Зимняя сказка в Венеции

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В ночь накануне Епифании шел снег, но к утру он перестал, выглянуло солнце, и Венеция лежала укрытая сверкающим белым одеялом.

— Mio Dio, что это у тебя? — воскликнул зашедший за Джулией Винченцо.

— Подарки для Розы. Это ведь ее день, не так ли? Пьеро говорил мне, что в Италии дети вывешивают чулки сейчас, а не на Рождество.

— Дай-ка я помогу тебе. Совсем ни к чему было нагружаться, словно ослик.

— Шесть пропущенных дней рождения. Шесть пропущенных рождественских праздников. Именно столько раз я не могла видеть ее лицо, когда она развертывала подарки.

Они шли, ступая по снежному ковру, и вдруг она спросила:

— Кстати, как получилось, что я стала синьорой Бакстер?

— Это была первая фамилия, которая пришла мне в голову. Ты против?

— Да нет, нормально. Я сегодня такая счастливая, что соглашусь на все.

Джулия по-детски подпрыгнула на снегу, поскользнулась, и Винченцо пришлось схватить ее, чтобы не дать упасть. Они одновременно засмеялись, и теперь он слышал, что ее голос звучит по-другому. Она вернулась к жизни. В следующую секунду Джулия вырвалась на свободу и начала кидаться в него снежками. Он опустил свертки на землю и стал отстреливаться.

По случаю праздничного дня лодки через Большой канал не ходили, так что они перешли по мосту Аккадемиа. На середине моста Джулия остановилась и посмотрела туда, где вода канала сливалась с водой лагуны, которая сверкала на солнце, словно миллион клинков.

— Если бы люди знали, что Венеция так прекрасна зимой, то никто не приезжал бы летом, сказала она.

— Ты превращаешься в венецианку, — поддразнил Винченцо.

— Наверное. — Джулия с восторгом посмотрела вверх, в яркую синеву неба. — Не могу поверить, что это происходит, — выдохнула она. — После стольких лет разлуки я снова вижу дочь, сегодня пробуду с ней целый день. И главное, я ей нравлюсь. Не как мать — для этого слишком рано. Но я ей нравлюсь, я ей нравлюсь.

— Спокойно. — Винченцо положил руку ей на плечо. — Не отрывайся от земли.

— Это еще почему? — Она засмеялась. — Как раз этого я и хочу. Земля очень жесткая. Можешь мне поверить, уж я-то знаю. Ведь я на ней спала.

Он легонько встряхнул ее.

— Джулия, ты сошла с ума.

— Да, я сошла с ума! — радостно крикнула она. Сошла с ума от счастья. Я сумасшедшая, сумасшедшая.

Прохожие смотрели на нее, но не торопились пробежать мимо от греха подальше, а улыбались, поддаваясь ее настроению. Ведь это Венеция, где быть сумасшедшим абсолютно нормально.

Но Винченцо все равно принял меры предосторожности — крепко поцеловал ее, не дав ей сказать больше ни слова.

— Прошу тебя, замолчи, — умолял он между поцелуями.

— Может, и замолчу. Уговори меня.

Винченцо целовал ее снова и снова. Сейчас он видел ее такой, какой она была раньше — молодой, полной надежд, еще не испытавшей горя и отчаяния. Он усмехнулся и сказал, думая, что ей будет приятно это услышать:

— Ты помнишь, что сказала Роза? Что ты — ее гостья? Это ведь она тебя пригласила. Она твердо намерена взять все хлопоты на себя. Хотела даже приготовить еду, но здесь я ее остановил..

— Какой она славный человечек, верно? Ты заметил, как она вела себя в палаццо в тот день, когда я там рухнула вместе со шкафом?

— Ты меня до смерти напугала.

— А ее — ни капельки. Она не испугалась, хотя грохот был, похоже, ужасный. Я слышала, как ты велел ей вернуться, но она не послушалась, и…

— Эта мартышка никогда не слушается, — сказал он с ноткой любви и гордости в голосе, скрыть которую был не в силах.

— Она храбро бросилась наверх. Этот грохот могло вызвать что угодно, но ее заботило одно узнать причину. Она из тех людей, что бегут навстречу жизни с распростертыми объятиями. Я уже сейчас очень горжусь ею, а ты?

— Да, я тоже…

— Она замечательная. — Джулия подняла лицо к небу.

