Звезды над океаном

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Воскресным вечером Брук буквально заставляла себя идти к дверям дома своей матери, за ней следовал Джордан. Она не могла решить, что хуже — встретиться с матерью лицом к лицу или вернуться назад к воротам, где поджидали с фотоаппаратами репортеры.

Она крепче взяла Джордана за руку, ища поддержки. С тех пор как они снова занимались любовью, Брук поняла, как легко он может сломить ее сопротивление. Как бы было хорошо остаться на Багамах подольше… Но она твердо пообещала Бриттани, что они прибудут на предсвадебное торжество, которое буквально в последнюю минуту было назначено на сегодняшний вечер.

Приоткрылась дверь, украшенная световыми гирляндами.

— Ну, красавица моя? — Остановившись на последней ступеньке, Джордан потрепал ее по щеке и провел по ее губам пальцем с той нежной фамильярностью, по которой распознаются любовники. — Ты выглядишь так, словно идешь на виселицу. Мы можем все отменить прямо сейчас.

Мать или репортеры? Нелегкий выбор. Но и кроме того было о чем подумать.

— Мы пропустили обед. — Она даже дрогнула при мысли о застолье во враждебной обстановке. — Все, что мы можем сделать, это явиться к десерту — ведь я обещала Бриттани. Я же не могу вечно прятаться от семьи.

— Ты встретишься с ними не в одиночку. Грустная улыбка тронула ее губы.

— Благословение и проклятье…

Он вздернул одну бровь.

— Ну, спасибо.

Она почувствовала раскаяние. У нее плохое настроение, но при чем здесь, в конце концов, Джордан? Не стоило изводить его своим нытьем.

— Прости, я не хотела сказать…

Он прижал палец к ее губам и помешал ей договорить.

— Тебе не нужно быть миротворцем со мной. Я уже большой мальчик и понимаю, что не так-то просто справиться с твоей родней. Но дело в том, что я ужасно настойчивый…

Его слова и веселый блеск глаз придали ей уверенности.

— Они — моя семья. Я улажу это сама. Давай только сегодня постараемся все сделать быстро и тихо.

— Как ты говоришь, это твоя семья. Ты командуешь.

Ну да, до тех пор, пока она не пытается от него отделаться. Конечно, им потребуется больше времени, чтобы узнать друг друга ближе. Но о его стремлении всегда настоять на своем она была осведомлена прекрасно. И что она хотела найти в нем еще, соглашаясь встречаться?

Она хотела узнать этого мужчину, но Джордан держал свое внутреннее «я» на замке, скрывая его за своим обаянием и потрясающими улыбками.

Из-за двери раздался крикливый голос. Ее мать была раздражена чем-то. Боните не требовалось слишком многого, чтоб выйти из себя.

Ну вот! Брук ухватилась рукой за стену, стараясь удержаться на ногах. Этого и следовало ожидать. То ли пьяная вспыльчивость матери усилилась, то ли ее нервы расшатались из-за беременности?

Рука Джордана поддержала ее за локоть.

— Не обращай внимания.

Брук попыталась последовать его совету, но дверь тут же распахнулась. На пороге стояла Бриттани. Взгляду нее был совершенно сумасшедший. Она схватила сестру за руку и втащила в дом. Похоже, здесь все нуждались в успокоительных средствах.

— Видишь, мама? — Бриттани провела сестру через холл, бриллиантовый браслет на ее руке разбрасывал во все стороны сияющие брызги. — Брук все-таки пришла!

Ее мать стояла в арочном проеме, ведущем в гостиную, держа высокий стакан, в котором мог бы быть чай со льдом. Но обычно там было нечто иное.

Ее волосы, обычно тщательно уложенные в замысловатую прическу, разметались в полном беспорядке, седые пряди бросались в глаза. Долгие годы Лизетта помогала Боните поддерживать хотя бы видимость благополучия. Но, похоже, даже их домоправительница была уже не в состоянии справляться с запоями Бониты, которые становились все длительней с тех пор, как умер ее муж.

