Звездная ночь

Глава 2

В первый учебный день, как только рассвело, в академию начали прибывать ученики.

Первые явились пешком. Они выходили из леса, одетые очень просто, обычно с одной сумкой, перекинутой через плечо. Думаю, некоторые из них шли всю ночь. Приближаясь, они жадно смотрели на здание школы, словно надеялись, что немедленно получат ответы на все свои вопросы. Еще до того, как я увидела среди них знакомое лицо — Ранульфа, которому было больше тысячи лет и который вообще не ориентировался в современной жизни, — мне стало понятно, кто входит в эту группу. Самые старые вампиры, так называемые заблудившиеся. Они не доставляли никакого беспокойства, просто забивались на задние парты, слушали, учились и пытались хоть как-то наверстать упущенное.

В прошлом году Лукас пришел так же, как они. Я помню, как он появился из тумана в своем длинном черном пальто. И хотя я не сомневалась, что его сегодня не будет, все равно всматривалась в каждого пешего ученика. Как я хотела снова его увидеть!

Ближе к завтраку стали подъезжать машины. Я наблюдала за ними из коридора в учебном крыле, со второго этажа, чтобы видеть эмблемы на капотах: «ягуар», «лексус», «бентли». Подъезжали маленькие итальянские спортивные автомобили и огромные внедорожники, внутри которых могли бы поместиться те спортивные машинки. Понятно, что это ученики-люди; все до единого явились с сопровождением. В основном с ними приехали родители, а с некоторыми еще и младшие братья и сестры. Я даже узнала Клементину Николе со светло-каштановыми волосами, собранными в конский хвост, и веснушками на носу. К моему удивлению, миссис Бетани встречала их во дворе, протягивая руку грациозно, как королева, приветствующая придворных. Похоже, она хотела поговорить с родителями и улыбалась им так тепло, будто собиралась подружиться навеки. Я понимала, что все это — сплошное притворство, но нужно отдать ей должное: она притворялась превосходно. Что до самих человеческих учеников, то чем дольше они оставались во дворе и смотрели на зловещие каменные башни академии «Вечная ночь», тем быстрее исчезали их улыбки.

— Вот ты где.

Я оторвалась от разворачивающейся внизу сцены и обернулась. За спиной стоял мой папа. Ради такого случая он заставил себя встать очень рано и надел костюм и галстук, как и полагалось преподавателям, но его рыжие волосы были взъерошены как всегда.

— Да, — улыбнулась я ему. — Просто захотелось понаблюдать за происходящим.

— Высматриваешь друзей? — Папа встал рядом со мной и тоже выглянул в окно. Глаза его лукаво поблескивали. — Или оцениваешь новых парней?

— Папа!

— Молчу-молчу! — Папа, словно сдаваясь, поднял руки. — Но в этом году ты выглядишь немного веселее, чем в прошлом.

— Уж хуже-то некуда, правда?

— Да, пожалуй, — ответил папа, и мы вместе засмеялись.

В прошлом году я была настолько настроена против академии, что попыталась сбежать в первый учебный день. Мне казалось, что это случилось целую вечность назад.

— Слушай, если хочешь позавтракать, то мама как раз разогрела вафельницу и готова печь вафли.

Хотя сами родители обычно ограничивались кровью из тайных школьных поставок, они всегда следили, чтобы я ела до поры до времени необходимую мне нормальную пищу.

— Я поднимусь через минутку, ладно?

Папа на мгновение положил мне руку на плечо и ушел.

Я в последний раз посмотрела во двор. Еще несколько семей оставались там, вытаскивая из машин чемоданы, но уже начала прибывать третья, последняя волна учащихся.

