Завоеватель

Глава восемнадцатая

— Бернард, почему бы тебе не взять мою кольчугу? Тогда тебе не придется возвращаться в Дассет, — предложил Хью.

— Да нет. У меня же есть своя.

— Я ее помню. Лучше возьми мою.

— Я уже взял твои старые пики, щит и шлем. Если я их лишусь…

Хью бросил на него предостерегающий взгляд — о потере доспехов говорить было нельзя. Однако рыцарь, побеждающий в турнире, приобретал право на доспехи побежденного противника. Бернард не был уверен, что у него хватит средств, чтобы выкупить кольчугу Хью, если случится худшее.

— Я не хочу, чтобы ты лишился своих доспехов.

— Значит, все говорит за то, чтобы ты пользовался моими доспехами. Это придаст тебе сил для победы, а также станет причиной, чтобы вернуться сюда и поблагодарить меня за то, что я так хорошо тебя обучил.

Хью, наверное, прав. Может, страх вернуться в Хейлуэлл без доспехов Хью станет стимулом для победы.

— Тогда, друг мой, я их с благодарностью возьму. Но мне все-таки придется рано уехать, так как я должен остановиться в Факстоне. Мне нужен оруженосец, а у меня там живет приятель, который очень обидится, если я не попрошу его об этом.

Гарт будет вне себя от радости. Бернард же не мог придумать лучшего способа, чтобы отблагодарить друга детства за то, что он помог ему в Дерли.

— В таком случае у тебя есть все необходимое, — заявил Хью. — Послушай, ты ведь мне так и не сказал, кто будет твоим противником.

— Это зависит от Одо Сеттона — кого он выберет. Я думаю, что им станет Юстас Маршалл — жених Клэр. Возможно, Маршалл сам настоит на этом, так как для него это дело чести.

Хью присвистнул.

— Маршалл, говоришь?

— Ты с ним сражался? Каков он?

— Да, сражался. И пару раз выбивал его из седла… но с третьего захода. Учти, Бернард, этот человек очень силен.

— Но его все же можно победить.

— Да… но это нелегко. Тебе следует также знать, что и он выбивал меня из седла.

Бернард выругался себе под нос.

— Лучше бы ты мне этого не говорил.

— Тебе надо это знать. Будь начеку.

Бернард обнял и поцеловал на прощание Моди и поблагодарил Елену за гостеприимство. Хью пошел вместе с ним в караульную и вытащил из сундука блестящую кольчугу. Бернард аккуратно уложил ее в мешок.

— Возьми с собой повязки, чтобы покрепче перевязать рану перед состязанием, — посоветовал Хью и заключил Бернарда в свои медвежьи объятия.

Спать Бернард улегся в караульной на тюфяк, но сон не шел. Он скучал по Клэр. Завтра утром он приедет в Дассет, снова увидит Клэр, а послезавтра выступит против того, кого Одо выберет ему в противники.

А что будет потом, когда Клэр станет наконец-то его? Неважно, где они будут жить. Главное — Клэр с ним. Епископ Уолтер считает, что ковчег Святого Вавилы стоит больших денег, которых хватит, чтобы купить где-нибудь землю, построить каменный дом, сеять пшеницу и заниматься соколиной охотой. И еще растить детей. Целый выводок. Это будет место, где процветает любовь.

Но, прежде всего, он должен завоевать Клэр, так как без нее все остальное не имеет никакого значения.

Скоро его мечта осуществится… или его ждет полный крах.

Гарт ехал на муле с таким гордым видом, словно под ним был боевой конь. Он едва не подпрыгнул от радости, когда Бернард попросил его стать оруженосцем. Бернард не располагал временем на обучение своего новоявленного оруженосца и поэтому объяснял Гарту его обязанности по пути в Дассет. Самые ответственные моменты будут во время состязания, когда надо следить за пиками и подавать их. Гарт клялся собственной жизнью, что ничего не пропадет, а Бернард надеялся улучить момент и вечером показать Гарту, как положено подавать пики. Если же урока не будет, остается надеяться только на наблюдательность Гарта, который увидит, как это делают другие оруженосцы. Скорее всего, выход Бернарда будет последним — так всегда бывало, когда решались споры между рыцарями.

