Звезды над океаном

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Только подумай, кто собирается к нам на обед?

Эта фраза крутилась у Брук в голове, пока чудесным воскресным они ехали по направлению к семейным владениям Гаррисонов.

Эти слова гремели, как барабанная дробь, когда Джордан миновал пост охраны, плавно направляясь к беленому дому с красной черепичной крышей, — к дому ее детства.

У Брук не было никаких иллюзий насчет предстоящей встречи. Ненависть между ее семьей и Джорданом была слишком застарелой и глубокой.

Брук все еще с трудом верила, что они приняли в семью Эмилио. Примирение с представителем семьи Джеффриз показывало всю силу любви Бриттани к Эмилио. Однако на сей раз о любви речи не шло, и она боялась, что ее семья это почувствует.

Джордан припарковал «ягуар» в ряду других дорогих машин. Видимо, ее братья и сестры уже прибыли.

Брук почувствовала, как руки у нее покрылись гусиной кожей, несмотря на полуденную жару, стоявшую в Майами даже в конце декабря.

Джордан обогнул капот, чтобы открыть дверцу со стороны Брук и проводить ее к массивным дверям из стекла и красного дерева. Гирлянды и украшения над дверями напомнили ей о празднике, подготовиться к которому у нее не хватило времени.

Еще раньше, чем они поднялись на последнюю ступеньку, дверь распахнулась и на пороге показалась пожилая дама в накрахмаленном синем платье и кружевном переднике.

— Добрый вечер, мисс Брук.

— Здравствуй, Лизетта. Пожалуйста, скажи на кухне, что у нас будет еще один гость к обеду.

— Конечно, мисс Брук, немедленно передам.

Из гостиной доносился характерный шум, звяканье столовых приборов о фарфор, просьбы передать одно туда, другое сюда — обычные для семейного обеда звуки.

Если бы они знали…

Джордан бросил взгляд на Брук.

— Ты побледнела. Все в порядке? Хочешь присесть? Мы не обязательно должны сделать это сегодня. Мы можем пока встречаться у меня…

Она сжала ему руку.

— Все в порядке. — Хотя ей так понравилось обедать у него вдвоем. Брук хотелось, чтобы и дальше все было также просто и… — нуда, тайно. — Но спасибо, что спросил…

Он кивнул.

Каблуки застучали о плитку, когда она направилась через фойе к высокой лестнице. Цок, цок — отдавалось эхо от потолка. Рождественская ель — по крайней мере, двенадцать футов в высоту — переливалась огнями. Под нижними лапами лежали бережно завернутые подарки. Все было украшено с особой заботой и тщанием, ведь Бриттани и Эмилио собирались отпраздновать рождественскую свадьбу через три недели.

Брук заставила себя дышать ровно. Еще один повод сообщить новости прямо сейчас, чтобы эмоции успели осесть и ничто не омрачило главного события в жизни Бриттани.

Они помедлили у дверей в гостиную. Брук воспользовалась моментом, чтобы обвести взглядом всю семью, собравшуюся вокруг стола.

Ее брат Паркер на стену полезет. Несмотря на то, что его вторая жена, Анна, смягчала его характер, ее старший брат был непреклонен во всем, что касалось деловых вопросов. А его неприязнь — и это, мягко говоря! — к Джордану была притчей во языцех.

Брат Адам всегда держался несколько отстранение, он только-только начал приоткрываться после удивившей всех женитьбы на чопорной Лорин.

Хорошо хоть Стивен отсутствует. Одним сердитым братом меньше.

Ее взгляд скользнул по матери — та сидела, уткнувшись в бокал с вином, — и обратился к тем, кто мог бы стать ее союзником. К ее сестре-близняшке Бриттани, сидевшей рядом со своим женихом Эмилио Джеффризом.

Звон разбившегося стекла заставил всех притихнуть. Все взгляды обратились на Бониту, мать семейства. Осколки бокала лежали у ее ног, а сама она одной рукой прикрывала рот, а другой, дрожащей, указывала на дверь.

Может, Брук все-таки следовало прийти одной?

— Мама и все остальные! Я привела кое-кого на обед, — громко объявила Брук. — Он определенно не нуждается в представлениях.

