулась:

— Что вы делаете? Не надо, со мной все в порядке!

— Тихо, Рива, — внушительно произнес Джефф, — не все в порядке, и ты прекрасно об этом знаешь. Ты больна, больна из-за собственного упрямства, но сейчас это не имеет никакого значения. Все, о чем я прошу, так это позволить мне позаботиться о тебе, пока твое здоровье не улучшится. Когда поправишься, можешь снова начинать меня ненавидеть, но дай нам обоим эту короткую передышку.

Рива, устало кивнув, смежила веки, видимо, соглашаясь на перемирие, и Джефф вздохнул с облегчением. Окинув комнату быстрым взглядом, он заметил над умывальником свежее полотенце. Свернув и смочив его в прохладной воде из кувшина, он вернулся к постели Ривы и осторожно присел рядом, опустив мокрое полотенце на ее горящий лоб. Губы Ривы слегка дрогнули, и в тот же момент тело Джеффа сотрясла судорога жаркого желания. Ему так захотелось прильнуть губами к ее бледным, но таким притягательным губам! И все же он сдержал свой жгучий порыв и стал осторожно промокать полотенцем ее лицо, стараясь прикасаться нежно и мягко.

— Рива, пожалуйста, доверься мне и успокойся. Я знаю, как тебе помочь, — тихо произнес он, потом вновь смочил полотенце и нежно провел по шее и плечам девушки. Мягкая бархатистая кожа манила его, и Джефф заметил, что пальцы его немного подрагивают.

Тем временем Рива блаженно расслабилась под его заботливыми ласками; ее дыхание стало мерным и спокойным, грудь, четко очерченная повлажневшей сорочкой, выглядела чертовски соблазнительно.

В очередной раз смочив полотенце, Джефф, немного по-, колебавшись, отложил его в сторону и осторожно прикоснулся губами к ее закрытым векам. Поцелуй был легким и нежным, но когда Рива протестующе встрепенулась, он погасил ее слабые протесты более жарким поцелуем.

И тут же кровь ударила Джеффу в голову и застучала в висках, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Он уже с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на прекрасную женщину, которая теперь была полностью в его власти.

В этот момент Рива и в самом деле не владела собой: она тонула в его нежной страсти, и каждое прикосновение вызывало в ней новые, доселе незнакомые ощущения.

Джефф осыпал ее лицо легкими тревожными поцелуями, и каждый раз, когда девушка пыталась слабо протестовать, он накрывал ее губы своими горячими губами, так что под конец она уже не знала, о чем просить — то ли чтобы он остановился, то ли чтобы никогда, никогда не останавливался…

Не в силах совладать с собой, Джефф лег рядом с ней на постель, взял в ладони ее лицо и языком требовательно раздвинул ее дрожащие губы. Сердце Ривы стучало как бешеное; она уже не знала, на каком свете находится и что происходит вокруг. Теперь ее мир сузился до одного лишь страстного мужчины, держащего ее в крепких объятиях.

На мгновение оторвавшись от ее губ, Джефф хрипло проговорил:

— Ты видишь, ты чувствуешь, что не может быть иначе? Ты моя женщина, а я твой мужчина. Мои губы были созданы, чтобы целовать тебя, мои руки — чтобы обнимать тебя. Ты такая сладкая, такая теплая и прекрасная! Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой сейчас. — Произнеся эти слова хриплым шепотом, Джефф припал губами к белоснежной шее Ривы, осыпая ее неистовыми поцелуями. С ее губ сорвался лишь слабый стон, однако в груди ее бушевала буря.

Джефф провел языком по ямочке на ее шее и стал спускаться все ниже и ниже. Все происходило столь стремительно, что Рива даже не заметила, когда оба они остались без одежды.

Теперь Джефф принялся целовать ее грудь, и Рива потеряла счет времени. Ее тело сотрясала мелкая дрожь, она жила от поцелуя до поцелуя, от прикосновения до прикосновения…

Внезапно в ее пылающий мир ворвался требовательный голос Джеффа:

— Открой глаза, Рива, посмотри на меня!

Однако девушка только сильнее зажмурилась. О нет, она вовсе не хотела открывать глаза! А вдруг это всего лишь прекрасный мираж, вдруг магия рассеется, лишь только она позволит себе взглянуть на него?

— Рива, прошу тебя, открой глаза, — произнес Джефф уже настойчивее.

Она послушалась — медленно и неохотно. В глазах наклонившегося над ней мужчины пылала страсть, он водил руками по ее телу, будто запоминая каждую округлость, каждую линию, каждый изгиб.

