Званый ужин

Закуски

Тильда помешала суп и попробовала прямо из половника — на удивление вкусно. Затем потянулась к полке и достала из-за заварочного чайника пачку «Силк Кат». Сигарета необходима, иначе этот вечер ей не пережить. Алексу знать ни к чему, да он и не узнает — развлекает в гостиной Тэкстонов, Маршаллов, Стилбурнов и Клэрри. Алекс пребывал в заблуждении, что Тильда бросила курить еще в прошлом году, и она предпочитала не лишать его этой уверенности. Крест на сигаретах был важной частью кампании по созданию полноценной семьи; одним из многих столь же важных условий, которые должны быть воплощены в жизнь, когда Алекс даст «добро» на безудержный секс безо всякой защиты. Стоун-младший явит себя свету совершенством, не тронутым токсинами — во всяком случае, до первого глотка воздуха. Если не считать отказа от сигарет, все было готово: детскую комнату выбрали, хотя пока и не отделали (к чему искушать судьбу? Да и что может быть печальнее, чем детская, полная игрушек, но без малыша, который бы в них играл), ясли и школу подыскали, наиболее здоровый способ родов обсудили. Нет, Стоунов не обвинишь в халатном отношении к серьезным вопросам.

Отсутствовал лишь один, наиважнейший компонент предполагаемого «пирога»: сделка с Брайаном Тэкстоном. Подумать только — этот толстомясый зануда может позволить или запретить ей иметь ребенка.

Тильда достала из ящика спички, прикурила и глубоко, с наслаждением затянулась. Попав под запрет, сигареты стали доставлять ей куда больше удовольствия — есть в них, должно быть, неудовлетворенная жажда риска.

Полин она отправила со — столовыми приборами в столовую, но та, похоже, уже справилась — в коридоре послышались шаги. Не имея ни малейшего желания делить драгоценные минуты удовольствия с прислугой, Тильда открыла заднюю дверь и выскользнула в сад прежде, чем Полин вернулась на кухню.

А здесь холодно! Весна близка, но еще не наступила. По голым рукам побежали мурашки, но Тильда и не поморщилась — даже приятно, после кухонного жара. Волны чувственной дрожи в сочетании с запретным дымом вызвали в ней ощущение собственной сексуальности. Дерн мягко пружинил под ногами. Знать бы еще наверняка, что не наступишь на какую-нибудь дрянь… Тильда села на старую садовую скамейку, лицом к дому. Как там сейчас дела, в гостиной? Находят ли гости общий язык? Ничего, справятся без нее несколько минут, а она вернется, как только докурит сигарету. Никто и не заметит ее исчезновения.

Одной рукой поднося сигарету к губам, вторую она машинально приложила к животу. Что за тоскливая пустота внутри нее, что за зияющая бездна. Тильда пожалела, что не религиозна и не может сейчас обратиться ко Всевышнему с молитвой: попросить, чтобы вечер прошел успешно и Брайан Тэкстон покинул ее дом со словами: «Милейшие люди эти Стоуны. Алекс — классный парень, вот уж на кого точно можно положиться. Все при нем: проницательность, гибкий ум, да еще и жена — отличная хозяйка!» Хозяйке, понятное дело, придется обаять его жуткую половину, но великая цель того стоит.

До чего же все это нелепо — и сегодняшний ужин, и десятки других, которые они устраивали в прошлом и будут устраивать снова и снова, обхаживая, умасливая нудных, но нужных людей; и вечный скулеж Алекса по поводу карьеры. Алекс вбил себе в голову, что они не могут позволить себе ребенка. Абсурд полнейший. Разумеется, все дело в мужской гордости. Деньги-то в семье принадлежат ей, а не ему. Никем не заработанные, эти деньги передавались от одного поколения бездельников к другому, но они мешали Алексу почувствовать себя настоящим мужчиной.

За неимением выбора Тильда вынуждена была подыгрывать. Не обсуждать решения мужа и уж тем более не сомневаться в их справедливости — неписаный закон семьи Стоунов, и Тильда держала язык за зубами, скрывая свое убеждение, что авторитету настоящего мужчины банковский счет жены не помеха.

Импотенция, ныне ставшая почти постоянным спутником Алекса, возникла вскоре после переезда в этот дом, а от помощи врачей он категорически отказывался. Тильда не сомневалась, что ему известна причина поломки «аппарата», но его ослиное упрямство делало любую попытку откровенного разговора бессмысленной. Прижатый к стенке, Алекс отбрехивался «напрягом на работе», отводил глаза, бормотал, что все вот-вот наладится, и быстренько испарялся. Спасаясь от обоюдного унижения, Тильда завела привычку уходить в спальню первой и притворяться спящей. Пусть только Брайан Тэкстон произнесет желанное «да»! Тильда не сомневалась, что Алекс вмиг выздоровеет и ее сексуальная жизнь разгорится жарче, чем в первые дни влюбленности. Если же Брайан Тэкстон откажет… ее вынужденное воздержание продолжится, а маленький Стоун так и останется мечтой.

Левая ладонь Тильды привычно накрыла треугольный шрам на горле. Ну не смешно ли: выставлять этот шрам на всеобщее обозрение, в то время как другой, куда больший шрам, скрыт глубоко внутри, неведомый и невидимый. Никому, кроме самой Тильды и Джуди Маршалл — если, конечно, Джуди сохранила секрет. А вдруг разболтала, к примеру, Хайди Стилбурн? Нет-нет, Джуди можно доверять. Тильда была знакома с ней дольше и считала человеком более надежным, чем Хайди. Джуди, не признающая недомолвок и с ходу переходящая к сути, быстро стала задушевной подругой Тильды, в то время как со слегка замкнутой Хайди настоящей близости так и не получилось.

— Заведи интрижку, дорогая, — без обиняков заявила Джуди. — А надоест — сделай любовнику ручкой и сними другого. Можешь даже двух-трех разом заиметь, только будь осторожна, не вляпайся в неприятности.

Тильда не верила собственным ушам:

— Выходит, ты…

— Я? — Джуди расхохоталась так, будто вопроса глупее в жизни не слышала. — Бог мой, дорогая! Да неужто ты всерьез думаешь, что я пережила бы последний десяток лет без невинных романчиков на стороне? — Она заговорщически понизила голос: — Сама ведь знаешь, как со временем самое притягательное в любимом человеке начинает казаться самым что ни на есть премерзким. Хочешь пример? Пожалуйста: усы моего Роджера. Если я тебя шокирую — скажи, чтобы заткнулась, но, в конце концов, мы с тобой обе уже не девочки. Так вот, когда мы с Роджером стали спать вместе, я обожала его усы, особенно ощущение там, внизу, — ну ты понимаешь. Капельку щекотно, капельку колюче — но не слишком, в самый раз. А теперь? Я ненавижу эту его щетку! У-у-у! Ты и представить себе не можешь, до чего ненавижу! Ночь за ночью, из года в год эта колючая гадость ползает по мне сверху вниз, трется между ног, и я не могу даже отключиться, вообразив кого-нибудь другого на его месте. Так что приходится искать других на стороне, молоденьких и, главное, безусых. Но я очень осторожна.

— А Роджер?..

— А что — Роджер? Полагаю, он тоже трахается в свое удовольствие.

Тильда, вновь передернув плечами от холода, остановила взгляд на огоньке сигареты, оранжево мерцающем в темноте. Она смотрела на свою руку и представляла, как ее сжимает другая рука, мужская, заметно крупнее, со шрамом на ладони и серебряным браслетом на запястье. Она пыталась отмахнуться от видения. Дуновение ветра донесло до нее хихиканье Джуди и отзвуки скрипучего голоса Кристины Тэкстон. Пора бы вернуться к гостям… Но нет — мужская рука не отпускала. А вот и вторая… легла на колено Тильды, скользнула выше, забралась под платье. Тильда стиснула веки.

