Глава 24

Истон

Просыпаюсь, дезориентированный и неуверенный в том, где нахожусь, прежде чем все внезапно возвращается ко мне.

Авария.

Линди.

Я вскакиваю и игнорирую боль, которая появилась в руке.

— Линди, — кричу я, и в поле зрения появляются Джульетта и Беккет. — Где Линди? Где моя жена?

Джул проводит рукой по моему лицу.

— Тебе нужно успокоиться, Истон. Ты только что вырвал капельницу.

— Где моя жена? — спрашиваю еще раз, в отчаянии. — Линди… — кричу я.

Бекс хватает меня за руку.

Ту, которая не в шине.

Какого черта?

— Нам нужно, чтобы ты на секунду успокоился и услышал нас, Истон. Дыши, — Бекс отказывается отпускать меня, когда пытаюсь вырваться. — Дыши, малыш. Нам нужно, чтобы ты успокоился.

Его слова доходят до меня.

— Почему? — смотрю на него в ужасе. — Скажи мне, что она жива, Бекс. Мне нужно, чтобы она была жива. Она должна быть жива.

Мои глаза горят, на глазах собираются слезы, которым не давал волю с тех пор, как умерла моя мама.

— Пожалуйста, Беккет. Пожалуйста, скажите мне, что она жива.

— Она жива. Она сейчас на операции, — говорит он, и я вырываю то, что осталось от трубок и игл, прикрепленных к моему телу.

— Истон, — Джульетта стоит передо мной. — Остановись. Ты причинишь себе вред.

Медсестра вбегает, когда где-то в комнате начинает пищать аппарат.

Я оглядываюсь вокруг, как чертово животное в клетке.

— Мистер Хейс. Вам придется сесть обратно, — она отворачивается и кричит: — Кто-нибудь, помогите мне.

— Уйди с пути и отведи меня к жене, — пытаюсь протиснуться мимо нее, не обращая внимания на то, что она женщина. Она удерживает меня от Линди.

— Вы не поможете своей жене, если поранитесь, сынок. Садитесь. Позвольте мне позаботиться о вас в течение десяти минут, после отвезем в отдельную комнату ожидания, где находятся остальные члены семьи. Я не собираюсь отстранять вас от нее, но и не позволю истекать кровью по всей больнице, — она хватает повязку и давит на мою свободную руку, где я вырвал капельницу.

Я откидываюсь на кровать, и комната начинает вращаться.

— Лежите, мистер Хейс.

Беккет обходит меня и укладывает на кровать.

— Что происходит, Бекс? Почему она на операции?

Беккет смотрит на медсестру, у которой в кармане висит значок с надписью, что ее зовут Хелен.

Она отвечает за Беккета:

— У вашей жены внутреннее кровотечение. Им необходимо найти причину кровотечения и остановить его.

— Вы отвезете меня к ней?

— Просто позвольте мне сначала привести вас в порядок. А теперь сидите и не двигайтесь. Я принесу халат.

Дерьмо. Я даже не осознавал, что нахожусь в больничной одежде.

Медсестра выходит из палаты, и я закрываю глаза.

— Что случилось?

— Вы попали в автомобильную аварию, — говорит Джул. — Это было плохо, но у вас были передние и боковые подушки безопасности. Они помогли. Могло быть намного хуже, — Джул вытирает глаза от слез, и в комнату заходит парень в темно-синем халате.

— Мистер Хейс?

— Да, — тело напрягается, готовясь к худшему.

— Я доктор Мидори, ваш хирург-ортопед. У вас перелом дистального отдела лучевой кости правого предплечья, скорее всего, из-за фиксации во время несчастного случая. Мы вправили его. Две недели вы будете в шине, пока сойдет отек, затем еще четыре недели в гипсе. Как только гипс будет снят, вы сможете работать с физиотерапевтом вашей команды, чтобы вернуться на лед. Это должно занять еще четыре-шесть недель. В общем, вам осталось примерно три месяца, прежде чем снова выйдете на лед.

— Док, мне плевать на свою руку. Мне нужно добраться до жены, — говорю ему, готовый выползти из этой комнаты, если придется.

Медсестра Хелен возвращается в комнату с медицинским халатом и инвалидной коляской.

— Хелен, ты знаешь, где мисс Кингстон? — спрашивает ее врач.

— Хейс, — шепчу я. — Теперь она миссис Хейс. На прошлой неделе она сменила имя.

Доктор Мидори кивает.

— Вы знаете, где миссис Хейс?

— Я знаю. Если вы все предоставите мне и мистеру Хейсу комнату, я помогу ему переодеться и отвезу в хирургический зал.

Беккет прочищает горло.

— Ничего, если я вместо вас помогу ему?

— Все в порядке, но не позволяйте ему упасть. Я буду прямо за этой дверью, — Хелен выходит, а доктор Мидори смотрит на меня.

— Вы же не выйдете из больницы, верно? Мы хотели бы наблюдать вас всю ночь.

