Звездная ночь

Глава 17

— Отелло не должен был ее убивать, даже если считал, что она его обманывает. — Просто поверить невозможно, что это еще нужно доказывать! Неужели все вампиры так запросто относятся к убийству? — Он неправ не потому, что Дездемона невиновна. Он неправ потому, что считает себя вправе убить свою жену.

— Шекспир так не считал! — Кортни откинула назад белокурые волосы. — В те времена женщины не обладали никакими правами. Разве не так?

Миссис Бетани, как ни странно, не приняла ничью сторону. И по классу сегодня не ходила. Она просто сидела за своим столом и наблюдала за нами — отстраненно и словно забавляясь.

— Статус женщины в течение столетий менялся, мисс Бриганти, но к убийству супруги редко относились серьезно. — Она постучала пальцем по странице книги. — Похоже, вы обе считаете убийство Дездемоны хладнокровным и преднамеренным. Надеюсь, к следующему уроку вы перечитаете те части пьесы, где речь идет о вспыльчивом характере Отелло. Кроме того, мы поговорим о том, как это соотносится с расовым вопросом. Все свободны.

Мы недоуменно переглядывались, не в силах поверить, что расслышали правильно. Миссис Бетани отпускает нас раньше? Конечно, до звонка осталось всего пять минут, но для нее это все равно что пять часов. Все начали медленно собирать учебники, будто ожидая, что миссис Бетани передумает, однако этого не случилось.

Я захлопнула тетрадку и сунула ее в рюкзак, стремясь поскорее уйти, но тут миссис Бетани сказала:

— Мисс Оливьер, пожалуйста, задержитесь на минутку. — Закрыв дверь за последним учеником, она начала: — Ваши родители сообщили мне, что в эти выходные вы в очередной раз собираетесь покинуть территорию школы с мистером Мором.

— Да, верно.

— Я дала разрешение на эти поездки в надежде, что мистер Мор поможет вам скорее и лучше адаптироваться в нашем мире. — Директриса подошла к моей парте, сцепив перед собой руки. Толстые бороздки на ногтях казались сегодня темнее, чем обычно. — Но учитывая ваше недавнее поведение по отношению к призраку, о чем ваши родители мне тоже сообщили, я сомневаюсь, что эти поездки оказывают на вас желаемое действие.

Мама с папой рассказали миссис Бетани о моей последней встрече с призраком? И похоже, еще они сообщили ей о моем разговоре с призраком, а это значит, они поняли, что я наврала, но ничего не сказали мне, только миссис Бетани. Мне следовало этого ожидать, но осознание того, что доверие между нами нарушено, причинило боль. Я высоко вздернула подбородок.

— Не знаю, почему превращение в вампира должно означать, что я стану обижать существ, которых не понимаю.

Она склонила голову набок, изучая меня своими яркими, похожими на птичьи глазами.

— Превращение в вампира означает, что вы должны придерживаться определенных правил. Мы сильнее людей, но и у нас имеются слабые места. У нас есть враги. Правила, оберегающие вас от этих врагов, — это едва ли не самое главное, что вы вообще должны выучить.

— А откуда вы знаете, что призрак — мой враг?

— А откуда вы знаете, что нет?

Мне даже в голову не приходило, что придется рассказывать об этом миссис Бетани, но она знала уже почти все — и к тому же скорее всего была единственной, кто мог дать необходимые ответы.

— Она попыталась со мной общаться. Сказала, что мы похожи — она и я.

— Как любопытно.

— Что это значит? Вы знаете?

— Когда я сказала «любопытно», мисс Оливьер, я имела в виду, что крайне странно, когда девушка вроде вас не помнит, сколь часто враг начинает свою атаку с проявления доброты. Существует ли лучший способ заманить наивного человека, заставив потерять бдительность? Мне казалось, что после печального опыта с Лукасом Россом вы должны в этом разбираться. — Я уставилась на парту, пытаясь скрыть замешательство, но веселые нотки в ее голосе подсказывали, что ничего у меня не вышло. — Кроме того, я предполагала, что ваше общение с мистером Мором поможет вам надежнее забыть мистера Росса. Возможно, я ошибалась.

