Алмазный башмачок

Глава 16

Когда Корделия вернулась в свои апартаменты, Михаэль уже поджидал ее.

— Где вы находились все это время?

Лицо князя было мрачно, она почувствовала в его словах едва сдерживаемый гнев. В такой ситуации ей ничего не оставалось, как следовать предостережениям Лео. Как бы ни хотелось подразнить Михаэля, снова выносить его побои ей совершенно не улыбалось.

Она ответила, вежливо присев в реверансе:

— Меня вызвала к себе супруга наследника престола, милорд. Я вам об этом говорила.

— Вы вышли из королевских покоев более часа назад, — сообщил он, приближаясь к ней. — Я послал лакея, чтобы он проводил вас сюда. Он сообщил мне, что к его приходу вы уже ушли.

Похоже было, что избавиться от надзора ей не удастся.

— Выйдя от ее высочества, я прогулялась по парку, милорд Вчера у меня не было времени сделать это.

Михаэль не знал, верить ей или нет. Она выглядела слегка растрепанной, прическа была в некотором беспорядке, брыжи на рукавах сбились назад.

— Вы неаккуратны, мадам. Меня не устраивает, когда все вокруг видят вас в таком виде, словно вы спали в одежде.

Сравнение было настолько близко к истине, что Корделия едва не рассмеялась. Но ситуация не располагала к юмору.

— В парке было довольно ветрено, милорд. Когда я поняла, что уже поздно, то поскорее отправилась домой. Именно поэтому моя одежда и растрепалась.

— Несмотря на вежливые ответы и реверансы, Михаэль совсем не был убежден в том, что в конце концов укротил ее.

Нечто в глубине ее сверкающих глаз не позволяло ему поверить в это.

Эльвира в свое время преподала ему хороший урок, научив быть начеку к проделкам и хитростям хорошенькой женщины. Он твердо запомнил — они выглядят всего невиннее именно тогда, когда что-нибудь замышляют.

— Если вы позволите мне, милорд, я пойду в спальню, чтобы привести себя в порядок.

С этими словами она снова присела в безупречном реверансе.

Михаэль смерил ее холодным взглядом. По тому, как она вскинула голову и ответила ему столь же пронизывающим взором, он понял, что прав. Она явно не желала смириться.

— Ступайте. Через час мы отправляемся в оперу.

Пренебрежительным жестом отпустив ее, он отвернулся.

Корделия прошла в свою спальню и позвала несчастную Элси.

Когда она вернулась в салон, князь Михаэль что-то писал, стоя у секретера. Корделия застыла на пороге. Кажется, он даже не заметил ее появления. Затаив дыхание она следила за ним. Неужели он снова пишет что-то в дневнике?

Внезапно он повернулся все с тем же угрюмым выражением на лице.

— Что вы там подкрадываетесь?

— Вовсе нет. Я только что вошла в комнату. И не хотела мешать вам.

Он повернулся к секретеру, посыпал написанное песком, чтобы просушить чернила, и захлопнул книгу. Корделия сделала несколько шагов вперед. Это был гроссбух.

— Неужели вы сами ведете счета по хозяйству, милорд?

Она была так удивлена этим, что вопрос сам собой сорвался с ее уст.

— Когда я считаю это необходимым, — ответил он, и Корделия увидела на его лице холодную ярость, хотя на этот раз причиной была и не она. — Когда я вижу противоречия со счетами моего поставщика вина. Когда вино, которое я пью, отличается от того, которое я купил.

Схватив гроссбух, он бросил его в ящик секретера, закрыл ящик на ключ и прошагал в свою гардеробную, громко хлопнув за собой дверью.

Неужели месье Брион обкрадывает своего хозяина? Обычно все слуги грешат этим. В самых аристократических домах пропажа пары-тройки бутылок была привычным делом. Но не мог же Брион оказаться столь недалеким, чтобы оставлять следы своих проделок. Скорее всего Михаэль только подозревает его. Если так, то теперь он ищет доказательства.