Рива вновь смежила веки.

— Дорогая, прошу тебя, — снова повторил Джефф, — я хочу, чтобы ты произнесла вслух мое имя, хочу, чтобы ты понимала, что сейчас случится. Назови меня по имени, Рива. Дрожащими губами Рива попыталась что-то сказать, но голос не слушался ее, и вышло что-то нечленораздельное. Джефф усмехнулся:

— Скажи мне, что ты знаешь, кому будешь сейчас принадлежать и кому принадлежала с начала времен. Произнеси мое имя, прошу!

— Майор…

Джефф немного отстранился от нее и рассмеялся. Коснувшись ее губ легким, трепетным поцелуем, он тихонько подсказал:

— Джефф. Произнеси мое имя, милая.

— Джефф, — почти беззвучно выдохнула она.

— Ох, моя маленькая сладкая кошечка, скажи это еще раз. Скажи мне имя человека, который сходит по тебе с ума.

— Джефф, умоляю…

Голос Ривы прервался, и Джефф впился в ее губы, не сдерживая более своей страсти.

Неожиданная боль пронзила все ее естество, и Рива поняла, что Джефф уже вошел в нее. После первого резкого движения он на секунду замер, а потом стал двигаться очень медленно, постепенно наращивая ритм.

Стон сорвался с ее губ, и Джефф хрипло прошептал ей в ухо:

— Поцелуй меня, поцелуй меня, моя сладкая радость, обещаю, скоро ты будешь на седьмом небе от удовольствия.

Он крепко прижал ее к себе, побуждая двигаться с ним в одном ритме, и постепенно Рива почувствовала, как боль внутри ее стала смешиваться с наслаждением, а вскоре и вовсе пропала. Она почувствовала ту же неутолимую жажду, что сжигала и Джеффа, сжимавшего ее в объятиях.

Они неслись по волнам страсти под парусом неведомого доселе наслаждения. Джефф прерывисто прошептал ее имя, и Риве показалось, что в голове ее прогремел раскат грома.

Внезапно он прижал ее еще крепче и замер. Стон сорвался с ее губ, но он заглушил его нежным поцелуем.

И тут же все ее тело сотрясла сладкая дрожь экстаза.

— Рива, сладкая моя, — прошептал ей на ухо Джефф. — Теперь ты принадлежишь мне. Мне — и никому больше. Не беспокойся ни о чем, ты под моей защитой и опекой. Я обо всем позабочусь.

Рива завороженно посмотрела в его черные глаза. Она еще не успела прийти в себя после всего, что сейчас произошло, и смысл его слов не доходил до нее; она слышала только звук его голоса. И все равно ей хотелось, чтобы он держал ее в своих объятиях вечно.

Наконец, не выдержав пристального взгляда Джеффа, Рива отвернулась. Тогда Джефф быстрым движением перевернулся на бок, и его глаза вновь оказались напротив ее глаз.

Ему хотелось рассказать ей о своих чувствах, о тех внезапных порывах, которые охватывают его каждый раз, когда она рядом с ним, но Джефф прекрасно понимал, что Рива еще очень молода и неопытна. Ей надо дать время успокоиться и привыкнуть к нему, привыкнуть к мысли о той новой жизни, которая теперь раскрывается перед ней.

Нежно коснувшись ее щеки, Джефф прошептал:

— А теперь спи, моя дорогая. Завтра мы обо всем поговорим.

Затем он выключил лампу, накрыл девушку одеялом, и хотя ее близость непередаваемо манила его, твердо сказал самому себе: «Я должен дать ей время, не надо форсировать события, и тогда у меня появится наконец надежда».

Проснувшись на рассвете, Джефф резко открыл глаза и первым делом бросил взгляд на подушку рядом. Рива мирно спала.

«Слава небесам, — пронеслось у него в голове, — это не было сном». Он приподнялся на локте и смотрел на спящую девушку. «В чем дело, почему я никак не могу на нее наглядеться?» — отчего-то подумалось ему.

Все это длилось еще с тех пор, как их отряд вошел в Виксберг: тогда он поймал ее взгляд в толпе и больше не мог его забыть. А ведь в этих глазах были обида, ненависть, злоба — и все же они казались Джеффу самыми красивыми на земле. Он явственно помнил, какое горькое чувство потери охватило его, когда вошедшая в город конница миновала Лонгворт-Хаус.

