Завоевать сердце гения

Глава 4. Десять пунктов

Со дня моего «собеседования» у Маккамона прошло целых четыре дня, а Элеонора так и не обмолвилась ни словом по поводу моей статьи. Только на пятый вызвала к себе в кабинет, упомянув об эксклюзивном интервью, которое она устроила специально для меня.

Я расправила лимонную юбку-колокол под столом и отбила бесшумную чечетку коралловыми балетками. На коленях лежал диктофон, ноутбук ждал в спящем режиме.

Наконец, в кабинет вошла Элеонора, а с ней высокая изящная женщина в темных очках и такой же темной юбке до колен и белой блузе. Почему-то она показалась мне знакомой. Немного раскрепощенная и дорогая офисная одежда говорила о том, что она, вероятней всего, была чьим-то секретарем, доверенным лицом, ассистентом или что-то вроде того.

Женщина села напротив меня, не улыбнувшись.

Элеонора села за стол и кивком дала мне знать, что мы можем начать. Я включила диктофон и открыла ноутбук.

– Как мы можем звать вас, мисс? – спросила главный редактор.

– Клио.

– Хорошо, Клио, это мисс Стоун, она возьмет у вас интервью. Материал выйдет под ее именем. Никаких фотографий и никто не узнает о том, что это интервью дали именно вы. Избегайте личностных фактов или деталей, которые могут указать на вас. Говорите только о том человеке, который нас интересует.

Клио кивнула.

– Итак, вы пришли сюда, чтобы рассказать нам о мистере Маккамоне.

Мои летающие по клавиатуре пальцы запнулись, и я подняла взгляд на Элеонору.

Клио, черт возьми. Одна из муз в греческой мифологии. Элеонора кивнула мне, мол, задавай вопросы, Денни.

– Вы работали на мистера Маккамона?

– Можно сказать и так.

– Точнее, пожалуйста.

– Я была его музой, – ответила она.

– В чем заключались ваши обязанности?

– В том, чтобы регулярно удовлетворять его.

Я снова посмотрела на Элеонору. Та ответила мне упрямым прямым взглядом, а губы беззвучно прошептали: «Продолжай, Дени».

– Что значит «Удовлетворять его»? – произнесла я.

– Он трахал меня каждый день. Много часов подряд, не взирая на мои усталость и сопротивление. Секс вдохновлял его для работы над картинами.

Я снова посмотрела на Элеонору. Мой редактор не могла не знать, что это ложь. Она ведь читала мою статью.

Может быть, она хотела, чтобы я вывела эту женщину на чистую воду? Ей стоило хотя бы предупредить меня заранее.

– Расскажите о том, где это происходило.

– В его мастерской.

– Вы подписывали с ним контракт о предоставлении сексуальных услуг?

– Да, но он не раз нарушал пункты контракта.

– Какие именно?

– Когда я надоела Маккамону, он стал приглашать других мужчин. Его не волновало, что я против и каковы мои желания. Я была с двумя и даже тремя мужчинами. У него на глазах. Пока он писал свои гребанные картины.

У меня пересохло в горле.

– Кто были эти мужчины? Его агент? Вы знали их?

– Нет.

– Как давно это было?

– Я не буду отвечать на этот вопрос, он личного характера и может раскрыть мою анонимность.

– Хорошо, простите… Тогда я спрошу – он брал вас силой?

– Он не считался с моими желаниями, это точно! Пока он работал над картиной, я должна была быть в его мастерской. Голая и всегда готовая. Иногда он трахал меня своими кистями. Иногда рисовал прямо на моей коже, так он вдохновлялся! Потом я неделями лечила аллергию и раздражение, я просила его не делать так, но он не слушал меня. Во время сессии в мастерской с ним нельзя разговаривать, никак нельзя прерывать. Иначе будешь наказана, – ее голос сорвался.

– Как?

Она приподняла очки и вытерла набежавшие слезы.

– Он оставлял меня в мастерской, без еды и одежды. Он мог работать сутки напролет, и тогда именно отдых и свобода являлись вознаграждением. В мастерской нет кровати, только голый пол и холсты. В мастерской он не дает спать, требуя только кончать снова и снова.

– Кончать вас? – я не могла не спросить этого.

– Больше его волновали собственные оргазмы. Он не желал понимать, что телу нужен отдых. Он говорил, что раз у него не стоит на меня, то это я плохо стараюсь. За это я оставалась в мастерской на еще одну бесконечно долгую сессию. А однажды… Боже, – она всхлипнула. – Однажды мои месячные не пришли в срок. Тогда я услышала о том, что он сделает со мной и этим возможным ребенком, если я забеременела. Простите… – слезы продолжали катиться по ее лицу.

Элеонора молча протянула ей упаковку бумажных салфеток.

– Все в порядке, мисс.

– Простите, – повторила Клио. – Я больше не могу.