Незнакомец стал частью повседневной жизни Тильды. Провожая Алекса на работу, она подставляла губы или щеку для супружеского поцелуя и махала с порога, пока он переходил улицу, садился в машину и скрывался за углом. Лишь тогда она позволяла себе один долгий взгляд в сторону человека на автобусной остановке напротив дома. Незнакомец поднимал голову и ловил ее взгляд — без враждебности, но и без особого дружелюбия, словно говоря: «Я знаю, что ты на меня смотришь, и мне плевать». От смущения у Тильды стягивало желудок и горло, она отступала внутрь, захлопывала дверь и отправлялась на кухню, завтракать в одиночестве.

И так изо дня в день, кроме выходных. Изредка автобуса дожидались и другие люди, но чаще незнакомец был один. Не сказать чтобы он занимал все мысли Тильды, но по утрам она невольно ждала встречи с ним и знала, что расстроилась бы, если бы он вдруг не появился.

До откровенного разговора с Джуди о браке, изменах и ненавистных мужниных усах Тильда не отдавала себе отчета в том, насколько важен стал для нее парень с остановки.

— Это невозможно! — упрямо твердила она в ответ. — Измена? Нет, немыслимо. Алекс — единственный, кто мне нужен.

— Да ладно тебе, Тильда! — Джуди в презрительном неверии вскинула выщипанные брови.

Тогда-то Тильда и подумала о своем незнакомце. Вспомнила его темные глаза и крупный рот. Вспомнила волнистые черные волосы, тень щетины на подбородке, золотую серьгу в левом ухе и джинсовую куртку — уродливую, но неотделимую от него.

— Вообще-то… я не прочь переспать с одним парнем… Он по утрам ждет автобус напротив нашего дома. Юнец совсем, можно сказать, мальчишка. Студент, наверное, или кто-нибудь в этом роде. Во всяком случае, слишком молод, чтобы мечтать о сексе с такой, как я. Небось считает меня старой кошелкой.

Идеальные дуги бровей взлетели еще выше.

— Ерунда. Большинство мужиков достаточно самую малость подтолкнуть — и они уже на все готовы.

— Нет. Нет и нет. Что я ему скажу? Если подумать, не очень-то мне и хочется.

— Прошу прощения! Не подскажете, который час? — крикнула через дорогу Тильда, как только тормозные огни машины Алекса зажглись перед поворотом.

Незнакомец покрутил головой. Удостоверился, что вопрос адресован ему — остановка была пуста, машина Алекса уже влилась в утренний автомобильный поток на главной дороге.

— Извините, не знаю.

Приятный голос. Глубокий. Парень вскинул руку, показывая, что часов нет. И руки у него красивые. Мимолетно улыбнувшись, он развернул газету, которую до сих пор держал под мышкой, и углубился в чтение.

«Гардиан», отметила Тильда, довольная, что не наткнулась на любителя бульварной прессы.

— Прекрасный день, не правда ли? — продолжила она.

— Правда.

Он даже не оторвал глаз от газеты. Тильда видела только черноволосую макушку. Интересно, а тело у него тоже в густой поросли? И если да — то хорошо это или плохо? Пожалуй, хорошо… лишь бы плечи не были волосатыми. Какой он длинный. И крепкий. Тильда украдкой бросила взгляд на ширинку и почувствовала, как волна жара прилила к щекам. Ей все в нем нравилось — и легкая сутулость, и небрежная поза у столба остановки. Парень был полной противоположностью ее мужа: настоящее мужское тело в отличие от каркаса Алекса.

Ноги сами понесли Тильду вниз по ступенькам и на улицу. При всем желании она не сумела бы их остановить. Протиснувшись между припаркованными машинами, пересекла дорогу и обошла никогда не просыхающую лужу у бордюра. Ее приближение не осталось незамеченным — удивленный, он поднял голову. Она ступила на тротуар, замерла рядом с ним. Он оказался ниже, чем выглядел издалека. И смотрел на нее как на чокнутую.

— Когда придет автобус? — кокетливо спросила Тильда.

— Не знаю. Скоро. Я не ношу часов. — Парень сделал попытку вернуться к газете, но присутствие Тильды явно отвлекало. — Вы тоже на автобус? — подозрительно поинтересовался он. Тильде не положено было ни подходить к нему, ни заговаривать, ни уж тем более садиться в автобус — все это не вписывалось в сложившийся порядок. Один долгий взгляд с порога и возвращение домой — вот и все, что от нее требовалось.

— Да.

— У вас входная дверь открыта.

— Да? А-а, действительно. — Сложный момент. Объяснения, как ни крути, не найдешь, но и сдаваться Тильда не собиралась. — Собственно, ближайший автобус мне не нужен. Просто подумала, что ты знаешь, как часто они ходят.

Он посмотрел на ее ноги, медленно поднял взгляд к лицу. Их глаза встретились вровень — парень был одного роста с Тильдой. Или даже чуть-чуть ниже. Вблизи его глаза оказались громадными и такими темными, что зрачки сливались с радужкой.

— Мне нужно будет поехать, но позже.

— Вон там гляньте. — Он кивнул на застекленное расписание и вновь уткнулся в газету.

— Спасибо. — Даже не оглянувшись на расписание, Тильда продолжала смотреть на парня. На его шею. На ямочку у горла чуть повыше воротника рубашки — ей хотелось лизнуть эту ямочку.

Он заметно напрягся — стараясь не замечать ее взгляд, но не в силах избавиться от назойливого внимания.

— Ты студент? — К чему этот вопрос, Тильда и сама не знала. С другой стороны, молчание становилось невыносимым.

— Автобус опаздывает, — бросил он, не отрываясь от газеты. Тильда заметила, что он читает статью о количестве часов, которые проводит перед телевизором среднестатистический британский ребенок.

— Сколько тебе лет? — Идиотский вопрос. Хуже прежнего. Может быть, он читает статью на другой странице — о статистике разводов в стране?

— Ладно. — Он так и не поднял головы. — Но только не в спальне.

Тильда смотрела на его ладони, крупные, но не мясистые. У основания большого пальца белел небольшой шрам, а на запястье блестел браслет. Смысл его слов до нее дошел не сразу. В них вроде бы и не было смысла.

— Что?

— У меня мало времени, и я не хочу этим заниматься там, где ты спишь со своим мужем.

Она все еще смотрела на его руки — взглянуть сейчас ему в лицо было немыслимо. На среднем пальце левой руки он носил кольцо, похожее на ее собственное, разве что подешевле.

Все произошло на кухне. В доме Тильду одолела робость, и она решила предложить чаю, чтобы хоть освоиться друг с другом. Наполнила чайник и поставила на огонь, но пока оба в неуютном молчании ждали, когда закипит вода, гость расстегнул пояс, рывком стянул вниз штаны и трусы.

И взял ее стоя, сзади, вынудив упереться в стену. Тильда сначала не закрывала глаза, но листок со списком необходимых покупок торчал прямо у нее перед носом, и взгляд метался по строчкам: фольга для запекания, филе цыплячьей грудки, свежий базилик, яйца, масло, зеленые яблоки, грибы… Чертов список отвлекал, и она наконец зажмурилась.

Семь внятных мыслей сложились в ее мозгу во время секса с незнакомцем, а потом вновь и вновь приходили к ней в том же порядке:

1. Я даже имени его не знаю. Как сексуально!

2. Алекс никогда не брал меня стоя.

3. Слишком светло. В темноте он не заметил бы моего целлюлита.

4. Каков его член с виду? Не успела разглядеть, он так резко начал.

5. Алекс, наверное, просто не умеет трахаться стоя.

6. Неужели кончить удастся?

7. Мог бы и поцеловать сперва.

Его ладонь нашла клитор, и все мысли Тильды улетучились.

