Змея за терновым троном

Глава 15 Дом, милый дом?

— С чего начинать, ваше величество? — Начни с начала и продолжай, покане дойдешь до конца. Тогда остановись! Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес»

Глава 15

Дом, милый дом?

— Фэй, дело закрыто! Был уговор, — рушит все мои планы отец.

Он расхаживает по кабинету, как заведённый. Я же скучающе сижу в его кресле и листаю по десятому кругу газету с громким заголовком: «Убийство в Чайна-тауне: кому перешла дорогу местная ведьма?». Внутри на несколько страниц разворачивается статья, где в сухом остатке нет ничего полезного. Ни единого упоминания принца или агентства. Ноль зацепок. Я жалею, что не оставила визитку репортёрам. Глупо, как глупо. Кусочек славы в нашем финансовом положении смог бы привлечь немало клиентуры.

Звонит телефон в приёмной, и до нас доносится щебетание Келли с её типичным: «Самое лучшее детективное агентство города Чикаго по магическим делам. Здравствуйте!»

— Пап, если от ведьмы избавились, значит, мы на верном пути.

— Уговор, Фэй! — Указательный палец отца пригвождает меня к месту, и я отхватываю суровый взгляд из-под очков.

— Разве ты не хочешь добраться до истины?

— Конечно, хочу, дочка! Но не ценой твоей жизни!

— Не очень-то ты в меня веришь, как погляжу.

— Фэй! — устав от лёгкого кардио, папа падает в кресло напротив стола и прикрывает глаза.

— Ты жив? Если у тебя сердечный прист…

— Не до шуток! Я думаю.

— Окей, ты тут босс.

Он открывает глаза.

— Вот именно! И мне решать, будешь ли ты продолжать дело или нет.

— Что ж, это лучше, чем категоричное «нет» десятью минутами ранее.

— Я должен всё взвесить.

— Пока ты занимаешься взвешиванием, пойду-ка я проверю, как там поживает наш гость королевских кровей.

Не дожидаясь папиной реакции, я встаю и обхожу стол. Отец уставился в одну точку, сцепив руки вместе. Наклоняюсь к его уху и вдуваю воздух:

— Буу!

— Моря Посейдона, Фэй!

Папа подскакивает, и его очки съезжают на переносицу.

— Прости. Не могла удержаться. Ты как робот.

Хихикнув, я выскакиваю из кабинета, пока не отхватила трезубцем вдогонку. В детстве мне часто читали мифы Древней Греции перед сном. И так уж повелось, что отец до сих пор предпочитает ругаться на их лад. Да и я не упускаю случая. Наша с ним фишка.

Первое, что бросается в глаза, когда закрываю дверь кабинета, это отсутствие подруги за рабочим столом.

Я же только её слышала!

На месте Келл, как на троне, восседает принц. Кайден усердно перебирает бумаги и создаёт видимость глубочайшей занятости. Представшая картина сюрреалистична.

— Знаешь, у нас нет столько денег, чтобы оплатить коронованного секретаря. — Наш новый работничек смотрит на меня так, будто бы я и впрямь отвлекла его от важных дел. — Где Келли?

— Ей позвонил Вито, и она вышла на пару минут поговорить на улицу.

— О, ну удачи.

Принц поглядывает на часы и хмуро произносит:

— Она ведь не вернётся через пару минут, верно?

— Нет. — Я подхожу к столу и стучу по нему двумя пальцами. — И чем ты тут занят?

— Перебираю документы.

— Это анкеты. Пустые.

— Знаю. Тут был полный хаос, — он с презрением показывает вокруг себя.

Я приглядываюсь: от прежнего беспорядка не осталось и следа. Все папки сложены по линейке, бумаги распределены по назначению, ручки стоят с ручками, а карандаши с карандашами. Не помню, когда в последний раз могла созерцать такую тошнотворную идиллию.

Келл его убьёт. Срочно запускаю спасательную операцию.

— Спасибо, господин секретарь, за вашу помощь. Я вас сменю.

— Думаешь, я не справляюсь со степлером?

«Думаю, что жить тебе осталось недолго, ” — говорю я про себя, смотря на дырокол в его руке. Раздаётся приглушённый звонок, и я в недоумении оглядываю место, где обычно стоит телефон.

— Так, а куда делся…

— Волшебное агентство вашей мечты слушает. Фиф на проводе, — чеканит бодрый голос брауни.

Я обхожу вокруг и вижу его, вальяжно сидящего на перевёрнутом мусорном ведре с трубкой в руках и ногах. Клочки смятой бумаги аккуратно лежат в мешке рядом.

— Да, миссис Рэтжински, я обязательно передам мистеру Мэтьюсу, чтобы он поторапливался с оплатой. Да, миссис Рэтжински, мы помним про уговор с выпечкой раз в неделю. Хорошего вечера и вам, миссис Рэтжински.

