Звонкое эхо любви

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Данте Моран позвонил в восемь тридцать утра. Кейт проснулась в шесть часов, но не отваживалась выйти из спальни. Она называла себя трусихой, дурой и женщиной сомнительного поведения – не обязательно в этой последовательности. Трусихой – за то, что не хочет утром столкнуться с Трентом. Последними двумя нелестными эпитетами – за то, что прошлой ночью уступила искушению.

И к этому следует добавить кое-что еще. В конце концов, какое она имеет право осуждать Трента? Разве плохо, что он решил вступить в брак, лишенный страсти? Для нее – определенно да, для него, возможно, – нет. Тот Трент, в которого она влюбилась и за которого вышла замуж, был бы удовлетворен, только имея все. Новый Трент… но ведь она не знает его.

– Кейт, ты слушаешь меня?

– Прости, никак не соберусь с мыслями.

– Я разбудил тебя?

– Нет, я давно проснулась. Но сейчас еще рано. Почему ты звонишь?

– Чтобы сообщить кое-что. Нам, вероятно, не удастся устроить встречу с приемными родителями.

– Что? Почему?

– Никто из них не хочет встречаться с биологическими родителями.

– Вот как. – Ее охватило разочарование.

– Нельзя ставить им это в вину. Все они до смерти напуганы: боятся, что могут потерять ребенка. Для них биологические родители – враги.

– Я понимаю. В конце концов, они такие же жертвы, как мы. И если бы я была на их месте, вероятно, чувствовала бы то же самое.

– Я позвонил тебе первой, – продолжал Моран. – Днем мы оповестим всех остальных.

– Спасибо.

– Не все мои новости плохие.

– Как это?

– Приемные родители согласились прислать по электронной почте последние фотографии девочек. А одна пара даже пришлет несколько фотографий своего ребенка, которые они сделали, когда девочка была еще младенцем.

Кейт почувствовала, как от возникшей надежды у нее замерло сердце.

– Младенцем? Если бы мы увидели фотографию нашего младенца, мы бы сразу узнали Мери Кейт.

– Не знаю, зачем я сказал тебе об этом. Черт, Кейт, у этой девочки другая группа крови.

Надежды рухнули.

– Но мы же увидим фотографии двух других девочек?

– Обязательно. У всех вас будут копии. Мы ожидаем, что получим их утром. Я позвоню тебе, как только мы получим фотографии всех девочек.

– Послушай, Моран, вы знаете, где живут девочки?

– Да, знаем. – Он явно колебался, потом глубоко вздохнул. – Но не проси адресов. До такой степени я не могу нарушить правила.

– Но ты мог бы сказать, близко ли они живут? Просто скажи, в каких они штатах.

– Две девочки, у которых вторая группа крови, живут в трех часах езды от Мемфиса. Одна – в штате Миссисипи, а другая – в Алабаме. Это все, что я могу тебе сказать. Прости, Кейт, я бы рассказал тебе все, но…

– О'кей, я не хочу, чтобы тебя уволили прежде, чем ты сам уйдешь в отставку.

Моран хмыкнул.

– Я позвоню тебе, как только получу фотографии.

– Я буду ждать в отеле.

Кейт едва успела повесить трубку, как раздался стук в дверь. Она знала, что это Трент. Больше некому. Она уже приняла душ и оделась, когда встала рано утром, затем сварила кофе и выпила все четыре чашки, на которые был рассчитан кофейник.

Собравшись с духом, Кейт распахнула дверь. Трент показался ей даже слишком красивым: темные волосы аккуратно причесаны, лицо чисто выбрито. На Тренте были джинсы, синий вязаный свитер с витым орнаментом и светло-голубая рубашка на пуговицах.

– Я заказал завтрак, – сообщил он равнодушно. В голосе не было ни дружелюбия, ни враждебности. – Его только что принесли. Надеюсь, омлет с ветчиной и сыром, тосты и кофе придутся тебе по вкусу.

– Конечно. Спасибо. – Ее растрогало, что Трент вспомнил, что во время беременности она могла есть яйца только в виде омлета, причем омлет с ветчиной и сыром был ее любимым блюдом.

Трент повернулся и направился к столу. Напряженность, несколько развеянная ночью любви, вновь вернулась, осложненная гневом и чувством неловкости.

Когда Кейт подошла к столу, Трент выдвинул для нее стул и помог сесть. Она взглянула на него через плечо и благодарно улыбнулась. Он кивнул, не ответив на улыбку. Трент занял свое место и снял крышки с тарелок. Кейт сделала глубокий вдох, чтобы собраться с духом, и посмотрела ему в лицо.