Тильда швырнула окурок в клумбу, облюбованную соседским котом под туалет. Память о руках Дэвида не отпускала — Тильда видела их, ощущала на себе. Именно ладони запомнились ей больше всего — возможно, потому, что в какой-то момент, открыв глаза, она увидела, как эти ладони колдуют над ее телом. Вряд ли его звали Дэвидом… с тем же успехом имя могло быть каким угодно — Кейт, скажем, или Уэйн, или Клиффорд. Дэвидом она нарекла его сама, радуясь, что настоящего имени не узнала. Так куда легче убедить себя, что страдаешь по придуманному образу, а не по реальному человеку, с которым однажды трахалась на кухне.

Однажды — в буквальном смысле. Парень тут же ушел. Даже не поговорили по-человечески. В тот момент для Тильды это был наилучший вариант, но позже желание ее истерзало. Следующим утром она провожала Алекса на работу с колотящимся сердцем, однако остановка была пуста. Тильда постояла на пороге, вернулась в дом и приклеилась к окну гостиной. Парень так и не появился. Ни в тот день, ни на следующий, ни еще через день. Нашел, должно быть, иной способ добираться до работы.

Ну а потом — могло ли быть иначе — Тильда обнаружила, что беременна. Она даже не удивилась. С Алексом, бывало, умышленно шла на риск в тайной надежде «залететь», а с Дэвидом мысль о предохранении даже в голову не пришла. В дурмане тошноты и страха она ринулась с новостью к Джуди.

— Ребенка хочешь? — спросила та.

— Больше всего на свете.

— Так в чем дело?

— Алекс ни на что не способен уже четыре месяца. Мы с ним не спим.

— Признаться ему можешь?

— Нет!

— Тогда придется избавиться.

Тильда оцепенела. Ее на несколько минут разбил паралич, оставив лишь способность слушать Джуди и периодически кивать.

— У тебя ведь есть деньги? Значит, проблем не будет. Я все устрою, не переживай. Через пару недель ты и думать обо всем забудешь.

Джуди еще кое-что добавила, и эта фраза прочно засела в памяти Тильды. В глазах Джуди она уловила звериный огонь, а на зубах — пятнышко крови… или то была всего лишь помада?

— Случись такое со мной, я сделала бы то же самое — истребила бы к чертям.

Полин была на грани срыва. Густо-свекольного цвета, она без видимых причин пыхтела, как загнанная лошадь.

— Куда вы пропали, миссис Стоун? Здесь уже мистер Стоун был, вас спрашивал. Говорит, пора начинать. Все готово. Давно готово!

— Извини. Я не должна была бросать тебя одну так надолго. И не волнуйся, заплатим мы, сверх обещанного заплатим. А теперь, пожалуйста, помоги с закусками.

Все необходимое уже ждало на столе: тарелка с горой тертого халлуми[4], миска с нарезанной зеленью и миска с чищеными грецкими орехами, блюдо с песто[5] (приготовленным заранее) и, наконец, разноцветные бутылочки с подсолнечным маслом, ореховым маслом и с уксусом.

Близкая паника улетучилась, стоило Тильде бросить один взгляд на стол с заготовленными продуктами. Кулинар она не из выдающихся, но салаты ей удаются на славу. Создание хорошего салата схоже с ведовством: точно колдунья, ты отбираешь нужные травы, отмеряешь масло, смешиваешь с уксусом. Что ж, сейчас и черная магия пришлась бы к месту — любые средства годятся для успеха сегодняшнего ужина. Знать бы еще какой-нибудь заговор на возвращение сексуальной силы мужа. Пока Полин раскладывала по тарелкам горки сыра и щедро плюхала сверху песто, Тильда ворожила над заправкой, пытаясь превратить ее в волшебное зелье. Пусть довольный Брайан Тэкстон перед уходом похлопает Алекса по плечу и шепнет на ухо: «Решено, дружище, беру в партнеры». Пусть сгинет импотенция Алекса. Пусть его члену станет тесно, и плевать, что будет смотреться нелепо, зато настоящим мужиком.

Тильда смешала зелень с заправкой, разложила по краям тарелок. Она украшала салаты половинками грецких орехов, когда на кухню влетел Алекс — без намека на гигантскую эрекцию в штанах, но в остальном изрядно возбужденный.

— Тильда, где тебя носило?! Я уж решил, что ты умыла руки и слиняла к чертям собачьим.

— Успокойся, — невозмутимо отозвалась Тильда. И провела ладонью по его колючей щеке. — Ты что, забыл побриться?

— Ничего я не забыл! — с обидой, как вздорный мальчишка, выкрикнул он. Тильда в душе обожала эти его вспышки. — Долго еще? Нам что, вылакать весь бар, прежде чем сядем за стол?

Пропустив шпильку мимо ушей, Тильда обернулась к Полин:

— Можешь подавать закуски. Суповые тарелки отнесла?

— Да. — На лице Полин было написано облегчение: наконец дело дошло до ее прямых обязанностей. Она нагрузила поднос тарелками, подхватила его с поистине профессиональной сноровкой — откуда что взялось? — и выплыла в коридор.

— Ты в порядке, Тилли? — озабоченно спросил Алекс.

— В полном. А вот ты что-то разлохматился. Ну-ка, давай я…

Шагнув к нему, она пригладила взъерошенный светлый пух. Временами он совсем как дитя малое. Тильда уронила руку и, не устояв перед искушением, накрыла ладонью его пах и сжала слегка, надеясь на чудо воскрешения. Чуда не случилось.

Алекс отшатнулся, потрясенный:

— Что на тебя вдруг нашло, Тильда? Прекрати!

— Хочу тебя. — Слова слетели с языка, изумив даже Тильду. — Сто лет так тебя не хотела.

— Суп сразу подавать?

Полин вернулась. Схватить бы эту прыткую девку за нос и крутануть как следует или воткнуть самый острый из ножей в ее мерзкую, поросшую волосами родинку на левой щеке.

— Дождись, пока мы рассадим гостей, — и можешь подавать.

Алекс не упустил своего шанса ретироваться.

Клэрри ступила через порог в слепящее смешение красного и золотого. Пурпурные стены с позолоченным бордюром поверху, золотистые бархатные портьеры. Над камином черного мрамора — портрет седовласой, нарядной пары: женщина сидит в кресле, мужчина стоит сзади, опустив ладони на ее плечи. Клэрри решила, что старик ей подмигивает, но, рассмотрев его суровое лицо, поняла, что ошиблась. Ее внимание привлек большой круглый стол, накрытый белой скатертью, она с трудом подавила желание сбросить с него свечи в высоких канделябрах, серебряные приборы, хрусталь, тарелки и солонки. Все сбросить и упасть на стол ничком, как можно шире разбросав ноги и руки. Если бы такое было возможно. Она бы выгнула спину и, ощущая, как до боли натягиваются мышцы в паху, запустила столешницу вокруг, точно рулетку. Стол крутился бы все быстрее и быстрее, и платье с нее слетело бы, и она превратилась бы в безумный смерч, который втянул бы всех гостей в свое узкое чрево и выплюнул где-нибудь посреди страны Оз.

Клэрри мотнула головой, избавляясь от видения. В столовую она двинулась первой, и остальные гости уже наступали на пятки. Клэрри торопливо заняла место, откуда можно было разглядывать любопытную пару на портрете, и обрадовалась в душе, когда в соседнее кресло плюхнулся Пластилин. Ей нравился Пластилин.

Тильда всегда отдавала предпочтение круглым столам (в сравнении с традиционными, прямоугольными, они создают более дружескую атмосферу), и несколько лет назад Алекс купил круглый дубовый стол, за которым уместились бы все рыцари короля Артура. И тем не менее сегодня, чтобы избежать малейших недоразумений, Тильда собиралась усадить гостей в соответствии со своим планом. Утром она даже расписала этот план на бумаге, а с появлением Клэрри мысленно внесла в него изменения, решив усадить невестку между собой и Джуди, чтобы обеспечить присмотр с обеих сторон.

