Алиби

Глава 34

Стефи Манделл отворила дверь кабинета и вздрогнула, увидев Хэммонда, который стоял с поднятой рукой, очевидно, собираясь постучать.

— У тебя есть для меня пара минут времени?

— Вообще-то нет. Я как раз собиралась…

— Я уверен, что это может подождать, — решительно сказал Хэммонд. — Мое дело поважнее. Он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— В чем дело, Хэммонд? — раздраженно спросила Стефи.

— Присядь-ка…

Весьма озадаченная, она подчинилась. Хэммонд выглядел немногим лучше, чем вчера. Рука по-прежнему висела на перевязи, а волосы стояли торчком. Бреясь, он порезался, и сейчас засохшая капелька крови у него на подбородке напомнила Стефи о результатах анализа, которые она несколько минут назад получила из больничной лаборатории.

— Ты сегодня какой-то вздрюченный, — заметила она. — Признавайся, сколько чашек кофе ты выпил утром?

— У меня и крошки во рту не было с утра.

— Но выглядишь ты так, словно тебе всю ночь вводили кофеин через капельницу, — сказала Стефи. — Мне кажется, что…

— Послушай, Стеф, ведь мы с тобой все еще друзья? — вдруг резко перебил ее Хэммонд.

— В каком смысле? — подозрительно прищурилась Стефи.

— Но ведь мы не просто коллеги, верно? Когда мы.., когда мы были вместе, я делился с тобой всеми своими секретами. Могу я надеяться, что наши отношения остались по крайней мере такими же доверительными? — Несколько секунд он пристально смотрел на нее, потом негромко выругался и попытался кое-как пригладить торчащие во все стороны волосы. — Господи, какой кошмар! — пробормотал он.

— Что происходит, Хэммонд? Что с тобой?!

— Сейчас скажу… Но прежде мне хотелось бы решить с тобой один принципиальный вопрос.

— Все в прошлом, Хэммонд. Мне не нужен мужчина, который…

— Я понимаю. Но я хотел поговорить с тобой не об этом. Не о нас. Скажи, ты обращалась к Харви Дуббу?

Это имя прозвучало для Стефи как удар грома. Первым ее побуждением было все отрицать, но по глазам Хэммонда она поняла, что собственное лицо выдало ее.

— Значит, ты знаешь… — проговорила она. — Да, я просила его добыть для меня кое-какую информацию о Петтиджоне. Все это неофициально, конечно, но…

— Зачем ты это сделала?

Стефи некоторое время играла со скрепкой для бумаг, раздумывая, стоит или не стоит отвечать откровенно. Наконец она сказала:

— Петтиджон вышел на меня несколько месяцев назад. Поначалу он вел себя довольно сдержанно, и я не сразу сообразила, что у него на уме. Некоторое время он обхаживал меня то так, то эдак, заходил то с одной, то с другой стороны. В конце концов он открытым текстом заявил, что хотел бы видеть меня в кресле окружного прокурора. По его словам, это было бы выгодно для нас обоих. Петтиджон обещал мне всяческое содействие, если я…

— Если ты — что?

— Если я буду держать открытыми глаза и уши и своевременно информировать его обо всем, что происходит в прокуратуре. Особенно его интересовала возможность расследования некоторых его афер.

— И что ты сказала ему на это?

— Боюсь, мой ответ нельзя цитировать в приличном обществе. Это было нечто настолько неженственное, что даже Петтиджон удивился. После этого он от меня отстал, но теперь уже я заинтересовалась, что такое он может скрывать. Конечно, кроме любопытства, меня гнало и честолюбие. Согласись, что, если бы Стефи Манделл сумела разоблачить самого крупного в штате мошенника, она бы заработала несколько зачетных очков, которые могли бы очень ей пригодиться перед грядущими выборами. Вот почему я обратилась к Харви… — Она согнула скрепку в виде буквы S и отбросила в сторону. — Но когда я получила эти сведения…

— То увидела на документах имя моего отца.

— Да, Хэммонд, — подтвердила она.

— И ты промолчала?

— Да, я никому ничего не сказала. В конце концов, это было его преступление, его, а не твое. Но наказать Престона, не скомпрометировав тебя, было практически невозможно. Я такого способа не видела и поэтому ничего не предприняла, хотя — видит бог! — мне очень хотелось получить место окружного прокурора.

— Но не настолько, чтобы ради этого лечь в одну постель с Петтиджоном, — констатировал Хэммонд. Стефи с отвращением передернулась.

— Ты имеешь в виду — в переносном смысле?

— Да, конечно. — Он помолчал. — Спасибо, что рассказала мне, Стефи…

— Я сама рада, что ты наконец узнал. Мне тяжело было носить это в себе. — Она подняла голову и посмотрела на него. — Ну а теперь, может быть, ты наконец скажешь, что привело тебя ко мне?

Хэммонд опустился на краешек кресла напротив ее стола и наклонился вперед.

— То, что я собираюсь тебе сказать, должно остаться строго между нами, — сказал он, понизив голос. — Могу я тебе довериться?

— Ну конечно.

— Хорошо. — Он набрал полную грудь воздуха. — Видишь ли, Юджин Кэрти не убивала Петтиджона!

Стефи слегка приподняла брови. Она ожидала от него совсем другого — быть может, даже признания в их противозаконной интрижке и просьбы о прощении, но это?.. Неужели Хэммонд действительно надеется, что ему удастся выгородить свою подружку?

У нее уже готов был резкий ответ, но она сдержалась. Откинувшись на спинку кресла, Стефи скрестила руки на груди и сказала как можно спокойнее:

— Что с тобой происходит? Еще вчера ты готов был выйти с этим делом на большое жюри, а уже сегодня утверждаешь, что и дела-то никакого нет. Что заставило тебя передумать, да еще так быстро?

— Я понимаю, что тебе мое решение действительно может показаться неожиданным, но для меня это не так. С самого начала я чувствовал, что доктор Карта — не тот человек, который нам нужен. Слишком многое не укладывалась в схему, которую предложил Смайлоу.

— Но Тримбл…

— Тримбл — просто сутенер, который спасал свою шкуру.

— Возможно, он и сутенер, но она была его девкой, — резко сказала Стефи. — И, похоже, не только была, но и осталась, если он решил подложить ее Петтиджону.

— Послушай, — миролюбиво сказал Хэммонд, — давай не будем начинать все сначала, ладно?

— Хорошо, — вздохнула Стефи. — Об этом и так уже достаточно говорено. Попробуй предложить другую версию.

— Петтиджона убил Смайлоу.

— Что-о?! — Стефи даже привстала в кресле, но тут же рухнула обратно на сиденье. Лицо ее выражало крайнюю степень недоумения и растерянности, словно она не была уверена, что правильно его расслышала.

— Это что, шутка? — произнесла она наконец упавшим голосом.

— Нет.

— В таком случае объясни.

— Я сказал: Петтиджона убил Смайлоу. У меня есть свои соображения по этому поводу. Выслушай меня и скажи, что ты думаешь. Сама понимаешь, что ошибиться мне бы не хотелось.

— Я уже сейчас могу сказать, что я думаю. Ты просто спятил!

— И все-таки выслушай меня, — повторил Хэммонд упрямо, и было в его голосе что-то такое, отчего Стефи невольно умолкла. В субботу, в больнице, она сама спросила Смайлоу, не он ли прикончил своего бывшего зятя, но это была просто шутка, хотя, быть может, и не особенно удачная. Но Хэммонд был чертовски серьезен, и Стефи поняла, что у него, очевидно, были достаточно веские основания считать детектива убийцей.

— Ладно, — сказала она, пожимая плечами. — Выкладывай.

— Место преступления… — начал Хэммонд. — Оно было практически стерильным. Если помнишь, Смайлоу сам несколько раз заметил, что преступник не оставил нам никаких следов. Но кто мог так умело уничтожить улики, как не детектив, который всю жизнь только и занимался тем, что искал самые невероятные следы в самых невероятных местах?

— Натяжечка, Хэммонд, — возразила Стефи. — Преступники тоже читают специальную литературу, да и Смайлоу — не единственный детектив в Чарлстоне.

Ей было совершенно очевидно, что Хэммонд старается ради своей новой любовницы, и она почувствовала себя уязвленной. Все, что он наговорил об их “особенных” отношениях и о доверии, — все это было просто чепухой. Хэммонд пытался использовать ее, чтобы спасти свою смазливую шлюху.

Стефи очень хотелось сказать Хэммонду, что ей все известно об их грязной интрижке, но это было бы глупо. Конечно, можно было унизить его, швырнув обвинение ему в лицо прямо сейчас, но Стефи решила дождаться, пока подобный жест принесет ей не только моральное удовлетворение, но и вполне ощутимые карьерные дивиденды. То, что она знала о Хэммонде и Юджин Кэрти, было ее главным козырем, который следовало пускать в ход в строго определенный момент времени.

Пусть говорит, решила она про себя. Быть может, он выболтает еще что-то, что может пригодиться ей в дальнейшем. Она использует против него его же собственные слова и сядет в кресло прокурора округа, а Хэммонд пусть убирается ко всем чертям!

— Впрочем, не буду тебя перебивать, — добавила она, стараясь ничем не выдать себя. — Надеюсь только, что твоя теория основывается все же на конкретных уликах, а не на их отсутствии на месте преступления, — Смайлоу ненавидел Петтиджона.

— Мы, кажется, уже установили, что Петтиджон не пользовался особой любовью. Абсолютное большинство тех, кто имел с ним дело, ненавидели его и боялись.

— У Смайлоу были свои причины. Несколько раз он почти в открытую угрожал отомстить Люту за свою сестру, которую тот довел до самоубийства. У меня есть сведения, что однажды Смайлоу набросился на Петтиджона с кулаками и убил бы его на месте, если бы их не разняли.

— Кто тебе рассказал об этом?

— У меня есть свои источники, — спокойно ответил Хэммонд, пропустив мимо ушей явственно прозвучавшую в се голосе насмешку. — Главное, что в случае необходимости этот человек готов дать показания под присягой, однако сейчас я не хотел бы называть его имени.

— Послушай, Хэммонд, ты уверен, что твои личные отношения со Смайлоу не повлияли на твою объективность?

— Я действительно его не люблю, но я никогда не заявлял, что убью его.

— Насколько я знаю, Смайлоу угрожал прикончить Люта в приступе гнева, под влиянием минуты. Обычно подобные угрозы никто не принимает всерьез.

— Смайлоу часто посещает бар в вестибюле отеля “Чарлстон-Плаза”.

— Там бывают сотни других людей, в том числе ты и я.

— Но Смайлоу к тому же ходит в отель чистить ботинки.

— Потрясающе, Хэммонд! — Стефи хлопнула ладонью по краю стола. — Теперь он у нас в руках. Это, бесспорно, железная улика. Получше даже, чем револьвер с его отпечатками!

— Ты права, — спокойно кивнул Хэммонд. — Сейчас я перейду к оружию.

— К оружию?!

— Да, к револьверу, из которого убили Петтиджона. У Смайлоу есть доступ к полицейскому складу вещественных доказательств. Примерно половина хранящихся там стволов нигде не зарегистрированы И проследить их невозможно.

Эти слова заставили Стефи задуматься. Недоверчивая улыбка сползла с ее лица, и она выпрямилась в кресле.

— Ты хочешь сказать, что Смайлоу…

— Да. Большинство револьверов валяются там, пока их не спишут и не отправят в утиль или на перепродажу. Смайлоу вполне мог воспользоваться одним из них.

— Но насколько я знаю, чтобы получить что-то со склада вещественных доказательств, необходимо предъявить соответствующий документ. Кроме того, выдача должна быть соответствующим образом отражена в журнале, который ведет этот толстый капрал.

— Бассет не капрал, а сержант, — поправил ее Хэммонд. — Кроме того, Смайлоу, очевидно, знает, как обойти обычную процедуру. Он мог взять один револьвер, а вернуть другой, ведь номера на многих спилены. Наконец, он мог воспользоваться оружием, конфискованным совсем недавно и не успевшим еще попасть на склад. В общем, возможностей здесь много.

— Кажется, я начинаю тебя понимать, — задумчиво сказала Стефи. — И все же твоя теория все еще кажется мне притянутой за уши. Сам посуди: мы не можем утверждать, что Юджин Кэрти убила Петтиджона, потому что не нашли оружия, но точно так же мы не можем обвинить в убийстве Смайлоу, поскольку оружия у нас опять-таки нет. Одни только твои предположения.

