Знак любви

5

Лили тщательно продумывала туалет. Перестараться — Витторио будет слишком польщен вниманием к себе, а если одеться кое-как, то это будет говорить о безразличии к гостю. Пришлось остановиться на яркой юбке и не менее бросающейся в глаза хлопчатобумажной кофточке из жатой ткани. Выбора просто не было: это лучшее, что она взяла с собой, рассчитывая лишь на прогулки в окрестностях виллы и принятие солнечных ванн.

Лили снова встала и посмотрелась в зеркало на стене. Мысль о Витторио не оставляла ее ни на секунду, однако она все же предпочла выразить своей внешностью безразличие к нему, чтобы не пробуждать в нем свойственной Витторио самоуверенности, и, слегка мазнув губы помадой да чуть-чуть подкрасив ресницы, девушка завершила приготовления к приему. Постоянное пребьвание на солнце придало ее каштановым волосам золотисто-рыжеватый оттенок, а на коже появился бронзовый загар. Замаскировать свою привлекательность не было никакой возможности, и Лили довольно улыбнулась. Она была в отличной форме и прекрасно выглядела; если бы у нее были с собой королевские драгоценности, она не смогла бы удержаться и надела бы их. Ну и кто она после этого, прикидываясь, что хочет показаться безразличной к Витторио?

— Какой чудесный запах…

Сердце Лили бешено заколотилось, когда она увидела, как он входит в зал. Одет он был с кажущейся небрежностью. Но небрежность небрежности рознь. Ведь можно быть небрежно элегантным, небрежно утонченным… А таким и предстал перед ней Витторио Росси — в черных брюках и свободной шелковой рубашке терракотового цвета, вполне подходящей для жаркого вечера. Все эти не бросающиеся в глаза, но хорошо продуманные детали его одежды были тут же оценены Лили; она была польщена.

— Я не знала, какое блюдо приготовить, и решила, что спагетти — это беспроигрышный вариант, — сказала она; Витторио достал из бара бутылку «Кьянти» и принялся откупоривать ее. Он сделал это настолько непринужденно, словно они давно знакомые, даже близкие люди, живущие вместе и прекрасно чувствующие себя в обществе друг друга. Лили же держалась совсем иначе. Она внутренне была напряжена, накрывая на стол, но совсем не оттого, что боялась упасть в его глазах, проявив беспомощность в кулинарных делах.

— Мое любимое блюдо. Впрочем, все, что вы ни приготовите, станет моим любимым блюдом.

Лили улыбнулась:

— Не надо иронизировать.

— Неужели я иронизирую?

— Конечно, и вы это знаете.

— Вы хорошо меня изучили, — сказал он, улыбнувшись; Лили, однако, не была в этом уверена. Многие вопросы так и остались без ответа, и Витторио казался ей почти таким же загадочным, как тогда, когда они только что познакомились. Наверняка она знала только одно: у Витторио была жена, которую он очень любил, и он до сих пор не смог оправиться после ее смерти.

— Извините, что не могу предложить вам что-нибудь поинтереснее, чем спагетти, но вы застали меня врасплох, неожиданно решив пригласить себя ко мне на ужин.

— А если бы я сам себя не пригласил, вы бы позвали меня?

— Нет.

— Однако вы приняли мое приглашение на обед.

— Карло расстроился бы, если бы я отказалась.

Но девушка сказала не всю правду: ей самой очень хотелось увидеть, как он живет.

— Он обиделся, что я не разрешил ему прийти сегодня со мной.

— Вам надо было привести его, — заметила Лили; Витторио ни слова не сказал в ответ на ее замечание, и по его глазам она поняла почему.

— Тогда вы почувствовали бы себя в безопасности, правда? — спросил он немного севшим голосом, когда их взгляды встретились. Лили нечего было ответить. Она сама толком не понимала, чего ждала от этого вечера. Девушка смотрела, как он подносит бокал к губам, слушала его слова, проникавшие ей в сердце и смущавшие душу; они переполняли ее смятением и беспокойством. Лили почувствовала, что вино ударило ей в голову, хотя она едва успела пригубить свой бокал. Вино, закуска, вечерняя жара, сумерки создавали атмосферу интимной близости; в их душах поднималось чувство влечения друг к другу.