Внезапно эти воспоминания вновь возбудили Джеффа. Он скользнул рукой под тонкую сорочку и погладил грудь Ривы, а затем вспомнил, как целовал ее накануне, чуть покусывая сосок. Кровь быстрее побежала по его венам. Сейчас он вновь хотел приникнуть губами к ее груди, но мысль о том, что девушке надо поспать, отдохнуть после вчерашнего, остановила его.

Джефф осторожно погладил ее густые волнистые волосы: ни с чем неповторимый аромат, присущий только ей, сводил его с ума.

Слегка пошевелившись во сне, Рива едва слышно застонала, и Джефф коснулся ее губ ласковым поцелуем.

Что было такого в этой женщине, что заставляло его забывать обо всем на свете? Жажда обладания, которая пожирала его изнутри, оказалась сильнее доводов рассудка, он просто не мог противостоять своему желанию.

Когда он вошел в нее, Рива вздрогнула и открыла глаза, но Джефф тут же стал осыпать ее лицо страстными поцелуями, заглушая протесты и обещая сладкую радость.

Его движения были ритмичными и неторопливыми. В полусне Рива обхватила его руками за шею и прижалась щекой к его плечу, словно прося ускорить ритм. Стон удовольствия сорвался с ее губ, и тогда Джефф перестал сдерживать себя. Волна страсти накрыла его и унесла за собой.

Когда он пришел в себя, то неожиданно понял, что за окном уже светло. Если он не хочет поставить под удар репутацию Ривы Синклер, ему надо поторопиться с уходом.

Быстро поднявшись, Джефф оделся, но уже на пороге не выдержал и бросил еще один нежный взгляд на спящую девушку.

За окном светило солнце, когда Рива Синклер открыла глаза. Комната была залита ярким светом, легкий ветерок теребил занавеску.

Поняв, где находится, Рива вскочила — и тут же в ужасе опустилась обратно на постель. Подозрительно ощупывая свое тело, как будто не веря, что ночью никто не подменил его, она пыталась осмыслить то, что случилось. Сомнений быть не могло: этой ночью она занималась любовью с майором Бэнксом.

Голова ее закружилась, и она отчаянным жестом поднесла руку к глазам, пытаясь собраться с мыслями. Да, все так и было. Майор Бэнкс пришел к ней на чердак, унес ее оттуда на руках и потом… здесь…

О Боже!

Как она могла довериться ему! Как могла поверить, что он хочет «всего лишь помочь ей» — так он, кажется, выразился! Наивная дура! Разумеется, майор пришел к ней с вполне откровенными намерениями и, не встретив достойного сопротивления, без труда воплотил свои черные планы в жизнь.

Рива вспомнила, как он промокал ей лоб полотенцем, как подносил к губам стакан с водой. Обман, все обман! Хитрость, примененная для того, чтобы ввести ее в заблуждение, усыпить бдительность, — вот чем была его хваленая забота!

Ну что ж, так тому и быть. Майор Бэнкс получил то, что хотел, и обвинять некого, поскольку она сама — Рива вздрогнула от позорных воспоминаний, — она сама умоляла его об этом!

В сердцах девушка схватила вазу с розами, стоявшую на столе, и швырнула ее о стену. Черт бы побрал этого ловеласа и мерзавца, который так ловко воспользовался ситуацией! Ну ничего, зато теперь он наверняка оставит ее в покое. О чем сейчас действительно надо было подумать, так это о том, чтобы сохранить свою репутацию незапятнанной.

Обведя глазами комнату, Рива нашла свой пеньюар, накинула его на ночную сорочку и быстро выскользнула из комнаты. Коридор был пуст, и уже через пару минут она облегченно закрыла за собой дверь на чердак.

Поспешно переведя дыхание, Рива вдруг подумала о том, что если бы она не упрямилась и сразу согласилась переехать с чердака в гостевую комнату, то всего случившегося прошедшей ночью не произошло бы.

И все же что было — то было. Теперь майор Бэнкс имеет полное право смеяться над глупой спесивой южанкой, сколько ему заблагорассудится.

— Как только мисс Синклер выйдет к завтраку, перенесите все ее вещи с чердака в гостевую комнату, — приказал Бэнкс молодому капралу Джеймсу.

— Слушаюсь, сэр, — с готовностью отозвался тот.

— Все необходимо завершить к тому моменту, как мисс Синклер вернется к завтраку. Я не хочу больше конфликтов.

Джеффу показалось, что на лице капрала промелькнула усмешка.