Фиф вешает трубку и улыбается с гордым видом выполненного долга.

— Мой помощник, — указывает принц. — Мы справляемся.

— Фэй, мистер Аваро рассказал мне, что случилось в квартале. — Брауни потягивает свою ручку к моим штанам и хватает за них. Он поджимает губы, и они дрожат. — Рад, что ты в порядке.

— Фиф, спасибо. Не беспокойся. Всё хорошо.

— Точно?

Я протягиваю ему мизинец, и он обхватывает его.

— Точно.

Принц прочищает горло.

— Слышал, как вы с отцом… обсуждали нюансы дела.

— Ругались.

— Да, можно сказать и так. Каковы шансы, что он позволит тебя уйти и продолжить расследование?

— Пятьдесят на пятьдесят.

Я сажусь на диван и вытягиваю ноги на журнальном столике и сжимаю кулон через футболку, чувствуя на себе пристальный взгляд.

— Что? — спрашиваю я Кайдена.

— Это украшение… — Он кивает на мою шею: — Что, если я знаю, откуда оно?

— Оно принадлежало моей матери. Спасибо, Шерлок.

— Да, но твой отец рассказал, что вы ничего не знаете о прошлом Элеонор. А я владею информацией о кулоне. Разве ты не хочешь выяснить, кем была твоя мать? Предположительно, безусловно.

Хочу ли я знать? Ещё как! Всю свою жизнь я мучилась этим вопросом. Моя мама практически сбежала из родных земель в незнакомый ей мир. Какое событие могло подтолкнуть на такой отчаянный шаг женщину? Ей могли угрожать и не оставить выбора. Может оказаться так, что убийца является и причиной побега. Пугала ли меня неизвестность? Бесспорно. Готова ли я к любого рода информации? Скорее да, чем нет. Но что бы ни заставило её сделать такой выбор, я точно знала, что приму его.

— Что взамен?

— Продолжи расследование.

— Договорились.

— Отлично.

Сомнения терзают меня изнутри, постукивая о черепную коробку.

— Кайден?

— Да.

— Ты бы рассказал мне про кулон в любом случае?

— Конечно.

Ответ эхом проносится в моей голове, но не находит места, чтобы залечь и успокоиться. Как мячик, он продолжает отскакивать от стен, пока я мысленно не хватаю его и не заталкиваю в дальний ящик сознания.

Не уверена, что Аваро до конца честен со мной. Назовите это интуицией или магическим предчувствием, но с этим парнем нужно держать ухо востро. Нельзя забывать, что фэйри придержат любые детали, если будут уверены, что в этом есть выгода. Информация в моём бизнесе, как известно, путь к вершине Олимпа. А в чьих руках небесный огонь, тот и указывает направление. Осталось убедиться, что я ведущая, а не ведомая в этом восхождении.

Я достаю смартфон и набираю подруге сообщение:

Прикрой меня перед папой. Я отправляюсь на ту сторону.

И, Келл, не сердись, но принц немного прибрался у тебя.

Келли:

Он — что? Я его прикончу!

Волшебный мир — не клочок суши или воды, расположенный под холмом. Это искажённое отражение Земли, которое развивалось и продолжает развиваться параллельно. Индийское море на той стороне отличается от нашего не только названием в духе какого-нибудь скандинавского бренда, но и флорой и фауной, не тронутой убийственной рукой человека. Поэтому многие привычные нам географические объекты имеют существенные отличия, как и сам климат.

Попасть туда можно несколькими способами.

Первый и самый распространённый — переместиться через Разлом. Это место соприкосновения двух миров, где потоки магии образуют тугое сплетение. Миров, которые накладываются друг на друга, словно два лоскута ткани, как подол и юбка. И когда материя «юбки» рвётся, то мы видим насквозь «подол». Ключевая особенность Разломов в том, что из точки «А» нашей стороны они всегда ведут в «А» на той стороне.

Именно к такой неведомой штуке мы с принцем и приехали.

Разлом Эггерс Гров в районе Ист Сайда образовался в 1997. Он соединяет Чикаго и Распутье, откуда все попадают во Дворы через Тропы — коридоры, связывающий точки на карте миров. И если Разлом ведёт из «А» в «А», то по Тропе можно забрести куда угодно: из «А» в «Б», «В», «Г» и так далее.

Все магические существа чувствуют и Разломы, и Тропы, потому что по ощущениям они напоминают Места силы. Люди же видеть их не могут, но способны, если фэйри снимет Вуаль. Справка: это незаконно. Благодаря тому, что во мне течёт кровь волшебного народа, я могу разглядеть сплетения самостоятельно. И всё-таки свою жизнь я ценю достаточно, чтобы туда не лезть. Не хотелось бы заблудиться в местных лесах и быть съеденной неведомой зверушкой или стать чей-то прислугой.