Хэммонд вздохнул и посмотрел сначала в пол, потом снова поднял взгляд на нее.

— Есть еще кое-что. Еще один мотив, Стефи. И он кажется мне гораздо более убедительным, чем месть за сестру.

— Какой же?

— Я не могу обсуждать это сейчас.

— Но почему?

— Я не хотел бы нарушить право одного человека на анонимность.

— Разве не ты десять минут назад говорил о необходимости доверять друг другу и о наших с тобой “особых” отношениях?

— Дело не в том, что я не доверяю тебе, Стефи. Дело в том, что этот человек доверился именно мне, а я не хотел бы обмануть его. Я назову его имя, только когда полученные от него сведения понадобятся для предъявления обвинения.

— Обвинения? — с насмешкой повторила Стефи. — Никакого обвинения не будет, потому что нет никакого дела против Смайлоу.

— Я думаю, что дело будет.

— Ты серьезно решил пойти этим путем?

— Я понимаю, что это будет нелегко. Смайлоу, безусловно, не самый симпатичный человек, но в управлении его уважают и побаиваются, так что я готов столкнуться с определенным сопротивлением…

— “Сопротивление” — это еще мягко сказано, Хэммонд. Ни один полицейский в городе не станет добровольно помогать тебе в этом расследовании, потому что оно направлено против одного из своих. А Смайлоу для копов — свой.

— Я это понимаю, как понимаю и то, что мне это обойдется недешево. И все же я готов действовать. Кстати, одного этого должно быть достаточно, чтобы ты убедилась, как глубоко я убежден в своей правоте.

"Или насколько сильно вскружила тебе голову твоя новая подружка”, — подумала Стефи, а вслух сказала:

— А что насчет Юджин Кэрти? Ты снимешь с нее все обвинения и отпустишь на все четыре стороны? Может, нам еще и извиниться перед ней?

И снова Хэммонд услышал саркастические нотки в ее голосе.

— Этого делать нельзя. Пока нельзя, — объяснил он спокойно. — Если отпустить ее сейчас, Смайлоу может насторожиться. Я планирую пока продолжать в том же духе, но, даже если большое жюри предъявит ей обвинение, это дело нам все равно не выиграть. Мы просто не сможем этого сделать, — поспешно добавил он, увидев, что Стефи готова возразить. — Бобби Тримбл — обыкновенный мерзавец, и присяжные быстро его раскусят. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: он оговорил сестру, чтобы спасти себя. Ему просто никто не поверит, хотя бы время от времени он и говорил чистую правду. Кроме того, доктор Кэрти уже несколько раз официально заявила нам, что не делала ничего предосудительного.

— Они все так говорят, — буркнула Стефи.

— Но присяжные скорее поверят ей, чем этому мелкому паразиту — ее брату.

Его решимость защищать Юджин Кэрти произвела впечатление даже на Стефи, хотя она и знала теперь об их интрижке. Несколько мгновений она внимательно разглядывала Хэммонда, даже не пытаясь скрыть разочарования, потом спросила:

— Это все? Все, что ты хотел мне сказать?

— Вообще-то нет. Вчера вечером я кое-что проверил, но улики, которые мне удалось найти, нельзя пока назвать железными.

— Что же тебе удалось найти?

— Я не хочу говорить об этом, пока у меня не будет стопроцентной уверенности в своей правоте. Сама понимаешь, ситуация довольно щекотливая.

— Ты чертовски прав, Хэммонд! — сердито возразила Стефи. — Ситуация очень сложная. Я только никак в толк не возьму, зачем ты вообще пришел ко мне, если не можешь или не хочешь сказать всего? Что тебе от меня-то нужно?..

Меньше всего Дэви Петтиджон ожидала увидеть на пороге своего дома женщину, которую подозревали в том, что она сделала ее вдовой. Тем не менее она изобразила доброжелательность и с улыбкой поздоровалась с ней, когда Сара Берч провела гостью в малую приемную, где Дэви пила кофе. Даже если бы экономка не назвала ее по имени, Дэви непременно узнала бы Юджин Кэрти, хотя, на ее взгляд, фотокорреспонденты и телевизионщики обошлись с ней не слишком любезно. На первой полосе утренней газеты вид у доктора Кэрти был откровенно удрученный, а на телевизионной картинке она вообще была не похожа на себя. Зато в жизни она была довольно мила и хороша собой.

— Спасибо, что согласились принять меня, — сказала Юджин, опускаясь в кресло.

— Я приняла вас не столько из любезности, сколько из любопытства, — откровенно заявила Дэви. — Выпьете кофе?

— Спасибо, с удовольствием.

Пока Сара ходила за чашкой и сливками, две женщины сидели молча и мерили друг друга оценивающими взглядами. Наконец кофе прибыл, и, поблагодарив Сару и сделав из своей чашки крошечный деликатный глоток, Юджин сказала:

— В субботу вечером я встречалась с вашим мужем в его номере в отеле. Некоторые газеты, — она указала на разбросанные по ковру утренние выпуски “Геральд” и “Пост энд курьер”, — позволили себе намекнуть, что нас якобы связывали близкие отношения…

— У моего мужа была вполне определенная репутация, которую он считал нужным поддерживать, — вставила Дэви, лучезарно улыбнувшись.

— Тем не менее я хотела сказать, что для подобных заявлений нет никаких оснований. До субботней встречи я даже не была знакома с ним лично. Впрочем, когда вы услышите показания моего сводного брата, вы можете решить, что я лгу.

— Я читала про вашего брата, — заявила Дэви. — Судя по газетным отчетам, Бобби Тримбл — та еще задница.

— Вы ему льстите.

— Возможно. — Дэви рассмеялась. — К счастью, я не имела удовольствия знать его лично, а вот вам родство с этим мелким негодяем может обойтись довольно дорого. Скажите… — Она помедлила, заметив по лицу Юджин, что эта тема ей неприятна, но все же продолжила:

— Скажите, вам тяжело пришлось в детстве?

— Достаточно тяжело, миссис Петтиджон. Но я справилась. Дэви кивнула.

— Прошу вас, называйте меня просто Дэви, — сказала она. — Что касается моего вопроса, не сочтите его бестактным, просто… Просто почти у всех нас есть свои неприятные воспоминания, оставшиеся с тех давних времен, которые почему-то принято называть счастливым и беззаботным детством.

— Совершенно с вами согласна, Дэви, — кивнула Юджин. — В своей работе я постоянно сталкиваюсь с подобными явлениями. Порой бывает просто удивительно, как глубоко люди ухитряются запрятать воспоминания, которые мешают им жить нормальной жизнью. Требуется помощь психоаналитика, чтобы извлечь их из подсознания и освободить человека от их влияния.

— То есть ваша помощь. — Дэви долго рассматривала Юджин, потом неожиданно сказала:

— А вы совсем не такая, какой я вас представляла по газетным отчетам. Мне представлялось, что вы грубее, циничнее, хитрее. Может быть, даже коварнее. — Она рассмеялась негромко. — В общем, мне казалось, что вы больше похожи на меня.

— У меня тоже есть свои недостатки, — улыбнулась Юджин. — И, уверяю вас, их немало. Но я клянусь, что встречалась с вашим мужем только однажды и это было в прошедшую субботу. Вскоре после этого он был убит, но я не убивала его. И я пришла в его номер в отеле не для того, чтобы переспать с ним. Прошу вас, Дэви, поверьте мне — для меня это важно.

— Я склонна верить вам, — кивнула Дэви. — Во-первых, придя ко мне с этим заявлением, вы ничего не выигрываете. Во-вторых, не сочтите за обиду, но вы вряд ли понравились бы моему благоверному. Вы не в его вкусе.

Юджин улыбнулась и тут же, не в силах побороть своего любопытства, поинтересовалась:

— А почему я не в его вкусе?

— Во всяком случае, не с точки зрения внешности, — успокоила ее Дэви, окинув Юджин критическим оком. — Опять же не сочтите за оскорбление, но Лют был готов трахнуть любую женщину, лишь бы она еще не остыла. Все дело в вашем характере, дорогая. Люту нужно было, чтобы женщина, с которой он собрался переспать, была от него в восторге. Он любил покорных и глупых баб и предпочитал, чтобы они побольше молчали, за исключением, быть может, самой кульминации, во время которой его пассия просто обязана была орать во всю глотку, чтобы Лют почувствовал себя еще большим кобелем, чем он был на самом деле. Что касается вас, моя дорогая, то вы могли понравиться ему внешне, однако я продолжаю придерживаться мнения, что для Люта вы были чересчур умны и уверены в себе.

Дэви снова наполнила свою чашку из серебряного кофейника и бросила в нее два крошечных кусочка сахара.

— Знаете, Юджин, мне кажется, что некоторые из тех, кто обвиняет вас в убийстве Люта, сами не верят в это.

— Вот как? — удивилась Юджин. — Вы что, говорили с Хэммондом?

— Да нет, мне просто… — Она внезапно остановилась, пораженная внезапной догадкой. — Вы сказали “с Хэммондом”?! Означает ли это, что вы так близко знакомы с человеком, который ведет ваше дело, что называете его просто по имени?

Смутившись, Юджин опустила свою чашку на блюдечко.

— Извините меня, миссис Петтиджон… Дэви, — сказала она. — Я не хотела бы отнимать у вас время. Спасибо, что согласились встретиться со мной. По правде говоря, я не была уверена, что вы захотите меня видеть…

Дэви неожиданно перегнулась через столик и положила руку на плечо Юджин. Та в ответ подняла голову и ответила ей взглядом, полным спокойного достоинства. Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга, но этот обмен взглядами сказал обеим больше, чем любые слова. Все защитные барьеры были сняты. И этого оказалось достаточно, чтобы понять и принять…

— Так вот вы какая… — негромко проговорила Дэви, выпрямляясь. — Теперь я понимаю, что имел в виду Хэммонд, когда сказал: “Это не просто сложно, а очень сложно”…

Юджин открыла рот, чтобы что-то сказать, но Дэви опередила ее.

— Нет, ничего не говорите мне сейчас, — быстро сказала она. — Я не хочу забегать вперед — это будет все равно что заглянуть на последнюю страницу увлекательного романа. Что мне действительно хочется узнать, это как вы оба влипли в эту захватывающую историю? Надеюсь, начало было столь же интригующим, какой обещает быть развязка? — Она озорно улыбнулась. — Бедняга Хэммонд! Зная его, я могу представить, в какой невообразимой ситуации он оказался!

— Ему действительно пришлось нелегко, — согласилась Юджин. — И, насколько мне известно, он все еще пытается найти выход.

— А разве вы не будете осуждены? — спросила Дэви, сразу становясь серьезной.

— Этого я пока не знаю, — покачала головой Юджин, — но дело не во мне. Дело в Хэммонде. Очень скоро ему могут понадобиться друзья. Будьте его другом, Дэви, пожалуйста!

— Я всегда была его другом и останусь им.

— Он так мне и говорил. — Юджин накинула на плечо ремешок сумки и встала. — А теперь извините, мне действительно пора.

Дэви тоже поднялась, чтобы самой проводить гостью до дверей.

— Вы не сказали, как вам понравился мой дом, — сказала она, когда они вышли в прихожую. — Большинство гостей, которые впервые попадают в этот дворец, просто не могут удержаться, чтобы не похвалить его. А вы что скажете, Юджин?

Юджин быстро огляделась.

— Честно?

— Ну разумеется.

— У вас есть несколько очень милых вещей, но, на мой взгляд, дом слишком роскошный. И не очень уютный. Во всяком случае, на мой вкус…

Дэви фыркнула.

— Никто и не собирался тут жить — этот дом был перестроен специально, чтобы им хвастаться. Ну ничего, теперь, когда Лют умер, я все здесь сделаю по-своему.

И Дэви улыбнулась Юджин. Она редко испытывала расположение к другим женщинам и теперь со свойственной ей прямотой сказала:

— Мне все равно, спали вы с Лютом или нет. Вы мне нравитесь, Юджин.

— Вы тоже понравились мне, Дэви. Юджин была уже на половине пути к воротам, когда Дэви окликнула ее.

— Как я поняла, вы встречались с Лютом незадолго до его смерти? — спросила она.

— Да, верно, — подтвердила Юджин, останавливаясь.

