Защитник Иветт

Глава 12

Когда туман рассеялся, в первую очередь Иветт почувствовала запах человеческой еды. Казалось, будто ее избили до полусмерти, а затем закинули в блендер.

Какого черта с ней произошло? Ведьма пытала ее также как и Хевена? При мысли о нем она резко вскочила и открыла глаза.

Она по-прежнему находилась в той же комнате, что и раньше, и лежала на чем-то мягком: на койке. Ее глаза мгновенно отыскали Кимберли.

Иветт вздохнула с облегчением, когда обнаружила ее лежащей на идентичной койке рядом. Кимберли свернулась калачиком и спала. На импровизированной самой дальней от Иветт кровати дремал Уэсли.

Она потянулась к Кимберли, желая удостовериться, что с ней все в порядке, и ведьма ей не навредила.

— Она в порядке. — Тихий голос Хевена донесся с пола. Ее глаза устремились в его сторону. Иветт наблюдала за тем, как он поднялся и сел в шаге от ее койки.

— Ведьма…

Он покачал головой прежде, чем она успела задать вопрос.

— Кимберли оказалась умней меня и не сопротивлялась. Сейчас она спит. — Он посмотрел на койку ее подопечной, и Иветт проследила за его взглядом.

— Мы все поели. Они устали. Но я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. — Хевен просканировал ее взглядом, и она почувствовала себя странно, понимая, что в черном платье выглядит более женственно, чем обычно.

— Что случилось?

Хевен извиняющее на нее.

— Ты помнишь, как дала мне свою кровь?

Ее сердце взволновано забилось. Как она могла забыть? Когда он пил из ее запястья, она почти лишилась разума. Иветт никогда раньше не испытывала такого удовольствия, которое охватило ее тело.

— Ты исцелился?

Хевен улыбнулся и вытянул руки, демонстрируя свою все еще голую грудь и живот. Он выглядел идеально без ранений. И еще сексуальнее, чем раньше. Тело этого мускулистого мужчины просто создано для греха.

— Ты скажи мне.

— Выглядишь… хорошо.

Когда он опустил руки по сторонам, его лицо стало серьезным.

— Я взял слишком много. Ты упала в обморок.

— Что же, думаю, мне повезло, раз вы ребята не закололи меня, когда вам представился шанс.

Хевен подступил ближе, искося взглянув на Кимберли и Уэсли, которые по-прежнему спали.

— Думаешь, я бы так поступил после оказанной тобой помощи? — процедил он сквозь сжатые зубы. — Ты обо мне такого низкого мнения?

Иветт посмотрела на него, но не повысила голос.

— А чего ты ожидал? Ты похитил меня и не скрываешь того, что ненавидишь мой вид.

— И зная это, ты все же помогла мне. Почему? — Его голубые газа сверлили ее, прощупывая и выискивая.

— Временная минута слабости. Не волнуйся, больше такого не произойдет, — выплюнула она. Неблагодарный ублюдок. Возможно, нужно было оставить его мучиться.

— Потому что я не позволю тебе сделать это снова.

Иветт сузила глаза.

— Понятно. Чувствуешь себя грязным, потому что сейчас в твоих венах течет вампирская кровь?　

Да как смеет он пренебрегать ее даром.

Ни один вампир не дает свою кровь кому попало. Такое сокровище должно быть защищено. Она сама никогда не делилась своей кровью с кем либо… ни во время секса, ни, уж тем более, для исцеления.

— Нет? — зашипел он и схватил ее за предплечье, прижав спиной к стене. — Я не позволю тебе снова подвергать себя такой опасности. Ты отключилась… потому что я взял слишком много. Ты должна была остановить меня прежде, чем ослабнешь из-за этого.

Он беспокоился о ее здоровье? Какого черта здесь происходит? Она что проснулась в какой-то альтернативной реальности?

— Тебя не касаются мои поступки.

— Еще как касаются, если ты подвергаешь себя опасности. Мы все вместе должны оставаться сильными, иначе никогда отсюда не выберемся. Включая тебя. Я впутал тебя в эту передрягу.

— Нет нужды напоминать мне об этом. — Ее сарказм похоже даже не дошел до него.

— Я вытащу нас отсюда.