Так что не переживайте, что в процессе утренней пробежки вы случайно завернёте не туда и станете десертом для сирен на той стороне. Шучу-шучу! Вас скорее сожрут келпи, а сирены просто радостно утопят.

Почему же появляются Тропы и Разломы? В последние десятилетия их число значительно увеличилось, словно они — болезнь. Первопричина подобных явления до сих пор не изучена. Одни сводят всё к багу системы из-за выливания морока, другие называет естественным процессом — эволюция и скрещивание видов. Третьи верят, что эти явления— рана на теле огромного живого организма, сотканного из магии. И последнее наводит на мысль, что Разломы и Тропы — скорее негативное последствие использования магии, чем благодать. Так было, сколько жизнь себя помнит. Тексты же сохранили времена, когда фэйри умели свободно перемещаться, пока последний из них не погиб, унеся с собой все секреты. И хоть проходы нельзя открыть силой, их вполне возможно зафиксировать.

В Волшебном сообществе Закон действуют лишь во Дворах, но не в Царствах, населённых дикими обитателями. Если вы попадёте туда, то маловероятно, что вашу задницу отправятся спасать, сколь очаровательно она бы ни выглядела. Впрочем, случается и такое, что твари проникают и к нам. В подразделении Гончих есть фэйри-охотники. Они выслеживают потеряшек и отправляют назад, параллельно затирая следы чарами Забвения. Слышали про Лох-Несское чудовище и Йети? Так вот, это вовсе не байки. Всегда были и будут утечки, которые позднее и превращаются в мире людей в легенды. Стереть память всем и вся попросту невозможно.

Я отправляю пост в свой блог, разминаю пальцы и выхожу вместе с Аваро из такси. В парке, как и обычно, гуляет много людей. Нам же это совершенно неважно. Разлом скрыт под сильнейшей Вуалью, а ближайшую территорию покрывает Завеса. Такие чары не купить в торговом квартале и за бесценок. Они столь туго сплетены, что иногда и мне нужно приложить усилие, чтоб разглядеть сквозь них.

Мы выходим на газон большого зелёного поля. Кайден несёт в руках мою сумку с вещами, которую я успела захватить из дома.

— Будет неприятно.

— Прости, что? — выпрыгиваю я из внутренних тревог.

— В первый раз, проходя через Разлом, могут быть неприятные ощущения. Просто предупреждаю.

— И на что это похоже?

Он задумывается.

— На погружение в воду.

— Звучит не так страшно, — лгу я самой себе.

— Так оно и есть, — косится на меня Кайден и хмурится, видя, как я тереблю кулон.

Никогда не думала, что смогу однажды побывать в Волшебном мире. Смирилась с этой мыслью и убрала её в ящик с пометкой «не ворошить». В детстве я часто мечтала перенестись туда хотя бы на денёк, и только ужас неизвестности и невозможности вернуться меня останавливали. Прошло немало лет, а внутри я осталась всё той же маленькой пугливой девочкой. Всё это слишком походит на безумный сон. Будто заглядываю в глубокий и тёмный колодец, а мне говорят: «Прыгай! Всё будет хорошо». Сколько ни всматривайся, колодец не превратится в привычную дверь с ручкой. А страхи продолжат выстраиваться в голове как бравые солдатики и громко маршировать: подстерегающая опасность, перспектива провалить дело и подвести отца, насмешки чистой знати. А во главе всего мрачный генерал — боязнь подвести саму себя.

Что меня ждёт впереди? В учебных материалах не так много информации о Дворах. В основном там собраны рисунки, краткое описание иерархии и уклада, немного архитектуры и щепотка исторических фактов. Фэйри неинтересно составлять пособия, а полукровкам, кто не прочь изучить их мир, там не рады.

Ребёнком я представляла дворцы в виде замков, парящих в облаках из волшебной пыли. Их жизнь виделась полной чудесных изобретений, пышных балов и безмерно счастливых жителей. Представьте разочарование, когда сталкиваешься с реальностью: Тёмный Двор — с их кровавыми интригами и лицемерием; Светлый — с пиршествами, развратом и неспешностью, граничащей с нездоровой ленью.

Пока мои мысли окутаны воспоминаниями, я не замечаю, что мы подходим к нужному месту. Перед нами возвышается высокое дерево со стволом, который я бы не смогла обхватить даже обеими руками. Изнутри него пробивается Разлом. Размер его сопоставим с обычной книгой и походит на трещину в стене старого дома. Из него льётся приятный белый свет, и, чем ближе я наклоняюсь, тем отчётливее слышится треск, сравнимый с тлеющими углями в костре. Мурашки бегут по моей спине, откликаясь на колебания магии. Я и раньше видела, как чистые переходят в Волшебный мир, но прежде никогда так близко.

