Звезды под ногами

Глава первая

— Ну-ка, Ди, подойди ко мне.

Диана Меткалф выглянула из задней двери микроавтобуса, где занималась уборкой, и, сунув в карман спецовки горсть фантиков, посмотрела на своего босса. Перекошенное лицо начальницы, славящейся своей невозмутимостью, встревожило Диану.

— Что такое, Сэди?

— Джек Ламлей заболел и отправился домой. Он уже третий за сегодня.

— Тоже с отравлением?

— Да. Надо бы натравить на них проверку — пусть посмотрят, чем кормят людей. Мне, правда, не до того — три водителя выбыли из строя, а у меня сегодня VIP-персона в Хитроу меньше чем через час. — Сэди жалобно улыбнулась. — Только не говори, что у тебя сегодня свидание.

— Да нет. — Откуда у нее время для свиданий? — Ты хочешь, чтобы я поработала нынче вечером?

— Если можешь.

— Не проблема. Позвоню папе, он сам напоит Фредди чаем.

— Как твой сорванец?

— Растет.

— Дэзи теребит меня — когда его снова привезут поиграть. Я сама позвоню твоему отцу. Если хочешь успеть к самолету, тебе надо спешить.

Диана моргнула. К самолету?

— Не поняла. Ты имеешь в виду, что важная персона на мне?

— Вот именно.

— Но я не могу!

Сэди нахмурилась.

— Ты ведь знаешь машину, точно?

Диана кивнула. Таковы правила компании. Теоретически все умеют водить имеющиеся в парке машины. Теоретически. Но речь идет о самой новой, самой роскошной, самой дорогой — предмете гордости и тщеславия Джека Ламлея, лучшего водителя парка. Диана охотно взялась бы за дополнительную работу, но даже в мечтах не смела прикоснуться к обтянутому кожей рулю сокровища Джека.

— Ну и слава богу, — с чувством произнесла Сэди.

Ей-то что!

Диана прихлопнула рот рукой, но недостаточно быстро, чтобы заглушить вырвавшееся крепкое словцо.

Сэди вздохнула.

— Только не говори, что ты пользуешься этими выражениями, возя школьников.

— Я? Как ты думаешь, откуда еще я бы их узнала?

— Неужели дети теперь такие распущенные?

— С детьми все нормально. Они просто в том возрасте, когда хочется шокировать взрослых. Главное — не реагировать.

— Главное — не перенимать чужие дурные привычки. — Сэди задумчиво посмотрела на нее. — Следовало бы посадить Джека на рейсы с детьми на недельку-другую. Тогда они быстро прикусят языки, а он дважды подумает, прежде чем есть всякую отраву.

Главный шофер фирмы за рулем микроавтобуса с кучей нахальных детишек? Диана усмехнулась, живо представив себе это зрелище.

— За показ такого представления не грех и заплатить.

Они переглянулись. Две матери-одиночки — одна в самом низу, другая — на верху преимущественно мужского бизнеса, где разве немой откажется отпустить нелестную шуточку относительно женщины за рулем. Сэди с видимым сожалением покачала головой.

— Он скорее уволится, чем пойдет на такое унижение.

— Да, это явно ниже его достоинства, — согласилась Диана. — Ладно. Известие, что я сидела за рулем его драгоценной машины, будет ему достаточным наказанием.

Сэди едва сумела удержаться от ответной ухмылки и снова взять тон начальницы.

— Только смотри, там, куда ты отправляешься, предпочитают, чтобы водитель оставался практически невидимым.

— Петь, значит, нельзя?

— Петь?

— Я обнаружила, что это удерживает пассажиров от употребления дурных слов.

— Я серьезно!

— Да, мэм.

— Отлично. Значит, я ставлю тебя на маршрут шейха Захира. Не забудь об униформе. Да, и о головном уборе тоже.

— Шейх?

— Шейх аль-Хатиб, племянник эмира Рамал-Хамраха, кузен посла своей страны в Лондоне, обладатель многомиллионного состояния.

Диане мгновенно расхотелось петь.

— Ничего себе!

— Теперь тебе ясно. «Мерседес» в полном его распоряжении, пока он в Лондоне. График, понятно, непредсказуемый, но, если ты сумеешь удержать оборону сегодня, завтра я подышу кого-нибудь тебе на замену.