— Если можете делать это, находясь у постели моей жены, то дерзайте. Но клянусь Богом, док. Если не уйдете с моей дороги и не дадите добраться до жены, я пройду через вас, — предупреждаю его.

— Мы позаботимся о том, чтобы он никуда не ушел, доктор, — говорит ему Джул. — Спасибо вам огромное за заботу о нем.

Доктор выходит из комнаты, и я жду, пока Джул тоже уйдет.

— Без шансов, Истон Хейс. Я не выпущу тебя из поля зрения. Я буду сидеть прямо здесь и пристально смотреть на эту стену, пока ты переоденешься.

— Не злись на нее, — говорит мне Беккет. — То, что ты чувствуешь по поводу Линди, то же самое чувствовали Джул и Кензи всю ночь, пока ждали чтобы ты очнулся. Пусть она останется, если это сделает ее счастливой, Ис.

Я киваю и выпрямляю ноги, чтобы Бекс мог натянуть мне штаны, потому что, если наклонюсь, чтобы сделать это самостоятельно, упаду, черт возьми. У меня кружится голова от наркотиков, наркоза или несчастного случая. Что-то из этого. Это может быть любое из них.

Он помогает мне надеть рубашку, затем Джул зовет Хелен с инвалидной коляской.

— Я действительно не должна выпускать вас из поля зрения, мистер Хейс.

— Ты знаешь, где я буду, Хелен.

Она передвигается за инвалидной коляской.

— Знаю. И я собираюсь отвезти вас туда.

В больнице тихо, в большинстве палат выключен свет. Но как только мы добираемся до хирургического отделения, времени уже не видно. Невозможно сказать, что сейчас середина ночи. Хелен отвозит меня в отдельную комнату к Кингстонам, и Кензи бежит ко мне.

Бекс останавливает ее, прежде чем она успевает броситься на меня.

— Не надо, Кензи. Не обнимай его. Дайте ему минуту. Он весь в синяках и у него сломана рука.

— Я в порядке. Как Линди?

Затем ко мне подходит Джейс.

— Она все еще в операционной. Они должны прийти сюда и сообщить, как только обнаружат источник кровотечения, но мы пока ничего не слышали.

Я осторожно встаю, и Джейс протягивает мне руку, чтобы я мог за нее схватиться, пока медленно иду туда, где сидят Эшлин и Брэндон в окружении Кингстонов. Скарлет поднимается с сиденья рядом с ними и касается моего плеча.

— Я рада, что с тобой все в порядке, Истон.

Я осторожно присаживаюсь на корточки перед Эшлин, и она берет меня за руку.

— Мне очень жаль, — говорю я, и слезы наполняют глаза. — Я не мог это остановить. Это моя вина. Я не смог ее спасти.

— Истон, — рыдает Эшлин. — На углу улицы стоял офицер. Он все это видел. Ты не мог контролировать то, что произошло. Аварию устроили папарацци. У мужчины на мотоцикле был с собой длиннофокусный фотоаппарат. Он умер из-за глупой фотографии, — ее голос дрожит. — А Мэдлин… — она замолкает, и Брэндон притягивает ее к себе.

— Истон, — Бекет подходит ко мне и помогает сесть в кресло рядом с Эшлин. — Тебе нужно относиться к этому спокойно. Они скоро выйдут и расскажут нам, что происходит.

Скоро не наступало еще три часа.

И пока это не произошло, мы слышали, как в комнате упала булавка.

В комнату входят мужчина и женщина, оба в темно-синих халатах и хирургических шапочках.

— Мистер Хейс? — зовет женщина, и Джульетта указывает в мою сторону.

— Я ее муж, — говорю, чувствуя, как Эшлин берет мою здоровую руку в свою. — А это ее мать.

— С вами все в порядке, мистер Хейс? — спрашивает женщина, и комната кружится вокруг меня.

— Я в порядке. Расскажите, что с моей жене.

Хирург-мужчина отвечает:

— Ваша жена боец. Ремень безопасности спас ей жизнь, но также стал причиной разрыва селезенки. Обнаружив кровотечение, мы сделали все возможное, чтобы спасти селезенку, но не смогли. Сейчас операция закончена, и она восстанавливается.

— О чем вы говорите? — спрашиваю, желая убедиться, что понимаю его.

— Мы удалили селезенку вашей жене. Мэдлин придется остаться здесь на несколько дней, чтобы мы могли следить за ее выздоровлением, и ей нельзя перенапрягаться, пока выздоравливает в течение следующих четырех-шести недель. Она счастливица. Могло быть гораздо хуже.

— Могу я ее увидеть? — спрашиваю, игнорируя всех вокруг.

— Обычно я бы посоветовал подождать, пока ее не приведут в комнату, но вы выглядите не очень хорошо, мистер Хейс. Как насчет того, чтобы мы отвезли вас к жене, и осмотрели?