— Лукас не является частью моей жизни. — Это прозвучало так окончательно. — А Балтазар по-настоящему добр ко мне.

— Как мало вы цените то, что имеете. — Миссис Бетани отошла от меня, цокая каблуками. — Можете идти.

— Мы с Балтазаром... мы все-таки можем поехать на выходные, да?

Ее резкий взгляд метнулся ко мне.

— Не вижу оснований пересматривать свое решение, — произнесла она. — Пока не вижу.

В эту минуту я поняла, что каждый выезд из кампуса «Вечной ночи» может стать последним.

Амхерст казался неестественно тихим. Сессия, догадалась я, или просто слишком холодно, студенты предпочитают отсиживаться в общежитиях.

В первый раз, когда я вышла на городскую площадь, она была заполнена веселящимися юнцами, музыка и огни казались мне отзвуком того ликования, которое я испытывала при мысли, что Лукас где-то рядом. Сейчас улицы были темными и безмолвными, и я ощутила нерешительность.

— Черити просто... подошла к тебе здесь? — Балтазар шел рядом, и его длинное пальто колыхалось под порывами ветра. — Выбрала тебя среди всей этой толпы?

— Она, конечно же, поняла, что я вампир.

— По тебе это не так легко определить. Пока еще нет.

Я взглянула на него. Уличные фонари хорошо освещали Балтазара, но понять выражение его лица было сложно.

— Значит ли это, что я становлюсь... гм... все больше вампиром?

— Это может означать, что Черити стала более восприимчивой. Что ее чувства обострились. — Он немного помолчал и продолжил: — Такое иногда случается, если мы пьем больше человеческой крови.

— Ты думаешь, что она... что возможно...

— Можно пить кровь и не убивая. Ты это знаешь так же хорошо, как и другие. — Но в глаза мне он не смотрел.

Внезапно Балтазар остановился и резко повернулся. Я сделала то же самое и поняла, что за нами идут.

— Лукас? — Я шагнула к нему.

Он стоял, засунув руки в карманы, в старой брезентовой куртке, слишком тонкой для такой погоды. Взгляд его казался одновременно сдержанным и немного печальным: так он смотрел на меня в первые дни в «Вечной ночи», до того, как мы начали встречаться. Я и забыла, что сначала он сопротивлялся нашему взаимному притяжению.

— И давно ты за нами идешь?

— Достаточно давно, чтобы напомнить Балтазару, что могу сделать. — Лукас улыбнулся, но взгляд его остался прежним.

Балтазар и вовсе не улыбался.

— Мы должны разделиться. Если Черити снова увидит нас вместе, я лишусь последнего шанса поговорить с ней.

Я видела, что Лукас хочет возразить, и поспешно произнесла:

— Мы разделимся. Балтазар пойдет в ту сторону, где ты ее видел, я останусь на площади, а ты можешь проверить главные улицы города.

— Сегодня ночью я сам по себе, верно? — Лукас пожал плечами. — Конечно, почему бы и нет? Прекрасный план.

И пошел прочь от нас, не сказав больше ни слова. Мы с ним даже не успели коснуться друг друга.

— Он расстроен, — негромко произнес Балтазар. — Может, тебе стоит догнать его?

Я хотела. Меня тянуло к Лукасу, но я воспротивилась.

— У нас есть план, и мы будем его придерживаться. Если через пару часов не найдем никаких признаков клана Черити, может, съездим в какой-нибудь близлежащий городок.

Балтазар поднял воротник пальто.

— Спасибо. Я это ценю. — И через несколько секунд тоже исчез.

Я осталась одна. Я вовсе не ожидала, что Черити меня снова найдет, тем более поблизости и ее брат, и ее враг. Поэтому я просто стала прохаживаться взад и вперед по улице, дрожа от холода и временами бросая жадные взгляды на близлежащую кофейню. У меня было время разобраться, что происходит.