Бриттани фыркнула, и Брук бросила на свою близняшку взгляд, означавший «от тебя никакой помощи». Пристыженная сестра сморщила нос в молчаливом «извини».

Брук коротко кивнула и наконец вошла в комнату. Она остановилась возле своего места за обеденным столом, накрытым на семерых, ни на минуту не забывая о мужчине, следовавшем за ней.

— Понимаю, что вас это немного шокирует, но я буду рада, если ради единства семьи мы все будем вести себя как воспитанные люди и поприветствуем гостя.

Сидевшие за столом молчали. Онемели от изумления? Обдумывают сказанное ею?

— Мы все еще не раз соберемся вместе, поскольку… — Она сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле, и постаралась не смотреть на мать. — Поскольку… — Тут нужна определенная смелость.

Джордан опустил руку ей на плечо, желая успокоить.

— Я отец ребенка Брук.

Она быстро оглянулась, благодарная, что он оказался рядом, чтобы произнести слова, которые ей было так трудно выговорить.

Бонита со стоном потянулась за новой «Кровавой Мэри», а девушка-прислуга все еще возилась у ее ног, подбирая с пола осколки. Откуда только брались все эти напитки? Ее братья обычно старались держать их подальше от матери. Похоже, со смертью отца все больше вещей выходило из-под контроля.

Паркер встал, скрипнув стулом.

— Брук, уходи!

Она покачала головой.

— Ни в коем случае, Паркер!

Брат не отводил взгляда от своего противника.

— Черт побери, Брук, я сказал — уходи! Пальцы Джордана сжались у нее на плече.

— Не надо обращаться с ней таким образом. Голос Паркера наполнился гневом.

— Кто ты такой, черт тебя побери, чтобы указывать, как мне разговаривать с сестрой?!

— Мужчина, который собирается на ней жениться.

Раньше, чем она успела напомнить Джордану, что всего лишь согласилась встречаться с ним, он мягко отодвинул ее в сторону, а Паркер закричал:

— Черта с два!

Мужчины двинулись навстречу друг другу.

Подсвечник упал в хрустальное блюдо со спаржей. Раздались сдавленные вздохи. Кто-то вскрикнул. Зазвенели фарфор и серебро.

Ей случалось видеть своего брата в гневе, но на этот раз все оказалось куда хуже. Он был просто вне себя. Двое разъяренных мужчин, жаждущих крови, готовы броситься друг на друга.

В этом не было ничего привлекательного. Ничего сексуального. Во время деловых переговоров их ярость и желание перегрызть противнику глотку всегда маскировались хорошими манерами. На этот раз неприкрытая злоба деловых соперников напугала Брук. Мужчины вцепились в край стола каждый со своей стороны, так что бокалы попадали, некоторые полетели на блестящий мозаичный пол и разбились.

Женщины вскочили со стульев и отбежали от стола, а оставшиеся двое мужчин отодвинулись.

Да что ж это такое творится?!

Брук топнула ногой.

— Адам, Эмилио, сделайте что-нибудь, пока они тут все не перебили!

Ее брат и брат Джордана неохотно поднялись. Адам направился к ней.

— Они уже давно не в ладах. Может, стоит дать им выяснить отношения?

— Адам! — вскрикнула Брук.

И в тот же миг Паркер ринулся к Джордану, метя ему в челюсть. Джордан нырком ушел от удара и повалил Паркера на спину. Сцепившись, мужчины покатились по полу, пока не оказались завернутыми в нижний край скатерти.

С десертом пришлось попрощаться навсегда.

Множество разных чувств обуревали Брук одновременно — вина из-за того, что она пригласила Джордана, не предупредив как следует о том, во что это может вылиться, раздражение на него и Паркера за то, что они не могли вести себя как цивилизованные люди.

Она даже не знала толком, на чьей теперь стороне.

Адам вздохнул:

— Ну, ладно, ладно… — и кивнул Эмилио, чтоб тот помог.

Оба направились к парочке, все еще барахтающейся на полу.

Бонита сделала пару глотков своего крепкого коктейля, который вовремя успела взять со стола, и пробормотала себе под нос:

— Еще один незаконнорожденный Гаррисон… Теперь уже Брук пришлось схватиться за край стола, чтобы устоять на ногах. Только материнского осуждения ей и не хватало! Ей нужно сесть и немного передохнуть, дать успокоиться бешено стучащему сердцу.