— Можешь не стараться, — яростно заявила Диана, пытаясь выглядеть хоть чуть-чуть менее безответственно. Может, она и не Джек Ламлей, но уж отбирать пассажиров сразу, как подвернется кто получше, — с ней такого не бывало. — Я сама справлюсь. Во всяком случае, пока Джек не выздоровеет. — Это ее шанс выдвинуться — не век же ей водить школьный автобус. Где лимузины — там и деньги. Не собирается она уступать «мерседес» первому, кто прочухается после несварения желудка. — Дай мне шанс, Сэди. Я тебя не подведу.

— Поглядим, как пройдет сегодняшняя встреча.

Ладно, намек понят. Диана решительным жестом стянула с рук резиновые перчатки. Из гаража она вышла при полном параде. На смену старенькой спецовке явились отглаженные брюки, свежая белоснежная рубашка и великолепный форменный пиджак.

Сэди сверилась со своими записями.

— Шейх Захир прилетает на своем частном самолете приблизительно в семнадцать пятнадцать. Жди на стоянке. Номер телефона в машине у них есть — тебе позвонят, когда надо будет подогнать ее к обочине.

— Усвоила.

— И перестань на меня таращиться, Ди. Будь на связи, хорошо? Если что случится, я хочу узнать это от тебя, а не от него.

Самолет приземлился и подкатил к аэровокзалу, но шейх Захир бин Али аль-Хатиб не оторвался от работы.

— Мы прибыли, Захир. — Джеймс Пирс захлопнул свой ноутбук, передал его секретарю, взяв вместо него красиво упакованный пакет.

Захир нахмурился, пытаясь вспомнить, что там такое. Наконец это ему удалось.

— Нашли то, что она заказывала? — спросил он.

— Один из моих сотрудников сумел отыскать в Интернете. Антиквариат. Венеция. Прелестная вещь. Уверен, принцесса будет довольна. В аэропорту будет ждать ваш обычный водитель. Сегодня у нас очень напряженное расписание. Если вы хотите попасть на прием, из посольства следует уехать не позднее чем в восемнадцать сорок пять.

Диана подъехала к зданию аэропорта, одернула форменный пиджак, поправила глупую фуражку на голове, разгладила морщинки на перчатках. Потом, заранее представляя белые халаты — все эти арабские штучки-дрючки, встала у задней двери лимузина, готовая действовать сразу, после появления клиента.

Никаких халатов в поле зрения. Шейх Захир аль-Хатиб предпочел не выделяющий его из толпы европейский наряд. Тем не менее у нее не возникло никаких затруднений с его идентификацией. Даже если бы он был без эскорта, положенного столь важной персоне.

Серый свитер, мягкие джинсы и сандалии на босу ногу были, вероятно, повседневной одеждой, но стоимость их сразу бросалась в глаза. Сам мужчина, высокий и поджарый, выглядел скорее известным спортсменом, финансовым магнатом, но его поведение, простой поворот головы были полны такой надменности, такой уверенности в себе, что сразу выдавали в нем человека, чье любое желание незамедлительно выполняется.

Ярко-розовый, тщательно перевязанный лентами пакет, который он держал в руках, был словно бы дополнительной деталью, привлекающей к нему всеобщее внимание, — даже волосы на голове у Дианы зашевелились от почтения.

Надо признать, держится шейх Захир аль-Хатиб как… шейх.

У дверей он немного задержался, чтобы поблагодарить свой эскорт, давая Диане возможность привести подбородок в соответствующее положение и фиксировать улыбку на губах, плотно сжатых, чтобы подавить привычное «как прошел полет?».

Никакой болтовни.

Это тебе не семейный выезд в Диснейленд, когда люди, загружаясь в микроавтобус, стремятся поделиться своими впечатлениями, напомнила она себе.

Требуется только тихое «добрый день, сэр».

Это нелегко. Есть две вещи, которые у нее хорошо получаются, — водить машину и болтать. Одно она делает за деньги, другое — даром. Хобби у нее такое. Что неизменно отражалось в дневнике, выдаваемом ученикам в конце года.

Болтала в классе. Болтала на собрании. Болтала себе на беду.

Обычно ей приходилось обслуживать детей и женские посиделки, так что в общем шуме ее работа языком терялась и никаких проблем не возникало. Но понятно, что Сэди решилась доверить ей встречу шейха, лишь когда положение стало отчаянным.