– Относительно прошлой ночи, – сказала она.

– Ты имеешь в виду то, что мы занимались любовью, или телефонный звонок Молли, или мою глупость, или свою чрезмерно бурную реакцию на…

– Все.

Не отводя от нее глаз, Трент кивнул.

– Послушай, Трент, я должна извиниться. Мне не нужно было говорить кое-что из того, что я наговорила. Ты имеешь полное право жениться на ком хочешь и по какой бы там ни было причине.

– Я не собираюсь жениться на Молли.

Сердце Кейт затрепетало, как пойманная бабочка.

– Не собираешься?

– Нет, не собираюсь. Я много думал о том, что ты сказала, и понял: ты права. Я так упорно старался все забыть, что почти убедил себя, что смогу жить в браке без страсти. Но я не могу. Вчерашняя ночь показала мне это. Мы с тобой можем больше не любить друг друга, но, видит Бог, наша страсть ничуть не угасла.

На мгновение у Кейт перехватило дыхание. Ей очень хотелось дотронуться до Трента, почувствовать его тело кончиками пальцев. Но я люблю тебя, Трент. Всегда любила и всегда буду любить. А если он не любит ее? Что если страсть – это все, что он чувствует?

– Страсть, несомненно, присутствовала вчера ночью, – сказала она. – В огромных количествах.

На губах у Трента появилась улыбка – теплая, искренняя, отразившаяся в его глазах.

– Можно узнать, кто звонил тебе несколько минут назад, или это не мое дело?

– Это был особый агент Моран. – Кейт налила себе кофе и добавила щедрую порцию сливок. – Приемные родители не хотят встречаться с нами, но они пришлют по электронной почте фотографии девочек.

Трент поднес к губам чашку и сделал глоток.

– Мне кажется, я понимаю, почему они не хотят. На их месте я бы обезумел от страха. Мне жаль всех, кто вовлечен в это – и приемных родителей, и нас. Мы все в патовой ситуации.

– Если одна из девочек окажется Мери Кейт, мы же не будем забирать ее у людей, которые ее вырастили? – Ей нужно, чтобы Трент оказался сильнее ее, потому что она не уверена, что поступит правильно, когда найдет Мери Кейт. – Как бы тяжело нам бы ни было, в интересах девочки мы не должны делать этого.

Когда Кейт взяла чашку, то сразу поставила ее на стол, потому что у нее сильно дрожала рука. Проклятье! В горле встал комок.

– Нет, мы не можем так поступить с ней, как бы нам ни хотелось забрать ее с собой, окружить любовью и никогда не отпускать.

– Я должна ее увидеть, должна знать, что, оставив нашу дочь в приемной семье, мы поступим правильно.

– Нам обоим это нужно.

Кейт опустила глаза, избегая смотреть на Трента.

– У Морана есть адреса всех трех девочек. Я надеюсь, мне удастся тайком взглянуть на них, когда мы будем в его офисе. Если у меня получится, ты поедешь со мной посмотреть на девочек? Меня не оставляет мысль, что я узнаю ее, когда увижу.

– Считай меня дураком, но я поеду, – ответил Трент. – Но нам нужно проявить максимальную осторожность – ни девочки, ни приемные родители не должны догадаться, почему мы там. Ты, надеюсь, согласна? Если узнаешь Мери Кейт, ты не…

– Нам нужно увидеть только двух девочек. Только тех, у которых вторая группа крови, – она подняла голову и посмотрела на Трента. – Моран сказал мне об этом вчера. Прости, что я сразу не поделилась с тобой.

Он печально отвел взгляд в сторону.

– Даже если ты будешь уверена, что одна из девочек – наша дочь, ты не станешь разговаривать с ней или как-нибудь обнаруживать наше присутствие, ты согласна?

– Обещаю, что как бы мне ни захотелось схватить ее, обнять, прижать к себе и поцеловать, я ничем не выдам нас. Мы понаблюдаем за ней на расстоянии. Но я должна увидеть этих девочек. Я жду уже почти двенадцать лет. И… чувствую, что больше не выдержу.

– Я знаю, какие чувства ты переживаешь. Поверь, знаю.

– Давай не будем дожидаться, когда позвонит Моран, – предложила Кейт, – и как только позавтракаем, пойдем в местное отделение ФБР.

– Ну, конечно. Но сначала ты должна поесть. Ты слишком худая, Кейт. Наверняка питаешься нерегулярно. Ты никогда не ела, когда что-то расстраивало или огорчало тебя.

