Глава 23

Солнце садилось за их спинами. Лили чувствовала запах моря, и хотя не видела признаков океана, уже слышала шум прибоя. Землю, по которой они проезжали, еще покрывала редкая зелень, и путники миновали то, что осталось от огромного летнего сада, — участок земли, заросший сорняками и тощими растениями, продолжавшими тянуться к солнцу до тех пор, пока первый мороз не погубит их упругие листья. «Ждать этого осталось недолго», — подумала Лили, когда ледяной ветер ущипнул ее за нос.

Через некоторое время после неожиданной встречи с патрулем янки Квент неохотно отпустил Лили на ее лошадь. Короткий сон взбодрил девушку, а возбуждение от стычки с врагом не давало ей уснуть.

Весь день Лили чувствовала на себе испытующий взгляд Квента, но не оборачивалась назад, как непременно поступила бы раньше, а не отрывала глаз от дороги или от спины Роджера.

Дом, в котором они остановились, когда-то был белого цвета, но теперь ободранное дерево преобладало над остатками побелки. Однако, несмотря на заброшенность, виднелись и некоторые признаки заботы. Растущие повсюду беспризорные сорняки не затрагивали тропинку, ведущую к передней двери. На окнах висели занавески и высушенные травы, а на веранде стояли два крепких на вид кресла-качалки.

Селлерс с товарищами отвел лошадей в амбар, остальные вошли в дом.

Внутри гулял холод, и было не похоже, чтобы тут жили: ни огня в камине, ни манящего горшка на плите. Дрожь пробрала Лили сквозь ситец платья до костей. Солнце не проникало внутрь, чтобы прогреть воздух, и от этого сырость казалась ледяной и пронизывающей.

— Хозяева этого дома не вернутся до завтрашнего дня, — обратился к Лили Томми, игнорируя Квента, когда они вошли в большую комнату. В одном конце ее находился большой камин, в другом — кухня. Открытая дверь вела в единственную спальню.

— Ты уверен? — спросила Лили, прохаживаясь по комнате и разминая уставшие от долгой езды в седле ноги.

— Да. Им хорошо заплатили. Они выглядели так, словно долгие годы не видели денег, когда я давал им золото.

Роджер и братья Фармеры развели огонь в массивном камине и в плите. Квент ходил по комнате, сцепив руки за спиной, постукивая ботинками по деревянному полу. Суровый взгляд Томми упорно следил за его передвижениями. Лили знала, что Томми считал Квента виновным во всех несчастьях, которые обрушились на нее, — ее пленении, тюремном заключении, ее очевидной болезни.

Квент что-то неразборчиво пробормотал о глотке свежего воздуха и выскочил через переднюю дверь наружу. Прежде, чем он успел закрыть ее, в дом ворвался порыв холодного ветра, и Лили вздрогнула, когда пронизывающий воздух добрался до нее. Взгляд ее не отрывался от двери, за которой скрылся Квент.

Томми решил проследить за ребятами, направившимися к лошадям. Селлерс с друзьями быстро учились, но они не были конюхами. Они — моряки.

Воцарилось молчание, и через несколько минут Роджер отправил обоих братьев Фармеров на поиски дров, а сам принялся готовить ужин. Рагу. Он сказал, что это — единственное блюдо, которое он умеет готовить, а остальные и понятия не имеют о приготовлении пищи.

Лили сидела за столом и нервно барабанила по нему пальцами, поглядывая на дверь. Она настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила Роджера, пока тот не встал напротив и не наклонился к ней, привлекая к себе ее внимание.

— Он ведь не знает, не правда ли? — серьезно спросил Роджер.

Лили взглянула на него непонимающими, широко раскрытыми ясными глазами.

— Кто не знает чего?

— Тайлер, — сказал Роджер, выпрямившись. — Он не знает о том, что вы беременны?

Лили пристально посмотрела на мальчишку, нет, уже — на молодого мужчину на пороге зрелости. Его взгляд был слегка осуждающим, слишком печальным для Роджера, и понимающим.

— Как ты догадался?

— У меня девять братьев и сестер, — фыркнул Роджер. — Я начал подозревать, когда вас вырвало прямо мне на ботинки, но когда я увидел, что вы заснули посередине дня, я уже знал наверняка.

— Люди иногда просто устают.

Роджер замотал головой, его темные кудри затряслись. Он превратится довольно-таки в красивого мужчину, когда его черты потеряют детскую мягкость.