– Хорошо, – Элеонора поднялась, – думаю и этого достаточно. Спасибо вам за откровенность. Пойдемте, я провожу вас до машины.

Они вышли.

Я сидела и пялилась на слова на экране ноутбука. Каждое сказанное Клио слово противоречило тому, что Маккамон говорил мне лично.

Только возвращение Элеоноры вернуло меня с небес на землю.

– Статья нужна к вечеру, – сказала босс, занимая место за письменным столом.

– Но это ложь.

Элеонора посмотрела на меня, приподняв одну бровь.

– Только потому что Маккамон сказал тебе, что не спит с женщинами? С чего ты решила, что он был честен с тобой? Особенно, если ты сама призналась, что журналистка.

Элеонора наклонилась ближе.

– Денни, позволь объяснить тебе кое-что. «Fever» печатает эксклюзивные материалы. Твоя статья таковой не является. Ты кончила на кухне художника-миллионера. Это хорошая новость, чтобы обсудить ее с подружками, но это не новость для моего журнала. Вот это интервью – куда лучше твоей статьи. Я приложила все силы, чтобы найти одну из его муз и узнать правду, которую так и не узнала ты.

– Я принесла контракт и там…

– Пункты контракта не противоречат словам Клио! Когда девушка перестает возбуждать мастера, он прибегает к другим способам возбуждаться и кончать. Разве контракт говорит о другом?

– Но он не кончает… Ему нужны женские оргазмы, не свои.

Элеонора закатила глаза.

– О, Денни! И ты поверила? Брось! Чтобы мужчина только смотрел и не трогал? Никто из читателей не поверит в то, что он платит бешеные деньги проституткам и не спит с ними. Даже я в это не верю. А значит, в моем журнале выйдет интервью Клио.

– А моя статья?

– А твоя не выйдет. Я все равно заплачу тебе, как мы и договаривались. Ты все-таки решилась на эту поездку, хотя и не сделала невозможного. Я разочарована, Денни. Твои последние статьи скучные, серые, они подходят для журналов по садоводству, но не для лучшего издания на восточном побережье. Подумай об этом.

В тот день вернувшись домой, я вытащила из морозилки ведерко шоколадного мороженного.

Поглощая ледяную сладость, я с любовью оглядывала свою квартирку. Размерами она походила на кабинет Маккамона, такой крохотной она была. Посреди гостиной стоял оббитый бирюзовым бархатом диван, моя гордость и цветовая отдушина. Стены в квартире были цвета мокрого асфальта, что позволяло экспериментировать с цветами мебели и аксессуаров сколько душе угодно.

Я часто меняла цветные коврики на полу, подушки на диване и даже кресло-мешок в углу. Окна в моей квартире были единственными, но зато во всю стену, как и в кабинете Маккамона, правда, вид из них был хуже. Я жила на втором этаже и видела только крышу китайского ресторана напротив. Тогда как Маккамон со своего сорок второго этажа видел даже Центральный парк. Тем не менее, окна со своей задачей справлялись – удачное юго-западное направление позволяло наслаждаться солнечным светом от полудня до последнего луча заката.

Художник не выходил из моей головы. Странное интервью с Клио только подстегивало к нему интерес. Журналистское чутье требовало дойти до сути и узнать, что действительно входило в обязанности музы для гения.

И был только один способ узнать это – связаться с Маккамоном. Он сказал, что будет ждать меня. В любое время, когда я буду готова. Художник не казался тем, кто готов отказываться от своих слов.

Интервью Клио выйдет уже в эту пятницу. Подготовила я материал быстро, но не скажу, что работа над ним доставила удовольствие.

Мне потребовалось изрядно подкрепиться мороженым прежде, чем я смогла приступить к задуманному.

Сидя за укрытым ярко-салатовой скатертью столом, я достала из коралловой сумки, под цвет надетым сегодня балеткам, мятый контракт. Разгладила края бумаги и положила на стол перед собой.

Мороженое рядом. Без него никуда.

Да, в первый раз я пыталась выместить на несчастной бумаге всю свою злость на Маккамона, пока не спохватилась, что контракт мне еще понадобится.

И вот. Понадобился. Не думала, что еще раз вернусь к нему. И более того начну с пристального изучения каждого пункта так словно… Ну словно собиралась действительно подписать его.

Но я, конечно же, не собиралась.

Ладно, приступим.

Итак, пункт первый и уже знакомый: «Не сдерживать эмоции во время секса». Это утверждение ни словам Маккамона, ни Клио не противоречит. Как и то, что музы нужны художнику только для эмоций от секса. Но какого секса и с кем?

Пункт второй мне незнаком. Со мной Маккамон обсуждал другие пункты, которые идут ниже по списку, но это можно объяснить его же словами. Когда я спросила его о мастерской, он сказал, что я не готова к полноценной сессии, а значит, и не было смысла обсуждать со мной те пункты, которые непосредственно касались процесса работы в мастерской.

И глядя на второй пункт контракта, понимаю почему.