Лили прикусила губу и подняла подрагивающей рукой бокал; Витторио вызвал в ней волну желания, и она старалась подавить в себе это чувство. Ни к одному мужчине прежде она не испытывала ничего подобного. Но одного желания недостаточно: влечение должно подогреваться любовью, но Лили уже не отдавала себе отчета в испытываемых ей ощущениях.

Она выпила еще немного вина, и это придало ей решимости.

— Я не собираюсь спать с вами, Витторио, — тихо произнесла девушка.

Витторио внимательно посмотрел на нее и сказал:

— Мне не кажется ваше решение окончательным.

Набравшись храбрости, она взглянула на него и честно ответила:

— Вы правы.

Он удивленно поднял брови, и она улыбнулась.

— Что может быть прекраснее, чем забыться и отдаться во власть этой ночи, вина и ласк, — прошептала она, — но всегда наступает завтра.

— А что случится завтра, если сегодня мы будем принадлежать друг другу?

— Очень многое, — ответила она. — Не сомневаюсь, что в постели вы будете страстным любовником, но я не могу забыть, с какой враждебностью вы встретили меня, когда я приехала. Теперь ваше отношение ко мне резко изменилось. Настолько резко, что в вашу искренность трудно поверить.

— Вы считаете, что во мне говорит лишь похоть? — мрачно спросил Витторио, и было заметно, как на его скулах заиграли желваки.

Лили пожала плечами и откинулась на спинку стула.

— Других мотивов вашего поведения не вижу.

Неожиданно она подумала, что его влечет к ней еще и потому, что она, как и его жена, англичанка, и этим напоминает ему покойную. У девушки сразу испортилось настроение, и она твердо решила, что сегодня Витторио не удастся добиться своего.

— Видимо, я ошибся в ваших чувствах: они совсем не глубоки.

— Сейчас они и не могут быть другими, — заметила Лили. — Да и ваши тоже. Мы совсем не знаем друг друга.

— А разве существует лучший способ узнать друг друга, кроме физической близости?

Лили улыбнулась и отпила вина.

— Вы, как я вижу, истинный сын своей страны. У нас, в Англии, принято иначе. Сначала мы знакомимся, потом влюбляемся, и уж после этого происходит все остальное.

— Это звучит как-то очень скучно. — Витторио уже улыбался, и Лили почувствовала, что можно расслабиться, поскольку разговор шел в полушутливой форме. — Тут вам ни трепета, ни жара, ни огня в чреслах, — продолжал он.

Лили не могла удержаться от смеха.

— Значит, по-вашему, чужой человек в постели возбуждает больше, чем тот, кого вы успели узнать и полюбить?

— Думаю, что и то и другое можно совместить.

— Вы слишком неразборчивы.

— Я не то имел в виду. Мои отношения с женой развивались по упомянутой вами схеме, но постель оказалась полным разочарованием. Жена не воспламеняла меня…

— Мне неинтересно и неприятно слушать вас, — сказала Лили. Она ощущала какую-то неловкость, когда он вспоминал о жене, а это интимное признание совершенно шокировало ее.

Витторио налил вина в свой опустевший стакан и прямо спросил:

— Вы что, смутились, представив, как я занимался любовью с моей женой?

Ее щеки вспыхнули, потому что он попал в самую точку: она действительно смутилась, но не от скромности, а от ревности. И именно ревность настроила ее против Кристины. Это открытие было настолько неожиданным для нее самой, что она залпом выпила почти полный бокал вина.

— Мне непонятно многое в ваших отношениях с покойной женой, — сказала она наконец. — Вы любили свою жену, говорили, что она для вас была всем, а сейчас сообщаете мне, что брак ваш не удался, и не похоже, чтобы вы подходили друг другу в интимном отношении. Тут что-то не так.

— Да. Она не любила меня, и поэтому мне не было с ней хорошо. Я все понял очень скоро после нашей свадьбы.

Она не любила его? Как могла женщина выйти замуж за человека, которого не любила, тем более, что этим человеком был Витторио Росси? Лили вся пылала. Он нравился ей, но ведь любовь — это нечто другое?