— Я должна вас предупредить… Убийца может думать, что вы что-то скрываете. Может быть, вы что-то видели или слышали? — спросила Дэви, спускаясь с крыльца на одну ступеньку.

— Давайте оставим эти вопросы полиции, хорошо? — Юджин улыбнулась и пошла дальше. Отворив небольшую калиточку рядом с воротами, она вышла на улицу, и вскоре Дэви услышала шум отъезжающего автомобиля.

Дэви еще немного постояла на крыльце, потом вернулась в прихожую и закрыла дверь. Когда она повернулась, то увидела Сару Беря, которая неслышно подошла к ней сзади.

— Что-нибудь случилось, милая? — ласково спросила Сара и, подняв руку, погладила Дэви по лбу, словно хотела стереть появившиеся между ее бровями озабоченные морщинки.

— Нет, все в порядке, Сара, — рассеянно пробормотала Дэви. — Ничего не случилось. Абсолютно ничего.

Глава 35

Рано утром, до того как отправиться на работу и переговорить со Стефи, Хэммонд проверил свою телефонную почту, но ответил только на одно сообщение. Набрав знакомый номер, он в свою очередь наткнулся на автоответчик и сказал: “Лоретта, это Хэммонд. Я получил твои сообщения только сегодня утром. Извини, что разозлил тебя, но меня сбил номер на пейджере. Я не знал, что это ты. Я благодарен тебе за то, что ты сделала, но, к сожалению, человек, которого ты нашла на ярмарке, может мне только повредить; во всяком случае, сейчас его появление нежелательно. Поверь, у меня есть веские основания утверждать так. Возможно, впрочем, его показания мне все же понадобятся в будущем, так что не теряй его из виду. Пока же… В общем, я хотел сказать, что, если у тебя есть на примете какая-то другая работа, можешь ей спокойно заниматься. Если ты мне понадобишься, я с тобой свяжусь. Еще раз спасибо. Лори, ты отлично поработала… В ближайшие дни я вышлю тебе чек за твою вчерашнюю работу. Ты превзошла самое себя. А теперь — до свидания, мне пора бежать”.

Бев Бут прослушала это сообщение дважды и долго стояла в раздумье, не зная, как поступить. Если бы Хэммонду Кроссу случилось сейчас оказаться поблизости, она бы не постеснялась посоветовать ему засунуть свое сообщение себе в задницу (то, что поступить подобным образом со словами было бы затруднительно, ее не смущало — для хорошего дела не жаль было и автоответчика), однако Хэммонд был теперь неизвестно где, и Бев могла только либо стереть запись, либо оставить ее для матери.

После сегодняшнего дежурства Бев была раздражена сильнее обычного. За всю ночь она так ни разу и не прилегла, к тому же кто-то поцарапал ей машину, оставленную на больничной стоянке для сотрудников. Как и всегда после двенадцатичасовой ночной смены, голова у Бев раскалывалась от боли, а в доме не оказалось аспирина, хотя она отчетливо помнила, что положила флакончик в аптечку в ванной. Но больше всего Бев переживала из-за матери, чья комната оказалась пуста, а постель — аккуратно застелена. Интересно, где Лоретта сейчас и где она была всю ночь?

Бев припомнила, что, когда она уходила на работу, мать показалась ей озабоченной и подавленной. Обнаруженное ею на автоответчике сообщение означало, что всю ночь — или, по крайней мере, часть ее — Лоретта потратила, выполняя для помощника окружного прокурора какую-то грязную работу, а он, судя по его голосу, был как будто не особенно ей благодарен.

И, преисполнившись раздражения, Бев нажала кнопку на наборной панели телефона, стирая запись.

Через десять минут, когда, приняв две таблетки аспирина (который нашелся на кухне в шкафчике, куда она сама его положила), Бев выходила из душа, она услышала голос матери.

— Бев, это я! — крикнула Лоретта. — Я дома.

Завернувшись в простыню, Бев прошла по коридору и заглянула в спальню матери. Лоретта сидела на краешке кровати и снимала сандалии, оставившие на ее распухших ногах глубокие ярко-багровые следы.

— Привет, мам, наконец-то… — поздоровалась Бев. Лоретта была трезва, и она постаралась ничем не выдать своего облегчения. — А я, признаться, уже начинала беспокоиться. Где ты была?

— Это долгая история, которую лучше всего рассказывать после того, как мы обе поспим минуточек шестьсот, — заявила Лоретта. — Я чувствую себя так, словно всю ночь грузила вагоны. Ты проверила автоответчик? Мне никто не звонил?

— Нет, мам, никто, — неуверенно ответила Бев после некоторых колебаний.

— Странно… — пробормотала Лоретта, стаскивая через голову платье. — Я тут на части разрываюсь, а Хэммонд, как назло, куда-то пропал.

Раздевшись до белья, она стащила с кровати покрывало и улеглась. Казалось, она заснула еще до того, как ее голова коснулась подушки, и Бев вернулась к себе в комнату. Надев ночную рубашку, она завела будильник, отрегулировала кондиционер, чтобы воздух был попрохладнее, и тоже забралась под одеяло.

На этот раз Лоретта вернулась трезвой, хотя лицо ее казалось просто серым от усталости. Но что будет в следующий раз? Бев видела, что ее мать очень старается, чтобы не сорваться, однако это вовсе не означало, что пагубная привычка окончательно побеждена. Лоретта нуждалась в постоянном ободрении и похвалах, но — самое главное — ей просто необходимо было ощущать себя нужной кому-то.

Последнее, о чем подумала Бев, прежде чем успела заснуть, — это о том, что работа — пусть даже на прокурора Кросса — нужна была Лоретте просто позарез. Но Хэммонд Кросс как раз и звонил, чтобы сказать ее матери, что больше не нуждается в ее услугах.

«Нет уж, — решила Бев, — если мистер Кросс решил дать маме отставку, пусть сделает это лично, а не при помощи чертова телефона…»

— Что это? — спросил Рори Смайлоу, поднимая голову от коричневого конверта, который Стефи с торжествующим видом бросила перед ним на стол.

— Это — результаты одного лабораторного исследования, — ответила она. — Очень любопытного исследования.

Расставшись с Хэммондом, Стефи сразу же поехала в полицейское управление, чтобы сообщить детективу обо всем, что ей довелось узнать. Ни сожалений, ни угрызений совести она не испытывала — равно как и жалости к своему бывшему любовнику. Если у Хэммонда и были с ней “особые” отношения, то для нее они были пустым звуком. Начиная с сегодняшнего утра Стефи решила играть только за себя.

Прежде чем Смайлоу успел прикоснуться к конверту, Стефи снова схватила его и прижала к груди, словно любимое дитя.

— Может, поговорим у тебя в кабинете?

Придя в управление, она застала Смайлоу в просторном помещении отдела по расследованию особо опасных преступлений, где детектив сидел за столом, заваленным бумагами и бланками, и пил кофе.

— Что ж, идем! — Смайлоу залпом допил кофе, бросил пустой стаканчик в мусорную корзину и поднялся. — Только недолго, — раздраженно бросил он. — У меня уйма дел.

— Ты сам будешь решать, как долго мы будем об этом разговаривать, — самодовольно откликнулась Стефи, лавируя между беспорядочно составленными столами сотрудников отдела. — Но мне почему-то кажется, что это дельце тебя очень и очень заинтересует.

Наконец они вошли в крошечный кабинет Смайлоу. Там детектив сразу уселся на край стола, который в отличие от большинства рабочих столов в управлении был девственно чист.

— Ну, что там у тебя? — буркнул он.

— Помнишь пятна крови на простынях мисс Кэрти?

— Допустим. Кажется, она сказала, что порезала ногу, когда брилась.

— Это ложь. Впрочем, может, она действительно порезалась, только эта кровь — не ее. Я заставила Андерсона сравнить эту кровь по группе еще с одним образцом. Группы крови совпали, причем оба образца принадлежат к довольно редкой, четвертой группе. Для страховки нужно бы провести более подробное исследование, но я уже сейчас на сто процентов уверена, что не ошиблась. Я знаю, кто побывал у мисс Кэрти той ночью и испачкал ей простынку кровью и спермой… — Стефи торжествующе рассмеялась. — Кровь и сперма! По-моему, неплохо звучит, а? Как название настоящего детективного романа.

— Так чья же это кровь? — нетерпеливо прервал ее Смайлоу.

— Хэммонда — вот чья!

Пожалуй, впервые за все время их знакомства, Стефи удалось удивить Смайлоу. Во всяком случае, детектив лишился дара речи и молчал почти целую минуту. Стефи воспользовалась этим обстоятельством, чтобы кое-что объяснить.

— В тот вечер, когда на него напал грабитель, Хэммонд поехал домой, а не в больницу. Там ему оказал помощь какой-то неизвестный доктор, которого, кстати, не мешало бы найти. Как бы там ни было, врач оставил в коридоре целый мешок окровавленных полотенец и салфеток, и я этим воспользовалась. — Стефи перевела дух. — Понимаешь, на следующее утро я приехала к Хэммонду, чтобы сообщить ему про Тримбла, и тут на меня словно что-то нашло! Я просто почувствовала, что Хэммонд что-то скрывает, хотя поначалу решила, что он ведет себя странно из-за болеутоляющего лекарства. И тогда я потихоньку вытащила из пакета одно полотенце и припрятала.

Смайлоу постепенно пришел в себя.

— Что побудило тебя сравнить кровь на полотенце именно с образцами крови на простыне? — спросил он. — Почему ты решила, что мужчина, который побывал у доктора Кэрти ночью — именно Хэммонд?

— Называй это чудом, женской интуицией, как угодно! Но, по-моему, достаточно просто приглядеться, как он себя ведет, чтобы все стало ясно! — торжествующе воскликнула Стефи. — Наш Хэммонд просто порхает вокруг этой смазливой докторши. По временам у него бывает такое лицо, словно он вот-вот облизнется. Да ты и сам наверняка это заметил — заметил, только не понял… Я — и то не сразу сообразила, что к чему.

Смайлоу потер ладонью шею.

— Господи, какой стыд! — пробормотал он. — Просто стыд и срам!

— Почему? — не поняла Стефи.

— Ты права: я сам должен был до этого додуматься, ведь все это происходило у меня на глазах. Я действительно чувствовал, что между ними что-то происходит, но мне и в голову не пришло.., не могло прийти, а ведь ответ лежал на поверхности. Я передумал обо всем, включая какой-то сложный и запутанный заговор с участием отца Хэммонда, но об обычном сексуальном влечении даже не подумал!

— Не казни себя, Смайлоу, — великодушно сказала Стефи, чувствуя, что сейчас, в момент своего торжества, она может позволить себе немного снисхождения. — Женщины обычно более чувствительны к таким вещам. Там, где мужчины пускают в ход логику, женщины полагаются на интуицию и оказываются правы.

Смайлоу усмехнулся.

— Кроме того, у тебя в этом плане есть передо мной еще одно преимущество.

— Какое же?

— Ты спала с Хэммондом.

Он снова усмехнулся, но Стефи не находила в этом заявлении ничего смешного.

— Я хотела сказать вот что, — заявила она холодно. — Не имеет особого значения, кто первым почувствовал и кто первым догадался, что происходит между ними двумя. Суть в том, что Хэммонд Кросс переспал с этой женщиной уже после того, как его назначили государственным обвинителем по делу, в котором она является главным подозреваемым. — С этими словами она подняла конверт высоко над головой, словно это был скальп поверженного врага. — И мы можем это доказать!

— Но для этого нужны доказательства, добытые законным путем, — напомнил Смайлоу.

— Это чисто технический вопрос, — отмахнулась Стефи. — Мы решим его в рабочем порядке, а сейчас я предлагаю взглянуть на общую картину. Кстати, еще одно… Помнишь, эта мисс Кэрти пыталась соврать нам насчет соседских подростков, которые якобы вломились к ней в дом? Так вот, я уверена, что замок на ее кухонной двери тоже сломал Хэммонд. Он проник к ней в дом, а теперь….

— Интересно зачем? — перебил Смайлоу. — Чтобы украсть ее столовое серебро?

Стефи нахмурилась — ей не понравилось, что он шутит в то время, как она говорит такие серьезные вещи.