Ну ничего, она покажет Сэди. Она всем им покажет — родителям, соседям с их пренебрежительным сочувствием, — начала она уже неплохо.

С образцово-вежливой улыбкой Диана открыла дверь, чтобы ничто не могло помешать его продвижению вперед.

— Добрый день…

До слова «сэр» она не добралась.

Малыш, выскочивший из дверей аэропорта, нырнув в открывшийся проход между Дианой и шейхом, бросился к женщине, стоящей как раз за ними. Диана и глазом не успела моргнуть, как ребенок споткнулся об ее сверкающие ботинки и врезался в шейха Захира, выбив у него из рук пакет.

Реакция шейха оказалась мгновенной — он подхватил мальчика, прежде чем тот упал на землю.

Диана, тоже не совсем неуклюжая, подпрыгнула, цепляясь за ленты. Пакет пролетел мимо нее, но ленты свою службу сослужили: одна из них оказалась у Дианы в руке.

— Есть! — победно воскликнула девушка. Слишком рано.

— Нет!

Лента попалась, но пакет продолжил свой полет, оставляя за собой длинный развязывающийся хвост, и обрушился на бетон со звуком, ужасно напоминающим звук бьющегося стекла.

У Дианы вырвалось слово, которое она обещала Сэди ни при каких обстоятельствах не произносить в присутствии клиентов.

Может, шейх Захир недостаточно хорошо владеет английским, чтобы уловить смысл сказанного?

— Эй! Где горит? — спросил он мальчика, придерживая его, пока тот восстанавливал равновесие и дыхание. Надежды Дианы относительно языка мигом улетучились. От настоящего англичанина шейха отличал только легкий акцент.

— Извините нас… — бабушка мальчика, цель его спринта, смущенно топталась рядом. — Позвольте мне заплатить за нанесенный ущерб.

— Ничего, — шейх Захир грациозным жестом отверг ее предложение, слегка поклонился. Принц пустыни до мозга костей, пусть и без халата.

Диана подобрала то, что осталось от пакета. Выпрямившись, она оказалась лицом к лицу с шейхом. И все резко покатилось под гору. Имея такую внешность, можно сражать женщин наповал одной улыбкой.

Только шейх Захир не улыбался, а смотрел на нее своими темными, таинственными глазами. Лишь открыв рот, Диана поняла, что на какое-то время перестала дышать.

— Мне очень жаль, — задыхаясь, выговорила она наконец.

— Жаль?

Жаль вырвавшегося у нее ругательства. Жаль, что так вышло с пакетом. Решив, что последнее безобиднее, Диана предложила ему этот вариант.

— Боюсь, оно разбилось, — сказала она. Шейх взял пакет у нее из рук, потряс, и она добавила: — И, по-моему, из него что-то течет.

Он вытянул руку, избегая падающих капель, и оглянулся в поисках урны. Дав ей момент, чтобы справиться с проблемами дыхания.

Вот так шейх. Чеканные, влекущие, опасные черты лица. Роскошная внешность.

И что?

Какое ей дело?

Кроме того, он и не взглянет на нее дважды, даже если она захочет. А она и не захочет.

Честно.

Достаточно одного опасно выглядевшего человека в ее жизни.

Явно пора вспомнить о принятой на себя роли профессионала.

Урны поблизости не оказалось, и шейх решил проблему, сунув мокрую массу из бумаги и лент обратно ей в руки. Истинно мужское поведение — оставить уборку мусора кому-то другому.

— Вы не мой обычный водитель, — сказал он.

— Нет, сэр. — Зрение у него стопроцентное, подумала она, доставая водонепроницаемый пакет и засовывая туда ленты, бумагу и все остальное. — Интересно, что меня выдало? — пробормотала она себе под нос.

— Борода? — предположил он, когда она повернулась к нему лицом.

Слух тоже в порядке…

— Не может быть, сэр, — сказала она, надеясь, что инструкция, касающаяся вежливой улыбки, дошла до мозга, — та, что говорила «заткнись!», явно потерялась в пути. — У меня нет бороды. — И, побуждаемая неким зловредным внутренним демоном, добавила: — Но я могу нацепить накладную, если это так существенно.

