Завоевать сердце гения

Глава 8. Во тьме

Лампочки в коридоре вдруг мигнули и зажглись красным светом. Ага, генераторы заработали. Ну окей, надо искать лестницу, которая выведет меня из пентхауса обратно на землю.

Дверь в квартиру Маккамона оставалась за спиной, туда я возвращаться не собиралась. Хоть и самый настоящий Судный день свершится, а как-нибудь сама разберусь.

О, дверь! Единственная дверь в конце коридора. Хоть бы она вела на пожарную лестницу или какую-нибудь другую лестницу, пожалуйста?

Дверь оказалась не заперта, хороший знак. Только за ней не было лестничной клетки. Не было путей к отступлению. В этом здании они были явно где-то в другом месте.

За дверью оказался еще один коридор, он скоро вывел меня в какое-то огромное пространство, напоминавшее концертный зал. Было очень холодно, откуда-то дул сильный пронизывающий ветер. Веяло чем-то горелым. Где-то лаз на крышу? Или это и есть крыша?

Лампочки горели слабые, явно нарушавшие технику безопасности. На расстоянии вытянутой руки уже ничего видно не было.

На миг захотелось вернуться в понятный, ограниченный стенами и потолком коридор. Здесь, в этом темном, неясном нечто, пространство ощущалось безграничным, масштабным. Кроме запаха дыма примешивался флер плесени, сырости, пыли и затхлости.

Некстати вспомнился колодец Маккамона, который он тщетно пытался наполнить вдохновением, чтобы вновь творить шедевры, как сказал Эйзенхауэр. Чертов слепой агент, успел выбраться заранее до того, как у энергетиков Манхэттена прибавилось седых волос. Хотя что ему та темнота, если он живет в похожей?

Отвлекшись на размышления, я врезалась во что-то. Тщетно я ловила это руками, тяжелое и деревянное нечто рухнуло на пол, повалило за собой остальное, а хлама, похоже, вокруг хватало. Сработал закон домино. Все загромыхало, стало падать, волной расходясь во все стороны. А я стояла сама не своя от страха, не зная, что будет лучше – бежать или остаться на месте? А если что-нибудь сорвется сверху из-за спровоцированной мной лавины?

Что-то коснулось моей щиколотки. Шерстяное, пушистое. Теплое.

Я заорала не своим голосом и побежала, споткнулась и полетела вперед. Разодрала колени и локти. Выбранный темно-зеленый костюм от Йеннифер падения не пережил. С оглушающим треском юбка разошлась по шву. Впрочем, впечатление на Маккамона мой наряд все равно не произвел, хотя я очень на это рассчитывала. От костюма так и веяло сексом.

Кто-то мягкий и, несомненно, живой, виновный в моей панике, пискнул где-то рядом. Заметался по разрушенному хламу, царапая поверхности когтями.

Божечки, а если их там много? Целые полчища голодных крыс бродят вокруг меня, а я их даже не вижу в темноте?

Нет, нет, нет, мне явно не сюда. Надо выбираться… Вот только где эта дверь, через которую я попала сюда?

Тусклый красный свет делал все поверхности совершенно неразличимыми. Пока я вертелась, стоя на одном месте, краем глаза я замечала, как что-то сверкало то там, то тут.

Чьи-то глаза. Они следят за мной. Ааааа!

Вне себя от страха, я попятилась назад. И заорала еще громче прежнего, когда спиной уткнулась в кого-то высокого и тоже теплого.

– Отпустите меня!

– Да успокойтесь, проклятье! Как вы забрели сюда? – спросил Маккамон.

– Уберите фонарь, – прошептала я, закрывая глаза от яркого луча белого света.

Зубы выдавали чечетку из-за страха и холода.

Маккамон опустил руку, фонарь выхватил из тьмы деревяшки и сломанные рамы.

– Осторожно, – выстучала я зубами. – Тут кто-то есть.

– Конечно, есть! И вы их напугали.