Эмилио и Адам с трудом растащили драчунов в стороны.

Брук прошла по комнате, лавируя между остатками еды и битым стеклом на полу.

— Прекрати, Джордан. Сейчас же!

Каким-то образом эти слова, сказанные спокойным тоном, несмотря на то, что ее всю трясло, дошли до сознания Джордана сквозь обуревавший его гнев. Он посмотрел на нее.

К счастью, Адам в этот момент перехватил руку Паркера и ловко заломил за спину раньше, чем ее старший братец успел воспользоваться внезапным преимуществом — заметив, что Джордан отвлекся, он вознамерился засветить тому в глаз.

Анна поспешила к Брук и обняла ее за плечи.

— Паркер, да приди же ты в чувство! Смотри, до чего ты довел сестру. В ее положении это вредно. — Она положила руку на свой собственный, тоже округлившийся, живот. — Да и в моем тоже, если на то пошло. — Ты что, не видишь, Брук едва на ногах держится?

Брук вовсе не нравилось выглядеть слабой, но она надеялась, что этот аргумент подействует на мужчин. Паркер злобно смотрел на Джордана. Тот направился к ней.

— Ты как? В порядке? Не очень-то.

— Я расстроена. Конечно, я и не рассчитывала, что мы будем водить хороводы все вместе, но надеялась, что, как цивилизованные люди, сможем вести себя достойно.

Анна с упреком посмотрела на мужа. Паркер поморщился.

— Черт! Прости, Брук… Я совершенно не хотел причинить вред тебе или твоему ребенку. Ты моя сестричка, я просто… — он потряс головой, чтобы рассеялся застилавший разум туман гнева. — Я не подумал.

Она заметила, что брат не стал извиняться перед Джорданом, но лучше не заострять на этом внимания. По крайней мере, они уже больше не пытались вцепиться друг в друга.

— Лизетта, — позвала Анна, перехватывая инициативу, — боюсь, здесь мы сегодня уже не обедаем. Так что, думаю, мы перенесем ужин на веранду. Тем более что вечер такой теплый. Приготовь что-нибудь на скорую руку и сразу же подавай.

Брук уловила намек на то, что все надо сделать побыстрее, значит, это ужасное собрание не затянется слишком надолго.

Анна взяла Брук под руку и повела ее к дверям.

— Давай найдем какое-нибудь кресло, чтоб ты могла вытянуть ноги.

— Видно, что они опухают, да? Уже в дверях их догнала Бонита:

— Тебе нужно отказаться от каблуков. Когда я носила тебя и Бриттани, у меня икры стали как бочки. Да уж, девочки, неприятности у меня как начались с третьей недели беременности вами, так с тех пор и не закончились. — Она залпом прикончила свой бокал и протянула его в сторону, чтоб кто-нибудь наполнил снова.

К счастью, Лизетты не оказалось поблизости, так что Бонита, нахмурившись, сама отправилась на поиски новой порции. Оставалось надеяться, что графины пусты.

Брук распахнула двойные двери на веранду. Поток свежего вечернего воздуха хлынул ей навстречу, принося долгожданное облегчение. Она обернулась, чтоб сказать что-то Джордану, и обнаружила, что он стоит, повернувшись к Паркеру.

Слова, которыми обменивались мужчины, были почти так же увесисты, как удары. Высокие потолки, прекрасно отражавшие эхо, сообщали предельную отчетливость любому звуку в комнате, так что Брук не пришлось напрягать слух, чтобы расслышать их разговор.

Паркер засунул руки глубоко в карманы.

— Я всегда знал, что у тебя нет совести, но не думал, что ты опустишься до того, чтобы захомутать мою сестру, лишь бы урвать кусок гаррисоновского пирога.

Джордан возражал. Во-первых, Эмилио уже получил свою долю в деле Гаррисонов, во-вторых, империя Джеффризов была достаточно сильна, чтоб тягаться с Гаррисонами и без этих уловок.

Брук замерла. Вся ее жизнь прошла в семье, не знавшей, что значит «достаточно», если речь шла о власти, и потому Брук не могла не задаться вопросом: а что, если Паркер прав?