Защитник

Глава 14

Линди

Истон выносит меня из казино, затем сгибает колени и опускает, пока мои ноги не касаются земли. Я хлопаю его по груди, затем хватаю за руку, чтобы удержаться на ногах, когда кровь быстро начинает течь обратно из моей головы.

— Послушай, мальчик-хоккеист. Мне не нравится находиться вверх тормашками, когда в этом нет необходимости.

— Тебе необязательно было переворачиваться вверх тормашками, принцесса. Ты решила остаться в этой позиции, — он ответил и обнял меня за плечо, оказывая поддержку. И, о боже, как приятно чувствовать его теплую кожу на моей обнаженной спине… Его пальцы играют с двумя свисающими лентами шелкового банта, связывающего верх моего платья, пока он не начинает позволять им танцевать вверх и вниз по моей спине. Как будто мне нужно было еще больше причин, чтобы возбудиться прямо сейчас.

И ладно, ладно. Я, возможно, осталась в этой позе, свисая через его плечо, потому что мое лицо оказалось перед его задницей, открывая чертовски великолепный вид. Так подайте на меня в суд. Это мой день рождения. Рассмотрим эту часть, как мой подарок.

Я имею в виду, да ладно.

Он, черт возьми, профессиональный хоккейный вратарь.

Его булочки сделаны из стали.

Интересно, что еще у него сделано из стали?

— Куда направляетесь, сучки? — восклицает Эверли и подталкивает нас вперед. — И куда бы вы ни шли, советую идти быстро. Мэддокс задерживает Чарльза, пытаясь дать нам немного времени без присмотра. Так что двигайтесь, люди.

На обочине улицы стоит автобус для вечеринок с работающим двигателем, а перед ним стоит кучка пьяных женщин с поясами подружек невесты. Все, кроме одной, я предполагаю, что это невеста, судя по ее белому платью и тиаре.

Пейс смеется и хватает Истона.

— Давай сделаем тебя полезным, Ис.

Истон тащит меня за собой, пока Пейс знакомит его с дамами и рассказывает, кто он, а затем предлагает тысячу долларов, чтобы они впустили нас в их автобус. И, прежде чем я успеваю понять, что происходит, мы все садимся, и водитель трогается с места.

Все мои девочки занимают места среди холостяков, когда вокруг разносят еще шампанского, и Истон тянет меня к себе на колени.

— Как думаешь, что ты делаешь? — спрашиваю, совершенно не собираясь слезать с его колен. Особенно когда чувствую прекрасную выпуклость между его ног.

Имею в виду, знаю, что сейчас не в стельку пьяная, но наши предыдущие шоты наделили меня женскими яйцами, чтобы откинуться назад и насладиться ощущением давней влюбленности подо мной.

— Экономия места, принцесса.

— Хм?

— Что я делаю. Я экономлю место, — он смеется и тянет меня за локон волос.

Я смотрю в его карие глаза и улыбаюсь.

— Они сегодня зеленые.

— Что зеленые? — он задает вопрос.

— Твои глаза. Когда ты звонил мне посреди ночи, они обычно карамельно-коричневого цвета с желтовато-зелеными крапинками. Почти золотые. Они мхово-зеленые, когда у тебя хорошее настроение во время интервью после игры, и карие, когда плохое настроение. Сегодня они темно-зеленые. Что это значит?

Его губы изгибаются в кривой улыбке, и сквозь нее выглядывает моя любимая ямочка.

— Думаю, тебе придется подождать и посмотреть.

— Куда мы идем, дамы? — спрашивает Каллен, и когда смотрю на него, с ним больше нет двух женщин из клуба. Теперь две холостячки заискивают перед ним. Какое несчастье.

— Эй, мужик-шлюха, — кричу я, и все взгляды в автобусе обращаются в мою сторону.

Истон смеется и заправляет мои волосы за ухо, затем, оставив там руку, шепчет:

— Итак… может быть, не нужно говорить все, что приходит тебе в голову.

— Мне все равно, — ворчу я, а затем снова смотрю на Каллена. — Кто-нибудь знает, где Мэддокс?