— Занимайся своими делами, Роджер, — добавила Лили, устав смотреть в его осуждающее лицо.

Она обидела его. Лили успела заметить это по его глазам, прежде чем Роджер отвернулся и пошел к плите и своему рагу.

— Конечно, капитан.

Лили все быстрей барабанила пальцами по столу. Она постукивала ногой по полу, и когда холод добрался до ее ступней, Лили пожалела о тепле Нассау.

Она перевела взгляд от двери на спину Роджера. Его голова склонилась над большим, булькавшим котлом.

— А интересно, Роджер, — небрежно начала Лили, — когда твоя мать ждала… ее все время тошнило?

Как Лили ни старалась, но не смогла скрыть своего отчаянья.

— Нет.

Она не видела лица Роджера, но ясно слышала улыбку в его голосе.

— Только первые два или три месяца. А когда она носила малышку Эми, то ее вообще не тошнило. Но она все время выглядела усталой и спала как убитая, да.

Роджер повернулся, все еще сжимая в руке острый нож, которым помешивал рагу.

— Но она всегда говорила, что стоило потерпеть, чтобы потом почувствовать в своих руках младенца.

Лили никогда не заходила в мыслях о своем положении дальше этого. Положение. Но ребенок… крошечный и вопящий… Все, что она знала о младенцах, — это то, что они крошечные, хрупкие и очень много плачут. Мальчик или девочка? С темными, как у Квента, волосами или с ее светлыми?

Роджер скрестил руки на груди и с торжествующей улыбкой наблюдал за ней.

— Так вы скажете ему?

Лицо Лили стало твердым и решительным.

— Нет. И ты тоже никому не скажешь, понятно?

Она посмотрела на него взглядом, который два месяца назад поставил бы Роджера на место. Но «Хамелеон» лежал на дне океана.

— Почему? — спросил он дерзко.

— Пожалуйста, Роджер, — голос Лили смягчился. — Прошу тебя не как капитан, а как друг. Я не хочу, чтобы Квент узнал об этом.

— Да почему, черт возьми?

Лили не успела ответить, потому что вернулись Гилберт и Эдди, нагруженные дровами, которых хватило бы больше, чем на одну ночь. Но взгляд Роджера, брошенный на нее, сказал Лили все, что она хотела знать. Он мог не одобрять ее поведения, но он подчинится ее желанию… хотя бы и неохотно.

У Лили имелись причины не говорить Квенту о том, что у них будет ребенок. Возможно, это было несправедливо. Может, даже бессердечно. Но Лили не собиралась превращаться в клушу, пытающуюся удержать мужчину возле себя ребенком. Она не хотела, чтобы Квент чувствовал себя привязанным к ней из-за того, что она носит его дитя.

Лили хотела, чтобы Квент любил ее, но не знала, возможно ли вернуть то, как он любил ее когда-то, и полюбит ли Квент ее вновь.


Они собрались около огня, как большая, но неполная семья; ребята из экипажа Лили устроились прямо на полу, с тарелками, полными рагу Роджера, на коленях. Они тихо переговаривались над дымящимися мисками, стараясь не обращать внимания на напряженную тишину, повисшую в комнате.

Томми гневно смотрел на Квента. Нетрудно было догадаться, что старый моряк с удовольствием убил бы его и сожалел о том, что вряд ли ему представится такой случай.

Квент игнорировал пристальный, полный ненависти взгляд моряка, обратив все свое внимание на Лили, на то, как она, едва притронувшись к ужину, не отрываясь глядела на огонь. Когда она не смотрела на пляшущее в камине пламя, то напряженно вглядывалась в лицо Роджера.

В комнате установилось тревожное молчание. Закончив ужин, юноши принялись прибирать в кухне. Повар из Роджера получился хороший, но неряшливый, и поэтому все молодые моряки, кроме него самого, сталкиваясь друг с другом, чистили плиту, мыли посуду и подметали пол. Молчание сгущалось по мере того, как заканчивалась уборка, и, решил Квент, как следствие болезни их капитана.

Роджер, выполнив свою часть работы — приготовление ужина, — растянулся на полу перед камином, громко заявив, что не несет ответственности за устроенный им беспорядок. Он улегся на лоскутный коврик и украдкой, как ему, видимо, казалось, посматривал на своего капитана, ее первого помощника и Квента.

Глядя на поджатые губы Роджера и его прищуренные глаза, Квент почти ясно видел, как работал мозг юноши.