Лукас на меня рассердился. Но не из-за Балтазара же, правда? У него нет никаких причин ревновать. Едва подумав об этом, я тут же вспомнила, как близко друг к другу мы шли, когда Лукас нас окликнул. Щеки мои запылали, и я поскорее отогнала это воспоминание. Нет, не может быть, чтобы дело было в этом, решила я. В последнее время Лукас вообще гораздо вспыльчивее, чем раньше, он мог рассердиться на что угодно. Я уже устала от того, что он вымещает свое плохое настроение на мне.

И когда я начала злиться по-настоящему, мое внимание привлек золотистый всплеск чуть дальше по улице. Длинные белокурые волосы... что-то знакомое в походке...

Черити?

Но это была не Черити. Это была Кортни.

Кортни шла по тротуару у дальнего конца площади, направляясь в сторону уютного жилого райончика, который я заметила еще в свой прошлый приезд сюда. Она оделась очень странно: в старые джинсы, мешковатый черный свитер и серое свободное пальто. Это сразу напомнило мне, как по-дурацки я вырядилась для своей любительской попытки грабежа перед началом учебного года.

И тут до меня дошло, что Кортни делает то же самое, что делала тогда я: она что-то вынюхивает. Она с таким ехидством рассказывала мне о том, что Балтазар якобы ходит налево. Неужели она выслеживала нас сегодня? А вдруг Кортни подозревает правду? Нельзя, чтобы она нас поймала, тем более сейчас, когда Лукас так близко. Если Кортни его увидит, все пропало!

Я торопливо пошла за ней. Кортни ни разу не оглянулась, поэтому я даже не пыталась прятаться. Очевидно, меня она не видела. Может быть, выслеживает Балтазара? Именно здесь он и собирался искать сестру. Я озиралась, высматривая его, пока мы проходили мимо старых деревянных домов, во дворах которых было полно всякой всячины, какой всегда много там, где живут люди: перевернутый детский велосипед, качели на крыльце, белая купальня для птиц на пьедестале... Кортни вроде бы не обращала на все это ни малейшего внимания и не искала ни Балтазара, ни кого-либо другого. Похоже, она точно знала, куда идет.

Она замедлила шаг, приблизившись к светло-голубому дому, из всех окон которого лился свет. Даже за полквартала я слышала доносящиеся оттуда музыку и смех, а когда подошла ближе, увидела, что там много людей, и все они бродят с тарелками или бутылками пива. Под потолком парили воздушные шарики.

Кортни присела на корточки за кустами рядом с большим окном, глядя на происходящее внутри. Я не могла подобраться к ней ближе, чтобы точно выяснить, чем она занята. Оставалось только наблюдать.

Она что, выслеживает кого-то? Раньше я и подумать не могла, что кто-то, пусть даже такой подлый, как Кортни, запросто может убить человека. Но теперь я была не так уверена в вампирах, как раньше. У меня по спине побежали мурашками.

Я подкралась ближе и услышала, как люди в доме запели «с днем рожденья» какой-то Николь. Кортни не шелохнулась; она сидела совершенно неподвижно, с поднятым лицом, на которое падал золотистый свет из окна. Теперь нас разделяли каких-то десять футов.

Сначала я не обратила никакого внимания на небольшую комнату, ближайшую ко мне, — когда начали петь, из нее все вышли. И тут я краем глаза зацепилась за что-то знакомое. Улыбка Кортни!

Прижавшись лицом к стеклу, я поняла, что на пианино среди многих других фотографий стоит снимок Кортни. В яркой красно-белой форме группы поддержки, с кудрявыми волосами, собранными в хвост сбоку, — такие прическа и макияж были модными в восьмидесятых годах. Когда Кортни еще была жива.

Это ее семья. Это ее дом.

Песня закончилась, раздались радостные возгласы и аплодисменты. Я оглянулась на Кортни. Она тоже хлопала в ладоши, только беззвучно, и глаза ее влажно блестели.

Люди стали возвращаться в комнату, в которую я заглядывала, пришлось быстро присесть, но я успела заметить женщину лет сорока с белокурыми волосами, сколотыми в практичный узел, и дружелюбной улыбкой; я потрясенно осознала, что женщина была постаревшей копией Кортни. Вероятно, ее сестра.

