Земляничная тату

Глава одиннадцатая

В том, что мы встретились именно так, имелась, по крайней мере, одна положительная сторона – первоначальное смущение Лекса полностью исчезло, вытесненное еще бо льшим смущением. Я и в самых смелых мечтах вообразить не могла, что он будет извиваться как уж на сковородке, припомнив пикантные подробности нашей прошлой встречи. Скорее ожидала, что Лекс напялит обычное самодовольство и на полную катушку запустит свое обаяние – с целью показать, какую глупость я сотворила, отвергнув его.

Поэтому для меня было полной загадкой, почему Лекс выглядит так, будто земля у его ног вот-вот разверзнется. Отчасти разгадка заключалась в том, что Лексу не полагалось находиться в этих краях. Мне казалось, что все остальные МБХудаки должны прибыть в Нью-Йорк лишь к самому открытию выставки. Потому-то я и начала разговор не самым вежливым вопросом.

– Привет, Сэм, – промямлил Лекс, переминаясь с ноги на ногу, словно ему хотелось в туалет. – А… ну… а ты что здесь делаешь?

Жалкий ответ, и я отмела его с заслуженным презрением.

– То есть? Живу я тут неподалеку. – Я ткнула пальцем во внушительный силуэт «Дакоты», проглядывавший между деревьями. – В нескольких кварталах отсюда. А вот ты как здесь оказался? Ты же должен быть в Лондоне.

Крыть ему было нечем. Он снова замялся.

– Ну… дешевую бронь сняли, но чтобы ею воспользоваться, пришлось приехать пораньше.

Я нахмурилась.

– Что ж, разумно. – Интересно, почему он тогда ведет себя так, словно я застукала его на месте преступления? – А Кэрол знает о твоем приезде? Она мне ничего не сказала…

Лекс вздрогнул.

– Нет. Я думал позвонить ей через пару дней. А сейчас я того… просто прогуливаюсь.

Ну прямо, тайны мадридского двора.

– Где ты остановился? – как бы невзначай обронила я.

– Э-э… у друга. Сплю на полу. Зато потом три ночи проведу в гостинице. Там и понежусь, так? Скорей бы.

– Так ты поселился где-то неподалеку? – продолжала допытываться я.

– Не… В Ист-Виллидж. Такая роскошь не для меня.

Глаза его бегали из стороны в сторону, словно Лекс судорожно выискивал повод улизнуть. Должна признаться, мне доставляло удовольствие его дразнить. Такой смазливый тип, а я его так мучаю. Чудесный сегодня денек.

– Так куда ты намылился? – спросила я самым что ни на есть невинным тоном.

Вполне резонный вопрос. В Верхнем Вест-Сайде туриста мало что может заинтересовать – не сравнить с многочисленными музеями по другую сторону Центрального парка. Из памятки, которую оставила мне заботливая Нэнси, следовало, что Риверсайд-парк и местные продуктовые лавки – настоящий рог изобилия, и можно напробоваться прямо с прилавков, – но беготня по окрестным магазинам и в подметки не годилась развлечениям, что предлагал для художника Верхний Ист-Сайд: музей «Метрополитен», музей Уитни, коллекция Фрика, музей Гуггенхейма… Либо Лекс собирался здесь с кем-то встретиться, либо накупить деликатесов, либо… Версия номер три манила, как темная лошадка. Может, я совсем спятила, но, судя по виду Лекса, он что-то скрывал.

И я не удержалась от вопроса:

– Спешишь на Земляничную поляну?

Его реакция в точности отвечала моим самым смелым ожиданиям.

– Что? А как…

Его глаза остановились на моем лице – огромные, влажные, темные, как густой черный кофе. Я уже говорила, что Лекс бесподобен, когда дуется, но изумление шло ему даже больше: рот приоткрылся, лицо слегка побледнело, скулы, казалось, выступили еще сильнее. Лекс выглядел таким беззащитным, что и каменное сердце бы затрепетало. Будь Лекс девушкой, Майк Хаммер[18]прижал бы его к ближайшему дереву и присосался бы грубым поцелуем. Не могу сказать, что подобная мысль не пришла мне в голову, но я же не Майк Хаммер. О чем иногда жалею.

– Сэм… – заикаясь, забормотал Лекс. – Откуда ты узнала? Я же тебе не говорил, что знаю Кейт!