Винченцо не стал больше увещевать ее, поняв, что это бесполезно. Да ему и не слишком хотелось возвращать ее обратно на землю. Что-то сдавливало ему горло при виде ее радости, и хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

— Нам надо поторопиться, — заметил он. Джемма не сможет уйти, пока мы не придем.

— Тогда пошли. — Джулия схватила его за руку и потащила с моста, полная решимости больше не задерживаться. Скоро они пришли на Фондамента Соранцо, и она нашла глазами окна дома. — Винченцо, вон Роза, она высматривает нас! — закричала Джулия и энергично помахала рукой.

Девочка замахала в ответ, радостно улыбаясь.

Винченцо открыл входную дверь; за ней оказался просторный холл с ведущей наверх лестницей.

— Мы живем наверху, — пояснил он.

— Дядя Винченцо! — позвал сверху детский голос, а в следующее мгновение Роза налетела на дядю и крепко обняла.

Потом она повернулась к Джулии и мгновенно превратилась в идеальную хозяйку дома, любезную и официальную.

— Buongiorno, синьора Бакстер. Я очень рада приветствовать вас в этом доме и надеюсь, что вы проведете с нами очень приятный день.

— Спасибо. Я уверена, что так и будет, — сказала совершенно очарованная Джулия. — Только, пожалуйста, называй меня Джулия.

— Синьора Джулия.

— Нет, просто Джулия.

Роза быстро взглянула на Винченцо. Тот пожал плечами.

— Это решает наша гостья, — сказал он.

— Моя гостья, — поправила его Роза. — Потому что это я вас пригласила.

— Да, я знаю, и это очень любезно с твоей стороны, — с улыбкой поблагодарила Джулия.

Выглянуло солнце. Ее дочь была очаровательным ребенком, с сердечной и открытой манерой держаться, и Джулия всей душой потянулась к ней.

— Пойдемте со мной. — Роза схватила ее за руку и потащила за собой вверх по лестнице. Винченцо шел следом.

Квартира оказалась просторной и уютной. В гостиной стояла мебель в старинном стиле, скорее всего, из палаццо.

Роза взяла у Джулии пальто, подвела ее к дивану, потом деловито убежала. Джулия слышала, как она разговаривает с кем-то в соседней комнате, затем оттуда вышла одетая в пальто Джемма и попрощалась со всеми.

В центре комнаты находился низкий стол, на котором стояли тарелки с кексами и печеньем, несколько элегантных бокалов и бутылка вина. Вернулась Роза и стала разливать напитки: игристое белое вино — Джулии и Винченцо, апельсиновый сок — себе.

— Возьмите пирожное, — сказала она Джулии. Ленч будет через час.

— Пойду-ка я проконтролирую заключительные стадии, — объявил Винченцо. — А ты могла бы показать Джулии свои подарки.

Роза тут же снова превратилась в ребенка, вскочила на ноги и потащила Джулию в соседнюю комнату, где стояло украшенное рождественское дерево и были заметны следы нетерпеливого распаковывания подарков. Роза с гордостью продемонстрировала их.

Джулия достала свои подарки. Она долго выбирала их в книжном магазине, где продавались книги по искусству, требуя «что-нибудь для очень развитого восьмилетнего ребенка». Увидев выражение лица Розы, она поняла, что ее выбор был удачен.

— Вы запомнили, — едва слышно произнесла Роза.

— Да, я запомнила, о чем мы с тобой тогда говорили, — согласилась Джулия, — но вспомнила и себя в твоем возрасте. Именно такие книжки я любила читать.

Она замолчала, наблюдая, как Роза рассматривает одну из книг, почти целиком состоявшую из репродукций. Каждая сопровождалась комментариями на итальянском и на английском языках.

Роза провела пальцами по одной глянцевой странице, остановилась на английской надписи. Слегка нахмурилась, но потом кивнула и улыбнулась.

Джулия достала еще один сверток.

— А это для Карло. Решила сначала показать тебе, чтобы ты сказала, можно ли это ему подарить.

Это оказалась игра-головоломка с магнитной удочкой. Там была яркая картинка, изображавшая разных обитателей джунглей на фоне густой листвы. Каждое животное можно было «выудить» из чащи, подведя к нему магнит на леске.

Роза испустила радостный вопль.

— Ему это понравится. Какая забавная игра!

— Я вспомнила, каким он тогда казался грустным, и подумала, что неплохо бы его развеселить.