Бернард издалека заметил большие яркие шатры на полях, окружающих замок. Вымпелы с рыцарскими эмблемами развевались на ветру.

Его одежда не была какого-то определенного цвета, и эмблему он не выбрал, полагая, что ему вполне подходит серый плащ крестоносца с нашитыми на нем черной розой и красным крестом.

— Держись ближе, — велел он Гарту, направляя Кабала по разводному мосту к воротам.

Там он увидел машущего ему Генри.

— Эй, Бернард! Ты уверен, что хочешь попасть внутрь?

— Уверен. Делаю это в последний раз. Как твоя рука?

— Работает. Отыщи старого Питера — он покажет, куда поставить твоего жеребца.

Пока он ехал от ворот до конюшни, на него нахлынули воспоминания о том, с какой надеждой он прибыл в Дассет и в каком гневе его покинул.

На этот раз Бернарду пришлось с трудом пробираться через толпу людей в главном дворе замка. Старый Питер с озабоченным видом давал указания конюхам. Конюшня была переполнена лошадьми.

— Попытаешься опять получить свое? — спросил старый конюший.

— Да. Но на этот раз постараюсь не сжечь твою конюшню.

Питер улыбнулся.

— Все обошлось, и в результате соорудили новые денники. — Старик кивнул в сторону замка. — Ты знаешь, где его найти, — злыдень там, в зале.

— На этот раз меня ждут — я уверен.

— О да, мой мальчик, можешь в этом не сомневаться. Оставь-ка лучше здесь свой греховный клинок. Нет смысла проливать кровь до завтра.

Бернард отстегнул саблю и отдал ее Гарту.

— Хорошенько следи за моими вещами. Кроме тебя и меня, до них никто не должен дотрагиваться. Особенно до пик.

— Ты боишься предательства? — спросил Гарт.

— От Одо Сеттона всего можно ожидать.

Гарт понимающе кивнул и сказал:

— Будь поосторожней внутри замка.

Бернард повернулся к Питеру.

— Джулиус приехал домой?

— Ни он, ни Джеффри, ни Джин. Какой стыд!

После того, что рассказала ему Клэр об отношениях между детьми и отцом, Бернард не удивился тому, что они решили не приезжать, хотя надеялся на возвращение Джулиуса.

Из конюшни Бернард направился в замок. В горле у него стоял ком — опять придется просить Одо Сеттона о вознаграждении, но на этот раз разговор будет идти только о Клэр. И он добьется своего. Должен добиться!

Переступив порог, он оглядел залу и увидел богато разодетых мужчин и усыпанных драгоценностями женщин. Сквозь хохот и болтовню собравшихся гостей доносились звуки арфы — детская мечта Клэр о шикарном дворе.

К Бернарду направился епископ Уолтер, одетый в отороченную золотом белую мантию.

— Вот и вы, наконец, Фицгиббонз, — произнес он. — Я уже начал беспокоиться.

— Я заезжал за оруженосцем в Факстон. Его мул двигается медленнее, чем лошадь. Скажите, как здесь обстоят дела?

Епископ окинул взглядом залу и наклонился к Бернарду, словно собирался сообщить ему какой-то секрет.

— Все очень возбуждены. Я уже забыл, как быстро распространяются слухи среди бездельников.

В зале вдруг все замолкли — не только епископ заметил появление Бернарда. Но Бернард ни на кого не смотрел.

— Где Клэр?

— Наверху с матерью и служанками. Я не видел Клэр после вчерашней стычки с Сеттоном. — И сердито добавил: — Ей лучше держаться подальше от него.

— Сеттон не был рад встрече с дочерью?

— Хм. Радости что-то никто не заметил.

— А Маршалл?

Епископ наморщил лоб.

— Трудно сказать, что у него на уме. Он хорош собой, вежливый, опрятный человек… хотя слишком невозмутимый.

