Знают только горы

— Анха, прекрати, — нежно, но требовательно прошептал Арн ей на ухо, крепко обнимая и прижимая к себе. — Я не железный…

— Судя по хватке, — девушка чуть отстранилась, избегая грядущего поцелуя, — что-то металлическое в тебе всё же присутствует.

— Анха!.. — возмущённо вскрикнул вице-король, обнимая пустоту. — Так не честно!

— А честно нарушать данное слово?

Арн скрипнул зубами, мысленно пожелал упырю подавиться ненавистной клятвой не прикасаться к своей Наксатре и жалобно попросил:

— Хотя бы не уходи. Просто побудь со мной!

— Побуду.

— Вина выпьешь?

— Я же уже согласилась.

— Полюбуйся пока на луну, пока я сбегаю за вином.

Луной в этот час любовалась не только Анха. Цухри долго не могла уснуть и, выбравшись из душного домика, спустилась к реке. Ей тоже нравились белые валуны, похожие на огромные бусы из ожерелья гиганта. Она несколько раз бывала там днём, но ночью пришла впервые. Нереальный, сказочный в лунном свете пейзаж её немного пугал, но и манил, словно обещал показать какое-то диво. То, что она была тут, уже было чудом. Землекопы, по сути своей, домоседы. Отец с дядькой очень отличались от сородичей неуёмной страстью к путешествиям. По молодости им удалось вырваться из отчего дома и посмотреть мир. Но ей, девушке, даже думать об этом не стоило! А она мечтала. И мечта сбылась…

Яркие краски Гнёзда разительно отличались от пастельных пейзажей её родины. Северная природа поражала размерами. Деревья, горы, ущелья! А дома! Очертания строений казались резкими и поначалу даже опасными. Гномьи архитекторы сглаживали и округляли все углы, избегали чётких линий, предпочитая плавность изгибов. Этот стиль они назвали 'Каменные волны' и очень гордились необычностью своих городов, больше похожих на огромные муравейники.

Цухри была почти счастлива. Нет, она не корила судьбу за то, что избранник не питает к ней нежных чувств. Свейн и так сделал для неё очень много, но… как любой девушке, ей хотелось любви, ласковых взглядов, трепетных касаний и прочей романтической ерунды, как сказал дядька Торстн, когда разъяснял некоторые правила жизни и мироустройства.

Неожиданно, уединение Цухри бесцеремонно прервали. Из кустов возле тропинки послышались приглушённые голоса, мужской и женский. Девушка почувствовала себя лишней и быстро спряталась за валун, надеясь остаться незамеченной. Нарушать своим присутствием чьё-то свидание ей было неприятно, и до боли обидно, так как она узнала оба голоса. Зила и Свейн бодро спускались к реке, тихо переговариваясь. О том, что их вело сюда, Цухри предпочла бы не знать. Но как заставить себя не думать об очевидной причине, побудившей парня и девушку ночью укрыться от посторонних глаз? Двух мнений тут быть не могло.

Зила и Свейн выбрались из густых кустов на речной берег. Кавалер подсвечивал путь по прибрежным камням фарингом, уникальным и очень удобным устройством, подаренным ему тестем на свадьбу. В Кохе подобные приспособления чужеземцам даже не показывали. Фаринги являются тайной гордостью землекопов, и такой подарок от джента Дорцла говорил о жесте величайшего доверия. А Свейн совсем о нём забыл, и вспомнил только сейчас, когда ему в темноте приспичило тащиться по крутому склону к реке.

Рассеянный, но довольно яркий чуть голубоватый свет, излучаемый минералом-накопителем, преобразил окружающий летний ландшафт, превратив его в сказочный ледяной пейзаж. Свейн надел фаринг на голову, как это делали землекопы, и тревожно оглянулся.

— Ну и где она? Ты точно видела здесь Цухри?

— Точно, — недовольно отозвалась Зила. — Вон на том камне сидела. Может уже ушла?

— И нам навстречу не попалась? Цухри! — повысил голос Свейн, крутя головой во все стороны, пытаясь рассмотреть девушку в прибрежных кустах. — Ты здесь?

— Здесь… — Цухри показалась из-за валуна. — Ты чего?

— А ты чего?!

Возмущённый Свейн сделал несколько шагов в её сторону и остановился, словно напоролся на невидимую стену. Взгляд, которым смотрела на него законная жена, был полон горечи и боли.

— Ну, вы тут сами разбирайтесь, — всё так же недовольно проворчала Зила и потопала обратно, — а я спать хочу.

Цухри проводила её глазами, пока соперница не скрылась из виду, и снова уставилась на Свейна. Маленькая, тоненькая, совершенно нереальная в голубоватом свете фаринга, она напоминала изображение волшебных фей из детских книжек. А дрожащими крылышками были распущенные светлые волосы, которые теребил проказливый ветер.

— Я не совершила ничего предосудительного! — голос её дрогнул, а в глазах заблестели слёзы.

— Ничего… — эхом повторил Свейн, со странным чувством рассматривая девушку. Ему вдруг захотелось взять её на руки и успокоить, поглаживая по голове, как успокаивают обиженных детей. — Я волновался.

— О чём? — не поняла Цухри. — Обо мне? — Свейн кивнул. — Зачем?

— Ночь. Тебя нет в доме…

Цухри, пережившая несколько минут назад практически крушение своих надежд, всё никак не могла отойти от потрясения и не совсем понимала смысл слов, которые говорил ей Свейн.

Волновался… Чего, спрашивается, волноваться? Она не ребёнок, не заблудится, дикие звери не съедят, чужие не обидят. Нет тут в округе чужих. И зверей нет… наверное. Может он подумал, что жена, в отсутствии внимания с его стороны, решила утешиться в чужих объятиях?

От этой мысли Цухри с головы до ног пробило жаром.

— Я… гуляю… — промямлила она неуверенно, со страхом наблюдая, как Свейн медленно, но верно приближается к ней с непонятными намерениями. Больно уж лицо у него было сосредоточенно-напряжённое, словно он в уме трехзначные цифры перемножал или перебирал имена всех мужчин детородного возраста, находившихся в настоящее время на строительстве тоннеля. — Я взрослая… — Цухри, на всякий случай решила напомнить о своём возрасте. Многие подружки уже давно детей нянчили, это только она спросом не пользовалась, вот и засиделась в девках. — Мне уже семнадцать… почти.

— Я знаю, — тихо прошептал мужчина, подойдя к ней вплотную и напряжённо вглядываясь во влажные, испуганные глаза. — Надо же, они зелёные, как изумруды. Я и не замечал раньше.

Он сделал то, что ему в данный момент хотелось больше всего — поднял девушку на руки, приблизив её лицо к своему.

— Зачем?! — встрепенулась Цухри, совсем перестав понимать, что происходит и вцепилась в мужские плечи. Тонкие пальчики оказались на удивление сильными.

— Поцелуй меня, — хриплым голосом неожиданно попросил Свейн. Девушка опустила глаза, стараясь унять взметнувшуюся бурю в душе. Ей верилось и не верилось, что это происходит наяву, а не в грёзах. Что это не сон, не игра воображения, не захватившие разум фантазии. — Цух…

Договорить она ему не позволила, неумело коснувшись губами. Дальше он взял процесс в свои руки, мысленно благодаря Фроста за то, что тот вовремя вправил ему мозги на место.

Правда, процедура вправления мозгов была далека от милосердия и человеколюбия. Хорошо хоть, что произошло всё без свидетелей, когда они вдвоём шамаит на складе пересчитывали, чтобы точно знать размеры стратегического запаса разрыв-камня.

Фросту пришлось сообщить Свейну детали плана по экспроприации у придворного мага самородков шамаита, дабы не натворил тот непоправимых бед. Узнав о том, что друг вознамерился снова ехать в Тагриду на пару с Мерлоем, терзаемый противоречиями несчастный муж тут же потребовал взять его с собой, так как нервная система страдальца издёргана и истерзана, нуждается в отдыхе и покое, и конная прогулка до столицы и обратно будет ей, то есть нервной системе, весьма полезна.

Фрост, не перебивая, выслушал душещипательную тираду и выдвинул условие: Свейн официально разводится с женой. Нечего издеваться над бедным молодым специалистом! Пока Цухри считает себя замужней хм… девушкой, на других мужчин даже не смотрит. Ситре же он дал отставку, решительно и бесповоротно, так чего мучает вторую избранницу?

Ситра…

Спустя три месяца после того злопамятного бала в Альсе, когда Свейн пытался объяснить девушке что не может покинуть Гнёзд, а она никак не желала его понять, он всё ещё думал о ней. С горечью, с сожалением, но чаще, с желанием ещё раз всё растолковать. Хотя, зачем? Он всё подробно объяснил Ирвину. Да, он богат, но только до тех пор, пока живёт в Гнёзде. Да, его состояние может увеличиться в разы всего лишь после одного удачного спуска в штольню. Да, он может построить новый дом, или дворец, или даже замок, но не видит в этом особой необходимости. Да, его жена не будет нуждаться ни в чём, но ей придётся работать. Ибо таковы законы долины. Иждивенцами тут могут быть только немощные, неспособные ни на что люди, как правило — младенцы и дряхлые старики. Ну, ещё тяжелобольные. Но таких в долине почти нет, потому что лекарей и костоправов теперь много. Все остальные гнездяне работают. Все! В меру своих способностей, опыта и квалификации. Когда-то это было жестокой необходимостью, теперь же стало образом жизни. Богатство здесь не является синонимом безделья. И именно поэтому в Гнёзд из других мест переезжает жить не так много людей.

Вот и Ситра не возгорелась желанием перебраться в долину. Ей нужен был Свейн, но только в купе с состоянием, большим домом, слугами, каретами, модными нарядами, новыми развлечениями и прочими радостями жизни. Но в её душе радости перевесили любовь. Это было больно…

Категоричная позиция друга весьма расстроила Свейна. Да так сильно, что гнев он сдержать не смог, да и не захотел. Молниеносный удар должен был достичь челюсти самозваного учителя жизни. Но, как бы ни стремительно было движение руки, она всё же короче ноги. Пятка Фроста выбила из лёгких весь воздух, лишив Свейна возможности дать достойный отпор. Пока он откашливался и восстанавливал дыхание, друг безжалостно читал мораль.

— Тебе не надоело корчить из себя несчастного, озлобленного неудачника? Одна девушка тебе не подошла! Вторая! Зациклился на своих переживаниях, ничего вокруг не видишь, язвишь направо и налево. Руки распускаешь! Всему же есть предел! Свейн, приди в себя, очень прошу. Столько проблем навалилось, а помощи от тебя… Знаешь, уехал бы ты отсюда. Подписал бы бумаги о разводе, и уехал. Глаза Цухри не мозолил. Себя изводишь, её изводишь! На строительстве главная тема для разговоров — не как лучше, быстрее, качественнее достроить тоннель, а какое сегодня настроение у джента Свейна? Разведись к упырям ходячим!

— А я не хочу разводиться, — с трудом прохрипел задира. — Меня всё устраивает.

— Да ты эгоист! — возмутился Фрост, не ожидавший от Свейна подобного признания.

— Что бы ты понимал! — в тон ему ответил обиженный друг.

— Ну конечно! Ты один прошёл через любовные неудачи и разочарования! — язвительно заметил Фрост. Исключительность, которую пытался приписать себе этот страдалец, его уже достала.

— Да что ты знаешь?! — снова начал заводиться Свейн.

Но Фроста так просто было не заткнуть. Он всегда отличался умением найти убойные аргументы в споре.

— Мой личный опыт тут ни при чём! Но ты на Арна посмотри, наглая ты морда! У человека взаимная любовь и клятва перед матерью, что пальцем не тронет девушку, которую любит! И расстаться с ней не может, так как жизнь от этого зависит… Династии же наследник нужен, значит должен он жениться на ком-то другом. Вот где безысходность! Но Арн не ноет, мозги друзьям не клюёт, а справляется самостоятельно! Гад ты, джент Эштон…

Фрост махнул рукой и пошёл к выходу.

История Арна была приёмом ниже пояса. Тут действительно возразить было нечего. Любовь, обложенная со всех сторон запретами, с каждым днём разгоралась всё больше и больше. Это видели все. Видели и боялись, и за Арна, и за Анху. Кто из них первый не выдержит? Во что выльется водопад их чувств? Утопит или вынесет на берег? Что будет в итоге? Даже опытные провидцы и гадатели не могли дать ответ, так как задействованы в этой истории очень могущественные силы, для которых Судьба — лишь инструмент, а не неизменяемое предначертание.

— Погоди, — Свейн догнал его и положил руку на плечо. — Я, правда, не хочу разводиться… Не дёргайся, а выслушай, — объяснить что-то другому человеку, в чём ещё и сам не до конца разобрался, всегда очень трудно. Но, раз взялся за гуж… — Понимаешь, мне Цухри очень интересна как человек. Она… не просто умная, а мудрая, что ли. И как девушка — нравится. Просто… Ситра… она заигрывала, флиртовала, ну ты помнишь…

Ещё бы такого не помнить! На свадьбе Шарля и Емины многие молодые люди попали под действие магии любовного помешательства. Девицы, не сумевшие очаровать наследника престола, напропалую кокетничали с кавалерами всех мастей. Матримониальные намерения не только не скрывались, а в открытую демонстрировались напористыми барышнями. Троицу из Гнёзда тоже не обходили вниманием. Арн умудрялся всё сводить к весёлым шуткам. Фрост мастерски перенаправлял девушек к дофину, по секрету сообщая, что не имеет права перебегать дорогу наследнику. А вот Свейн попался в сети очаровательной Ситры.

— Помню.

— У Цухри же совершенно другое воспитание… А я чего-то жду, как дурак.

— Вот именно! — поддержал данную характеристику Фрост. — Хотя девушка сразу честно сказала, что ты ей нравишься.

— Я действительно зациклился на Ситре. Нет, даже не на ней самой, а на её выборе, обидном, но предельно ясном. Дочь правителя Колдовы хочет иметь всё! И ей проще отказаться от меня, чем от выходов в свет, ажурных перчаток и устриц. Вот такая любовь, Фрост… Но я постараюсь всё исправить, — Свейн коснулся пальцем кончика носа. Обещание дано, и другу, и самому себе.

И вдруг ему легче стало на сердце, словно кто тиски разжал. Правильно говорят: 'Отпусти ситуацию, и сразу всё станет проще'.