— Вы видели его на кладбище, да? Дядя Винченцо был прав, не надо было его туда возить. Он думал, что увидит маму и папу, а когда увидел, что их там нет, расплакался. Но знаете… — Девочка замолчала.

— Прошу тебя, доверься мне, — сказала Джулия. Ты можешь говорить мне все что угодно, я никому этого не скажу.

Роза кивнула.

— Мама умерла, когда мне было столько лет, сколько Карло, и я совсем ее не помню. И это очень плохо. Это похоже на дырку в том месте, где должен быть человек. Я не хотела, чтобы это случилось и с Карло, но сделала не правильно. Видите ли, он еще слишком мал и не понимает, что люди умирают. Он просто чувствует, что чего-то не хватает. Поэтому мы с дядей Винченцо стараемся его любить еще сильнее. Джемма, конечно, тоже, но мы — его семья. А это другое дело.

— Да, — медленно проговорила Джулия. — Семья это другое дело.

— А у вас есть семья?

— У меня.., нет.

— Совсем никого?

— Мои родители умерли.

— И вы не вышли замуж?

— Нет, вышла, но муж тоже умер.

— И у вас нет маленьких мальчиков или девочек? — Когда Джулия не ответила, Роза сказала извиняющимся тоном:

— Простите меня, я не хотела быть невежливой. Пожалуйста, простите.

— Ты не была невежливой, — охрипшим голосом сказала Джулия. — У меня действительно была маленькая дочка, но я.., потеряла ее несколько лет назад. Сейчас ей было бы примерно столько же лет, сколько тебе.

Роза ничего не сказала в ответ, а поднялась с пола, где сидела, и обняла Джулию за шею. Джулия прижала ее к себе, потрясенная ощущением теплого тела дочки и прикосновением ее щеки к своей.

— Мне очень жаль, — шепотом проговорила Роза, затем отстранилась и с улыбкой посмотрела прямо в лицо Джулии.

— Мне приятно будет думать, что она могла бы быть похожей на тебя, — сказала Джулия.

В этот момент в дверях появился Винченцо.

— Пойду посмотрю, не проснулся ли Карло.

— Я тоже пойду, — тут же сказала Роза.

— Но я и сам справлюсь, — недовольным тоном возразил Винченцо.

— Да, но ему нравится видеть меня, когда он просыпается, — серьезно проговорила Роза и быстро вышла из комнаты.

Винченцо вздохнул.

— Она точно такая, как ее ма.., как Бьянка. Думает, что ни на кого другого ни в чем нельзя полагаться. Мы скоро, не скучай.

Оставшись в одиночестве, Джулия стала смотреть альбом, который дала ей Роза. Она понимала, что его содержимое причинит ей боль, но все равно была намерена узнать все, что сможет.

Альбом был набит фотографиями. Сначала шли свадебные фото, а потом — снимки Бьянки и Розы и снимки, посвященные каждой новой вехе в жизни ребенка, — дни рождения, праздники Рождества, Епифании…

Вот девочка у отца на руках: сидит, прижавшись к нему, и кажется совершенно довольной. А он на этом снимке выглядит как хороший отец.

Брюс и на самом деле любил дочь, подумала она. Что я скажу ей, когда придет время?

— Пойдем, пойдем, — послышался в дверях голос Розы.

Держа Карло за руку, девочка вела его за собой.

Вскоре они оба оказались перед Джулией. Мальчик был просто копией своего отца.

— Скажи «Buongiorno», — подсказала ему Роза театральным шепотом.

Но мальчик уткнулся лицом в руку сестры и энергично замотал головой.

— Он стесняется, — объяснила Роза. — Смотри-ка, малыш, какой красивый подарок для тебя!

Но малыш лишь сильнее замотал головой и захныкал.

— Извините. — Роза взяла братишку на руки. — Я отнесу его обратно. Потом он привыкнет.

Девочка быстро вышла, неся на руках плачущего ребенка. Винченцо, наблюдавший за происходящим, сказал, понизив голос:

— Пока у нас есть минутка, мне надо кое о чем тебя спросить, хотя у меня жуткое предчувствие, что я знаю ответ. Если твой муж просто исчез, то, надо полагать, развода не было?

— Насколько мне известно, не было.