Принц подносит руку к Разлому и погружает её в свет, как в масло. Тот мгновенно откликается всплеском и расширяется. Треск усиливается. Люди продолжают заниматься своими делами: пожилая пара сидит недалеко от нас на скамейке и активно жестикулирует; женщина потягивает напиток через трубочку, прогуливаясь с коляской вдоль газона; молодой человек в наушниках улыбается своему псу, бегущему с ним рядом. Никто не обращает внимания на полукровку и принца Двора Теней, будто мы и вовсе не существуем. Возможно, так оно и есть. Или же нет? Кот Шрёдингера по-фэйрийски.

— Буду жать тебя на той стороне, — уверенным тоном заявляет Кайден, не глядя, и скрывается в ярком свете.

Я прикрываю глаза от мощной вспышки, а когда яркость снижается, набираю в лёгкие воздуха и неспешно выдыхаю.

— Давай, Фэй. Ты справишься, — бубню себе под нос, как заклинание. — А если нет, то попадёшь-таки на первую полосу позора. Мечты сбываются.

Разлом постепенно сужается, но как только я касаюсь его, увеличивается вновь и издаёт лёгкую вибрацию. Чувствую сопротивление, как при погружении в вязкую жидкость, а затем ощущение… ничего. Совсем. На короткий миг из глубин сознания поднимается мелодия колыбельной песни. Она нарастает и резко схлопывается. Ни тепла, ни холода. Лишь медленно нарастающее приятное покалывание. Я осмеливаюсь погрузить руку до локтя. Шёпот сотни голосов обрушивается на меня, чуть ли не сбивая с ног, и сливается в хор предков. Зов проникает под кожу и расходится нитями магии, откликаясь в каждой клеточке тела. Будто внутри взрываются фейерверки.

Вот что это за треск!

На той стороне что-то слегка тянет меня, но чувства искажаются. Я неосознанно упираюсь пятками в землю и нащупываю свободной рукой кулон под футболкой. Страх почти отступает и сменяется решимостью. Сжав ладонь, я зажмуриваюсь и делаю шаг. Дыхание перехватывает, как только кожа лица соприкасается с магическими потоками. Похоже на вязкое тесто, но без неприятной липкости после. Как в детстве, когда мы с мамой готовили выпечку. Мне нравилось макать палец в тесто и пробовать будущий шедевр на вкус.

Ещё шаг в темноте, и подошва ботинок ступает на твёрдую поверхность. Шёпот удалятся и пропадает. Я открываю глаза и вижу перед собой Кайдена. Он отпускает меня и отходит.

— Добро пожаловать в Распутье душ.

Пара секунд, и мы в самой настоящей пещере! Сотни свечей, расставленных на выступах, подчёркивают неровности камня. Тени от пламени подрагивают от ветра и замирают вновь, подсказывая, что рядом выход. Потоки прохладного воздуха наполняют лёгкие и дарят приятную свежесть леса. Я прислушиваюсь. Где-то из глубин пещерных вен доносится звук журчащей воды. В народе это место зовётся «Ничья земля» и служит границей между двумя Дворами.

Гора пронизана природными пещерами подобно капиллярной сети. В её глубине притаилось Шепчущее озеро, которое скрывает в себе огромные концентрации Мест силы. Вокруг горы простираются опасные густые леса и дикие просторы.

Самый безопасный путь до пещер с земель фэйри — через Тропы, соединяющие Распутье и Дворы. В безопасной с виду чаще скрываются хищники, готовые с радостью полакомится мясом волшебного существа.

У местных жителей, чьи деревни разбросаны в округе, есть традиция, которой я посвятила курсовую. Когда юные фэйри готовятся стать мужчинами, они должны доказать свою силу и отвагу, отправившись с такими же смельчаками на противоположенную сторону, на территорию чужого Двора. Им предстоит пройти больше двух недель в пути и обогнуть гору, полагаясь только на самих себя. Когда они, наконец, достигают цели, то по древнему обычаю лидер местной деревни вручает им чёрную или золотую ленту с зачарованными бусинами, в зависимости от того, кому принадлежит поселение — Светлому или Тёмному Двору. Это символ взросления и готовности создать семью.

Увы, испытание удаётся пройти не всем.

Когда я писала об этой особенности здешних поселений, то настолько прониклась их культурой, что по завершении получила благодарственное письмо из академии от профессора истории волшебного народа.

Если вначале затея с рискованным испытанием казалась мне настоящей дикостью, то после послания я поняла, насколько значимы традиции для каждого народа. Поэтому Распутье вызывает у меня особенный трепет. Возможно, в эту самую минуту юноши обходят гору, чтобы вступить в новый этап жизни, а мы с принцем находимся в эпицентре событий.