– Ты слишком хорошо меня знаешь. – Она слабо улыбнулась и поднесла к губам чашку.

Робин Эллиот жила в Коринфе, в небольшом городке в штате Миссисипи, с родителями, Сьюзен и Нилом Эллиот, и младшим братом Скотти, который тоже был приемным ребенком. Криста Фаррелл жила в Шеффилде в штате Алабама с бабушкой своего отца, Брендой Фаррелл. Девочку удочерили Рик, сын Бренды, и его жена Джин, которые шесть лет назад погибли в авиакатастрофе, когда летели на Барбадос, чтобы отпраздновать очередную годовщину свадьбы.

Трент вел «бентли» со скоростью шестьдесят пять миль в час по шоссе из Мемфиса в Коринф. Кейт сосредоточенно рассматривала копии двух фотографий, которые Моран раздал четырем парам биологических родителей. Пока Трент отвлекал Морана вопросами, Кейт рылась в бумагах, лежавших на столе федерального агента. Она довольно быстро нашла информацию о приемных родителях и их дочерях, включая адреса. Судя по легкости, с которой ей это удалось, Моран знал о ее намерениях и умышленно оставил папку на столе.

Кейт внимательно разглядывала первую фотографию. Робин Эллиот в школе. Девочка с правильными чертами лица была очаровательна. Розовая заколка удерживала короткие светлые волосы. Определить подлинный цвет глаз было трудно, но они казались светло-карими с зелеными искорками. Как у Мери Белл.

В сопроводительной информации говорилось, что через три недели Робин исполнится двенадцать лет. Она учится в шестом классе, успехи по школьным предметам средние, увлекается гимнастикой и является заводилой болельщиков младшей футбольной команды. Судя по всем сведениям, – счастливый, здоровый, коммуникабельный ребенок.

Кейт взяла в руки вторую фотографию. Большие карие глаза – темные, как у Трента. Длинные темные волосы, заплетенные в косички и перехваченные зелеными лентами, крендельками нависают над ушами. Криста Фаррелл тоже была хорошенькой девочкой, но черты лица не отличались правильностью. У нее были слишком пухлые губки и чуть-чуть длинноватый носик. На носу и скулах виднелась россыпь веснушек. Кейт с детства страдала от веснушек, но косметика и тщательная защита от солнечных лучей помогали держать их под контролем.

Криста, которой через неделю должно было исполниться двенадцать лет, прекрасно училась, была настоящим маленьким «книжным червем», имела необщительный характер и очень мало друзей. Тихий, замкнутый ребенок, предпочитающий общество бабушки и других взрослых общению с детьми своего возраста. Девочка была здоровой и исключительно умной, но эмоционально неустойчивой после смерти родителей, которую пережила в возрасте шести лет.

Кейт положила обе фотографии на колени. Кто из вас Мери Кейт? Почему я не узнаю тебя? Почему я не могу посмотреть на тебя и сразу сказать, что ты – моя дочь? Ее влекло сначала к Робин, потом – к Кристе. В обеих девочках она узнавала себя и Трента. У Кристы темные глаза, как у Мери Кейт, но у Робин такие же светлые волосы.

– Ты изотрешь эти фотографии прежде, чем мы приедем в Коринф, – сказал Трент, искоса взглянув на Кейт.

– Я знаю, но не могу оторвать от них глаз. – Она тяжело вздохнула. – Одна из этих девочек может оказаться нашей Мери Кейт. Почему же я не узнаю собственного ребенка? Наверно, нам следовало дождаться результатов ДНК и не затевать это сумасбродство. Но, клянусь, я бы сошла с ума, если бы мы остались в Мемфисе.

– Я тоже, – признался Трент. – Я сам нервничал, пока ждал.

– Когда мы будем в Коринфе?

– Осталось меньше двадцати миль.

Кейт сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула.

– Оук Хилл Драйв, номер 1212. – Она посмотрела на часы. – Робин должна прийти из школы через тридцать минут. Может быть, нам удастся взглянуть на нее.

– Помни, что ни она, ни ее семья не должны заметить нашего присутствия.

– Я помню.

Трент изо всех сил старался сохранять спокойствие и самообладание как ради себя, так и ради Кейт. Они остановились через один дом от Оук Хилл Драйв 1212, возле здания, на котором висело объявление «Продается». Если у кого-нибудь возникнут подозрения, они скажут, что присматривают себе дом и остановились, чтобы осмотреть строение 1215. Холодный зимний ветер пробирал до костей, и Трент был рад, что надел тяжелое шерстяное пальто и кожаные перчатки.