Эти приезжали поодиночке, в арендованных автомобилях. Среди них затесалось несколько такси, но в основном это были седаны или лимузины. Эти ученики уже были в школьной форме, подогнанной у портного. Зачесанные назад волосы блестели. Ни один не нес чемоданов: они отсылали свои многочисленные пожитки заранее, в коробках или сундуках, которые прибывали в «Вечную ночь» вот уже две недели. К моему неудовольствию, я заметила среди вновь прибывших Кортни, которую просто терпеть не могла. Она беззаботно махала кому-то рукой. На ней, как и на многих других, были солнцезащитные очки, а это значит, что пиры сделались очень чувствительными к солнечному свету, потому что некоторое время не пили кровь. Вероятно, очередная диета, чтобы выглядеть изящнее и энергичнее.

Этим вампирам требовалась помощь, чтобы ориентироваться в двадцать первом веке, но они еще не совсем запутались в современной жизни. Эти по-прежнему обладают могуществом и не дадут никому в школе забыть об этом. Я всегда думала о них именно так.

Это так называемые типичные «вечноночевцы».

К тому времени, как я покончила с вафлями и спустилась вниз, большой зал был до отказа заполнен смеющимися и болтающими учениками. Пару минут я потолкалась среди них, чувствуя себя ужасно маленькой и жалкой, и тут, несмотря на шум, услышала знакомый голос:

— Бьянка!

— Балтазар! — Я заулыбалась и радостно замахала ему.

Он был крупным парнем, таким высоким и мускулистым, что, проталкиваясь сквозь толпу, мог бы показаться устрашающим, если бы не его добрые глаза и дружеская улыбка.

Я приподнялась на цыпочки и крепко его обняла.

— Как прошло лето?

— Отлично. Я работал в ночную смену в доках Балтимора, — сказал Балтазар с таким энтузиазмом, с каким другие описывали бы свои волшебные каникулы в Канкуне. — Подружился там с парнями, много времени провел в барах. Научился играть в бильярд! И снова начал курить.

— Думаю, твои легкие могут это выдержать. — Мы усмехнулись, глядя друг на друга: эта шутка не предназначалась для ушей болтающихся вокруг учеников-людей. — Нужна помощь с бумагами?

— Все уже сделано и лежит на столе у миссис Бетани.

Все вампиры были обязаны проводить летние месяцы «вовлеченными в жизнь современного мира», как указывалось в школьном распоряжении, а в начале учебного года от них требовалось составить отчет о полученном опыте. Типа сочинения «Как я провел свои школьные каникулы», написанного из преисподней.

Балтазар огляделся:

— Патрис тоже здесь?

— Нет, она в Скандинавии. — Месяц назад я получила от нее открытку с фьордами. — Говорит, что пробудет там год или два. Думаю, встретила какого-нибудь парня.

— Плохо, — вздохнул Балтазар. — Я рассчитывал увидеть больше знакомых. И вовсе не того, кто приближается к нам сзади справа.

— Это ты о чем? — Я пыталась сообразить, где это — сзади справа, но тут послышался голос, похожий на скрежет ногтей по грифельной доске.

— Балтазар. — Кортни протянула ему руку, будто ждала, что он ее поцелует. Он встряхнул ее разок и тут же отпустил, однако улыбающиеся напомаженные губы даже не дрогнули. — Надеюсь, ты хорошо провел лето? Я была в Майами, развлекалась в тамошних клубах. Просто потрясающе! Тебе стоило бы съездить туда кем-нибудь, кто знает классные местечки.

— Я удивлена, что ты опять тут появилась, — произнесла я. «Удивлена» мне показалось более приличным, чем «разочарована». — Вроде бы в прошлом году тебе здесь не особенно понравилось.

Кортни пожала плечами:

— Я думала, что брошу, но в первый же вечер в Майами поняла, что на мне платье прошлого сезона. А туфли и вовсе моды трехлетней давности. Такой облом! Ясно же, что мне необходимо кое-что наверстать, поэтому я решила, что смогу выдержать еще несколько месяцев в «Вечной ночи». — Она снова пожирала Балтазара взглядом. — Кроме того, я всегда с удовольствием провожу время со старыми друзьями.