— Я готова биться об заклад, что их отношения начались еще до того, как мы начали подозревать мисс Кэрти в убийстве. Они наверняка встречались раньше, а на допросе притворились, будто не знают друг друга. Мне кажется, им нужно было сговориться, какой линии придерживаться дальше, вот Хэммонд и отправился навестить свою подружку. Если я не ошибаюсь, это было вечером во вторник, после того, как мы поймали мисс Кэрти на лжи. Очевидно, Хэммонд опасался, что мы могли установить наблюдение за домом, вот почему он решил зайти с заднего крыльца. Наверное, она не ждала его. Дверь оказалась закрыта, он стал ломать замок и порезал палец. Я, во всяком случае, хорошо помню, что на следующий день у Хэммонда был заклеен палец.

Кроме того, Юджин Кэрти наверняка была с ним, когда на него напал этот непонятный грабитель. Это объясняет, почему он не обратился в больницу. Наверняка его раны обработала сама мисс Кэрти — ведь она все-таки врач.

— Она не совсем такой врач, какой нужен был Хэммонду в тот вечер, — пробормотал Смайлоу задумчиво.

— Но у нее наверняка есть знакомые хирурги, — не сдавалась Стефи. — Она могла попросить кого-то из своих друзей приехать и оказать Хэммонду помощь, чтобы все было шито-крыто.

— Что ж, возможно, ты права… — протянул Смайлоу, все еще сомневаясь. — Как бы мне ни хотелось, чтобы этот чистюля-бойскаут хотя бы раз приземлился лицом в грязную лужу, я все же не могу поверить, чтобы Хэммонд Кросс допустил что-нибудь столь серьезное. Ведь если все, что ты говоришь, правда, то это граничит с должностным преступлением. И не только с должностным… Кстати, ты не намекала ему, что тебе все известно?

— Нет. Я старалась не насторожить его, пока не получила этот отчет из лаборатории. Но теперь Хэммонд по уши в дерьме!

— Совпадение группы крови, какой бы редкой она ни была, еще ни о чем не говорит.

— Если дело дойдет до доказательств его преступления, мы сможем провести сравнительный анализ ДНК.

— Что ж, — заметил Смайлоу, — я не утверждаю, что ты права во всем, но твои слова по крайней мере объясняют его бурную реакцию на показания Тримбла.

Стефи фыркнула.

— Кому приятно узнать, что твоя подружка — заурядная шлюха.

— Была…

— Ну, была или есть — вопрос спорный. В любом случае это объясняет, почему Хэммонд так резко возражал против того, чтобы мы использовали показания ее единоутробного братца. Что еще у тебя на уме? — досадливо спросила она, увидев, что Смайлоу снова нахмурился.

— Вообще-то в этом вопросе я вполне согласен с Хэммондом, — сказал Смайлоу. — Тримбл — слишком явный мерзавец. Он не только не способен внушить присяжным ни капли доверия, но — еще хуже — может вызвать в них сочувствие к самой мисс Кэрти. Она как-никак известный психолог, человек, занимающий видное положение в обществе, а он?.. Наркоман, сутенер, самодовольный альфонс, который считает, что нравиться старым девам — это особый дар. Такой тип, если только мы отважимся вытащить его пред очи присяжных, скорее повредит нашему делу, чем поможет ему, в особенности если в составе присяжных будет достаточно много женщин. По-моему, было бы куда лучше, если бы Бобби фигурировал на суде только в виде собственных показаний, да и то письменных, а не записанных на пленку.

— Но если дать волю Хэммонду, никакого суда вообще не будет. Он развалит дело Юджин Кэрти еще на этапе предъявления обвинения.

— Ну, в данном случае не все зависит только от него. Скажи, он не собирается…

— Я знаю, что он собирается повесить убийство Петтиджона на кого-то другого.

— Что-что?

— Я вижу, ты меня совсем не слушаешь, Смайлоу. Ведь я же сказала тебе, что Хэммонд готов зайти сколь угодно далеко, лишь бы защитить эту женщину. Я разговаривала с ним сегодня утром. Он одним махом отмел все улики, которые ты собрал против этой женщины, и предложил начать дело против кое-кого другого. И надо сказать, что он не терял времени даром:

Хэммонд уже нашел человека, у которого, по его мнению, была достаточно сильная мотивация и, главное, возможность совершить это преступление. Лично я не сомневаюсь, что этого человека Хэммонд Кросс отправит за решетку с огромным удовольствием. Ты спросишь меня, кто этот человек? — Стефи вызывающе рассмеялась. — Можешь отгадывать до трех раз, Смайлоу…

— Хэммонд, я ищу тебя все утро!

— Добрый день, мистер Мейсон.

Хэммонд поморщился и отодвинул трубку подальше от уха. Он знал, что шеф разыскивает его, но надеялся избежать разговора с ним. На это у него просто не было времени.

— Я был очень занят, шеф, — добавил он. — Вы застали меня случайно. Я заскочил к себе буквально на минутку и собирался снова уйти.

— В таком случае не стану тебя задерживать.

— Спасибо, шеф, — поблагодарил Хэммонд, берясь за ручку двери. — Я свяжусь с вами попозже, как только выдастся свободная минутка.

— Собственно говоря, я хотел поговорить с тобой о пресс-конференции.

— О какой пресс-конференции? — Хэммонд замер.

— О той, которая состоится сегодня в мэрии в пять часов. Все местные телевизионные станции будут вести репортаж в прямом эфире.

— И чему она будет посвящена? — насторожился Хэммонд.

— Я хотел официально объявить о своей отставке, — сообщил Мейсон. — О ней и так всем известно, так что я решил больше не тянуть. Заодно я планировал сообщить корреспондентам, что считаю тебя своим преемником. Считай, парень, что на ноябрьских выборах один голос Ты уже заработал.

— Я.., я просто не знаю, что и сказать… — Хэммонд переложил трубку в другую руку, поскольку его ладонь вдруг оказалась влажной от пота.

— Ничего не надо говорить! — прогрохотал Мейсон. — Побереги силы для пресс-конференции.

— Но…

— Я уже сообщил твоему отцу. Он и Амелия тоже собираются прийти.

«О господи!»

— Вы же знаете, шеф, я просто зашиваюсь с этим делом об убийстве Петтиджона. Мне сейчас совсем не до пресс-конференций.

— Поверь, сынок, более удобного момента нельзя и представить. Кстати, можешь сказать пару слов и о своем расследовании. Это сделает тебя героем домохозяек всего Чарлстона.

Хэммонд на секунду прикрыл глаза.

— Я вижу, вы с Престоном неплохо пообщались, — сказал он, постаравшись придать своему голосу самый ироничный оттенок.

Мейсон расхохотался так, что у Хэммонда чуть не лопнули барабанные перепонки.

— Ты же знаешь своего отца, он умеет быть настойчивым. Например, вчера вечером он угощал всех в нашем клубе и .

— Понимаю, — сердито пробормотал Хэммонд. — Вы бы хоть обо мне подумали!

Впрочем, он знал, что сам во всем виноват. Хэммонд совершенно забыл о недавнем разговоре с отцом, а между тем ему следовало задуматься еще тогда. Престон никогда не позволял картам ложиться как попало и старался снять колоду так, чтобы все тузы достались ему. Его маневр с раздачей денег жителям острова Спаркл выбил из рук Хэммонда главное оружие, так что теперь Престона было практически невозможно привлечь к ответственности. Он и сам прекрасно это понимал, но, как видно, все же решил подстраховаться на случай, если Хэммонд все же начнет расследование. Престону очень хотелось, чтобы его сын оказался в кресле окружного прокурора. Очевидно, он рассчитывал, что Хэммонд не захочет скомпрометировать себя, публично объявив преступником родного отца.

Что ж, с каждым днем ставки росли, но теперь Хэммонд был готов принять вызов.

— Ладно, шеф, мне действительно нужно бежать, — сказал он. — Еще раз извините.

— Извиняю. Только не забудь про пять часов.

— Не забуду, шеф.

Глава 36

Лоретта слегка пошевелила ногами. Вот уже полчаса она держала их в тазу с холодной водой, но отек даже не думал спадать.

— Старость — не радость… — проворчала она недовольно, хотя никогда не считала себя старой. Просто она слишком долго пила и испортила себе сердце, сосуды и печень. И еще, возможно, почки, но сейчас ей не хотелось об этом думать. Проще было свалить все на возраст. Стариков все жалеют. Пьяниц — презирают.

— Ты уже встала, мама? — спросила Бев, заглядывая в комнату. — Я думала, ты поспишь подольше.

— Просто у меня еще много всякого на уме, — отозвалась Лоретта и пристально посмотрела на дочь. — Ты уверена, что утром на автоответчике не было никаких сообщений? — спросила она. — Может быть, он испортился?

— Нет, он не испортился, — ответила Бев с виноватым видом. — Мистер Кросс оставил для тебя сообщение, но я не захотела передавать его тебе.

— Что он сказал?! — Лоретта так и подскочила.

— Он сказал, что человек с ярмарки ему не нужен.

— Ты уверена? — Лоретта уставилась на дочь с явным недоверием.

— Да, он так и сказал “с ярмарки”.

— Нет, я имела в виду, что он ему не нужен.

— Он так и сказал, — подтвердила Бев. — Именно это меня и обидело. Ты пропадала где-то всю ночь, работала для него, а ему, видите ли… Эй, мама, осторожнее! Ты зальешь водой ковер!

Но Лоретта уже стояла, уперев руки в бока и широко расставив ноги.

— Да он что, с ума сошел?! — воскликнула она.

Бобби Тримблу очень не хотелось в тюрьму. Попадать туда не входило в его планы. В тюрьме было паршиво. Тюрьма — это место для неудачников. Быть может, она худо-бедно годилась для прежнего Бобби, но нынешнему мистеру Тримблу в ней было не место.

Всю ночь он делил камеру с каким-то пьяницей, который оглушительно храпел и так часто портил воздух, что Бобби едва не задохнулся. Единственное, что хоть как-то его поддерживало, — это надежда, что утром его отпустят. Так, по крайней мере, обещали Бобби детектив Смайлоу и та чернявая сука из прокуратуры. Только одна ночь, сказали они ему, и ты выйдешь на свободу.

Но утро наступило, а за ним так никто и не пришел. Бобби, однако, не собирался сносить все это спокойно. Он выражал свои жалобы часто и громко, он ругался и тряс решетку, но это ни к чему не привело. Между тем часы шли, и Бобби все больше поддавался унынию.

Похоже, ему не удалось добиться своего. Эти двое его попросту надули.

Теперь Бобби понимал, что дела с самого начала пошли не лучшим образом. Кто-то весьма некстати пришил Петтиджона, на что он, честно говоря, не рассчитывал. Разумеется, Бобби никогда не считал себя святым, но никакого отношения к убийству он иметь не хотел. То, что он выставил Юджин виновной, его ни в малейшей степени не беспокоило. Главное, чего он хотел добиться, — это вырваться на свободу. Правда, Смайлоу предупредил его, что до суда над Юджин он должен оставаться в городе, ежедневно отмечаться в полицейском участке и вообще вести себя тише воды ниже травы. Никаких женщин. Никаких вечеринок. Никаких наркотиков. Никаких развлечений…

Но и это было значительно лучше, чем тюрьма, к тому же у Бобби не осталось ни цента, поскольку он так и не получил причитающихся ему ста тысяч, которые Юджин успела забрать у Петтиджона. А если и не успела, лично ему не было до этого никакого дела. Бобби нужны были его деньги — и точка!

При мысли об этом Бобби стало так жалко себя, что он соскочил с койки и, прижавшись лицом к решетке, крикнул в пространство:

— Эй, какого черта они там копаются?!

Но, как и час, и два часа назад, на этот крик души никто не обратил внимания. Охранники оставались совершенно невосприимчивы к его жалобам. Они даже не смотрели в его сторону, а этого Бобби вынести уже не мог.

— Вы все здесь просто с ума посходили! — заявил он надзирателю, который полчаса спустя наконец-то соблаговолил подойти к дверям его камеры. — Я не какой-нибудь там обыкновенный заключенный. Я вообще не должен здесь находиться! Вы должны выпустить меня немедленно, иначе вы за все ответите!..

— Если бы мне платили хотя бы по пять центов за каждый раз, когда я слышу подобные речи, я бы уже давно был миллионером и отдыхал где-нибудь на Багамах, — насмешливо откликнулся надзиратель. — Ну-ка, Бобби, отойди от двери на пять шагов — к тебе посетитель.