Закончив уборку, ребята присоединились к Роджеру возле камина, но тот проворно вскочил на ноги прежде, чем они успели опуститься на пол и расслабиться.

— Ну, парни, пошли в амбар, — сказал Роджер с улыбкой.

Все посмотрели на него так, словно он и впрямь немного тронулся умом.

— Зачем? Снаружи холодно, — громко прошептал Гилберт Фармер. Несколько голов согласно кивнули, но Роджер стоял на своем.

— Здесь все пропахло рагу. Я не засну, если мне в ноздри всю ночь будет бить этот запах. Лук оказался чересчур резок, и я до сих пор чувствую перец, — Роджер наморщил нос.

— Я ничего не чувствую.

— Меня совсем не беспокоит этот запах.

Роджер разочарованно вздохнул, взглянул на Лили и повернулся к товарищам, выжидательно смотревшим на него. Наконец он что-то тихо шепнул одному из братьев Фармеров, и тот передал его слова остальным.

Через несколько минут ребята направились к двери, их лица покраснели, а руках они сжимали одеяла. Роджер пропустил их вперед и обернулся на пороге.

— А вы разве не идете, мистер Гиббен? — наивно спросил он, но Томми не попался на удочку. Он взглянул на темноволосого юношу, застывшего в дверях.

— Я буду спать здесь, рядом с огнем, если ты не возражаешь, — буркнул он.

Когда в комнате остались лишь Лили, Квент и Томми, напряжение, казалось, увеличилось десятикратно. Не раздавалось ни звука, кроме потрескивания огня и скрипа ботинок расхаживавшего по комнате Квента. Лили села к столу и тихо барабанила пальцами по дереву, Томми придвинул кресло поближе к камину и, протянув к огню ладони, наслаждался теплом.

Дом наполняли запах вечерней трапезы, специй и еще какой-то неуловимо уютный аромат. Он напомнил Лили о вечерах, проведенных в обществе Коры и Томми… До того, как Квент ворвался в ее жизнь. Но разве могла она что-нибудь изменить? Если бы она все знала заранее, отказалась бы она от Квента?

Внезапно в камине с громким треском раскололось бревно и высоко взметнулся язык пламени. Квент замер, Лили перестала барабанить по столу, а Томми чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Черт побери! — дядюшка вскочил на ноги, Рукой оттолкнув от себя кресло, которое со стуком упало на пол. Он бросил взгляд на Квента, затем повернулся к Лили. Суровость исчезла из его глаз, и Лили обнаружила, что непроизвольно улыбается ему. Все, что сделал Томми, он сделал из любви к ней: набросился на Квента в гостиной их дома в Нассау, установил за ним слежку на острове, назвал «капитаном» в присутствии лейтенанта-янки.

И теперь он с большим трудом осознавал, что она влюблена в Квента. Лили видела это в недоверчивых глазах Томми, наблюдавшего за ними.

Но Томми и сам испытал любовь, несмотря на его грубую внешность и резкую речь. Он познал любовь благодаря Коре.

Неожиданно в дверь ворвался Роджер.

— Мистер Гиббен! Джонни и Эдди сцепились! Я пытался остановить их…

Томми отвернулся от Лили и подобрал единственное оставшееся одеяло, аккуратно сложенное у камина.

— Вижу, вас, идиотов, никак нельзя оставить одних хотя бы на одну ночь. Я вас тросом высеку, если придется.

Холодный воздух проник внутрь сквозь открытую дверь, в которой стоял Роджер. Дыхание зимы заполнило комнату, затронув каждый уголок, и Лили обняла себя за плечи, надеясь согреться. Дверь захлопнулась за Томми, вышедшим вслед за Роджером, и Лили с Квентом остались одни. Квент не отрываясь смотрел на огонь, а Лили глядела ему в спину, полная тревожных мыслей, которые преследовали ее весь вечер.

Он возвращался на войну. Лейтенант Тайлер вновь собирался присоединиться к армии, что однажды уже привело его к ранению и из-за чего он чуть не лишился ноги. Лили никогда не видела боя, но она видела последствия — искалеченных мужчин, овдовевших женщин. В боях проливались реки крови, и она неожиданно поняла, почему Квент не счел забавным ее импровизированный спектакль на борту «Хамелеона». Он лицом к лицу сталкивался с кровопролитием и собирался вернуться вновь в этот ад.