— Да неужели? И как ты собираешься это сделать? Играя в Рэмбо? Или в агента Макгайвера? Как трогательно. — Почему мужчинам всегда надо строить из себя героя, который спасает девицу в беде? Возможно, это действует в фильмах, но не здесь. — Я сильней тебя, так что давай обойдемся без этой фигни.

Он сильней припечатал ее к стене, и она могла бы оттолкнуть его… правда, могла бы, даже в там немного истощенном состоянии.

Но что-то заставило ее не сопротивляться… возможно, потому что он так опьяняюще пах, или, может, потому что ее кожу так приятно покалывало в местах, где его пальцы прикасались к ее рукам.

— Ты сильней, когда сыта, но прямо сейчас, тебя мучает голод.

Его самодовольный голос никоим образом не потушил ее гнев, направленный в адрес Хевена. Иветт открыла было уже рот для протеса, но он покачал головой.

— Даже не отрицай это. Ты была голодна еще до того, как дала мне свою кровь. Думаешь, я настолько глуп? Я осушил тебя. Более того, ты станешь еще слабей в течение следующих часов. И мы оба знаем, что ведьма не принесет завалявшийся запас крови для тебя. Ты не нужна ей живой. И что потом?

Хевен в ожидании смотрел на нее, но она не могла понять, чего тот ждал. Он хотел обвинить ее в том, что Иветт нападет на одного из них, когда голод станет невыносимым?

— Я не нападу ни на кого из вас и, тем более, на Кимберли. Она моя подопечная. Я за нее отвечаю.

— Уверена? Когда твой голод станет слишком велик, то ты перестанешь руководствоваться разумом при поступках. У тебя проснется жажда крови.

Значит, он знал об этом. И все же, она сможет сопротивляться. Иветт оттолкнула его и затрясла головой.

— Нет.

— У меня есть для тебя предложение.

Она задрала подбородок и опустила свой взгляд на него. Что Хевен мог сделать, чтобы избежать того, что произойдет через несколько часов?

— Какое предложение?

— Ты покормишься от меня. Сейчас. Пока другие спят. Никому не нужно знать.

Охотник на вампиров предлагал свою кровь?

— Но…

— Я только что съел достаточно еды. Я сыт и снова здоров, благодаря тебе. Теперь твоя очередь набраться сил. Услуга за услугу.

Иветт искала его взгляд, чтобы понять, зачем он предложил это.

— Почему?

Он отвернулся, избегая ее пронизывающего взгляда.

— Не люблю быть кому-то должным, тем более, вампиру.

— Ты ничего мне не должен. — Она сжала челюсти, не желая соглашаться на те крохи, которые он предлагал. У нее была гордость. — Оставь свою кровь при себе, она мне не нужна.

— У тебя нет выбора. — Хевен придвинулся к ней поближе.

Иветт оттолкнула его руки.

— И что же ты сделаешь? Заставишь?

Он зловеще улыбнулся, и в этот момент она поняла, что уже проиграла бой.

— Что-то в этом роде. — Затем он схватил ее за запястья и прижал их к стене. Когда он склонил голову в сторону и приблизился так, что шея оказалась в пределах досягаемости ее губ, она вдохнула его дурманящий аромат: чистый, с ноткой бергамота.

— Я разобью твою смазливую мордашку в кашу, — предупредила она его, пытаясь не дать своим клыкам удлиниться. Это было так же не возможно, как остановить восход солнца.

— После, — пообещал Хевен, словно не воспринимая ее всерьез.

— Ты, ты…

Его шея коснулась ее губ, и он прижался к Иветт.

— Ты уже чувствуешь мою кровь, да?

Он гнусно искушал ее, подсунув под нос самый соблазнительный запах.

— И ты голодна. Я не буду сопротивляться. Просто укуси.

* * *

Хевен осознавал, что совсем свихнулся, но он также понимал, что это единственный шанс. Иветт нужно поесть и вернуть силу, и вместо того, чтобы позволить ей обезуметь и напасть на одного из них в неистовой жажде крови… Хевен уже успел повидать таких вампиров на своем пути; они ужасающие, и их почти невозможно остановить… он готов был взять ее в свою команду.

Уэсли бы никогда не согласился на такое, а Кимберли даже не рассматривалась на эту роль. Если кто-то и мог пройти через это относительно невредимым, то им был Хевен.

Он не боялся боли. После пыток Бесс. И укус навряд ли окажется болезненней удачного удара пьяного арестанта.