— Приказ ясен? — как можно более холодно осведомился он.

Капрал вытянулся по струнке и повторил:

— Так точно, сэр!

«Нет, скорее всего показалось», — решил Джефф. Его мысли вновь унеслись к прекрасной кошечке, которую вчера ночью он сделал своей женщиной.

О да, теперь она принадлежит ему, и никому другому! Теперь, когда он убедился в том, что ни один мужчина в отношениях с ней не продвинулся дальше поцелуев, он не позволит никому даже приблизиться к ней!

Мысль о капитане Уайтхолле, внезапно возникшая в его голове, заставила Джеффа презрительно усмехнуться; однако крохотная искорка ревности все же не давала ему покоя. Рива была так юна и невинна! Да, она больше не девственница, но все та же наивная гордячка, и не более того. Этот любезный проходимец вполне может… Впрочем, это все только глупые фантазии. Дело сделано, и теперь он не выпустит эту сладкоголосую птичку из своих крепких объятий!

Однако была еще одна мысль, не дававшая Джеффу покоя, — необходимость скрывать его связь с Ривой. Ему так хотелось открыто целовать ее, прижимать к себе, просыпаться рядом с ней, не боясь пересудов… но сейчас это привело бы только к тому, что репутация Ривы Синклер была бы безнадежно погублена. Ему следует быть терпеливым и спокойным, ведь он только что пообещал защищать Риву и взять на себя все ее проблемы…

И все же больше всего на свете сейчас ему хотелось вновь поцеловать ее. Мысль о том, что, когда за завтраком они встретятся, он должен будет вести себя так, будто между ними ничего не произошло, сводила его с ума.

Когда за дверью послышались голоса, Джефф чуть ли не силой заставил себя подняться из кресла, глубоко вздохнул и медленно — очень медленно — вышел в холл.

Рива и Теодора неторопливо спускались по лестнице в столовую. Рива крепко держала тетю под руку, памятуя о том неприятном инциденте, когда лейтенант Адлер едва-едва успел спасти ее от падения с лестницы. Конечно, сейчас опасности было гораздо меньше: тетя Тео явно шла на поправку и с каждым днем чувствовала себя все лучше и лучше. Зато теперь уже она выражала беспокойство относительно здоровья своей племянницы.

— Моя дорогая, ты очень бледна сегодня, выглядишь слабой и уставшей. Скажи мне, тебе нехорошо? — тревожно спросила она Риву.

— Нет, тетя, что ты, все прекрасно…

В этот момент скрипнула дверь библиотеки. Рива, покачнувшись, чуть не потеряла равновесие… И в тот же миг оказалась в объятиях Джеффа.

— Осторожнее, мисс Синклер! — Он улыбнулся и взял ее под локоть.

Бледность на лице девушки сменилась румянцем, и она неуверенно пробормотала:

— Благодарю вас, майор Бэнкс, я могу позаботиться о себе сама.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — благодушно отозвался Джефф.

Рива спрятала глаза. Она поняла, что пока не вернется Фостер и не увезет их отсюда, ей придется как-то смириться с этой издевательской усмешкой на лице Бэнкса. Да, он имеет право смеяться, а ей остается только молча терпеть и делать вид, что между ними ничего не было.

В столовой царила удручающая тишина: Рива старалась не поднимать взгляд от тарелки, чтобы, не дай Бог, не встретиться глазами с майором Бэнксом, а тот, в свою очередь, не делал попыток начать светскую беседу.

Первой не выдержала тетя Тео.

— Рива, милая, — ласково проговорила она, — почему ты ничего не ешь? Неужели бисквиты несвежие? Мне казалось, Милли прекрасно справилась со своей работой…

Чтобы ответить, Риве пришлось собраться с силами:

— Нет, что ты, тетя, бисквиты прекрасные! Просто у меня нет аппетита — вероятно, слишком много съела вчера за ужином.

Отвечая, она демонстративно повернулась к тете, и Джефф заметил у нее на шее след от слишком страстного поцелуя. Теперь он понял, почему она так холодна с ним сегодня утром! Если кто-то из ее знакомых заметит этот след, то выводы будут сделаны незамедлительно. Рива сердится на него, вот в чем дело! И как он только умудрился быть настолько неосторожным… Ему необходимо как можно быстрее поговорить с ней наедине и развеять ее страхи. Разумеется, он не собирается губить ее репутацию, но все же ему надо действовать предельно мягко и корректно.