По моим жилам заструился адреналин. Люблю блефовать. Я была почти уверена, что со своими никчемными картами смогу выторговать у Лекса сведения и полюбопытнее. Для начала запустила пробный шар:

– Я только одного не понимаю – почему Кейт не сказала мне, что ты в Нью-Йорке.

– Здесь нет ничего такого, – быстро ответил Лекс, не скрывая облегчения. Достав из кармана пачку сигарет, он машинально предложил мне. Я покачала головой. Дрожащими пальцами он сунул одну в рот. – Кейт боялась, что Кэрол узнает о нашем знакомстве. По-видимому, у Кэрол какое-то время назад работал сотрудник, который стал совладельцем другой галереи и переманил туда кучу народа. Поэтому у нее теперь пунктик на том, чтобы ее люди поменьше якшались с художниками.

Я вспомнила, как Лоренс и Кейт отпрашивались у Кэрол, прежде чем мы пошли в бар. Уже тогда этот разговор показался мне странноватым, но я слишком страстно желала залить в себя пару стаканчиков. Теперь все стало на свои места. До сих пор от Лекса одна польза.

– Но мне-то она могла сказать, что ты здесь? – заметила я, нанося удар в самое слабое место его доводов. – Что-то я не понимаю… постой-ка. Говоришь, остановился в Ист-Виллидж? – Именно там жила Кейт. – Так ты наверняка переночевал у Кейт, да? Вот почему она не хотела, чтобы Кэрол знала.

Лекс выронил сигарету. И судорожно подскочил, испугавшись, что окурок опалит его драгоценные говнодавы.

– Нет! – быстро выкрикнул он. – То есть… нет, я не был… я не понимаю, о чем ты… – Он перевел дух. – Сэм? – Лекс умоляюще посмотрел на меня, присовокупив самую обаятельную улыбку. Он даже ресницами захлопал. Грандиозное шоу. На мгновение мне показалось, что Лекс склонит голову и взглянет на меня сквозь ресницы по методу принцессы Дианы. – Ты ведь никому не скажешь? Черт, да я тут совсем ни при чем. Кейт мне нравилась, но, понимаешь, я не то чтобы хорошо ее знал. Просто переночевал у нее и все. А теперь, если все выплывет наружу, то я окажусь по уши в дерьме. Может, я рехнулся, но у меня странное чувство, будто за мной кто-то следит. Полиция или еще кто. Наверное, у меня паранойя начинается…

Чтобы вытрясти из него всю правду, требовалось время, которого, к сожалению, у меня сейчас не было.

– Послушай, – заговорила я, пытаясь придать голосу сочувственные нотки, – я сейчас тороплюсь в галерею, нужно обсудить, как лучше установить мои работы. Меня уже ждут, так что лясы точить я сейчас не могу. Какие у тебя на сегодня планы?

Лекс пожал плечами.

– Да так, потусуюсь на авеню А. Как обычно.

Меня не могла не восхитить небрежность, с которой он произнес эти слова, – будто провел здесь не неделю, а год.

– Я ночую вот там, за углом, – непринужденно добавил Лекс.

– У кого?

– У друга Кейт. Его Лео зовут. Здесь это называется «кочевать по кушеткам». Только у него с кушетками не очень.

При упоминании Лео мои брови поползли вверх. Этот тип поистине вездесущ.

– Хорошо, я приду на авеню А, будем тусоваться вместе, – твердо сказала я, приберегая вопросы на потом. – Где встречаемся?

– В «Ладлоу»? – предложил он.

– Это еще где?

– В Нижнем Ист-Сайде. На Ладлоу-стрит, неподалеку от Восточной Хьюстон.

– Найду. Как насчет семи часов?

– Ага, идет.

Я не сомневалась, что Лекс придет. Но мне хотелось полной уверенности, а потому я с деланной сердечностью воскликнула:

– Отлично! Не терпится обо всем поговорить. А в галерее я никому не скажу ни слова.

Испуг, перекосивший физиономию Лекса, свидетельствовал: он прекрасно понял скрытую угрозу.

– Точно не скажешь?

– Теперь, когда я знаю, что мы еще встретимся, не скажу, – произнесла я нежным, как наждачная бумага, голоском. И посмотрела на часы. – Черт, пора идти! – Я широко улыбнулась Лексу. Улыбка должна была выражать ободрение. Надеюсь, она не вышла совсем уж синтетической. – В семь. В «Ладлоу». Не опаздывай.

– Я приду, – ответил Лекс с такой серьезностью, словно клялся перед алтарем.