— Говорят, что совсем необязательно любить, чтобы получать удовольствие в постели, — неуверенно возразила она.

Он покачал головой и тихо рассмеялся.

— Говорят… — повторил он за ней. — Ну, а вы, Лили, вы верите этому?

Она нервно усмехнулась. Можно легко угодить в ловушку, если не будешь настороже.

— Я никогда не любила, — вот и все, что она могла ответить.

— И никогда не занималась любовью? — В глазах Витторио плясали огоньки, как будто его вопрос был не более чем шуткой.

— Это для вас очень важно, не так ли?

— Мне кажется, я понял. Вы хотите и любви, и секса.

— Конечно. — Голова Лили покруживалась от выпитого. — И этим женщины отличаются от мужчин. Нам нужен весь набор чувств, а вам лишь яркая упаковка.

— Согласен, мы разные. Но это лишь общее правило, а из каждого правила бывают исключения.

— Вы — одно из них? — с иронией спросила Лили. Ей никогда еще не приходилось откровенничать с мужчиной на такую тему.

— По-моему, да. После смерти жены я спал с другими женщинами, но… — Он пожал плечами. — Наверное, я исключение из правил.

Лили встала, чтобы посмотреть, как дела на кухне. Значит, эти женщины не удовлетворили его. Может быть, потому, что он лелеял мечту найти подругу, которая напоминала бы ему жену, которую он так любил.

— Давайте съедим пирог, пока он не подгорел, — предложила она.

Они перенесли еду в сад и расположились за дощатым столом, над которым вилась виноградная лоза. Стояла ужасная жара, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Лили зажгла свечу, а Витторио расставил посуду. Она приготовила салат с апельсинами и помидорами.

Они сели за стол, и Витторио вновь наполнил бокалы.

— О, да вы замечательно готовите, — сказал он.

— Я люблю стряпать, — ответила Лили, которая готова была почаще устраивать такие вечера, чтобы продемонстрировать свои кулинарные способности.

— О чем вы задумались? — спросил после недолгого молчания Витторио.

Лили интригующе улыбнулась, поднеся бокал ко рту. Если бы он только знал…

— Не могу вам сказать.

— Почему?

— Потому что вы вновь втянете меня в спор.

— Звучит довольно завлекательно, так что я вынужден повторить свой вопрос.

В ответ Лили загадочно улыбнулась, мерцающий огонек свечи отражался в ее потемневших глазах.

— Расскажите мне об Эмилии.

Витторио нахмурился.

— Так вы сейчас думали о ней?

— Нет, просто я хотела переменить тему разговора, и к тому же любопытно было бы узнать о ней как можно больше.

— И все же, о чем вы думали? — настаивал Витторио. — Мне больше хотелось бы поговорить об этом, а не об Эмилии. Эмилия в прошлом, а меня интересует настоящее.

— А может быть, то, о чем я думала, не имеет отношения к настоящему? — поддразнила его Лили.

— Я все равно хочу знать.

Она повертела в руках свой бокал и улыбнулась.

— Хорошо, буду с вами откровенна и расскажу, о чем думала, но при условии, что потом вы расскажете мне об Эмилии и о моем отце.

— О'кей, договорились, — согласился Витторио.

Лили глубоко вздохнула.

— Я думаю о том, как приятно вот так сидеть, есть и выпивать в этом чудесном саду. Пение цикад, запах трав, теплая погода…

— …Звезды над головой, и луна бросает серебристый свет на виноградники на холме, — подхватил Витторио.

Лили откинула голову и посмотрела на него через стол.

— Значит, это правда.

— Что правда? — тихо спросил он.

— Что кровь у итальянцев разжигает солнце.

— И превращает ее в неукротимый огонь.

Лили звонко рассмеялась.

— Вы все испортили. Я-то думала, вы романтик, если способны произносить такие речи о луне и виноградниках, а вы начали говорить о совсем других вещах.

— Вы имеете в виду — о страсти? Она тоже может быть романтичной; все зависит от того, чего вы хотите от жизни. — Витторио на минуту замолчал. — Мне нужно то, что было между Хьюго и Эмилией, — сказал он наконец.