— Ты!

Я вздрогнула. Кортни оглянулась, вероятно наблюдая за празднующими, и увидела меня.

— Ты что здесь делаешь? Ты, тихоня паршивая! — Лицо Кортни исказилось в гневной гримасе, хотя щеки ее все еще блестели от слез. — С чего это ты решила, что имеешь право подглядывать за мной?

— Я не подглядывала... я не хотела... — Но я подглядывала и хотела, и ничего не могла ей объяснить, не сказав лишнего. — А как ты попала в город? Полагается получить разрешение миссис Бетани, чтобы покинуть кампус!

— Есть грузовичок из прачечной, на котором можно уехать, и ты сама могла бы это заметить, если бы не была такой тупой! — Вцепившись в мой локоть, Кортни поволокла меня прочь от дома. Она не хочет, чтобы ее увидели, поняла я. Люди в доме знали только то, что Кортни умерла четверть века назад, и больше ничего. Если они увидят ее, восставшую из мертвых, вампира, — даже представить себе не могу, как они отреагируют. Наверное, и Кортни не может.

— Прости, — уже спокойнее сказала я. — Я бы не пошла за тобой, если бы знала.

— Знала что? Что, по-твоему, ты знаешь? — Кортни усмехалась, но ее усмешка была абсолютно фальшивой, и выглядела она еще печальнее, чем когда плакала. — Вот я знаю, что ты сегодня вечером должна быть с Балтазаром, а его тут нет.

Черт. Я могла бы и догадаться, что Кортни не упустит возможности посплетничать.

— Что случилось, Бьянка? Проблемы в раю? — Она скрестила руки на груди и тряхнула волосами, полностью овладев собой и снова превращаясь в королеву школы. — Вы что, поссорились? Еще раз поссорились, так?

— Раз меня не касается то, что ты здесь, то и тебя не касается то, что я здесь! Поэтому оставь меня в покое, и я сделаю то же самое по отношению к тебе.

Хотя Кортни явно хотела посудачить на тему воображаемого разрыва моих воображаемых отношений, еще сильнее она хотела, чтобы я молчала.

— Только скажи хоть слово об этом... хоть одно слово кому угодно... я узнаю!

— Я твою тайну не выдам.

— У меня нет никаких тайн!

Мы все еще слышали, как смеются на вечеринке. Я сурово уставилась на Кортни, и лицо ее вытянулось. Она уже повернулась, чтобы уйти, и вдруг застыла на месте. Услышав голоса, я тоже застыла. Нет, нет, нет, только не сейчас!!!

— С чего ты взял, что Бьянка попала в беду? — произнес Лукас.

Балтазар шел рядом с ним. Оба шагали быстро.

— Ее нет на площади, где мы договорились встретиться. Это не означает для тебя беду?

— У Бьянки есть манера не быть там, где следует. Знай ты ее лучше, понял бы и сам, — отозвался Лукас и резко остановился.

Я поняла, что он увидел нас с Кортни, а это значит, что и Кортни его увидела. Лукаса. Охотника Черного Креста.

— О боже мой, — выдохнула она. — Это же... Лукас Росс... это...

— Кортни, послушай! — К нам спешил Балтазар, протягивая руки. Он в жизни не оказывал ей столько внимания, но она с отвращением отпрянула. — Я все объясню!

— Объяснишь, почему ты ошиваешься с охотником из Черного Креста? Это, должно быть, интересно.

Лукас стиснул зубы:

— Я сегодня не охочусь.

— О, круто, это огромное облегчение! Значит, сегодня вечером ты не убьешь ни меня, ни моих друзей? Отлично, давай побудем лучшими друзьями до завтра, а там ты уже передумаешь! — Кортни плотно запахнула свое широкое пальто. — Я раскусила тебя, Лукас. Ты просто бешеный убийца-психопат, вот и все твои мотивы. И тебя, Бьянка, я раскусила. Все еще влюблена в своего бывшего. Ах, как это умилительно. Собственно, от такой идиотки, как ты, я больше ничего и не ожидала. Но Балтазар? Что делаешь ты? Чем ты вообще думаешь?