А в зале так никто и не нарушил тишину. Вдруг людская толпа разделилась пополам, и все увидели Одо Сеттона и Клэр, стоящих лицом к лицу в разных концах залы.

Бернард знал, к кому ему следует подойти, но его тянуло в другую сторону. К счастью, Клэр все решила за него. Своей королевской походкой она пошла ему навстречу. При свете факелов ее янтарного цвета платье и вуаль блестели и переливались.

Красивая. Бесценная.

Она, должно быть, смотрела в окно своей комнаты, поджидая его. Черт возьми! Ему было приятно ее внимание. Значит, он чего-то стоит, иначе она не захотела бы стать его возлюбленной и женой.

Несмотря на окружавших его людей и забыв о предстоящих испытаниях, он едва не поддался желанию обнять Клэр и поцеловать ее. Но с этим придется подождать, пока он не сможет увести ее в уединенный уголок и там уже насладиться потрясающим телом. Он должен верить в их будущее, а иначе сойдет с ума.

На Клэр со всех сторон сыпались комплименты, но она продолжала идти и остановилась лишь в нескольких шагах от него. Клэр протянула Бернарду обе руки. Он взял ее за руки и… заметил синяк на щеке, который она тщательно запудрила. Темный круг все равно был виден, и Бернарду показалось, что его ударили прямо в сердце.

— Сукин сын, — процедил он сквозь зубы.

Клэр сжала ему ладони.

— Не обращай внимания. Щека уже не болит.

Бернард бросил на епископа Уолтера уничтожающий взгляд.

— Вы же собирались оберегать ее.

— Епископ не виноват, — Клэр потянула Бернарда за руку. — Я подошла слишком близко к отцу. Мне следовало знать, что отец не удержится и ударит, невзирая на присутствие Его преосвященства и Маршалла, которые стояли около меня.

Бернард решил наплевать на этикет и поцеловал ее прямо в синяк на щеке.

— Клэр, этого, пока я жив, больше не случится.

— Ловлю тебя на слове, любимый. — Она вздохнула. — Как жаль, что мы не можем просто так выйти из дверей и выехать из ворот.

— Я загорожу собой дверь, — сказал епископ.

Бернард понимал, что они оба шутят, стараясь успокоить его. Он глубоко вздохнул.

— Поверьте мне, я готов так поступить. Клэр, оставайся здесь…

— Я пойду с тобой. Отец только и ждет, когда я струшу, но этого не будет никогда.

— Но ты же оставалась у себя в будуаре.

Она улыбнулась.

— Я была занята… одним делом со служанками. Завтра ты все увидишь. Итак, покончим с тем, что нам предстоит?

Держа Клэр за руку, Бернард повернулся к Сеттону. Черт, он с радостью прикончил бы это животное, но тогда навлечет на себя еще большую беду.

— Ты купил новую кольчугу? — спросила Клэр. — Она так и сверкает.

— Это кольчуга Хью. Он настоял, чтобы я взял ее.

— Хорошая кольчуга. Без дыр. А как твоя спина?

Он кисло улыбнулся.

— Вид ужасный, но болит меньше.

— Чем мы не пара? — засмеялась Клэр.

— Точно. Пойдем и сообщим это твоему отцу.

Первый шаг — самый трудный, но щебет Клэр облегчил ему этот шаг. По мере приближения к Сеттону Бернард чувствовал, как утихает гнев, и к нему возвращается столь необходимое для схватки хладнокровие. У себя за спиной он слышал шелест одежд епископа Уолтера. Хорошо, когда сзади стоит надежный человек.

— Рядом с отцом Юстас Маршалл. Он в черном.

Бернард смерил оценивающим взглядом человека, за которого Сеттон надеялся выдать Клэр. Высокий. С барственной осанкой и приятной наружностью. Прическа — волос к волосу, а выражение лица совершенно бесстрастное.

Бернард посмотрел на Сеттона, своего непосредственного врага, который и не собирался скрывать свою враждебность. Старый лорд стоял, прищурившись, сжимая и разжимая кулаки. Ради безопасности Клэр Бернард остановился в нескольких шагах от Сеттона.