— А что было у них? — спросила она, догадываясь, что Витторио имел в виду, но все же желая услышать это из его уст.

— Любовь… — сказал он вполголоса и устремил на нее задумчивый взгляд своих темных глаз.

Лили с интересом наклонилась вперед.

— А что это была за любовь?

Он угрюмо усмехнулся:

— Самая что ни на есть идеальная, — всепоглощающая, всепобеждающая, сжигающая… Да подберите какой угодно, пусть даже избитый, эпитет — не ошибетесь.

— Их жизнь прошла у вас на глазах, не так ли? — глухо произнесла Лили.

Он кивнул.

— Я завидовал им. Нет, не по-черному. Но это была настоящая зависть.

О, она прекрасно его понимала! Разве не этого мы ищем в жизни — всепоглощающей любви!

— Странно слышать такое признание от мужчины, — вздохнула Лили. — Мне всегда казалось, что вы ужасно расчетливы в любовных делах.

— Просто вам не везло на встречи.

Лили кивнула в знак согласия. Однако ведь и Витторио, мягко говоря, не без греха. Ей не нравилась в нем холодная надменность и жестокость, бывшие неотъемлемыми чертами темпераментного, страстного характера. Но сейчас Лили почувствовала, что именно это в нем ее привлекает.

— Хотите кофе? — тихо предложила девушка, нарушив затянувшееся молчание.

— Хочу, но только сварю его сам. — Витторио поднялся из-за стола, посмотрел на нее, и в его взгляде промелькнуло что-то необычное.

— Спасибо. А я пока уберу посуду.

Витторио пошел в дом, а Лили еще немного посидела, наслаждаясь теплым воздухом, пропитанным пряными запахами. Она хотела близости с Витторио Росси. От этой мысли у нее закружилась голова. И ведь она могла получить то, что хотела. Лили на мгновенье закрыла глаза, дав волю своему воображению, но тут же очнулась. Ведь она мечтает о настоящей, всепоглощающей любви, о таких отношениях, которые были между ее отцом и Эмилией. С чего они начинаются, как разобраться, что именно это любовь, и можно ли быть уверенной, что Витторио Росси — тот человек, который сможет пробудить в ней это чувство? Лили собрала тарелки и понесла их на кухню.

Витторио занимался приготовлением кофе. Он ждал у плиты, когда закипит вода, и поднял глаза, когда она вошла. В этот момент пламя висевшей над плитой керосиновой лампы потускнело и она начала чадить. Витторио прикрутил фитиль.

— Керосин кончился.

— Сейчас принесу свечку из сада, — сказала Лили, собираясь выйти из кухни.

Вдруг она почувствовала, что рука Витторио крепко охватила ее запястье, и она оказалась в его объятиях, ощутив щекой его жаркое дыхание: он лихорадочно искал в темноте ее губы. Его поцелуй был жадным и лишенным какой бы то ни было нежности. Лили удивилась, как она могла подумать, что он романтичен. Его грубый эгоистичный порыв испугал девушку, и она пыталась отстраниться, но Витторио крепко удерживал ее в своих объятиях.

— Мне больно!

Он ослабил хватку, но не настолько, чтобы она могла отстраниться от него.

— Извини, я не хотел, — прошептал он и снова прильнул к ее губам; на этот раз его поцелуй был нежен, он словно молил о прощении.

Совсем не об этом мечтала Лили несколько минут назад в саду: вместо чудесного восторга она испытала лишь страх и сомнение. Да, они хотели друг друга, но не было чего-то главного в их отношениях.

— Я не могу, — сухо сказала девушка, отстраняя его.

Она вышла из дома; оставленная на столе свеча освещала дворик. Лили осторожно подошла к ней, но не успела взять в руки — Витторио приблизился к ней сзади и повернул Лили лицом к себе.

— Прежде чем отдаться, вы хотите услышать слова любви?

— Нет, — поспешно ответила она, — дело не в этом…

Хотя почему нет? Она хотела любить, хотела быть любимой и не желала, чтобы ею просто воспользовались.

— Знаю, что вы имеете в виду. — Неожиданно его интонации потеряли мягкость. — И вы такая же. Вы расчетливы, как все женщины. Сначала дразните и завлекаете, а потом…

Лили оторопела.