Коротко взмахнув рукой, я прошествовала мимо и через несколько шагов обернулась. Лекс завороженно смотрел мне вслед.

– Земляничная поляна вон там! – крикнула я. – Держись тропинки.

– А… да. Хорошо.

А то и так не знаешь, подумала я, провожая его взглядом.

Глядя на Дона можно было подумать, что перед вами труп. У меня даже мелькнула мысль, есть ли у него пульс; сегодня Дон напоминал впавшего в спячку медведя. Аналогия справедлива во многих смыслах. Я бы ничуть не удивилась, если бы оказалось, что Дон обитает в пещере. В Центральном парке вроде есть вполне просторные. Просторы обязательны: Дон был размером с рослого гризли.

Интересно, соответствует ли внешность Дона его темпераменту? Считается, что гризли приходят в ярость, если их раздразнить (впрочем, я тоже, если на то пошло). Но своих жертв они не душат – просто взмахивают лапой и ломают бедняге шею. По-моему, и Дон поступил бы так же. Трудно представить, что он станет искать провод, потом мастерить из него удавку…

Впрочем, в этой цепи рассуждений имелся один пробел. Дураком Дон не был. Он очень быстро сообразил, как половчее повесить мой мобиль на первом этаже галереи так, чтобы казалось, будто скульптура расколота пополам. Когда требовалось, Дон очень даже неплохо соображал. Более того – он обладал на редкость острым и изобретательным умом. А значит, вполне мог воспользоваться удавкой, чтобы его никто не заподозрил. Вот я ведь не заподозрила, решив, что с таким лапами, можно обойтись и без подручных средств.

Перед глазами встало лицо Кейт. Ее широкая улыбка, когда она выходила из бара, огненно-рыжие волосы… Сердце сжалось. Я едва знала Кейт, но образ ее был таким живым, таким ярким. В который уже раз я спросила себя, с кем она собиралась встретиться в тот вечер.

– Сэм? Ты чего? С тобой не того, случаем? – навис надо мной Дон.

Мы стояли на верхнем этаже галереи, пол вновь сиял как отполированное зеркало; стены, к счастью, были чистыми, белыми и пустыми. Впрочем, Дон до сих пор не мог без трехэтажного мата вспоминать о том, что здесь творилось. Я искренне сочувствовала ему. Не очень-то приятно, наверное, было отчищать всю эту багровую срань…

Я резко вернулась в настоящее.

– Все нормально. Просто представляла, как будет смотреться моя скульптура.

– Круто будет смотреться! – довольно сказал Дон. – Лады. Перекур. Может, хочешь кофейку хлобыстнуть в моей комнатухе? А то меня напрягает здесь торчать. Так и вижу эти долбаные полосы на полу.

– Хорошо.

Мы прогрохотали по лестнице в подвал, затем через хранилища прошли в просторное помещение, которое находилось в полном распоряжении Дона. Отсюда имелся выход в маленький дворик. Поскольку на улице можно было безнаказанно курить, дворик являлся настоящим сокровищем, и Дон охранял его как цербер, отражая все попытки сослуживцев проникнуть сюда с целью курнуть. Помимо пирамид из ящиков с очередной партией шедевров МБХудаков и нескольких полотен, повернутых лицом к стене – я решила, что это работы самого Дона, – в комнате наличествовал роскошный мебельный гарнитур: три продавленных кресла из тех, что предназначены специально для пузатых мужиков, обожающих развалиться перед телевизором во время матча. Из кресел торчали пружины, и меня охватила ностальгия по собственному побитому жизнью дивану. В этой «комнатухе» я чувствовала себя куда уютнее, чем в ухоженной квартире Нэнси. Увы, не лучшее свидетельство моего умения вести домашнее хозяйство.

– Не против, если я курну? – спросил Дон, скатав себе самокрутку и обрушив огромное тело в самое большое кресло. Кресло скрипнуло, но выдержало.

Я покачала головой.

– Во-во, именно вежливость мне нравится у вас британцев, а еще ваше…

– Неужели я услышу слово «пиво»?

– Ага, только не ту мочу с пеной.

– Портер? – уточнила я.

– Во-во, оно самое. Но я больше люблю бельгийское.

– Светлое? – предположила я.

Дон улыбнулся широченной улыбкой.

– Ага, и его!

– Так ведь Сюзанна есть под боком, – заметила я, усиленно шуруя ложкой в чашке. – Если требуется бельгийское и светлое.