И действительно, в коридоре, сопровождаемый рослым охранником, появился мужчина в легком полотняном костюме и галстуке. Выглядел он вполне прилично, однако Бобби сразу почувствовал в его облике что-то необычное. Приглядевшись, он понял, в чем дело: правая рука незнакомца висела на черной повязке.

Подойдя к решетке камеры, молодой мужчина представился как Хэммонд Кросс.

— Вы ведь из прокуратуры, мистер? — уточнил Бобби, непроизвольно делая шаг вперед, и охранник поспешно поднял дубинку.

— Специальный помощник окружного прокурора, — отрекомендовался тот.

— О, прошу прощения, сэр, — проговорил Бобби, к которому мгновенно вернулась вся его самоуверенность. — Впрочем, кто бы вы ни были — мне все равно. Лишь бы вы вытащили меня отсюда.

— Ах да, вытащить тебя… Ведь, кажется, об этом ты договаривался с детективом Смайлоу, не так ли?

Этот ответ не понравился Бобби. Человек, назвавшийся Кроссом, был непрост. “С таким надо держать ухо востро!” — с опаской подумал Бобби.

Тем временем Хэммонд сделал надзирателю знак открыть камеру, и Бобби слегка воспрянул духом. Однако вместо канцелярии, где он должен был получить свои вещи и документы, охранник и надзиратель почему-то доставили Бобби в комнату, предназначенную для встреч заключенных с адвокатами. Затем они удалились, оставив его один на один с Кроссом.

— Я не считаю это освобождением, мистер Кросс, — развязно заявил Бобби, оглядываясь по сторонам. — Я договаривался с вашими коллегами вовсе не об этом. Или они предпочли позабыть о нашем уговоре?

— Я знаю, о чем ты с ними договаривался.

— Так в чем же дело? Скажите, пусть меня выпустят отсюда, и точка!

— Сначала нам надо поговорить.

— Я буду разговаривать с вами только в присутствии адвоката.

— Я — дипломированный адвокат, Бобби. Бобби недоверчиво посмотрел на него.

— Вы же сами сказали, что вы этот.., специальный окружной помощник…

— Сядь и заткнись!

Бобби посмотрел на него оценивающим взглядом. Этот Кросс был достаточно высок и широкоплеч, но не производил впечатления силача, к тому же правая рука у него почти не действовала. Это последнее наблюдение придало Бобби уверенности или, лучше сказать, наглости. Картинно выпрямившись, он расправил плечи.

— Не слишком ли ты крут для однорукого? — нахально спросил он.

В глазах Кросса появился жесткий стальной блеск, совсем как у Смайлоу. Правда, Бобби никогда нельзя было напугать одним взглядом, однако отчего-то ему вдруг стало неуютно.

— Ладно, я сел… — проворчал он, плюхаясь на стул возле привинченного к полу стола. — Что дальше?

Кросс прошелся по камере, потом остановился прямо напротив Бобби.

— Ты даже представить себе не можешь, как мне хочется превратить тебя в отбивную, Бобби, — сказал он самым проникновенным голосом.

Бобби несколько раз моргнул и уставился на него в еще большей тревоге. Губы Кросса едва двигались, а голос звучал очень негромко, но было в нем что-то такое, отчего у Бобби зашевелились волосы на голове. Он заметил также, что Кросс весь подобрался, словно пантера перед прыжком, и это поубавило в нем спеси.

— Я не знаю, что вы от меня хотите, — пробормотал Бобби, снова переходя на “вы”. — Мы с детективом Смайлоу заключили договор…

— Так то с детективом Смайлоу!.. — Прокурор Кросс широко улыбнулся, но эта улыбка Бобби совсем не понравилась. — Но ведь я не детектив Смайлоу, не так ли? И я тебе ничего не обещал. Зато я заключил очень любопытную сделку с одним из бывших пайщиков компании под названием “Остров Спаркл”… Ну что, Бобби, ты еще не догадался, о чем идет речь?

Хэммонд немного помолчал, давая Бобби время подумать.

— Так вот, — продолжил он некоторое время спустя. — Этот человек согласен свидетельствовать против тебя, лишь бы на процессе к нему отнеслись помягче. Список преступлений, совершенных тобой на острове Спаркл, похож на счет из прачечной — он такой же длинный, только в графе “Стоимость услуг” стоят не доллары, а годы. Десятилетия, Бобби! Мне недосуг перечислять все, что ты там натворил, скажу только, что одно только “умышленное уничтожение чужого имущества путем поджога” потянет на двадцать пять лет минимум. Но самое главное, что список твоих похождений не имеет никакого отношения к вашей сделке с детективом Смайлоу. Он занимается совсем другим делом, а ты, судя по этому списку, мой клиент. Итак, Бобби, с чего мы начнем? С поджогов или с твоих расистских выходок?

Бобби машинально вытер вспотевшие ладони о штаны.

— Послушайте, прокурор, я расскажу вам о моей сестре все, что вы хотите знать, и даже больше! — предложил он.

— Не поможет, — отмахнулся от него Кросс. — Да это и ни к чему. Юджин Кэрти не убивала Петтиджона.

— Но ведь детектив Смайлоу говорил мне…

— Она этого не делала, — повторил Кросс с неприятной улыбкой. — Так что, Бобби, твои дела плохи. Придется тебе некоторое время посидеть в одной из наших тюрем. А когда штату надоест одевать и кормить тебя бесплатно, мы передадим тебя во Флориду — наши коллеги из Майами очень интересуются твоей персоной.

— Да плевать мне на это! — не выдержал Бобби. — И на тебя плевать, пижон чертов! Позови сюда моего адвоката и живо, не то пожалеешь!

С этими словами он вскочил и шагнул к Кроссу, угрожающе сжимая кулаки. Но тот только поднял левую руку и с такой силой толкнул Бобби в грудь, что он не только упал обратно на стул, но и едва не опрокинулся навзничь. Прежде чем Бобби успел опомниться, прокурор Кросс склонился над ним и, приблизив свое лицо к лицу Бобби, сказал чуть слышным, но ясным шепотом:

— Еще одно, мразь: если ты хоть когда-нибудь приблизишься к своей сестре — только приблизишься, Бобби! — я сверну тебе шею голыми руками. Или лучше измордую так, что ты сам себя не узнаешь, и тогда твои счастливые деньки дамского любимчика будут кончены. Если женщины и будут смотреть в твою сторону, то только с жалостью и отвращением. Ты понял?

В первое мгновение Бобби был потрясен, но потом все встало на свои места: и угрозы прокурора, и его неожиданное заявление о невиновности Юджин. И Бобби рассмеялся.

— Теперь я понял! — воскликнул он. — Ты сохнешь по моей сестричке! И Бобби игриво ткнул Кросса пальцем в грудь.

— Ну, я угадал, специальный помощник Кросс? Ладно, можете не отвечать — я знаю, что прав. Так вот, мистер Кросс, как только вам захочется трахнуть Юджин — обращайтесь ко мне, я все устрою в лучшем виде. Хотите спереди, хотите сзади, хотите сбоку или “шестьдесят девять” — пожалуйста! Все будет зависеть от суммы, с которой вы готовы расстаться!

Как будто порыв ураганного ветра внезапно сбросил его со стула, и Бобби полетел на пол, болезненно треснувшись скулой о бетонный пол. В следующий момент перед его глазами возник занесенный для удара каблук прокурорского ботинка. Он был очень твердым на вид, с почти не стоптанным краем, и Бобби понял, что если каблук опустится, то его переносица может оказаться вмята до самого затылка.

— Мистер Кросс, не надо!.. — в ужасе завопил Бобби. Как сквозь вату, до него донесся топот башмаков в коридоре, лязг железной двери и голос охранника:

— Все в порядке, мистер Кросс? Прокурор убрал ногу.

— Да, благодарю вас, все в порядке, — ответил он спокойно. — Мистер Тримбл упал со стула. Боюсь, ему может понадобиться помощь.

Глава 37

— Это очень интересно… — Стефи прижала трубку плечом. — Ты сейчас где?

— Я звоню из тюрьмы, — ответил Хэммонд. — Думаю, Бобби Тримбл пробудет здесь еще некоторое время.

— А как насчет нашего с ним договора?

— За ним числится еще немало подвигов, кроме вашего фальшивого изнасилования, так что пока ему придется посидеть. Если тебя интересуют подробности, то я введу тебя в курс дела позднее.

— Отлично. Что-нибудь еще?

— Да. Ты, кажется, говорила, что знаешь сержанта Гленна Бассета?

— Лично я с ним незнакома — так, видела несколько раз… Это который заведует полицейским складом вещественных доказательств — такой полный, лысый, с усами?..

— Точно. Так вот, у него, оказывается, есть шестнадцатилетняя дочь, которую в прошлом году арестовали за хранение наркотиков. Это ее первый арест. Вообще-то она неплохая девушка, просто поддалась влиянию сверстников и попала в плохую компанию. Ей грозит большой срок…

— Понятно. И что дальше?

— Как мне удалось выяснить, Бассет обратился к Смайлоу за советом и помощью. Смайлоу вмешался, и девчонку выпустили на поруки.

— Понятно. Ты хочешь сказать, что этот… Бассет и Смайлоу обменялись любезностями?

— Это пока только предположение.

— Почему — предположение?

— Потому что все это пока на уровне сплетен. Я, правда, пытаюсь добыть что-нибудь конкретное, но копы не очень охотно дают показания на других копов. Я даже еще не разговаривал с самим Бассетом.

— Мне хотелось бы самой посмотреть на этого мужика. Сообщи мне, когда будешь готов, ладно? Ну а сейчас что собираешься делать?

— В данную минуту я еду в “Чарлстон-Плаза”.

— Зачем?

— Помнишь те красивые купальные халаты, которыми снабжены все номера в гостинице?

— Белые, пушистые?

— Да. Так вот, я узнал — многие надевают их, когда идут в фитнесс-зал.

— Ну и что?

— А ты можешь ответить мне, где халат Петтиджона?

— Что? Я не понимаю…

— Утром в день убийства Петтиджон побывал в фитнесс-зале, где ему делали массаж. После массажа он принял душ, но одеваться не стал. Я расспросил массажиста, и он подтвердил, что Петтиджон пришел в гостиничном халате и в нем ушел, следовательно, у него в номере должен быть использованный халат и тапочки. Но среди изъятых с места преступления улик их не было. Куда же они подевались?

— Хороший вопрос, — медленно сказала Стефи.

— Я знаю еще кое-что, — добавил Хэммонд. — Оказывается, Смайлоу регулярно бывает в фитнесс-зале отеля, где ему делают массаж и педикюр. Понимаешь? Человек в таком халате может свободно расхаживать по всему отелю, и никто не обратит на него внимания — слишком много постояльцев бродит по коридорам в таком виде. — Смайлоу умен, он мог этим воспользоваться. Так вот, я намерен еще раз проверить номер Петтиджона и хотел поставить тебя в известность. Кстати, ты видела сегодня Смайлоу?

Стефи помедлила секунду, потом сказала:

— Нет, а что?

— Если случайно встретишься с ним, постарайся занять его чем-нибудь, чтобы я мог действовать спокойно.

— Хорошо, Хэммонд, конечно. Сообщи, если что-нибудь обнаружишь.

— Уверен, что обнаружу. И обещаю: ты узнаешь об этом первая. Хэммонд закрыл дверь отдельного кабинета и сел на стул напротив Дэви.

— Что-нибудь случилось? Ты сказала, что нам нужно срочно встретиться.

— Хочешь что-нибудь съесть или выпить?

— Нет, спасибо, ничего в горло не лезет. Впрочем, содовой я бы выпил.

Дэви звонком вызвала официанта и, продиктовав ему заказ, достала из сумочки сигареты.

— Ты снова начала курить? — удивился Хэммонд. — Давно?

— Час назад.

— Что же все-таки случилось, Дэви? У тебя вид расстроенный.

Она отпила глоток из бокала, который, как подозревал Хэммонд, был далеко не первым. Дэви вызвала его в этот ресторан тридцать минут назад, и, поскольку Хэммонд направлялся в центр города, короткая встреча с ней не могла помешать его планам.

— Вчера ночью мне звонил Смайлоу, — сказала Дэви. — У нас было свидание… Увы, не романтическое.

— Тогда зачем вы встречались?

Она выпустила к потолку тонкую струйку ароматного дыма.