Реальность обманула ожидания. Не дожидаясь указаний хозяйки, гости ринулись к столу и уселись без разбору. К ужасу Тильды, невестка оказалась между Брайаном и Кристиной Тэкстон, причем Алекс упустил шанс устроиться рядом с Брайаном, а сама Тильда лишилась возможности хоть как-то влиять на чокнутую Клэрри. Ничего хорошего начало ужина не сулило.

— Суп все будут? — спросила Тильда, когда Полин внесла в столовую дымящуюся серебряную чашу. — Это «Виши». Рекомендую.

— Тильда восхитительно готовит, — сверкнул своей знаменитой улыбкой Клайв Стилбурн, опускаясь в кресло между Алексом и Тильдой. — Советую не отказываться ни от чего, приготовленного ее руками.

— Ой, Клайв, ты меня перехваливаешь. Без поваренной книги я полный ноль. — Тильда деланно смутилась, в душе проклиная чертова Стилбурна. Алекс прав — Клайв совершенно невыносим.

Тем временем Алекс взвинченной мухой вертелся вокруг стола, с бутылкой белого вина в одной руке и бутылкой красного в другой, наполняя бокалы и что-то бормоча себе под нос.

— Что это? — Скрипучий голос Кристины Тэкстон пробился сквозь звон приборов и приглушенный гул любезностей.

— Суп «Виши», — повторила Тильда.

— Нет. Что это? — Кристина ковырнула вилкой закуску.

Тильда выдавила улыбку:

— Тертый халлуми, песто, кресс-салат, фиалка, заправка и грецкие орехи.

— Замечательно! — Хайди Стилбурн поправила бретельку платья и потянулась за хлебом.

— У меня аллергия на орехи, — сообщила Кристина.

— Точно. У нее аллергия, — с набитым ртом подтвердил Брайан. В две секунды умяв половину закуски, он уже поедал взглядом суп.

— Правда? И в чем это выражается? — В глазах Джуди заплясали недобрые огоньки.

— И не спрашивайте, все равно не скажу. Как вспомню, так аппетит пропадает. — Кристина подкрепила слабеющий организм глотком вина.

Боже. Тильда злобно прищурилась. И с этим гнусным существом ей нужно подружиться? От одной мысли блевать тянет.

— Давайте уберем орехи, — предложила она осторожно.

Кристина пялилась в тарелку и принюхивалась самым оскорбительным образом. Вздумай Клэрри такое устроить — получила бы от Тильды хороший пинок под столом.

— Зелень заправлена соусом? — Кристина вновь вперила обвиняющий взгляд в хозяйку.

— Конечно.

— А в соусе случайно нет орехового масла?

— Ах да, прошу прощения, о масле-то я и не подумала. — Тильда знаком велела Полин унести преступную закуску. — В таком случае, попробуйте суп. Уверяю, в супе ничего рядом с орехами и близко не лежало.

Все они как дети, все до единого, думала Тильда, наблюдая, как ее помощница наполняет тарелки густой жидкостью. Капризничают, когда голодны, требуют добавки и боятся, что лакомства на всех не хватит. Хотя какие там дети. Скорее поросята вокруг корыта.

Она глянула на Клэрри. Странное дело — невестка вела себя приличнее всех остальных, просто потому, наверное, что еда ее не интересовала. Выудив из закуски крошечный кусочек сыра, она жевала его, упорно глядя в бокал с вином.

— Вы, должно быть, не работаете? — спросил ее Брайан между двумя ложками супа. — Или?..

Клэрри и бровью не повела.

— Клэрри! — прошипела Тильда. — Брайан задал тебе вопрос!

— Да? Извините. — Подняв голову, Клэрри лучезарно улыбнулась. — А какой?

Тильда скрипнула зубами. Какого черта Клэрри уселась именно там?!

— Я спросил, вы работаете или нет?

Клэрри на секунду смешалась.

— Нет. Не совсем.

— Расскажи о картинах, Клэрри, — через стол бросил Алекс. — Она рисует, — добавил он.

«Что ты творишь, Алекс», — подумала Тильда.

— В самом деле?

Похоже, Брайану творческая деятельность внушала благоговение. Тильда решила, что он из тех, кто ничего не смыслит в искусстве и покупает картины, исходя из их величины (побольше) и цены (повыше), а дом его, должно быть, ломится от сомнительных копий и жутких пейзажей в дорогущих золоченых рамах.

Следующий вопрос Брайана утвердил Тильду в ее мнении.

— И что за штуки вы рисуете?

Клэрри опять уставилась в бокал.

— Красные, — сказала она.

— Красные штуки? — переспросил Брайан.

Вилка Тильды застыла на полпути ко рту, листик салата спланировал на колено. Оставалось только уповать на здравый смысл Брайана. Не станет же он продолжать расспросы, демонстрируя свое невежество?

— Красные штуки? — мечтательно повторила Джуди, и Тильда едва удержалась, чтобы не удавить ее. И эта туда же! — Тебе нравятся красные картины, Клэрри? Мне, например, при мысли о красном сразу вспоминается Ротко. Клэрри, а ты не последовательница Ротко?

— Кого? — сказала Клэрри.

Как угодно, но внимание от Клэрри надо отвлечь, решила Тильда. Алекс был с ней солидарен.

— Клэрри закончила художественный факультет в Ньюкасле, — откашлявшись, объяснил он. — Там и познакомилась с моим братом Моррисом. Сейчас у него небольшая художественная галерея. Время от времени он выставляет и картины Клэрри, но в основном она рисует просто для удовольствия.

— Вот как. Значит, у вашего мужа свое дело?

Ну почему Брайан с таким упорством обращается именно к этому недоразумению?

Судя по выражению лица Клэрри, слова Алекса ни с ней, ни с ее реальной жизнью не имели ничего общего.

— Н-нет, — неуверенно отозвалась она. — У Морриса нет никакого… дела.

К счастью, собственные проблемы волновали Брайана больше, чем заморочки Клэрри.

— Мы с Кристиной подумываем о том, чтобы заказать семейный портрет. — Умудрившись за болтовней расправиться и с салатом, и с супом, он крутил головой в надежде, что Полин расщедрится на добавку. — Что-то вроде… — Он кивнул на портрет над камином. — Мне нравится. Кто это?

Не в первый раз за вечер Тильде пришло в голову, что с Клэрри стряслось что-то серьезное, но стоило Брайану сменить тему разговора, ее тревога уступила место облегчению.

— Мои родители. Портрету около пятнадцати лет. Прекрасная вещь, не правда ли?

— Тесть с тещей смотрят на нас изо дня в день, из года в год. Эдак можно и несварение схватить, но держать их в столовой все же лучше, чем в спальне, верно?

Шутке Алекса никто не засмеялся. Он просканировал лица в надежде, предлагая кому-нибудь вызволить его, но заинтересовать никого не сумел. Покраснев, Алекс зашлепал ложкой в супе.

Тильда почувствовала себя задетой. Откуда в нем такая жестокость? Откуда потребность постоянно унижать ее на людях? А последняя издевка особенно оскорбительна. Он винит во всем не только жену, но и ее родителей. Бедные папа и мама… что они ему плохого сделали?

Клэрри разглядывала суп. Какой он желтый. Вряд ли у нее получится проглотить что-нибудь настолько желтое. С красным проблем не было бы, но желтое… желтое — совсем другое дело. Кажется, Пластилин что-то говорит. Все говорит и говорит. Сначала он обращался к ней, но теперь вроде бы оставил в покое. Наедине с едой. Закуска Клэрри понравилась. Очень красиво выглядит на тарелке. Жаль портить красоту ради утоления голода, но Тильда заметит, что она ничего не тронула, и разозлится. Клэрри попробовала сыр. На вкус как резина. Ощущение странное, но не противное. Случайно уронив завиток сыра в суп, Клэрри вскинула голову — заметила Тильда или нет? Не заметила. Тильда в упор смотрела на Алекса. Похоже, она чем-то расстроена, вот только чем? Клэрри не имела представления, но не удивлялась: у Тильды вообще нервы не в порядке.