— Я все могу объяснить, если ты меня выслушаешь. — Теперь Балтазар тоже занервничал, даже испугался. Я никогда не видела его испуганным, даже на Осеннем балу. Он, как и я, понимал, что Кортни почти наверняка сообщит обо всем миссис Бетани.

Кортни не желала слушать. Она повернулась и, не сказав больше ни слова, зашагала от нас прочь. Лукас махнул рукой в ее сторону:

— Что, вы просто отпустите ее?

— А что ты хочешь, чтобы мы сделали?! — воскликнула я. — Пронзили ее колом?

Кортни, которая, конечно же, не поняла, что я говорю это саркастически, пустилась наутек. Балтазар помчался за ней, мы с Лукасом тоже. Я знала, что мы с Балтазаром хотим поймать Кортни, чтобы все ей объяснить и успокоить ее, но Лукас... насчет Лукаса я не была так уверена.

И мне очень не нравилась моя неуверенность.

— Кортни, подожди! — крикнула я.

Она припустила быстрее. Но Балтазар все же догнал ее, схватил за плечо и повернул лицом к себе. Кортни завизжала, но Балтазар взмолился:

— Мы не собираемся делать тебе ничего плохого!

— Ничего плохого? А что скажет этот парень из Черного Креста?

Лукас тяжело вздохнул:

— Тебе ничто не угрожает.

Кортни склонила голову набок, словно он говорил на языке, которого она не понимает.

— Не знаю, что у вас тут за дикое соглашение, но все это полный бред!

— Иногда я и сам так думаю, — согласился Балтазар. — Но дело в том, что нет никакой опасности ни для тебя, ни для других вампиров, и мы будем очень благодарны, если ты сохранишь все это в тайне.

Бедняга Балтазар, он пытался вести себя спокойно и рассудительно перед лицом разъяренного быка.

— Если вы связались с Черным Крестом, я не могу сохранить это в тайне. — Кортни попятилась от нас, наткнулась на припаркованный мини-вэн и двинулась вокруг него, прижав к блестящему металлу ладони, как слепой человек, пытающийся отыскать дорогу. — Это опасно, ты и сам знаешь, Балтазар. Миссис Бетани во всем обвинит тебя!

И туг Кортни вскрикнула и схватилась за грудь, а между ее пальцев торчало острие кола.

Я ахнула. На какую-то ужасную секунду я подумала, что это Лукас бросил в нее кол, но нет, удар пришелся сзади. Кортни, спотыкаясь, сделала два шага вперед и упала лицом вниз на мостовую. Кол торчал у нее из спины, а позади упавшей Кортни стояла Черити.

Балтазар смотрел на свою сестру не с ужасом, а с изумлением. На ней были полинявшие джинсы, под которыми сквозь полдюжину дыр виднелись черные колготки. У грязного свитера протерся ворот. Она грустно улыбнулась.

— Эта девушка хотела сделать тебе плохо, — сказала Черити, ткнув безжизненное тело Кортни носком серебристой туфли. — Я не могла ей этого позволить, ведь правда?

— Черити. Тебе не нужно было... но ты хотела помочь, и за это... спасибо, — Балтазар протянул ей руку, но Черити отскочила на несколько шагов назад.

— Однако она задавала толковые вопросы. — Взгляд темных глаз Черити метнулся в сторону Лукаса. — Почему ты проводишь столько времени с Черным Крестом? Особенно когда они на меня охотятся?

Я повернулась к Лукасу:

— Ты сказал, что они больше на нее не охотятся! Ты обещал!

— И не охотимся! По крайней мере, насколько мне известно! — возразил Лукас.

И у меня закралось подозрение, что «насколько мне известно» — это всего лишь уловка, что Лукас просто решил не знать ничего, доставляющего ему неудобства. Все переживания последних нескольких минут я готова была выплеснуть на Лукаса.

— Они пытаются меня убить, — сказала Черити. — А мой брат им помогает. Что бы ты чувствовал на моем месте?

Балтазар покачал головой:

— Лукас обещал, что они перестанут на тебя охотиться, если я тебя найду.