— Рори засыпал меня вопросами о тебе и о Люте… — Дэви подождала, пока официант поставит на стол содовую для Хэммонда и новый коктейль для нее. — Он знает, что в субботу ты тоже встречался с ним, только я не понимаю — откуда. Я, во всяком случае, ничего ему не говорила. Клянусь!

— Я верю тебе, Дэви.

— Он сказал, что тебя видели в отеле. Из этого Рори заключил, что ты встречался с моим мужем. Детектив Смайлоу, как ты знаешь, наделен совершенно нечеловеческой интуицией…

— Ну, интуицию к делу не пришьешь.

— Может быть, но… Есть еще одна вещь, которую ты должен знать. — Дэви поднесла сигарету к губам, но рука ее дрожала.

— Говори, я слушаю.

— Я все знаю о тебе и Юджин Кэрти.

В первое мгновение Хэммонд опешил. Потом он решил все отрицать, но сообразил, что кого-кого, а Дэви ему вряд ли удастся провести.

— Откуда? — только и спросил он.

— Она приходила ко мне, и я догадалась. А она не стала отрицать. — Дэви вздохнула. — Разумеется, я не знаю ни обстоятельств, ни подробностей вашей первой встречи. Они мне ни к чему, так что я не стала допытываться. Кстати, твоя Юджин Кэрти совершенно очаровательна.

— Да, — согласился Хэммонд. — Я тоже так думаю.

— Ты, несомненно, понимаешь и то, что ваш роман чреват крупными неприятностями для вас обоих.

— Это я тоже хорошо знаю.

— Но почему из всех женщин Чарлстона, которые сохнут по тебе денно и нощно, ты выбрал именно ее?

— Разве это можно объяснить? — Хэммонд вздохнул и бросил взгляд на часы. — Извини, Дэви, у меня еще уйма дел, так что если ты ничего больше не хочешь мне сказать, то я, пожалуй, поеду. Что касается твоего последнего вопроса, то в свое оправдание я могу сказать только одно: я вовсе не планировал ни в кого влюбляться ни на этой неделе, ни даже в этом месяце. Это случилось, вот и все. Ну а неприятности… Неприятности мы переживем. — Он улыбнулся. — Мы виноваты только в том, что наши отношения не укладываются в общепринятые представления о том, как должны вести себя прокурор и подозреваемая. Но разве не ты, Дэви, говорила, что правила и условности только для того и существуют, чтобы их нарушать?

— Но ты — не я, а что позволено старой распутной корове, то не позволено Юпитеру. — Дэви улыбнулась. — Не обижайся, Хэммонд, я просто хотела предупредить, чтобы ты был поосторожнее. Если судить по тому, как мисс Кэрти произносила твое имя, она серьезно в тебя влюблена. И любой человек, который увидит вас вместе, сразу это заметит. В особенности если этот человек — женщина. Думаю, даже Смайлоу способен уловить кое-что, хотя он никогда не был особенно чувствителен к таким вещам.

Ее глаза неожиданно наполнились слезами, и Хэммонд не на шутку встревожился, потому что Дэви никогда не имела привычки плакать.

— Что с тобой?! — воскликнул он.

— Я боюсь, — выдавши она. — Боюсь за нее и за тебя.

— Но почему?

— Я почти уверена, что Люта убил Смайлоу, а такой человек, как он, вполне способен убить еще кого-то. Ради того, чтобы обезопасить себя. Хэммонд долго смотрел на нее, потом улыбнулся.

— Спасибо, Дэви.

— За что?

— За то, что ты думаешь обо мне. И за это я тебя люблю. Но еще больше я люблю тебя за то, что ты беспокоишься о Юджин. Надеюсь, вы станете друзьями.

С этими словами он встал и, наклонившись, поцеловал Дэви в щеку.

— Не волнуйся, все будет в порядке.

Он сделал движение, чтобы уйти, но Дэви удержала его.

— Ты.., обещаешь? — спросила она с какой-то странной робостью, которая совершенно не вязалась с тем, что он о ней знал.

— Обещаю, — твердо ответил Хэммонд. — Тебе не о чем волноваться.

Из ресторана он выбежал почти бегом. Запрыгнув в машину, Хэммонд поехал к отелю, на ходу набирая номер домашнего телефона Юджин.

Замок на задней двери все еще был сломан, и он подумал, что с ее стороны было весьма неосторожно до сих пор не привести его в порядок. Сама кухня, однако, была точно такой, какой он помнил ее по прошлому разу — чистой, аккуратной и уютной, и только из крана над мойкой мерно капала вода — очевидно, какой-то из вентилей разболтался.

Он как раз вступил в коридор, когда на тумбочке рядом с ним зазвонил телефон, и он вздрогнул. К счастью, Юджин ответила на звонок в другой комнате, и он остановился, прислушиваясь к разговору, доносившемуся из приоткрытой двери в конце коридора.

Она была в своем кабинете и сидела в кресле спиной к выходящей в коридор двери. В кабинете пряно пахло утыканными гвоздикой апельсинами, красиво уложенными в хрустальную вазу на кофейном столике. На приставном столе рядом с креслом он разглядел несколько папок, очевидно — историй болезни, а одна такая папка была раскрыта у нее на коленях. Яркие лучи солнца били прямо в окна и горели медью и золотом в ее волосах, которые как будто притягивали их.

— Не беспокойся обо мне, — говорила она в трубку. — Нет, со мной все в порядке. А кто такой этот сержант Бассет?.. А-а, теперь понимаю. Значит, ты был прав. Что ж, в какой-то мере мне его даже жаль. Должно быть, на него было оказано сильное давление… Хорошо, я буду осторожна. Позвони мне, как только сможешь.

Она дала отбой, положила беспроводной телефон-трубку на приставной столик и неожиданно обернулась, очевидно, заметив что-то боковым зрением. От резкого движения раскрытая папка с историей болезни соскользнула с ее колен, и листки бумаги разлетелись по пестрому ковру восточной работы.

— Детектив Смайлоу?! — ахнула Юджин. — Как же вы меня напугали!

Смитти был занят с клиентом, когда Хэммонд прошел мимо его стула к лифтам.

— Привет, Смитти, — окликнул он чистильщика. — Ты случайно не видел сегодня детектива Смайлоу?

— Нет, сэр, мистер Кросс, не видел.

Обычно дружелюбный и общительный, сегодня Смитти даже не поднял головы, продолжая сосредоточенно полировать туфли сидевшего на стуле клиента, но Хэммонд не обратил на это никакого внимания. Сейчас он думал только о том, что он может обнаружить в “люксе” на пятом этаже.

Дверь номера Петтиджона все еще была крест-накрест заклеена желтой полицейской лентой. Сорвав ее, Хэммонд открыл замок ключом, который вчера вечером он получил у управляющего отелем, и вошел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Жалюзи на окнах были опущены, поэтому в номере было полутемно, и засохшее пятно на ковре в гостиной казалось черным. Хэммонд знал, что менеджер уже распорядился заменить ковер новым, но это указание еще не было исполнено. Глядя на пятно, Хэммонд попытался отыскать в душе хоть каплю сочувствия к Петтиджону, но так ничего и не нашел. Этот человек был порядочным мерзавцем при жизни и даже после смерти ухитрялся отравлять существование окружающим.

Из гостиной Хэммонд перешел в спальню и заглянул в шкаф, где по-прежнему не было ничего, кроме упакованного в пластик и перевязанного поясом махрового халата и тапочек. Это был точно такой же халат, в каком Лют Петтиджон спускался в фитнесс зал и поднялся обратно, чтобы переодеться в обычную одежду.

— Я бы, наверное, никогда не подумал о халате, если бы ты не заговорила об этом, когда мы сидели в баре, — сказал он негромко и, повернувшись, оказался лицом к лицу со Стефи, которая бесшумно появилась у него за спиной. Как она вошла, Хэммонд не слышал, но он ждал ее. — Тогда ты спросила, могу ли я представить себе Петтиджона расхаживающим по вестибюлю в халате и шлепанцах, — продолжал он. — Разумеется, это был чисто риторический вопрос. Я действительно не мог представить его в таком виде, но только до вчерашнего вечера. Когда я узнал, что он спустился в фитнесс-зал в халате и в халате оттуда ушел, я спросил себя, откуда об этом стало известно тебе. И куда девался использованный халат… — Хэммонд задумчиво посмотрел на нее. — Должно быть, ты накинула его на себя поверх повседневной одежды и в таком виде вышла из номера. На тебя никто не обратил внимания…

— Я была в костюме для джоггинга. Мне казалось, что это — отличная идея. Кому придет в голову, что человек, одетый в спортивный костюм, задумал совершить убийство? Но халат… Это была просто идеальная маскировка.

— Ты оставила его в фитнесс-зале?

— Да. Вместе с полотенцем, которое я намотала на голову, как чалму. В этом наряде — да еще в солнечных очках — меня бы не узнала и родная мать. Все это я бросила у бассейна и отправилась на пробежку. Когда я вернулась, тело уже обнаружили и в отеле было полно полиции.

— Отличный план.

— Я и сама так думала, — кивнула Стефи и ухмыльнулась. Хэммонд кивком головы указал на револьвер, который она держала в руке:

— Это тот самый?

— Конечно, нет. Неужели ты думаешь, что я настолько глупа, чтобы использовать одно и то же оружие дважды? Когда я вернула на место ствол, который помог мне избавиться от Петтиджона, я взяла другой. Просто на всякий случай.

— Сержант Бассет может покаяться. Он, в общем-то, неплохой человек, а больная совесть уже давно не дает ему покоя.

— Я скажу, что он все выдумал. И почему-то я уверена, что мне поверят скорее, чем ему. В конце концов, я никогда не расписывалась в его дурацком журнале, а Бассет… Бассет может наговаривать на меня просто из мести. Скажем, он злится на меня за то, что я не согласилась с ним переспать.

— Но Смайлоу просил тебя помочь его дочери.

— В первый раз я действительно ей помогла. Не моя вина, что она снова попалась на том же самом. Ее дело будет слушаться через пару недель.

— И что ты пообещала Бассету?

— Что потребую условного приговора с испытательным сроком.

— Или?..

— Или его маленькая Аманда отправится в тюрьму на пять лет. В настоящую тюрьму для взрослых — ведь она уже совершеннолетняя. Бассет понимает, что это значит. Он выбрал первое.

— Ты круто берешь, — вздохнул Хэммонд.

— Когда меня вынудят.

— И что вынудило тебя убить Петтиджона?

— Он обманул меня! — выкрикнула Стефи пронзительным голосом, в котором Хэммонду почудились истерические нотки. Похоже, Стефи была близка к отчаянию и не отдавала себе отчета в своих действиях. — Я шпионила для него, — продолжала она. — Я консультировала его по самым разным вопросам, я готовила для него схемы, которые позволяли ему подставить партнеров, а самому выйти сухим из воды. Однажды он сказал мне, что готовит компромат на Престона, чтобы вывести из игры вас обоих. После этого Петтиджон собирался посадить меня в кресло окружного прокурора, но что-то заставило его передумать. Несомненно, во всем виновато это ваше идиотское южное чванство! Ему загорелось склонить тебя на свою сторону, потому что ты-де — лучший юрист, чем я. Мне же он открытым текстом заявил, что ему не нужен второсортный товар и что он не нуждается в моих услугах. И это после всего, что я для него сделала!

— И что ты для него сделала?

— Много чего… Например, пока я жила с тобой, я передавала ему наши с тобой разговоры, касающиеся тайного расследования его деятельности — расследования, которое ты вел по поручению прокурора штата. Правда, ты не посвящал меня в детали, но для Петтиджона достаточно было самого факта.

— Но в субботу ты явилась к Петтиджону, чтобы убить его?

— У меня не осталось другого выхода, Хэммонд. Я долго играла по правилам, но все, решительно все было против меня! С тех пор, как я поступила в прокуратуру, я пахала, как лошадь. Я из кожи вон лезла, но — как бы я ни старалась — ты всегда получал самые выигрышные дела и самые выигрышные должности тоже. В отчаянии я кинулась к Петтиджону, но этот мерзавец ловко использовал меня. Он долго водил меня за нос, обещая всяческую помощь и поддержку, но в конечном счете не дал ни того, ни другого.

Стефи перевела дух, но взгляд ее стал еще суровее, еще беспощаднее.