— Если бы мне требовалось разобраться в современной моде, — заметила я, — я бы не поехала в место, где все ходят в школьной форме.

Губы Балтазара дрогнули в усмешке. Кортни прищурилась, посмотрела на мой чересчур просторный свитер, на юбку в складку, и улыбка ее сделалась еще шире.

— Ну, ты вообще никогда не интересовалась модой, это всякому ясно. — Она потрепала Балтазара по плечу. — Увидимся позже. — И поплыла прочь.

Ее длинный белокурый конский хвост раскачивался из стороны в сторону.

— Я собиралась попробовать найти с ней общий язык в этом году, — пробормотала я. — Кажется, я изменилась гораздо меньше, чем думала.

— Даже не пытайся меняться. Ты прекрасна такая, какая есть.

Я застенчиво отвернулась. Какая-то часть меня думала: «О нет, мне опять придется дать ему отставку!» А другой части невольно нравилось то, что он сказал. Я все лето была так одинока — без Лукаса, вообще без друзей, и поэтому мысль о том, что здесь я кому-то не совсем безразлична, согревала меня, как теплое одеяло, после долгих холодных месяцев.

Но прежде чем я придумала, как лучше ему ответить, все внезапно замолчали. Мы с Балтазаром инстинктивно повернулись к кафедре в дальнем конце зала. Миссис Бетани готовилась произнести свою речь.

Она надела изящный серый костюм, гораздо больше походивший на одежду двадцать первого века, чем то, что она обычно носила. Впрочем, он только подчеркивал ее строгую красоту. Свои темные волосы миссис Бетани уложила в элегантный узел, в ее ушах сверкали черные жемчужины. Она смотрела не на учащихся. Взгляд ее темных глаз был устремлен куда-то вдаль, поверх наших голов, словно она нас и не замечала.

— Добро пожаловать в «Вечную ночь». — Голос директрисы донесся до каждого уголка большого зала. Все невольно выпрямились. — Некоторые из вас уже учились здесь раньше. Другие будут долгие годы слышать про академию «Вечная ночь», возможно, от ваших родственников и удивляться, что вам удалось попасть сюда.

Та же самая речь, что и в прошлом году, но на этот раз я воспринимала ее по-другому. Мне слышалась ложь в каждой осторожной фразе, в том, как миссис Бетани обращалась к вампирам, приезжавшим сюда двадцать или двести лет назад.

И, словно прочитав мои мысли, директриса посмотрела на меня. Ее ястребиный взгляд пронзал даже через толпу. Я напряглась, практически ожидая, что она обвинит меня в том, что в ее отсутствие я проникла к ней в дом.

Но миссис Бетани сделала нечто еще более удивительное. Она отступила от привычного сценария.

— Академия «Вечная ночь» для каждого означает что-то свое, — произнесла она. — Это место обучения, место, где бережно сохраняют традиции, а для некоторых это убежище.

«Только если ты ночной кровосос, — подумала я. — А иначе какое же это убежище?»

Она указала на новых учеников. В свете, струившемся сквозь витражное стекло, ее длинные ногти сверкали красным. К моему изумлению, указывала она на Людей, хотя те, разумеется, не понимали почему.

— Чтобы вам хорошо жилось в «Вечной ночи», вы должны понять, что эта школа значит для ваших одноклассников. Поэтому я призываю тех из вас, у кого уже имеется опыт, подружиться с нашими новыми учениками. Возьмите их под свое крыло. Узнайте все про их жизнь, их интересы и их прошлое. Только так академия «Вечная ночь» сможет достичь своих истинных целей.

Несколько человек нерешительно захлопали. Люди, толком не понимающие, как себя вести.

— Однако это странно, — пробормотал себе под нос Балтазар. — Не знай я правды, решил бы, что миссис Бетани просит всех подружиться.

Я кивнула. В голове лихорадочно метались мысли. Почему миссис Бетани нужно, чтобы вампиры сблизились с людьми? Если она не хочет, чтобы хоть один человек пострадал (а я до сих пор считала, что она этого не хочет), то чего она на самом деле добивается?