Михаэль вышел из спальни все с тем же холодным и отсутствующим выражением на лице. Предложил Корделии руку, и они вышли из дворца, чтобы влиться в поток карет, направляющихся к опере. Хозяева карет спешили занять свои места до прибытия королевской семьи.

Вдоль колоннады, которая окружала здание оперы, были развешаны светильники; стоявшие позади них зеркала отражали свет и отбрасывали его в пространство двора. Зал оперы был залит светом четырнадцати массивных хрустальных люстр, свешивавшихся на голубых канатах, их цвет гармонировал с холодной синевой занавеса. Корделия привыкла к великолепию дворцовой обстановки, но она потеряла дар речи при виде этого зала. Толпа придворных, мужчин и женщин, казалось, сверкала, когда свет люстр падал на усыпанные драгоценностями туалеты. Невнятный шум голосов поднимался к расписанному куполу и смешивался со звуками струн, несущимися из оркестровой ямы, где музыканты настраивали свои инструменты.

Медленно продвигаясь сквозь толпу к своей ложе, князь раскланивался с многочисленными знакомыми. Корделия то и Дело приседала в реверансах, бормотала вполголоса любезности, но взгляд ее не упускал ни единой детали.

Их соседи по ложе уже сидели на своих креслах, но два передних места были оставлены для князя и княгини. Корделия опустилась на невысокий мягкий стул, специально сделанный с учетом широких дамских туалетов, расправила свои юбки, развернула веер и осмотрелась по сторонам. Михаэль был занят разговором с соседями, так что на какое-то время она осталась без присмотра.

Она увидела Кристиана, пробирающегося к своему месту в оркестровой яме, и сердце ее дрогнуло. Она нагнулась вперед, оперлась рукой на обитый бархатом барьер ложи и начала обмахиваться веером так, чтобы перья скрыли ее лицо от мужа. Кристиан взглянул вверх, и она сурово свела брови, давая ему знак глазами. Его взор осветился было радостью, и он принялся пробираться к их ложе, но вовремя опомнился и остановился на полдороге. Взор его, теперь исполненный холодной ярости, перекочевал на ее мужа. Корделия с удивлением поняла, что ее мягкосердечный, покорный судьбе друг в этот момент готов убить человека. Возможно, он был уже обо всем осведомлен, поскольку жил под одной крышей с Матильдой.

Она почувствовала стыд. Как перенести то, что люди знают о ее унижении? Особенно невыносимо это было для нее, всегда такой несокрушимо оптимистичной, уверенной в себе, внушавшей уверенность в своих друзей. Но ведь Кристиан не посторонний ей человек, напомнила она себе. Точно так же, как и Тойнет. Они были ее друзьями, и нет ничего позорного в том, что она тянулась к своим друзьям за помощью и утешением. Не всегда ей быть самой сильной в их союзе, она тоже может выказать слабость.

Она одними движениями губ передала Кристиану известие, он кивнул головой и стал пробираться сквозь толпу обратно к своему месту.

В ложу напротив них вошел Лео Бомонт. Повернувшись, он что-то сказал женщине в малиновом тюрбане, над которым качались украшенные мелкими бриллиантами павлиньи перья. Та рассмеялась, и до Корделии донесся ее визгливый смех, когда она шлепнула виконта веером по руке. Лео только улыбнулся в ответ на это и опустился в свое кресло. Оглянувшись по сторонам и заметив Михаэля, он церемонно склонил голову. Михаэль поклонился в ответ, Корделия тоже кивнула головой. Казалось, она чувствует в воздухе то напряжение, которое испытывал Лео.

Михаэль, похоже, даже не подозревал, что в зале было два человека, готовых вызвать его на смертельный поединок.

Рассеянно оглядываясь по сторонам, он достал из кармана табакерку и взял из нее щепотку табаку. Корделия всю свою жизнь провела при дворе и знала, что правила этикета запрещают открытую вражду между придворными. Это было бы оскорблением короля. Даже смертельно ненавидевшим друг друга в обществе полагалось сохранять видимость взаимной вежливости.

Появление королевской семьи положило конец ее рассуждениям — она поднялась, как и все остальные, в приветствии. Король и его близкие заняли свои места в королевской ложе, все присутствующие снова сели, и музыка полилась.