— Ты ещё не успел всё испортить, — успокоил его Фрост и почесал мочку уха.

Парни дружно расхохотались и синхронно подмигнули правым глазом. Арна с ними не было, но они точно знали, что он поддержал бы их решение.

— Тебе не тяжело? — заботливо поинтересовалась Цухри, улучив момент, когда губы Свейна переместились на её щечку и заскользили вниз, приятно щекоча шею.

Свейн так и держал её на руках, не испытывая никакого неудобства. Он что-то неразборчиво фыркнул, не отрываясь от приятного занятия. Девушка, не знавшая прежде мужских ласк, задрожала в его руках, как напуганный кролик. Связные мысли практически покинули затуманенную страстью головку, и лишь упрямая забота напоминала о том, что мужу неудобно, о чём она пыталась периодически разузнать.

— Ри, не отвлекайся, — Свейн, наконец, опустился на ближайший валун, удобно разместив на коленях хрупкую ношу. Теперь у него появилась возможность пользоваться не только губами, но и руками. Да и девушка могла расцепить объятия на его шее, больше судорожные, чем нежные.

— Почему, Ри? — Цухри сняла фаринг с головы Свейна и убрала длинную прядь волос с его лба, стесняясь посмотреть в глаза.

Свет отчего-то вдруг стал её раздражать, словно был третьим лишним на их романтическом свидании. Она попыталась завернуть фаринг в юбку, но тонкая ткань всё равно просвечивала. Цухри недовольно засопела. Свейн чуть усмехнулся, отобрал у жены источник света и засунул в карман штанов. Стало значительно темнее и уютнее.

— А как называть тебя ласково? Изумрудик?

Девушка совсем смутилась. Если муж будет звать её ласково, да ещё Изумрудиком, дядька Тростн на смех поднимет. После 'Что там' это будет выглядеть слишком вычурно и высокопарно.

— Видишь ли, Свейн, — Цухри, с трудом подбирая слова от жуткого смущения и неловкости, готовилась рассказать мужу одну занимательную традицию своего народа, — у нас принято давать жене новое имя… после этого… понимаешь?

Супруг задумался, собирая мысли в кучу.

— Новое имя? Какое захочу?

— Да.

— Хм… Но только после этого… — выразительный и многообещающий взгляд вогнал несчастную Цухри в краску. Она непроизвольно закрыла лицо ладонями, в которые тут же уткнулись тёплые губы. — А что означает твоё нынешнее имя?

— Что там?

— Где? — Свейн оглянулся, не понимая, что могла увидеть Цухри в темноте, да ещё через ладони.

Девушка сдавленно хихикнула и пояснила:

— Имя Цухри в переводе означает 'Что там?'. Я в детстве была излишне любопытна и вечно куда-то лезла.

Она, наконец, справилась с волнением и подняла глаза на Свейна. А он поразился нежности и благодарности, которые излучал взгляд девушки. Оказалось, что такие нематериальные подарки нравятся ему ничуть не меньше материальных. Простите, папа.

— Вот оно что, — он крепче обнял пока ещё Цухри, вдруг почувствовав, что именно таким должно быть счастье: тихо сидящим у него на коленях, и ласково теребящим волосы. От нахлынувших чувств он даже глаза закрыл, стараясь как можно полнее насладиться этим моментом.

— Свейн, ты о чём задумался?

— Выбираю тебе имя. Как на вашем языке будет — малышка?

— Юлька.

— Хорошее имя. Ты согласна быть Юлькой?!

— Мне надо будет привыкнуть.

— Привыкнешь, — улыбнулся Свейн, — мы же никуда не торопимся. Да, Юлька? — кулачок упёрся в его солнечное сплетение. — Помню, помню, только после этого!

Анха стояла у окна и смотрела на спящего Арна. Её ведомый, неистово стремящийся стать ищущим и одновременно не стать им, сегодня был готов переступить через данное слово. Ей льстило это, как девушке, но огорчало, как Наксатру. Она пришла к дофину, чтобы уберечь его от сумасшествия, а теперь сама того не желая стала являться причиной, которая может спровоцировать болезнь, несмотря на все усилия.

Поговорить с Эримой, чтобы она освободила сына от принесённой клятвы? Ведь ничего страшного не произойдёт, если Арн станет ищущим, а она дарящей. Потом, когда у него появится невеста, он просто снова станет ведомым. Анха понимала, как это важно для Гнёзда, чтобы у правителя был наследник, и не претендовала на место жены. Отчего же вице-королева так непримиримо настроена? Не доверяет Наксатре? Боится, что из дарящей она может стать разящей? Или есть ещё какие-то причины? Спросить об этом у Бастры? Но как можно тревожить Богиню по таким пустякам? Или напрямую обратиться к самой Эриме?

Что-то подсказывало Анхе, что правдивого ответа она может не получить. Но попробовать стоило.

Вице-королева не спала. В её апартаментах горел свет, и Анха решилась.

— Ваша светлость, доброй ночи!

— Заходи, девочка, — Эрима сидела в кресле и потягивала вино из бокала. Полупустая бутылка креплёной 'Сиодоры', точно такая же, как принёс Арн, стояла на низеньком столике и красноречиво сообщала о том, что вице-королева напивается в гордом одиночестве. Женщина выглядела усталой, осунувшейся и очень озабоченной, но при виде Наксатры всё же улыбнулась. — Я предполагала, что ты зайдёшь ко мне. Присаживайся. Вино будешь?

Анха устроилась во втором кресле и отказалась от предложения. Сегодня она уже была собутыльником, и этого было вполне достаточно.

— Вы меня ждали?

— Будем считать, что ждала, — вице-королева пригубила вино, выдерживая паузу. — Не сегодня, так завтра ты должна была прийти… Я же вижу, что творится с сыном. Он разрывается между тобой и долгом! Это надо как-то прекратить…

— А зачем вы заставляете его разрываться? — Анха не могла понять столь противоречивой позиции матери, которая сама провоцирует сына на неподобающие поступки. — Разве в моей любви есть хоть капля зла? Разве я хочу навредить ему? Разве я требую взять меня в жёны?!

Эрима посмотрела на гостью с грустным удивлением, словно страстный порыв Наксатры был недоступен её разумению.

— Анха, как ты не понимаешь… — она сокрушённо вздохнула, — что после тебя ему не понравится ни одна девушка! Ты же Подарок и Наксатра в одном теле! Кто сможет сравниться с твоим… — Эрима не находила нужных слов. Грубо говорить не хотелось, а цензурные слова вылетели из головы, — … мастерством, — Наксатра удивлённо округлила глазки, — твоими возможностями… не знаю, как точнее сказать. Ты отца своего вспомни!

— Причём тут отец?

— Ты у него младшая из детей? Никогда не задумывалась, почему?

— Младшая. Но я вас всё равно не понимаю.

— А сколько харамных жён Ранхус завёл с момента твоего рождения?

— Ни одной.

— Вот и подумай сама, почему не старый ещё мужчина, не отказывающий себе в любовных утехах как минимум лет пятнадцать, вдруг перестал интересоваться всеми женщинами кроме одной?

— Он просто любил маму.

— Да. А до этого любил Корлетту и прочих второзаконных жён. Но забыл всех, как только стал ищущим.

Полный грусти взор Эримы устремился в какие-то, только ей ведомые дали. И измерялся этот путь не расстоянием, а временем. Вице-королева вспоминала что-то хорошее, но безвозвратно утерянное, отнятое прошлым и уже посыпанное пеплом забвения. Анха ей не мешала, но наблюдала очень внимательно. Ей хотелось понять опасения матери Арна, разобраться в её чувствах, постичь тайну.

А тайна у вице-королевы Эримы была! Это было очевидно. Иначе, не говорила бы она увёртками да экивоками, не подбирала бы так тщательно слова, не избегала бы некоторых тем.

Анха решила задать прямой вопрос.

— Что вы скрываете, Эрима?

— Скрываю? — матушка Арна очнулась от задумчивости и, как показалось Анхе, чуть вздрогнула. — С чего ты взяла?

— Вы делаете вывод о влиянии любви Наксатры на мужчин на основании всего одного примера: моего отца. Это, по меньшей мере, неправильно. Или вам известны ещё какие либо мужчины, навсегда отказавшиеся от физической близости с женщинами после обладания Наксатрой?

Эрима медленно закрыла глаза, не в силах выдержать прямой требовательный взгляд юной девушки, через который проявлялся взор древней Богини. Да, Наксатра, это не трепетная человеческая девица, которая в семнадцать лет не то что логически мыслить не умеет, а иногда даже не подозревает о таком умственном процессе. В дочерях Бастры этот навык проявляется лет с пяти, когда девочке объясняют, кто она такая по природе, какова её сущность, и какие задачи придётся решать в течение долгой и неоднократной жизни.

Анха ждала. Эрима собиралась с мужеством. Будь её воля, она бы отказалась отвечать настырной девчонке, даже выгнала бы её взашей из дворца и из жизни сына! Но… Это проклятое Но! Молодая Наксатра пришла помочь, исправить то, что до неё натворили другие, и вправе требовать ответов на прямые вопросы. А она вправе на них не отвечать. И опять это Но. Если Анха перестанет доверять вице-королеве, а того хуже, поделится своими выводами и предположениями с Арном, то сын точно сломает клятву, и тогда…

— Мы обе хотим его спасти, — медленно, издалека начала свою речь Эрима. — Ты слушаешься Богиню, я — своего сердца. Кто прав? Судить не берусь, так как правда у каждого своя. Но я точно знаю, что после ночи с тобой Арн станет… самым счастливым человеком на свете, — последняя фраза прозвучала так горько, словно речь шла о страшной болезни или смерти. Анха продолжала молчать, не решаясь прервать откровения вице-королевы. Одно неосторожное слово, и она замолчит, снова залезет в ракушку своей тайны и замурует входное отверстие. И тогда уже никогда не сможет юная Наксатра понять её странные поступки. — И это счастье испортит ему всю дальнейшую жизнь… как когда-то произошло с его отцом.

Наксатра приходила к Орину?! Невероятно!

Этот факт тут же породил множество вопросов. Как её звали? Когда это было? Почему ушла? Арн знает или нет? Почему это содержится в тайне? И главное: почему Наксатра не смогла помочь правителю Гнёзда?! Не смогла или не захотела? Не захотела или не смогла…

Анха смотрела на Эриму, и не могла поверить в собственную невероятную догадку.

— Вы — Шхайя?

Вице-королева не ошиблась в логических способностях девушки. Один факт, а какие выводы! Никто кроме Наксатры не смог бы так быстро и точно разгадать её тайну, её боль, её проклятье.

— Да, девочка, я — тень. Не смотри на меня так осуждающе! Каждый свою дорогу выбирает сам. Я сделала свой выбор в пользу мужа и сына. Сможешь ли ты повторить мой поступок? Не отвечай! Я спросила ни в коем случае не для того, чтобы ты здесь и сейчас принимала какое-то решение. Просто, подумай. Это ведь не только его жизнь, но и твоя.

— И… как было ваше имя?

— Мирах, — последний звук Эрима произнесла лишь выдохом, словно ветерок прошелестел в молодой листве.

Шхайя — Наксатра перевёртыш. Бегущая-по-Лучу, сменившая свет на тень, отдавшая свою звёздную сущность взамен на право родить мальчика. Дочь Бастры, утратившая связующую нить с Богиней и потерявшая большую часть памяти. Лунная кошка, лишённая шанса перерождения. Женщина-полубогиня, отказавшаяся практически ото всего, что дано ей по происхождению, ради возможности разделить последнюю жизнь с любимым человеком.

Настоящая, непридуманная, скорее всего единственная ныне живущая Шхайя сидела, опустив голову, и тихо рассказывала свою историю.

Первым ведомым молодой Накстары Мирах был Сайид-Солтан, престарелый шейх Закериона, который очень боялся за свою жизнь. Многочисленные наследники постоянно пытались устранить правителя и занять его место. Сам правитель, соответственно, был категорически против досрочного ухода за Черту. Призыв Наксатры был произведён по всем правилам, и Мирах пришлось больше двадцати лет охранять шейха, не покидая его ни на миг. Сайид-Солтан был так зациклен на своей безопасности, что никого, кроме девушки к себе не подпускал. По законам Закериона, Мирах была вынуждена носить на голове скрывающее лицо покрывало, имеющее лишь узкую прорезь для глаз. Ни один мужчина, кроме шейха, не видел её, не общался, не мог оценить по достоинству. Тем более, ни в одном из них не родилось тёплого чувства к девушке. А вот ненависть испытывали многие, особенно те, кто так или иначе тщились сместить правителя.

Её тоже неоднократно пытались убить, чтобы легче было добраться до Сайид-Солтана. И однажды это произошло. Убийц было человек пятнадцать, и напали они так внезапно, что Мирах не успела унести ноги. Возродилась девушка на руках у матери. Наксатра Хатиса отдала свою жизненную силу дочери во второй раз. После первой смерти Мирах восстанавливалась больше десяти лет. Без любви мужчины процесс обретения прежних возможностей протекал так же долго, как при обычном взрослении. Мужчина возвращает к жизни любимую женщину, мать — ребёнка.

Когда Мирах снова вошла в силу, её отправили служить в храм, где она пробыла пятьдесят лет, боясь выйти за его пределы. Будучи жрицей Бастры, Наксатры не слышат призывов. Это устраивало Мирах. Но больше пятидесяти лет в храме находиться запрещено. Со страхом покинула Мирах своё убежище. Новый ведомый оказался молодым и очень привлекательным парнем. Совсем юный правитель Гнёзда, Орин влюбился в Наксатру с первого взгляда. Девушку накрыло такой волной счастья, что она твёрдо решила стать его женой. Но, вице-королю требовался наследник. Мирах не задумываясь обратилась к своей Богине и попросила сделать её Шхайя — тенью.

Любовь, которую она испытывала к подопечному, желание, не только помочь, но и разделить его жизнь, все тяготы и невзгоды, словно пеленой закрыла глаза и помутила разум. Мирах не задумывалась о том, что став тенью, она потеряет сущность Наксатры. Да, у неё появятся другие возможности. Она сможет родить сына, общаться с теми, кто уходит за Черту, становиться невидимой в критические минуты и многое другое. Но она перестанет быть живительной силой, исцеляющим светом, и жизнь у неё останется всего одна.

