Ангел-Хранитель, или Никогда не работай в библиотеке (СИ)

Глава 16

До канала Грибоедова они добрались быстро. Желтое здание переливалось в лучах уходящего солнца. Блики воды отражались на стенах здания, создавая иллюзию нереальности, здание будто покачивалось в такт волнам.

— И что дальше? — спросила я, прикрывая глаза от солнца рукой.

— Идем внутрь, — Семен Сергеич перебежал дорогу и первым зашел в арку.

Мы последовали за ним. Двор здания не утратил свой старинный вид, хоть и все здания были отремонтированы и заново выкрашены, а на дороге лежал ровный черный асфальт. Несмотря на преображение, двор-колодец был также угрюм и неприветлив, как и в книге. Оглядевшись, мы не заметили ничего интересного. Тишина, в некоторых окнах горел свет, хотя во время белых ночей можно было спокойно обходиться и без него. Но окна, которые выходили внутрь колодца, никогда не получали достаточно света.

— Смотрите, — Юлька показала на одно окно, которое светилось не обычным желтым светом, а кислотно-зеленым.

— Может быть, это и есть наши друзья? — спросил Денис. Но ответить ему никто не успел, потому что тут же рядом раздался знакомый голос.

— Про друзей это слишком громко сказано.

Все обернулись. В тени арки стоял Максим. Его было плохо видно, потому что стоял он в тени, но по очертанию тела и наглому и ехидному голосу все сразу поняли, что это он.

— Что вам всем здесь надо? Вы еще не поняли, что со мной связываться может плохо закончиться.

— Пырнуть ножом родного брата — это твое бахвальство? — я сделала два шага вперед и сжала кулаки.

— Делов-то, — небрежно бросил Максим. — Нечего было под ногами у меня путаться и мешать.

— Он же твой брат! — крикнула Юлька.

— Да пофиг.

— Не надо оскорблять моего маленького помощника, — из темноты арки вышел сам Хан и положил руку Максиму на плечо. Рядом с ним встали Раскольников и женщина, одетая во все черное, с острыми чертами лица и пронзительным ядовитым взглядом.

— Зачем ты все это делаешь? — Семен Сергеич хотел подойти ближе, но Хан остановил его жестом. — Ты же потомственный литератор, мы с тобой годы защищали героев, разделяли литературный и реальный миры.

Хан что-то шепнул Раскольникову и старухе, и те разошлись, окружая нас с двух сторон.

— Именно потому, что я потомственный литератор, я и решился на это. Сейчас дети перестали читать книги, их интересуют только компьютерные игры, виртуальные миры и бездушные сюжеты. Дети становятся такими же бездушными, как и игры.

Я внимательно следила за тем, как двигаются старуха и Раскольников. Они встали по обе стороны от нас. Раскольников ехидно усмехался. Он изменился с момента нашей первой встречи. Если тогда в сквере, ко мне подсел смущенный и растерянный молодой человек, то сейчас перед нами стоял наглый, уверенный в себе и радующийся полученной власти нагловатый юноша. Он потирал руки, и от них расходились небольшие снопы искр, будто с каждым прикосновением чиркала спичка. Старуха же стояла спокойно, черная вуаль закрывала лицо, но и без того было понятно, что это и есть та самая Пиковая дама, которая так сильно требовалась Искателям.

— И что ты будешь делать с героями? — продолжал Семен Сергеич. — Захватишь мир? Заставишь силой детей читать?

Хан рассмеялся.

— Я никого не собираюсь заставлять. Это невозможно. Я дам им то, чего они так хотят. Ты же сам знаешь, что героя, вышедшего из книги, нужно как можно быстрее вернуть в книги. Иначе его вселенная начнет распадаться. Но она никому и так не нужна. Поэтому я хочу забрать героев из книг и поместить их в наш мир. А тех, кто живет в своей виртуальной реальности, поместить в книги. Они все равно бесполезны для этого мира.

— Ты знаешь, что будет с детьми, попавшими в литературную реальность?

— Им будет очень весело. Это будет новый левел в их жизни, — рассмеялся Хан.

— Ты не прав, — сказала я, — те, кто играют в компьютерные игры вовсе не бездушные и не бесполезные люди. Все они живут своей жизнью, к чему-то стремятся.

— И к чему же ты стремишься? — рассмеялся Хан. — Ты помнишь на каком условии ты решила помогать Хранителям?

Я поджала губы, но ничего не сказала.

— Ты пришла за тем, чтобы понять, чего же ты хочешь. Человек, который не может осознать своих желаний, потому что все они утонули в компьютерной пучине. Ты же телефона из рук не выпускаешь, звонки в телефоне, письма в телефоне, даже будильник в телефоне. Что первое ты берешь в руки, когда просыпаешься? Что видишь последним перед тем, как заснуть?

Я молчала.

— Можешь не отвечать. Я знаю вас как облупленных. Книги в руки не берете, школьную программу просматриваете в роликах на Ютуб или в кратком содержании на пару абзацев. Вот, посмотри на молодое поколение, — он похлопал Максима по плечу. Тот растянулся в улыбке. — Человек без желаний, без интересов. Готов выполнять любые поручения, не спрашивая, зачем это нужно и что за этим последует. Ведь это так сложно — думать. Хорошие деньги, которые дают возможность купить дорогой комп, кучу наворотов и засесть на пару дней в виртуальном мире. Идеальный исполнитель. Таким людьми хорошо управлять. Потому что думать сами они уже разучились. И ты такая же. Можешь думать, что это не так, но ведь ты уже сама знаешь, что прав я.