Опера оказалась и в самом деле скучной, музыка была напыщенной и утомительной. Во время представления люстры продолжали гореть, так что главным развлечением зрителей стало разглядывание друг друга, в то время как на сцене развивалось действие. Тойнет явно скучала, ерзала в своем кресле, шепталась с ближайшими соседями.

Корделия дала волю своим мыслям, пока не зазвучала балетная интерлюдия, знаменовавшая приближение конца первого акта. Тойнет, обожавшая танцы, выпрямилась и подалась вперед, внимательно глядя на сцену.

Балет был отменно хорош, но больше всего Корделию поразил сольный номер юной балерины. Девушка была изысканна, прелестна и ко всему еще и превосходная танцовщица. Корделия наклонилась над барьером ложи-. Кристиан сидел в первом ряду в яме, сразу же за оркестром. Корделия узнала наклон его головы и поняла, что он весь ушел в музыку, не видит и не слышит ничего больше…

Интересно, привлекла ли его эта танцовщица, подумала Корделия с оттенком любопытства. Они могли бы стать прекрасными партнерами. Музыка Кристиана и вдохновенный танец девушки. Она поймала себя на мысли, что их творческий союз мог бы перерасти во что-нибудь большее. Кристиану был нужен человек, который бы заботился о нем, любил его за гениальность и отгонял бы его мрачные мысли. Она сама теперь уже не всегда сможет делать это. Только если Лео не увезет ее… При мысли об этом ее ногти впились в кожу ладоней, она учащенно задышала.

— Вы не находите, что эта балерина чрезвычайно талантлива? — обратилась она к своему соседу. — Она часто танцует при дворе?

— Ей выпало большое счастье привлечь взор короля, — ответил герцог де Февр.

Его супруга усмехнулась, прикрываясь веером:

— А мы все знаем, что это значит. Малышке Клотильде уготована роль в частном балете Оленьего парка.

Личный бордель короля — это совсем не совпадало с фантазиями Корделии.

— Она родом из респектабельной и набожной купеческой семьи, как мне рассказывали, — заметил князь Михаэль. — Насколько мне известно, отец плясуньи очень противился ее появлению на сцене. Можно себе представить, чем будет для него переселение дочери в Олений парк, даже если сам король почтит ее своей любовью.

— Но неужели он осмелится противиться воле своего суверена? — удивился герцог. — Droit de seigneur …

И он рассмеялся неприятным мелким смехом.

— Разве девушек выбирает не мадам Дюбарри? — спросила Корделия, поглядывая из-за веера широко открытыми глазами.

— Король обычно предпочитает делать это сам, мадам, — любезно сообщила ей герцогиня.

Корделия заметила, что Михаэль недоволен тоном разговора. Он беспокойно ерзал в своем кресле, поджав губы.

— Вам нравится балет, милорд? — спросила она, выжав из себя притворно скромную улыбку.

— Сказать по правде, я предпочитаю оперу, — ответил он тоном человека, уважающего необходимые условности общества.

— Именно «Персея», милорд, или оперу вообще? — Она сложила веер.

Михаэль открыл было рот, чтобы ответить, но в ложу вошел лакей.

— Ее высочество супруга наследника престола просит князя и княгиню Саксонских почтить ее своим присутствием.

Михаэль выглядел польщенным. Корделия встала. Ей пришла в голову мысль, что он польщен тем влиянием, которое имеет на супругу наследника престола его жена. Что ж, к концу визита в царственную ложу ему будет уже не до улыбок, хотя он и не посмеет обвинить в этом ее.

Она положила руку на локоть князя, и они направились к королевской ложе. Шедшие впереди них лакеи расчищали им путь криками: «Дорогу князю и княгине Саксонским!» На сцене продолжалось действие, на которое уже почти никто не обращал внимания.

Король дружески приветствовал Михаэля, а Корделии протянул руку, добродушно сказав:

— А, это та самая маленькая венка. Карточный игрок.

Вам надо знать, что я всегда благосклонен к тем, кто прибыл из Шенбрунна.