Мирах — Харим, Харима… Сочетание имён тогда казалось добрым знаком. Она стала Эримой, женой Орина, вице-королевой княжества Г'Неосдам, но её, уже невсеисцеляющая любовь не уберегла возлюбленного от бича рода. Эрима поняла это слишком поздно, когда у мужа случился первый приступ. Она заметалась в поисках помощи, но у теней нет богов-покровителей, только духи, бесплотные и равнодушные ко всему живому. А свой шанс на призыв Наксатры Орин уже использовал.

— Я очень дорого заплатила за свой выбор, — Эрима снова налила себе вина, но пить не стала, а просто держала бокал в руке, наблюдая за игрой света, преломляющегося через хрустальное стекло. — Память об утерянных возможностях возвращалась ко мне по каплям, но это были такие крохи, что проще было узнать всё заново, чем пытаться вспомнить. А потом я поняла, что и эти скудные знания причиняют мне боль. И виновата во всём я сама.

— Я сожалею, — сдавленно прошептала Анха. История Мирах поразила её до глубины души.

Эрима оторвала взгляд от бокала и посмотрела на девушку.

— Не надо, Анха. Я тебе рассказала это не для того, чтобы услышать слова сочувствия. Я хочу, чтобы ты просто понимала, почему я оберегаю вас от ошибки. Ты должна остаться Наксатрой, а Арн — правителем Гнёзда. У вас разные дороги. Это сейчас вы встретились и идёте рядом, но это перекрёсток, понимаешь? У тебя должно быть много ведомых — это твоё предназначение. У него должна быть жена и наследник, дабы не прервался род Веревойн. А если он получит тебя хотя бы раз, то уже никогда не отпустит, не отступится. Хватит у тебя сил уйти от ищущего? Бросить того, кто нуждается в твоей помощи? Нарушить слово Наксатры для собственного спасения, потому что по-другому не получится?

— Я должна подумать.

— Правильно, девочка, подумай! Но я верю, что у тебя хватит сил удержать Арна от неверного поступка, потому что мужчины в этом вопросе слабы. Иди, Анха, отдыхай! Я тоже буду укладываться спать…

— Доброй ночи… — Анхе очень хотелось назвать её Мирах, но она не решилась.

— Доброй ночи, — грустно улыбнулась Эрима и залпом осушила бокал. Вопрос: правильно ли она поступила, рассказав свою историю Наксатре, будет мучить её потом, когда хмель выветрится и трезвый ум проанализирует последствия. А сейчас она просто хотела забыться. — Да, и не рассказывай про меня Арну.

Наксатра чуть склонила голову, дав обещание молчать одним лишь взглядом. И это было крепче клятв некоторых людей.

Решение Свейна остаться в Скальных Порогах и учиться на мастера по тоннельной вентиляции ещё вчера вызвало бы у Фроста резонный вопрос: 'С чего бы это?'. Но сияющие глаза Цухри, которая в одночасье отказалась отзываться на привычное имя, и снисходительно довольная улыбка виновника её счастливого преображения, говорили сами за себя.

Джент Тростн, увидев племянницу, идущую к тоннелю рука об руку с мужем, что-то долго ворчал себе под нос и даже начал сердито топать ногами. Местные жители смотрели на него с недоумением, и лишь Цухри совершенно не смущало странное поведение родича.

— Дядя заговорил нас от сглаза, — пояснила она присутствующим. — Это наша традиция.

— Noime? — строго произнёс Тростн, но посмотрел почему-то на Свейна.

— Имя, — шепнула Цухри.

— Я догадался, — Свейн взял жену за руку и торжественно произнёс: — Отныне её зовут Юлька!

— Юлька, — повторил Торстн серьёзно, и тут же расплылся в счастливой улыбке. Потом, шутя, ткнул теперь уже настоящего зятя кулаком в живот, а племянницу потрепал по щеке. — Щастя и потом… — запнулся, насупился, но всё же вспомнил нужное слово и закончил свою речь, — …ства!

— Потом чего? — не поняла Зила. — Ство — это что по-ихнему значит?

— Потомство, — краснея, пояснила новоиспечённая Юлька. — Это тоже традиция.

— А-а… Тогда ладно, — одобрительно закивала гнездянка. — А то ство какое-то… Страсти, одним словом.

— Может, гульнём сегодня по-семейному? — выступил с предложением Фрост. Небольшой праздник явно не помешал бы для общего расслабления после напряженной работы. — Вы как, молодожёны?

— А гульнём! — поддержал Свейн, предварительно получив молчаливое согласие жены. — Скромненько, но с размахом.

— Что празднуем? — Анха появилась как всегда неожиданно, и в самый нужный момент.

— Да вот, — Фрост просто указал на воссоединившуюся семейную пару. — Свейн и… теперь — Юлька!

— Поздравляю! — Наксатра радостно кинулась обнимать друзей, вот только глаза у неё были отчего-то грустные.

Когда народ вдоволь обсудил утреннюю новость и разбрёлся по своим делам, Фрост отозвал Анху в сторону и поинтересовался, что такое случилось в Митре, если она вернулась озабоченная, если не сказать — расстроенная.

— С Арном что-то?

— Нет, с ним всё хорошо. Выпил вчера 'Сиодоры' и всю ночь спал как младенец. Просто мы с Эримой потом беседовали… — Анха мысленно вернулась во вчерашний вечер и только сейчас осознала, каких душевных усилий стоило вице-королеве её признание. Она не просто поведала свою историю ещё мало знакомому человеку, пусть и Наксатре. Она отдала в чужие руки нити, нет, настоящие канаты, за которые теперь можно дёргать в случае необходимости. Оголила свою душу, позволила судить себя несмышлёной девчонке. Это дорогого стоило. — Трудная у неё жизнь была.

Фрост, разумеется, подумал о сумасшедшем муже, так страшно ушедшем из жизни, и не стал интересоваться подробностями разговора.

— Она сильная женщина.

— Сильная… — посчитав тему её грустного настроения исчерпанной, Анха решила доложить соратнику-заговорщику новости о самородках. — А я сегодня к Хуакину заглянула, когда ещё не совсем рассвело.

— Да ты что?! Ну и?..

— Лежат в ящике на большом столе в помещении, похожем на… где опыты проводят.

— План нарисуешь?

— Нарисую. Там обстановка такая… походная что ли. Коробки какие-то, ящики. Основательно маг к поездке готовится. И приехать в Гнёзд он обещал через полторы недели. Фрост, вам надо возвращаться в Митру.

— Да, мы с Мерлоем завтра с утра и отправимся.

— А Свейн? — скептическая ухмылка собеседника была ответом на вопрос. — Поняла, остаётся тут с женой. Как хорошо, что хоть у них всё наладилось.

Лицо Наксатры снова сделалось грустным. Фрост не стал приставать к девушке с неуместными вопросами, а решил просто погрустить вместе с ней. Неподдельный печальный вздох удивил Анху. Она вопросительно посмотрела на парня, но тот только руками развёл.

— У всех есть пары в этой жизни, и только я, как одинокий дуб, скриплю и внемлю погребальной тризне, моих мечтаний шестигранный куб… — продекламировал Фрост отрывок из оды модного столичного лирика. Анха непроизвольно прыснула, так как чтец из него получился старательной, но весьма посредственный. Любитель поэзии ничуть не смутился своему творческому провалу, ведь главная цель была достигнута. Девушка улыбалась. — Я так и не понял, причём тут куб, но начало прямо про меня! Пойдём, нарисуешь план дома, а то тебя опять джент Тростн на весь день привлечёт к полезному труду, а потом мы будем праздновать свадьбу. Короче, будет не до того!

К слову сказать, Тростн действительно использовал способности Наксатры на полную катушку, заставляя девушку ставить метки будущих вентиляционных отверстий внутри тоннеля и на поверхности горы. И всё нарадоваться не мог, как сокращается время работ, когда такой ценный специалист в команде есть. А Анха с удовольствием помогала, только выматывалась к концу рабочего дня. Переходы Наксатрам тоже даются не просто так, большой силы и навыков требуют. Но девушка не жаловалась. Да ещё и в Митру каждый день ходила проведать Арна и рассказать ему новости.

Кипучая деятельность иноземного специалиста распространялась не только на Наксатру. Общий темп полезных действий на строительстве резко возрос, так как джент Тростн нашёл дело каждому. Зила с ещё двумя молодыми техниками рассчитывали и составляли чертежи для нового направления туннеля. Бригада плотников мастерила передвижные леса. Мастер Маркус уехал в Вагуру заказывать железные цилиндры. Кто-то дробил шамаит под чутким руководством Мерлоя. Знания парня, а в большей степени, его чувство структуры камня, позволяли получать кусочки минерала нужного размера. Кто-то рихтовал рельсы и вагонетки, кто-то чинил оборудование. Другие облагораживали отвалы, превращая пустую породу в террасы, на которых потом женщины устраивали овощные грядки. Свейн и Фрост в меру умений и способностей помогали то Анхе, то Зиле, то просто по хозяйству. Цухри днями напролет проверяла и перепроверяла расчёты вентиляции. И над всем этим упорядоченным движением к светлому будущему, то есть к концу тоннеля, властвовал великий и могучий джент Тростн, не дававший в работе спуску ни себе ни другим.

Спешка нужна только при ловле блох, эту истину джент Хуакин усвоил ещё с детства, но применять стал гораздо позже. Достигнув определённого возраста, мэтр даже насчёт блох уже стал сомневаться. Степенность и размеренность во всём, особенно, когда дело предстояло серьёзное — вот был его девиз. И обязательно всё ещё раз перепроверить.

Именно этим маг и занимался вместе с новым помощником.

— Коробка номер один: самородок иллюзионита, кристалл белого креонита, амулет-часы, — зачитал Хуакин перечень содержимого, а Монтри всё скрупулёзно проверил. — Коробка номер два: самородок иллюзионита… — маг внимательно наблюдал, как парень тычет пальцем в каждый предмет из списка, безукоризненно выполняя указания хозяина. — Коробка номер три: самородок иллюзионита, серебряная нить, порошок аллия… Монтри, где порошок аллия?! Ага. Корешок мандрагоры, сандаловое масло. Короб номер четыре: чаша из иллюзионита. Короб номер пять. Так, этот короб я без тебя проверю, там вещи слишком хрупкие, — джент Хуакин привычно солгал, не желая допускать помощника до коллекции раритетных артефактов. Парень хоть и далёк от магии, но кто знает, чем он интересуется в свободное от работы время? Вдруг изучает описание пропавших магических предметов и узнает какой-нибудь из них? — Короб номер шесть. Тут у нас свитки и рукописи.

— Джент Хуакин, а вы навсегда в Гнёзд собираетесь?

— Мы, Монтри, — поправил его маг, аккуратно перебирая свитки в шестом коробе. — Мы собираемся в Гнёзд. А навсегда или нет, будет зависеть от того, как ты справишься с возложенной на тебя задачей! — Хуакин поднял на помощника глаза, желая убедиться в его правильном понимании поставленной цели. — Ты хочешь стать богатым? Хочешь! А ты знаешь, сколько полезных ископаемых находится в этой чудной долине? Не знаешь? И чему вас только в ваших бурсах учат?..

— Я был там на экскурсии, — попытался оправдаться Монтри, — в детстве. Вот и забыл всё за давностью лет.

Хуакин скрипуче рассмеялся.

— С такой памятью, молодой человек, вам нужно уже микстуры принимать. Давность лет!

— Я изучу этот вопрос, — тут же пообещал блондин, — завтра.

— Завтра мы поедем забирать зеркала, так что пробелы в знаниях будешь восполнять потом, если свободное время будет. Кстати, ты арендовал рыдван?

— Да мэтр. Такой длины, как вы заказывали. Завтра утром он будет у вашего порога.

— Надо было сказать, чтобы сразу к амальгамщикам направлялся. А, ладно! Поедем тогда на нём и свою карету гонять не будем. Так, на чём мы остановились? Ага, на коробе номер шесть.

Проверка подготовленных к отгрузке коробов, коробок, корзин, ящиков и прочей тары затянулась до вечера. Мэтр изрядно устал за день, но не пошёл отдыхать даже после ухода Монтри. Оценивающе оглядев приготовленный скарб, Хуакин осознал, что подобная прорва вещей вряд ли поместится даже в рыдван. Так ведь ещё зеркала туда положить придётся. Как он будет объяснять стражам айласских тоннелей провоз в долину практически всего своего движимого имущества, тоже было немаловажным вопросом. А объяснять придётся. Автономия. Свои законы. Бдят и на въезде и на выезде.

Положим, новые зеркала можно выдать за подарок новому правителю по случаю вступления в должность. Маленькие коробки замаскировать одеждой. Чашу? Её тоже можно выдать за подарок, но для этой стервы Эримы. Пусть будут прокляты все бабы мира! Что делать со свитками, рукописями, фолиантами? Не скажешь же, что взял в дорогу, чтобы почитать. Придётся взять с собой только самые ценные, а остальные пока оставить дома. Или нет… Если король узнает…. Даже не так. Когда король узнает о том, что Хуакин уехал в Гнёзд и не вернулся, дом тут же обыщут и заберут всё подчистую. Значит нужно спрятать нажитое непосильным трудом в другом месте! И почему эта дельная мысль не пришла в голову раньше? Искать походящий дом в спешке очень неосмотрительно, но другого выхода нет. Надо завтра поручить это Монтри, а за зеркалами съездить самому.

Отобрав только самое нужное, Хуакин с сожалением осмотрел имущество, которое он собирался оставить. Хорошая, добротная одежда, тщательно подобранная обувь, элегантные шляпы, ларцы с драгоценностями, дорогая посуда, изящные канделябры, резные фигурки из камней, принадлежности для опытов, книги… Сердце сжималось от жалости к столь дорогим ему вещам. Но брать их с собой, это преждевременно вызывать интерес к своей персоне. Когда-нибудь потом Монтри приедет и заберёт всё. По крайней мере, в это хочется верить.

В эту ночь старый маг спал плохо. Мысль о том, что тщательно лелеемый план о воцарении в Гнёзде вот-вот будет доведён до своего логического конца, будоражила нервную систему, не позволяя мозгу успокоиться и дать отдохнуть себе самому и уставшему, уже немолодому телу. Ну, с проблемой молодости он тоже позже разберётся! А сколько стоило усилий и средств, дабы тщательно подготовить почву для прихода к власти в долине. Подкупленные купцы, исподволь изучающие жизнь гнездян. Маленький, совсем крошечный амулетик, вставленный в орден Согласия, приуроченный к пятидесятилетию вступления Гнёзда в состав Лигра, и у сумасшедшего Орина появились суицидальные наклонности. Вот с Эримой на первоначальном этапе ничего не вышло. До чего неприятная баба! Смотрит надменно и подозрительно, поучать ещё пытается! Ничего, запоёт совсем по-другому, когда над любимым сыночком смертельная угроза нависнет. Вот когда Хуакин консортом станет, там уже и избавиться можно будет от ненавистного семейства!