Хоть это и уязвляло его гордость, он поклонился Сеттону, как того требовал этикет.

— Лорд Сеттон.

— Отпусти руку моей дочери, негодяй!

Бернард решил не обращать внимания на оскорбление, а рука Клэр даже не дрогнула.

— Я не собираюсь этого делать. Пока Клэр находилась на моем попечении, она не получила ни единой царапины. У нее даже прошла простуда. Я отпустил ее домой, и что же я застаю? Ужасный синяк на прелестной щечке. Придется мне ее не отпускать.

— Ты осмеливаешься ослушаться приказа своего сюзерена?

— Сюзерена? Лорд Сеттон, когда я поклялся вам в верности, вы тоже поклялись защищать и поддерживать меня. И тут же отказали мне в поддержке — я имею в виду награду, положенную мне за участие в Крестовом походе. Вы нарушили клятву, и я не считаю себя обязанным повиноваться вашим приказам.

Сеттон злобно посмотрел на Клэр.

— Отойди.

Она крепче сжала руку Бернарда и ясным голосом произнесла:

— Не вижу для этого причины. Вы всего лишь мой отец, а Бернард мой жених. Лучше быть преданной человеку, за которого я выйду замуж, чем отцу, которого я с радостью покину.

Маршалл и бровью не повел на это заявление Клэр. Очевидно, ему сказали, что Клэр верит в то, что была обещана Бернарду.

До ушей Сеттона долетел сдавленный смех толпившихся гостей. Он шагнул к Клэр, но Бернард притянул ее поближе к себе.

— Только посмейте, Сеттон. Предупреждаю — получите ответный удар.

— Девица, кажется, перепутала имя своего жениха.

— Это вы перепутали. А я-то надеялся, что с памятью у вас стало лучше после нашей последней размолвки по поводу того, кому же обещана Клэр.

Сеттон глумливо усмехнулся.

— Как мне помнится, ты в прошлый раз быстренько от нее отказался. Тебя больше заинтересовала земля.

— Клэр простила мне эту ошибку.

— Значит, мы вернулись туда, откуда начали, — ты требуешь награды, которую тебе никто не обещал.

— Я требую награды, обещанной вами в присутствии епископа Терстана. Упокой Господи его душу.

Бернарда насторожила улыбка Сеттона.

— Да, упокой Господи его душу. Я опять заявляю, что ничего тебе не обещал, и ты опять попадешь ко мне в подземелье. Только на этот раз убежать тебе не удастся.

Сеттон уже открыл рот, чтобы кликнуть охрану, как послышался голос Юстаса Маршалла:

— Могу ли я вставить слово?

— Зачем? — недовольно спросил Сеттон.

Маршалл легким шагом приблизился к нему.

— Мне кажется весьма странным ваше желание снова отправить Фицгиббонза в темницу. Он не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобное обращение.

Ирония судьбы, подумал Бернард. Его соперник становится его сторонником. От многих людей он слыхал, что Маршалл — истинный рыцарь, а сейчас ему пригодится любая помощь.

Слова Маршалла не понравились Сеттону.

— Он против вашей женитьбы на моей дочери. Разве этого недостаточно, чтобы устранить его, пока не закончится церемония?

— Все зависит от того, насколько обоснованны доводы Фицгиббонза.

— Нет у него никаких доводов, — заявил Сеттон.

— Если бы вознаграждение не было мне обещано, я бы не вернулся, чтобы потребовать его. Я совсем не хотел идти в Крестовый поход.

Маршалл сцепил ладони за спиной.

— Вот здесь начинаются непонятные вещи. Фицгиббонз, награда, на которую вы претендуете, очень щедрая. Я недоумеваю, почему лорд предлагает простому оруженосцу такое соблазнительное вознаграждение.