— У вас есть традиции, похожие на испытание Кресцит? — Кайден сдвигает брови и сцепляет руки за спиной. — Я писала об этом в своём проекте в качестве итоговой работы по курсу истории.

— Ты учишься в академии?

— Не совсем. Он-лайн. Полукровкам запрещено посещать её лично.

— Да, точно. Очень… жаль.

Принц смущается, будто ему и правда не нравится это ограничение.

— Мне хватает взглядов свысока и в моём мире. Не хватало ещё быть запертой сутками напролёт в учебном заведении, переполненным чистокровными. — Я не хочу, чтобы он заметил обиду в голосе, поэтому повторяю старый вопрос: — Значит, у вас нет таких испытаний?

— Нет. Чем дальше поселение расположено от столицы, тем выше шанс, что её жители чтят обычаи. При Дворе, особенно Тёмном, вся жизнь — сплошное испытание. С той лишь разницей, что хищники скрываются за масками лиц. — Фэйри кивает наверх. — Смотри.

Я задираю голову, и меня приковывают десятки пар глаз. Вырезанные фигуры почивших королей и королев величественно украшают стены. Некогда здесь был заключён мир между Дворами. С тех пор Распутье душ является перевалочным пунктом. Каждая клеточка моего тела чувствует, что касается вековой истории. Осознание будоражит. Одно дело — читать про это место, совсем иное — ступать по нему.

В былые времена существовало лишь два двора: Летний, или Благой, и Зимний, или Неблагой. В результате кровопролития, интриг, огромных потерь и последующего перемирия они распались и постепенно перемешались. Ещё задолго до Моря слёз. Сейчас же вместе с Царствами их ровно пять, не считая одиночек или странствующих караванов, которые не причисляют себя ни к одной стороне. Самые крупных из них: Двор Теней, который обосновался на месте Неблагого, Двор Света — на месте Благого, Царство Ветра, Царство воды и Царство Земли. Двор Теней и Света названы в дань уважения прошлому, а не из-за деления на плохих и хороших. Что касается Царств, то это скорее формальность. Они располагаются на огромных территориях без границ и не имеют единых правителей.

Взять, к примеру, Царство воды. К нему причисляют всех водных фэйри, связанных так или иначе с водной стихией и живущих в диких землях: келпи, мерроу, никс и других созданий. Царства — опасный и непредсказуемый мир, куда рискнёт отправиться в одиночку разве что безумец.

Именно для сохранения равновесия фэйри обосновали Распутье душ. Требовались контроль перемещений и нейтральная территория.

— Иди за мной.

Кайден уверенно шагает к одному из туннелей, а я встревоженно оглядываюсь. Над проходом висит табличка: «Чикаго». Выглядит так… по-человечески. Надпись зачарована, и неважно на каком языке думать, ведь магия переведёт её на любой. Заблудиться в Распутье невозможно, несмотря на то, что оно представляет собой целую венозную и артериальную систему сосудов. Где-то поблизости может находиться Разлом в Париж, а где-то в Берлин или Санкт-Петербург.

Свечи из центрального зала сменяются потолочными лампами. Внешняя проводка тянется на протяжении всего туннеля и уходит вглубь. Распутье — последний оплот цивилизации. Здесь используют электрические генераторы, которых вы не встретите больше нигде на волшебной земле.

Эхо наших шагов начинает тяготить. Я нагоняю принца и любопытствую:

— Почему за пределами этого места у вас нет электричества, интернета и прочих благ современности?

— Мыслишь, как человек.

Я делаю насмешливый реверанс.

— Простите, Ваше Высочество, что родилась в каменных джунглях, а не в замке с пони и единорогами.

— У нас нет пони и единорогов.

— Не может быть! Тогда что я тут делаю?

Принц одаривает меня одним из тех странных взглядов, когда кто-то не понимает вашей шутки, но не хочет подавать виду.

— Мыслить, как человек, вовсе не оскорбление. Разве это плохо? Всего лишь иначе. Мы пользуемся изобретениями людей в случае крайней необходимости. — Кайден машет рукой: — Как здесь. Очень сложно структурировать и держать под контролем перемещения. В этом помогают компьютеры. Вечногорящие свечи под чарами, увы, не способны создать подходящее освещение для работы во тьме и сырости, поэтому в ход идут лампы. Если задуматься, то иногда и мне хочется нажать на рычаг, чтобы вода полилась из крана вместо ожидания, пока ванную наполнят слуги. Особенно сильно это желание, когда привыкаешь к ритму людских городов.

Я провожу пальцами по рельефу каменной стены. Холодная.