— Слушайте, вы словно живете в другом столетии! У меня и в мыслях нет вас завлекать. Я просто хочу, чтобы ко мне относились как к человеку!

Девушке показалось, что она разговаривала с Витторио слишком резко, и она коснулась его руки.

— Знаете, Витторио Росси, — тихо сказала она, — я хочу от жизни того же, чего и вы. Я хочу отдаться волнению и страсти, хочу испытать то, что было между моим отцом и Эмилией. Но я боюсь совершить ошибку…

— …Того, что случилось с вашим отцом, когда он женился в первый раз?.. — подхватил он и сжал ей руки.

«Отчасти да», — подумала Лили. Может быть, это действительно было главной причиной, заставлявшей ее стремиться к идеалу в отношениях с мужчиной, которого, возможно, на свете и не было.

— …И того, что случилось с вами, когда вы женились в первый раз, — осмелилась добавить она. — Ваш роман привел к браку, который не принес счастья никому…

Он сильнее сжал ей руки, и Лили поняла, что своими словами причинила ему боль.

— Извините, это, конечно, не мое дело. Просто мне надо, чтобы вы поняли: я не хочу, чтобы мной просто воспользовались как женщиной, а вы, по-моему, собираетесь сделать именно это…

Он рассмеялся.

— Похоже, вы тоже живете в другом столетии, Лили Мейер. Женщины не менее искусно научились использовать мужчин, чем те — их. И вы сейчас используете меня.

Она удивилась.

— С чего вы это взяли?

— Вы хотите принять бой на своих условиях. Вы умеете найти нужные слова, говорите, что боитесь совершить ошибку. Но было бы ошибкой загонять внутрь свои желания и порывы. Разве можно познать вкус жизни, если постоянно опасаться сделать рискованный шаг?

— И в данном случае этим рискованным шагом станет решение переспать с вами, не так ли? — парировала она.

— А почему бы и нет? — улыбнулся Витторио, слегка коснувшись ее лица губами, словно поддразнивая девушку. Но вдруг она ощутила нежное касание его руки на своей груди, и от неожиданности чуть не вскрикнула. Он легонько надавил на сосок, и пробужденное им желание захлестнуло ее. Лили закрыла глаза, но все равно продолжала ощущать на себе его страстный взгляд. Она слышала его тяжелое дыхание и ощущала, как жар его тела передается ей. Она медленно подняла веки и взглянула на него.

Неожиданно для себя в его глазах она прочитала не только страсть, но и трезвый, холодный расчет и странную жестокость. В страхе Лили попыталась оттолкнуть его. Витторио отстранился.

— Я был прав, — с внезапной холодностью сказал он. — Вы играете мною; это вы пытаетесь использовать меня, а не я — вас. Ну, что ж, спите спокойно, если сможете, — отрывисто добавил он, повернулся и пошел прочь через двор к калитке, за которой расстилались пустынные виноградники.

Лили еще долго стояла в саду; ее сердце терзала невыносимая боль, — то была боль невозвратимой потери.

Витторио Росси добился того, что не удавалось еще ни одному мужчине. Он взволновал ее, возбудил в ней непреодолимое желание, а потом… Потом просто повернулся и ушел, озабоченный лишь тем, чтобы не оказаться в унизительном положении…

Лили взяла со стола свечу, поднялась в душную спальню и, лежа, наблюдала, как на стенах трепещут тени от мерцания пламени. Она не могла разобраться в своих чувствах к Витторио. Она испытывала сильное влечение к этому гордому, но такому непростому человеку, совсем не похожему на ее прежних поклонников. Любовь любви рознь.

Лили приподнялась, задула свечу и снова откинулась на подушки. Этот человек не предлагал ей ни руки и сердца, ни любви, он даже не собирался проводить иногда с ней время. Он просто хотел с ней переспать, и это желание было его единственной целью. Как только он получит свое, он сразу бросит ее. Витторио говорил, будто стремится к таким же отношениям, какие были между ее отцом и Эмилией, но теперь девушка не могла себе даже представить, чтобы он был способен на глубокое, неизменное чувство. Но хотя бы в одном они были схожи: и Лили, и Витторио мечтали о всепоглощающей любви. Девушка уткнулась лицом в подушку и тяжело вздохнула. Наверное, между теми двумя существовали какие-то особые отношения, и Витторио мог видеть, какова настоящая любовь. Всем сердцем она желала оказаться на его месте и познать то, что знал он.

