Звезды любви

9

Итак, все-таки это была Соня Марсден! Это она занимала в последнее время все его мысли, это она была причиной его постоянно отсутствующего взгляда. Да и что тут удивительного — ведь они же помолвлены! Может быть, Роберт никак не мог решиться сделать последний шаг и все еще раздумывал, стоит ли ему поступаться своей свободой? Для холостяка — вопрос совсем не шуточный. Вместе с захлестнувшей ее обидой у Кейт возникло желание отомстить, хотя в глубине души она прекрасно понимала, что испытывает самую обыкновенную ревность.

Когда позвонил Дейв Скотт с телевидения и, как всегда, оживленным голосом стал говорить что-то о своем друге Робе, Кейт пребывала в самом кислом настроении.

— Привет, красавица! Я слышал, вы проиграли пари… — начал Дейв. — Роберт, должно быть, уже успел его проинформировать.

— Вот уж не могла подумать, что эта тема может представлять такой интерес, — ответила она сухим тоном.

— Но разве обед с красивой девушкой — не тема для обсуждения для двух сильных и энергичных мужчин?

И Кейт захотелось узнать, что все-таки говорил Дейву Роберт.

— Вы были бы очень удивлены, узнав, сколько мы получили писем от наших зрителей, в которых они спрашивают, чем закончился ваш спор и как вообще развивались события дальше, — сообщил Скотт. — Собственно в связи с этим я и звоню вам. Нам пришла в голову идея снять в качестве продолжения к той нашей передаче небольшой сюжет о вас и вашей галерее. Что вы на это скажете, Кейт?

Ее первой реакцией было отказаться. Но тут она вспомнила о предстоящей выставке работ Эвана Гейла. Он просил немного передвинуть день открытия, и ей к тому же необходимо было дополнить его выставку своими собственными работами — картинами «Б. Рэнсома». Поэтому телесюжет, который собирался снять Дейв Скотт, мог оказаться как нельзя кстати для рекламы предстоящей выставки, на самостоятельную организацию которой у нее просто не было ни времени, ни денег.

— Что ж, я не возражаю, — откровенно заявила Кейт. — Надеюсь, вы разрешите мне использовать ваш сюжет для небольшой рекламы — на этих условиях я могла бы сказать, что просто счастлива принять ваше предложение. — И она назвала ему дату открытия в ее галерее выставки картин Гейла и Рэнсома.

— А старина Роб говорил, что вы не деловая женщина! И еще одно, Кейт: мне бы очень хотелось, чтобы в этом сюжете участвовал и Роберт. Как вы ладите друг с другом после уютного обеда на двоих — надеюсь, все о'кей?

А разве старина Роб не рассказывал? — подумала про себя Кейт, ехидно усмехнувшись. И произнесла вслух:

— Пожалуй, я могу ответить так, Дейв: теперь мы лучше понимаем друг друга.

— Так-так, значит, понимаете друг друга? Ну и прекрасно. Стало быть, вы не возражаете против участия Роберта в съемках из вашей галереи?

В конце концов, какая разница? — думала она, вспоминая то первое и ужасное интервью, когда она едва смогла скрыть свои слезы от внимательного глаза телевизионной камеры. На этот раз все будет по-другому. Теперь она не одержима желанием во что бы то ни стало победить Роберта Бомона, а его собственное доброе отношение к Луизе заставит его воздержаться от каких-либо язвительных замечаний в адрес Галереи Боумэн.

Луиза была несколько удивлена, узнав, что после своего первого и не совсем удачного опыта Кейт снова рискнула предстать перед телезрителями.

— На этот раз передача пойдет не в прямом эфире, а в записи, — успокоила ее Кейт. — В случае чего мы сможем настаивать, чтобы все нежелательные моменты были вырезаны. Кроме того, я очень заинтересована в рекламе открывающейся выставки Гейла-Рэнсома.

— Ты скажешь во время съемки, что Б. Рэнсом — это ты? — Луиза вопросительно посмотрела на Кейт.

— Нет, — улыбнулась Кейт. — Я не собираюсь выставлять твоего любимого Роберта в дурацком виде. Хотя, согласись, это было бы забавно. — Она на миг представила себе лицо Роберта в тот момент, когда она объявила бы, что именно ей присудил он тогда поощрительную премию, и именно она была автором картины, которую он купил для своей галереи.