Улыбка Дона поблекла.

– Ну да… скажешь тоже, ага…

– Вы не ладите друг с другом? – Я продолжала остервенело мешать кофе.

– Можно и так. Черепушка-то у нее работает. Что есть, то есть, – проворчал он. – Не из тупых блондинок. Это-то и хреново.

Дон забил табак в гильзу и быстрым привычным движением запалил. Несколько минут он молчал. Я уже начала привыкать к его медлительности, но все равно тяжеловато. Дон, как выразился бы Том, когда на него находит пьяное ирландское шутовство, просто невыносим в паузах.

– Она с тобой говорила? – наконец спросил Дон.

Я подняла голову.

– Мы не знаками изъяснялись, если ты это имеешь в виду.

– Не грузи. Про меня что она говорила?

– Дон, я здесь всего два дня, и за это время убили Кейт. Согласись, у меня было не слишком много времени для сплетен.

Я всегда отличалась умением говорить правду, не отвечая на вопрос.

– Дык, загадка, – заметил Дон. – Кейт того… ухайдакали, а какой-то урод заляпал тут все краской. Ни хрена не понимаю, что это все значит.

Его притворно-непринужденный тон мне не понравился. Я прищурилась.

– А тебя, похоже, мало волнует, что Кейт убили. Мне казалось, между вами что-то было.

– Да? – удивился Дон. – Во бабы! Попробовали бы, что ли, подержать рот закрытым, просто, чтобы узнать, каково это.

– Чушь. – Меня подобным не проймешь. – Хватит мне лапшу на уши вешать. Ты прекрасно знаешь, что мужики не меньше нашего любят посплетничать. Просто вы завидуете женщинам, потому что они рассказывают друг другу все до пикантных подробностей. Да и вообще, мне об этом сказал Лоренс, а вовсе не Сюзанна, – мстительно добавила я.

– Лоренс! – фыркнул Дон. – Да твой Лоренс сам хотел забраться Кейт в трусы. Потому этот мозгляк и не дает мне житья.

Он хитро улыбнулся. Я умирала от желания сказать, что Дон сам отмазался от того, чтобы лезть в трусы Кейт, но осторожность взяла верх. Ответ у меня получился довольно жалкий:

– Мне нравится Лоренс.

– Так он, вообще-то, ничего мальчонка. Шизанутый слегка, а так вполне. – Дон осклабился. – Умненький. В места разные ходит.

И он снова замолчал. Я терпеливо ждала, чувствуя, что приближается кульминация нашей беседы.

– Кейт была классной девчонкой, – сказал Дон наконец и опять умолк.

Разговаривать с ним – все равно что смотреть телевизор, который оживает лишь кратковременными приступами. Связь прерывается, и когда решаешь, что ящик гавкнулся навеки, телевизор вдруг включается и выдает еще одно краткое сообщение.

– В Кейт нет дерьма, – забубнил Дон. – Все на виду. – Он опустил взгляд на свои пальцы, теребившие оберточную бумагу. – Я хотел сказать, – медленно уточнил он, – было все на виду.

На лице его было написано потрясение, словно он только что осознал смерть Кейт.

– Сюзанна считает, что Кейт в тот вечер собиралась встретиться со своим бывшим приятелем. Неким Лео.

– Лео, – эхом повторил Дон. – Редкий гнусяра. Уж поверь.

– Так ты его знаешь?

Дон пожал плечами.

– Он же в этих краях живет. Ну да, знаю. Тот еще гад.

Дон затянулся самокруткой, оценивающе оглядел меня и, решив, что такую особу, как я, ничем не шокируешь, выдал пантомиму: засучил рукав и воткнул в руку воображаемую иглу.

– Хочешь сказать, что он ширяется? Уже знаю. Сюзанна поделилась.

Дон в замешательстве уставился на меня. Черт, опять забыла что я в Америке, где не понимают человеческого английского.

– Он колется героином, – исправилась я.

– А… джанки. Дурное занятие. Не скажу, что сам не баловался, но…

Он вновь замолк – интуиция подсказала мне не вмешиваться. Дон из тех любителей сплетен и слухов, которые предпочитают больше слушать, чем говорить. Болтливость разрушает образ «мачо».