— Ну, дорогая дочурка, лучше поздно, чем никогда. А где же вы были, ты и твой… Как нам его называть? Вы не помолвлены, а слово «бойфренд» не больно-то годится. — Она наклонилась вперед, чуть не выронив стакан и выплеснув немного на пол, но удержала его, опершись на Бриттани. Ногти ее украшали остатки маникюра. — Может, правильно звать его «деткин папочка»? А ты, Брук, будешь «деткина мамочка».

Джордан обнял Брук за талию, крепко стиснув зубы, и повел ее ко входу в гостиную.

— Миссис Гаррисон, Брук и я — родители вашего внука.

— Разумеется, я знаю, — Бонита покачала стаканом в воздухе, выплеснув еще немного на мраморный пол. — Все Южное побережье знает, спасибо нашим газетам. Они просто обожают новости о внебрачных детях.

Бонита была в ударе. Даже Джордан вздрогнул, услышав последние слова.

Ее братья и сестры осторожно, один за другим, вышли в холл, все, кроме Паркера, который сказал:

— Мама, я думаю, что уже поздно… Бонита протянула стакан своему сыну.

— Ладно. Забери это. Он все равно уже слишком теплый. — Она направилась к лестнице.

Брук издала вздох облегчения, и на него эхом откликнулись остальные.

Бонита обернулась, глядя на нее удивительно ясным — и в то же время злобным — взглядом.

— Я не виню тебя, Брук. Ты идешь по стопам отца. И остальные тоже. Бриттани всегда была дикой. А Стивен вообще не знал, что у него есть ребенок, пока дочке не исполнилось три.

Стивен отошел от других и встал рядом с Паркером.

— Мама, ты заходишь слишком далеко… Вместе с Паркером они взяли мать под руки, чтобы проводить ее. Их движения были настолько слаженными, что Брук все поняла.

— Мы с Паркером поможем тебе подняться, а Лизетта уложит в постель.

Бонита раздраженно стряхнула их руки и сделала шаг по направлению к Брук.

— Следите за собой, молодая леди, не то гены еще возьмут свое.

Брук попыталась сказать что-нибудь, что могло бы остановить этот ядовитый поток слов, но сил ее хватило только на то, чтобы держаться на ногах. Было ужасно, что Джордан стоит рядом и видит все эти отвратительные семейные сцены. Но она не станет позориться и просить, чтоб ей подали стул.

Брук медленно вдохнула и выдохнула. В книгах для беременных она читала о техниках релаксации. И теперь Брук отыскала точку, на которой можно сфокусироваться, — ярко блестевшую рождественскую звезду на верхушке елки. Она смотрела и ритмично дышала, и постепенно речь ее матери превращалась в какой-то невнятный набор звуков.

Издалека она услышала голос Джордана, тихий и твердый, со стальными нотками гнева. Она хотела сказать матери, что гораздо умнее не ругаться, а просто следить за этой звездой, но та вдруг начала расплываться перед глазами, а комната — постепенно темнеть.

В прояснившемся на мгновенье сознании промелькнула мысль, что она сейчас упадет в обморок, и тут же Брук услышала возглас Джордана и почувствовала, как его руки подхватили ее возле самого пола.

Вот это и было то, что называют страхом.

Джордан Джеффриз никогда в жизни не чувствовал такого. Но теперь он сидел в больничном холле, не зная, что произошло с Брук и их ребенком, и до смерти боялся. Брук пришла в себя в машине «скорой помощи», но все еще была совсем слабой, когда ее доставили в реанимацию.