Кейт похудела, и одежда болталась на ней как на вешалке. Она едва дотрагивалась до пищи и пила лишь много кофе, чтобы держаться на ногах и продолжать работу. По ночам она часами лежала без сна, размышляя, что же ей теперь делать? Она должна, в конце концов, найти какой-то выход: надо уехать отсюда, но постараться не подвести Луизу, не причинить вреда их общему бизнесу.

Звонил Эндрю, пытался назначить свидание и был очень обижен, когда она стала ссылаться на свою занятость.

— Я слышал, ты проиграла то пари, которое заключила с Бомоном на телевидении? — спросил он. — И ты с ним уже обедала?

— Да.

— И где же? — настаивал он с нотками ревности в голосе. И когда она замялась, он продолжал: — В ресторане?

— Нет.

— А, понимаю. В его доме, верно? Ну и как? — Он замолчал, и Кейт не могла подыскать слова, чтобы хоть немного разрядить напряженную ситуацию. Она перевела разговор в иное русло:

— Эндрю, мне надо получить от тебя еще какую-нибудь картину взамен проданной.

Он даже удивился.

— Хорошо, кузина Кейт, я посмотрю.

— Ты не могла бы завтра вместо меня съездить в Лодж и сдать готовую партию керамики? — спросила однажды вечером Луиза.

— В субботу? А разве они принимают по субботам?

— Да, я справлялась. И мне бы очень хотелось, чтобы ты взяла себе хотя бы день отдыха. Оставайся там, поднимись в горы, в тропический лес, может быть, немного порисуешь! И обязательно поешь! Ты становишься похожей на Твигги.

— Я подумаю. Хотя сейчас совсем не время бродить по лесу, Луиза.

Утром все было готово. Коробки с уложенными глиняными кувшинами для вина были уже в машине, а бутерброды и принадлежности для рисования Луиза положила в большую дорожную сумку.

— Чего ты сюда натолкала? — смеясь, спросила Кейт, поднимая тяжелую сумку.

— Твои карандаши, мелки, кисти, краски, палитры. Еще термос, бутерброды…

Когда Кейт выходила из дома, раздался телефонный звонок. Луиза поспешила взять трубку и по тону ее голоса Кейт поняла, что звонил Макс.

Она уже садилась в машину, когда увидела бегущую трусцой знакомую фигуру. Хорошо бы он пробежал мимо! Но в тот момент, когда она уже открыла заднюю дверь машины, чтобы положить на сиденье вещи, он замедлил свой бег и направился к ней.

— Привет, Роберт, — произнесла она безразличным тоном, тайно надеясь, что он не слышит ударов бешено колотящегося сердца. Он внимательно взглянул ей в лицо, скользнул глазами по ее ставшей еще более тонкой фигуре, на заднем сиденье увидел большую дорожную сумку.

— Итак, вы едете. Я все-таки надеялся, что вы откажетесь.

Ее глаза проследили за его взглядом. О чем это он?

— Однажды я сказал вам, что он — не тот мужчина, который вам нужен. Именно поэтому, из противоречия, вы и решили согласиться. Какой вы еще ребенок, Кейт.

Судя по его тону, он с трудом сохранял спокойствие. Неужели он решил, что она согласилась провести уик-энд с Эндрю! Ее сердце глухо стучало в груди, но язык уже рванулся в бой.

— Да, а почему бы и нет! Вы несправедливы к Эндрю. К тому же мы будем не одни…

Его губы скривила недобрая усмешка. Кейт заметила, что он побледнел, хотя только что пробежал значительное расстояние. Но как только он произнес следующую фразу, ее собственное лицо вспыхнуло ярким румянцем.

— Вы явно используете его для того, чтобы убежать от самой себя! Просто у вас нет смелости признаться себе в тех чувствах, которые вы ко мне питаете.

— Какие чувства? Вы — самодовольный, надутый…

Он грубо схватил ее за руку и резко притянул к себе:

— Ну что ж, желаю приятно провести время, Кейт! — выпалил Роберт и приник к ее губам всесокрушающим поцелуем.

В этот поцелуй он вложил весь свой гнев, но все равно Кейт ощущала, как ею начинает овладевать уже знакомая ей слабость. Он не ждал от нее ответа и отстранился как раз в тот момент, когда она уже начинала отвечать на его поцелуй. Не говоря ни слова, он повернулся и побежал дальше.

Вся дрожа, Кейт еще некоторое мгновение оставалась неподвижной, а потом медленно поехала в том же направлении, в каком бежал Роберт. Краешком глаза увидела стоявшую в дверях Луизу. Ей пришло в голову, что Луиза, очевидно, видела, как они целовались. Впрочем, какая разница!