Власть! Как он мечтал о ней в молодости, когда, сидя в привратницкой жреческой бурсы начищал обувь отпрыскам влиятельных вельмож Ламсаона. Как стремился прикоснуться, когда на постоялых дворах обирал хмельных путников. Как вожделел, когда, харкая кровью, целовал сапог, только что разбивший его лицо. Тот случай кардинально изменил его жизнь. Зря мэтр Хуакин понадеялся, что избитый до полусмерти воришка не причинит ему вреда. Он тогда не запугал, а только разозлил Крысёныша, за что и поплатился буквально через неделю. Неопознанный изуродованный труп бродяги стражи прикопали в ближайшем овраге, чтобы не морочиться с доставкой в город, опросом свидетелей и прочей процедурной волокитой. И так было ясно, что никто его не ищет, не оплакивает, и не собирается платить за достойное погребение. А по пыльной дороге, с максимально возможной скоростью, удалялся от места свершившегося акта возмездия, изрядно помолодевший мэтр Хуакин, унося в заплечном мешке уникальный набор артефактов и, самое главное, очень ценные свитки с заклинаниями. Как он тогда радовался удаче. Он поднял себя на ступень выше, он обрёл возможность говорить на равных со знатью. Так ему тогда казалось. Но пришлось потратить не один год жизни, буквально вытянуть из своих жалких способностей крошечную возможность управлять некросом, чтобы это стало реальностью. Зато, ни один высокородный джент теперь не мог усомниться в его могуществе и благородном происхождении.

Сон, глубокий, позволяющий восстановить силы, так и не пришёл. Тяжёлое забытьё на недолгие мгновения лишь сделали раздражённым и без того взвинченного мага. Но одно утешение от невольного ночного бдения он всё же получил. Дельная мысль перевести стрелки на лангайцев, пришедшая перед самым рассветом, окончательно прогнала душащую дремоту.

— Анха сейчас в Гнёзде… — рассуждал маг. — Лангайцы страшно оскорблены этим обманом… В их характере отомстить за нанесённое унижение. Нужно как-то подвигнуть посла Юсташ-Кина на ответные действия. Да!

Хуакин выбрался из постели и, наплевав на утренний моцион, уселся за стол строчить письмо лангайцу. Пространное, с обилием ничего не значащих намёков и непроверенных фактов, но выдержанное в хвалебных, льстивых тонах письмо должно было заставить гордого посланника раджи совершить необдуманный поступок. На то, что джент Юсташ-Кин сам отправится в Гнёзд, маг не надеялся. Ему было достаточно того, что в сторону долины поедет хотя бы один лангаец. Второе письмо к королю Ранхусу от верноподданного, не жалеющего собственной жизни ради интересов короны, Хуакин написал в более сдержанном тоне. В нём он сообщал о возможных провокациях в отношении несравненной дочери его величества и намерении самолично предотвратить возможную опасность.

Из изменника в спасители — это было в духе мэтра Хуакина.

Письма он велит отправить своему дворецкому позже. Сначала послу, а через пару дней — королю. И пусть потом джент Юсташ-Кин оправдывается. И послание от мага не поможет, так как бумага истлеет через пару дней после прочтения.

Мерлой понял, что они опоздали. В доме мага не было не только самородков шамаита, или каких либо ещё минералов, в нём вообще не было предметов, которые делают любое жильё обитаемым. Ни личных вещей хозяина, ни книг, ни милых безделушек, украшающих интерьер, вообще ничего. Только мебель, укрытая чехлами, и кухонная утварь, аккуратно прибранная по местам. Парень для очистки совести всё же проверил шкафчики, тумбочки, ящички, даже в чулан заглянул. Везде было пусто, даже в комнате прислуги.

Так и не совершив противоправных действий, Мерлой незаметно выскользнул во двор, где его поджидал Фрост, и поделился своими выводами.

— Там ничего нет. Похоже, этот Хуакин съехал отсюда.

— Ты имеешь в виду — уехал в Гнёзд, — старший подельник ещё не понял, что их грандиозный план потерпел фиаско.

— Нет Фрост, он съехал из этого дома. Там, кроме мебели, вообще ничего нет! И мне это очень не нравится…

— Мне тоже.

Парни обменялись тревожными взглядами. Одна и та же мысль о том, что мэтр прихватил шамаит с собой в Гнёзд, заставила их действовать быстрее, чем думать. В считанные секунды оба оказались в сёдлах.

— Как думаешь, какой у него запас по времени? — Мерлой уже разворачивал своего коня в сторону городских ворот.

— Сутки, как минимум, — предположил Фрост, — может и больше. Мы же не знаем, когда он выехал из Тагриды, — на тракте знакомую карету столичного мага он так и не увидел. — Попридержи коня, городские ворота откроют только через час. Не будем же мы объяснять страже, что нам до зарезу нужно выехать именно сейчас! Мы его или догоним на тракте, или уже в долине. Но я не представляю, как можно будет забрать у него самородки, если он взял их с собой.

— Будем просто за ним следить, — ободрил его Мерлой. — Возможно, удастся что-нибудь выяснить. Тогда уже и будем думать.

— Послушай, а если он оставил их здесь, в Тагриде? Возможно, что Хуакин действительно просто переехал. Тогда что, опять сюда ехать? Ты можешь магически как-то отследить его перемещения? Прости, я ничего не понимаю в магии.

Мерлой задумался. Розыском вещей он иногда занимался, но то были случаи, когда что-то куда-то завалилось или закатилось, и площадь поиска была не велика. Всего один раз ему пришлось заниматься кражей. Но тогда у него был образец энергии хозяина, да и похищенная вещь обнаружилась в соседнем доме. Сосед, как водится, позавидовал, да и прибрал к рукам по случаю.

— Попробовать можно… Эх, если бы можно было раздобыть хоть что-нибудь принадлежащее Хуакину, — сокрушённо вздохнул юный маг. Фрост же уставился на него с неподражаемым удивлением. — Что ты так на меня смотришь? Я же тебе говорю, что там не осталось ни одной его вещи!

— А дом? — возмутился более опытный джент. — А кровать? А ручки?

— Какие ручки?

— Мерлой, ну подумай! За ручку дверную нужника он наверняка сам брался, а не ждал, когда ему дворецкий с поклоном откроет!

— Точно, — просиял младший подельник, — дверная ручка подойдёт!

Дом, в который джент Хуакин перевёз свои сокровища, юный маг отыскал через пару часов. Хорошо, что время было раннее, а столица привыкла просыпаться поздно. Даже первые метельщики появились на улице, когда до искомого строения осталось несколько ярдов. Иначе, бдительные горожане могли и стражников позвать, чтобы они арестовали странного парня, который ползком ощупывает камни мостовой и чему-то радуется время от времени. Заодно и его сопровождающего, который не пресекает это безобразие, а даже поощряет.

— Нам очень повезло, что он маг, — признался Мерлой, разглядывая добротный двухэтажный дом с явными признаками давней переделки. Скорее всего, хозяева особнячка разорились и перестроили здание для сдачи квартир внаём. Об этом красноречиво говорила дверь, явно прорубленная из окна. — Если бы не его магическая сила, я бы не смог проследить. Но она такая слабая… Знаешь, по моему, джента Хуакина тут нет.

— Это хорошо.

— Попытаемся попасть внутрь сейчас или подождём ночи?

— Ещё целый день терять, — Фросту не нравился не один из вариантов, но нужно было выбирать.

Как жаль, что они отказались от помощи Анхи! Понадеялись на свои силы, заверили, что справятся. Кто же мог предположить, что маг вдруг решит сменить место жительства? Правда, дом, к которому их привёл Мерлой, не выглядел особенно фешенебельным. Тут явно не было водопровода и канализации, как в оставленном особняке. Эта странность тоже требовала объяснений, но не в данный момент.

— Ты думаешь про Анху?

Фрост кивнул.

— Вам чего, дженты? — скрипучий старушечий голос, раздавшийся сверху, имел скорее любопытную интонацию, чем сердитую.

Парни подняли головы и увидели в окне второго этажа старую дженну, чей облик никак не соответствовал неприятному голосу. Старушка была пухленькой, румяной и настроенной весьма доброжелательно. Она даже немного кокетничала, стреляя глазками на ранних посетителей.

— Доброе утро! — поздоровался Фрост, соображая, как узнать у старой дженны нужную информацию.

Но любопытная дама, скучающая без общения, сама была готова всё рассказать столь молодым и красивым кавалерам, даже то, что было ещё до их рождения.

— Квартирой интересуетесь? Так сдала её третьего дня. Молодой такой приходил, но неприятный. Вы лучше! А тот гордый, надменный, брезгливо так губы жал!

— Очень жаль, — успел вставить слово в поток старушечьих излияний Фрост. Молодой, надменный… Это точно не Хуакин. Хотя, кто знает, кого эта древняя бабуля считает молодым?

— Знала бы, вас дождалась! А эти… тьфу! Барахло своё сгрузили и отбыли.

— Эти?

— Эти, эти… — закряхтела старуха и исчезла из окна.

Фрост с Мерлоем недоумённо переглянулись. Что ж, нужно было уходить. Любопытная дженна их видела, так что осмотром барахла можно будет заняться только ближе к ночи, когда старушка почивать отбудет.

— Проходите, — входная дверь неожиданно распахнулась, и радушная хозяйка поманила гостей в дом. — Я вам покажу всё. Эти, видать, пожитки свои скоро заберут, а вы тогда ко мне съезжайте. Вы как, поодиночке или вместе? — прищурилась она подслеповато.

Но парням показалось, что старушка слегка подтрунивает над ними. Или напрямую намекает. Но обижаться в их ситуации — значило упустить шанс, который им, не иначе, как сама Богиня подсунула.

— Младшему ищем, — ответил Фрост, похлопав Мерлоя по плечу. — Отучился, теперь жизнь самостоятельную вести будет.

Даже почти не соврал.

— А ты кто ж по специальности? — тут же оживилась старушка, распахивая дверь сданной квартиры, но, не пропуская своих гостей внутрь.

— Маг, — скромно признался Мерлой.

— Маг?! — удивилась хозяйка и отступила от двери. — Отродясь у меня таких постояльцев не было! Маг! Вот точно зря я того старика пустила! Чувствовала, что проку не будет! Эх! Что ж вы раньше-то не пришли!

Информация о старике обрадовала парней, словно им цену снизили за постой. А то, что первый постоялец не маг, так мэтр мог просто не сказать об этом, чтобы лишних вопросов не задавали.

— Что же старик дома себе за всю жизнь не нажил? — зацепился за тему Фрост, надеясь вызнать имя нанимателя. Он, незаметно для старушки, показал Мерлою, чтобы тот пока походил по квартире, а сам взял на себя роль заинтересованного собеседника.

— Кто ж его знает? — охотно продолжила пожилая дама. Что-что, а посплетничать она любила. — Одет прилично. Кошель дорогой. Карета не наёмная, новая почти. Но скарб свой сам таскал на пару с белобрысым, других работников не нанимал. Что там у него в коробках, я не смотрела. Обещание дала, но он, паразит, всё равно все ключи от квартиры потребовал!

— А вы все не отдали, — поощрил Фрост её признание.

— Что ж я, совсем полоумная, все отдавать?! — ехидно усмехнулась старушка. — А что, если пожар? Нет, я в своём доме пока хозяйка! И никакие Хуакины мне не указ, что бы он о себе не думал!

Имя было названо. Всё, что дальше рассказывала пожилая дженна, Фрост уже слушал в пол уха, иногда поддакивая или многозначительно кивая, чем вконец очаровал хозяйку.

Мерлой вернулся после осмотра и чуть мотнул головой. Самородков тут не было. Нужно было срочно отправляться в Гнёзд.

Сердечно поблагодарив словоохотливую старушку и пообещав наведаться через месяц, парни спешно покинули дом.

— Знаешь, Фрост, а я бы снял эту квартиру, доведись мне жить в Тагриде, — признался Мерлой.

— Понравилась?

— Там всё такое живое. Редко встретишь подобный дом в городе.

Миссия была почти провалена, но шанс всё же оставался. Парни лихо вскочили в сёдла и пустили коней вскачь. До Гнёзда им нужно было добраться быстро, насколько это возможно. Кони бы не подвели, а сами они выдюжат.

Монтри сидел на козлах рыдвана и в уме повторял распоряжения мэтра.

— Когда стражники подойдут для проведения контроля содержимого транспортного средства, я должен отлучиться в нужник с коробкой номер один, — он ещё раз удостоверился в том, что означенная коробка лежит в небольшой торбе из неприметной мешковины у его правой ноги. — Положить торбу за будкой так, чтобы её не было видно, по возможности замаскировать ветками или травой. Когда проедем третий тоннель — бросить вторую торбу, которую мне передаст хозяин, в кусты орешника. Ничего не бояться и вести себя естественно.

Потом, когда они уже доберутся до Митры, в обоих коробках активируются амулеты-часы и выпустят заклинания преломления пространства и стоп-забвения. Маг сказал, что под действием этих заклинаний люди не будут видеть ни реальные тоннели, ни дорогу к ним, а подходя ближе ста ярдов будут ещё и забывать, зачем туда вообще шли.

Их очередь на досмотр была уже третьей. Салазец почувствовал, что от волнения на самом деле захотел в кусты, но нужно было терпеть. Джент Хуакин требовал от него беспрекословного повиновения и точного выполнения указаний. От этого зависел успех операции и дальнейшая судьба обоих. Монтри страшно не нравилось подчиняться, но перспективы, которыми соблазнил его маг, были такими заманчивыми, что стоило смириться и проявить выдержку.