— Занятия начнутся завтра. — На лице миссис Бетани появилась знакомая высокомерная улыбка. — А сегодня познакомьтесь с одноклассниками, особенно с теми, кто здесь новичок. Мы рады вам и надеемся, что вам — всем вам — понравится в «Вечной ночи».

— Как ты думаешь, она решила смягчить свое отношение к нам? — повернулся ко мне Балтазар, когда все начали потихоньку расходиться.

— Миссис Бетани? Вряд ли. — Я пыталась решить, стоит ли спрашивать Балтазара, что он думает о тайне «новых правил приема».

Он умен и, хотя уважает миссис Бетани, не принимает ее слова на веру. Кроме того, прожив уже больше трехсот лет, он, вероятно, в состоянии увидеть происходящее в ином свете и, возможно, сумеет дать дельный ответ. Но Балтазар может догадаться, что причина моего вопроса кроется в наших с Лукасом отношениях, а об этом лучше не напоминать, ему это не понравится.

Тут Балтазар улыбнулся и замахал еще кому-то — я не разглядела в толпе, кому именно, он приятельствовал чуть ли не со всеми.

— Увидимся позже, ладно?! — крикнула я ему вслед.

— Конечно.

На какой-то миг мне стало без него очень одиноко. Меня окружали вампиры — настоящие могущественные вампиры, за красивыми молодыми лицами которых скрывался многовековой опыт. Я еще не стала полноправным вампиром, и несхожесть между нами не уменьшилась за мой первый год в «Вечной ночи». По сравнению с ними я была маленькой, наивной и неловкой.

Тем больше причин пойти наверх прямо сейчас, решила я. В этом году ко мне подселили другую соседку по комнате, и мне не терпелось сказать ей «привет».

Когда я вошла в спальню, Ракель вздохнула.

— Добро пожаловать обратно в ад.

Она лежала, раскинув руки, поперек голого матраца. Большая спортивная сумка валялась на полу, а одежда и рисовальные принадлежности были разбросаны вокруг. Как будто она просто вытряхнула все из сумки, да так и оставила.

— Я тоже рада тебя видеть. — Я села на край своей кровати. — Я-то думала, ты обрадуешься хотя бы тому, что в этом году мы будем жить в одной комнате.

— Поверь, ты — единственная причина, по которой я в состоянии вынести мысль о том, что снова оказалась здесь. Твои родители что, дали взятку миссис Бетани? Если да, я им обязана по гроб жизни.

— Нет, просто повезло со жребием. — В общем-то, я соврала.

Родители не просили у миссис Бетани никаких одолжений, но людей и вампиров, принятых в этом году в школу, было нечетное количество, как мужского, так и женского пола. И поскольку я все еще питалась нормальной пищей, а не только пила кровь, было решено, что я сумею скрыть правду от человека, когда мы будем вместе обедать в своей комнате, как это принято в «Вечной ночи».

Впрочем, то, что это оказалась Ракель, было действительно везением. К тому же практически все девочки-люди, учившиеся здесь в первый год, сделали все возможное, чтобы на следующий очутиться в другом месте. Я не могла их за это винить.

— Ну, — сказала я, пытаясь говорить игриво, — почему же ты вернулась? Помимо желания провести как можно больше времени в моем дивном обществе. Вроде бы ты сюда больше не собиралась.

— Без обид, но даже надежда на твое дивное общество не смогла бы заставить меня изменить свое решение. — Ракель перевернулась на живот, и теперь мы с ней смотрели друг на друга. Она подстригла свои темные волосы еще короче, чем в прошлом году, но на этот раз сходила к парикмахеру, так что они выглядели неплохо, даже стильно. — Я сказала родителям, что хочу попробовать поучиться где-нибудь в другом месте. Может, переехать к бабушке и дедушке в Хьюстон и ходить в школу там. Но они даже слушать не пожелали. «Вечная ночь» — это заведение «частное» и «престижное», и этого мне должно быть достаточно, вот что они сказали.