Иногда, когда болтливость уже довела тебя до беды, единственный способ выбраться — болтать дальше. Если ей удастся заставить его рассмеяться, может, все и обойдется.

Улыбнись, черт тебя побери, улыбнись…

Сердце провалилось куда-то вниз. Улыбаться он не спешил. Так же как не спешил сообщить — существенно это или нет.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Не стоит вам об этом беспокоиться, — с кажущейся беззаботностью ответила она. — В конторе будут знать.

Когда он побежит жаловаться.

Даже дня она не продержалась. Сэди ее убьет.

— В конторе они, может, и знают. Но я не знаю.

— Меткалф, сэр.

— Меткалф. — Он помолчал. — Ладно, Меткалф, может, поедем? Времени мало, а нам теперь придется заехать куда-то, иначе именинница будет огорчена.

— Именинница?

— Принцессе Амире, дочери моего кузена, сегодня исполняется десять лет. В подарок ей хотелось получить снежный шар. Я обещал, что он у нее будет.

Забыв, что должна говорить, лишь когда к ней обращаются, Диана произнесла:

— Эти шары очень милые. У меня до сих пор хранится тот, что мне подарили, когда…

Она замолчала. Ему-то что за дело?

— Когда?

— Когда мне было шесть лет.

— Понятно. — Он пристально взглянул на нее, словно пытался представить ее шестилетней. Потерпев, по всей видимости, неудачу, сказал: — Этот тоже был старым. Старинным, вообще-то. Венецианское стекло.

— Для десятилетней девочки? — Слова вырвались, прежде чем она успела их проглотить. — Я хочу сказать, стекло. Разве это мудро? — Откуда это чувство, будто раньше никто не осмеливался оспаривать мудрость его решений? Пытаясь спасти положение, Диана пояснила: — Мой сделан из полимерной резины. — И куплен на местном рынке. — Не драгоценность… зато он, хм, прыгает.

Да заткнись же!

Ее плечи опустились, пытаясь отделить остальную часть туловища от незакрывающегося рта.

— Раз шар для ребенка, то, возможно, он должен быть менее хрупким. А стекло, оно…

Ее рот получил наконец сообщение и закрылся.

— Хрупкое? — Шейх Захир, все так же без улыбки, закончил предложение за нее.

— Уверена, что шар, купленный вами, был очень красивым, — быстро произнесла она. — Но, вероятно, у вас нет собственных детей.

— А то я бы лучше знал?

— Ммм, — промычала она сквозь сжатые губы. — Я хочу сказать, что его следовало бы убрать подальше. — Она попыталась улыбкой смягчить сказанное. — Ведь это… это сокровище, а не игрушка.

— Понимаю. — Шейх все еще хмурился, но уже не сердито.

Чувствуя, как болит лицо от усилия подавить улыбку, Диана сделала еще одну попытку спасения:

— Несомненно, принцессы гораздо аккуратнее обычных маленьких девочек.

— Нет, — ответил он, отвечая наконец на ее улыбку — от глаз разбежались смешливые морщинки, — не в данном случае. — На сей раз улыбка не внушала благоговейный трепет, а сразу останавливала сердце. Во всяком случае, ее сердце провалилось куда-то глубоко вниз. — Хорошенькое личико — не единственное из ваших достоинств, а, Меткалф? И сколько вы запросите за расставание с вашей небьющейся игрушкой?

Она сглотнула.

— Мне очень жаль, но сейчас ее у меня нет.

Его брови приподнялись.

— Она не разбилась, — быстро заверила Диана. — Я ее отдала…

Скажи ему. Скажи, что у тебя есть пятилетний сын. Все так делают — непрестанно щебечут о своих детях. Какие они умные. Какие милые.

Кроме мисс Болтушки — вот забавно-то!

Она говорила обо всем, кроме Фредди. Потому что всегда знала: всем захочется узнать то, о чем она никому никогда не рассказывает.

Шейх Захир ждал.

— Я отдала ее маленькому мальчику, которому она понравилась.

— Не переживайте так, Меткалф, я пошутил. Поехали в магазин.

— Д-да, сэр. Но… — Диана покосилась на двери аэропорта, — разве вы не хотите дождаться своего багажа?

Она была уверена, что с минуты на минуту должен появиться какой-нибудь прислужник с тяжело груженной тележкой. Но шейх Захир, даже не оглянувшись, сел в машину.