И теперь, когда узнал, что ее укус не превратит его в вампира, он был готов на эту жертву. Хевен слишком многим ей обязан.

Но затем они будут квиты. После этого он сможет снова ненавидеть ее со всей болью, похороненной в его сердце.

Она все еще была вампиром, именно вампир виноват в смерти его матери и в похищении сестры. И вампир за это заплатит.

Но сейчас Хевен должен отдать долг. Иветт спасла его, и будет правильно, если он сделает то же самое. И это было единственной причиной, из-за которой он идет против своих глубочайших убеждений, чтобы дать ей то, в чем она нуждается.

— Укуси меня, — повторил он. — Пока я не передумал.

Ее губы прижались к его коже, затем она лизнула языком его шею. Что за…

Но не смог произнести свой вопрос, потому что следующее, что почувствовал Хевен, оказались ее острые клыки, прокалывающие его кожу и погружавшиеся в его шею. Боли не последовало. Казалось, словно этот участок кожи онемел. Для этого она там облизнула?

Прежде чем он успел сделать выводы, все мысли Хевена внезапно улетучились из-за восхитительного ощущения, пробежавшего по его телу.

Он ожидал, что будет больно, хоть немножко. Ну, или хотя бы неприятно. Что нужно потерпеть ради общего блага. Никогда, даже в своих самых диких мечтах Хевен не представлял, что укус вампира может возбудить.

И даже больше: это было самая эротическая ситуация в его жизни. Укус Иветт произвел полномасштабный штурм всех его чувств, и тело среагировало единственным возможным способом: неистовой эрекцией.

То, как она потягивала кровь из его вены, было более страстным, чем любой когда-либо разделенный им поцелуй с женщиной. Тело Иветт было так близко к нему, что он мог чувствовать ее учащенное сердцебиение и жар.

Знакомый аромат апельсинов ворвался в его нос, и, прежде чем он мог подумать о своих действиях, Хевен зарылся рукой в ее волосы и, обхватив затылок, прижал ближе.

Другой рукой он скользнул ей за спину и коснулся ее голой кожи. Она испуганно вздохнула, когда Хевен притянул ее в свои объятья, но не отстранилась от его шеи.

Иветт продолжала с жадностью сосать его кровь, и он не собирался ее останавливать, совсем наоборот, Хевен хотел, чтобы это продолжалось.

Он поерзал, пытаясь найти более комфортную позицию для своего члена… который вырос до массивных размеров и впивался в ширинку его штанов.

Если бы на нем были его обтягивающие джинсы, молния уже бы лопнула от напряжения. К счастью, арендованные штаны располагали большим пространством… вот только надолго ли, неизвестно.

Его рука блуждала по ее обнаженной спине, благодарная глубокому вырезу на платье сзади. Это позволяло ему исследовать Иветт и наслаждаться мягкостью ее кожи.

Она была обжигающе-горячей, сейчас даже сильней, чем он заметил до этого. Наслаждалась ли она этим так же, как и он?

Когда он провел своими пальцами по телу Иветт там, где ее голая кожа встречалась с тканью платья, стон вырвался из ее груди, и она подняла руку.

Она собиралась остановить его? Но вместо того, чтобы ударить его по рукам, Иветт коснулась его груди и пробежалась пальчиками по выпирающим мускулам.

Хевен сделал глубокий вдох. Ее касания совместно с мягким посасыванием из вены добавили масла в огонь его похоти, и ему захотелось кинуть Иветт на койку и глубоко в нее погрузиться.

— Черт, детка, — пробормотал он и скользнул большим пальцем под ткань ее платья, поглаживая внутреннюю сторону одной груди.

Ногти Иветт вонзились ему в грудь, но Хевен обрадовался этой боли, понимая, что только это удерживало его от того, чтобы сорвать одежду с ее тела и трахать до потери чувств.

Все, что у него осталось, некая видимость независимости. Иветт словно знала, как действует на него, и наслаждалась своей властью, ее другая рука опустилась к поясу его штанов и погладила выпуклость, обхватив его напрягшуюся плоть своей ладонью.

Хевен инстинктивно застонал и просунул свою руку дальше под платье, пока не обхватил ее грудь без бюстгальтера. Упругая округлость идеально заполнила его ладонь. Он сжал ее и потер большим пальцем затвердевший сосок.