— Ты даже не можешь представить, каково это — пережить подобное разочарование. Ведь тебе все доставалось легко, — сказала она. — Мне же приходилось всего добиваться самой, я знала удачи и падения, но еще никогда я не испытывала ничего подобного этому крушению всех надежд. Петтиджон был для меня живым напоминанием о том, какой непроходимой дурой я была, когда поверила ему, да и он, наверное, смотрел на меня как на легковерную бабенку, которую можно легко обвести вокруг пальца. А я не могла этого допустить. Что-то во мне сломалось, и я решила, что ему это так просто не сойдет с рук. Я должна была отомстить.

Новость о моей “отставке” Петтиджон сообщил мне по телефону, но я настояла на личной встрече. Мы договорились встретиться в отеле в шесть, но я пришла на четверть часа раньше и увидела его лежащим вниз лицом на ковре. Первое, о чем я подумала, это о том, как мне не везет. Я решила, что кто-то опередил меня и лишил удовольствия расправиться с ним лично.

— Возможно, это была Юджин. А может быть, и я… — вставил Хэммонд.

— Тогда я ничего не знала о Юджин, — нетерпеливо бросила Стефи. — Во всяком случае, до тех пор, пока не объявился этот засранец из Мейкона. Сначала я испугалась. Я боялась, что этот человек мог видеть меня. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы Смайлоу заподозрил в убийстве мисс Кэрти. Когда же нам подвернулся еще и Тримбл со своими показаниями, я готова была поверить в существование ангела-хранителя.

Она нервно рассмеялась, но Хэммонд покачал головой.

— Ты покушалась на ее жизнь, — сказал он жестко.

— Я совершила ошибку, — признала Стефи. — Не следовало доверять важное дело кому попало.

— Кто был этот человек?

— Один парень, который попал в поле зрения полиции несколько месяцев назад. Псих, по-моему… Впрочем, для меня это не имело особенного значения. Главное, что на нем висело обвинение в избиении и нанесении тяжких телесных повреждений. Он показался мне достаточно агрессивным, поэтому, когда его адвокат потребовал условного приговора, я согласилась. Мне уже тогда казалось, что иметь в резерве такого человека, который к тому же тебе кое-чем обязан, может быть полезно. — Она ухмыльнулась. — Должно быть, я чувствовала, что мой союз с Петтиджоном ничем хорошим не кончится.

— И что же было дальше? — поинтересовался Хэммонд, видя, что Стефи замолчала.

— Дальше? Его выпустили, но я продолжала поддерживать с ним связь. Он согласился перерезать горло твоей мисс Кэрти за пару сотен долларов, но, как ты знаешь, у него ничего не вышло. Он скрылся из города с той сотней, которую я вручила ему в качестве аванса. Эта сволочь до того перетрусил, что даже не позвонил мне и не предупредил, что случилось… — Стефи провела рукой по лбу. — До сих пор не могу простить себе, как я не сообразила, что в тот вечер с Юджин Кэрти был ты. Мне и в голову не приходило, что мой человек и напавший на тебя грабитель — это одно и то же лицо. Только когда я узнала, что мисс Кэрти жива и здорова, я начала понемногу прозревать.

— Ты боялась, что она могла видеть тебя в отеле?

— Я не знала наверняка, но думала, что это вполне возможно. Еще во время первого допроса я почувствовала, что она что-то скрывает, и испугалась. Я думала, что Кэрти опознала меня и теперь ждет подходящего момента, чтобы сообщить об этом тебе или Смайлоу. Признаться, я была поражена, когда узнала, что за секрет она хранит на самом деле… Кстати, где ты увидел ее в первый раз?

Хэммонд ничего не ответил, только покачал головой.

— Да, — кивнула Стефи. — Ты прав — это не имеет никакого значения. Теперь. — Она выделила голосом последнее слово и посмотрела на пистолет в своей руке. — Признаться, мне было обидно, когда ты бросил меня. Кроме того, я всегда завидовала твоим успехам и той легкости, с какой ты добивался чего бы ни пожелал, и все же я не питаю к тебе ненависти… Я слишком далеко зашла, и ты — последнее препятствие на моем пути. Прости… И прощай.

— Постой, Стефи! — воскликнул Хэммонд. — Не спеши! Я… Он шагнул к ней, но опоздал. Стефи выстрелила в него в упор.

Выстрел с короткого расстояния отбросил Хэммонда к окну. Он скорчился там бесформенной массой, и Стефи, круто повернувшись, бросилась к выходу из спальни. Схватившись за ручку, она распахнула дверь и.., остолбенела. На пороге стояли детектив Майкл Коллинз и двое полицейских в форме с револьверами наготове.

— Вы арестованы, мисс Манделл. Бросайте оружие, — скомандовал Коллинз.

— Эй, ты в порядке? — спросил Коллинз, глядя куда-то за спину Стефи, и она обернулась. Хэммонд сидел на полу у окна и потирал рукой грудь. В том месте, куда попала пуля, рубашка была разорвана, и в прореху виднелась ткань кевларового бронежилета, который спас ему жизнь.

— Ты.., обманул меня? — спросила Стефи слабым голосом. Майк Коллинз уже надел на нее наручники и теперь зачитывал права, но Стефи не слушала его — она смотрела только на Хэммонда.

— Извини, пришлось. — Хэммонд поднялся с пола и снова потер грудь. — Я догадался обо всем только вчера и сразу помчался к Смайлоу. Я рассказал ему о своих подозрениях, и мы всю ночь совещались. В конце концов мы решили поставить этот небольшой спектакль… Смайлоу предложил поделиться с тобой некоторыми моими соображениями, которые я якобы считал уликами против него, но которые на самом деле вели к тебе. Он считал, что это заставит тебя занервничать и выдать себя. Смайлоу также настоял, чтобы я положил в карман диктофон и надел бронежилет, и я рад, что мне хватило ума последовать его советам…

Теперь и лицо, и даже поза Стефи буквально излучали ненависть. Хэммонду с трудом верилось, что эта чужая, ставшая почти уродливой женщина когда-то была его любовницей, и все же в его голосе звучала искренняя грусть и сожаление.

— Я знал, что ты считаешь меня своим конкурентом, но мне и в голову не приходило, что ты попытаешься убить меня.

— Ты всегда недооценивал меня, Хэммонд! — прошипела Стефи. — Ты всегда считал меня глупее себя.

— Что ж, в конце концов так и оказалось, — покачал головой Хэммонд.

— Так вот, ты заблуждаешься! — крикнула она. — Я кое-что про тебя знаю! И не пытайся отпираться: у меня есть доказательства твоей интрижки! Тебе плохо придется!

Хэммонд кивнул Майклу Коллинзу, и тот подтолкнул Стефи к выходу, но, прежде чем полицейские вывели ее, она обернулась и повторила свою угрозу:

— Я разоблачу тебя, Хэммонд!

Юджин негромко рассмеялась.

— Я ждала вас, детектив, но я не слышала, как вы вошли. Смайлоу покачал головой.

— Мы не знаем, когда Стефи нанесет удар и кого она выберет первой жертвой. На всякий случай я проверил ваш сад и вошел через заднюю дверь, потому что так было ближе. Вы до сих пор не починили замок, доктор Кэрти. Это.., неблагоразумно.

— Я знаю, но у меня было слишком много других дел.

— Да, для всех нас эта неделя была не из самых легких.

— Это еще мягко сказано.

Смайлоу опустился на колено, чтобы помочь ей собрать рассыпавшиеся по полу бумаги.

— Простите, я случайно подслушал ваш разговор с Хэммондом, — сказал он. — Он ведь рассказал вам о Бассете?

— Да.

— С его стороны это была поистине гениальная догадка.

— Ну, он ненамного вас опередил. Хэммонд говорил мне, что, когда сегодня утром разговаривал с вами, вы признались, что у вас тоже были подозрения относительно причастности мисс Манделл к этому убийству.

— Действительно, — согласился Смайлоу, — подозрения у меня были, но я отбросил их как невероятные. Возможно, я был слишком рад смерти Петтиджона, чтобы нормально рассуждать. — Он перестал собирать бумаги и посмотрел Юджин прямо в глаза. — Я никогда не верил, что вы настоящий убийца, мисс Кэрти. Прошу вас, простите меня за некоторые вопросы…

Она коротко кивнула.

— Всем нам бывает непросто отказаться от некоторых наших решений, от чего-то, что мы полагаем правильным, — сказала она. — Я была очень удобным подозреваемым — мне приходилось скрывать слишком многое, чтобы вы поверили в мою версию.

— Я не просто оказался не способен признать свою ошибку, мисс Кэрти. Сознаваться в собственных промахах неприятно всегда, но мне к тому же очень не хотелось, чтобы прав оказался Хэммонд.

Последовала неловкая тишина, и Смайлоу с облегчением вздохнул, когда зазвонил его сотовый телефон.

— Алло?

Некоторое время он молча слушал, и лицо его оставалось бесстрастным.

— Хорошо, сейчас еду, — сказал он наконец и дал отбой.

— Стефи стреляла в Хэммонда, — промолвил он и, увидев, как изменилось лицо Юджин, поспешно добавил:

— Нет, с ним все в порядке. Главное, она призналась в убийстве Петтиджона, а Хэммонд сумел записать ее слова на диктофон. Стефи Манделл арестована.

Юджин со вздохом облегчения откинулась на спинку кресла. Только теперь ей стало понятно, в каком напряжении она находилась все это время.

— Вы.., уверены, что он не пострадал?

— Абсолютно.

— Значит, все позади… — тихо произнесла она. Смайлоу неловко улыбнулся.

— Не совсем. Через полчаса Хэммонд будет участвовать в пресс-конференции. Хотите, я подвезу вас?

Глава 38

Временная штаб-квартира окружной прокуратуры располагалась в совершенно неприспособленном здании, поэтому Монро Мейсон решил провести пресс-конференцию в одном из залов мэрии Чарлстона.

Слухи о том, что произошло в отеле, уже успели просочиться, и зал взволнованно гудел. Первые ряды в зале были оккупированы репортерами и операторами. Следующие три ряда были зарезервированы для официальных лиц и администрации округа и членов городского управления, остальные места предназначались для гостей, среди которых Хэммонд заметил своих родителей. В ответ на его кивок Амелия Кросс приветливо помахала сыну рукой. Престон же сидел с каменным лицом, он явно пребывал не в самом лучшем расположении духа, и Хэммонд знал почему. Сегодня рано утром он позвонил отцу и предложил ему сделку — ту самую, о которой упоминал в разговоре с Бобби Тримблом. Хэммонд сказал, что, если отец согласится дать показания против Бобби, он порекомендует генеральному прокурору штата не выдвигать против него обвинений, и Престон скрепя сердце согласился. Иного выхода у него не было; правда, он дистанцировался от аферы Петтиджона с островом, но сделал это недостаточно быстро, что позволяло привлечь его к ответственности. Кроме того, зная о хулиганских выходках Тримбла, он ничего не сделал, чтобы прекратить это, и не сообщил властям, кто является главным виновником необъявленной войны против населения острова.

"Хочешь соглашайся, отец, хочешь — оставим все как есть. Только в последнем случае тебе придется отвечать по всей строгости закона”, — сказал ему Хэммонд.

"Это что, ультиматум?” — холодно осведомился Престон. “Нет, просто деловое предложение. Тебе решать, отец: либо ты во всем признаешься, либо будешь продолжать отрицать свою вину и отправишься в тюрьму”.

Хэммонд дал отцу три дня, чтобы обдумать свое положение и посоветоваться с адвокатом. Он готов был поклясться, что Престон в конце концов согласится на его предложение, и сейчас, увидев, как отец, случайно встретившись с ним глазами, поспешно отвел взгляд, еще больше укрепился в своем мнении.

На мгновение ему даже показалось, что Престон испытывает угрызения совести. Это было маловероятно, но все-таки возможно, и Хэммонд позволил себе надеяться, что когда-нибудь они с отцом смогут по крайней мере уважать друг друга.

Дэви тоже была здесь и выглядела как настоящая кинозвезда. Увидев, что Хэммонд смотрит на нее, Дэви послала ему воздушный поцелуй. Он собирался кивнуть в ответ, но в это время какой-то репортер сунулся к Дэви с микрофоном, и Хэммонд увидел, как ее губы произнесли: “Пошел в задницу, козел!” При этом Дэви продолжала ослепительно улыбаться.