— Расслабься, именинница. Сумасшедший ждет от меня сообщения. Он встретит нас, где бы мы ни остановились, — объявляет Каллен, прежде чем снова уткнуться лицом в большие сиськи хорошенькой рыжей девушки.

Я имею в виду, они реально огромные.

— Ты видишь их, да? — спрашиваю Истона.

— Вижу что?

— Ее грудь. Я бы умерла за грудь такого размера, — ворчу я и смотрю на свою. — Может быть, мне стоит сделать пластику груди?

— Не смей, черт возьми, — рявкает Ис.

Я оборачиваюсь и наслаждаюсь ощущением другой руки Истона, скользнувшей к моей заднице.

— Во-первых, почему ты думаешь, что у тебя будет право голоса в том, что я буду делать со своим телом? И во-вторых…

Он слегка двигает рукой, прижимая свою щеку к моей. Он схватил своей большой ладонью мою задницу, которая, кстати, значительно лучше, чем мои сиськи. У меня отличная задница.

— Подожди… о чем я говорила?

Улыбка Истона смягчается.

— Ты обещала мне, что никогда не изменишь свое тело, потому что оно чертовски идеально именно таким, какое есть, — я практически ощущаю вкус виски в его дыхании, когда он наклоняется ближе, и хватка, которую держит на моей шее, сжимается, вызывая неконтролируемые мурашки, распространяющиеся по всей коже. — Ты чертовски совершенна, принцесса.

Я открываю рот для язвительного ответа, но сказать нечего. Никто никогда не называл меня совершенной. Вместо этого я соглашаюсь:

— Твоя рука на моей заднице, мальчик-хоккеист.

— Так и есть, — соглашается он. — Хочешь, чтобы я ее передвинул?

Автобус останавливается перед великолепным казино с красивым световым фонтаном, и все, кроме нас, начинают расходиться.

Мы с Истоном не двигаемся.

Брин и Кензи останавливаются перед нами и смотрят, как будто мы животные в зоопарке.

— Ребята, вы идете?

Истон качает головой.

— Все будет в порядке, если мы позже присоединимся?

Кензи пожимает плечами, и Бринли смотрит на свой телефон, затем снова на меня.

— Да, все хорошо. Ее приложение-трекер включено. Напиши, если тебе что-нибудь понадобится.

Как только они выходят из автобуса, я встаю и потягиваюсь, затем протягиваю руку к Истону.

— Пойдем со мной смотреть на огоньки. Мне нравится этот вид.

Он берет меня за руку и ведет к мосту.

— Что это было насчет приложения для отслеживания?

— У всех нас на телефонах есть приложения-трекеры, поэтому мы можем найти друг друга. Они пригодились на вечеринках во время учебы в колледже.

Ис достает мой телефон из кармана, подносит его к лицу, чтобы разблокировать, затем что-то делает с ним, а затем делает что-то со своим, прежде чем вернуть мой.

А я просто стою там, слегка растерянная, и позволяю ему это.

— Какого черта ты только что сделал, Истон Хейс?

— Я добавил себя в ваше приложение и загрузил его на свой телефон, — говорит он, как будто это самая нормальная вещь в мире.

— Почему ты так поступил? — спрашиваю, хотя мне даже нравится тот факт, что он это сделал.

Не упуская ни секунды, он берет мое лицо в свои руки и приближает свои губы к моим.

Так близко, но не соприкасаясь.

— Чтобы я всегда мог знать, что ты в безопасности.

В том, что делаю дальше, я могла бы винить алкоголь или энергию Лас-Вегаса, бурлящую между нами. Но и то, и другое было бы ложью. На самом деле я просто хочу это сделать.

Я приподнимаюсь на цыпочках, сокращая расстояние, и прижимаюсь губами к его, и…

О. Мой. Бог.

Они идеальны. Большие, мягкие и невероятно вкусные.

Электричество между нами искрится, воспламеняется и освещает каждое нервное окончание, как световое шоу в Лас-Вегасе.

Истон берет на себя управление, наклоняет мою голову и углубляет поцелуй, и мне кажется, что время и пространство перестают существовать.