— Думаю, ответ кроется в продолжительности жизни фэйри. Нам не нужно торопиться. Мы умеем ждать. Проще неделями плыть на корабле в другую часть света, чем взлететь на железной птице и добраться до нужной точки за часы. Будь в наших руках ваши технологии, жизнь бы ускорилась настолько, что вскоре навеяла скуку. Пришлось бы гадать, чем заполнить и без того длинный век. Люди же создают умные вещи для экономии драгоценных минут. Ценят время. Мы ценим его течение.

— Я часто бываю в открытых торговых кварталах. Когда вижу фэйри в строгих костюмах и с чемоданчиками в руках, это вызывает странное чувство: безумное смешение двух субстанций, которые никак не могут стать одним целым. Наши миры такие разные, несовместимые. Как вода, которая обходит камень в реке. Она никогда не станет камнем, а камень рекой. Понимаешь?

На какое-то мгновение я чувствую толику грусти, щемящую в груди.

— Не забывай, что и вода точит камень, а камень может изменить русло реки. Так и наши народы неизбежно влияют друг на друга.

Я активно киваю. Приятно, когда кто-то разделяет твою любовь к метафорам. Обычно Келли закатывает глаза, стоит произнести что-то эдакое: «Хватит говорить на эльфийском!» Понятия не имею, откуда такая тяга к дурацким сравнениям.

— По-твоему, почему нелегалы не хотят возвращаться в волшебный мир? Война ведь давно закончилась.

Мне всегда нравится слушать разные мнения и делать собственные выводы.

— Каждый Двор жаждал одержать победу. Закончилось всё поражением обоих. Время шло, боль от вида разрушений и потерь не оставляла. Многие ушли на поиски новой жизни. И я не могу их в этом винить. Увы, подавляющая часть моего народа, пройдя через Разломы, так и не смогла стать полноценной частью мира людей. И каков исход? Очередная бойня за территорию, в которую вовлёкся другой род. Как следствие пережитых страданий, некоторые запечатали себя в закрытых кварталах и с тех пор не желают покидать их по сей день.

Если раньше у волшебных земель было величие, то сегодня оно утонуло в вине. Не всем из нас хочется смотреть на руины, поэтому переселенцы вцепились в островок нового мира с тенью старого. Как видишь, каждый справляется по-своему: кто-то топит печаль в выпивке, а кто-то прячется среди людей. Только фэйри, что долго прожил на той стороне, никогда не сможет вернуться и стать своим при Дворе. Так уж повелось, что на определённом отрезке времени наш род поделился на несколько ветвей. Все мы одной крови, но не сути. Полноценно жить на два мира — редкий дар.

— Ты неплохо справляешься.

— Только на первый взгляд, — Кайден покачивает головой. — В мире людей я чувствую себя… не на своём месте. Мой дом здесь, каким бы он ни был.

— А твой брат?

Принц мрачнеет.

— Иногда мне казалось, что Тео не покидает наши земли навсегда только из-за меня.

— А как часто он посещал мой мир?

— Не трать время на это направление, Фэй.

— О чём ты? — с искренним недоумением интересуюсь я.

Кайден останавливается и разворачивается.

— Убийца принадлежит к одному из Дворов, но связан он непременно с твоим миром, поэтому я и решил пройтись сперва по горячим следам в надежде, что они выведут нас на нужный путь. Не ожидал, что их так вскоре сотрут.

Я вспоминаю лицо ведьмы, и мне становится не по себе.

— Откуда такая уверенность?

— Ты хочешь бежать быстрее ветра. Терпение, я покажу.

Мы проходим дальше по туннелю и выходим к проходу. Отдалённо слышу шелест бумаги и бормотание. Пахнет свежезаваренным кофе. Лицо папы всплывает в моей голове. Чем он сейчас занят? Наверняка ворчит на Фифа за то, что тот куда-то задевал его записную книжку, или выслеживает горе-нелегала, укравшего дорогие чары у бывшей начальницы.

Свет заливает пространство, и в проёме показывается помещением с деревянным столом в центре. Нас по-прежнему обнимает со всех сторон камень, но стены и пол выглядят уже более благоустроенными. Узорчатая широкая плитка с потёртостями выстилает низ и поднимается на несколько метров вверх, переходя в голый рельеф. С одной стороны возвышаются высокие книжные шкафы, а с другой — закрытые стеклянные стеллажи с разноцветными колбами и баночками под замком. Вместо книг полки наполняют папки с надписями.

На столе дымится кружка, а рядом с ней множество засохших от неё кругов. Никого поблизости нет. Кожа на моём затылке реагирует на колебания мурашками. Прямо из стены выходит, уткнувшись в бумагу, высокий худой мужчина и направляется к стулу.

Хлопаю в изумлении глазами и смотрю то на фэйри за столом, то на скрывшийся проход. Я не заметила его под гламуром Вуали. Такое случается не часто. Очень сильные чары. Высший сорт и вершина мастерства. Тот, кто их сплёл, воистину талантлив.