В ответ Иветт сжала его член, и он потерял контроль. В следующее мгновенье Хевен потянул за ее волосы, и она выпустила его шею, облизав ранки, прежде чем разорвать контакт.

Когда их взгляды встретились, оказалось, что ее глаза потемнели от страсти, а полные губы стали еще более пухлыми… и более притягательными, чем он когда-либо мог себе представить.

Не думая, Хевен притянул ее к себе и прижался своими губами к ее. Рот Иветт тут же раскрылся, и он проник языком внутрь.

Он пытался бороться с ощущениями, которые ее тело пробудило в нем, и старался думать о чем-нибудь… о чем угодно… только бы отвлечься от податливой женщины в его руках.

Даже напоминание о том, что она вампир и его враг, не остудило его страстный поцелуй.

Осознав, что бесполезно плыть против течения, которое он не мог ни остановить, ни контролировать, Хевен отказался от борьбы и начал исследовать ее влажный рот.

Ммм… эта женина умела целоваться. Каким-то образом он знал это. Как-то почувствовал, когда впервые увидел ее на той вечеринке.

И она это знала. Уверенный ответ Иветт говорил о многом. На каждое его движение она отвечала своим, более требовательным и более настойчивым, чем предыдущее, словно бросая ему вызов.

А разве она не провоцировала его на той вечеринке? Разве открыто не бросила вызов и велела доказать, что у него есть то, что может удовлетворить такую женщину, как она?

Хевен не мог себе позволить проиграть этот битву. Ни одна женщина не превзойдет его… и уж тем более не вампирша. Он покажет ей, что его нельзя водить за нос.

Нет; он покажет ей на ком здесь штаны, даже если они становятся все более тесными.

Приняв ее вызов, он яростно сжал грудь Иветт, а затем обхватил ее твердый сосок пальцами и потянул.

Хевен поймал ртом ее животный стон и поглотил его.

Он играл с ее язычком, словно дрался на дуэли с воином, а Иветт именно таковой и являлась: воином, который сражался с ним, бросал вызов; не останавливаясь на достигнутом, он продолжал ласкать ее тело.

Изгибы Иветт молили об этом. Женственные, несмотря на подтянутые мышцы, и скрытые под мягкой атласной кожей, они были идеальны, словно сделаны на заказ только для него.

Чувствовать ее полную грудь в своей руке и поглаживать ее до тех пор, пока Иветт безудержно не застонала, было самым лучшим ощущением за долгое время. С каждым ее стоном его собственное тело возбуждалось все сильней, а член пульсировал и молил об освобождении.

Хевен наклонил голову, чтобы проникнуть глубже, а его тело требовало большего: поставить метку, клеймить ее. Показать, что он мог дать Иветт необходимое и что сам он больше, чем просто мужчина, который доведет ее до экстаза.

Одной рукой она по-прежнему впивалась в его грудь, а другой скользнула к паху. Когда Иветт коснулась его члена, проведя по твердой длине, Хевен застонал. Под его губами ее рот изогнулся в улыбке.

Вот же чертовка!

Она пыталась заставить его потерять контроль над собой. Но он этого не допустит. Прежде Хевен превратит ее мозги в кашу и заставит забыть обо всем, кроме его прикосновений и поцелуев.

Упорно пытаясь игнорировать ее ласкающую руку, он снова потянул за ее сосок, на этот раз сильней. Затем оторвал свой рот от ее и наклонил голову.

Он нашел ее грудь сквозь ткань платья и лизнул шелк. Если бы он был бы белым, сейчас Хевен смог бы увидеть сосок, но черная ткань скрывала женские секреты.

И все же, это было не напрасно, о чем свидетельствовал сдавленный стон Иветт. Он повторил свое действие снова, лизнув ее твердый сосок, и заметил, как ее захват на его члене ослаб.

Он выигрывал битву. Скоро, она подчиниться ему, и он будет отдавать приказы.

* * *

Иветт больше не могла терпеть его страстные ласки. Его ошеломляющие поцелуи заставляли ее отгородиться от всего в комнате, чтобы она чувствовала только Хевена и его желание.

Она никогда так не открывалась мужчине. Всегда руководила каждым процессом. Всегда получала удовольствие на своих условиях.