Она достала солнцезащитные очки, чтобы скрыть стоявшие в глазах слезы. Когда она доехала до следующего поворота, в зеркале все еще была видна его одинокая фигура…

Опять ее несносный характер испортил все дело! Ведь вместо того, чтобы ввергать себя в новую ложь, она могла бы спокойно объяснить Роберту, куда она едет. Он разговаривал с ней так, будто его терзала ревность. А может и правда? Но как же тогда Соня? Кейт вздохнула и выехала на отрезок шоссе, который круто уходил вверх, в горы…

Туристы, приезжающие в город на однодневную экскурсию, выгружались из микроавтобуса, обвешанные кино- и фотокамерами, многочисленными дорожными сумками. Кто-то в ожидании стоял на веранде, кто-то сидел в машинах, кто-то проходил прямо в бюро обслуживания. Кейт прошла в офис, переговорила с менеджером, потом освободилась от своего груза. Теперь она свободна и может спокойно отправиться в заповедник.

Через главные ворота она вошла на территорию Национального парка и уже через несколько минут стояла на одной из многочисленных троп и молчаливо созерцала величественную красоту гор, простиравшихся до самой границы с Новым Южным Уэльсом. Зубчатые их очертания под ярким солнцем переливались всеми цветами радуги, но вдали, у самого горизонта, становились розовато-лиловыми и серыми. И над всем этим раем царило голубое безоблачное небо. «Я влюбился в эти горы», — сказал ей однажды Роберт Бомон.

Все мысли и чувства, в конце концов, замыкаются на Роберте, обреченно подумала про себя Кейт, отвлекаясь от созерцания величественных горных вершин. Она представляла себе, как он подвозит к своему дому Соню Марсден, как улыбается ей, когда она элегантно выходит из машины. Она вспомнила, как Соня по-хозяйски держала его под руку на вечеринке у Хендерсонов. Правда, до тех пор, пока он не улизнул от нее и не повел танцевать Кейт. Разве он мог бы так вести себя, если действительно собирался жениться на Соне? Она нахмурилась. Нет, такое поведение не соответствовало его натуре. У него довольно жесткие принципы — Эван Гейл решительно настаивал на этом, да и Дейв Скотт оставил свой обычный легкомысленно-шутливый тон, когда говорил о Роберте.

— Он самый прямой человек, какого я когда либо знал, — сказал ей Дейв, — причем во всех отношениях, в том числе и в личной жизни.

— Нет необходимости защищать его передо мной, Дейв, — сказала тогда Кейт, а затем, не устояв перед соблазном закинуть удочку, продолжала:

— Его совершенно не интересует, что я о нем думаю. Иное дело Соня Марсден…

— О, да, эта несравненная Соня. — Он засмеялся. — Но она, увы, не его идеал. Он никогда не женится на ней. Он уже однажды обжегся, поэтому никогда не повторит подобной ошибки.

— Вы имеете в виду Диану?

— Он вам о ней рассказывал? Да? Они собирались пожениться, но она предпочла карьеру, которую ставила превыше всего. И ее выбор оказался правильным. Теперь она имеет имя, славу… Она живет, кажется, в Греции. Очень странно, что он рассказал вам о ней. Видно, ваш обед на двоих был слишком интимным!

— Да, я извлекла несколько уроков из общения с мистером Бомоном, — сухо ответила Кейт.

— Да? Но учтите, Кейт, что у Роберта есть несколько больных точек…

— Больных точек? У Роберта? Трудно поверить! Хотя сегодня утром он выглядел каким-то встревоженным, даже подавленным…

Кейт вышла из машины; повесив сумку на плечо, она свернула на одну из троп. Надпись на указателе гласила, что это кольцевая дорожка, по которой можно пройти к водопаду и снова вернуться обратно. О, такая дорога как раз для нее, усмехнулась Кейт, ведь, несмотря на ее упорное сопротивление, на изнурительную борьбу со своими чувствами к Роберту, дорога, проделав замкнутый круг, снова вернулась к своей исходной точке. Все дороги ведут обратно к нему!

Кэйт поднималась по крутой, бесконечно петлявшей в зарослях, нырявшей то вниз, то вверх тропинке. Идти было довольно тяжело, приходилось все время смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться о торчавшие повсюду корни деревьев. Наконец кончилась открытая безжалостному солнцу территория, и Кейт вступила в тень тропического леса. Он всегда удивлял ее — своей неожиданностью. Край леса был резко очерчен и напоминал стену. И это действительно была стена — из плотно переплетенных друг с другом листьев и ветвей, а струившаяся узкой змейкой тропинка вела в совершенно другой мир.