Оставаться в Гнёзде на всю жизнь он не собирался. После того, как мэтр получит то, что хочет и снимет с тоннелей свои заклинания преломления пространства, блондин намеревался получить оговоренный гонорар и отбыть восвояси. Куда, он пока ещё не решил, но с деньгами везде хорошо. Можно выбрать курортный Форт Лис, где мягкий климат, тёплое море и целебные источники. Или вернуться в Тагриду, но уже не младшим коридорным, а состоятельным джентом. Купить дом, экипаж, элитных рысаков. Впрочем, рысаков можно будет сразу взять в Гнёзде. Их порода очень высоко ценится. Путешествия по миру тоже привлекали Монтри. Например, поездка в Супот, или даже в Навакр. Ему представилось, как он приезжает в Дикси и обязательно попадается на глаза королю и королеве на каком-нибудь светском приёме, но не как жалкий дворянчик из Салаза, а как состоятельный лигрийский вельможа.

Монтри так размечтался о красивой жизни, что не заметил, как стражники подошли к их рыдвану.

— Цель поездки в Гнёзд? — стандартный вопрос неожиданно поставил блондина в ступор. Вырванный из сладких грёз, возница с изумлением уставился на стражника. — Цель поездки в Гнёзд? — повторил тот еще раз.

— Государственные интересы, — маг выглянул из окна и с неподражаемой надменностью протянул бумагу с королевской печатью. И не беда, что подписи Ранхуса на ней не было, Корлетта без разговоров заверила документ.

— Доброго дня, джент Хуакин, — поприветствовал мэтра стражник. — Что-то вы к нам зачастили.

— Государственные интересы, — чуть усмехнулся хитрец и вышел из рыдвана, позволяя служивым людям выполнить свою работу. А заодно Монтри с козел согнать. — Прогулять не хочешь? — зло шепнул он нерадивому помощнику.

Тот очнулся от ступора и направился к вожделенной будочке, в последний момент прихватив с собой торбу. Гнев хозяина парень чувствовал спиной и очень постарался сделать закладку как можно незаметнее для окружающих. У следующего тоннеля всё прошло как нельзя лучше. Торба стремительно улетела в кусты, не повиснув на ближайших ветках. Хуакин остался доволен.

— Пусть заминка у въезда будет самой большой неудачей, — попросил он у богов по старой суеверной привычке.

До Митры они добрались к вечеру. Постоялый двор, который давно облюбовал маг, был полон народу. Навакрийские купцы, наконец получившие разрешение на торговлю с Лигром, первым делом направились в Гнёзд. Хуакину пришлось долго рядиться с хозяином, но комнаты для себя и помощника он получил, хотя пришлось заплатить сверх привычной цены. Разозлённый мэтр отказался от ужина, подхватил два, самых дорогих для него короба, и удалился отдыхать, поручив Монтри заняться лошадьми и каретой. Блондин загнал рыдван в стодолу, а коней свёл на конюшню. Заниматься грязной работой он с детства не был приучен, так что несколько мелких монет освободили его от трудовой повинности. Но долгое сидение на козлах всё-таки дало о себе знать, и парень решил размяться и прогуляться перед ужином по вечерней Митре, а заодно посмотреть дворец, в котором им скоро предстояло поселиться.

Салазца столица Гнёзда удивила повсеместными раскопками. Малые и большие канавы, и даже рвы, тянулись по всем улицам вдоль домов, в которых до сих пор, не смотря на надвигающиеся сумерки, что-то делали местные жители. Монтри было ужасно любопытно узнать, что заставило гнездян копаться в земле? Но суровые лица мужчин и даже подростков отпугивали его. А вдруг как припашут к какому-нибудь делу? Наслышан он о местных традициях. Но ничего, скоро мэтр Хуакин установит тут свои порядки!

Эта мысль так обрадовала блондина, что он непроизвольно расплылся в довольной улыбке. Монтри так нравилось мечтать о будущем, что он совершенно забывал, где в данный момент находится, что надо делать и как себя вести. Подобная неосмотрительность чуть не стоила ему жизни.

Мимо зазевавшегося прохожего, не обращающего внимания на то, что происходит на дороге, пронёсся всадник. Взмыленная лошадь почти задела его крупом. Резко подавшись назад, Монтри оступился и упал на спину, больно приложившись затылком о мостовую. Сдерживаться он не стал, и немногочисленные слушатели насладились виртуозной фразой, в которой красочно передавался фривольный сюжет эротического содержания с участием упыря, всадника и его кобылы (хотя свидетели были уверены в том, что это был всё-таки конь), и некой загадочной личности по имени Ядрёна Копоть.

К пострадавшему подошёл крепкий мужчина средних лет и протянул руку, чтобы помочь страдальцу подняться. Блондин, скрипя зубами больше от злости, чем от боли, забыл поблагодарить помощника за учтивость и, продолжая ругаться сквозь зубы, направился к постоялому двору.

— Раззява, — коротко охарактеризовал его мужик и вернулся к прерванному занятию.

— Ваша светлость! — в кабинет Арна вбежал офицер охраны и, без должного поклона и приветствия своему правителю, сразу сообщил неприятную новость: — Обвал в тоннелях!

— Что?!! — Арн вскочил из-за стола и с ужасом уставился на гонца. В первую секунду ему подумалось, что в Скальных Порогах что-то пошло не так, и новый тоннель всё-таки обрушился. Он уже хотел спросить, что со Свейном, Анхой и прочими людьми, которые работали на строительстве. Но до него практически мгновенно дошло, что стражей там нет, а, следовательно, с печальным сообщением прискакал бы кто-то из горняков. — В Айласских?!

Взволнованный офицер не обратил внимания на странный вопрос правителя. В состоянии шока и собственное имя забудешь, не то, что в Гнёзде нет других тоннелей, кроме Айласских.

— Да!

— Жертвы?

— Выясняем.

— Арн, что случилось? — появившаяся в дверях кабинета Анха мгновенно почувствовала состояние ведомого. Таким взвинченным она его ещё ни разу не видела.

— Тоннель завалило! Третий…

— Нет… — девушка покачнулась от потрясения, но быстро взяла себя в руки. — Я туда! — Анха порадовалась, что не успела переодеться в платье. Как чувствовала, что сначала нужно заглянуть к ведомому.

— Стой! Я тоже туда. Коня!! — гаркнул правитель во всю мощь, не сомневаясь, что приказ будет исполнен. — Анха, посмотри, что с въездом с другой стороны, но в тоннель не лезь! — Наксатра кивнула. — И ещё глянь, что с первым и вторым тоннелями на всякий случай. Что бы мы без тебя делали, — сказал он уже опешившему гонцу, первый раз увидевшему перемещение Наксатры, словно мало парню было переживаний за этот день. — Отдыхай!

— Нет, я с вами!

— Лекарей! Факелы! Телеги! — Арн на ходу отдавал приказания дженту Юрзу, прибежавшему на его грозный крик. Правила спасения при обвалах он мог рассказать в любом состоянии в любое время дня и ночи. — Воду! Заступы! Верёвки!..

Пока Арн в сопровождении Юрза и офицеров охраны добрался до выезда из третьего тоннеля, Анха успела осмотреть все три. Ближайший к долине тоннель оказался почти не поврежденным. Только выезд в долину был завален прошедшим камнепадом и немного осыпался свод. Пара дней интенсивной работы, и им можно будет пользоваться. Центральный и самый длинный тоннель был цел и невредим. После его осмотра девушка почти успокоилась, посчитав, что камнепад прошёл только на третьем. Но когда Анха увидела то, что стало с первым тоннелем, сердце её оборвалось. Уже на подступах к выезду из тоннеля тракт был усыпан обломками скал, словно кто-то огромный выплюнул их наружу. Наксатра, цепенея от ужаса, переместилась к въезду в тоннель со стороны Салаза. Мысль о Фросте и Мерлое не давала ей покоя. Парни должны были как раз возвращаться из Тагриды. О плохом она старалась не думать, но разве запретишь себе мыслить?

Въезд в тоннель выглядел как разорванная, обугленная пасть убитого хищного чудовища. Развороченные створки ворот едва держались на сорванных петлях. Каменных обломков было гораздо меньше, чем на выезде, но частичный обвал свода произошёл и тут. Противно пахло сладковатой гарью, и везде была пыль, которая до сих пор ещё витала в воздухе. Пламя многочисленных факелов усиливало угнетающую картину разрушения. Там, где были торговые ряды, организовали полевой лазарет. Раненых было человек десять: в основном стражники и местные жители, не успевшие расторговаться, и уехать домой. Вокруг них суетились какие-то люди, обмывая и бинтуя раны. Чуть поодаль, укрытые рогожей, лежали несколько тел убитых. Атмосфера была угнетающая, но паники не было. И над всем этим кошмаром раздавался уверенный командный голос королевского смотрителя штолен.

— Дальше вглубь не лезьте! Там сплошной обвал и людей больше не видно. И погасите все факелы, иначе там совсем дышать нечем будет! — Фрост только что выполз из тоннеля, стряхнул с головы пыль и мелкую каменную крошку и приложился к фляге с водой. К нему тут же подбежал стражник и стал отвязывать верёвку с талии.

— Фрост! — Наксатра кинулась ощупывать парня, чтобы лично убедиться в его целости. — А где Мерлой?!

— С ним всё в порядке, — заверил её Фрост и кивнул в сторону импровизированного лазарета. — Раненых осматривает. Он сейчас тут единственный доступный лекарь. Анха, а ты не поможешь?

— Конечно, помогу. Только, объясни, что тут случилось?

Фрост вдруг схватил её за плечи и, заглядывая в глаза, сам потребовал объяснить, почему она оказалась тут так вовремя?

— Потому что выезд из третьего тоннеля камнепадом завалило! Арн направляется туда, а меня сюда попросил сходить и проверить. А тут… вообще что-то ужасное!

— Третий тоннель тоже повредило? — Фрост нахмурился. — Значит, Мерлой прав…

— В чём прав?

Парень устало сел на землю и снова приложился к фляге.

— Я думал, что это лангайцы… Когда мы сюда прискакали, как раз обоз лангайских купцов в тоннель входил. Мерлою показалось, что среди них были те, кто его похитил в Ламсаоне. Стражи сказали, что эти торговцы какое-то новое оборудование везут для штолен. Мы решили не рисковать, — Анха вопросительно изогнула бровь. — Драться в тоннеле не очень хорошая идея, — пояснил Фрост.

— Я не это имела в виду. Вас остановило не нежелание вступать в драку, а предчувствие опасности!

— Почему ты так считаешь?

— Потому что у Мерлоя, как мне кажется, есть задатки провидца. И это вас спасло! Так в чём он прав, если это не лангайцы?

— Тут, понимаешь, странный случай сегодня произошёл…

Один из купцов загляделся на рыдван, плавно проплывающий мимо торгового ряда по направлению к тоннелю. Мужику до жути захотелось расспросить возницу о рессорах, которые позволяли такой большой карете двигаться плавно и почти без скрипа. Но на козлах сидел какой-то молодой белобрысый парнишка, который вряд ли разбирался в тонкостях каретостроения. Купец с сожалением сплюнул и вернулся к торговле. Но глаза его помимо воли так и косились на чудесный экипаж. Потом блондин сбегал в нужник, прихватив с собой торбочку, не иначе как с подтирками. Уже ближе к вечеру, продав свой товар, мужик тоже посетил заветную будочку, рядом с которой и обнаружилась та самая торбочка. Внутри никаких подтирок не обнаружилось, зато лежала коробочка со странным набором: амулет, самородок и кусочек белого кристалла.

— Так это слуга королевского мага видать забыл! — обрадовал купца стражник, когда он показал тому свою находку. — Оставляй. Обратно поедут, вернём.

— Мага? — у мужика сразу сработала деловая смекалка. Что, если эта коробочка очень важна для мага? Так не стоит ли её ему отвезти? Может, и денежку какую на этом заработает? А уж на рессоры посмотреть ему маг точно разрешит. — Поди, ищет он пропажу-то? Давай я сам свезу.

Купец этот прямо за лангайцами в тоннель въехал. А через десять минут грохот раздался, словно взорвалось внутри что-то, и из тоннеля огромной силы волной вынесло куски породы, раскурочило ворота, каменной крошкой людей посекло. Благо народу у ворот мало было.

— Стражник потом рассказал, что лежало в той торбе, и Мерлой сразу предположил, что это один из тех самых самородков шамаита, за которыми мы ездили.

— Хуакин собирался взорвать тоннели?! — Анха не могла понять, как человек может решиться разрушить то, что создавалось с таким трудом усилиями множества людей. А жертвы!

— В том-то и дело, что, скорее всего, не собирался. Иначе разрыв-камни он оставил бы в каждом тоннеле, а не у входа. А так получается, что блондин… Погоди, Анха, — Фрост замер, пытаясь сформулировать неожиданно мелькнувшую мысль. — Старая дженна говорила что молодой, надменный блондин искал квартиру для мэтра. Мне ещё тогда подумалось, а не нанялся ли наш знакомец к магу в услужение?

— Знакомец? Ты о Монтри, что ли?

— Вот именно… Ха, тогда, получается, что этот прохвост решил к Хуакину пристроиться!

— Это его право. Так что мне про взрыв Арну сказать? Он же ждёт.

— Думаю, что без Хуакина тут всё равно не обошлось. Но почему произошёл взрыв? Кто его знает. Ты сейчас пойдёшь к Арну?

— Да, но сначала посмотрю раненых.

— Хорошо. Передай ему, что я через перевал пойду.

— Через какой перевал? — девушка совершенно не задумывалась о том, как парни вернуться в Гнёзд. Как само собой разумеещееся, она считала, что они будут ждать расчистки завалов с этой стороны.

— Старая седловина. Анха, ты не переживай, мы с парнями ходили через этот перевал. Через три дня буду в Гнёзде.

Третий тоннель можно восстановить дня за три. Второй не пострадал. Первый… По словам Анхи, разрушения там грандиозные, а Фрост уверен, что был взрыв. Жертв пока три, тех, что смогли сразу откопать. Стражники говорят, что в тоннеле могло быть не меньше двадцати человек. Лангайцы, местные купцы, три охранника. Эх, самому бы посмотреть что там на самом деле случилось… Через горы идти? Так как раз и дотопаешь через эти самые три дня. И зачем Фрост в горы попёрся? Опасности ему, видишь ли, мерещатся, как будто здесь больше некому присмотреть за вице-королём! Ничего ему Хуакин не сделает, руки коротки! Юрз бдит как заботливая наседка, окружив правителя офицерами охраны. В кусты в одиночестве не отлучишься!

Арн вяло дожевывал завтрак, мрачно наблюдая за тем, как спасательная команда растаскивает камни от завала. Слава Богу, здесь трупов пока не откопали, но этот факт не сильно радовал. Ясно было, что большинство жертв достанут из первого тоннеля. Аппетита не было, но оставлять организм в стрессовой ситуации ещё и голодным было неверно. Это правило Арн тоже знал с младых ногтей, вот и впихивал в себя еду через силу. Настроение у правителя было паршивым. Недолгий сон в телеге самочувствия тоже не улучшил.

