Защити меня от… себя! (СИ)

Глава 31

ВЛАД

Ночью и на следующий день я ездил к ней. Но подняться не решился. Я трус, сам знаю!

Но как ни бегай от себя, убеждать всё равно не получится, и поговорить нам очень нужно.

Снова еду к ней.

Понимаю, разговор будет очень тяжёлым. В голове теперь долбит осознание того, что я натворил. Ведь всё было так хорошо, но одно признание и жизнь полетела под откос.

Эта девушка мне действительно нравилась. Да, иногда мы не сходились по некоторым моментам, но не критично.

Углы научились сглаживать, настроение менять.

Мы начали разговаривать. Мало, потихоньку, но всё-таки начали. Всё, как настаивала Наташа.

Это было главное наше совместное достижение. Нет, скорее её. Моей заслуги здесь не было.

Привыкал к этому, и даже пару раз поймал себя на мысли, что мне это нравится.

Но тогда, когда я сотворил эту дичь, я не стал разговаривать, а просто в злости взял её силой, заменив диалог болью физической и душевной.

Конечно, всё это чушь полная про благодарность и прощение долга. Мне на него плевать.

Как мне теперь вернуть её? Как оправдаться? Как выпросить прощения? Как сделать так, чтобы услышала меня?

Попробую рассказать ей всю правду. Тем более, ведь я ей обещал!

Надо было раньше, конечно, это сделать, только было стыдно признаваться любимой женщине, что я был предан женщиной. И не просто женщиной, а женой!

Какой мужик возьмёт и скажет: да, дорогая, в прошлом я носил рога! Большие! Мы же все хотим казаться крутыми мачо, а не рогатыми глупцами.

Но, если я не расскажу ей про своё прошлое, по-другому я её не верну, уверен.

Хотя, скорее всего, даже и так не верну.

Долго сижу на подоконнике в подъезде и не могу решиться позвонить в дверь её квартиры.

Надеяться на доброту Наташи глупо. В ней, несмотря на то, что она нежна и ласкова, чувствуется стержень.

Не всегда понимал, почему она уступает отцу, но, думаю, он слишком строго её воспитывал. Вот она и привыкла к подчинению.

Спрашивал у неё, почему так, но она из раза в раз напоминала мне наши договорённости: не лезть друг другу в душу!

Беру волю в кулак и звоню в дверь. Не открывает.

Знаю, что она дома. Чувствую.

Принимаю решение ждать в подъезде дальше. Не знаю, откроет ли, но продолжаю сидеть.

Через час слышу, как поворачивается ключ в замке, и вижу свою женщину. Она, заметив меня, теряется, хочет закрыть дверь, но я не даю.

Вижу, течёт слеза по лицу, она, скорее всего, боится меня.

— Наташа, позволь объясниться. Я не причиню вреда, клянусь тебе.

Она не слушает, снова пытается закрыть перед моим носом дверь.

— Я всё равно не уйду, пока мы не поговорим!

Отступает и соглашается войти в квартиру.

Уходит вглубь комнаты, следую за ней.

— Прости меня, — начинаю с главного, даже не здороваясь. — Я знаю, все мои аргументы сейчас бессмысленны, но ты всё-таки выслушай.

Наташа стоит у окна, не поворачивается ко мне, но уверен, она слышит.

— Смогу ли оправдаться перед тобой. Вряд ли… Но хотя бы попытаюсь. Надо было раньше душу обнажать, но я струсил. А теперь вот при таких обстоятельствах готов к своему позору. Откладывал его как мог. Каждый ли признается в таком…

Не знаю, куда деть себя. Сесть или продолжать стоять, пока буду обнажать свою душу.

— Я был довольно молод, когда меня предала любимая женщина. Она врала сильно и много. Это я позже, конечно, узнал, не сразу. Знаешь, что самое дерьмо? Самое дерьмо, что я долгое время был верным и примерным в своей любви, оставаясь слепым, безоговорочно веря своей женщине, продолжая любить её, когда она на самом деле этого не заслуживала. Эта ситуация, которая случилась со мной, — хожу вокруг да около, не говоря всей правды, — она… привела меня к тому, что я ненавижу ложь. Даже если она во благо! Я, Наташ, превратился в параноика в отношении лжи. Ты не представляешь, как ломало меня, когда я застал жену с другим мужиком…

Замолкаю. Застываю. Словно снова прохожу это во второй раз. Говорить трудно, в горле ком, но надо продолжать. Я же обещал рассказать всё.

— Тяжело, словами не передать. Она, как оказалось, даже рожать от меня не захотела. Насколько я никчёмный, видимо, оказался муж и человек. Не знаю, чем уж я так ей не угодил. С того времени полностью поменял свои приоритеты в жизни и взглянул на отношения с женщинами по-другому: никаких привязанностей. И мне стало легче, скажу честно. Решил, что так проще жить. Нет привязанности — нет предательства.

Она по-прежнему молчит, никак не реагирует на мои такие страшные откровения. Хотя может, для меня они страшные, а ей плевать…

— Но всё это до встречи с тобой. Когда я встретил тебя, сначала просто увлёкся, а потом понял, что ты другая. Мне ведь на самом деле не просто было взять и поверить, что настоящие и искренние отношения возможны. С тобой поймал себя на мысли, что надоело быть одиночкой. Решил дать себе самому ещё один же шанс. Да, не скрываю, изначально хотел с тобой только переспать, но потом это перешло в иное чувство. Ты стала казаться мне уникальной, лучшей. А когда пришёл твой отец, и наговорил кучу всего, снесло башку от злости и разочарования. Эта ваша переписка… она как доказательство обмана и того, что снова что-то делалось за моей спиной. Опять воспоминания про ложь и предательство долбанули, но это, конечно, меня ни в коей мере перед тобой не оправдывает.

Всё, вроде сказал всё, больше и добавить-то нечего…

— Наташа, не молчи. Назови меня уродом, ублюдком, кем угодно. Но только не молчи.

Жду её реакции…

— Наташа… — но, она продолжает молчать. Даже лицо своё ко мне не поворачивает.

Хочу подойти к ней, но она отходит в сторону и охватывает себя руками, словно хочет защититься.

— Наташа… Я не обижу тебя больше никогда. Обещаю. Знаю, ты не веришь, и нет прощения такому поступку. Я люблю тебя, слышишь? Скажи что — нибудь!

— Хорошо, — кивает, соглашается на разговор. — Ты начала говорить правду, тогда и я тебе скажу. Только моя короче будет. Три предложения, коротких, но таких понятных: я тебя не люблю. Не приезжай ко мне больше. Забудь меня.

Ну вот и всё. На мою тираду — откровение три предложения, убивающие всякую надежду на будущее.

— Я понимаю твоё желание, но не могу. Хочу исправить то, что натворил.

— Такое разве можно исправить? — смахивает слезу.

А я смотрю на то, как она плачет, и сам себя убить хочу.

Я обидел ту, кто заслуживает самого большого счастья на этой грешной земле.

— Прошу, поговори со мной, — продолжаю настаивать, только шансы на разговоры теперь, видимо, остались в прошлом.