Среди буйных зарослей тропических растений она почувствовала, что затаившаяся в ее груди тяжесть стала еще более нестерпимой. Она посмотрела вверх на тонкие стволы пальм и массивные колонны кедров и палисандра, и вдруг ее осенило: как было бы прекрасно оказаться здесь вместе с Робертом! Сверху, из листвы деревьев ей что-то прокричал попутай, качавшийся, как в гамаке, на одной из веток. Лианы, обвивающиеся вокруг стволов деревьев и молодой поросли, создавали причудливые узоры. Орхидеи и сказочные листья папоротника буйно устремлялись вверх, туда, откуда едва пробивался солнечный свет, и здесь, внизу, создавалось впечатление, будто находишься под сводами собора, освещенного солнечным светом, проникающим сквозь гигантские цветные витражи.

Кейт остановилась и вдохнула в себя сильный и пряный запах цветущих растений. Она уже слышала вдалеке звуки водопада и крики австралийских попугаев. Она закрыла глаза, пытаясь вобрать в себя окружавшие ее тишину и покой, и ей это почти удалось.

Водопад в это время года пока еще представлял лишь свою жалкую тень, тем более, что нынешняя зима была необыкновенно сухой. И все же потоки бело-серебристой воды неслись по привычному руслу и, низвергаясь с высоты, рассыпались мириадами брызг, оседавших сверкающей пыльцой на стрелы пальмовых листьев и дрожащее кружево папоротников. Кейт просидела почти полчаса, молчаливо созерцая эту красоту и предаваясь раздумьям, потом достала из сумки альбом для набросков и стала рисовать.

Уже позднее, когда она свернула на шоссе, ведущее к Галерее Боумэн, она вдруг почувствовала, что вновь возвращается ставшее уже привычным чувство неуверенности. Картины тропического леса постепенно рассеивались, она опять превратилась в натянутую струну. Желание увидеть Роберта не покидало ее. Она рано утром выходила в сад, надеясь увидеть его, но он, должно быть, прекратил свои утренние пробежки.

Занятая своими мыслями, она даже не сразу расслышала, как однажды утром Луиза попросила ее сбегать в Галерею Бомон и передать Роберту записку.

— Я хочу получить обратно ту вазу, которую он купил у нас. Он попросил меня исполнить точно такую же, чтобы подарить своей матери.

— Вазу? — глупо переспросила Кейт, вспоминая, как чудесно смотрелась ваза Луизы на фоне каменной стены в доме Роберта.

— Он сказал, что завезет ее к нам завтра, но я готова начать работу уже сегодня. Будь умницей, золотко мое, отнеси ему записку, хорошо?

Кейт поняла, что это шанс. Она переоделась, подвела глаза, расчесала волосы. Луиза окинула ее придирчивым взглядом и лаконично заключила: — Ты просто неотразима.

Галерея Бомона оказалась закрыта, и Кейт пришлось подъехать прямо к его дому.

Она позвонила, и в дверях появилась женщина, которая представилась экономкой. — Мне кажется, мистер Бомон приготовил для вас пакет и оставил его в своем кабинете, — сказала она Кейт.

Кейт прошла вслед за экономкой.

— Пожалуйста сюда, мисс Боумэн. И прошу меня извинить, у меня плита.

Кейт на мгновение задержалась у двери в игровую комнату, потом быстро направилась к кабинету. Никого. Только ваза на письменном столе, аккуратно завернутая в бумагу и заботливо уложенная в коробку. На столе лежала стопка бумаг, подготовленных и сложенных той же твердой рукой, которая записала в блокноте-еженедельнике ее имя. Рядом ручка и пара запонок. Она представила себе, как он, приступая к работе, снимает запонки, чтобы закатать рукава рубашки.

Вяло, как во сне, она взяла со стола коробку и вышла в коридор, на мгновение замерев перед закрытой дверью в комнату для игр. Поддавшись искушению, она внезапно открыла дверь и вошла — на нее тут же нахлынули воспоминания, одновременно горькие и волшебные. Она опять, который раз, вспомнила, как Роберт взглянул на нее тогда сверху вниз и она прочитала в его глазах явное торжество, торжество мести. Но его дыхание было таким прерывистым и частым — впрочем, как и ее собственное — и он собирался что-то сказать. Что же он собирался сказать ей?..

— Кейт?

