Альтер Эго. Московские Звезды

Глава 3

Стасик все-таки остался в зале. В игре на рояле он оказался таким же фанатиком, как Сергей в балете. «Жизель» играл свободно, с чувством, нигде не облегчая фактуру — настоящую музыку, а не «вполноги» голый счет. Репетировать с ним было легко, такое сопровождение тянуло выкладываться по полной, давать не только технику, а образ. Именно этого и хотел Сергей от концертмейстера. Но проходить вариации без Кати не стал, ее присутствие рядом было необходимо.

— Я к Максу в кабинет. Позовешь меня, когда Кэтрин вернется? — попросил он, Станислав кивнул, не прерывая игры, он повторял финал первого акта — безумие Жизели.

Сергей даже помедлил, заслушался, как будто раньше не знал этой музыки. Да, это настоящий пианист. И что он делал в Академии, почему не выступает с сольными концертами? У Сергея мелькнула мысль о «Шопениане», что надо бы обсудить это с Максом. И снова о Кэтрин — танцевать с ней это, Поэт и Муза, Сильфида. Вот где любовь, это было у него с Алекс. Похоже на Сильфиду: можно любоваться, мечтать, томиться страстью, но нельзя дотронуться. А до Кати можно, она партнерша в его руках, в его воле, доверяет ему. Была бы Алекс балериной…

Лезут мысли дурацкие, нет никакой Алекс, все это фантазии юноши, которому бы девушкой родиться. Бедный Саша… Мягкие губы, мечтательный взгляд, длинные ресницы, разве такое забудешь? А придется, надо забыть!

Сергей открыл кабинет Макса, включил компьютер.

Вот его… ее письма, много, целая папка объемом с роман. И ответы, он сохранил всю переписку с Алекс. Зачем?

Удалить…

Вместо этого выбрал одно наугад, стал читать, растравливая и без того болезненную рану.

Сергей хотел бы рассердиться на Сашу за обман и не мог, только жалел и всему, что тот писал, верил. Даже теперь, когда правда раскрылась и оставалось лишь посмеяться над ошибкой и махнуть рукой, забыть, выкинуть в мусорную корзину.

Стрелка мыши вновь поползла к полоске с надписью «удалить» и замерла над ней. Уничтожить Алекс? Ее чудесные слова, бесхитростные признания, душевную откровенность. Алекс не обманывала, она — нет. И сколько раз Сергей улыбался или задумывался над ее словами, вчитывался, всматривался в буквы, желая разглядеть лицо, глаза этой девушки. Мечтал увидеть ее во сне, но так и не смог, его подсознание не находило подходящего образа. Странно, что ни разу он не связал Алекс с балетом.

Сергей открыл другое письмо, читал, не замечая времени, погружаясь в желанное очарование недавнего прошлого. Тогда встреча с Сашей еще не разрушила иллюзорный мир, и Сергей видел себя в нем вместе с Алекс.

— Сережа! Я тебе звоню, звоню, а ты не отвечаешь. Думала, уснул!

Голос был знакомый, но перед Сергеем стояла не Кэтрин, другая девушка. И дело было не в цвете волос, хотя шатенкой с бледной кожей и светлыми глазами Кэт выглядела невероятно! Она изменилась в более важном, чем внешняя привлекательность. Внутреннее сияние озаряло ее лицо.

Сонной отстраненности не осталось и следа. Кэтрин открылась нежной улыбкой, нетерпеливым взглядом. Она знала, конечно, что хороша, но смущенно и радостно ждала одобрения Сергея.

«Видишь, вот она я, хочу узнать, что ты видишь во мне…»

Он смотрел с изумлением.

— Катя?

— Да-да! Теперь совсем она, правда? Теперь похожа? Почему ты так странно смотришь, не нравится? Не надо было завивать? — Она начала приглаживать распущенные волнистые пряди, торопливо принялась собирать их в узел.

— Нет, что ты, оставь… Это очень красиво…

Сергей отвечал, а сам думал о другом.

«Это она… Я вижу в ней все, о чем она говорила в письмах…»

— Там Станислав ждет, мы ведь пойдем еще репетировать? — Обрадованная одобрением Сергея, Кэтрин не замечала его рассеянности. — Если да, то все равно надо кичку сделать, это я, чтобы тебе показать, не причесывала. А сцену безумия мы все равно сегодня не пройдем, ни Ганса нет, ни матери…

— Давай начало попробуем, с гаданием любит-не любит, там до безумия еще много чего надо прояснить.

— Ты не сказал… Она такая? Ты ее видишь во мне?

Кэтрин подошла к столу, Сергей поднялся ей навстречу, они стояли теперь совсем близко. Он дотронулся до волос, пропустил блестящие пряди сквозь пальцы, потом взял Кэтрин за руки и, пристально вглядываясь в лицо девушки, медленно произнес:

— Да… Она такая, ты похожа…

Репетиций в Петербурге было немного, и они не давали представления о том, каким получится спектакль, Сергею то казалось — это лучшее из всего, что он танцевал раньше, то — самое провальное.