— Значит, когда он женился на Бьянке, он все еще был женат на тебе. Вот негодяй! Значит, Карло — незаконнорожденный. Ты видела, как относится к нему Роза. Он — одна из причин, заставляющих ее сохранять присутствие духа.

Еще одна причина, привязывающая дочь к новой жизни. Еще одна причина, отдаляющая ее от родной матери.

— Джулия…

— Все в порядке, — сказала она, тряхнув головой. Я уже отдышалась.

Джулия встала и пошла искать Розу. Услышав какое-то бормотание за дверью по другую сторону коридора, она пошла на звук и оказалась в комнате, где стояли детская кроватка и кровать побольше. Брат и сестра сидели на полу.

— Можно мне войти? — нерешительно опросила женщина.

Малыш не побежал прятаться, а засмеялся, глядя на нее. Джулия вошла и села на край кровати.

— Он не боится меня? — спросила она.

— Нет, здесь не боится, — объяснила Роза, — потому что это наша комната. Утром он получил много подарков. Вон, смотрите, целая куча. Но вот эта игрушка все равно его самая любимая, хотя и очень-очень старая.

Она показала на пушистого голубого кролика, которого малыш держал в руках, такого старого и потрепанного, что на нем почти не осталось меха.

Джулия смотрела, и ее душа вдруг стала наполняться странным чувством, смесью боли и радости. Этого кролика она видела прежде, очень давно, в другой жизни, когда он был новым и ярким.

— Да, похоже, он очень старый, — медленно проговорила Джулия. — Кто ему дал его?

— Я, — гордо сказала Роза. — Его зовут Дэнни. Он был моим лучшим другом, когда я была маленькая.

Мама говорила, что, когда мы познакомились, я держала его и не хотела выпускать из рук. Папа очень сердился.

— Почему? — спросила Джулия.

— Дэнни ему не нравился. Он все время хотел его выбросить.

Конечно, он хотел его выбросить. Потому что знал: это я дала тебе эту игрушку перед расставанием, а он хотел стереть меня из твоей памяти.

— Ты говоришь, он все время хотел его выбросить…

— Он выбрасывал его несколько раз, а мама каждый раз спасала Дэнни и отдавала обратно мне.

— Похоже, твоя мама была славная, — осторожно сказала Джулия.

— Замечательная. Она сердилась на папу, потому что он не хотел написать домой и попросить, чтобы прислали фотографии моей родной мамы.

— Правда?

— Да. Она меня спрашивала, помню ли я мою родную маму, а он ее останавливал. Я слышала, как они спорили. Он говорил, что моя мама — Бьянка, а она говорила, что родную маму никто не может заменить.

Значит, у Бьянки была щедрая и добрая душа.

На мгновение Джулия почувствовала к ней благодарность, к которой примешивалась жалость: она тоже поддалась чарам Брюса.

— Мне кажется, папа не очень любил мою родную маму, — продолжала Роза. — Он не хранил никаких ее фотографий и никогда не хотел говорить о ней. Если я его спрашивала, он всегда начинал говорить о чем-нибудь другом, — Так у тебя нет ни одной ее фотографии?

— Нет, — грустно сказала Роза. — Я даже не знаю, как она выглядела.

— Ты совсем ничего не помнишь?

— Немного помню. Она крепко прижимала меня к себе, и от нее чудесно пахло. И она все время смеялась. А еще я помню ее голос… Но лица не помню. Как хорошо было бы иметь фотографию, где мы с ней вместе, — тогда все опять стало бы по-настоящему. Потому что она была настоящая, и в то же время ее не было. Прямо как привидение. Если бы я ее увидела, то не узнала бы.

— Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, — прошептала Джулия.

Карло издал какой-то звук, требуя внимания.

Роза откликнулась и помогла ему крепче ухватить старенького кролика.

— Похоже, Дэнни — хороший друг.

— Он всегда был моим хорошим другом, — подтвердила Роза. — Но теперь он должен присматривать за Карло. Я это объяснила Дэнни, чтобы он не подумал, будто я его больше не люблю.

— Это ты правильно сделала, — сказала Джулия. Некоторые вещи надо объяснять, а то люди — или кролики — могут не правильно понять.

Теперь ей стало ясно, почему Винченцо сказал, что малыш помогает Розе сохранять присутствие духа. Она стала ему как мать, отвечая на его нужды и забыв свои, кормила его, ободряла его.

Она потеряла меня как раз в возрасте Карло, подумала Джулия. И точно знает, что ему нужно.