— Керосин для лампы, — объявил Витторио, появившийся на следующее утро, ставя полную канистру рядом с раковиной.

Лили только что покончила со стиркой и чувствовала себя совершенно разбитой.

— Интересно, Эмилия тоже занималась этим каждый день? Вкладывая в работу свою любовь и преданность? — раздраженно ответила она, с трудом поднимая корзину с мокрым бельем, чтобы вынести во двор. Витторио взял корзину у Лили, и они вместе вышли в сад.

— Каждый день из деревни приходила женщина. Эмилия такими вещами не занималась. А вы сами делали бы все это для любимого человека? — спросил Витторио, подавая ей белье, которое она развешивала на веревке, протянутой между деревьями.

— Ни за что. Я предпочитаю более приятное времяпровождение тому, чтобы надрываться, как рабыня, над корытом.

— Значит, вы из той новой породы женщин, для которых карьера важнее домашних забот.

— Но это не домашние заботы, Витторио, это просто изнуряющая рутина. Уверена, что Кристина не занимается этим каждый день.

— Вы правы, не занимается, — усмехнулся Витторио.

Лили рассмеялась вместе с ним. «Ему так идет, когда он смеется», — невольно подумала она.

— Спасибо за керосин. Сколько я вам должна?

Они вернулись на кухню, и Лили потянулась за кошельком, который лежал на столе. Витторио отвел ее руку.

— Вы знаете, какая плата мне нужна.

Лили попыталась унять сразу появившуюся в руке дрожь.

— Да, знаю, — тихо ответила она, — но ничего не выйдет.

— Боитесь, что на это придется потратить слишком много душевных сил?

Она подняла глаза и ответила совершенно откровенно:

— Да, боюсь. Ими нельзя разбрасываться, как дешевыми сувенирами. Вчера ночью вы поступили разумно, когда ушли. Если бы вы остались, я бы сегодня раскаивалась. Я не хочу быть игрушкой в ваших руках. Мое единственное желание — продать этот дом и уехать…

Витторио охватил пальцами ее запястье.

— Я могу вам помешать сделать и то и другое, — неожиданно сказал он.

— Не можете, Витторио. Дом мой, и…

— А земля, на которой он построен, не ваша, — тихо перебил он ее. Пока Лили переваривала эту информацию, Витторио не без самодовольства следил за ее лицом. Наконец она неуверенно спросила его:

— Что вы хотите этим сказать?

— Что дом ваш, а земля под ним моя. И что ни один здравомыслящий человек не купит дом, который стоит на чужой земле.

Лили широко раскрыла глаза, не решаясь поверить в это.

— Но… Но Стефано хочет купить его… Он юрист и должен разбираться в таких вещах… Ему наверняка было бы известно, что земля чужая.

Конечно же, он блефовал. Витторио Росси не имел права на эту землю, он просто пытался запутать ее.

— Беллини дурак, Лили, жадный дурак. Он разбирается в законодательстве, а не в вопросах собственности. Увидев, как многие наживались на земельных сделках, он решил сам попробовать. Когда увидите его, посоветуйте ему более ответственно относиться к своим предложениям.

Медленно, но решительно Лили высвободила свою руку. Она не сомневалась в правдивости его слов. Витторио незачем врать.

— Выходит… земля ваша? — тихо спросила она. Витторио кивнул.

— Значит, я не могу продать принадлежащий мне дом…

— Да. Я вам уже об этом говорил.

Лили почему-то почувствовала облегчение. С тех пор, как она поселилась на вилле, где раньше жил отец с Эмилией, ее не покидали сомнения. Девушке было бы больно расстаться с их домом, тем более продать его Беллини, который наверняка бы здесь все переделал. Прояснилось и еще одно обстоятельство. Витторио, домогаясь ее, не преследовал каких-то корыстных интересов, она действительно привлекала его как женщина. Тогда почему она не чувствовала теперь радости?