Корделия присела в глубоком придворном реверансе и поцеловала протянутую ей руку. Наследник престола приветствовал ее чопорным кивком головы, в котором сквозило скорее нездоровье, чем высокомерие. Тойнет тоже протянула ей руку для поцелуя.

— Я уже наслышана о ваших успехах в ландскнехте, моя дорогая. Вы должны поделиться с нами вашим умением. — При этих словах ее глаза сверкнули смехом.

— Полагаю, что вы не менее меня опытны в игре, мадам, — скрывая улыбку, ответила Корделия.

Взгляд Тойнет перекочевал на шелковую сумочку Корделии, висящую у нее на запястье. Корделия только кивнула в ответ. Они обе знали, что в ней имеется крошечное зеркало.

Это зеркальце целиком скрывалось в ладони, которую затем можно было как бы случайно задержать на ручке кресла своего партнера по картам.

— Как вам нравится опера? — сменила тему разговора Тойнет.

— Самая скучная и тяжелая вещь, которую я знаю, мадам, — мрачно, но со смеющимся взглядом ответила Корделия.

— Вряд ли это можно считать ответом на вопрос моей невестки, — с усмешкой произнес король. — Находите ли вы ее такой же скучной, какой, очевидно, считает ее большинство присутствующих?

— Возможно, я не такой уж большой знаток, ваше величество, — снова присела в реверансе Корделия и была вознаграждена еще одним добродушным смешком короля.

— По вашим глазам вижу, мадам, что вы меня дразните.

Стыдно смеяться над собственным монархом. Князь Михаэль, вам очень повезло с такой веселой женой.

— Княгиня обладает очень тонким чувством юмора; сир.

Корделии пришло в голову, что эти слова дались Михаэлю с большим трудом. Он произнес их так, словно они обжигали ему рот. Она послала ему любезную улыбку. — Мой муж чересчур добр ко мне.

— Расскажите, князь, о ваших детях, — обратилась к нему Тойнет своим звонким, как колокольчик, голосом. — Перед отъездом из Вены Корделия и я много говорили о том, удастся ли ей заменить детям мать. Как девочки, довольны ли своей новой мамой?

Михаэль поклонился, явно ошарашенный таким неожиданным поворотом разговора.

— Мои дочери послушные дети, мадам. Они уважают и почитают свою мачеху.

— Мне очень хотелось бы познакомиться с ними! — безыскусно воскликнула Тойнет. — Нельзя ли устроить Так, чтобы они до конца свадебных торжеств побывали в Версале?

С этими словами она порывисто повернулась к королю, не дав Михаэлю собраться с мыслями.

— Могу я пригласить их ко двору, grandpere ? Пусть они будут моими первыми гостями в этом дворце.

Король явно обожал свою новую внучку. Он потрепал ее по щеке:

— Что ж, прекрасная идея. При дворе еще никогда не появлялись дети. Пошлите за ними без промедления, князь.

Мы будем в, восторге от них.

Внимание короля всегда было знаком особой милости как для отца, так и для самих детей. Михаэль поклонился и произнес приличествующие случаю слова. Корделия подмигнула Тойнет.

— Пошлите за ними прямо сейчас, князь, — повелела Тойнет. — А будет еще лучше, если вы сами привезете их Пока вы будете заняты, мы присмотрим за вашей женой. — И она ослепительно улыбнулась, повернувшись к королю:

— Разве я плохо придумала, сир?

— Как тебе угодно, дитя мое, — одобрительно кивнул головой король. — И я льщу себя надеждой поближе познакомиться с княгиней Саксонской. Она должна побольше времени проводить в вашем обществе.

— Это доставит нам массу удовольствия, — ответила на это Тойнет.

— Вы оказываете мне величайшую честь, мадам, — присела в реверансе Корделия.

Стоявший рядом с ней Михаэль все еще не мог до конца прийти в себя от удивления и досады. За какие-то пять минут он был пусть на время, но удален от двора, а его жена вознеслась к подножию престола и удостоилась особого внимания короля. Конечно, на него тоже падал отблеск ее успеха, но его не покидало чувство, что им вертят как хотят. Присмотревшись к супруге наследника престола и к своей жене, он перехватил их заговорщические улыбки.