С точки зрения Клэрри, ужин проходил неплохо. Все вели себя прилично, вовсю хвалили и салат, и суп. Правда, Алекс не в настроении — то и дело откашливается и вертит ложку в руках. Клэрри надеялась, что с ней это не связано. Она чувствовала напряжение между Алексом и Тильдой, но ведь брак и есть сплошное напряжение, разве нет?

Круэлла, чего и следовало ожидать, оказалась самой шумной. Нижняя губа у нее была измазана красным вином, но это почему-то ее не смущало. Круэлла явно умеет привлечь к себе внимание. Интересно, она заигрывает с Пластилином — или издевается над ним? Трудно сказать… На остальных гостей Круэлла поглядывает плотоядно, будто все они значатся в меню ужина. Клэрри не сомневалась, что та способна проглотить и переварить любого.

Ее муж, напротив, чувствует себя не в своей тарелке — или это у него манера такая? Возможно, Вояка не в ладах со светскими любезностями и отдает бразды правления своей шустрой супруге, предпочитая слушать, пока беседа не коснется чего-нибудь ему хорошо известного — к примеру, вербовки молодежи в армию.

Стилбурны… Эти совсем другие. Сетка почти не открывает рта с тех пор, как выскочила из гостиной. Делает вид, что ловит каждое сказанное за столом слово, но интуиция подсказывала Клэрри, что эта сосредоточенность — не более чем маска, скрывающая собственные мысли. Клэрри на миг ощутила родство с Сеткой, поскольку сама нередко пряталась за такой же маской. В этой паре, несомненно, яркая половина — Глянец, не упускающий возможности блеснуть остроумием. Если шанс долго не выпадает, Глянец не стесняется и перебить собеседника. Его комические выпады никого особенно не забавляют, а ему наплевать.

Пластилин же наслаждается всеобщим вниманием. Он не привык быть душой компании, но сегодня все ловят каждое его слово. Бедняга уже побагровел от усердных стараний жевать, говорить и дышать одновременно. Изредка он громко хохочет — того и гляди, думает Клэрри, сердце откажет и он рухнет лицом прямо в тарелку (наполненную в третий раз). Кость полностью захвачена исследованием предложенных блюд. Салату, понятно, дали отставку, но и суп попал под подозрение. Каждая наполненная ложка изучается отдельно, после чего содержимое нередко отправляется обратно в тарелку. Клэрри понятия не имела, что Кость там выискивает. Быть может, в ее порцию угодило что-то живое? Или цвет супа не привлекает? Если так, Клэрри сочувствовала Кости — суп и вправду был невероятно желтым.

Клэрри плыла по озеру из супа. До сих пор ей не доводилось плавать ни в чем до такой степени желтом. И тягучем — настолько, что она двигалась как в замедленном кино. Неподалеку маленьким островком покачивался упавший в тарелку кусочек халлуми. Клэрри изо всех сил работала руками и ногами, чтобы добраться до него, но вязкая жидкость тормозила, и энергии уходило в два раза больше, чем если бы она плыла в воде. Клэрри кашляла и отфыркивалась — желтая гадость так и норовила забить ноздри. Волей-неволей она глотала суп, оказавшийся не такой уж и гадостью. Вот только дышать становилось все труднее. Наконец ей удалось одной рукой дотянуться до островка и выбраться из желтой клейковины. Она уселась на краешек сырно-резиновой кочки и уставилась на облепившую ее желтизну. Мохеровый наряд безнадежно изуродован. Неужели подвела Тильду с Алексом? Неужели испортила весь вечер?

С сырного островка все выглядело иначе, будто она попала на концерт на стадионе. Звук был повсюду, звенел в ушах, оглушал. Чуть откинув голову, она смогла заглянуть внутрь носа Пластилина и увидеть жесткие волоски, утыкавшие темно-красные стенки ноздрей. Клэрри перевела взгляд на картину. Фигуры на портрете отсюда казались темными, зловещими: морщинистые, жестокие лица, недобрый блеск в глазах. Перепуганная, Клэрри повернулась на своем островке, чтобы успокоить взгляд на Алексе.

Лицо Алекса было сплошь в дырах. Клэрри-большая никогда не замечала у Алекса проблем с кожей, а сейчас ясно представила его подростком, усыпанным ярко-красными прыщами с белыми головками, которые он давил каждое утро перед тем, как бриться. Обращался ли он к доктору за всякими лосьонами и пилюлями? Или обошелся без помощи врачей и просто перерос прыщи, забрав во взрослую жизнь память о тех днях, когда ни одна девочка не хотела с ним целоваться, а сам он ненавидел себя всякий раз, когда приходилось смотреть в зеркало? Бедный Алекс.

Круэлла затеяла рассказ о детстве, и ее винно-рубиновые губы вели собственный спектакль, эффектно складываясь, округляясь и растягиваясь. Клэрри видела крохотные обветренные лоскутки, которые обычно прячут под толстым слоем помады. Клэрри представилась бабочка, взмахивающая крылышками при каждом слетевшем с губ слове. Голос Круэллы гудел набатом в ушах малютки-Клэрри.

История Круэллы достигла кульминации, и стол взорвался хохотом. Скорее всего, слушатели отреагировали лишь вежливыми смешками, но для Клэрри-маленькой даже такая реакция едва не обернулась катастрофой, вызвав девятый вал в ее тарелке с супом. Вцепившись в спасительный обломок сыра, Клэрри удалось остаться на плаву.

— А я заперлась в туалете, когда мне было года два или три, — подала голос Сетка.

Сквозь ячейки платья-гамака Клэрри видела смуглую кожу и тоненькие светлые волоски, пробивающиеся на волю.

— Мне не разрешали закрываться, но без этого игра не получилась бы. Уж не помню, что за игра такая, только мне непременно нужно было запереться на замок. Я сто раз так делала, но в тот день замок заело и ключ не поворачивался. Я испугалась, заплакала, потом кричать начала. Не знаю, сколько я там просидела, — мне показалось, не меньше недели. В детстве ведь время по-другому идет, сами знаете. Боже, как мне было страшно. Страшнее, чем когда сирена в тумане гудит.

— И как же ты выбралась? — не выдержал Алекс. Ему, похоже, не терпелось одним махом проскочить сюжет и добраться до развязки.

— Как выбралась, не помню. В памяти один страх остался.

Да. Должно быть, это очень страшно. Ты такая маленькая — и одна, совсем одна в тесной комнатке. От крика тяжело дышать… Ребенок хрипит, задыхается, а по другую сторону двери паникуют родители, пытаются успокоить, уговаривают еще и еще раз попробовать повернуть ключ и клянут себя за то, что не вынули его из замка и не убрали от греха подальше. Или, быть может, снаружи вообще никого не было. Быть может, ребенок заходился в крике, которого никто не слышал, поскольку родители беспечно пили чай в другой части дома.

Над головой Клэрри возникло что-то громадное, из светлого металла. Тяжелая штуковина неуклонно опускалась, и Клэрри поймала свое отражение в блестящей выгнутой поверхности… громадной ложки, которую держала гигантская уродливая рука Кости. Клэрри увидела жилистую, с обвисшей кожей, шею; услышала клацанье хищных зубов. Ложка все приближалась, кривое отражение Клэрри все увеличивалось. Почему Кость взялась за суп Клэрри?!

Ответ молнией озарил сознание. Она очутилась в чужой тарелке! Непонятно, каким образом, но она очутилась в чужой тарелке. В любую секунду ее могут подцепить на ложку и проглотить!

Сырная кочка заплясала как бешеная — это ложка нырнула в суп, устроив колоссальную желтую волну, которая накрыла Клэрри с головой и затянула в водоворот. Густая масса грозила забить легкие. Еще миг — и Клэрри утонет в супе или вместо гренки попадет в желудок Кости. Неужели это конец?