Прибывшие следом в больницу Гаррисоны хранили полное молчание. Братья и сестры Брук расселись по банкеткам в приемном покое. Бонита заняла кресло. В руках она держала кофейную чашку. Пары алкоголя уже должны бы были выветриться из нее, но кто знает…

Таким образом, на руках у них оказалась чуть-чуть пришедшая в себя пьяница, которая, по крайней мере, осознала, что натворила, чтобы на время закрыть свой скверный рот.

Джордан с трудом сдержал прилив гнева. У него кровь закипала в жилах, стоило ему взглянуть в ее сторону. Как она посмела так обращаться с Брук!

В деловом мире Брук была сильной и собранной. Он имел возможность заметить ее уверенную манеру держаться, когда Гаррисоны запускали свой проект с «Сэндс кондоминиум девелопмент». Она превратила его в самое успешное дело года на Южном побережье, продав все квартиры по рекордно высоким ценам. Ему было странно видеть, что такая деловая хватка может сочетаться в Брук со слабостью по отношению к семье.

Жужжание пейджера вернуло его к реальности. Все трое братьев Гаррисон потянулись к своим карманам.

Паркер вздрогнул.

— Это меня. Прошу прощения. От секретаря. Но сегодня делам придется подождать.

Паркер Гаррисон откладывает дела? Удивительно! Впрочем, Джордан был слишком занят своими мыслями, чтобы задумываться над этим.

Двойные двери распахнулись, и вышел врач, женщина лет пятидесяти, у которой, слава богу, был острый взгляд — на деловых переговорах он бы решил, что человеку с таким взглядом можно доверять. Они обменялись короткими приветствиями.

Врач кивнула Анне, беременной жене Паркера, и повернулась к остальным.

— Состояние Брук стабильное. С ребенком все пока в порядке.

Пока? Он встал и подошел к врачу ближе. Ему, черт возьми, нужны подробности!

— Я Джордан Джеффриз. Мы не успели поговорить, когда привезли Брук, но я — ее жених и отец ребенка.

Женщина кивнула.

— Вы еще, строго говоря, не родственник, но Брук дала мне добро на разговор с вами. Она знала, что вы будете беспокоиться.

Беспокоиться? Да он едва держал себя в руках, чтоб не снести к чертовой матери все эти двери, отделявшие его от нее!

Бриттани подошла к нему и встала рядом, братья выстроились сзади в молчаливой поддержке. Наконец-то они объединились не против него.

— Каков диагноз?

Врач засунула руки в карманы халата.

— Давление повышенное, так что я бы советовала оставить Брук на ночь в больнице.

Он быстро мысленно перебрал варианты, и ни один из них ему не понравился.

— Вы считаете, что это иреэклампсия? Бриттани протянула руки одновременно ему и Эмилио. Джордан не был уверен, ищет ли она поддержки или предлагает ее, но сам он сдерживался с трудом.

Благодаря книгам по беременности, прочитанным за последнюю неделю, он знал, что преэклампсия может привести к сердечному приступу, даже к смерти. Ребенку может не хватить воздуха и питательных веществ в плаценте, тогда он не наберет положенного веса и получит другие осложнения…

Официальное выражение на лице врача сменилось сочувственным взглядом.

— Папаша, перестаньте придумывать ужасы. В настоящий момент угрозы преэклампсии нет. Мы вовремя вмешались, это хороший знак. Но, конечно, стресс не пошел ей на пользу.

Так это все из-за стресса?

Ну, разумеется! Он же видел своими глазами, как повлияла на нее та безобразная сцена в доме родителей. Ничего удивительного, что у Брук подпрыгнуло давление.

Джордан стиснул зубы. Сейчас не время и здесь не место выяснять отношения с Бонитой Гаррисон, но в будущем он решил держать Брук подальше от ее семьи. Если Брук сама не в состоянии от них защититься, он возьмет эту защиту на себя.

— Что я могу сделать для нее?

— Сейчас Брук нужен постельный режим на пару недель, размеренный режим жизни и специальная диета. — Она похлопала его по руке. — Подождите здесь, папаша, вы сможете пройти в ее палату через несколько минут. Она ждет вас.