Промокнув салфеткой губы, Джефф поднялся из-за стола:

— Милые дамы, прошу извинить, но меня ждут неотложные дела: мне надо просмотреть кое-какие бумаги перед встречей с генералом Макферсоном.

После того как Рива и Теодора вежливо кивнули в ответ, Джефф быстро прошел к двери и остановился уже на самом пороге.

— Мисс Синклер, — мягко произнес он, — мне нужно обговорить с вами один важный момент. Будьте так любезны, загляните ко мне после того, как проводите мисс Лонгворт в ее комнату.

Не дав ей возможности отказаться, Джефф прикрыл дверь и направился к себе в кабинет.

Как только дверь за майором захлопнулась, Теодора повернулась к племяннице:

— Рива, душа моя, ты не должна так переживать из-за мистера Бэнкса. Помни, пожалуйста, что янки — временное явление. Так или иначе все скоро закончится, и мы вернемся к своей прежней жизни.

Сгорая от стыда перед тетей, Рива пробормотала:

— Да-да, конечно. Я… Разумеется, я это знаю.

Стоя перед дверями библиотеки, Рива мучилась сомнениями. Интересно, зачем это майор Бэнкс позвал ее? Неужели он будет насмехаться над ее вчерашней слабостью? О Боже, где ей взять сил пережить этот позор!

На сей раз Рива уже не рвалась к нему в кабинет, а просто передала через капрала, что майор просил ее зайти. Тот осторожно постучал в дверь, и тут же до дрожи знакомый голос спросил:

— Что случилось, капрал?

— К вам мисс Синклер, сэр.

— Хорошо, проси.

Едва держась на ногах, Рива вошла в знакомую комнату и застыла на пороге.

Джефф тут же поднялся из-за стола, захлопнул дверь и, подойдя к ней вплотную, сжал ее в объятиях, накрыв губы жарким поцелуем. Потом, коснувшись отметины у нее на шее, он хрипло произнес:

— Рива, прости меня — я не хотел рисковать твоей репутацией. Это было очень неосторожно с моей стороны. Просто я… потерял голову. Смешно звучит для человека моих лет, не правда ли? Я уже не безмозглый юнец и должен научиться контролировать свои чувства, но с тобой все почему-то летит в тартарары. — Он нежно поцеловал отметину на ее шее. — А может, подсознательно я и хотел пометить тебя, черт меня разберет, — внезапно усмехнулся он. — Ты моя, и мне хочется, чтобы об этом знали все, весь мир!

Эти слова мгновенно привели Риву в чувство, она начала вырываться из его объятий, но он лишь крепче обнял ее.

— Не злись на меня, дорогая, прошу тебя, — нежно прошептал он.

И тут внезапно Рива поняла, что вновь поддается его магии, что она не может устоять против его слов, против его глаз, против его поцелуев. Даже если потом Джефф будет смеяться над ней, сейчас она самая счастливая женщина на земле!

Она снова попыталась взять себя в руки. Так нельзя, она не должна поддаваться ему…

— Отпусти…те, отпустите меня! — пробормотала она.

Но Джефф и не думал ее слушать: он обволакивал ее тонким кружевом поцелуев, его руки изучали каждый изгиб ее стройного тела, а глаза словно смотрели прямо в душу.

Внезапно раздался стук в дверь, и Джефф напрягся.

— Что такое? — рассерженно крикнул он.

— Лейтенант Адлер просил напомнить, что вам пора ехать в штаб, — донесся из-за двери неуверенный голос капрала.

— Черт! — Джеффу хотелось проклясть все на свете, но уже через пару секунд он сумел-таки взять себя в руки. — Хорошо, капрал, передай лейтенанту, что я сейчас выйду.

Затем Джефф умоляюще взглянул на Риву:

— Дорогая, мне действительно надо идти, но мы поговорим с тобой вечером, хорошо?

— Мне не о чем с вами говорить, майор Бэнкс, — дрожащим голосом ответила девушка.

— Майор? — Джефф усмехнулся. — А мне показалось, что вчера мы договорились называть друг друга по имени. Помнишь, как ты произносила мое имя, помнишь?

— Не надо, прошу вас!

Джефф прижал ее к себе и хрипло прошептал на ухо:

— Ты будешь повторять мое имя снова и снова, обещаю. После этих слов он отпустил ее, прошел к столу, взял папку с документами и, прежде чем выйти из комнаты, обернувшись на пороге, холодно улыбнулся:

— Удачи, дорогая. Увидимся вечером.