— Значит, ты просто хотел побыть добрым старшим братцем? И снова притащить меня в «Вечную ночь», пусть даже я буду брыкаться и визжать?

— Черити. Пожалуйста, — едва слышно прохрипел Балтазар. — Прошло тридцать пять лет с тех пор, как мы были вместе!

— С тех пор как мы жили вместе — возможно. Но я видела тебя задолго до сегодняшнего дня, задолго до Альбиона. Я за тобой приглядываю. — Черити обхватила себя руками. — Мне нужно оружие охотника.

Лукас стиснул зубы:

— О черт, нет!

— Лукас, — прошептала я. — Давай. Она тебе не доверяет.

— Я ей тоже не доверяю!

— Мы все избавимся от оружия, — предложил Балтазар, стараясь вести себя разумно.

— Вы вампиры, — сказал Лукас. — Вы уже сами по себе оружие.

Черити вытянула руки.

— Ладно, пусть у тебя остается все, кроме одного. Отдай мне только одну вещь. Тот большой нож, который ты приставлял к моему горлу в больнице. Тогда я буду чувствовать себя увереннее.

— Ни за что, — отрезал Лукас.

— Со мной все будет хорошо, — пообещала я. Черити выглядела такой юной и такой замерзшей; она стояла там и дрожала, умоляюще вытянув свои тонкие ручки. — Лукас, пожалуйста!

Лукас кинул на меня ужасно сердитый взгляд, но сунул руку под куртку и вытащил свой широкий нож, однако не передал его Черити, а положил на мостовую. Их взгляды схлестнулись, и Черити, не отводя глаз, опустилась на колени и взяла нож, а Лукас держал руку на поясе, где, как я знала, у него был кол.

Может быть, нам следовало раньше, до всего этого, обратить внимание на Кортни, но все мы знали, что кол, пронзивший сердце, не убивает вампира по-настоящему — во всяком случае не навсегда. Вытащи кол, и вампир оживет, как ни в чем не бывало. Я уже думала, что в конце концов нам придется вытащить из Кортни кол и как-то успокаивать ее, потому что она будет еще более разгневанной, когда придет в сознание.

— Мир? — спросил Лукас.

— Да. — Черити очень странно ему улыбнулась. — Мир. По крайней мере сегодня, охотник, я тебе ничем не угрожаю.

Лукас почему-то решил, что это знак и что теперь никто лучше его не сможет достучаться до Черити.

— Тебе нужно послушаться своего брата. Я не командую Черным Крестом, никоим образом. Если хочешь спастись от охоты, лучше играй по правилам Балтазара.

— Я уже выучила правила, по которым нужно играть, — ответила Черити. — И волноваться о собственной безопасности следует именно вам.

— Что ты сделала, Черити? — Балтазар взял ее за плечи, но не желая обнять, а скорее намереваясь как следует встряхнуть. — Отвечай!

— Завела новых друзей, и они показали мне путь. Тебе лучше пойти с нами, Балтазар. Ты станешь куда более счастливым, если начнешь смотреть в будущее, вместо того чтобы оставаться в западне прошлого.

— О чем это ты говоришь? — требовательно спросила я.

Черити вырвалась из рук брата.

— Я хочу сказать, что для вампира существует только один путь. Не стоит тратить время на тоску по тому, чего у тебя нет, на людей, которых ты знал при жизни, на ежеутреннее отпаривание школьной формы академии «Вечная ночь». Хотеть нужно только то, что у тебя есть. Брать то, что можешь взять. И приветствовать то, чем ты стал.

— Убивать, — подытожил Лукас. — Ты хочешь сказать, что единственный путь вампира — это убивать.

Черити улыбнулась и опустилась на колени рядом с безжизненным телом Кортни.

— Уж ты-то знаешь об убийствах все, точно?

Лукас помотал головой:

— То, что делаю я, это совсем другое.

— Правда? Давай-ка посмотрим, на что годится твое оружие. — Черити покрутила широким ножом Лукаса и внезапно с невероятной силой опустила его на шею Кортни, обезглавив ее.

Если отрубить голову, убиваешь вампира навсегда.