Клэрри зашлась в кашле, и Брайан принялся хлопать ее по спине. Тильда не могла взять в толк, что случилось с этой чокнутой. Только что мирно-чинно хлебала суп, и вдруг на тебе — устроила целое представление. Того и гляди помрет от приступа астмы, хотя о своей астме невестка ни разу не упоминала. Какое-то время Тильда игнорировала хриплое дыхание Клэрри, решив, что та пытается привлечь к себе внимание. Но Клэрри не унималась, и Тильда уже ни думать ни о чем другом не могла, ни вникать в историю Хайди о том, как та в детстве заперлась в туалете. Клэрри дышала все натужнее, все отчаяннее. Встревоженные гости притихли; Тильде пришлось послать Полин за стаканом воды. Не воспользоваться ли случаем, про себя прикинула она, и не отослать ли Клэрри в спальню? Кашель усилился. Лицо Клэрри скукожилось, брызги слюны полетели во все стороны. Господи, да что с ней происходит, с этой ненормальной девчонкой?

От хлопков Брайана толку было мало. Похоже, он собирался расстегнуть воротник Клэрри, но воротник отсутствовал, так что Брайан остался не у дел. Гости оторвались от кресел и нависли над столом. Никто ничего не предпринимал, но каждый был готов к действию. Судя по взгляду Алекса на Тильду, он считал ее ответственной за здоровье жены его брата.

— Я-то что могу?.. — выпалила Тильда, получив в ответ лишь презрительный взгляд мужа.

Отодвинув с дороги Брайана, Джуди уже была рядом с Клэрри.

— Наверное, что-то в горле застряло, — пробормотала Хайди.

— Глупости. Она ведь ела суп, — отрезал Алекс.

Джуди одной рукой обняла Клэрри за плечи, а другой пыталась влить в нее воду.

— Может, она больна? Может, врача вызвать? — скрипела Кристина, но никто не обращал на нее внимания.

Под ледяным взглядом мужа Тильда вынуждена была наконец двинуться к невестке, по пути отпихнув Тэкстониху резче, чем, пожалуй, следовало бы. Клэрри, откинувшись на руку Джуди, постепенно приходила в себя. Мучительные спазмы стихали, но говорить она была не в состоянии.

— Давайте-ка уложим ее в постель, — сказала Джуди.

Тильда вздохнула с облегчением. Слава богу, можно избавиться от Клэрри. К тому же предложение исходило от Джуди, а значит, Алексу не к чему будет придраться. Так и есть, кивает. Ему тоже нелегко пришлось, бедняжке.

За годы замужества Тильда здорово намучилась с Клэрри. Черт бы побрал это разделение на мальчиков-девочек. Сколько раз Алекс с Моррисом уматывали в бар, или на пару усаживались перед телевизором, упиваясь футбольным матчем, или решали (по молодости лет, правда; давно уж такого не было) сыграть партию-другую в бильярд, любезно оставляя «девочек» поболтать «о своем, о женском». Оно бы и неплохо, если б Клэрри имела хоть малейшее понятие о задушевном женском трепе.

— Вот и славненько! — в один из таких дней жизнерадостно воскликнула Тильда, хотя ее хорошее настроение упорхнуло вслед за братьями, которые в очередной раз хлопнули дверью, оставив ее в западне с Клэрри. — Как насчет завалиться на диван с бокальчиком джин-тоника? Не возражаешь?

Она изобразила самую сестринскую из своего арсенала улыбок и всерьез собралась двинуть к бару под ручку с невесткой, но та приклеилась к аквариуму, выставив палец с таким видом, словно рассчитывала сунуть его в рот громадной тропической рыбине, прожорливо обиравшей водоросли со стеклянных стенок.

— На тебя похожа, правда? — сказала Клэрри, обратив свой фирменный детски-невинный взгляд на Тильду.

Будто пощечину отвесила.

— Что?! — выдохнула Тильда.

— Совсем как ты. — Клэрри вновь уставилась в аквариум.

Решив не обращать на идиотку внимания, Тильда прошла к бару у противоположной стены комнаты и смешала два коктейля. Хотелось бы знать, надолго ли смылись мужики. «По пинте пропустим — и домой, дорогая, — пообещал Алекс при виде ее каменного лица. — В кои веки братья по кружке пива выпьют, что за преступление?» Так она ему и поверила. Пинтой, ясное дело, не ограничатся. По четыре опустошат, а то и по пять. Алекс явится красномордый, крикливый, шаткий и перебьет все, что попадется стеклянного по пути в спальню.

Разумеется, Тильда согласилась остаться с Клэрри. А как не согласишься? Торчать с ней в доме ужасно, но еще ужаснее вновь увидеть умоляющую гримасу Алекса: «Прошу тебя, Тилли, пожалуйста! Ради меня, а? Ну не настолько уж она плоха?»

Настолько. И даже хуже. Тильда приложилась к коктейлю.

— Как ее зовут? — прервал ее мысли монотонный голос Клэрри.

— Кого? О чем ты?

— О рыбке, конечно. Как ее зовут?

Тильда вздохнула.

— Ради бога, Клэрри, оставь ты этот аквариум. Иди сюда, выпей лучше. Никак ее не зовут. Рыба — она и есть рыба.

— Тогда я назову ее Тильдой, — сообщила Клэрри. — В твою честь.

Тильда едва не завизжала.

— Чего ты добиваешься, Клэрри?! К чему эти сцены тупой наивности? Вот что я тебе скажу: Алекса и Морриса можешь оскорблять сколько влезет, но со мной такие номера не пройдут!

Клэрри вмиг стала похожа на получившего пинка спаниеля.

— Прости, — сказала она. И добавила после секундного раздумья: — Но что я такого сделала, Тильда?

— Боже, дай мне силы, — пробормотала та, схватив Клэрри за плечи. — Что сделала? В данном случае… в данном, конкретном случае ты сравнила меня с рыбой — скользкой, тусклой, раскормленной, мерзкой рыбой. Только и всего.

— Да? — Клэрри уронила голову. — Но я совсем не это имела в виду.

Отговорка? Тильда пыталась уловить в щенячьих глазах лукавство, но их взгляд был чист. Нехотя Тильда вернулась к аквариуму, где Клэрри вновь ткнула в жирную тварь:

— Смотри, как она трудится, пока все остальные рыбки бездельничают. Она одна поддерживает чистоту, уничтожая весь мусор, чтобы другие могли плавать и играть в воде, где им ничего не мешает. Вот почему я и хотела назвать ее твоим именем.

И Тильда оттаяла.

Клэрри медленно открыла глаза. Ослепленная ярким светом, зажмурилась и с минуту лежала в темноте, пытаясь сообразить, что происходит. Одно бесспорно: поскольку она только что проснулась, значит, какое-то время спала. Клэрри вытянула руку вправо, надеясь найти знакомое теплое тело Морриса, но ладонь лишь вынырнула из-под покрывала, в холод.

Она повернула голову, чтобы избежать слепящих лучей, и осторожно подняла веки, будто выпуская новорожденную змейку из скорлупы. Человечек в черном пальтишке завис метрах в двух от пола. У него не было головы, но он не желал Клэрри зла, угрозы от него не исходило. Когда глаза Клэрри привыкли к свету, человечек превратился в ее черную футболку, повисшую на гвозде от картины. Клэрри повернула голову в другую сторону и увидела зеленые шторы в ромашках. Значит, то был не сон. Все правда.

Она в зеленой спальне, в доме Алекса. Тильда с Круэллой уложили ее в постель. Клэрри смутно помнила руки, раздевшие ее, старательно лишившие уютного мохерового тепла, прежде чем опустить на стылую простыню. А сколько она проспала?