Брук хочет его увидеть? Слава богу, ему не придется прорываться к ней, а ведь он уже почти собрался… Облегчение, которое испытал Джордан, было таким сильным, что он едва заметил, как ушла врач, а Бонита, всхлипывая, направилась в дамскую комнату.

Несколько минут — и он увидит Брук! Джордан с трудом сглотнул и подумал, как же это может быть, чтобы маленькая женщина и едва сформировавшийся ребенок завладели его умом и сердцем, как ничто и никто другой?

И его это совершенно не порадовало.

Оторвав взгляд от темных плиток на полу, он вдруг понял, что не один. С одной стороны от него молча стоял Эмилио. И — что это, черт побери, такое? — с другой стороны ждал Паркер, чьи черные глаза еще хранили следы былой вражды.

Джордан посмотрел на выстроившихся Гаррисонов. Нет сомнений, они любили Брук, но все-таки он не верил, что они смогут оградить ее от нападок Бониты. Существовал единственный способ обеспечить Брук полный покой и все, что понадобится.

— Я забираю Брук к себе.

Ее брат Адам приподнял бровь.

— Разве это не она должна решить?

— Любой из вас поступил бы так же на моем месте.

Братья оглянулись на сидевшую позади них Бониту, и он увидел, как досада в их взглядах сменяется твердой решимостью. Они могли быть его врагами в войне Гаррисонов и Джеффризов, но в данном случае они на его стороне.

Эмилио улыбнулся.

— Удачи тебе, брат, и смотри не обижай ее. Хвала богу за то, что есть на свете братья, которые могут пошутить в нужный момент. Эмилио крепко обнял его и отошел, чтобы успокоить свою невесту, оставив Паркера рядом с ним.

— Ты позаботишься о моей сестре, — сказал Паркер, и слова эти прозвучали скорее утверждением, чем вопросом.

Джордан просто кивнул. Паркер тяжело вздохнул.

— Ладно. Мы заберем мать и двинемся домой. Скажи Брук, как мы все беспокоимся за нее и ребенка.

Джордан бросил взгляд на дверь дамской комнаты, за которой скрылась Бонита. Он старался, чтоб его голос звучал тихо, но твердо:

— Насчет Бониты. Обычно я не вмешиваюсь в чужие семейные дела, но Брук и ребенок теперь моя семья.

Паркер нахмурился.

— И что?..

Нелегко было это сказать или услышать, но после такой ночи, как нынешняя, он не мог оставаться спокойным. Тем более Брук так нуждалась в его помощи…

— По-моему, прятать спиртное уже недостаточно.

Джордан подождал, ожидая взрыва или, по меньшей мере, требования не лезть не в свое дело. Но все молчали.

Старший Гаррисон кивнул.

— Завтра с утра первым делом я займусь тем, что найду клинику реабилитации.

Здесь побед не будет. Только тяжкая, правда. Теперь молчал Джордан.

Паркер прислонился к стене.

— Братья помогут мне разобраться с матерью. А Бриттани, возможно, захочет остаться с Брук. — Он оглянулся, братья согласно кивнули, Бриттани вытерла слезы, блестевшие у нее на щеках. Паркер снова повернулся к Джордану. — Мы дадим тебе знать, как пойдут дела.

Они обменялись всего несколькими словами, но этого оказалось достаточно. Они были врагами долгое время. Работать вместе было и будет нелегко. Но благодаря женитьбе Эмилио и их ребенку так долго враждовавшие семьи смогут с этим справиться.

Бонита была разрушительной силой, опасной для всех, кто оказывался поблизости, а он хотел, чтобы у Брук и ребенка все было хорошо.

И теперь ему предстояло изобрести способ, как уговорить Брук переехать к нему. И чтобы при этом ее давление снова не взлетело ввысь. Вот это и будет настоящее рождественское чудо.