– Да вы в своем уме?! У вас здесь склад какой-то ветоши и в ней уже завелись крысы! И вы печетесь об их состоянии?!

– Когда-то здесь действительно были крысы. Но сейчас их нет.

– А вот и есть! – Топнула я ногой. – Одна из них напала на меня!

Маккамон нагнулся, положил фонарь на выступ в какой-то деревянной конструкции, что-то подцепил руками и выпрямился.

– Да вот же крыса! У вас в руках! – заверещала я.

Зверек в руках Маккамона от моего крика задергался, как удав. Тельце было длинным, мордашка заостренная, а еще свисал длинный пушистый хвост.

Я присмирела и пригляделась.

– Это не крыса, верно? – сказала я, немного успокоившись.

– Совершенно верно, это хорек, – согласился Маккамон. – Они живут здесь как раз для того, чтобы здесь не было ни крыс, ни мышей.

– Хорьки едят мышей?

– Да. Они хищники.

Хорьку явно надоело висеть, он задергался, и Маккамон взял его в ладони обеих рук. Хорек тут же свернулся клубком и принялся облизывать художнику пальцы. Шубка зверька была светлой, как кофе с молоком. Нос – розовым, а круглые глазки-бусинки – черными.

– Он не кусается, – сказал Маккамон. – Можете погладить. Его зовут Микки.

Я аккуратно коснулась шубки зверька кончиками пальцев. Она не напоминала кошачью и была довольно жесткой на ощупь.

– В честь Микки Мауса?

Маккамон закатил глаза.

– В честь Микеланджело. И нет, не черепашки-ниндзя.

– Вы уж совсем за дуру меня не держите, мистер Маккамон.

Тут кто-то закудахтал возле моей ноги, и Микки дернулся. Я подпрыгнула на месте и схватилась за запястье художника.

– А это кто? – прошептала я.

– Тоже хорек, их тут двое. Чтобы им не было скучно.

– Хорьки… кудахчут?

– Да, они издают очень похожий звук.

Маккамон нагнулся и, не выпуская из рук Микки, подцепил второго зверька. Тот был темным, с белой маской вокруг глаз и окраской, напоминавшей енота.

– Как же вы назвали этого хорька?

– Лео.

– В честь ди Каприо?

– Вы ведь шутите, Денни?

– Конечно, шучу. Это еще проще, чем Микеланджело.

Лео мигом вцепился зубами в холку Микки, за что тут же получил по морде задней лапой. Маккамон опустил зверьков на пол.

Выгнувшись дугой, зверьки стали скакать вокруг нас. Лапы скользили по полу. Скакали они полубоком и при этом действительно издавали потешные звуки, похожие на кудахтанье. Иногда один хватал другого, и тогда они кубарем катались по полу.

– Итак, у вас есть хорьки, – сказала я, с улыбкой глядя на зверьков.

Чтобы не потерять их из виду, я взяла фонарь и направила луч света на клубок из светлой и темной шубок.

– Надо сказать, это довольно неожиданно, мистер Маккамон.

– Услышать, как вы громите мою кладовую, тоже.

– Электричество отрубили, если вы не заметили. И я не смогла уехать с вашего чертовски высоко расположенного пентхауса.

– То, что стало темно, я заметил. Сложно рисовать в темноте. Чему вы улыбаетесь?

– Вы сами сказали, что рисовали. А то заладили «Я творец и я творю». Ой, ха-ха! Смотрите! – я едва успевала поворачивать луч света за юркими зверьками. – Микки только что забрался наверх и дождался, когда снизу пробежит Лео и обрушился на него. Вы бы видели его лицо! – все еще заливаясь от смеха, я посмотрела на Роберта.

– Да, я видел, – тихо отозвался он, не сводя с меня взгляда.

От этого темного взгляда, в глубине тела снова вспыхнул огонь. Я остро ощутила то, что Маккамон так и стоит полуголый.

– Вы разорвали свою одежду, знаете? – спросил он.