Он продолжал пребывать в состоянии «сценической влюбленности» в Кэтрин, подкрепляя это перечитыванием писем Алекс. Последнее превратилось в ежевечерний ритуал, Сергей обманывал себя тем, что ему это необходимо для достоверности образа Альберта.

На самом деле он не мог расстаться с ожиданием звука ее голоса, очарования улыбки, нежности взгляда. Но если раньше все это он дорисовывал в воображении, то сейчас услышал вожделенное: «Вот она я… похожа…»

В первый раз это прозвучало как гром среди ясного неба, Катя не знала, да и не должна была узнать, что истинная причина крылась в том, что произошло с Сергеем раньше, гораздо раньше их встречи. С первого разговора, когда он обмолвился об Алекс, Сергей больше не заводил речи о ней, он берег и лелеял это в себе, маниакально соединяя Алекс с Кэтрин.

И танец его обрел нервную восторженность, оттого кабриоли становились все выше, а позы отчаянней. Макс только головой крутил и ворчал.

— До премьеры сломаешься, совсем одурел, что ли? Влюбился?

Это была не ревность, не беспокойство друга, но тревога продюсера — Макс вкладывался в «серую лошадку», как он сам говорил, и не знал, выгорит ли дело. Виктория гарантировала ему защиту от убытков, а о прибыли он должен был позаботиться сам. Неожиданно они оказались идеальными партнерами в бизнесе, Макс снова удивлялся и делился мыслями с Сергеем.

За годы, прожитые вместе, они сблизились гораздо больше, чем думали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Когда Вика нашла меня, — рассказывал Макс, Викой он называл Викторию, — то я сначала подумал — ерунда все это. Во-первых, ты не согласишься, а во-вторых, слишком избитый бренд, разве можно что-то еще выжать из «Жизели», на ней только ленивый не катался. Убогие коллективы с двумя линиями кордебалета и приглашенными солистами предпенсионного возраста обязательно ставят «Жизель». Я предлагал другой балет, но Вика уперлась, она такая упрямая! И что вцепилась? Почему именно это?

Сергей знал почему, но Максиму не говорил. Здесь не только его сокровенное, а и Виктории, значит, наполовину чужая тайна. И общая их неосуществленная мечта. Виктуся угадала или просчитала — ни на что другое Сергей не согласится, а перед «Жизелью» не устоит.

Так и вышло! Помнил он и юношеское волнение, когда только получил партию Альберта, и то невероятное, граничащее с безумием состояние, когда смог применить все, чему научился, и языком классического танца озвучить живой образ.

Но как же много он сам не понимал и не мог знать! Страдания в семнадцать лет не станцуешь, сейчас, когда жизнь потерла, они получатся убедительнее.

Времени до отъезда оставалось мало. Второй акт до Нидерландов решили не трогать, наспех не хотелось. Было много мельтешни со сборами, документами, билетами. Сначала думали лететь, но вдруг Макс нашел раритетные станки и полуистлевшие декорации. По документам они были списаны, когда-то Мариинский театр уступил их Народной Опере во Дворце культуры Кирова. Непонятно, зачем им понадобилась «Жизель»? А когда ДК встал на десятилетний ремонт, то весь бутафорский хлам и декорации стащили на Галерную, там они мирно и догнивали в запасниках Дома Культуры «Маяк» напротив вытрезвителя.

Идея Макса тащить в Амстердам сомнительный раритет казалась дикой, но только до тех пор, пока не откопали документы и не установили имена художников-сценографов, которые восстанавливали спектакль 1910 года, Парижских сезонов Дягилева.

В Мариинке спектакль так и не пошел, проект прикрыли, не сшили ни одного костюма. Но эскизы хранились в архивах, в театральном музее. Нашелся даже макет с полным набором задников и «языков». И все это удалось выкупить, упаковать, оформить документы на вывоз за границу — здесь убедительность речей Макса подкреплялась щедрым меценатством мужа Виктории.

— Дорога займет немногим больше суток, — заверял Макс, — мы все привезем на двух фурах, а сами — на автобусе.

— Через Прибалтику, Польшу и Германию? — скептически уточнил Сергей.

— Не автостопом же, комфортабельный автобус, остановки по желанию. Можно хоть достопримечательности осматривать. Заночуем в мотеле, — расписывал преимущества автобусного переезда Максим. — Серж, в чем дело? Ты любишь путешествовать. Или тебя что-то держит в Питере? Тот мелкий птенчик? — Макс пошутил мимоходом и тут же пожалел, так резко потемнел лицом Сергей, нахмурился, отвернулся, замолчал.