«Не разговаривать, не прерывать, не касаться, не отвлекать мастера во время сессий в мастерской».

Да уж, решила я, набирая полную ложку шоколадного мороженого, этот пункт я бы провалила в первую очередь. Чего только одно «не разговаривать» стоит.

Я ведь, со слов Маккамона, даже собеседование провалила, когда заговорила с ним на кухне первой.

К моему огромному сожалению, слова Клио об отношении Маккамона к ней этому пункту тоже не противоречат. Любые слова музы, даже: «Остановись, я больше не могу» – попадают под пункт «Не отвлекайте гениального художника от создания шедевров».

Секс в мастерской Маккамона – не акт любви. Это нужно сразу уяснить, и если в постели можно и нужно обсуждать, как доставить друг другу удовольствие, то в мастерской чертова гения нужно заткнуться. Парадоксально, что пункт второй противоречит первому пункту – «не сдерживать эмоции во время секса». То есть ты просишь его остановиться, потому что твои негативные эмоции, скажем, зашкаливают, но он вправе не останавливаться, поскольку смотри пункт второй.

Черт. Мне понадобится много мороженого, чтобы справиться с этим чтением.

Пункт третий мне знаком. Не спать ни с кем, пока действует контракт с художником, и не удовлетворять себя лично.

Там, на кухонном столе, когда Маккамон только распалил меня, этот пункт казался дурацкой прихотью. Мне казалось логичным взять дело в свои руки: раз ты не дал мне достаточного удовольствия, то я могу добиться его сама, благо игрушек для взрослых девочек в моей прикроватной тумбочки хватает.

Но если вспомнить слезы Клио и слова о том, как он трахал ее, не считаясь с ее чувствами… И прибавить к этому третий пункт о запрете мастурбировать вне художественных сессий… В общем, похоже, мало кто из женщин, что были для Маккамона музами, хотели еще и мастурбировать в одиночестве после целого дня, проведенного в его мастерской.

Тут я взяла паузу. И перед тем, как приступить к остальным пунктам, я просто наворачивала мороженое ложками, одну за другой, какое-то время, словно рассчитывая, что ледяная сладость охладит мой пыл.

Четвертый пункт оказался на удивление нормальным, хотя и не совсем.

«Регулярно посещать врача и выбрать подходящий метод контрацепции. Посещение врача необходимо повторять, особенно после групповых сессий (ВАШУ Ж МАТЬ!). При необходимости принимать гормональные препараты, чтобы избавиться от критических дней, если мастер того потребует».

Вдохнуть и выдохнуть. Одного ведерка мороженого явно будет мало, а я ведь только половину пунктов прочла.

Пятый приятно удивил.

«Навестить диетолога и составить полноценное меню в зависимости от потребностей организма, не пропускать приемы пищи, не употреблять алкоголь, не курить и регулярно заниматься спортом».

Если бы я не знала Маккамона достаточно хорошо, я бы даже решила, что он заботится о своих музах. Черта с два! Просто при плохом несбалансированном питании снижается либидо.

Возможно, Маккамон и сам занимался спортом и поддерживал диету, иначе откуда взяться такому шикарному телу, верно?

Пункт шестой – «Если оргазмы не наступают, обратиться за помощью к специалистам. Выбрать один из пунктов или обсудить другие варианты, способствующие возбуждению, сексу и оргазмам с мастером. Секс-игрушки, стимуляторы, порно, белье или приглашенные парни или девушки оплачиваются мастером, как и все остальные пункты контракта».

К этому пункту я уже поняла чувства той музы из ресторана, что разорвала контракт на тысячи кусочков, заставив Элеонору их потом склеивать липкой лентой. Ну и чувства Клио были как на ладони.

Не возбуждаешься и не кончаешь, дорогая? Крутись, как можешь, но будь добра обеспечь гения оргазмами.

Пункт седьмой – «Беспрекословно подчиняться мастеру».

Почему только седьмым? Надо было делать этот пункт первым и последним.

На этом пункте у меня кончилось мороженое, и пришлось прерваться, чтобы сбегать в супермаркет за новой порцией, потому что это невозможно читать без холодного шоколадного допинга!

Шоколадным мороженым я не ограничилась, так что к чтению последних пунктов приступила с порцией клубничного, правда, с шоколадной крошкой.

«При входе в мастерскую избавляться от одежды и находиться в обнаженном виде так долго, как это нужно мастеру. При необходимости одежда может быть обговорена, но ничего не должно перекрывать доступа к гениталиям».

Клубничное мороженое встало поперек горла.

«Являться к мастеру по первому зову и в любое время суток. Не уезжать из города или страны. Сопровождать мастера в поездках, если понадобится».

Привяжи свое тело к чертову гению, ведь ему все равно ничего, кроме твоего тела, и не нужно.

Какого ж черта я до сих пор верю его словам, а не Клио? И самое ужасное.

До сих пор хочу. Именно его.