Защити меня от… себя! (СИ)

Глава 1

НАТАША

Телефон звонит не переставая, настойчиво, будто нажата кнопка повтора.

— Наташа, я попал, — глухо шепчет в трубку отец, и в его голосе слышится странное напряжение.

— Папа, куда попал? Ничего не понимаю. Ты где? С тобой всё в порядке? — сердце начинает колотиться быстрее, в голове мелькают тревожные догадки.

— По-крупному, дочка. Попал в ДТП. Бегом ко мне. Меня надо спасать!

— От чего спасать⁈

— От ментов, этого бандита, что во второй машине, и от тюрьмы, Наташка!

Отец диктует мне адрес, куда нужно подъехать, и пока я еду, шестое чувство подсказывает: с его голосом что-то не так, и эта авария принесёт нам кучу проблем.

На месте оказываюсь через пять минут, заставляя таксиста поддать газу, и нарушать все возможные правила дорожного движения.

Такси останавливается недалеко от места ДТП.

Сразу же замечаю знакомую машину. Перед у автомобиля смят, фара разбита, а сам он сидит и смотрит на меня, бледный и… странный.

— Что случилось? — нервно спрашиваю, подбегая к нему.

— Наташа, успокойся, со мной всё в порядке. Ничего не болит, — он гладит меня по голове, как маленькую девочку, и от этого становится ещё страшнее.

Это плохой знак. Потому что обычно он такой ласковый только когда выпьет.

Как только он начинает говорить, сразу же ловлю знакомый, резковатый запах алкоголя.

Опускаю лицо в разочаровании. Не хочу на него сейчас смотреть.

Всё ясно. Опять вся та же история, что случилась с ними недавно: алкоголь, машина, авария. Третья, кстати, за последний год.

— Ты опять выпивал? — спрашиваю, и мой голос звучит тихо, почти шёпотом.

В этих трёх словах — вся усталость от бесконечного круга одних и тех же ошибок моего отца. Даже не моих собственных. И от этого ещё тяжелее.

— Совсем чуть-чуть, — отмахивается отец, избегая моего взгляда. — Дура одна нервы подняла, взбесила. Надо было успокоить нервную систему. — Он делает паузу, затем наклоняется ближе и спрашивает: — Наташка, жвачка есть? Менты скоро подъедут.

— Ты реально думаешь, что поможет жвачка? — кривая улыбка появляется на моих губах, но в глазах — только боль.

В этот момент мне хочется либо закричать, либо разрыдаться, но я понимаю — это всё равно не поможет.

Внутри всё сжимается в тугой узел. В горле сразу же начинает першить, чувствую, вот-вот и прорвётся рыдание. Но я глотаю этот ком, заставляя себя дышать ровно, повторяя и снова: «Не сейчас, Наташа. Только не сейчас».

Отец, кажется, даже не осознаёт всей серьёзности ситуации. По его поведению можно подумать, что это обычная мелкая неприятность, а не третье за год ДТП в пьяном виде.

Я абсолютно уверена — на этот раз его лишат прав без всяких разговоров.

— Ну, хотя бы выхлопа не будет, — бормочет он себе под нос, словно пытаясь найти хоть какой-то позитив. — А с ментами… Проблема, конечно, но разберёмся.

— Кто разберётся?

— Деньги какие-нибудь брала с собой? — игнорируя мой вопрос, задаёт свой.

— Нет, зачем? — не сразу, но догадываюсь, к чему он клонит.

— Ну как же… — чешет задумчиво затылок и поглядывает то на машину, то на меня. — В прошлый раз получилось же всё уладить таким способом. На этот раз тоже можно попробовать.

— Где я тебе столько возьму⁈ У меня не печатный станок! — вдруг срываюсь, и вся накопленная злость вырывается из меня наружу.

Но, встретив его холодный, раздражённый взгляд, мгновенно замолкаю, стиснув зубы.

Перевожу взгляд на машину, в которую он врезался, и меня накрывает волна леденящей паники.

Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять: машина очень дорогая, люкс-класса, не меньше.

Это видно по безупречному лакокрасочному покрытию, по эмблеме на радиаторной решётке, по дизайну…

Такую машину не спутаешь с обычной. Даже человек, совершенно не разбирающийся в автомобилях, сразу поймёт — ущерб будет колоссальным.

Страховка ОСАГО ни в коем разе не покроет убытки, причинённые моим отцом этой машине.

Да, повреждения у машины не критичные, но, я примерно догадываюсь, что детали на неё стоят баснословных денег.

Смешно вспоминать слова отца, сказанные пару секунд назад про деньги. Улыбаюсь губами в горькой иронии.

Он что, всерьёз думает моих жалких накоплений хватит, чтобы откупиться от хозяина этой машины?

Да там, наверное, сумма ущерба будет как минимум с тремя нулями, а у меня в кошельке последняя тысяча на проезд и еду.

— А где водитель той машины? — смахиваю предательскую слезу, которая всё-таки выкатилась, и снова поворачиваюсь к отцу.

Голос дрожит, но я стараюсь говорить ровно.