И, возможно, на него будут направлены винтовки, доставленные врагу на ее собственном корабле. Патроны, принесшие Лили прибыль. Сабли, которые она с радостью вкладывала в руки южан. Самым жестоким поворотом судьбы месть Лили может сыграть роль в гибели Квента.

— Квент, — прошептала она его имя и увидела, как напряглась его спина.

— Да, Лили. — Он не повернулся к ней, продолжая смотреть на пламя перед собой.

— Не уходи. Тебе не нужно больше сражаться… — тихие слова сорвались с ее губ, и Квент медленно обернулся.

— Я должен, — серьезно сказал он. — Но ты помни свое обещание. Я хочу, чтобы ты держалась в стороне от всего этого.

— Да, но ты… ты мог бы поехать со мной.

Лили не хотела, чтобы ее предложение прозвучало таким просительным тоном. Квент посмотрел ей в глаза, и она не отвернулась, избегая его взгляда, как поступала весь день.

— Помнишь, в тюрьме — когда ты умирала, — почему ты сказала тогда…

Лили печально улыбнулась.

— Что я любила тебя?

Квент кивнул.

— Потому что мне показалось, что это прозвучит очень драматично для охранников… — Лили слегка заколебалась. А вдруг она больше никогда его не увидит? Что же ей сказать Квенту? — И потому, что это — правда.

Лили положила руки на стол, ладонь на ладонь. Она слегка дрожала и думала, что Квент не заметит этого. По крайней мере, надеялась на это.

— Ты все еще любишь меня, Лили? — прошептал Квент так, словно страшился спросить вслух, боялся услышать ответ.

Лили помолчала, изучая его, прежде чем ответить. Темные глаза Квента были прикрыты, лицо бесстрастно, но без того дерзкого выражения, которым он прикрывался, как щитом. У рта исчезла твердая складка, появлявшаяся иногда в минуты упрямой решимости. Квент выглядел немного растерянным… почти таким же растерянным, как и она сама.

— Если я отвечу «да», — тихо, нерешительно спросила Лили, — ты вернешься со мной? Вернешься в Нассау?

— Нет, — ответ вырвался настолько быстро, что Лили поняла, это — правда. И она почувствовала удовольствие, когда ее слова прозвучали с вызовом.

— Тогда это не имеет значения, не так ли?

Лили опустила взгляд на крышку стола, внимательно изучая выщербленную деревянную поверхность. Она больше не заплачет у него на глазах, черт побери! Она не должна.

— Иди спать, Лили, — грубовато сказал Квент, поворачиваясь обратно к огню.

Лили медленно поднялась, отодвинув стул, и оперлась руками на поверхность стола. Она могла бы признаться Квенту, что любит его, могла бы умолять не оставлять ее. Изменит ли это его решение? Или он вновь разобьет ее сердце и скажет, что ему все равно?

Лили неторопливо пересекла комнату и остановилась позади Квента. Она положила руки ему на плечи и, сжав пальцы, сквозь мундир почувствовала, как он весь напрягся. Она услышала шумный вздох Квента, прозвучавший как капитуляция, когда ее руки коснулись его.

Через мгновение Лили очутилась в его объятиях. Квент прижал ее к своей груди так, словно собрался больше никогда не отпускать ее.

Когда Лили подняла голову, то столкнулась с пронизывающим взглядом Квента. Никакие слова не смогли бы проложить мост через разделившую их пропасть, и никто не произнес этих слов. Квент поднял Лили на руки и понес в единственную спальню, погружаясь лицом в ее растрепавшиеся волосы и вздрагивая от прикосновения губ Лили к своей коже.

В спальне, обставленной так же просто и скромно, как и весь дом, центральное место занимала кровать. Ее покрывал довольно потертый, аккуратный плед. Квент положил Лили на середину кровати и, склонившись над ней, опустился рядом на одно колено. Он принялся медленно раздевать Лили, осторожно, словно она была хрупкой куклой, которую он опасался разбить. Каждая пуговица расстегивалась расчетливым легким движением, все больше приоткрывавшим холмики ее груди.

Наконец Квент стянул платье ей через голову и слегка отстранился назад, разглядывая жену. Казалось, его глаза охватывают каждый участок ее полуобнаженного тела.

Непослушные волосы Лили разметались по ее плечам, а тонкая сорочка ничего не скрывала от взгляда Квента. Грудь напряглась, и затвердевшие соски слегка натянули тонкую материю. Ласкающими движениями пальцев Квент нежно дотронулся до них, другая рука его лежала на талии Лили.