Неужели его юная жена куда умнее, чем он мог себе представить? Умнее даже Эльвиры? По его спине пробежал холодок.

Появление в королевской ложе новых посетителей было для них сигналом окончания аудиенции. Прощаясь с Корделией, Тойнет украдкой погладила ее по руке, одновременно вслух произнося, больше для князя:

— Буду рада видеть вас завтра утром, Корделия. Мы попробуем придумать какое-нибудь развлечение для ваших падчериц, ожидая их приезда сюда.

Корделия присела в реверансе, бормоча слова признательности. Тойнет зашла даже дальше, чем они договорились, но она не имела ничего против того, чтобы провести без мужа еще одну или даже две ночи.

Михаэль чопорно подводил ее к ложе, когда оркестранты начали настраивать инструменты перед вторым актом.

— Вы позволите мне на минуту покинуть вас, милорд?

Мне надо заглянуть в дамскую комнату, — пробормотала Корделия, вытягивая руку из-под его локтя.

С лица его не сходило мрачное выражение, но она понимала, что он не может поставить ей в вину волю супруги наследника престола, подкрепленную благосклонным одобрением короля. Даже если Михаэль подозревает, что она подстроила всю ситуацию, он не может быть в этом уверен и не будет открыто возражать. Не ответив на вежливую просьбу, он просто прошествовал в ложу, оставив ее позади.

Она пробралась сквозь запруженное людьми театральное фойе, где зрители шатались взад и вперед, болтали друг с другом, явно предпочитая такое времяпрепровождение действию на сцене. Кристиан ждал ее рядом с обтянутой гобеленом перегородкой, наполовину скрывавшей вход в дамскую комнату.

Она подошла к перегородке, даже не взглянув на Кристиана, и принялась с несколько преувеличенным интересом разглядывать вышивку на ней.

— Как ты? — прошептал Кристиан, едва двигая губами и глядя в толпу. — Этот негодяй… Я даже не могу себе представить, Корделия.

— Я смогу это вытерпеть, — успокоила она его — Я смогу перенести все, пока у меня есть друзья и любовь. Ты, Лео и Матильда. — Впервые за все время ее голос дрогнул. — Хуже всего было тогда, когда он прогнал Матильду. Без нее я чувствовала себя такой одинокой в этом аду.

— Она посылает тебе письмо. — Рука Кристиана оказалась рядом с ее локтем. — И еще это.

Корделия шевельнула рукой, и в ее ладони оказались небольшой стеклянный предмет и сложенный кусочек пергамента, в котором прощупывалось что-то твердое.

— Что это такое?

— Я не знаю. Думаю, что в письме все сказано. Что я могу сделать для тебя, Корделия? — В голосе его слышалась боль.

— Не волнуйся. Я счастлива даже от того, что ты рядом. — С несколько наигранной веселостью она сменила тему разговора:

— Что ты думаешь об этой балерине?

— Божественна, — тут же ответил Кристиан, его большие карие глаза на миг потеряли свое обычное меланхолическое выражение.

— Ее зовут Клотильда. Отец — торговец в городе. Почему бы тебе не познакомиться с ней? Думаю, кто-нибудь из музыкантов должен ее знать.

— Но разве я могу быть интересен для нее? Она прелестна, а я просто бедный музыкант. Я ей тут же надоем.

— Идиот! — с насмешливой улыбкой бросила ему Корделия. — Да ты можешь предложить ей куда больше, чем кто бы то ни было, и…

— Ступай в комнату! — прервал ее слова яростный шепот Кристиана, и, ни секунды не задерживаясь, она скользнула за перегородку и скрылась в весело щебечущей толпе женщин.

Кристиан сделал пару шагов в сторону и затерялся среди придворных. У входа в фойе, спиной к залу, стоял князь Михаэль и, нахмурившись, разглядывал толпу. Для посещения дамской комнаты Корделия что-то чересчур задерживалась.

Сложив руки на груди, он прислонился к колонне, отыскивая ее взглядом.