И всегда назначала место и решала, как и когда позволить мужчине ее удовлетворить.

Сейчас все по-другому. Хевен другой.

Он не спрашивал, а просто брал. Брал и в ответ давал ее телу вспышки наслаждения, которые она хранила глубоко в себе.

Наслаждение, которое Иветт не позволяла себе чувствовать, боясь, что потеряет себя, свою индивидуальность, свое сердце. Ее реакция на него пугала, и ей следовало незамедлительно оттолкнуть его, но прикосновения Хевена были наркотиком, и она, как наркоман, жаждала большего.

Скользя рукой к его плечу, Иветт пришлось по вкусу ощущение скульптурной груди и живота, но она хотела… желала… его близости. Она притянула Хевена ближе и почувствовала, как он сосет ее грудь сквозь платье. Но это не поможет. Ей нужно больше.

Он нужен ей ближе, кожа к коже. Сердце к сердцу. Когда его зубы прикусили ее сосок, Иветт резко выдохнула. Словно жидкая лава потекла по ее венам прямо к клитору, иссушая ее изнутри.

Ей нужно как-то облегчить образовавшуюся нужду. Нужду быть с ним, поглотить, вкусить его.

— Больше, — умоляла она, с трудом узнавая свой хриплый голос. Во что она превратилась? Во что он ее превратил?

Хевен словно знал ее потребность, его рука опустилась на ее бедро, где задралось платье. Пальцы Хевена соприкоснулись с ее голой кожей и скользнули вверх, пока не достигли влажных трусиков.

Он коснулся ее одним пальцем, и Иветт выдохнула с облегчением. Да, уже лучше, намного лучше. Хевен устранит боль, и она снова станет нормальной.

— Да, — поощряла она его, откинув голову назад и прислонившись затылком к стене, шея уже не могла удерживать ее вес. А веки слишком отяжелели, чтобы держать их открытыми.

Иветт задержала дыхание, когда Хевен просунул свой палец под тонкую ткань и провел по ее влажной плоти.

— Что за херня?

Все ее тело напряглось, а взгляд остановился на Хевене. Но его лицо было повернуто в сторону, а руки уже не касались ее тела. Она только сейчас поняла, что это не он говорил.

Глаза Иветт проследили за его взглядом и остановились на Уэсли, который стоял в нескольких шагах от них с отвращением на лице. Она совершено забыла об окружающих.

Хевен вскочил с койки, массивная выпуклость на его штанах все еще производила впечатление, и его брат не мог этого не заметить этого. Уголки губ Уэсли поползли вниз.

— Уж кто-кто, но ты? Как ты мог?

— Не вмешивайся, Уэс!

Но Уэсли было уже не остановить. Он быстро подошел к брату, почти врезаясь в него.

— Идиот! Разве ты не видишь, она манипулирует тобой. — Голос Уэсли был пропитан презрением к вампирам, но не его тон разъярил Иветт, а следующие слова. — Она использует тебя.

Иветт вскочила, мокрая ткань потерлась о ее сосок, напоминая о слишком болезненном прикосновении Хевена.

Черт, как же она сглупила, позволив ему одурачить себя ложным чувством безопасности. Он ненавидел вампиров также сильно, как и его брат.

— Посмотри правде в глаза, Уэсли. Если кто кого и использует, то это твой брат.

Хевен развернулся и ядовито на нее посмотрел.

— Вот как ты запела. Еще минуту назад ты не могла насытиться моей кровью, а сейчас я оказался тем, кто тебя использует?

— Она укусила тебя? — зашипел Уэсли и вытащил кол из кармана.

— Он сам предложил! — заорала Иветт, пялясь на Хевена. — На самом деле, он заставил меня укусить его, поскольку думал, что я не смогу сдержаться и не напасть на одного из вас.

Уэсли недоверчиво уставился на брата.

— Ты дал ей свою кровь? Добровольно? Кто ты такой? Какого дьявола произошло с моим братом?

— Заткнись, Уэс! Если бы не твоя глупость, то мы бы не оказались в такой ситуации.

— О, значит, теперь я виноват в том, что ты позволил ей укусить себя?

— Я этого не говорил! Хоть раз можешь вести себя разумно? Или мне постоянно нужно вытаскивать тебя из передряг, в которые ты попадаешь?