Я провожу рукой по его волосам, прижимаясь к нему, желая почувствовать его больше, каждый дюйм тела. Его эрекция прижимается ко мне, и я стону.

Он облизывает мой рот и, клянусь Богом, рычит, прислоняя меня спиной к перилам. Рычит. Как будто его реакция инстинктивная. Первобытная.

— Истон, — шепчу ему в губы, вытаскивая себя из этого наполненного похотью тумана. — Что… Что мы делаем?

Ис делает шаг назад и смотрит на меня напряженно минуту, затем снова хватает мое лицо и прижимается своими губами к моим.

— То, что я всегда хотел сделать.

Для меня этого достаточно.

Я обнимаю его широкие плечи и прижимаюсь к нему, как будто боюсь, что, если отпущу его, эта мечта закончится, и реальность обрушится на нас, как вода в этом фонтане.

— Я чертовски устал вести себя так, будто просто твой друг, принцесса, — он захватывает мои губы в отчаянном поцелуе. — Надоело вести себя так, будто ты не моя девочка, — одна сильная рука скользит по центру моей спины и прижимает нас еще ближе друг к другу. — Как будто я не хочу тебя. Как будто я не всегда, черт возьми, хотел тебя.

Олицетворение сексуальности в виде этого хоккеиста.

Я почти уверена, что только что намочила трусики.

— Истон… — мои руки хватаются за его рубашку, не оставляя между нами никакого пространства.

— Скажи мне, что ты тоже это чувствуешь. Скажи, что это взаимно, и что я не просто выставил себя дураком.

Я провожу зубами по нижней губе и пытаюсь заставить слова вылететь изо рта, но ничего не получается. Я стою перед фонтаном в Вегасе с этим прекрасным мужчиной, потрясенная до глубины души.

— Истон… Я…

Слова ускользают от меня, поэтому вместо этого дергаю его за рубашку и притягиваю его лицо к своему.

Он прижимается губами к моему лбу, а я провожу руками по его шее к лицу и задерживаю их там.

— Ты разобьешь мне сердце, принцесса?

— Боже, Истон. Ты правда не знаешь? — закрываю глаза и решаю, что пути назад уже нет. — Это ты. Это всегда был ты, и это всегда будешь ты. Я любила тебя… Боже, я любила тебя столько, сколько себя помню. Я хочу быть старой и седой, и сидеть на нашем крыльце однажды, через миллион лет, в окружении всех наших внуков, которые любят кататься на коньках.

Он глубоко вздыхает и улыбается мне в кожу.

— Хоккейные коньки или для фигурного катания?

— Мои лучше. Острее, — поддразниваю я.

— Обещай мне кое-что, детка.

— Что угодно, — отстраняюсь и смотрю в эти зеленые глаза, которые темнеют с каждой минутой.

— Когда мы состаримся и поседеем, сначала ты должна дать мне умереть, ладно? Потому что не думаю, что когда-нибудь выживу, зная, что тебя нет на этой Земле.

Я запускаю пальцы в его волосы на затылке и тяну их.

— Как насчет того, чтобы пообещать, что, когда мы действительно состаримся, мы умрем вместе в постели, как та пара в фильме, который вы ненавидели. Тот самый, который мы с Кензи постоянно смотрим. Я отпущу тебя первым, но сразу же пойду за тобой, ладно?

— Ты уверена, Линди? — выражение его лица заставляет меня колебаться на секунду.

— Женись на мне, Истон.

— Что? — он задыхается.

— Я стою здесь, перед человеком, которого люблю всю жизнь, и он обещает любить меня вечно. По всему городу есть круглосуточные часовни. Стань моим мужем. Сделай меня миссис Мэдлин Хейс, — я хихикаю. Когда была маленькой, я рисовала это в своих блокнотах.

— Ты, блять, серьезно? — он делает шаг назад, и я почти уверена, что мое сердце выпрыгивает из груди. Пожалуйста, Боже, пусть он не начнет смеяться мне в лицо. Не думаю, что мое сердце выдержит это. — Мэдлин Кингстон, я должен был предложить тебе выйти за меня замуж. Это должно было быть, блять, романтично. Подходяще для настоящей принцессы, — его тон резкий, но улыбка широкая, и мое сердце взлетает, а не трескается.