— У меня было много времени на практику, — говорит с пренебрежением незнакомец.

Мои глаза округляются ещё больше, и я отшатываюсь.

— Забыл тебе сказать… — Кайден прокашливается: — Хранители способны читать мысли проходцев. Это сделано для безопасности. Он знал о нашем прибытии в тот же миг, как мы пересекли Разлом.

Лёгкий страх напополам со смущением захватывают сознание, и я судорожно вспоминаю всё, о чём успела подумать.

— Не переживай так, дорогуша. Всё, что происходит здесь, здесь и остаётся, — хранитель окидывает меня взглядом и обнажает острые, как у акулы, зубы.

Чувствую желание развернуться и убежать. А ещё, что для него — я лишь забава.

— Хранителями становятся нарушившие закон одного из королевств. Конечно, если это не убийство или попытка сговора против короны. Преступнику назначают исправительный срок вплоть до ста лет пребывания в Распутье душ, — принц будто читает мне лекцию, но глаз с фэйри не сводит. — За это время многие осознают своё деяние и впредь ведут себя достойнее. Никогда не знаешь, за что могут добавить года. — Он делает акцент на последнем предложении, и непринуждённо садится в кресло подле. Затем кладёт правую руку на стол, демонстрируя кольцо.

В помещение веет холодком. Принц несёт слова сдержанно и умело. Пронизывает их сталью и наливает расплавленной свинцовой рудой.

Хранитель заправляет длинные белые пряди за ухо, и от меня не скрывается дрожание его бледных, пронизанных сосудами, как паутиной, пальцев.

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Я не признал вас в этих одеждах и с… человеком.

— Полукровкой, — поправляет Кайден.

— Да-да, конечно. — Одна рука бедолаги вцепляется в листы, а другая пытается ослабить воротник белой рубахи с вышитыми цветами. — Присаживайтесь, госпожа.

Госпожа? Ну-ну.

Я сажусь на край мягкого кресла и кидаю взгляд на принца. Он скучающе осматривает помещение, точно всё здесь для него рутина.

— Все, кто проходят через Разлом и Тропы, навсегда остаются в системе. — Принц дважды постукивает кольцом по дереву, привлекая внимание хранителя. — Я делал запрос перед тем, как пройти в мир людей. Мне обещали оставить копию с печатью.

— Да? — тихо отвечает фэйри и тут же сжимается под тяжёлым взглядом. — Да! Безусловно. Припоминаю. Минутку.

Бедолага роется в папках на столе и приговаривает: «Где-то здесь… или здесь.»

— Что за запрос? — уточняю я, давая больше времени несчастному.

— Я попросил предоставить список из тех, кто перемещался между Дворами в день убийства брата, за две недели до и после. Теперь нужен официальный документ. Удалось выяснить, что убийца принадлежит к Двору Света. А уж его эта воля или нанявшего — предстоит выяснить.

— Каким же образом?

— Вот оно! Нашёл!

Хранитель протягивает принцу лист, но Кайден кивает на меня, и тот с недовольством отдаёт список мне. Я быстро пробегаюсь по нему взглядом и хмурюсь, ощущая себя глупой.

— Тут много имён.

— А ещё не одного прибывшего из мира людей и обратно за обозначенный период. Представители Своры и послы не входят в круг подозреваемых. Там ещё более строгая отчётность. Вывод напрашивается сам. И тот, кого мы ищем, ещё и фэйри.

— Так, погоди. А если убийца пришёл за месяц до содеянного и затаился? Или же он из твоих и находился при Дворе постоянно. Или убийцу могли нанять, как ты и сказал. Или и вовсе прошёл через иной Разлом. Вариантов множество. Тогда список бесполезен. И фэйри? Почему не маг или кто ещё? Исключать нельзя.

Пускай вампиры, оборотни и ведьмы, в отличие от магов, почти не посещают дворцовые земли, не стоит опрометчиво сужать горизонт.

— Мои глубочайшие извинения, госпожа. Это невозможно. В Распутье строгие правила. Маги и другие представители волшебного народа могут задерживаться при Дворах не более двух недель. Это же правило касается фэйри. Если вы не принадлежите к Светлому Двору, то сможете гостить в нём на такой же срок и не днём больше.

Вот откуда эти две недели.

— Именно так, — кивает Кайден. — Если же привлекли наёмника, у нас всё равно сложилась хоть какая-то картина. — Он почёсывает перстнем подбородок. — Во дворец так просто не войти: ты или слуга, или гость, или живёшь здесь.

— Хорошо. Но как же перемещения вне Распутья? Тот, кого ищем, мог пройти через незарегистрированный проход или же приехать традиционным способом. Тогда среди этих имён его попросту нет.