— Так вот в чем дело! Ну, давай, обвиняй меня во всем! Зачем вообще ты пытаешься спасти меня, если ненавидишь так сильно?

Иветт услышала, как дрогнул голос Уэсли, и поняла под каким напряжением он находиться. Долго он не протянет.

— Я не ненавижу тебя!

— Да, конечно. Ты ненавидишь меня потому, что я не смог уберечь Кети. — Долгая, напряженная тишина зависла между братьями, и никто из них не сказал ни слова.

Послышался только скрип третей койки, сообщая, что Кимберли проснулась от их злых слов. Иветт посмотрела в ее сторону и заметила растерянный взгляд на лице девушки, но ничего не сказала.

Затем Уэсли посмотрел на Иветт и прошелся оценивающим взглядом по ее телу.

— Боже, Хевен, ты ее хочешь? Как ты можешь так поступать, когда она представляет собой все, что мы презираем?

— Я не хочу ее. — Резкие слова Хевена задели ее. Даже не смотря на то, что Иветт ничего не от него ждала, резкий отказ ударил по ее самолюбию.

— Тогда, как ты объяснишь то, что я только что видел? Ты был в двух шагах от того, чтобы ее трахнуть.

Оценка Уэсли была точной, как никогда. Еще минута или две в объятьях Хевена, и она раздвинула бы для него ноги, наплевав на то, что кто-то может их увидеть. Черт, она полностью забыла о том, где они находятся.

Хевен провел рукой по своим густым волосам. На его лице читалось абсолютное замешательство и простое сожаление.

— Я не понимаю, что на меня нашло.

Иветт на мгновенье прикрыла глаза. Кормление могло возбудить обоих и донора и вампира, который питался от него.

— Уэсли, ты не должен винить своего брата. Он не виноват. Это всего-навсего побочный эффект кормления.

— Побочный эффект? — Хевен резко на нее взглянул.

Иветт пыталась не отвлекаться на подозрение в его голосе, готовя себя к следующей реакции Хевена.

— Для самопровозглашенного охотника на вампиров ты ничтожно мало знаешь о нас.

— Выкладывай, Иветт. — Сейчас его голос был полон злобы. Страстный мужчина, который сводил ее с ума, испарился.

Она скрестила руки на груди, запоздало поняв, что ее руки образовали опору, на которую легла ее грудь, и предстала перед ним во всей красе, словно предлагая себя ему. Чего она, конечно, не делала!

Но было слишком поздно менять свою позу, в противном случае это привлечет ненужное внимание. Когда Иветт посмотрела на Хевена, то поняла, что, так или иначе, это было напрасно: он сначала изучил ее грудь, прежде чем посмотреть в лицо.

Бывали случаи, когда она желала быть менее привлекательной. Сейчас был один из таких моментов.

Иветт прочистила горло.

— Укус вампира вызывает сексуальное влечение у хозяина крови, также как и у вампира.

— Вот черт!

Она могла только согласиться с ним, но по другой причине. Пока Хевен чувствовал себя обманутым, Иветт ощущала сожаление, что возбуждение не было настоящим.

Он реагировал на нее исключительно из-за укуса, а не, потому что она привлекала его… в то время как ее собственное возбуждение, хоть и усиленное кормлением, было настоящим.

Иветт до сих пор помнит времена, когда ей приходилось питаться непосредственно от людей… прежде чем она перешла на кровь в бутылках… хотя во время кормление и появлялось возбуждение, она никогда не чувствовала ничего настолько сильного.

Иветт всегда контролировала это и могла обуздать. В этот раз не смогла. В этот раз она не контролировала страсть; вместо этого желание поработило ее и превратило в неконтролируемую болванку.

Она могла думать только о том, как хотела почувствовать его внутри себя. Никакой другой мысли даже не промелькнуло.

— Ты использовала меня, — промямлил он, на его лице смешались унижение и сожаление. — Если еще хоть раз прикоснешься ко мне, я тебя заколю.

Иветт отвернулась от него, не в силах больше смотреть Хевену в глаза. Он ненавидел ее. И она понимала, что тоже должна его ненавидеть.

И она сделает все возможное, чтобы суметь уничтожить эти досадные ростки ощущений, которые, кажется, зародились в ней, желая превратиться в чувства и эмоции.

Иветт этого не допустит. Хевен ее враг. И именно так она будет к нему относиться.