Лили притянула его к себе, сгорая от желания почувствовать вкус его губ и прикосновение его кожи к своей. Ощутив жар тела Квента на своей груди, Лили захотела Квента еще сильнее, и она тихо застонала, когда его жадный язык властно проник ей в рот.

Руки Лили расстегивали пуговицы мундира Квента, затем жилета, рубашки, пока наконец не добрались до тела. Лили наслаждалась его теплом, стремясь вобрать в себя как можно больше за то короткое время, что у них осталось.

Она хотела почувствовать его в себе, ощутить то единство, которое так много значило для нее. Вскоре они будут вдали друг от друга, и кто знает, когда она сможет увидеть и обнять его вновь.

Квент быстро снял с Лили сорочку и провел руками по ее обнаженному телу. Нагнувшись к женской груди, он принялся нежно ласкать языком твердый сосок. Лили почувствовала внутреннее напряжение, щемящее чувство, грозившее продлиться вечно, если Квент не войдет в нее. Ее спина изогнулась, и Лили громко застонала. Его имя сорвалось с ее губ негромкой мольбой.

Лили запротестовала, когда он оторвался от нее, но Квент сбросил мундир и вернулся к ней через несколько мгновений, прижавшись к ней всем телом. Грудь к груди, бедро к бедру, в глубоком поцелуе стояли они на коленях в центре кровати. Руки Лили, словно выжидая, гладили мускулистую спину Квента, продлевая сладкую пытку, захватившую их.

Квент был в ее крови, в ее душе, и никакое расстояние не могло этого изменить. Лили провела руками вдоль его тела, запоминая каждую линию, каждый мускул.

Со страстным стоном Квент опрокинул Лили на кровать. Пылая желанием, он резким толчком проник в нее, затем заставил себя замереть.

Лили изо всех сил прижала Квента к себе. Казалось таким естественным, прекрасным — соединиться с Квентом, слить воедино их тела и сердца.

Он вновь начал двигаться, но так медленно, что Лили показалось, будто Квент собрался помучить ее. Но эта мысль сразу же исчезла, и осталось лишь переплетение их тел, танец сердец, сильное биение крови, бегущей по венам.

Тело Лили выгнулось навстречу Квенту, и он вновь и вновь погружался в нее, пока она не достигла оргазма и не затрепетала у него в руках.

В этот момент Квент перестал сдерживать себя и, в последний раз пронзив ее, содрогнулся над ней в конвульсивной дрожи, слыша, как Лили произносит его имя:

— Квент, любовь моя.

— Лили, любовь моя, — прошептал Квент. Он До капли истощил ее энергию, и, очевидно, свою тоже. С усилием перекатившись на спину, Квент, не разжимая объятий, положил Лили себе на грудь.

Лили прижалась к нему губами и опустила голову на его плечо. Вдруг она больше никогда его не увидит? Если его убьют, или он просто не вернется к ней? Последняя мысль не должна была приходить ей на ум после всего, что только что произошло, но Лили задумалась над этим. Заниматься любовью с Квентом казалось ей чем-то особенным, волшебным. Но что, если сам он не испытывает таких чувств? Но Лили не смогла спросить его об этом. Не сейчас.

Руки Квента легко скользили по спине Лили, вверх и вниз, и эти прикосновения удивительно успокаивали ее. Лили расслабилась у него на груди и закрыла глаза.

Несмотря ни на что, она никогда не забудет того, что произошло. Несмотря ни на что, в ней живет частичка Квента, которая будет всегда принадлежать ей.

— Корабль приплывет рано утром, — прошептала Лили.

— До рассвета, — отозвался Квент, и она могла поклясться, что услышала сожаление в его голосе.

Лили подняла голову и взглянула на него. Комнату освещали отблески желтых языков пламени из другой комнаты и лунный свет, падавший из окна. Она протянула руку и отбросила назад прядь каштановых волос, спадавшую на лоб Квента. Он схватил ее ладонь и начал нежно целовать пальцы, один за другим.

— Значит… у нас еще есть ночь? — слегка смутившись, спросила Лили. Только Квенту удавалось вызывать в ней неуверенность. А вдруг он больше не захочет ее?

Улыбка Квента развеяла все ее сомнения.

— Да, Лили. У нас есть ночь.

Загрузка...