Она чуть не уронила коробку с хрупкой вазой. Резко обернувшись, она увидела входящего в комнату Роберта. Он был в строгом костюме-тройке, который еще больше подчеркивал его атлетическую фигуру. Кейт лихорадочно искала слова, которые могли бы объяснить ее пребывание здесь.

— Я приехала забрать вазу, — произнесла она тихим голосом.

— Но почему вы оказались именно в этой комнате? — спросил он с усмешкой.

— Я… я просто хотела… еще раз посмотреть на одну из картин.

— Понятно, — кивнул Роберт, и она почувствовала, что не должна упустить возможности объясниться: гордость должна была уступить место необходимости.

Они оба заговорили одновременно.

— Роберт, я хочу сказать… В общем, я не… я не ездила на уик-энд…

— Кейт, помнишь тот вечер… Причина, по которой я не…

Воцарилось неожиданное молчание. Глаза Кейт удивленно раскрылись при виде того, что она прочитала в глазах Роберта. Они уже были готовы понять друг друга, разделявшая их преграда начала таять… Вдруг снова открылась дверь.

— Роб… о! Я не ожидала, что у тебя… посетитель. — В комнату впорхнула Соня Марсден и повисла на его руке. Ее тонкие пальцы с длинными и ярко накрашенными ногтями крепко держали его за локоть: — Извини, дорогой, я немного опоздала, — протянула она, окинув Кейт внимательным взглядом. — Ты же знаешь, я так ненавижу вылезать рано по утрам из постели.

— Соня, нам с Кейт надо обсудить один деловой вопрос — если ты, конечно, не возражаешь…

Соня недовольно пожала плечами и жеманно произнесла:

— Ну, конечно, дорогой.

Кейт через силу улыбнулась:

— Извините за беспокойство. Ведь мы не договаривались о встрече заранее.

Она быстрым шагом направилась к двери, как настоящая деловая женщина, у которой есть срочные дела.

— Кейт!..

— До свидания, мисс Марсден, Роберт. — Она открыла дверь и оглянулась назад. — Вопрос был не очень важный.

Она вышла из дома, аккуратно уложила коробку с вазой на заднее сиденье и поехала домой…

— Вот твоя ваза, Луиза — в целости и сохранности, — через силу проговорила Кейт и хотела уже скрыться в своей комнате. Луиза окинула ее внимательным взглядом.

— Ты видела Роберта?

— Да, видела, к сожалению…

В то утро, когда Дейв Скотт должен был приехать к ним в дом, чтобы начать съемку, Кейт встала с постели совершенно разбитая. Голова трещала, в горле першило…

— Ну и вид у тебя! — констатировала Луиза.

— Да, я не в форме! — Кейт заставила себя с трудом проглотить бутерброд и выпить чашку чая и побежала приводить себя в порядок…

Пока операторы устанавливали аппаратуру, Дейв, со свойственной ему манерой, пытался помочь ей расслабиться. Невыполнимая задача, подумала про себя Кейт, прислушиваясь к звукам подъезжавшего к дому спортивного автомобиля. Дейв обладал каким-то особым даром заставлять всех окружающих слушать себя и смеяться вместе с ним. И Кейт действительно смеялась, даже в тот момент, когда хлопнула дверца машины возле дома, и на пороге раздался звук знакомых шагов.

Но когда Роберт вошел, смех замер у нее на губах.

— Ты, как всегда, в отличной форме, Дейв, — сухо сказал он, будучи явно не в восторге от общительности Дейва.

— Я всегда в отличной форме, когда мне выпадает фортуна поболтать с такой роскошной девушкой, — ответил Дейв, бросив игривый взгляд на Кейт.

— Да, именно так и говорила мне твоя жена, — ответил Роберт с ехидной усмешкой. Затем наступила минута неловкого молчания, Дейв подозрительно посматривал то на Кейт, то на Роберта, потом почти неслышно присвистнул и ушел заниматься организацией съемок. Зажглись софиты, оператор был готов в любой момент начать работу и уже стоял с камерой в руках.

— Мы знаем, что вы проиграли, пари, Кейт, — наконец начал Дейв, — и что вам пришлось отработать целый день в Галерее Бомона. Это каким-то образом заставило вас изменить свои взгляды?

— Мне кажется, я стала лучше понимать точку зрения мистера Бомона. Но я с ней по-прежнему не согласна.