— Даже узнав об Эрике...

Губы Ракель искривились в сердитой усмешке.

— Они сказали, что он, наверное, просто пытался со мной заигрывать. Сказали, что я слишком неприветлива с парнями и должна научиться «отвечать некоторым взаимностью».

Я в ужасе смотрела на нее. Эрик был вовсе не чересчур пылким поклонником. Он был вампиром, твердо решившим выследить и убить ее. Ракель этого не знала, но понимала, что он опасен. Если бы я сказала своим родителям, что кто-то напугал меня до полусмерти, отец крепко обнял бы меня, чтобы я снова почувствовала себя в безопасности, а мама, скорее всего, взяла бы бейсбольную биту и отлупила того, кто посмел угрожать ее маленькой девочке. А родители Ракели посмеялись над ней и отправили назад в школу, которую она возненавидела.

— Сочувствую, — пробормотала я.

Она пожала одним плечом:

— Я могла бы сразу догадаться, что они не станут меня слушать. Они никогда не слушали, даже когда я...

— Когда ты — что?

Ракель не ответила. Она решительно села и обвиняющим жестом ткнула в стенку за моей спиной.

— Это что такое? Мы любим Климта?

Я повесила репродукцию над своей кроватью. Климт так много для меня значил, что я забыла — Ракель раньше у меня его не видела.

— А что? Тебе не нравится?

— Бьянка, эта картина — такая банальщина! Ее сейчас штампуют везде — на магнитах для холодильника, на кофейных кружках и на всякой такой ерунде.

— А мне плевать. — Может быть, глупо любить что-то только потому, что оно нравится всем, но по-моему, еще глупее не любить что-то только потому, что оно всем нравится. — Она красивая, и это одна из моих самых любимых вещей, и это моя половина комнаты. Вот тебе!

— Тогда я покрашу свою половину в черный цвет, — пригрозила Ракель.

— А что, неплохо. — Я представила, как мы наклеим светящиеся в темноте звезды на стены и потолок, в точности как в моей комнате, когда я была маленькой. — Вообще-то, это было бы классно. Жаль, что миссис Бетани нам не позволит.

— А кто сказал, что она станет возражать? Они сделали все возможное, чтобы эта школа выглядела жутко. Почему бы не покрасить все вокруг в черный цвет?

Я представила себе каменные башни, выкрашенные в черное, — пожалуй, только этого и не хватает, чтобы «Вечная ночь» выглядела как замок Дракулы.

— Даже ванные комнаты! Даже горгулий. Не думала я, что можно сделать «Вечную ночь» еще более жуткой, однако нам это под силу, правда?

— И все равно лучше тут, чем дома. — Когда Ракель это произнесла, взгляд ее сделался очень странным — настолько усталым, что в эту секунду она выглядела старше, чем все окружавшие нас вампиры, вместе взятые.

Мне хотелось подробнее расспросить ее о том, что у нее произошло с родителями, но я не знала как. Пока я пыталась подыскать нужные слова, Ракель резко бросила:

— Давай, помоги мне с этим барахлом.

— С каким барахлом?

— С моими вещами.

— О, — сказала я, кивнув и поднявшись на ноги. — С этим барахлом! — И мы с ней направились к коробкам в углу и к брошенной спортивной сумке.

После того как мы заправили ее кровать и кое-что разложили по местам, Ракель сказала, что хочет вздремнуть. В отличие от большинства семей, отпрыски которых поступили в «Вечную ночь», родители Ракели не были богатыми. Ее никто не привез к парадному входу в роскошном седане. Вместо этого ей пришлось еще до рассвета сесть в автобус, идущий из Бостона, сделать пару пересадок, а потом дожидаться такси, чтобы добраться до школы. Она ужасно измучилась и уснула раньше, чем я закончила шнуровать кроссовки, собираясь выйти на улицу.