В щель между шторами не пробивается ни лучика. Значит, сейчас ночь, а ослепил ее светильник, оставленный включенным на прикроватной тумбочке. И все же — сколько она здесь пробыла? Ушли, ли гости? Кто еще не спит в доме кроме нее? Возможно, она проспала всю ночь и целый день? Быть может, сейчас уже следующая ночь? Что ж… есть только один способ узнать — подняться и пройти по дому. Клэрри откинула покрывало, села на кровати. Голова чуть кружилась, горло саднило — должно быть, от кашля. Она опустила ноги на умиротворяюще пушистый ковер. Сон не освежил ее, не добавил сил; тяжелая голова, казалось, была сделана из дерева — из сосны, например, или даже из дуба, как гигантский круглый стол Тильды. Клэрри представилось, что вокруг ее головы расселись гости и наслаждаются ужином, звякая ножами и вилками до того громко, что ушам больно.

Дрожа от холода, Клэрри поискала глазами, во что бы одеться. На ней остались одни трусики. Мохеровое платье исчезло, а снять с гвоздя свою футболку она не решилась — ведь тогда на стене открылось бы пятно от жуткой репродукции Ван Гога. Съежившись и растирая покрытые мурашками руки, она наконец заметила белый банный халат на двери ванной, нырнула в него, и ей сразу стало тепло.

У выхода Клэрри помедлила немного, согревая в ладони круглую медную ручку, прежде чем повернуть ее и ступить в коридор. Дверь, на ее счастье, открылась почти бесшумно. На площадке третьего этажа горел свет. Клэрри была удивлена — она ожидала полной темноты. Наверное, специально для нее оставили, чтобы не упала с лестницы, если вздумает бродить ночью по дому. Как предусмотрительно. Она миновала две двери, остановилась на верхней ступеньке, взялась за полированные деревянные перила и медленно двинулась вниз, как можно тише, чтобы не разбудить Тильду и Алекса.

Второй этаж был погружен во мрак. Клэрри слышала тиканье напольных часов, но разглядеть стрелки не позволяла темнота. Она провела ладонью по стене в поисках выключателя. Безуспешно. А куда ей, собственно, идти? Клэрри и сама толком не знала. Быть может, на кухне осталось что-нибудь от ужина? Кажется, голод проснулся. Клэрри давно не вспоминала о еде; а чувство голода, оказывается, приятно. Хотя… шарить в холодильнике без спросу… это ведь неприлично? В конце концов, она не у себя дома. И кухня здесь не ее, и все, что в холодильнике, принадлежит не ей, а Тильде. И Алексу, конечно. Если они еще не спят, можно спросить разрешения. Где их спальня? В какую замочную скважину заглянуть, к какой щелке в двери приложить ухо, чтобы услышать похрапывание и сонное дыхание?

Что это?! Голоса? Один из них — наверняка голос Тильды. Значит, они все-таки еще не спят и можно спросить разрешения поесть. А вдруг Тильда даже спустится вместе с ней на кухню и что-нибудь разогреет? Или Алекс предложит кружку горячего молока с ложечкой меда — Моррис всегда так делает, если ей приснится кошмар или мучает бессонница. Горячее молоко с медом. Вот было бы здорово. Как будто она снова дома, с Моррисом…

— Я тебе говорила, какое ты чудо? Говорила?

Клэрри верно вычислила дверь. В крохотную щелочку пробивался свет. Ей было капельку стыдно подслушивать. Не дай бог попадет на любовную сцену. Тильда с Алексом были явно не в ладах весь вечер и сейчас, наверное, ищут примирение в объятиях. Очень может быть, что они уже в постели и…

— Конечно, радость моя. И не раз. Но комплиментов много не бывает.

А голос не Алекса! Там женщина. Круэлла. Она еще здесь? Почему? И что делает в спальне, с Тильдой?

Клэрри прижалась лицом к двери, заглянула в щелочку. И вовсе это не спальня, а ванная, с белым мраморным полом. Здесь все белое и сверкает, будто вырезано изо льда. Круэлла сидит на краю ванны с сигаретой в руке, время от времени стряхивая пепел в раковину. Тильды не видно. Нет, вот она — шагнула вперед, зажав сигарету в зубах, и наклонилась к Круэлле — прикурить. Потом выпрямилась и затянулась так глубоко, что Клэрри не удивилась бы, увидев сноп искр, разлетевшийся от горящего кончика. Тильда стояла вполоборота к двери, но, вынув сигарету изо рта и шумно выдохнув, она улыбалась — Клэрри в этом могла поклясться.

— Не забыть бы перед уходом открыть окно и включить вытяжку. Алекс взбесится, если дым учует.

— Из-за какой-то сигареты? Ради всего святого, Тильда!

— Для тебя, возможно, это просто сигарета, Джуди, а для меня куда как больше.

— Упаси нас господь от заботливых супругов!

Развернувшись, Тильда пристроилась на краешке раковины и теперь смотрела прямо в глаза Клэрри.

Клэрри съежилась в испуге, но Тильда ее, похоже, не видела.

— Как по-твоему, с ней будет все в порядке? — спросила Тильда. — Не то чтобы я в восторге от ее приезда, но ей и впрямь было плохо. Может, стоило послушать Тэкстониху и вызвать врача?

— Дай ей отдохнуть. Ты же видела — когда мы уходили, она спала как младенец.

— Все равно волнуюсь. Да и об Алексе нельзя забывать.

— Алекс тут при чем?

— Не знаю. Он меня тоже волнует — и все.

Стоило Тильде произнести имя мужа, как ладонь непроизвольно легла на горло. За вечер Клэрри видела такое не раз. И опять подумала, что шея у Тильды цыплячья. Сейчас точь-в-точь шея домашнего цыпленка, но со временем будет все больше и больше обретать сходство с недокормленной инкубаторской птицей.

— Брось ты переживать. Алекс в прекрасной форме, ну а малышка Клэрри… посмотрим. В конце концов, мы ее только что уложили. Пусть поспит.

Только что? Но это значит…

— С ней что-то не так, Джуди. Согласись, девочка она… странная.

— Ты уже говорила. Когда они с Моррисом приезжают к вам, ты только и делаешь, что твердишь о том, какая она странная и как вообще Моррис мог с ней связаться.

— Да-да, знаю, но сегодня все еще хуже. По-другому…

— Что значит — по-другому? Повторяю, всякий раз, когда они с Моррисом…

— Именно. С этого и начнем. Где Моррис? Раньше она приезжала только вместе с ним. Одна — никогда.

— Ну? А еще что?

— Джуди, да ты же ее видела. Она будто в другом мире существует. Лично я думаю, что у нее галлюцинации. А глаза?.. Как у наркоманки.

…Только что уложили. Значит, она проспала всего ничего. Несколько минут, а то и секунд… Обе по-прежнему в вечерних платьях, у Круэллы по-прежнему губы в вине, а Тильда все такая же пунцовая и измотанная. Ужин продолжается, и даже главное блюдо еще не подавали. Тильда с Круэллой отвели ее наверх, уложили и заскочили в ванную на тайный перекур. Обманщицы. Заставили ее поверить, что она в безопасности, а сами сидят тут, злословят о ней.

О ней все постоянно злословят. Вечно закрывают двери и шепчутся, думая, что она безнадежно глухая и не услышит или безнадежно тупая и не поймет. Даже Моррис иногда примыкал к заговорщикам и шептался с Тильдой и Алексом, вместо того чтобы оставаться по эту сторону дверей и слушать сплетни вместе с ней, Клэрри.

— Насколько хорошо ты знаешь эту девочку, Моррис?

— Я ее люблю.

— Но что ты о ней знаешь?

— Достаточно.

— С родителями встречался? Что они за люди?

— К чему ты клонишь?

— Быть может, с ней что-то произошло… в детстве. Ну, ты понимаешь.

— О да, отлично понимаю. Отец не насиловал Клэрри и не издевался над ней. Поменьше сериалов надо смотреть.

— У преступников, между прочим, на лбу не написано…

— И мать тоже, если на то пошло.

— Но что-то же с ней случилось, Моррис! Именно в детстве, в самом впечатлительном возрасте.