Тело Кортни дернулось и замерло. Кожа ее мгновенно посерела и высохла, съежившись вокруг костей, плоть начала разлагаться. Отрубленная голова каталась из стороны в сторону. Та часть лица Кортни, которую я видела, уже перестала быть лицом, превратившись во что-то похожее на бумагу землистого цвета, натянутую на череп. Когда вампир умирает, его тело разлагается до той степени, до которой оно разложилось бы за время, прошедшее после его первой смерти. Самые старые просто обращаются в прах. Кортни умерла двадцать пять лет назад, значит, от нее осталось еще довольно много. Слишком много.

Я ахнула. Балтазар отвел взгляд. Черити улыбнулась Лукасу.

— Что ж, неплохая вещь, охотник. Теперь твой секрет сохранен, Балтазар. И не говори, что я тебя не люблю.

Она тут же отвернулась от нас и побежала, почти мгновенно исчезнув в подлеске. Балтазар сделал два неуверенных шага ей вслед, но остановился.

Черити убила Кортни! Черити убила. И я видела, как она это сделала. Мне казалось, что она такая беспомощная, такая испуганная, такая слабая — как я могла так ужасно ошибаться? Я вспомнила, как Лукас не доверял Черити, а я настаивала на том, что она нуждается в защите, и меня охватил стыд такой же сильный, как и мой ужас. Сколько во всем случившемся моей вины?

Несколько минут никто из нас не мог произнести ни слова, но в конце концов я спросила:

— И что нам теперь делать?

— Что? — Балтазар все еще смотрел в ту сторону, где исчезла Черити.

— Она имеет в виду, с телом. — Лукас присмотрелся внимательнее и поморщился. — Утром люди выйдут из своих домов и увидят вот это. Да они с ума сойдут от страха! Проведут экспертизу, и то, что это труп двадцатипятилетней давности, только добавит вопросов.

Смогут ли они сопоставить ДНК Кортни? А ее зубную карту? При мысли о том, что та славная семья, живущая в каком-то квартале отсюда, узнает, что разложившийся труп Кортни обнаружили на их же собственной улице во время празднования дня рождения, меня окатило волной ужаса. Наверное, это было самым кошмарным, что только можно себе представить.

— Мы должны убрать ее отсюда, — решительно сказала я. — Где-нибудь похоронить.

— Копать мерзлую землю? — спросил Лукас. — Лучше ее сжечь.

Он сказал это без всякого подтекста. Но Лукас не знал страха вампиров перед огнем и не понимал, как отвратительно прозвучали для меня его слова: сжечь кого-то, а не похоронить достойно.

Может быть, все дело было в моем отвращении к идее кремации. Может быть, в потрясении: Кортни никогда мне не нравилась, но я не желала ее смерти. Может быть, в напряжении, охватившем меня, когда нас едва не разоблачили, а потом все разрешилось самым ужасным из всех возможных способов. Может быть, дело в Балтазаре, выглядевшем так потерянно. Может быть, в гневе на саму себя и мою дурацкую веру в доброту Черити. А может быть, просто сказались, наконец, месяцы разлуки.

Что бы это ни было, что-то внутри меня взорвалось.

— Сжечь ее. Сжечь ее! — Я наступала на Лукаса, трясясь от злости. — Ты даже не думаешь о ней, как о личности, правда? Потому что вампиры не люди! Не для тебя!

— Эй, эй, я сказал вовсе не это! — Лукас вскинул руки. — Это всего лишь кремация, Бьянка.

— Это не только кремация, во всяком случае, не для тебя! Ты считаешь, что вампиры не такие, как люди, и поэтому думаешь, что можешь обращаться с ними, как пожелаешь! Ты бы и сам мог убить Кортни! И Балтазара мог бы убить! И если бы мы не встретились в «Вечной ночи», ты бы и меня однажды убил! И даже колебаться не стал бы, точно?

Лукас не мог выдержать, когда на него так орут. Я видела, как остатки самообладания покидают его, а крутой нрав берет верх.