— Верно. Только на территориях, подконтрольных Дворам, каждый Разлом охраняется. Их можно и по пальцам пересчитать. А быстро проявляющиеся и исчезающие хоть и не редкое явление, всё же слишком идеальный сценарий для убийцы. — Кайден задумчиво отводит глаза. — Что касается традиционных способов, то так или иначе при въезде в Эмир все отмечаются на вход и выход. В город заедешь беспроблемно, но в сам дворец так просто не пройти. Девы из Ордена проверили приглашённых. Список у меня, если понадобится.

Эмир — столица Светлого Двора. В самом его центре на холме возвышается дворец короля. Ниже расходятся лучами улицы, где в самой дальней части проживают менее обеспеченные фэйри. Жить под стенами Его Величества — привилегия высших слоёв.

За городом в областях раскинуты мелкие поселения, а ближе к Ничьей земле — десятки деревень. У самого же моря располагается портовый город Фьёр. Он единственный может похвастаться хоть сколько-нибудь прохладным климатом. Летом ветра несут волны к берегу, а к зиме накрывают территорию с материка. В остальной же части преобладает скалисто-степная местность, переходящая в пустынные барханы.

— А сколько гостей пришло, минуя Распутье?

— Около сотни.

Всего-то.

Вздыхаю и возвращаюсь к списку тех, кто перемещался через Распутье:

— Здесь имена из обоих Дворов с отметками. Что они значат?

— Несколько светлых, чей срок пребывания при Тёмном Дворе подошёл к концу, и они вернулись домой. На пире был лишь один из них, и то с алиби. Семеро других, уже моих подданных, тоже пришлось отмести. Одни вышли за пределы дворца до случившегося, а к другим почти не подкопаешься.

Почти.

— Какое же у всех алиби?

— В основном их непричастность подтвердили другие фэйри, которые провели с ними ночь после празднества. Не то чтобы я доверяю их словам. В любом случае ими занимаются девы Ордена. Они дадут знать, если на допросе что-то пойдёт не так.

Как скучно я живу…

— На них применяют чары Правды?

— Вынужденная мера. Большинство воспринимает такой напор как оскорбление, но дело короны важнее их чувств. То, что Светлый позволил нам провести процедуру и с его подданными, даёт надежду на сотрудничество в дальнейшем.

— А та сотня гостей тоже попадает под допрос?

— Ими займутся в порядке очереди. Кого-то опросят быстрее, кого-то позже. В зависимости от мотивов и возможностей каждого. — Кайден качает головой. — У нас нет столько времени. Убийца бежит быстрее нас. Чтобы его нагнать, нужно искать обходные пути. Для этого ты здесь.

Я киваю, пытаясь структурировать свалившуюся кучу информации. Переживания отца заимели под собой основание. Для работы в поле мне действительно не хватает знаний и опыта. Ощущаю себя девчонкой, которую учат матчасти. Как же неловко!

— Выходит, что убийца из Светлого Двора, с окраины или из самого сердца замка, — подытоживаю всё вышесказанное.

— Да. Или кто-то хочет нас в этом убедить, наняв кровавую руку.

Вспоминаю, что в помещение мы не одни. И хоть хранитель сказал, что всё останется здесь, я с подозрением кошусь на него.

— Эм, не опасно ли говорить о деле… тут?

— Нет. Чары не позволят ему вынести ни единой буквы, сказанной или услышанной здесь. — Кайден с недовольством оглядывает бледного фэйри. — Девушке нужна печать на две недели с возможностью свободного перемещения между Дворами. Под мою ответственность.

Хранитель моргает несколько раз, затем резко вскакивает с места и чуть ли не бежит к закрытому шкафу с замочной скважиной. Из-под рубашки он достаёт золотой ключ и открывает им дверцу. После чего проходится сверху внизу по полкам и радостно вскрикивает, найдя, по всей видимости, нужное. Довольный фэйри возвращается к нам с печатью и бутыльком чёрно-золотистых чар внутри. Большим пальцем он подцепляет пробку, и та с хлопком отлетает. Брызги оставляют следы на его белоснежных рукавах-фонариках. Небольшой слой пыльцы падает с печати, когда мужчина трясёт ёмкость.

— Руку, пожалуйста.

Я неохотно протягиваю.

Быстрым движением печать касается кожи, оставив на ней символы. Я верчу руку, чтобы рассмотреть их ближе, но они уже исчезли.

— Неделя при Светлом Дворе. Неделя при Тёмном. При каждом перемещении не забывайте отмечаться.

— Хорошо.

— Идём, Фэй.

Принц поднимается из кресла, и я смотрю на него снизу вверх.

— К Светлому?

— Нет. Сначала домой. — Кайден расправляет невидимые складки на одежде и выпрямляет спину. — Дом, милый дом.