Но он тут же забыл о Дэви, увидев в дверях Смайлоу и Юджин. Они шли по проходу, и Хэммонд не отрываясь смотрел на Юджин, любуясь ее лицом и природной грацией движений. Пока Смайлоу вез ее в мэрию, Хэммонд успел переброситься с ней несколькими словами по телефону.

Усадив Юджин на свободное кресло рядом с Фрэнком Перкинсом, который тепло обнял свою клиентку, Смайлоу двинулся дальше. Подойдя к трибуне, он сделал знак Хэммонду, и тот, извинившись перед Мейсоном, спустился к нему.

— Отличная работа, Хэммонд, — сказал ему Смайлоу. Хэммонд знал, что Смайлоу требовалось сделать над собой усилие, чтобы, поступившись самолюбием, произнести подобные слова, поэтому он сказал:

— Я просто сделал, как ты советовал. Ты составил весь этот план от начала и до конца — без тебя у меня ничего бы не получилось. К тому же ты спас мне жизнь, когда настоял, чтобы я надел бронежилет… — Он немного помолчал и добавил:

— Мне до сих пор не верится, что Стефи действительно хотела меня убить. Откровенно говоря, я думал, что она сразу сдастся…

— Ты плохо ее знал.

— Теперь я это понимаю, — кивнул Хэммонд. — Как говорится, лучше поздно, чем никогда… В общем, спасибо тебе за все, что ты сделал.

— На здоровье. — Смайлоу ухмыльнулся и, поглядев в зал, неожиданно увидел Дэви, которая смотрела на него. Лицо детектива сразу сделалось печальным, но Хэммонд, который внимательно за ним наблюдал, был готов поклясться, что заметил на щеках Смайлоу легкий румянец.

— Это тебе, — сказал он, передавая Хэммонду плотный конверт из коричневой бумаги. — Это результаты лабораторного анализа. Стефи принесла их мне сегодня утром. Ей известно, что кровь на простыне мисс Кэрти принадлежит тебе.

Хэммонд открыл рот, но Смайлоу покачал головой:

— Ничего не говори, Хэммонд. И не надо меня благодарить. Просто возьми этот конверт и уничтожь. Без этого, какие бы заявления ни делала Стефи, доказать что-либо будет невозможно. Впрочем, поскольку мисс Кэрти больше не является подозреваемой, не имеет никакого значения, спал ты с ней или нет.

— Но это будет.., не правильно, — искренне возразил Хэммонд.

— Как бы не так… — Смайлоу понизил голос. — Мы оба друг друга недолюбливаем, и для этого у нас обоих были основания. В работе мы пользуемся слишком разными методами, но мы по крайней мере сражаемся по одну сторону баррикады. И для того, чтобы закон всегда торжествовал, мне лично нужно, чтобы окружную прокуратуру возглавлял такой человек, как ты, — решительный и бескомпромиссный. Став окружным прокурором, ты принесешь гораздо больше пользы, чем если останешься на своей нынешней должности. А это, без сомнения, произойдет, если ты признаешься в своем романе с мисс Кэрти, на который, кстати, большинству наплевать.

Хэммонд не успел ничего ответить — в это время Монро Мейсон окликнул его, так как пора было начинать.

— Сейчас иду, еще минутку, шеф! — откликнулся Хэммонд, не оборачиваясь.

Смайлоу посмотрел ему прямо в глаза.

— Иногда, — сказал он медленно, — нам приходится нарушать правила, чтобы лучше выполнить свою работу. Это был веский аргумент. Хэммонд взял конверт.

Монро Мейсон заканчивал свою речь, но многие репортеры уже закрыли блокноты, а операторы сняли с плеч громоздкие видеокамеры. Рассказ о покушении на жизнь специального помощника прокурора Кросса и об аресте Стефи Манделл совершенно их загипнотизировал, но сейчас представители прессы явно демонстрировали признаки усталости.

— ..И хотя мне горько сознавать, что один из моих подчиненных находится под арестом и вскоре предстанет перед судом по обвинению в серьезном преступлении, — говорил Мейсон, — я горжусь, что мистер Кросс, мой помощник по особым поручениям, способствовал его раскрытию. Сегодня он продемонстрировал настоящую храбрость, мужество и верность долгу. И это — только одна причина, по которой я хотел бы видеть его моим преемником на посту прокурора округа.

Это заявление заставило репортеров проснуться, и по рядам собравшихся пробежал недоуменный шум. Потом раздались громкие аплодисменты — это отреагировали те, кто был в курсе грядущей отставки Мейсона.

Конверт с доказательствами его падения жег Хэммонду руки. Присутствующие и коллеги смотрели на него с уважением, а кое-кто с завистью, но ему казалось, что в их глазах он читает сомнение в его честности.

— Ну, не стану вам больше надоедать, — со свойственной ему прямолинейностью прогремел Мейсон. — Позвольте мне представить вам героя сегодняшнего дня мистера Хэммонда Кросса.

Зал снова отозвался аплодисментами, операторы взялись за свои камеры, репортеры открыли блокноты.

Положив конверт перед собой на стол, Хэммонд поднялся и слегка откашлялся. Он едва успел поблагодарить Мейсона за теплые слова в свой адрес, как в дверях зала возникло какое-то смятение, и Хэммонд, подняв голову, увидел в проходе Лоретту Бут.

Сердце подпрыгнуло у него в груди, а слова, которые он собирался произнести, напрочь вылетели из головы.

Сначала Лоретту заметили только те, кто стоял в дверях и кого она энергично расталкивала, прокладывая себе путь. Когда Хэммонд неожиданно замолчал, головы всех присутствующих одна за другой повернулись в ее сторону. Она же, никак не реагируя на то, что стала центром всеобщего внимания, продолжала настойчиво пробираться вперед, изо всех сил размахивая руками и делая Хэммонду знаки.

За сегодняшний день в жизни Хэммонда произошло так много событий и разворачивались они так быстро, что он просто забыл созвониться с Лореттой. Он хотел предупредить ее, что все подозрения с Юджин Кэрти сняты, но он упустил время. Лоретта наверняка притащила с собой одного или всех трех бравых морских пехотинцев, с которыми неделю назад он едва не повздорил, и избежать этой встречи было нельзя.

Не обращая внимания на недоуменный ропот вокруг, Хэммонд торопливо спустился с трибуны и зашагал по проходу навстречу Лоретте.

— У тебя что-то важное. Лори? — негромко спросил Хэммонд, останавливаясь перед женщиной.

— Да. Я разыскиваю тебя уже почти сутки, черт побери, — ответила она, даже не пытаясь скрыть свое раздражение.

— Я был очень занят, прости.

— Я тоже. — Она взяла его за рукав и повлекла за собой к выходу. — Я хочу, чтобы ты поговорил с одним человеком.

И Хэммонд позволил ей тащить себя, хотя и был уверен, что за дверями его ждут субботние пехотинцы, которые, увидев его лицо, воскликнут: “Вот же он, этот парень! Это он был в ресторане с той девчонкой!"

Почти поддавшись панике, Хэммонд готов был вырваться из цепких пальцев Лоретты, но она, выглянув в коридор, уже махала кому-то рукой.

Но, к его удивлению, в дверях показался отнюдь не морпех-новобранец и даже не курсант Цитадели, а маленький, сморщенный негр в очках в тонкой металлической оправе.

— Смитти?! Что ты тут делаешь? — удивленно воскликнул Хэммонда.

— Как поживаете, мистер Кросс? Извините, я говорил миссис Бут, что нам лучше подойти к вам потом, но она не захотела меня слушать.

Хэммонд перевел недоуменный взгляд на Лоретту. — Я считал, что ты ездила на ярмарку, — сказал он. — По крайней мере, так ты сказала, когда оставляла свое сообщение…

— Да, я была именно на ярмарке и там встретила Смитти. Он сидел в ресторане и слушал, как играет оркестр. Мы разговорились, и Смитти упомянул, что теперь он чистит ботинки в отеле “Чарлстон-Плаза”…

Смитти смущенно погладил себя по лысой голове.

— Извините, сэр, что не объяснил вам… Дело в том, что мне было стыдно…

— Почему? Разве ты что-нибудь натворил?

— Он не рассказал вам о странном поведении Стефи Манделл, — вставила Лоретта. — В прошлую субботу она появилась в вестибюле отеля сначала в спортивном костюме, потом — в белом гостиничном халате, а чуть позже снова в спортивном костюме для бега.

— Я тогда не придал этому значения, мистер Кросс, — сказал Смитти виновато. — Только в четверг, когда мисс Манделл показали по телевизору, я вспомнил, как она несколько раз переодевалась.

— Смитти не хотелось, чтобы из-за него у кого-то были неприятности, — пояснила Лоретта, — поэтому он никому об этом не сказал. За исключением Смайлоу…

— Смайлоу?!

Детектив, который успел подойти к Хэммонду, поспешил вмешаться.

— Когда ты сказал, что видел в субботу одного из заместителей окружного прокурора, — обратился он к Смитти, — я решил, что ты имеешь в виду Хэммонда!

— Нет, сэр, мистер Смайлоу. Я имел в виду это чудо в перьях — мисс Стефи Манделл. Извините, если я что-то вам напортил. Хэммонд положил руку на плечо Смитти:

— Спасибо, что сказали нам об этом сейчас. Позднее мы запишем ваши показания официально. — Он повернулся к Лоретте и добавил:

— И тебе тоже огромное спасибо.

Лоретта нахмурилась.

— Ты сцапал Стефи и без моей помощи, — проворчала она. — Но все равно ты должен мне выпивку. И массаж ног в придачу.

Хэммонд вернулся на свое место на трибуне. Видеокамеры продолжали жужжать, свет юпитеров слепил глаза, но на сердце у него теперь было легко. Напряжение, стальными обручами стискивавшее его грудь, исчезло.

Ни один человек не знал правды о нем и Юджин! Даже Лоретте не удалось найти ни одного свидетеля, который мог неожиданно возникнуть ниоткуда и под присягой показать, что в субботу вечером видел их с Юджин вместе. Никто ничего не знал, за исключением Фрэнка Перкинса, Рори Смайлоу, Дэви, Юджин и.., и его самого.

Когда Хэммонд вернулся на свое место на трибуне-возвышении, Монро Мейсон показал ему поднятые вверх большие пальцы. Даже Престон Кросс одобрительно улыбнулся сыну со своего места в зале. Он, несомненно, согласился бы со Смайлоу и сказал бы сыну: “Забудь о пустяках. Протяни руку и возьми, что тебе причитается”.

Хэммонд тяжело вздохнул. На грядущих выборах он был единственной проходной кандидатурой. Помешать ему не могла никакая, даже самая дикая случайность. По всей видимости, даже конкурентов у него не будет. Но стоила ли любая, самая высокая должность того, чтобы поступаться ради нее честью и уважением к себе? Простит ли он себе собственное малодушие?!

Радость и облегчение разом улетучились. Он бросил взгляд на Юджин и по выражению ее глаз мгновенно понял, что она знает, о чем он думает. Во всем зале она была единственным человеком, который мог разгадать его мысли. В понимающей улыбке Юджин Хэммонд прочел ответ на все свои вопросы.

В эти секунды он понял, как сильно любит ее.

— ..Прежде чем я продолжу, — сказал Хэммонд, вставая, — я хотел бы обратиться к человеку, чья жизнь подверглась непозволительному вмешательству со стороны властей. И теперь я приношу мисс Юджин Кэрти самые глубокие и искренние извинения как от лица своих коллег, так и всего округа в целом…

Хэммонд сделал паузу и обвел взглядом зал.

— Но это еще не все, — добавил он после секундного колебания. — Я должен также лично извиниться перед мисс Кэрти. Дело в том, что с самого начала расследования по этому делу я знал, что она не убивала Люта Петтиджона. Она признала, что в тот день побывала в его номере, но это было задолго до установленного следствием часа смерти. Кое-какие материалы, добытые полицией в лице мистера Смайлоу, указывали на то, что у нее мог быть мотив для убийства, и мисс Кэрти подверглась унизительным допросам. И я допустил это, хотя твердо знал, что она ни в чем не виновата. Дело в том, что у мисс Кэрти было совершенно неопровержимое, как мы говорим — железное алиби…

"Не будь дураком, никто никогда не узнает… Это сущий пустяк… Мы должны иногда нарушать правила, чтобы лучше сделать свою работу.” — все эти мысли пронеслись в голове Хэммонда в какую-то долю секунды, но он заставил себя закончить фразу и с облегчением произнес:

— Этим алиби был я…