— Ну извини за тот выброс дури в ресторане, сам не знаю, с чего это. Не первый год вместе, обычно это тебе приходилось ревновать. — Макс положил руку на плечо Сергея, попытался приобнять и тут же оставил намерение. Сергей напрягся, окаменел, Максим опустил руку. — Может, расскажешь, что там у вас? Я все тебе испортил?

Сергей отрицательно покачал головой, но продолжал молчать. Максима разбирало любопытство.

— А где ты нашел это чудо? Я его никогда раньше не видел. Не театральный? Он кто вообще?

— Случайно познакомились, в Интернет-клубе сидели рядом, — неохотно отвечал Сергей и вдруг резко повернулся к Максиму, совсем иначе, смущаясь и отводя взгляд спросил:

— Ты, когда вернешься из Амстердама, дома жить будешь?

— Собирался, а ты против? Серж, если бы не проблемы с нашим театром, я не стал бы ничего менять. Ты пойми меня правильно, мы бы не потянули. Вот сейчас, вместе с Викой, может получиться! Только ее сразу нельзя пугать нашими голыми номерами. Да и не ко времени они, классика куда лучше пойдет, а если мы сможем по абзацам декорации восстановить да сошьем костюмы, то… — Он с удовлетворением потер руки.

— Я просить тебя хотел, — не дослушал Сергей, — если он искать меня будет, вдруг… приедет… Ты ему ничего не говори и адрес не давай. Скажи, нет меня, умер, несчастный случай.

— Типун тебе на язык! — сплюнул Максим, он терпеть не мог таких слов, даже в шутку. — Скажу, ты женился на Кэтрин. Я вижу, как ты на нее смотришь, ни с одной такого не было, да? Между вами искры летят. Как это теперь говорят, истинная пара.

— Да пошел ты, — рассердился Сергей, — я тебе про одно, а ты про другое. Что ты Катю сюда вмешиваешь? Короче, никаких моих адресов не давай, скажи, что не знаешь.

— Так он и поверит. А что случилось, у тебя есть причина скрываться?

— Есть, я его изнасиловал почти, а он несовершеннолетний.

— Это статья, если не по обоюдному согласию. А думаешь, он в суд подаст? Или родители?

Максим беспокоился искренне, от этого Сергей только больше сердился.

— Не пойдет он никуда. Может, и вообще не приедет, скорее всего, нет… Но если вдруг, то скажи, не знаешь, где я.

— Хорошо, хорошо, чего ты сразу в бутылку? Тем более надо тебе скорее ехать. Автобус завтра от Витебского вокзала в двадцать тридцать, и через каких-то сорок семь часов мы на месте. А там у Виктории дворец, она рассказывала.

— Сорок семь часов?!

— Так не самолет же! Ладно, у меня еще дел по уши, все-таки не на один день уезжаю. А ты домой ночевать приходи, ты нам со Стасиком не помешаешь, он тобой очарован. В смысле танцев…

— Я им тоже, в смысле игры. Нет, я в гостинице у Вики буду, оттуда и на вокзал. Так что до завтра.

— А птенца того как зовут? Ну, я на всякий случай.

— Саша, — вздохнул Сергей, — надеюсь, не понадобится.

После разговора с Максом Сергея начала донимать совесть. Сам того не подозревая, Максим одним словом разрушил тщательно возведенную плотину здравого смысла.

В самом деле «птенец», иначе не скажешь, неопытный, беззащитный, пугливый. А Сергей даже не поинтересовался, добрался ли Саша до дома, объяснился ли с матерью, да и вообще, как он там? Привычка думать об Алекс, знать о ее жизни, пусть виртуально, но участвовать в ней, оказалась стойкой. На какое-то время встреча с Виктусей и Кэтрин, мысли о спектакле, эйфория от танца притупили ее, но стоило Сергею заговорить о Саше, как прежнее накатило тоской и горячим желанием общения.

Может, от писем вреда не будет, от одного письма? Тем более что в Питер Сергей вернется нескоро, если вернется вообще, и надо бы предупредить. А еще он хотел бы рассказать о неожиданных переменах, поделиться радостью. С кем же как не с ней? Вот опять! Нету ее, есть мальчик Саша, с которым Сергей переспал. Красивый, неопытный, беззащитный.

Мысли двинулись по второму кругу, нет, так не пойдет, никаких писем. Завтра в двадцать тридцать Сергей уедет, и все закончится. Саша забудет, не станет же он всю жизнь циклиться на случайном сексе без продолжения?

Так, не веря самому себе, Сергей пытался свести ночь с Сашей к случайности. Было и было, с кем не… И лучше перестать об этом думать.