— Вам надо было сказать мне об этом раньше, — тихо упрекнула его Лили.

— Зачем?

Она вспылила:

— Неужели вы не понимаете! Все это время вы держали меня за идиотку! Я ни за что не осталась бы здесь, если б знала все с самого начала.

— Потому что не можете нажиться на отцовском имуществе, — отрезал он.

— Нет! Не о том речь! — почти закричала Лили. — Почему вы считаете меня просто корыстной девицей!

— Сейчас я так уже не думаю, — заявил Витторио в ответ, — но когда вы появились здесь, у меня были все основания предполагать это. Между прочим, вы так и не объяснили, почему вы отсутствовали на похоронах вашего отца. Что за важные дела помешали вам приехать?

— Вы… вы просто негодяй! — закричала Лили и размахнулась, чтобы ударить его по щеке, но Витторио легко перехватил ее руку. Девушка вырвала руку из его крепких пальцев и бросилась прочь.

— Убирайтесь и оставьте меня одну!

— Вы просто отвратительны, когда злитесь, — мрачно процедил он. — Я уже начинал было думать, что вы — достойная дочь своего отца, но это не так. Вы просто жадная девчонка…

— Замолчите! — крикнула Лили. — Ни слова больше. Вы оскорбляете меня. Я приехала сюда не за тем, чтобы нажиться на имуществе отца. Да, я думала о том, чтобы продать дом, но думала только как об одном из вариантов, и если бы знала, что из этого ничего не выйдет, я бы уже давно уехала, — но не по той причине, о которой вы думаете, а просто потому, что мне тяжело здесь находиться. — Она чуть не разрыдалась, но сдержалась. — Мне больно, что вы знаете о моем отце больше, чем я. Мне больно, что ваш сын называл его дедушкой. И мне больно, что ни вы, ни я никогда не испытаем любовь, которую пережил он.

Витторио приблизился к ней, но Лили отвернулась, готовая заплакать.

— Не прикасайтесь ко мне, — всхлипнула она. — Уйдите, Витторио Росси…

Он крепко взял ее за плечи.

— Но зачем было оставаться здесь и мучить себя, если вы не собирались продавать дом?

— Я… — девушка не знала, что сказать. Она и в самом деле не понимала, зачем осталась. Ведь вначале Лили действительно хотела продать дом, а потом произошло что-то странное: ее заворожила эта вилла, в которой еще витал дух живших здесь людей. И еще… Ну, конечно, еще он. Черт бы его побрал!

— А что, если вы с самого начала знали, что земля эта моя? А что, если Беллини вовсе не дурак, каким я его считал, и вы стараетесь увлечь меня, чтобы в результате я согласился отказаться от моей собственности?..

Лили опешила от его обвинений.

— Вы просто сумасшедший! Я ничего не знала до сегодняшнего дня!

— А чего бы вы хотели? Как я могу относиться к девушке, которая не удосужилась приехать на похороны собственного отца? Вы что, не могли найти время? Не могли?..

Всхлипывая от отчаяния, резким движением Лили сбросила его руки со своих плеч и вывернулась. Витторио успел удержать лишь край тонкой хлопчатобумажной блузки, и, когда Лили рванулась назад, ткань треснула, крохотные пуговки полетели во все стороны, и разорванная ткань соскользнула с ее плеч. Под блузкой не оказалось лифчика, но не грудь старалась она прикрыть руками, а глубокий, длинный багровый шрам, который тянулся по ее телу на уровне талии, шрам, который никогда не затянется: операция была слишком тяжелой.

Девушка видела, как он оторопело уставился на ее обезображенное тело, и горячие слезы покатились по ее щекам.

— Красиво, да? — проговорила Лили навзрыд. И тут ей захотелось причинить ему боль, такую же, какую причинил ей он сам, разбередить его душу и уколоть его холодное сердце безжалостной правдой.

— Вот что помешало мне приехать на похороны отца, Витторио Росси! Пока он умирал, я вынуждена была бороться за свою жизнь. Мне даже не сообщили о его смерти. Из-за этого. — Она указала на шрам. — В те дни я не знала, на том или на этом свете нахожусь сама. Теперь вы довольны, вам теперь хорошо?