Дейв выглядел несколько растерянным. Его гораздо больше привлекло бы совсем иное развитие событий: взрывы эмоций или намек на солидный роман, что доставило бы огромное удовольствие его зрителям, а вместо этого он имел всего лишь тарелку холодной овсянки. Интервью продолжалось в подобном же скучном духе. Кейт заметила, что картина Филиппа в конечном итоге все-таки была продана, и, хотя она все же проиграла пари, тем не менее, в ее галерее уже висит еще одна картина этого самодеятельного художника.

— Вы хотите что-нибудь сказать по этому поводу? — спросил Дейв, посмотрев на Роберта. Кейт замерла. Но Роберт даже не взглянул на нее.

— Автор до сих пор еще не простил мне критических замечаний в адрес той, первой картины, и я очень сожалею о том, что был тогда излишне резок. Но я никогда не соглашусь с тем, что художники продают работы, выполненные на подобном уровне, хотя мисс Боумэн и доказывает мне, что есть немало людей, которым на их пути к более высоким вершинам понимания искусства на определенном этапе могут понравиться и такие произведения. — Он взглянул на Кейт, и в ней загорелась крохотная искорка надежды. Было очень любезно с его стороны сделать такое признание, особенно в свете того, что теперь Кейт так хорошо знала его непоколебимую приверженность красоте и совершенству.

— И я бы с удовольствием продолжил нашу дискуссию с мисс Боумэн опять же за обедом, — добавил он, к большому удовольствию Дейва, и Кейт тоже. В конце концов, может быть им удастся поговорить начистоту: на этот раз она будет вести себя совсем по-иному.

Дейв продолжал:

— Галерея Боумэн в ближайшие дни открывает выставку работ двух талантливых художников — Эвана Гейла и Б. Рэнсома — а что значит это «Б», Кейт?

— Я не знаю, — неуверенно сказала Кейт и увидела, как замер Роберт и посмотрел на нее с удивлением и обидой.

— Я полагаю, это не главное. Приходите, посмотрите сами, пообщайтесь с домом, где живет и работает Кейт Боумэн. Выставка открывается…

— Неужели вы так отчаянно стремитесь одержать надо мной победу, Кейт? — Голос Роберта казался не столько сердитым, сколько усталым, в нем слышалась горечь.

Она даже не сделала ни малейшей попытки защититься.

— Дело не в победе, Роберт, поверьте мне. — Маленькая искорка надежды безнадежно погасла. Уже не могло быть и речи о том, чтобы он захотел поговорить с ней, например, за обедом или хотя бы на дорожке возле ее дома. Ей вдруг стало все безразлично, и эта галерея, и выставка работ Эвана Гейла, и керамика Луизы, и все остальное. Голова кружилась, сердце учащенно било в груди, и единственное, о чем она сейчас мечтала, — это заползти куда-нибудь в темный угол и забыться глубоким сном. Она даже не заметила, как уехал Роберт, ее сознание зафиксировало лишь рев мощного двигателя спортивного автомобиля.

Позднее Кейт не могла даже сказать, как она умудрилась продержаться еще полчаса, когда Дейв вместе с оператором пил кофе и непринужденно болтал о своих профессиональных делах. По лицу Кейт Дейв наконец понял ее состояние и начал прощаться.

— Кейт, что с тобой? — Луиза с тревогой заглянула ей в лицо.

— Лу, мне так скверно! — разрыдалась Кейт и уткнулась лицом в плечо Луизы, как делала когда-то в детстве.

— Я знаю, Кетти, знаю, — успокаивала ее Луиза и гладила по голове.

— Всему виной мой характер — мой несносный, ужасный характер. Если бы хоть раз…

Луиза отвела ее в спальню.

— Ложись в постель, Кейт. Я принесу тебе чай и таблетку аспирина.

Два дня Кейт металась в лихорадке. На третий день температура спала, и теперь она лежала в своей постели спокойная, способная трезво мыслить и такая же слабая, как некогда котенок Винсент, когда Макс нашел его на дороге. Когда доктор навестил ее еще раз, он нашел ее состояние вполне удовлетворительным, но предписал оставаться в постели еще несколько дней и ни в коем случае не работать. Кейт была огорчена, потому что очень беспокоилась за Луизу, на которую легли все заботы по дому, и ей почти не оставалось времени для работы в мастерской.

— Лежи и набирайся сил, — успокоила ее Луиза. — В эти несколько дней Макс возьмет на себя заботы по галерее.

— Но Эван Гейл… выставка… ведь столько дел!..

— Не беспокойся, мы все сделаем сами, — заверил ее спокойный и уверенный голос Луизы. — Макс и я все устроим.