— А что, ты все еще думаешь, что вампиры никогда-никогда никому не причиняют вреда, хотя каждый из вас запрограммирован на то, чтобы пить кровь и убивать? Даже после Эрика! Даже после вот этого! Да какого черта, Бьянка! Я пытался заставить тебя увидеть правду, но ты не желаешь видеть ничего, кроме того, что тебе хочется видеть!

Откуда-то сбоку Балтазар негромко произнес:

— Я пойду за машиной и пригоню ее сюда. Мы не обратили на него внимания.

— Ты все еще в Черном Кресте! — вскричала я с яростью. — Хотя больше года назад узнал, что я тоже вампир. Говоришь, что уйдешь, но это и все, правда? Одни разговоры! И что, я одна должна все в своей жизни изменить? Только я должна от всего отказаться?

— От чего ты отказалась, Бьянка? Из «Вечной ночи» ты не ушла. И по-прежнему собираешься стать вампиром. Ты хочешь быть идеальной доченькой своих родителей, идеальной подружкой Балтазара и при этом сохранить меня, чтобы пользоваться, когда тебе это удобно!

— Удобно? Ты думаешь, хоть что-то во всем этом удобно?

— Чуть раньше сегодня вечером ты выглядела полностью довольной.

Он намекал на то, как я шла рядом с Балтазаром. Такая простая вещь, как прогулка, превратилась в оружие против меня. Глаза обожгли слезы.

— Я должна была понять раньше. Ты никогда не переставал ненавидеть вампиров. А значит, однажды ты неизбежно, неизбежно возненавидишь меня!

Лукас выглядел так, словно его сильно ударили в живот.

— Бьянка... Боже, пожалуйста, ты же знаешь, что я тебя не ненавижу.

— Может, сейчас и нет, но будешь. — Горло перехватило так сильно, что стало больно говорить. — Не знаю, почему я вообще решила, что из этого что-нибудь получится.

— Бьянка...

— Уходи. Просто уходи.

— Я не оставлю тебя здесь одну.

— Балтазар сейчас вернется с машиной.

Взгляд Лукаса сделался жестким.

— Надо думать, Балтазар хорошо о тебе заботится. И в моей помощи ты больше не нуждаешься.

— Нет. — Голос мой дрогнул, но Лукас все равно мне поверил.

— Отлично. — Он повернулся и пошел в темноту — в сторону, противоположную той, куда направилась Черити, так что я знала, что он не будет охотиться на нее, однако он исчез во тьме так же быстро, как и она. Я осталась одна.

Неужели мы с ним только что порвали? Неужели я просто вышвырнула Лукаса из своей жизни?

Видимо, да, но я сомневалась. И от сомнений становилось только хуже. Но мы с ним не договорились, как и где встретимся снова, а это значит, что я могу больше никогда его не увидеть. Если он сам не придет за мной. Я прислонилась к мини-вэну и заплакала. Потом подумала, что с моей стороны очень гадко плакать из-за того, что я порвала с Лукасом, в то время как мертвая Кортни лежит у моих ног, и зарыдала еще сильнее.

Кажется, прошла вечность, прежде чем подъехал Балтазар, хотя на самом деле — не больше десяти минут. Он увидел, что я плачу, и сказал:

— Похоже, все закончилось не лучшим образом.

Я замотала головой.

— Все нормально. Садись в машину, Бьянка. А я позабочусь о Кортни.

Балтазар завернул труп Кортни в старое одеяло, видимо валявшееся в машине, и положил его в багажник. Я на это не смотрела — сидела на пассажирском сиденье и выла. К тому времени, как Балтазар закончил прибираться и запер багажник, худшее уже было позади. Слезы все еще катились по щекам, но я больше не рыдала и только чувствовала, что внутри все застыло.

Балтазар сел в машину, и я прошептала:

— И что мы будем делать?

— Придется отъехать подальше и разжечь костер. — Балтазар нерешительно глянул на меня. — Лукас был прав насчет замерзшей земли.

— Понятно.

Он завел машину. Я оглянулась на дом, где семья Кортни все еще праздновала день рождения. Когда мы тронулись, я увидела в окнах силуэты. Все танцевали.