— В машине сидит, — кивает в сторону дорогого автомобиля. — С кем-то по телефону разговаривает. Я не полез к нему с извинениями, чтобы не нарываться… Да и выхлоп… сама понимаешь, — теперь словно оправдывается передо мной.

— Ну, может, и хорошо, что не полез, — выдавливаю я тихим, прерывистым шёпотом. — А то, возможно, придушил бы тебя на месте. — В горле снова ком, но я глотаю его. — Я бы даже оплакивать тебя не стала.

— Что ты там бубнишь себе под нос? — хмурится отец, и в его глазах мелькает раздражение.

— Ничего… — опускаю глаза. Трусость снова побеждает. Не могу сказать ему это прямо — не сейчас, не здесь. Вместо этого спрашиваю: — Сколько ты выпил? Говори лучше правду.

— Я не считал, — отмахивается он, как от меня как от назойливой мухи.

— Как я устала от всего этого… — поднимаю лицо к небу, быстро-быстро моргаю, чтобы новые слёзы не успели накатиться.

Пока разговариваю то с отцом, то сама с собой, краем глаза замечаю движение. Из дорогой искорёженной машины выходит её хозяин.

Замираю. Молчу. Жду, когда он подойдёт к нам ближе.

Не могу объяснить, но чувствую страх перед ним. Ноги подкашиваются, а внутри ледяной ужас. Мы здесь одни. Защитить нас некому.

Наблюдаю, как он осматривает свою машину, обходя её несколько раз, трогает демонстративно разбитую заднюю фару, проводит пальцами по поцарапанному бамперу, а потом, через несколько минут демонстративно цокая языком и хмуря брови, переводит глаза на меня.

Делаю глубокий вдох, чувствуя, как дрожат мои губы, прежде чем начать говорить.

— Молодой человек, — начинаю и чувствую сразу, что мой голос звучит неестественно высоко, почти визгливо.— Простите, что так вышло… Мой отец, он… Он не справился с управлением… — я судорожно подбираю слова, пытаясь найти хоть какое-то оправдание тому, что произошло.

За спиной слышен кряхтенье своего отца. Он по-прежнему сидит в помятой машине, упрямо отказываясь выйти даже для разговора с этим бугаём.

Пока я говорю, мужчина бросает на меня беглый, но пронизывающий взгляд. В его глазах нескрываемая злость и раздражение, от которых у меня непроизвольно сжимается живот.

Я инстинктивно отступаю на шаг назад, будто физически ощущая этот взгляд на своей коже.

Он даже не удостаивает меня ответом после моих пусть нелепых и глупых, но извинений.

Мужчина молча обходит свою дорогую, теперь искорёженную машину, изучая повреждения. Его пальцы сжимают телефон так крепко, что костяшки белеют.

— Алло, Семён, — его голос резкий, деловой, — меня здесь помяли. — Делает короткую паузу, переводя взгляд на моего отца. — Да, созвонился с партнёрами, встречу перенёс. — Затем он бросает взгляд на часы. — Сейчас полицию дождусь и приеду. Да, да, не переживай, нормально всё со мной.

В этот момент наконец-то раздаётся голос отца:

— Может, полицию не надо?

Мужчина медленно поворачивается к нам полностью, и в его взгляде появляется что-то хищное:

— Почему не надо? — он делает паузу, давая словам повиснуть в воздухе.

Я чувствую, как по спине пробегают мурашки. Снова набираю воздуха в лёгкие:

— Мужчина… пожалуйста, не надо никого вызывать…

— Надо. Свалить по-тихому не получится.

— Да я и не хотел, собственно, — говорит отец через открытое окно своего автомобиля. — Понимаете, я торопился очень, — его голос звучит теперь почти искренне.— Дочка звонила, просила быстрее приехать, вот и нарушил. — Он разводит руками, изображая беспомощность. — Плохо ей было. Наташка, подтверди!

Взгляд моего отца становится пристальным, требовательным. В этих глазах немой приказ, не подчиниться которому нельзя.

Опускаю глаза, чувствуя, как горячая волна стыда поднимается от шеи к лицу. Опять. Снова мне приходится покрывать его, снова врать.

— Да… это так, — выдавливаю, и слова будто обжигают мне губы.

Мужчина смотрит на меня с недоверием, его брови сходятся на переносице.

— А ты когда его просила приехать, не почувствовала, что твой папаша пьян? — Нет, он вряд ли поверил отцу. Его голос становится резче с каждым словом. — Почему ты позволила этому мужику сесть за руль? Если тебе было плохо, скорую б вызывала, а не папашу своего. Или он медик и торопился оказать тебе первую неотложную помощь?

— Нет, — теперь говорю правду.

Кажется, теперь я слышу, как у него скрипят зубы.

Его раздражение уже не скрыть — оно читается в каждом мускуле лица, в напряжённой линии губ.

— Мужик, выйди из машины и подойди ближе!

— Зачем?

— Ну чтобы доказать, что прав.

Отец начинает заметно нервничать. Не только я боюсь этого мужчину, но и он.