— К черту романтику, Истон. Мы уже поговорили о жизни и смерти. Мы уже много лет принадлежим друг другу. Мне не нужны сердечки, цветы и красивые слова. Ты мне нужен. И ты говоришь «блять» гораздо чаще, чем что-либо еще, — прикусываю нижнюю губу, и он снова начинает рычать.

— Если ты продолжишь так кусать губу, принцесса, нам нужно будет поторопиться и пожениться, чтобы я мог положить что-нибудь еще в этот красивый ротик, чтобы занять тебя.

И снова мои трусики намокли.

— Хорошо. Ты найди часовню, а я приведу девочек, — отступаю, но Истон хватает меня за руку и притягивает к себе.

— Нет шансов, детка. Давай возьмем девчонок, несколько колец и вместе найдем Элвиса. Пока ты по закону не станешь моей женой, я не выпущу тебя из поля зрения.

— Ах… Мне нравится, как это звучит.

Он движется передо мной и сгибает колени.

— Запрыгивай, принцесса. Пойдем поженимся.

О. Мой. Бог.

Я выхожу замуж.

— Истон, — задыхаюсь, когда приходит осознание. — Боже мой, Ис. Мне так жаль.

Он берет меня на руки и прижимает к себе.

— Ты все еще хочешь аннулирования, детка?

В моем горле застревает рыдание.

— Я поступала с тобой ужасно.

— Ты не помнила, — говорит он, зарывшись лицом в мои волосы и проводя рукой по позвоночнику. — Я знал, что ты чувствуешь. Мне просто нужно было, чтобы ты это вспомнила.

— Но я… Я винила тебя. Я забыла… Я все забыла, — моя грудь сжимается, и начинает разрастаться слишком знакомый тяжелый ком тревоги. — Мне очень жаль. У меня нет других слов, чтобы показать, насколько мне жаль.

— Детка, меня не волнуют твои слова. Отдай мне себя, и я буду в порядке, — он играет с кольцами, которые я не снимала с тех пор, как он надел их мне на палец. — Выходи за меня замуж, Мэдлин Кингстон.

Я вытираю лицо от слез и провожу рукой по его сердцу.

— Я только что сказала тебе, что помню, как вышла за тебя, Ис.

— Сделай это еще раз. Сделайте это так, как нам следовало сделать в первый раз. Перед нашими семьями. Нашими друзьями. Ты — в белом платье. Пусть Диксон поведет тебя к алтарю и отдаст мне.

Тревога нарастает, когда думаю о своей семье и о том, как они оскорбляли Истона.

— Я снова выйду за тебя замуж, когда захочешь. Но меня не волнует, будет ли там еще кто-нибудь, Ис. Мне нужны только мы.

— Это неправда, принцесса. Тебе нужна твоя семья. Возможно, ты недовольна ими в данный момент, но ты не можешь от них отказаться. Я бы сделал все, чтобы вернуть маму, — затем, почти как запоздалая мысль, он добавляет: — Она бы тебя очень полюбила.

— Хорошо. Я попытаюсь поговорить с ними еще раз, когда вернусь домой, но ничего не обещаю, — обнимаю мужа и кладу голову ему на грудь, почти боясь закрыть глаза. — Ис?

— Да, детка?

— Пока мы не состаримся и не поседеем.

Может, это настоящая любовь?

Угадайте, кого заметили в Вашингтоне со своим горячим мужем-хоккеистом? Если вы сказали: «малышка Кингстон», то вы угадали. На безымянном пальце ее левой руки все еще красуется большой блестящий камень. И судя по фотографиям, которые этот репортер сделал, где они вдвоем катаются на открытом катке, как на какой-то картине Роквелла, я бы сказал, что эти двое влюблены больше, чем когда-либо. Я не знаю, друзья. Мои деньги все еще поставлены на #ВОжиданииДетей. Должны ли мы предположить возможные сроки родов?

#ХроникиКройдона