— Им займутся.

Сэди была права, подумала Диана. Это другой мир. Она закрыла дверь, уложила то, что осталось от драгоценного стеклянного предмета, в багажник и глубоко вздохнула, прежде чем сесть за руль и завести мотор.

По магазинам. С шейхом.

Бесподобно.

Бесподобно.

Все тщательное планирование Джеймса пошло коту под хвост из-за секундного отвлечения внимания.

Зато какого отвлечения…

Выходя из двери, Захир ожидал встретить расторопного и говорящего односложными словами Джека Ламлея. И получил вместо него «Меткалф». Женщину, чьи формы лишь подчеркивались строгим кроем пиджака. Женщину с длинной стройной шеей, по которой рассыпались мягкие кудряшки каштановых волос. Даже теперь, когда их старательно убирали.

И губами, созданными искушать.

Именно тот тип отвлечений, на который в этой поездке у него нет времени.

Никаких жалоб. Ему нравится, что жизнь вокруг раскручивается, как туго сжатая пружина, и не жаль потратить долгие часы на то, чтобы превратить маленькую, идущую в никуда компанию в бизнес, приносящий миллиарды долларов.

Он единолично превратил туризм в Рамал-Хамрахе в золотую жилу. Теперь его страну постоянно упоминают в журналах по туризму — и пустыня, и горы, и древняя история оказались вполне привлекательной приманкой.

Пришлось немало потрудиться, чтобы достичь этого. До него туризм считался всего лишь незначительным дополнением к основной, нефтедобывающей промышленности. Лишь немногие видели перспективы его развития, а значит, они на целые годы отстали от соседних стран.

Изменение отношения к международному туризму за последний год совершенно изменило существующий рынок.

«Вероятно, у вас нет собственных детей…»

Конечно, когда строишь империю, чем-то приходится поступаться. Впрочем, мама уже взяла дело в свои руки. Вероятно, как раз сейчас, пока он едет в машине, она просеивает списки возможных кандидаток, подыскивая для него подходящую партию. Ища ту, что сумеет подарить его отцу внука, которому тот передаст свое имя.

Так происходит уже тысячу лет. В традициях Рамал-Хамраха не принято следовать концепции романтической любви, как на Западе. Брак — это контракт, заключаемый на взаимовыгодных для обеих семей условиях. Его жена будет женщиной, которую он сможет уважать. Она станет вести его дом, вынашивать детей — сыновей, чтобы поддерживать честь семьи, и дочерей, чтобы приносить в нее радость.

Взгляд Захира упал на молодую женщину, сидящую впереди него. Мягкая линия щеки отражалась в зеркале заднего обзора. Намек на ямочку на щеке.

Очевидно, эта женщина всегда готова к улыбке. Захир и сам улыбнулся, вспомнив смену выражений на ее лице — переход от ужаса, вызванного вырвавшимся у нее словом, явно не из словаря Образцового водителя, к смущению, упрямому взгляду — принимай-что-есть и, наконец, беспокойству.

Стекло. Для ребенка. О чем он только думал? И Джеймс тоже хорош.

Впрочем, Захир и не думал. Он велел достать самую дорогую, самую привлекательную версию заказанного подарка, а Джеймс, как обычно, его достал.

Жена такой ошибки бы не сделала.

Меткалф такой ошибки бы не сделала.

И, как он подозревал, никогда не согласилась бы на брак, основанный на взаимном уважении. Не с такой улыбкой. Ну, так она ведь из иного мира. И живет жизнью, неведомой юным девам, среди которых мама подыскивает ему невесту.

Она отличается и от дам, увлеченных карьерой, которых ему приходится встречать по делам бизнеса. Пусть она уступает им в блеске и изысканности, притягивать к себе сердца у нее выходит гораздо лучше, с ней куда веселее, чем с любой из них.

Захир провел ладонью по волосам, словно пытаясь изгнать беспокоящие мысли. Времени для «веселья» у него нет совершенно. И так приходится выкраивать из насыщенного расписания часок, чтобы отметить день рождения маленькой девочки. А сейчас следовало бы сосредоточиться на том, как очаровать журналистов, которые будут на приеме.

— Вы теперь будете постоянно работать, Меткалф? — спросил он. — Или завтра Джек Ламлей вас сменит?