— Вернулись бы вы в Митру, ваша светлость, — джент Юрз в пятый раз за утро пытался спровадить Арна домой, но тот упорно настаивал на личном присутствии на месте происшествия. Спасибо, утихомирился и больше не рвался растаскивать завал. — Ничего не изменится от того, что вы не будете продолжать угрюмо взирать на расчистку. Да и выспаться не помешало бы.

— Джент Юрз, вы от меня отстанете или нет?! — навязчивое предложение главы службы порядка начало его раздражать.

— Нет! Я не вижу никакого смысла в том, что вице-король контролирует довольно рутинную работу. Это не первый обвал и, как бы нам всем не хотелось, не последний, так чего тут, извините, торчать? Когда по тоннелю можно будет проехать, вам сообщат.

Арн скрипнул зубами, в душе соглашаясь с доводами Юрза.

— Хорошо. Велите седлать Лоста.

На полдороге к Митре на тракте неожиданно появилась Анха. Охрана, не разобравшись, кто именно внезапно возник на дороге, тут же перестроилась в боевой порядок. Арн едва смог убедить их, что девушка не причинит ему зла, а даже наоборот. Что наоборот? Защитит. Зачем ему нужна девушка-охранник, когда есть стража и драбанты? Подрастёте — узнаете!

Арн приказал стражникам остановиться, а сам подъехал к Анхе. Что ж, Наксатре тоже не помешало бы отдохнуть, так как выглядела она очень устало, но Анха, в отличие от него, действительно была нужна в сложившейся ситуации. Как лекарь для раненых. Как связной с Фростом. Как единственная, кто может быстро посмотреть на состояние тоннелей.

— Что?! — Арн напрягся. Неурочное появление Наксатры говорило о новых неприятностях.

— Фрост передал, что гора над первым тоннелем частично обвалилась, — подтвердила его опасения Анха.

— Упырь задрал бы того, кто это сделал! И что, восстановлению не подлежит?

— Фрост не может оценить. Мерлой тоже.

— Мальчишка пошёл с ним через перевал? — возмущению правителя не было предела. Ну, с Фроста что возьмёшь, он в долину по понятным причинам рвётся! Да и через Старую седловину он уже ходил, знает, какие трудности в пути ожидают. А юное дарование зачем с собой потащил? Чтобы было с кем поболдать в дороге?

— Пошёл. У него есть… некоторые мысли по поводу происшествия, — Анха по просьбе Мерлоя и Фроста не стала акцентировать внимание на старом маге, дабы Арн не спугнул Хуакина своими возможными действиями раньше времени.

— Ну, пошёл и пошёл, — махнул рукой правитель. Не кисейная барышня, не развалится. Его больше волновало состояние девушки. — Анха, тебе надо отдохнуть.

— Да, — улыбнулась Наксатра, но получилось грустно и как-то натянуто. — Я пойду.

— Иди, — кивнул Арн и ещё долго смотрел на то место, где только что стояла девушка, которую он любит. И которую он не может оградить от неприятностей, несмотря на свой статус, власть и любовь.

Странное, дикое чувство, что он её теряет, заставило угрюмого правителя пустить коня в галоп, оставив зазевавшихся охранников далеко позади. Арн хотел убедиться, что его Наксатра действительно отправилась отдыхать.

На подъезде к дворцу навстречу Арну попался королевский маг, достаточно быстро удаляющийся в сторону квартала постоялых дворов. Ему очень хотелось задать этому подозрительному дженту несколько десятков вопросов, но они слишком стремительно разминулись. Ничего, пошлёт за ним стражу, тогда и поговорит. Но когда Арн вошёл под своды родного дома, на него навалилась такая усталость, что он с трудом добрался до своих покоев, приказав стражнику разузнать, как чувствует себя дженна Анха, и, не раздеваясь, завалился на кровать. Доклад об отсутствии Наксатры во дворце он уже не слышал, провалившись в мертвецкий сон.

Всё шло по плану. Даже лучше, чем было задумано. Камнепад, заваливший выезд из третьего тоннеля, случился так кстати, словно Боги действительно услышали его просьбы!

Мэтр Хуакин удобно устроился за столиком трапезного зала, заказал обед и бутылку местного вина. Сегодняшнюю удачу стоило отметить. Всё-таки как хорошо, что у правителей Гнёзда такой неприхотливый образ жизни. Слуг во дворце почти нет, стражей не больше десятка. Ходи по дворцу, делай что хочешь.

Нет, он ничего не сделал предосудительного, не взял ни одной, самой пустяковой вещи. Наоборот, маг оставил свою, весьма дорогую для него самого. И не в деньгах дело, а в предназначении. Магически обработанный самородок иллюзионита, обвязанный серебряной нитью, лежал среди коллекции каменных фигурок вице-королевы Эримы и незаметно воздействовал на окружающих. Ментальная обработка должна была понизить критическое восприятие действительности у всех обитателей дворца и прилегающих окрестностей и подавить волю. А вот для правителя Хуакин добавил персональное заклинание, доставляющее адресату крайне неприятные ощущения. Головная боль у Арна будет нарастать с каждым днём, и никто ему не сможет помочь, ни самоуверенная Наксатра, ни тем более жрецы. Через три дня непрекращающихся мучений сыночка можно будет ставить условия гордой мамаше.

И никто не сможет понять причину болезни правителя. Уж мэтр позаботился о том, чтобы драгоценный самородок воспринимался окружающими как каменная фигурка хатхи — лесного гиганта, обитающего в далёком Лангае. Настоящую фигурку он засунул за спинку массивного старинного кресла в покоях вице-королевы, которое в ближайшее время вряд ли кто-то будет двигать.

В трапезный зал вошёл Монтри и присоединился к хозяину.

— У вас все получилось, — блондин кивнул на початую бутылку, — поздравляю!

— Поздравляльщик нашёлся, — скептично хмыкнул маг. — Я столько предварительно трудился, чтобы сейчас у меня всё просто и легко получалось. И не тебе высказываться по этому поводу! — Монтри обиженно поджал губы, но промолчал. — Рассказывай, как прошла экскурсия.

— Нормально прошла, — как салазец не старался, недовольство в голосе звучало слишком явно. Мэтр насмешливо хмыкнул, попивая вино. — Главный храм Митры построен триста семьдесят восемь лет назад. Под храмом есть подземные этажи и сеть ходов…

— Вот! Это именно то, что нам нужно! — обрадовался Хуакин.

Монтри подумал, что мэтра интересовал именно подземный ход. Но если бы было всё так просто…

— Джент Хуакин, а зачем они весь город раскопали? — этот вопрос мучил парня со вчерашнего дня.

Маг посмотрел на него как на не сильно умного человека, желающего постичь тайны мироздания.

— Это водопровод, Монтри, и канализация. С весны прокладывают.

— Сразу по всему городу?! — изумился салазец. В их Позжеще блага технического прогресса прокладывали исключительно в фешенебельные районы.

— По всей долине, — добил его мэтр, с ехидством наблюдая за вытянувшимся лицом своего помощника.

— Это сколько деньжищ надо на всю долину?!

— Эх, Монтри, Монтри… Ты так и не прочитал справочник. Как думаешь, — Хуакин заговорчески склонился к нему и тихо спросил: — мы достойны этого богатства? Вот то-то и оно! Иди, готовься к следующему этапу нашего плана, он будет нелёгким!

Пробуждение было кошмарным. Гудела голова, настроение стало ещё хуже, чем было, жутко хотелось пить и кого-нибудь пришибить. Видимо, так сказывался стресс предыдущего дня. Арн, стараясь не поворачивать тяжёлую голову, скосил глаза к окну. Двигаться, не то что вставать, не хотелось. Небо за окном наливалось алым цветом.

— Завтра будет дождь, — отстранённо произнёс Арн и попытался сосредоточиться на этой мысли. Ведь должны же у бодрствующего человека возникать в голове какие-то думы, выстраиваться логические цепочки размышлений, появляться гениальные и не очень идеи. Но в этот раз произошёл какой-то сбой. Обрывки образов, не успев возникнуть, тут же исчезали, сменяясь такими же недолговечными видениями. Мыслить не получалось. Подспудно стала нарастать тревога, которая вытащила из подсознания страх и неуверенность. — Анха!!! — Арн почувствовал, как холодный липкий пот покрыл всё тело. Такого ужаса он не испытывал никогда в жизни. Самым страшным было то, что причин для непонятного испуга не было. Совсем.

— Арн, что ты так кричал?!

В спальню вбежала встревоженная не на шутку вице-королева. В дверях, не решаясь войти, топтался стражник, готовый по первому требованию отдать жизнь за правителя, если это потребуется.

— Пить, — первым делом попросил хмурый Арн и с трудом сел. Голова кружилась, но постепенно дурнота уходила. Холодная вода совсем привела его в чувство. — Где Анха?

— Не знаю, — странное состояние сына еще больше обеспокоило Эриму. Он выглядел больным. Бледная кожа, тёмные круги под глазами, капли пота на лбу. — Как ты себя чувствуешь? Лекаря позвать?

— Мама, я спросил, где Анха? — повторил он вопрос, жёстко и требовательно. Мать недоумённо пожала плечами. Арн повернулся к стражнику. Одного гневного взгляда вице-короля было достаточно для того, чтобы у парня проявился талант бегуна-скорохода. Топая как заправская лошадь, стражник кинулся в покои Наксатры. — Что ты на меня так смотришь?

Взгляд матери на самом деле был непривычен. Эрима словно пыталась увидеть что-то в глубине его глаз с настороженным опасением.

— Я всё-таки прикажу позвать лекаря.

Она встала с намерением оставить сына наедине с его вопросами. Арна это не устраивало.

— Мама! Что случилось?!

Эрима долго мялась, но требовательный взгляд сына заставил её признаться. Но как хотелось это скрыть, не волновать его преждевременно. Ведь всё может будет совсем не так, как обещал… этот мерзкий сморчок.

— Утром ко мне приходил королевский маг…

— Я уже знаю, что он в Митре. Сам его видел.

— Да… — Эрима плотно закрыла дверь и вернулась к кровати сына. Стражник не войдёт теперь без разрешения, но ей не хотелось, чтобы посторонние уши услышали то, что она сейчас расскажет Арну. — Сначала он вежливо поинтересовался ночным происшествием в тоннелях. Его очень удивил тот факт, что произошёл обвал. Но мне странным показалось то, что это его как будто совсем не расстроило. Ведь неизвестно, когда можно будет снова пользоваться тоннелями. А потом он вдруг начал говорить о каком-то пророчестве, будто бы найденном им в старых свитках. Суть этого предсказания заключается в том, что князь Г'Неосдам, наречённый Орлом, погибнет от рук Наксатры, — Арн от возмущения даже не нашёлся что сказать, лишь кулаки сжал так, что побелели костяшки пальцев. — И произойдёт это в год Орла до того, как выпадет снег. Он специально приехал в долину, чтобы спасти тебя от гибели, так как пророчество должно сбыться в ближайшее время.

— И ты ему поверила?

— Нет, конечно… — Эрима тяжело вздохнула, погладила сына по руке. — Но выгнать его из Гнёзда теперь мы не сможем.

В дверь постучался стражник. После разрешения войти, доложил, что дженны Анхи в покоях нет.

— И где она? — раздражённо буркнул Арн.

— Там, где в ней больше нуждаются.

— Я сейчас в ней нуждаюсь! — со странной злостью прошипел брошеный на произвол судьбы ведомый. — Она моя Наксатра! Где её носит?!

Если правильно сформулировать своё желание, то высшие силы обязательно его исполнят. Иногда — мгновенно.

Замерзшая, с облепленными снегом ногами, с окровавленными руками, Анха материализовалась прямо посреди спальни Арна.

— Лавина, — выдохнула она обречённо и без сил опустилась на пол.

Арн взметнулся с кровати, схватил одеяло и бросился к девушке. Злость и обида улетучились моментально. Его Наксатра была действительно там, где в ней нуждались больше всего. Сердце сжалось от мысли, что друг и просто хороший парень погибли под лавиной, а Анху спасла её сущность Наксатры.

— Мама, прикажи приготовить ванну! — Арн бережно закутал девушку в одеяло и обнял, помогая согреться.

— Нет, — не открывая глаз, запротесотвала Анха. — Мне нужно вернуться. Мерлой ранен, но не серьёзно. А Фрост снова подвернул ногу, — Арн выдохнул облегчённо. Ещё одной трагедии не случилось, а значит, всё поправимо. — Нужны… накидки из войлока. Забыла, как Фрост их называл.

— Бурки. Анха, а ты сможешь их с собой перенести? На это ведь дополнительные силы понадобятся.

— Я попробую. Иначе они там замёрзнут. Они не пошли через перевал. Мерлой нашёл более короткий путь.

— Как это он смог найти?.. Ах да, я совсем забыл, что парень использует птиц.

— Да. Он с помощью орла, — Арн непроизвольно дёрнулся при упоминании ни в чём не повинной птицы, — нашёл тропу горных туров. Они по ней почти спустились до второго тоннеля, и тут сошла лавина. Они там на снегу сидят. Мне срочно нужно вернуться!

Анха попыталась встать, но Арн её не пустил.

— Сейчас всё принесут, а ты пока отдохни и согрейся. Ты есть хочешь?

— Нет. Арн, а что там с третьим тоннелем? Если парни завтра туда доберутся, можно уже будет пройти?

— Люди там работают и днём и ночью. В крайнем случае, подождут немного. Главное, чтобы в горы больше не лезли.

Холода для подвёрнутой ноги было в избытке. Фрост не знал, радоваться или огорчаться своему 'везению'? Если бы он не подвернул так вовремя ногу, возможно, тот каменюка, что треснул по голове Мерлоя, упокоил его самого прямо в этом живописном месте. А так только саданул вскользь по плечу и коварно напал на спутника. Досталось в конечном счёте обоим, но зато они живы, а вывих и сотрясение мозга — заболевания не смертельные. И Анха, их добровольная хранительница, тут же помогла откопаться, не позволив задохнуться в снежной ловушке. Счастье, что лавина была так себе. Даже не лавина, а пласт снега сошёл, скорее всего потревоженный вчерашним взрывом.