Ракель учится здесь на стипендию, размышляла я, а это значит, что на самом деле за нее платит миссис Бетани. Зачем она это делает?

Все ученики-люди попали сюда по какой-то веской причине, и случай с Ракелью доказывает, что дело не в деньгах. Но в чем? Может, Ракель даже важнее, чем все остальные?

Еще больше вопросов и по-прежнему ни одного ответа.

Я шла по территории школы и смотрела, как сильно изменилась «Вечная ночь» теперь, когда прибыли остальные ученики. Люди активно общались между собой, знакомились, выбирали себе друзей, а вампиры наблюдали за ними лениво и пренебрежительно.

В желудке у меня заурчало. Время приближалось к ланчу. Я понадеялась, что я — единственный вампир, у которого при взгляде на людей возникают мысли о еде, но вполне возможно, это вовсе не так.

— Эй, Бинкс[1]!

Никто никогда не называл меня Бинксом, но я поняла, кто это, еще до того, как узнала голос.

— Вик!

Вик с широчайшей улыбкой на лице мчался ко мне огромными скачками через весь двор. Как всегда, он внес кое-какие изменения в школьную форму «Вечной ночи»: вместо строгого галстука, выдержанного в традиционных цветах академии, он надел другой, с изображением гавайских танцовщиц, а на голову нацепил свою любимую бейсболку. Мы, хохоча, кинулись друг к другу в объятия, и он закружил меня.

Когда Вик поставил меня на землю, я едва удержалась на ногах, но не переставала улыбаться.

— Ну, как прошло лето? Я получила твои фотографии из Буэнос-Айреса, а больше ты мне не писал.

— После развеселого веселья на море меня заставили трудиться. У «Вудсон энтерпрайзиз» есть программа летней практики, и папа завел волынку: «Ты должен освоиться в семейном бизнесе и понять, что к чему». Как можно чему-то научиться во время летней практики? Ты узнаешь только, кто какой кофе любит! В общем, остаток лета я провел, пытаясь запомнить, кому масалу, чай, а кому латте. Полный бред. А ты просидела тут все лето?

— На Четвертое июля мы ездили в округ Колумбия. В основном мама таскала нас смотреть памятники и все такое. Но Музей естествознания, конечно, классный — у них в экспозиции есть метеориты, и их можно потрогать...

Рука Вика медленно продвигалась к карману на моей юбке. Я сделала вид, что не замечаю никакого конверта, но сердце мое заколотилось быстрее.

— В общем, это было весело. По крайней мере, я хоть на неделю отсюда выбралась. Здесь скучно во время учебы, но еще хуже, когда ты остаешься практически один, — болтала я, уже не думая, что говорю. — Иногда по выходным я ездила в Ривертон, но, в общем, это и все. Гм... да.

— Давай встретимся попозже. — Кажется, Вик понял, что прямо сейчас из-за конверта, который он засунул мне в карман, я не в состоянии думать о чем-либо еще. — Хочешь, сразу после обеда? Я познакомлю тебя со своим новым соседом по комнате. Вроде он ничего, классный.

— Да, конечно. — Я согласилась бы, даже если бы Вик предложил мне побриться наголо с ним за компанию. Я чувствовала прилив адреналина, и голова у меня кружилась. — Прямо здесь?

— Точно.

Не сказав больше ни слова, я помчалась к беседке из кованого железа на краю школьной территории. К счастью, остальные учащиеся ее еще не обнаружили, так что я оказалась в ней одна.

Поднявшись по ступенькам, я села на скамью. Плотный полог из плюща защищал меня от солнца. Я сунула руку в карман и вытащила то, что Вик туда засунул: небольшой белый конверт, на котором стояло только мое имя.

Несколько минут я даже не могла его открыть. Я просто сидела и смотрела на так хорошо знакомый мне почерк. Письмо на мое имя было отправлено через Вика его прошлогодним соседом по комнате.

Лукасом.