— Не могу сказать, сэр, — она бегло взглянула на него в зеркало и вновь обратила внимание на дорогу. — Он сегодня заболел. Уверена, если вы будете настаивать, фирма подыщет вам кого-нибудь другого.

— С бородой?

— Да, сэр.

Ямочка на щеке пропала. Теперь она не улыбалась. Неужели считает, что он решит возражать против водителя-женщины?

— Чем же вы займетесь, если я буду настаивать?

Ее глаза опять метнулись к его лицу. Зеленые, как дымка свежих листьев, распускающихся в Англии весной.

— Если повезет, то усядусь за руль микроавтобуса, развозящего школьников.

— А если не повезет?

— Опять же буду за рулем микроавтобуса, развозящего школьников, — улыбнувшись, ответила она, тормозя перед громадным магазином игрушек.

Диана выскочила из машины, но шейх успел выйти, не дожидаясь, пока она откроет перед ним дверь, и уже стоял, недоуменно разглядывая фасад выбранного ею здания.

Ему не пришло в голову сообщить ей конечный пункт их поездки. Джек Ламлей отвез бы его в «Харродз» или «Хэмлейз», предварительно справившись по телефону, где имеется нужный товар, и договорившись, что он, должным образом упакованный, уже будет ждать их приезда.

Никакого ожидания.

Никаких усилий.

Как брак, устроенный третьими лицами.

Порыв ветра хлестнул по обширному пространству перед магазином, и Диана схватилась за свою фуражку, прижимая ее к голове.

Шейх Захир не сделал попытки войти внутрь, и она похолодевшим сердцем поняла, что опять совершила ошибку.

Сэди была права. Она не справляется…

— Прошу прощения, это не то, чего вы ждали.

— Я предоставил право решать вам.

Точно. Вот она и выбрала лучшее, по ее мнению, решение…

— Я подумала, так будет быстрее, — пояснила Диана. — Здесь определенно легче припарковаться. Да и дресс-код ваш, если честно, не соответствует магазинам более высокого ранга.

— Дресс-код? — изумился Захир. — Чтобы ходить по магазинам?

— Никаких босых ног. Спортивных туфель. Джинсов. Рюкзаков. — Она сбилась, осознав, как глупо это звучит. — Рюкзака у вас, правда, нет.

— Зато остальное налицо.

— Должно быть, для королевских особ все иначе.

— Все же лучше не рисковать, — мягко произнес шейх Захир. — Ладно. Войдем.

Войдем. Похоже на «вместе войдем». Мы.

— Вы хотите, чтобы я пошла с вами?

— Вы ведь должны знать, что королевские особы никогда не носят своих сумок?

Ну все, теперь он над ней смеется.

— Ходят слухи, что они и денег с собой не носят, и должна вам сказать, что тут ничем помочь не могу. И вообще, я лучше побуду в машине.

— Вы отказываетесь? Школьный автобус настолько привлекателен?

Вероятно, радовалась она преждевременно. Без единого слова Диана закрыла машину и последовала за ним.

Громадное помещение магазина все было заполнено полками с товарами, от которых у ребенка — да и многих взрослых — разбежались бы глаза.

Диана обнаружила, что смотрит на тележки для покупок глазами Захира, то есть человека, который впервые зашел в магазин самообслуживания.

— Насчет «быстрее» тут что-то не так, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Как найти то, что нужно?

— С трудом, — признала она, понимая, что в магазинах для солидных людей нужную вещь отыскали бы мгновенно. — Идея в том, чтобы заставить покупателя пройти мимо максимального числа полок. Тогда он может купить что-то под влиянием минутного порыва. Думаете, многие уходят лишь с одним предметом, за которым явились?

— Чувствуется большой опыт.

— Разве я не затем здесь? Не ради моего опыта? Это ведь вы купили стеклянную вещь для маленькой девочки.

— Действительно… — он остановился, помотал головой. — Но сейчас я начинаю думать, что лучше было бы купить Амире долю в компании.

— Акции магазина игрушек? И почему мои родители до этого не додумались?

— Вероятно, потому, что с ними не так уж весело играть, — ответил он серьезно. — Это не то, что маленькие девочки любят получать в подарок.

— Верно, зато подумайте, как бы было теперь ей здорово. Я бы уже могла купить свое собственное такси. Так и вижу его — розовое с искрой.