Корделия пробралась сквозь вереницу женщин, терпеливо ожидающих своей очереди воспользоваться какой-либо из двух кабинок, и отыскала укромный уголок в той части помещения, где дамы могли привести себя в порядок. Она развернула записку Матильды, и в ее руке очутился небольшой ключ от висячего замка. С затаенным восторгом она опустила ключ в сумочку. Теперь оставалось только дождаться подходящего случая. Затем она пробежала глазами записку. Ей надо было добавить Михаэлю в бокал с коньяком три капли жидкости из стеклянного флакона, перед тем как он посетит ее. Вскоре муж крепко заснет.

Корделия отправила флакон вслед за ключом в сумочку и поднесла записку к пламени свечи. Она занялась, съежилась и упала на стол хлопьями серого пепла. Поймав несколько любопытных взглядов, она весело улыбнулась и направилась к выходу.

Как только она вышла из дамской комнаты, ей тут же бросился в глаза стоящий у колонны Михаэль. В груди у нее похолодело. Вовремя ли предупредил ее Кристиан?

Заставив себя улыбнуться, она направилась к мужу.

— Там целая толпа женщин и всего лишь две кабинки, милорд.

Тень отвращения скользнула у него по лицу от столь откровенного объяснения.

— Пошли, — коротко бросил он. — Невежливо оставлять наших соседей по ложе в одиночестве.

Весь остаток вечера Корделия время от времени нащупывала сквозь шелк сумочки стеклянный флакон. Если чудесное зелье усыпит Михаэля, то ей не придется переносить более одного акта его любви за ночь. И еще у нее есть ключ.

Впервые за несколько дней она почувствовала, что снова обретает право распоряжаться собственной жизнью. Теперь она сама может что-то решать, а не быть в роли беззащитной жертвы.

И она вместе с Лео оставит Версаль…

Как только в зале прозвучал последний аккорд, она сразу же поднялась.

— Я провожу вас в наши апартаменты, после чего увижусь с друзьями, которые пригласили меня, — холодно произнес Михаэль — Я могу самостоятельно найти дорогу домой, милорд.

Вам нет необходимости утруждать себя, — с излишней поспешностью произнесла Корделия.

— Мне это не трудно, мадам, — возразил он. — Моей жене не пристало бродить по дворцу в одиночестве. Сегодняшнее утро больше не повторится.

Корделия закусила губу. Слова эти прозвучали неприкрытой угрозой взять ее под стражу, но она ничего не сказала в ответ. Проследив, как она скрывается за дверями апартаментов, он удалился, коротко предупредив, чтобы она никуда не выходила до его возвращения примерно через час.

Войдя в свою комнату, Корделия позвонила в колокольчик, и месье Брион сразу же явился на ее зов.

— Могу я что-нибудь для вас сделать, миледи?

Корделия повернулась от окна, через которое она задумчиво глядела во двор. Наступил чудесный тихий вечер, просторы парка, казалось, приглашали на прогулку.

— Да, принесите мне, пожалуйста, чаю.

— Сию минуту, мадам. — Он с поклоном повернулся, собираясь удалиться на кухню.

— Кстати, месье Брион!

— Да, мадам.

— Мне кажется, с вашей стороны было бы весьма разумно проверить приходно-расходные книги и счета, — небрежно произнесла она. — И как можно быстрее.

Особенно те из них, которые имеют отношение к винному погребу.

Он бросил на нее острый взгляд, щеки его слегка порозовели, в глазах мелькнула тень страха. Она как ни в чем не бывало улыбнулась. Мажордом откашлялся.

— Я тотчас же сделаю это.

Краткое молчание. Он склонил голову:

— Благодарю вас, миледи.

— Услуга за услугу, месье Брион, — безмятежно ответила она, поворачиваясь снова к окну.

— Разумеется, мадам. Сейчас я принесу вам чай.

Дверь за ним закрылась.

Корделия улыбнулась про себя. Заводить друзей нравилось ей куда больше, чем наживать врагов. А в давящей атмосфере этого дома каждый из домочадцев князя Михаэля просто обязан знать, кто является его союзником.