Дорога из Петербурга в Амстердам не показалась долгой. За время пути Сергей и Катя раз пятнадцать протанцевали Жизель «на руках», они привлекли к этому и Станислава, он следил, даже напевал по клавиру, делал пометки. Потом нашли запись музыки, попробовали следить по ней, решили что «под Стасика» лучше, снова и снова повторяли выход Жизели.

— Они не могли не встречаться раньше, с чего бы Альберт пошел в деревню просто так? Может, в церкви? Туда по праздникам ходили все.

— Тогда она его узнала бы, — размышляла вслух Кэтрин, — и убежала бы домой.

— Нет, не узнала, он же переоделся, она не смогла из-за этого вспомнить. Но, наверно, думала — где же я его видела? — Сергей попробовал показать это жестом пантомимы, сначала «ах, какой красавец», потом «удивление», Катя закрыла лицо руками.

— Не смеши меня! Вот так покажешь на сцене, и я дальше танцевать не смогу. От такого Жизель бы точно сбежала, подумала бы — ненормальный. Нет, они не виделись раньше, вернее, она его точно не видала, это он за ней подсматривал.

— Точно ненормальный, граф-маньяк выслеживал деревенских девушек, затаскивал в охотничий домик и та-а-а-ам… — Сергей сделал страшное лицо и поднял руки с растопыренными, как у феи Карабос, пальцами.

— Перестань! Я сейчас уже икать начну от смеха! Стасик, скажи ему!

Станислав только пожал плечами, он не чувствовал себя так свободно в новой компании, еще не привык ко взрослым артистам и предпочитал отмалчиваться, когда начинались разборки или подшучивания.

Автобус мягко катил по трассе. В перерывах между повторяемыми сценами Катя следила в окно за пейзажем, Сергей дремал, а Станислав листал ноты. Сидели Катя и Сергей рядом, а Стасик через проход. Ехали с ними еще несколько человек, но свои, например, две женщины из новой прислуги Вики, она сама их отбирала.

Максим с Викторией впереди, сразу за водительской кабиной. И они времени не теряли, просматривали договора с театральными мастерскими, заключенные в Питере, искали что-то в Интернете. Было очевидно, что замысел Макса требует серьезных вложений. Не только на ремейк декораций и костюмов, но и на рекламную кампанию.

— Начинать надо уже сейчас, — убеждал Викторию Максим, — за месяц ничего не добьемся, полгода как минимум надо, тогда к Рождеству получится поднять волну ажиотажа. Сергею и Кате обязательно надо на престижный конкурс. Только не в Москве.

— Почему это не в Москве? — перебила Виктория.

— Время сейчас не то, людям в России не до конкурсов, им есть нечего. Театры в упадке, вся низкопробщина однодневная на поверхность всплыла, стабильности нет. Еще, как бы помягче сказать, у Сергея здесь балетная репутация не самая лучшая, в мутных водах мы с ним чем только не занимались. А там, у вас, он будет премьером новой антрепризы.

— Чьей антрепризы?

— Вашей, Виктория Андреевна, чьей же еще? Балетная труппа Герты Майер, хотите, оставим «Черный тюльпан», или без названия, достаточно и вашего имени? А? Как вам идея?

— Не знаю, Максим, вот так сразу?

— Так ждать дальше некуда, Сергею двадцать восемь, сколько он еще протанцует? С такой травмой, как у него была, точно не до пятидесяти.

— До пятидесяти еще дожить надо, — вздохнула Вика.

— Вам грех жаловаться, дело любимое есть, балетная школа, а Сережу своего вы получили, ведь это все ради него?

Вика промолчала, оглянулась на Катю и Сергея, улыбнулась им.

— Теперь не мой, но и так хорошо. Нет, Максим, это ради нее, если получится.

— Уже получилось.

Остановку на обед сделали в Польше, ночевали в мотеле на польско-германской границе. Ехали дольше, чем рассчитывали, со всеми таможнями вышли задержки, фуры проверяли, да и автобус тоже. Пограничники были удивлены составом багажа.

— Точно решили, что мы челноки, — шутил Максим, раскрывая сумки с бутафорскими тарелками и кубками.

— Нет, беглые артисты-диссиденты, которые взяли гонорар с театра натурой, — смеялся Сергей.

Совесть его затихла и уснула. Дорога, новые впечатления, нетерпеливое желание скорей приступить к работе — отвлекли, успокоили. Больше всего он хотел оказаться с Катей в балетном классе и убедить ее Жизель в искренности чувств Альберта.

Невольно он переносил это и в реал, на себя и Катю. Образ Саши бледнел, та единственная их ночь казалась сном, частью придуманного мира. А Алекс соединялась с Кэтрин все больше. Молчаливая загадочная Кэтрин вбирала ее в себя и менялась, подобно бабочке выходящей из кокона.

Сергей не чувствовал больше опасности, он тянулся к ней, узнавал, восхищался, готов был полюбить так же, как Альберт.