Они бродили по двору и заглядывали в окна, одновременно следя за домом 1212.

Время шло. Чем дольше они оставались на воздухе, тем холоднее казался им ветер.

– Почему бы нам не погреться немного в машине? – предложил Трент. – Не знаю, как ты, но я замерзаю.

Обхватив себя руками в тщетной попытке согреться, Кейт кивнула.

– Правильно. Мне кажется, я отморозила пальцы на руках и ногах. И нос тоже.

Когда они подошли к «бентли», Трент заметил, что у дома 1212 остановился «бьюик» последней модели.

– Смотри, Кейт!

Она посмотрела на противоположную сторону улицы и, тяжело дыша, схватила Трента за руку. В ушах он слышал стук собственного сердца. Неужели сейчас он увидит свою дочь?

Из «бьюика» появилась высокая белокурая женщина. За ней последовали двое детей: мальчик лет восьми со школьной сумкой через плечо и тоненькая гибкая девочка в джинсах и коричневой кожаной куртке.

Кейт сжала Тренту руку. Они вышли со двора и ступили на тротуар. Изо всех сил стараясь принять непринужденный вид, они пристально рассматривали Робин Эллиот. Она была удивительно красивой девочкой. Когда она рассмеялась над тем, что ей сказал брат, у Трента замерло сердце: ее улыбка напомнила ему улыбку Кейт. Тоненькая и гибкая, со светлыми волосами, она напоминала Кейт, которую он видел на детских фотографиях. Неужели Робин – действительно Мери Кейт?

– Она выглядит счастливой, – сказала Кейт.

– Она счастлива, это очевидно.

– Ты думаешь… в младенчестве она была похожа на Мери Кейт?

– У нее светлые волосы, хотя сейчас они цвета меда. И улыбка напоминает мне твою. Но возможно, я цепляюсь за соломинку, потому что хочу, чтобы она оказалась нашей дочерью.

Кейт положила руку на грудь.

– Я не чувствую этого здесь, в моем сердце.

Они смотрели на Робин, пока та не исчезла в доме. Некоторое время у них не было сил ни двигаться, ни разговаривать. Кейт положила конец бессмысленному ожиданию.

– Пойдем, – сказала она, – в такую погоду она уже не выйдет из дома.

– Ты права.

Они торопливо направились к «бентли». Трент включил двигатель и повернулся к Кейт.

– Мы будем в Шеффилде через час. Отсюда до него только пятьдесят или шестьдесят миль.

Кейт посмотрела на часы.

– Криста Фаррелл каждый день после школы ходит в публичную библиотеку – там работает ее бабушка. Мы должны попасть в Шеффилд до закрытия библиотеки.

Трент протянул руку и провел пальцем по щеке Кейт.

– Ты в порядке?

– Да, все хорошо.

– Ты подумала о том, что будешь делать, если ни Робин, ни Криста не окажутся нашей Мери Кейт?

– Я справлюсь. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты должен знать, что я никогда не прекращу поисков нашего ребенка.

Несколько минут Трент сидел молча.

– Если это произойдет – проговорил он наконец, – если ни одна из девочек не окажется Мери Кейт, я хочу помочь тебе. Я хочу, чтобы мы вместе искали нашу дочь.

Кейт стиснула зубы и отвернулась. Он понял, что она старается справиться с нахлынувшими чувствами и делает отчаянные попытки не расплакаться. Черт! Он прекрасно знает, что она чувствует.

Нервы у Кейт были на пределе, когда они остановились на стоянке перед библиотекой. Многие дома в Шеффилде пустовали, и городок выглядел заброшенным, но кое-где были видны следы обновления. Пока они проезжали Юку, Чероки и Таскумбию, Кейт вглядывалась в фотографию Робин Эллиот. Перед ее глазами всплывал образ смеющейся девочки. Если Робин – Мери Кейт, почему не отозвалось ее материнское сердце?

– Ну что, будем ждать, когда закроется библиотека, или войдем? – спросил Трент.

Войти? О господи, неужели она сможет сделать это? Не возникнет ли у нее искушения заговорить с ребенком, рассмотреть ее, как жучка под микроскопом?

– Давай войдем.

– Ты уверена?

Кейт кивнула.

– Нам нельзя пристально смотреть на нее, и мы не должны разговаривать с ней. Поняла?

– Да-да.