Наксатра вернулась довольно быстро, но её возвращение совсем не обрадовало парней. Точнее, её состояние. Анха принесла им спасительные бурки, но сама повалилась без чувств, не сказав ни слова.

— Она жива? — встрепенулся Мерлой, намереваясь пощупать пульс у девушки.

— Дышит, — Фрост, убедившись, что их спасительница не испустила от перенапряжения дух, принялся разворачивать бурки. — Всего две… Оно и понятно, что о себе она не подумала. Что ж, будем делать одну палатку на троих.

— Фрост, нам нужно спуститься за границу снега, иначе мы всё равно замёрзнем.

— До темноты нам не успеть, Мерлой. Но ты прав, мы всё равно можем замёрзнуть.

— Или не замёрзнуть! — магу пришла в голову одна занятная идея. — Надо снова зарыться в снег.

— Что? Только выбрались и теперь снова туда лезть?

— Да! Я читал в одной книге, что народы, живущие в холодном климате, из снега или льда строят дома! Конечно, там будет не жарко, но мы точно за ночь не околеем!

— Возможно, ты прав.

Арн метался по дворцу, не зная, что ему делать, какие действия предпринять, куда бежать, у кого спросить совета? Анха не вернулась. Что это могло значить, думать не хотелось. Ко всему прочему к ночи разболелась голова, но он почти не замечал этого.

Эрима всё-таки позвала лекаря, а заодно Протуса — главного жреца Гнёзда. Оба только развели руками.

— Это не болезнь, — сокрушённо признался лекарь.

— Это не бич рода, — так же невесело добавил Протус.

Арн корчил злые рожи и сопел, как разъярённый бык. Ему сразу было ясно, что данные специалисты ему не помогут.

— Значит, это связано с Хуакином… — женщина задумалась. Нужно было срочно что-то предпринимать. И, как двадцать пять лет назад, перед ней встал вопрос: у кого просить помощи? Анхи нет. Скорее всего, она перенапряглась при последнем переходе и сейчас просто восстанавливается. Ксора уже давно отправилась по делам в Лангай. Кто ещё может помочь? Ну конечно! — Орин! — Эрима требовательно позвала почившего мужа. — Орин!!! Явись, ты нужен!

Призрачный муж с негромким хлопком материализовался перед женой.

— Душа моя, что стряслось в вашем подлунном мире?

— Сыну нашему плохо. Орин, ты можешь со своей стороны посмотреть, а не тянутся ли за Черту от Арна какие-нибудь подозрительные нити? Есть у меня одна догадка…

— Здравствуй, папа, — грустно поприветствовал Арн отца. — Как ты там?

— Он тебя не слышит, Арн. Орин, сын с тобой здоровается.

— О, мой мальчик! — воодушевился призрак. — Передай, что я его люблю! Я пошёл, — и исчез с таким же негромким хлопком.

Вслед за ним удалились лекарь и жрец.

Арн развалился на кровати, закинул руки за голову и уставился в потолок. Боль нарастала. Нужно было срочно хоть чем-нибудь отвлечься, не сосредотачиваться на ней, попытаться забыть.

— Что у тебя за догадка, мама?

Эрима присела на край кровати. Ей хотелось обнять сына, приласкать, но не её объятий жаждал Арн. Оставалось только занимать беседой и хоть как-то отвлечь его от тяжёлых дум.

— Хуакин использует некрос. Если он поколдовал над тобой, Орин может это увидеть… я так предполагаю.

— Увидит, и что дальше?

— Будем думать…

Они не окоченели за ночь и даже не замёрзли. Это было хорошо. Всё остальное было не так оптимистично. Нога у Фроста болела, но это не могло помешать ему передвигаться. Мерлой чувствовал себя гораздо хуже. Если лёжа или сидя он ещё ощущал себя живым, то в вертикальном положении головокружение становилось просто ужасным.

— Ну почему я не могу исцелить себя сам? — пожаловался чуть не плача расстроенный маг и снова опустился на бурку рядом с так и не проснувшейся Анхой. — И ей ничем помочь не могу! Какой я специалист после этого?!

— Прекрати ныть! — Фрост скручивал вторую бурку, размышляя о том, как им дальше передвигаться. Конечно, можно оставаться на месте и ждать, когда за ними прибудет спасательная команда. Но тупо отсиживаться в сугробе претило его деятельной натуре. Кроме того, чем быстрее он доставит Анху во дворец, тем будет лучше для всех. Арн ведь там, наверняка, с ума сходит. — Понесёшь бурки, — хмуро сообщил он Мерлою. — Я понесу Анху. Вставай!

Парнишка послушно поднялся.

— Фрост, а тут нет какого-нибудь ручья поблизости?

— Зачем тебе? Если пить хочешь, то снега возьми. Он в горах чистый.

— Нет, мне живая энергия сейчас помогла бы. Тогда я смог бы иногда нести Анху, — Мерлой смущённо потупился.

Фрост улыбнулся, в душе отдавая должное благородному порыву щуплого спутника, рост которого был даже ниже, чем у Наксатры. Он представил эту душещипательную картину и совсем развеселился.

— Сам дойди, носильщик, — Фрост подхватил спящую девушку, перекинул её через плечо и поковылял вниз по склону.

Мерлой несколько секунд с удивление наблюдал за столь варварским переносом живого человека, что даже забыл, что у него кружится голова. Юному и романтичному магу казалось, что девушек можно носить только на руках, и никак иначе. А тут тащат на плече, как убитую добычу… Вот именно, добычу! Опытные люди уже давно определили, как рациональнее носить тяжести на дальние расстояния. Особенно по гористой местности, где надо с особой внимательностью смотреть себе под ноги.

Получив наглядный жизненный урок и смирившись с правдой бытия, Мерлой двинулся следом, прижимая к груди свёрнутые бурки. Ноша, конечно, не столь приятная, но зато и не такая тяжёлая.

По тракту идти стало гораздо легче, но скорость передвижения всё равно была смехотворной. За день они смогли дойти только до второго тоннеля.

— Никогда не думал, что ходить пешком бывает так трудно, — Фрост в изнеможении опустился прямо на землю.

— Хорошо, что мы до дождя успели, — Мерлой деловито устраивал место для ночлега. С головокружением он смирился и не обращал больше внимания. — Вон как льёт! Промокли бы до нитки.

— Да уж… Вчера снег, сегодня дождь… везёт нам с тобой, приятель!

— Конечно, везёт! Вчера не погибли, сегодня не промокли! Завтра… Фрост, как ты думаешь, мы завтра дойдём до третьего тоннеля?

— Это зависит от многих факторов. Примерно в миле от выезда из этого тоннеля есть небольшой хутор. Если его хозяин никуда не уехал, то мы сможем раздобыть коня и телегу. Или Анха очнётся. Тогда она уйдёт в Митру, а мы с тобой доберёмся гораздо быстрее.

— На телеге? — совершенно по-детски, с надеждой спросил Мерлой.

— Можно и на телеге, — засыпая, ответил Фрост и отключился от земных забот и вопросов мага.

А Мерлою не спалось. Мысли о превратностях судьбы толкались в ушибленной голове, не давая мозгу покоя. За последние два месяца с ним произошло столько событий, сколько не было за пять лет обучения в бурсе: похищение, чудесное спасение, путешествие через весь Лигр, знакомство со сказочным существом — Наксатрой и другими, весьма интересными людьми, участие в тайном строительстве тоннеля, вчерашняя лавина. Страшно, опасно, но так увлекательно. А сколько новых возможностей он открыл по использованию своего дара! Сила, опять же, стала более послушной. Мерлой стал чувствовать её, как часть себя, и это было необычно и внушало оптимизм. Взрывы в тоннелях, правда, не относились к позитивным событиям, но жизнь — это не череда радостей и удовольствий. Хорошо, что жертв, по словам Фроста, случилось не так много. Если бы тоннели обрушились днём, когда движение интенсивное, погибло гораздо больше людей, а так — попали только лангайцы да несколько припозднившихся купцов.

— Эх, быстрей бы в Митру вернуться…

Почему у него было такое желание, Мерлой не понимал. Не дом ведь родной, но тянуло туда почти физически.

Протус мерил шагами кабинет Арна ожидая решения Эримы. Вице-королева задумчиво вертела в руках маленькое зеркальце, которое передал ей человек, вознамерившийся получить власть в долине. В этом уже не было никаких сомнений.

Днём, абсолютно не таясь, этот проходимец явился в главный храм и потребовал от Протуса допустить его в подземные помещения. Не попросил, а именно потребовал, ссылаясь на некую власть над правящей семьёй. Самым неприятным было то, что это был не блеф. Королевский маг действительно мог манипулировать правителем, усиливая или ослабляя боль, а они не могли этому противостоять.

Эрима никак не могла понять, как наглый недоучка сумел так им напакостить? Откуда у него сила взялась? Как он узнал о биче рода? Или не узнал и это просто чудовищное совпадение? И зачем ему понадобилась зеркальная комната в подвале храма?

— Что будем делать? — не выдержал тишины Протус.

— Сопротивляться, естественно, — Эрима перевела взгляд с зеркальца на жреца. — Но не в открытую. Он точно обещал не мучить Арна, если предоставить ему подвал?

— Он говорил об этом, но верить прожжённому лжецу, сами знаете…

— Уфф, ну и задачку ты мне задала, жёнушка! — призрак Орина словно свалился с потолка и уселся прямо на стол. — А, и ты тут, тайный воздыхатель!

— Что?! — возмутился Протус. — Да я!..

— Бабушке своей сказки рассказывай, насупоня! И глазьми не зыркай, а то страшно очень, — призрак раскатисто расхохотался, отчего у присутствующих холодок пробежал по спинам.

— Орин, ты сюда ругаться явился? — сердито прервала его веселье вице-королева. — Тогда уходи!

— Тише, тише, — пошёл на мировую Орин. — Не сердись. И ты не дуйся, жрец. Что я, не мужик что ли, не понимаю, как моя лебёдушка возбуждает.

— Орин!

— Ладно… Разобрался я с бедой вашей. Ну не смотри так на меня. С нашей бедой, с нашей! Есть нити, что прямо к голове Арна тянутся. Очень плохие…

— Откуда тянутся?

— Отсюда. Я могу только сказать, что из живого мира, через грань Черты, и обратно.

— То есть это не одноразовое воздействие, а постоянное? — уточнил Протус.

— Да. Заклинание само — так себе, хлипкое, но его какой-то внешний источник поддерживает.

— Вы источник видите?

— Нет.

— А нити от грани как-то отсоединить можно? — жрец опережал вопросы Эримы буквально на доли секунды.

— Надо уточнить.

— Уточни, Орин, и побыстрей! От этого зависит не только жизнь сына, но само существование династии. Ты это понимаешь?

— Понимаю…

Призрак исчез, а Эрима вопросительно уставилась на Протуса.

— Ваша светлость… — жрец прекрасно понимал, как глупо и несвоевременно будет выглядеть его признание, но, коли призрак бывшего правителя выдал его… а ведь столько лет никто не догадывался, — если вам это неприятно… — женщина молчала, глядя на него с укоризной. — Я не хотел вас обидеть или оскорбить своим чувством.

— Разве любовью можно оскорбить? — хрипло произнесла Эрима.

— Не знаю, — Протус совсем растерялся. — Но… просто знайте, что есть человек, готовый умереть за вас!

— Нет, Протус, — резко оживилась собеседница, — умирать нам всем пока рано! Прочь лирику, разберемся с ней позже. Сначала надо поквитаться с этим обнаглевшим стариком!

— Прикажете его арестовать?

— Нет. Он же, по сути, ничего противозаконного пока не совершил. А применение магии при обрушении тоннелей мы доказать не сможем. Надо притвориться, что мы в его власти. Пусть делает свою зеркальную комнату, а мы пока время выиграем. В конце концов, зеркала бьются.

— Эти из закалённого стекла. Возможно, в магии он и профан, а вот зеркала очень хорошие, сами посмотрите, — жрец кивнул на образчик в руках Эримы.

— Нет ничего вечного, Протус, — женщина аккуратно положила зеркальце на стол, — к сожалению…

Фрост прискакал в Митру после полудня в сопровождении Юрза. Глава службы порядка хотел лично доложить правителю о том, что расчистка завала у третьего тоннеля завершена, жертв и пострадавших нет, и что спасательная команда отправилась расчищать первый тоннель. Местное население сохраняет спокойстиве, иностранные купцы приватно оповещены о суличившемся. Некоторые, особо нетерпеливые, высказали намерение уйти через перевал, остальные ждут. Но Арн не дал ему и слова сказать, а набросился с обвинениями на друга.

— Какого упыря тебя понесло на перевал?! Где она?! Где моя Наксатра?! — вице-король выскочил из-за рабочего стола, за которым тщетно пытался сосредоточиться над сметами стоительства городских коммкникаций, и стремительно приблизился к посетителям.

Фрост слишком давно и слишком хорошо знал его светлость, чтобы понять: бессонница, крайняя степень возбуждения, неконтролируемы гнев, как следствие — опрометчивые поступки и неадекватные решения. А он надеялся, что друг встретит его с радостью.

— Она прибудет к вечеру, — короткие ответы по существу были лучшим выходом в подобных ситуациях.

— К вечеру, — зло повторил Арн, сверля его негодующим взглядом. — Значит, она сама перемещаться не может! Да, Фрост?!

— Их везут в телеге, — как можно спокойнее ответил назначенный виновник.

— В телеге… — язвительно повторил Арн и нервно зашагал по кабинету. — Что, кареты для неё не нашлось?!

— Ваша светлость, по вашему приказу к тоннелю никого пока не пускают, — начал объяснять Юрз, но правителю эти оправдания были не нужны. Ему нужна была Наксатра.

— Молчать!!! Распустились совсем! Вам никого дела нет до меня, делаете что хотите! Что, Фрост, хороши ночки с Наксатрой?!

От подобного вопроса у друга перехватило дыхание, заклинило челюсть и он начал заикаться.

— Ка… ка… ки… йе но… но… чки?

Фрост что угодно ожидал услышать в качестве обвинения: необдуманное решение, плохая подготовка к опасному путешествию, неосмотрительность, невнимательность, но обвинения в интимной связи с девушкой друга и правителя… У него в голове такое не укладывалось.

— Тёмные! — рявкнул Арн с таким видом, будто собрался начать драку.

— С ума сошёл! — наконец выдохнул Фрост. — Она нас спасала!