Ах ты, черт! Вот куда он пялится!

Из-за моего падения узкая юбка разошлась до самого бедра, выставив напоказ кружевную полосу чулок.

– Вот же невезуха, – выдохнула я, пытаясь свести воедино две половинки разорванной ткани. – Йеннифер меня убьет. Этот костюм часть реквизита на завтрашних съемках.

– И как часто вы носите журнальный реквизит?

– Каждый раз, когда еду к вам, – огрызнулась я. – Мой редактор считает, что у неподготовленных людей глаза могут слезиться из-за того, насколько моя одежда яркая.

Маккамон задумчиво кивнул.

– Так и думал. Та одежда совершенно вам не подходила. Она была… слишком спокойная, что ли.

– Вы смотрели на мою одежду в прошлый раз? Да ладно? – не выдержала я. – По-моему, я и пяти минут не пробыла одетой рядом с вами.

– Это не отменяет того, что та одежда вам не подходила.

– А эта?

Он бегло скользнул взглядом по голому бедру.

– Эту тоже лучше снять, – хрипло сказал Маккамон.

После его слов воцарилась тишина, а атмосфера накалилась настолько, что у меня аж дух перехватило.

Нужно срочно разрядить обстановку.

– Тут, пожалуй, слишком холодно для того, чтобы раздеваться.

– Ага, – кивнул Маккамон, – я отсюда вижу, как вам холодно.

Я опустила глаза – вот предатели! Оба соска были такими твердыми, что ими стекло можно было резать.

– Это не из-за холода.

Маккамон сглотнул.

Вот зачем я сказала это вслух? Разрядила, блин, атмосферу.

– Простите, – сказала я, зажмурившись. – Просто… Давайте по чесноку? Вы как чопорный аристократ викторианской эпохи, а я… Да, проклятье, я люблю секс! Даже на первом свидании иногда отрываюсь по полной, не говоря уже о втором. Если мужчина мне нравится, а я нравлюсь ему, то мы отправляемся в постель. Точка! Ни один из них не мариновал меня так долго, как вы.

– Дело не в вас.

– Это я уже слышала, дело в ваших принципах. Только на хрена вам такие принципы?

– Если я расскажу, вы напишите об этом статью?

Солгать или ответить правду? А что приведет меня в его мастерскую быстрее? И если скажу, что я здесь, потому что хочу его до одури, будет ли это ложью?

– После той провальной статьи меня отстранили. Так что вы правы, я хреновый журналист.

Маккамон уставился на меня.

– Мне очень жаль, что вы лишились работы из-за меня. Статья вышла недостаточно скандальной, верно?

– Ага, – в этот раз даже не пришлось врать.

– И вы согласились на предложение Эйзенхауэра для того, чтобы заработать?

Ну же, позови меня в мастерскую и повышение у меня в кармане.

– Ну почти.

– Что это значит?

– Вам не надоело копаться в моей мотивации? Как на счет вашей?

– Вы для меня закрытая книга, мисс Стоун. Ни одной женщине до этого я не задавал столько вопросов, как вам. Они приходили, подписывали контракт и молча исполняли предписанное. Раздвигали ноги, когда я требовал, кончали, когда мне это было необходимо, и уходили, когда переставали быть нужными. Вы – другая.

– Я обычная нормальная женщина.

– В том-то и дело. Я слишком давно не имел дело с обычными женщинами. Только контракт. Никаких отношений.

Я посмотрела на Маккамона в красном полумраке. Облизала губы.

– Вы можете звать меня Денни.

– Нет, – он покачал головой. – Деловые отношения подразумевают официальное обращение. Никакого панибратства.

– Ладно. Так вы… принимаете меня на работу?

Он буравил меня взглядом. Поймет, что я солгала или нет?

– Для начала на испытательный срок, мисс Стоун.

Я широко улыбнулась.

– Это будет весело.

– Не сомневаюсь, – проворчал он. – Следуйте за мной, я покажу вашу комнату.