Они вышли из «бентли» и направились в библиотеку. Небольшое помещение можно было охватить одним взглядом. Кейт открыла сумку и положила в нее фотографии. Затем обвела глазами зал и заметила маленькую девочку, в одиночестве сидевшую за столом. Она держала в руке карандаш, глядя в открытую тетрадь. Рядом на стуле лежал школьный портфель.

– Вон она, – прошептала Кейт.

Трент проследил за ее взглядом.

– Хорошо бы она подняла голову, тогда мы лучше рассмотрим ее лицо.

– Нам нельзя ее рассматривать, – возразил Трент. – Давай возьмем какие-нибудь журналы и сядем за соседний стол.

Кейт последовала за Трентом, и, выбрав несколько журналов, они устроились за ближайшим к Кристе столом. Когда они сели, девочка подняла голову, посмотрела на Кейт и улыбнулась. Кейт ответила ей улыбкой. У нее сжалось сердце, когда она увидела темно-карие глаза ребенка. Глаза Трента.

Это не означает, что она – Мери Кейт.

Вероятно, девочка выполняла домашнее задание. Она погрузилась в работу, и они получили возможность время от времени кидать на ребенка любопытные взгляды. Чем дольше Кейт приглядывалась, тем больше сходства находила. У девочки глаза Трента – такого же цвета, с таким же сосредоточенным выражением, которое появляется в них, когда он работает. И такой же рисунок пухлых губок. Форму лица – сердечко – и россыпь веснушек она унаследовала от Кейт. Нос, как у бабушки – матери Кейт, – чуть-чуть длинноватый для небольшого лица, но со временем диспропорция исчезнет.

Черт, Кейт, не делай этого. А волосы? Они не светлые, как у Кейт, и не темно-каштановые, как у Трента. Светло-каштановые – смесь двух цветов. И Криста пухленькая, а они с Трентом были в детстве худыми, как Робин Эллиот. Но Кейт точно знала, что Мери Белл была толстенькой.

Ну вот, ты опять пытаешься убедить себя, что эта девочка – твоя дочь. Находишь сходство там, где его нет… Или эта малышка – действительно Мери Кейт? В глубине души Кейт тянет к этой девочке, но означает ли это, что Криста – ее дочь?

– Ты слишком откровенно ее рассматриваешь, – прошептал Трент. Он потянулся через стол и сжал ее трясущуюся руку.

Кейт заставила себя отвернуться от Кристы.

– Ты видишь сходство? Или оно мне кажется? – тихо спросила она.

– Мои глаза и рот. Твой овал лица и веснушки.

Поняв, что Трент тоже заметил сходство, она не удержалась и снова посмотрела на Кристу. Девочка мусолила карандаш. У Кейт замерло сердце – мать постоянно бранила ее за это. Даже сейчас она иногда ловит себя на том, что грызет карандаш.

У Кейт в горле встал комок, и на глазах навернулись слезы.

– Нам лучше уйти, – сказал Трент.

Она покорно кивнула. Они собрали журналы, и от волнения Кейт уронила один на пол. Она не успела наклониться, как Криста выскочила из-за стола, подняла журнал и протянула ей. Они встретились взглядом. Кейт смотрела на девочку глазами полными слез. Криста снова улыбнулась, и Кейт едва удержалась, чтобы не схватить малышку и изо всех сил не прижать к себе.

– Спасибо, – дрогнувшим голосом сказала она.

Трент обхватил ее за талию, потому что у нее подгибались ноги.

– Пожалуйста, – ответила Криста.

Прежде чем Кейт протянула руку и дотронулась до ангельского личика девочки, Трент заставил ее уйти. Он забрал у нее журналы и положил на полку, потом вывел ее из библиотеки и повел к машине. Он открыл дверцу, и Кейт обратила к нему залитое слезами лицо.

Трент прижал ее к себе, и она прильнула к нему, тихо плача. Он гладил Кейт по спине, тщетно пытаясь успокоить.

– Не надо, милая, тебе будет плохо.

– Я знаю, это безумие, но я думаю… я чувствую… что она – Мери Кейт.

– Да, я знаю, знаю.

– Ты… – проговорила Кейт сквозь слезы, – ты тоже почувствовал?

Трент поцеловал ее. Ласково и нежно. С легким привкусом страсти.

– Да, почувствовал. Но возможно, мы просто принимаем желаемое за действительное.

– Может быть, но я сердцем чувствую, что маленькая девочка там… – Кейт кивнула в сторону библиотеки, – наша Мери Кейт.