— Позаботьтесь о моей жене, и со мной все будет в порядке, док. Просто убедитесь, что с ней все в порядке.

Беккет помогает мне вернуться в инвалидное кресло, и Эшлин зовет меня.

Я останавливаюсь и смотрю на нее.

Я должен чувствовать вину, потому что не предложил ей пойти туда, чтобы увидеться с дочерью, но не могу иначе.

Мне нужна Линди.

Мне нужно чувствовать, как она дышит.

— Позаботься о моем ребенке, Истон.

Я киваю, чувствуя, что уже потерпел неудачу, но ничего не говорю, поскольку доктор подходит сзади и везет в палату Линди.

В комнате холодно и тихо. Гул аппарата — единственный шум.

Доктор подвозит меня к кровати, и я кладу голову ей на руку, когда входит медсестра и осматривает Линди. Потом смотрит на меня, но я качаю головой. Похоже, она собиралась подраться со мной, но передумала и оставила нас в покое.

Я прижимаюсь губами к безвольной руке Линди.

— Мне очень жаль, детка. Мне очень жаль, что я не смог спасти тебя. Пожалуйста, будь в порядке. Я не могу жить без тебя, — опускаю голову и делаю то, чего не делал уже чертовы годы.

Я молюсь.

Линди

Жужжание верхнего освещения — первое, что замечаю, когда просыпаюсь.

Боль — это следующее.

— Линди, — голос мамы вытаскивает меня из тумана, открываю глаза и пытаюсь сосредоточиться.

— Мама, — нахожу ее рядом со своей кроватью, за ней Брэндон.

Я в больничной палате.

Части нечеткой головоломки начинают медленно вставать на свои места, и я вспоминаю несчастный случай.

Помню, как меня привезли в больницу и сказали, что нужно отвезти на операцию.

— Истон? — спрашиваю я, и мама указывает на другую сторону кровати, где голова моего мужа лежит поверх моей руки. Его рука забинтована, а волосы спутаны.

— Он не отходил с тех пор, как вчера вечером тебя вывезли из операционной. Врачи хотели, чтобы Истон вернулся в свою палату, но он отказался. Он последовал за тобой из послеоперационной палаты в эту палату, как только тебя госпитализировали, и с тех пор не двигался.

Мои глаза распахиваются, поднимаю онемевшую руку и провожу по его волосам.

— Мальчик-хоккеист, — шепчу я, горло пересохло и болит.

Он не двигается.

— Я не хочу его будить, — говорю маме и Брэндону.

— О, дорогая. Этот человек был готов бросить вызов любому, кто встанет на пути, чтобы добраться до тебя. Едва он вышел из операционной, как спустился в другую операционную, чтобы подождать с нами. Разбуди его и покажи, что с тобой все в порядке. Это лучшее, что ты можешь для него сделать. Мы найдем медсестру и скажем, что ты очнулась.

Мама наклоняется и целует меня в голову.

— Я люблю тебя, Мэдлин. Тебе больше никогда не позволено поступать так со мной, поняла?

— Я посмотрю, что можно сделать, мама.

Они с Брэндоном закрывают за собой дверь, и я провожу рукой по голове Истона.

— Просыпайся, муженек, — зову его, а он что-то бормочет. — Истон… Ты мне нужен. Пожалуйста, проснись ради меня.

Он поворачивает голову и смотрит на меня.

— Малыш… — ему требуется минута, чтобы сосредоточиться, а затем его глаза из карих становятся золотисто-зелеными, он улыбается и поднимается на ноги. Его губы тут же прижимаются к моим, и мы просто дышим друг другом.

— О боже мой, детка. Я думал, что потерял тебя.

Я медленно протягиваю руки и обхватываю его лицо.

— Ты не мог меня потерять. Ты спас меня.

— Я не спас тебя. Если бы это сделал, у тебя все еще была бы селезенка, и ты бы не просыпалась на больничной койке, Линди, — полнейшая скорбь в его голосе выводит меня из себя.

— Истон, ты сделал все, что мог, чтобы остановить то, что произошло. Мы не можем контролировать других людей или мать-природу. И даже когда эта машина ехала прямо на нас, ты выбросил передо мной руку, — я осторожно прикасаюсь к его шине, и он морщится от боли. — Во сне ты всегда спасаешь меня, Ис. И в реальности тоже. Ты всегда это делаешь.

— Я так сильно люблю тебя, принцесса. До старости и седины, помнишь? Ты никогда не сможешь заставить меня жить на этой Земле без тебя.

Он опускает поручень кровати.

— Что ты делаешь, Ис?

Он осторожно ложится рядом со мной.

— Они пытались заставить меня лечь часами. Я следую указаниям врача.

— Они заставят тебя уйти, — говорю, осторожно кладя голову ему на грудь.

— Пусть попробуют, детка. Пусть попробуют.

— Я люблю тебя, Истон. Только тебя. Всегда только тебя.

— Только мы, детка. Это всегда были только мы.

Загрузка...