— А должна была спасать меня!!! Меня, а не вас! И ещё неизвестно, что вы там наедине делали?!

— С нами был Мерлой! — совсем опешил Фрост.

— А!!! Так вы этим занимались втроём! — Арн уже не мог остановиться. Он орал на Фроста, потому что напряжение и боль последних дней сделали его нетерпимым и безразличным к чувствам других. Им руководил гнев и желание покарать виновного. — Я считал тебя другом, а ты меня предал! Взял то, что принадлежит мне! Убирайся, Фрост! Убирайся с моих глаз немедленно! Из дворца! Из Митры! Ещё лучше — из Гнёзда!

Друг смотрел на него с ужасом. Таким Арн никогда не был. Да, случалось, он злился, когда что-то делалось не по его, но гнать взашей из-за надуманного предлога… Неужели он сам не понимает, что из-за минутного помутнения рассудка может лишиться одного из самых преданных людей?

Фрост оглянулся на джента Юрза, в надежде на то, что более опытный товарищ знает, как можно утихомирить разбушевавшегося правителя. Но глава службы порядка был ошеломлён происходящим не меньше него.

— Арн, послушай… — Фрост сделал ещё одну попытку остановить поток гнева, но добился обратного результата.

— Вон!!! Или я прикажу Юрзу арестовать тебя за организацию государственного переворота и завтра казню на дворцовой площади к радости Хуакина!

Фрост заиграл желваками, но попыток что-то объяснить слетевшему с рельсов Арну больше предпринимать не стал. Он резко развернулся, что-то шепнул Юрзу и удалился так стремительно, что офицер ничего не успел ему ответить.

— Что он сказал? — набычившись, Арн переключил своё внимание на Юрза, глядя на него так, словно от ответа завесила жизнь несчастного подданного.

— Позаботься об Анхе и Мерлое, — нервно сглотнув, ответил Юрз.

— Хм… Можно подумать, о них больше некому будет позаботиться, — мрачно прокомментировал Арн и схватился за виски. Боль с новой силой сдавила голову, отчего ему опять захотелось разораться. Но предыдущий приём подобного 'лекарства' облегчения не принёс, так что он благоразумно решил воздержаться от очередной порции монаршего гнева. — Что вы хотели доложить?

— Третий тоннель расчищен…

Арн всю ночь просидел у постели Анхи в надежде, что Наксатра, наконец, очнётся и избавит его от выжигающий мозг боли. Нежная, красивая, абсолютно беззащитная девушка вызывала в нём столь противоречивую гамму чувств, что он сам не понимал, чего он больше хочет. В какие-то моменты ему казалось, что перед ним лежит воплощённая богиня, которой всё подвластно, стоит только ещё немножечко подождать. То, вдруг, приходило понимание её человеческой сущности, и ему страстно хотелось её как женщину. Один раз только огромным усилием воли он остановил себя от рокового шага, да и то, больше от заботы о своём состоянии, чем от угрызений совести, что возьмёт её в бесчувственном состоянии. Временами накатывала злость за пренебрежительное отношение к нему, за заботу о других, недостойных её внимания. В эти минуты Арн хотел её немедленно разбудить и потребовать ответа, почему она так с ним поступила? Потом гнев отступал, оставляя на душе апатию и глубокое безразличие, сменяющееся разочарованием. Что может эта девчонка? Пару раз получилось ему помочь, да и то, совершенно не доказано, что в том была её заслуга. Может, просто так совпало? Может, ему казалось, что боль прошла. Может, это был просто гипноз?

Под утро состояние Арна стало совсем ужасным. Он выглядел даже не как больной, а как умирающий. Бледная, посеревшая кожа, белые губы, ввалившиеся щёки, и только неистово горели глаза на этой мёртвой маске вместо лица.

Правитель медленно поднялся с кровати, разочарованно хмыкнул, последний раз посмотрел на спящую девушку и вышел из её покоев. Потом подозвал ближайшего стражника и приказал доложить ему, когда дженна изволит проснуться.

— И передай… ей, что я занят, — Арн горько усмехнулся, — и мне некогда. Пусть не мешает. Когда понадобится, я её позову.

Эрима, как раз направлявшаяся проведать Анху, услышала странный приказ сына и хотела потребовать от него объяснений, но вовремя остановилась. Вид Арна её поразил. Человек, который вышел из покоев Наксатры очень мало напоминал её мальчика. Это был измученный болью, но, тем не менее, жёсткий, даже жестокий мужчина, вчера выгнавший из дворца друга детства, пригрозивший ему смертью за проступок, который тот не совершал. А что он сделает сегодня?

Что-то нужно было срочно предпринимать!

Женщина вернулась в свои апартаменты и позвала мужа.

— Орин! Явись, нерасторопный ты кисель! Долго ещё будешь колупаться?

— Душа моя, Эримочка, ну что ты бранишься? — добродушный призрак завис над креслом. — Я тут.

— Ты выяснил то, о чём я просила?

— Выяснил. Отцепить нить можно. Для этого нужен маг.

— Только и всего? — Эрима не удержалась от едкой иронии.

— Только и всего, — виновато улыбнулся почивший муж.

— И где взять этого мага?

— Душа моя, ну откуда же я могу знать, где в живом мире можно взять мага? Поищите!

Эрима с трудом сдерживала слёзы. Отродясь у них в долине не водилось магов. Ведуны есть, знахари есть, а маги только пришлые бывали. Да ещё этот скользкий тип, что обещал облегчить боль у Арна, а слова не сдержал.

— А сам ты не можешь… — в отчаянии, мать хваталась за любую возможность помочь сыну.

— Чего не могу? — не понял призрак.

— Не знаю… ну, порвать её, что ли!

— Порвать? — Орин задумался на секунду. — Попробую, — он пошевелили пальцами у себя перед носом, словно за невидимую струну дёргал. — У-ё! Упыри болотные! Это больно…

— Ты чувствуешь боль?

— Ну, это не совсем так, как чувствует живое тело, но тоже крайне неприятно!

— Орин, а ты её порвал?

Призрак поискал глазами что-то в пространстве и радостно сообщил:

— Порвал! У меня получилось! Но…

— Что?!

— Она восстанавливается, — он сокрушённо вздохнул, обдав жену холодом.

— Рви снова! — жёстко приказала Эрима.

— Это… неприятно, — попытался возразить Орин.

— Это жизнь твоего сына! — непримиримо парировала женщина. — Помоги ему побороть эту напасть! Не малодушничай!

— Хорошо. Но, долго я не смогу.

— Сколько сможешь! А я пошла за магом!

В момент душевного волнения силы матери неожиданно мобилизовались и она вспомнила, что вчера вместе с Анхой привезли юного парнишку с сотрясением мозга, которого отправили к лекарю. И парнишка этот — настоящий маг, окончивший бурсу в Ламсаоне.

— А говорила, что мага нет, — сам себе пожаловался Орин и тихо растаял в воздухе. Иметь дело с некросом сподручнее было за Чертой, чем в живом мире.

Мерлой так обрадовался, что ему нашлось срочное дело, да ещё во дворце, что он, наплевав на постельный режим, бегом, впереди джента Юрза, нёсся выполнять порученное.

— Ты должен оборвать магическую нить, — объясняла ему задание вице-королева, — которая передаёт заклинание от какого-то источника к голове правителя. Это понятно?

— Понятно, — согласился Мерлой. — А где источник?

— Где-то во дворце. Но точного расположения я не знаю. Это важно?

— Лучше уничтожить сам источник, чем рвать нить, она же может восстановиться! — пояснил юный маг.

— Именно так и происходит! Что тебе нужно, чтобы найти источник?

— Посмотреть на правителя и зацепить эту нить, если получится. Она же на некросе базируется, и мне будет… э-э… достаточно трудно, — взгляд Эримы помрачнел и Мерлой поспешил её заверить в успехе предприятия, — но я справлюсь! Это же заклинание накладывал Хуакин, я правильно понял?

— Хорошо, идём к Арну.

Вице-король пребывал в самом дурном настроении, несмотря на то, что боль почти ушла. Гнев, обида, горькое сожаление, ревность, желание отомстить, разочарование, приправленные страхом, что мучения вернутся, кипели в нём, как ядовитый экстракт в колбе алхимика. В таком состоянии приближаться к правителю было равносильно тому, что заглядывать в жерло бурлящего вулкана. Эрима это прекрасно понимала, но выхода у неё не было. Действовать нужно было быстро, так как, сколько сможет продержаться Орин, она понятия не имела. Велев Мерлою держаться у неё за спиной и стараться не показываться Арну на глаза, вице-королева шагнула в кабинет сына.

— Что нужно, вдова моего предшественника? — с мрачной меланхоличностью поинтересовался хазяин кабинета.

Апатия Арна на первый взгляд казалась безобидной, но разве можно судить о содержании по внешнему виду?

— Пришла спросить, как ты себя чувствуешь, — Эрима изо всех сил пыталась выглядеть спокойной.

— Спросила?.. — Арн наклонился в бок, пытаясь рассмотреть человека, стоящего у матери за спиной. — Кто это?! А-а… Мерлой, — присутствие юного мага его вдруг разозлило. Он был там, в горах! Он мог… — Зачем ты его притащила?!

Арн одним невероятным прыжком выскочил из-за стола и бросился к парню. Эрима встала на пути разъярённого сына, давая магу время, чтобы сделать свою работу. Объяснять что либо ослеплённому злобой Арну было бесполезно, Фрост вчера попробовал, и где он теперь?

— Скоро? — спросила она у Мерлоя.

— Несколько секунд, — отозвался парнишка.

— Пусти меня! — Арн попытался дотянуться до мага, но мать удержала его. — Пусти, женщина, или хуже будет!

— Сейчас, — пообещал Мерлой. Он уже зацепил нить заклинания и определял, куда она тянется в живом мире. — Это совсем рядом…

— Рядом?! — ярился Арн, сверкая безумными глазами. — Кто рядом?! Убийцы, которых ты ко мне подослала?!

Внимание правителя резко переключилось на мать, которая всеми силами удерживала его от безумных действий. Он не понимал, почему самый родной человек защищает от него какого-то приблудного чародея, который абсолютно ничего не знает и не умеет. Чем ей дорог этот мальчишка? Почему его позвали во дворец? С какой целью он что-то там делал за её спиной?

Мерлой уже покинул кабинет, а Арн даже не думал успокаиваться. Он набросился на Эриму с одной целью — наказать изменщицу, даже если это его мать.

— Арн, что ты делаешь?! — Анха, минуту назад проснувшаяся словно от толчка, и почувствовавшая, что с ведомым творится беда, едва смогла переместиться в его рабочий кабинет. Творившееся тут смертоубийство повергло её в шок. Она кинулась оттаскивать обезумевшего Арна от Эримы. — Арн!

Удар страшной силы отбросил Наксатру к стене, и она медленно сползла на пол, снова погрузившись в черноту беспамятства.

— Какой хороший мальчик! — мэтр Хуакин в сопровождении помощника с ехидным удовольствием взирал на битву матери и сына. Женщина боролась за жизнь, молодой мужчина с упорством маньяка пытался её этой жизни лишить. В метре от них на полу без чувств лежала младшая Наксатра. — Всё сделал сам. Учись, Монтри, пока я жив, хе-хе, как надо дела проворачивать! Сейчас он прикончит мамашу и сам пойдёт под суд. Как всё просто! Давай, забирай девчонку, пока она не очухалась, и неси в храм, а я тут проконтролирую, чтобы все закончилось именно так, как нужно мне! Да, Монтри, убей её, если только она проявит признаки жизни, иначе уйдёт.

— Хорошо, мэтр, — блондин даже бровью не повёл, спокойно согласившись с приказанием хозяина.

Монтри унёс Наксатру, а старый маг уселся в кресло, закинул ногу на ногу и, как в театре, принялся смотреть представление.

— Дженна Эрима, — ласково обратился он задыхающейся жертве, — если вы дадите слово выйти за меня замуж, я, пожалуй, помогу вам в вашей милой семейной проблемкой. Да, на стражу не надейтесь, я её нейтрализовал. Очухаются не раньше чем через час. Эй, куда это она делась?!

Эрима, действительно, словно растворилась в воздухе. Арн в ужасе отпрянул от того места, где только что была его мать. Хуакин догадался, что женщина обладает тайными знаниями Теней и собирается покинуть помещение. Но она не Наксатра, по лучу или там по тени уйти не сможет, и ей можно и нужно помешать.

Когда это было необходимо, мэтр умел двигаться быстро. Перегородив собой дверь и почувствовав, как несостоявшаяся жертва пытается из последних сил сдвинуть его с места, он постарался отпихнуть женщину в сторону сына. Пусть доделает то, что начал, раз она не соглашается на его щедрое предложение. Не очень-то и хотелось.

— Нашёл!

Из недр дворца раздался чей-то радостный вопль. Мэтр Хуакин от неожиданности даже вздрогнул, так как, по его мнению, дееспособных людей, кроме него самого, в здании должно было быть всего двое, и оба они были в этой комнате.

— Джент, пропустите!

Бесцеремонно отодвинув старого мага в сторону, в кабинет ворвался Мерлой, радостно потрясая правой рукой, в которой был зажат самородок, обвитый серебряной проволокой. Кто это такой, Хуакин даже рассуждать не стал. Старый пройдоха чутьём Крысёныша почувствовал, что бороться с этим восторженным мальчишкой ему не стоит. С силой толкнув конкурента в объятия разъярённого Арна, он спешно покинул кабинет. Пусть пока разбираются, а у него там Наксатра на алтаре лежит и ждёт, когда её жизненную силу заберут и используют более целесообразно.

Арн тяжело дышал, глядя на то, как Мерлой быстро сматывает проволоку с камня. С каждым витком злость утихала, огонь в крови успокаивался и силы оставляли его измученное тело. Правитель с тихим стоном повалился в кресло. Рядом проявилось обмякшее тело Эримы.

— Мама… — Арн попытался дотянуться до чуть живой матери, с ужасом глядя на огромные красные пятна на её горле, синевшие прямо на глазах. — Что я наделал!..

— Сейчас, — Мерлой закончил свои манипуляции, сунул добычу в карман и склонился над женщиной. — Ох ты ж жуть какая! Ну, ты и…

Арн застонал повинно, не зная, как можно оправдать свой поступок.

Маг оглянулся, словно искал что-то.

— Нужно… вынести её на воздух…

— Подожди… — тихий голос Эримы был едва слышен. — Анху… убьют…