Я сосредоточилась на кофе, наказав себе не забыть расспросить Ким про Лео. В прошлый раз она была очень уклончива, но на следующую встречу я прибуду, вооруженная кое-какими сведениями. И с помощью этого рычага добуду новую информацию. Поговорка о том, что любопытство убило кошку, – полная ерунда. Я чувствовала себя здоровей некуда. А Ким я позвоню попозже. Договорюсь о встрече сразу после свидания с Лексом. Нам с Ким понадобится много времени, чтобы привыкнуть друг к другу – точнее, к новым, улучшенным версиям друг друга. Прежняя Ким и Ким нынешняя слишком похожи и одновременно слишком разные, чтобы вновь стать близкими подругами. Надо пробить налет искушенности, который защищает тридцатилетних людей.

Я вдруг поняла, что молчание наше затягивается. Дон с довольным видом откинулся в продавленном кресле и пускал в потолок кольца дыма. Что ж, он заслужил отдых. Наверное, до глубокой ночи счищал краску с пола и стен. Кстати, когда он помалкивает, в его компании чувствуешь себя вполне комфортно. Сложности начинаются, как только он открывает рот. Впрочем, Дон – не единственный мужчина с подобным недостатком.

– Ну. Видишься с кем-нибудь?

Похоже, здесь это стандартный вопрос. Знаменитая нью-йоркская непосредственность. Аборигены считают, что ходить вокруг да около – садомазохизм.

– Да. Он актер. Приедет на открытие выставки.

– Ага, в конце следующей недели, – невозмутимо заметил Дон. – У тебя есть времечко оттопыриться.

– Точно. Я как-то об этом не подумала, – невозмутимо отозвалась я. – Глупо, что до сих пор не занялась этим.

Вряд ли меня можно назвать мечтательницей в розовых очках, но откровенный цинизм Дона коробил. Стоит расслабиться в его присутствии, как он выдает такое, от чего тебя тут же скрючивает.

– Пойду поздороваюсь со всеми, – объявила я, вставая. – Спасибо за кофе. Значит, с мобилями мы определились, да?

– Пока да. Ты ж придешь, когда мы их будем собирать, а? – Дон кивнул на вскрытые ящики, где лежали мои мобили, похожие на огромные круглые плоды, покрытые сыпью.

– Конечно.

– А чего удивляешься-то? Многим художником насрать.

– А что с Барбарой? – спросила я.

– Ну, чего волноваться. Когда картинки вернутся от той реставраторши, прискочит как миленькая. – Дон скорчил презрительную рожу. – Наверняка и сейчас торчит у там и подгоняет ее. Хотя осталась-то всего неделя.

– Так что, картины опять здесь повесят?

– Ясен перец. Ты что, газет не читаешь? В разделах по искусству сплошь гундят о нашем маньяке. Барбаре такая реклама и не снилась.

– И по телевидению, наверное, тоже сообщали, – медленно сказала я, вспоминая парнишек в парке.

– Издеваешься? Только об том и базар. Девушку задушили не где-нибудь, а на Земляничной поляне, а потом разгромили галерею… Черт, если это не новость, тогда я не знаю, что такое новости. Да вчера тут от журналюг было не продохнуть. Кэрол весь день интервью давала.

Дон ухмыльнулся.

– Мы в самом це-е-ентре собы-ытий, – сказал он, издевательски растягивая слова.

Должна признаться, его выговор мне нравился.

– А что особенного в том, что Кейт нашли на Земляничной поляне?

Казалось, все считают это обстоятельство самым значительным. Дон выпучил глаза.

– Да, хрен! Джон Леннон, мир, любовь, цветы, все такое… а потом на этом месте убивают красивую телку. Есть в этом какая-то ирония, ну?

Однако на лице его проступило лукавство, словно он чего-то не договаривал. В голубых глазах притаилась насмешка.

– Здесь есть что-то еще, так? – спросила я, не отводя взгляда.

– Ты это о чем?

– Сам знаешь.

Осторожничать с Доном не было смысла. Тонкие намеки он беззаботным высокомерием игнорировал. Улыбка его стала еще шире.

– Да уж ладно. – Он поудобнее откинулся в кресле. – Все равно не отвяжешься. У Кейт была татуировка. Вот здесь. – Ухмыльнувшись, он провел по внутренней стороне бедра, точнее, по бесформенным складкам своих мешковатых штанов.

– Ну и что?

– Земляничка. Маленькая татушка в виде надкушенной землянички. Забавно же. Убита на Земляничной поляне… а у нее рядом с причинным место земляничка вытатуирована… – Улыбка Дона выросла до непристойных размеров. – Подожди, когда об этом прознают газеты.