— И воспитатели ее не насиловали, и школьные учителя.

— Хочешь сказать, что лично знаешь ее воспитателей и учителей?

— Тильда, ты перегибаешь палку. Слишком далеко заходишь.

— Она что-то скрывает. Какую-то душевную травму, я тебе точно говорю. В психушке она не лежала?

— Нет.

— От депрессии страдает? Я имею в виду глубокую депрессию? Маниакальную?

— Нет.

— Джуди Маршалл знает отличного психиатра — говорят, он просто чудеса творит. Детские душевные травмы как рукой снимает. Ты не думал о том, чтобы…

— Нет.

Клэрри не нравилось, когда Моррис шептался о ней за дверью.

— Кстати, о наркотиках. Очень может быть, что у меня кое-что есть. Кое-что незаменимое, когда требуется забыть о двинутой невестке и муже-деспоте…

Ладонь Круэллы нырнула в вырез платья. Что она делает? Неужели собралась вытащить грудь и заткнуть Тильде рот?

Тильду бюст Круэллы не интересовал. Загасив сигарету в раковине, она выбросила окурок в окно.

А Круэлла уже извлекла из-за пазухи скомканный клочок бумаги. Довольная, что грудь осталась внутри, Клэрри была немного разочарована: Круэлла могла бы выудить оттуда что-нибудь позанятнее — дохлую рыбу, например… было бы похоже на картину сюрреалиста. Или дохлого кота — вот была бы жуть. Или даже дохлого далматинца. Для Круэллы — в самый раз.

Тильда отправила окурок Круэллы в окно вслед за своим и принялась рукой смывать с раковины следы преступления, приговаривая:

— Давно пора завести в ванной нормальные тряпки…

— Тильда, радость моя, — проворковала Круэлла, — ты только посмотри, какое чудное, чудное угощение приготовила для тебя твоя самая, самая лучшая подружка!

— Что?

Тильда обернулась, взвинченная, встрепанная. Сузила глаза, присматриваясь к угощению своей самой лучшей подружки.

— Джуди… Джуди! Не можем же мы…

— Это еще почему?

Клэрри приклеилась к щелке. Разглядеть бы, что там такое — в сложенных чашечкой ладонях Круэллы. Посмотреть явно есть на что, но из-за двери не видно. Ну что за досада — все равно что сидеть в кинотеатре позади какой-нибудь каланчи, закрывающей тебе большую часть экрана. Именно ту часть, где происходят самые интересные события.

— Джуди, я хозяйка приема. Я должна немедленно спуститься на кухню, иначе Полин угробит блюдо. Я должна придерживать Алекса, иначе он удавит Стилбурнов. Я должна изображать идеальную супругу перед нашим почетным гостем, этим жирным козлом. Я должна развлекать Кристину Тэкстон, чтоб ей сдохнуть. И как, черт побери, я со всем этим справлюсь, если слечу с катушек?

Тильда мельтешила как заводная. Волосы паучьими лапками лезли из узла, руки безостановочно метались — поднялись к горлу, вновь упали, сцепились, захрустели пальцами, резко взлетели к прическе в бессильной попытке привести ее в порядок. Глаза испуганно округлились, губы напряглись и поджались так, что вовсе исчезли с лица. Тильда была на распутье: то ли стоять, то ли сесть, то ли вовсе удрать из ванной. Клэрри готова была ринуться назад в спальню, долой с глаз Тильды, но ее что-то остановило. Шестое чувство подсказывало, что Тильда не уйдет отсюда, пока не приложится как следует к угощению, — что бы там ни таилось в ладонях у Круэллы. Похоже, и Круэлла это понимала: нисколько не тронутая паникой Тильды, она лишь заманчиво улыбалась.

— Дорогая моя, — тягучим сиропом полился ее голос, — к чему дергаться? Не хочешь — не надо, силком запихивать не стану. Погляди на себя со стороны, Тильда: трясешься из-за пустяков. Старый добрый Чарли вреда не принесет — если только не рванешь к столу со снежком вокруг носа. Ну же, решайся. Сразу взбодришься, вот увидишь. Тетушка Джуди плохого не посоветует.

Круэлла победила. Клэрри знала, что Круэлла знала, что победила. Наверное, знала и Тильда — на глазах унимаясь, она уже вновь пристраивалась на краю раковины.

— И сразу же назад, ладно? Алекс догадается. Клянусь, догадается.

— Вздор. Мы вправе задержаться. Мы ведь обихаживаем твою прихворнувшую невестку, не забыла?

— Она не моя невестка, а Алекса.

Тильда надулась, точно незаслуженно наказанный ребенок.

— Ладно, невестку Алекса. Какая разница? Мы при деле, а это главное.

Обиженный настрой Тильды сменялся смиренным.

— Что ж…

— Порошочек, между прочим, что надо. Я вчера пробовала, с Молли.

Тильда капитулировала. Подавшись вперед, она пожирала глазами Круэллу. А та, словно кокетливая любовница, игриво отъезжала от нее по краю ванны.

— Ладно… разве что щепотку? — Тильда будто вернулась в школьное детство. Клэрри казалось — сейчас той не больше двенадцати. — Сколько тут?

— Грамм. Нам хватит. У нас ведь, если на то пошло, всего лишь обычный ужин. Не станем же мы скакать по комнате, как тогда, в Брайтоне, верно?

Тильда вдруг вся съежилась, как пергамент от жара.

— Господи, как мне тошно, Джуди, как тошно. Если Алекс не добьется партнерства с Тэкстоном… не знаю… я просто не вынесу. Я все время думаю о ребенке. О том, которого… ты понимаешь… Словом, о детях, которых у меня пока нет. Моя жизнь… в ней такая страшная пустота, а я… я ничем не могу заполнить эту пустоту, я не могу…

— У тебя случайно нет под рукой кредитки, Тилли? Или чего-нибудь похожего — маленького, с тонким краешком?

Клэрри стало жалко Тильду. Никогда прежде она ее не жалела, а сейчас вдруг разглядела внутри тонкой розовой оболочки живое и печальное существо. Все это очень грустно, а Круэлла, занятая своим порошком, даже не замечает тоски подруги.

— Ага, отлично! Подойдет. — Она отодрала прилепленную скотчем к кафельной стене небольшую карточку.

На карточке что-то было написано. Клэрри хотела прочитать, пока Круэлла вертела картонный квадратик в руке, но буквы были слишком мелкие. К ее радости, Круэлла сама прочла надпись нараспев:

— «Если что-то любишь — отпусти. Если вернется к тебе — значит, твое. Если не вернется — никогда твоим и не было». Господи, старый добрый хиппизм. Даже не помню, где и когда я впервые прочла эту мудрость. И ты на это любуешься, сидя на толчке?

— А мне нравится, — сказала Тильда. — Хотя Алекс прицепил его ради смеха.

— Три ха-ха, мать твою.

— Ладно тебе. По крайней мере, сейчас пригодится.

Круэлла аккуратно разделила порошок на полоски и скрутила карточку в тонкую трубку.

— Умолкни, Тилли. Время повеселиться.

Обе развернулись так, что Клэрри не видела их лиц. Круэлла согнулась, длинно и шумно вдохнула. Тильда нетерпеливо нависла над ней. На Клэрри внезапно навалились холод и тоска. Тоска постороннего, тоска изгоя. С ней такое нередко случалось. Когда Тильда вновь подала голос, он звучал тихо, вкрадчиво:

— Джуди… вопрос дурацкий, понимаю, но все равно спрошу. Ты никому… никому не рассказывала о том… ну, о том случае — о Дэвиде, ребенке и… Понимаешь, хотелось бы сохранить все это в секрете. Чтоб даже Хайди не знала… чтоб никто не знал.

— Ты права, — отрезала Круэлла. — Вопрос дурацкий. Черт возьми, дверь-то открыта. Запрешь? Не хватало еще, чтобы кто-нибудь ввалился.

И наступила тьма.