— Мне это тоже непонятно, — признался Бернард. — Я начал кое-что понимать только после разговора с епископом Уолтером. Подумайте сами. Сеттон лежит на смертном одре, или ему кажется, что он умирает. Грехи, в которых он признается епископу Терстану, побуждают епископа наложить тяжелую епитимью — послать человека в Крестовый поход. Епископ не только непреклонен, но он требует еще и возмещения моих убытков. Я считаю, что Сеттон согрешил против меня. — Бернард смерил Сеттона суровым взглядом. — Побывав в Факстоне, я, кажется, понял, в чем он грешен.

Сеттон побледнел, но быстро овладел собой.

— Фицгиббонз окончательно сошел с ума. Он болтает чушь.

— Чушь? Посмотрим. Я попросил шерифа Дерли расследовать мои предположения.

— Он ничего не добьется.

— Что именно вы подозреваете? — спросил Маршалл.

Бернарду хотелось закричать во весь голос, но он не осмелился. Не может же он обвинять Сеттона в убийстве без малейшего доказательства!

— Я не стану обвинять Сеттона в преступлении, не имея доказательств. Это дело в руках шерифа.

Маршалл одобрительно кивнул.

— В ваших доводах, Фицгиббонз, есть одно слабое место. Если брак с Клэр и земельный надел были потребованы в качестве возмещения, тогда почему нужно было посылать вас в Крестовый поход?

— Потому что он был уверен, что я не вернусь. Его желание едва не исполнилось. Прошлой осенью он получил сообщение, что все рыцари Черной розы погибли. Свободный от обязательств передо мной, он начал искать мужа для Клэр и нашел вас.

Сеттон яростно затряс головой.

— Я отказываюсь слушать эти обвинения. Фицгиббонз, убирайся вон…

Маршалл повернулся к Сеттону.

— Если вы не желаете слушать, то уйдите сами, потому что я как раз намерен его выслушать!

Никто никогда не посмел сказать Сеттону, чтобы он покинул собственную залу. Но высокое положение Маршалла давало ему такое право.

Пальцы Клэр сжали ладонь Бернарда — они ждали, как Сеттон ответит на этот ошеломляющий удар. Но Сеттон стоял как вкопанный и молчал.

Маршалл сделал знак Бернарду.

— Продолжайте.

Бернард собрался с мыслями.

— Сеттон заключил с вами договор, думая, что я умер. Однако Клэр говорит, будто он получил известие, что я жив, за несколько дней до того, как вы с ним пришли к соглашению. Епископ Терстан был мертв, и, таким образом, никто не мог заставить его выполнить обязательства передо мною. Он обручил Клэр со знатным лордом вместо того, чтобы довольствоваться безродным рыцарем.

Сеттон вплеснул руками.

— Хватит! Хорошо. Поскольку все настаивают, чтобы Фицгиббонз получил вознаграждение, я дам его ему. Сэр Бернард, я жалую вам поместье Факстон. За это вы должны вносить мне плату в размере жалованья, причитающегося одному рыцарю, и поставлять тридцать бочек угря каждый год. А теперь убирайся с глаз моих долой!

В зале воцарилась мертвая тишина.

Факстон. Его дом. Предложи Сеттон ему особняк в день его возвращения, он с радостью согласился бы.

Бернард заглянул в янтарные глаза Клэр. Без нее он не примет предложения Сеттона.

— Это щедрый дар, но я вынужден отказаться. Я заявляю свое право на Клэр. Обещание, прежде данное мне вами, перевешивает вашу сделку с Маршаллом.

— Я ничего не обещал!

— В таком случае я бросаю вам вызов, чтобы честным образом уладить спор. Вы можете, разумеется, выбрать бойца.

Сеттон долго смотрел на Бернарда.

— Когда ты проиграешь, то выкатишься из Дассета и прекратишь мне докучать?

— Подождем исхода поединка. Итак?

Сеттон повернулся к Маршаллу.

— Поскольку вам не терпелось разобраться с этим мошенником по-своему, то, полагаю, вам с ним и сражаться.

Маршалл скривил губы.

— Мне бы следовало отказаться, чтобы вы сами вступили с ним в поединок, но Фицгиббонз заслуживает настоящего боя, достойного его чести. Только по этой причине я и соглашаюсь.