Он выходит из машины по приказу, но дальше не идёт, застыв на месте. Его глаза мечутся между мной и незнакомцем, как у загнанного зверя.

— Я сказал, ко мне подошёл! — мужчина повышает голос, и в нём звучит уже откровенная угроза.

Отец медленно, нехотя, словно каждый шаг даётся ему с трудом, начинает движение. Его голова опущена, плечи сгорблены.

Он усердно жуёт жвачку, которую я ему дала. Замечаю, как его челюсти двигаются с преувеличенной активностью, будто он надеется, что это как-то поможет.

— Ну, дыхни, — мужчина склоняется над ним, его лицо теперь совсем близко к отцу.

— Зачем? — отец отворачивается, но это слабая попытка сопротивления.

— Дыхни, сказал! — мужчина рычит, и его голос действительно напоминает рокот двигателя его мощной машины. Такие же низкий, гулкий, наполненный нескрываемой яростью.

Отец замирает на секунду, затем делает неглубокий выдох.

— Ну, всё, как и сказал, — мужчина выпрямляется, и на его лице появляется неприятная, торжествующая ухмылка. — Неспроста ты в машине сразу закрылся. Мало того что ты алкаш, ты ещё и врёшь мне, урод, прикрываясь дочкой,— неожиданно улыбается.

— Мы же вам всё объяснили. Почему вы так грубо разговариваете? — пресекаю его. — Вы, в конце концов, не полиция, и…

— Девушка, не лезь не своё дело. Позволила сесть ему нетрезвым за руль, теперь закрой рот и молчи, — переключает своё хамство на меня. — Не беси, я и так не в духе. Отойди лучше и не вмешивайся во взрослые дела мужчин, — рявкает не стесняясь.

— Это моё дело! Это мой отец!

— Ну тогда, если твой папаша — трус и ни на что не способен, готовь свой карман. Сразу говорю, для вашей семейки это ДТП обойдётся очень дорого, — он делает акцент на слове «очень». — Знаешь марку этой машины? Масштаб бедствия понимаешь?

— Нет, — стыдливо отворачиваю лицо, понимая, что он во всём прав.

— Mercedes Benz G класса. Посмотри в интернете, узнай цену. Может быть, тогда поймёшь, что натворил твой папаша.

Мне не надо никуда лезть и ничего смотреть. Я и сама понимала, что попал отец мой по-крупному. Но мне надо было как-то хотя бы попытаться его защитить от этого высокомерного типа.

Отец не простил бы мне, если бы я не приехала и не помогла ему. Но при этом я стою перед этим мужчиной и чувствую себя полной идиоткой, словно я действительно не понимаю, какие нас ждут расходы впереди.

— Может быть, как-то можно договориться? — мой голос теперь еле слышен.

Он игнорирует мой вопрос и уходит к своей машине, отвлекаясь на телефонный звонок.

— Папа, что же ты наделал. И ведь это уже не в первый раз. К тому же на служебной машине! — смахиваю очередную слезу, выговаривая претензии непутёвому родителю.

— Он сам виноват! — теперь злится, — нечего летать как угорелый!

— Он не виноват, и мы оба это знаем. Ты видел, какая у этого мужика машина? Страховка не покроет расходов на ремонт, это же видно невооружённым взглядом. Где теперь взять денег, чтобы оплатить ему ремонт машины? Я же и так недавно выплатила кредит за ремонт в квартире.

— Ну, положим, в квартире ты сделала ремонт себе, не мне, — поправляет недовольно.

— В квартире жил старый человек, там десятилетиями не делался ремонт, — словно оправдываюсь.

— Лучше бы отцу помогла, — фыркает.— Дочь, давай сейчас не будем нагнетать обстановку. Я и так очень нервный. Не зли меня, — демонстративно зевает.

— Неужели тебя совершенно не заботит, что тебя лишат прав?

— Лишат так лишат, — равнодушно бросает он. — Значит, буду ездить на автобусе.

— А зарабатывать, как будешь? — не унимаюсь.

— А ты отцу не поможешь? — с вызовом смотри в мою сторону.

— Речь сейчас не об этом. Страшно не то, что ты будешь ездить на автобусе, а то, сколько мы должны будем заплатить за это ДТП.

Не успеваю закончить, услышав звук сирены. Замечаю, как лениво, не торопясь из машины, выходят полицейские.

Мужчина, с машиной которого столкнулась наша поглядывает на меня, разговаривая с ними.

Полицейские слушают его очень внимательно.

Мой отец так и сидит в своей машине, не желая выходить даже в присутствии полицейских.

— Капитан Ребров, — подходит к нашей машине полицейский и показывает удостоверение. — Выходите из машины и рассказывайте, что у вас случилось.

Пока отец мямлит что-то полицейскому, замечаю, как второй достаёт из машины алкотестер.

Всё, это конец. Отец не только будет признан виновником ДТП, мы не только будем должны огромную сумму второму участнику ДТП, но его ещё лишат прав. А это значит одно: мне снова придётся содержать не только себя, но и отца.