— Вот в этом ты ошибаешься, — остановил его речь Семен Сергеич, — я выбирал Ангелину не просто так. Человек, который может связать воедино два мира, и виртуальный, и реальный, может добиться многого.

— А вот это мы сейчас и посмотрим.

Хан дал знак старухе, и та подняла руки, между которыми проходили сильные волны электрического тока.

— Книга! — крикнул Семен Сергеич, подбегая и прикрывая собой Дениса и Юльку.

Я скинула свой рюкзачок, одним движением раскрыла его, достала книгу и открыла. Из книги вырвался сильный свет, осветивший весь двор. Старуха направила руки в его сторону, ударив мощным электрическим зарядом. Я еле устояла на ногах, но книгу не выпустила и направила в ее сторону. Электрические волны поглощались книгой, увлекая и старуху за собой. Ее тянуло, будто засасывало в открытые страницы. Подойдя совсем близко, она крикнула так, что в окнах задрожали стекла. Яркая вспышка, и страницы книги захлопнулись. Я быстро защелкнула замок, запирающий Пиковую даму в литературном мире.

— Родион! — в бешенстве крикнул Хан.

Парень тут же сложил руки также, как и старуха, и направил их в мою сторону.

— Отправь их! — крикнул Хан.

Родион опустил руки, электрическое мерцание исчезло. Но тут же он развел их широко в стороны. Семен Сергеич схватил Юльку и оттащил в сторону. Мощная волна накрыла меня и Дениса. Мы видели все, что было вокруг, но находились будто в вязком воздухе, который не давал двигаться. Еще один взмах руками, и воздух схлопнулся.

Я огляделась. Мы стояли все в том же дворе, только ни Хана, ни Максима, ни Раскольникова, даже Юльки и Семена Сергеича рядом не было. Дома вокруг выглядели так же, они все еще были желтыми, только, казалось, будто оттенок краски изменился. Денис потоптался на месте, глядя себе под ноги.

— Асфальта нет.

Я машинально посмотрела на землю. Двор был усыпан мелкими камнями, кое-где проглядывали комья земли. Ближайшая к ним дверь открылась, и на улицу вышла пожилая женщина. На вид ей было около 60, сгорбленная, одетая в лохмотья с жиденькими волосами, торчащими во все стороны. Она посмотрела на нас оценивающим взглядом, оглядев с ног до головы. Взгляд сменился на презрительный, она сплюнула прямо на землю и проковыляла мимо.

— Только не говорите мне, что это и была та самая старуха-процентщица, — тихо, почти неслышно произнес Денис.

Я обернулась.

— Появился новый герой? — спросил Денис. — Они приходили сюда для того, чтобы «достать» из книги еще одного?

— Думаю, все намного сложнее, — произнесла я, — и если я права, — я не договорила и широкими шагами направилась к выходу из арки. Денис семенил следом.

Выйдя на улицу, я остановилась. На противоположной стороне, где недавно красовалась вывеска продуктового магазина и бесшумно закрывались пластиковые двери с доводчиком, было пусто. Вместо витрин были обычные окна в обшарпанных деревянных рамах, дверь была железная, она с громким скрипом открылась, выпуская статного пожилого господина в длинной шинели и в причудливой шляпе. Машин не было ни одной. Вдалеке застучали копыта, и из-за угла выехала небольшая двуколка, запряженная лошадью. Ей управлял суровый человек, одетый в поношенную одежду, в руках он держал длинный хлыст.

— Это что? — Денис вышел на середину улицу и посмотрел вслед уезжающей повозке.

— Этот Родион нас куда-то отправил. Перед этим Хан сказал ему «отправь их», помнишь?

— И где мы? — голос Дениса срывался.

— А куда мог нас отправить герой книги, как думаешь?

Денис развел руки в стороны и покрутился вокруг себя.

— Хочешь сказать, мы в «Преступлении и наказании»?

— Кажется, да.

— Неплохая локация, конечно, — Денис смотрел на дома, задрал голову и всматривался в окна, будто пытался сравнивать эти дома и дома в их реальном мире, — и какая цель нашей игры?

— Выбраться отсюда, дубина, — разозлилась я, оглядываясь по сторонам. — Только вот куда теперь идти-то?

— Если я правильно помню содержание книги, — растягивая слова протянул Денис.

— Ты читал, что ли? Ее же только в старших классах проходят, — удивилась я.

— Читал. Еще тогда, когда Хан про Раскольникова заговорил. Чтобы понять, что к чему.

— Ну, голова, говори, что там было, и как нам выбраться отсюда.

— Как выбраться не знаю, в книге такого поворота сюжета не было. Но пара идеек есть.

— Не томи уже, — я подошла и тряхнула брата за плечо, — черт знает, что нас тут ждет. Может, нормальные люди в книгах недолго живут. Говори уже.

Денис убрал с лица ехидное выражение, которое всегда появлялось в те минуты, когда он оказывался умнее старшей сестры.

— У Раскольникова как бы два антигероя. Это сама старуха, и следователь, который его подозревал. Они оба морально давили на него. Может быть, кто-то из них и подаст какую-нибудь идейку?

— Пошли тогда к следователю. Вряд ли старуха что-то дельное может подсказать. Ты видел ее, старая, страшная, такая ни копейку не подаст, ни дорогу не подскажет из жадности.

— Так на то она и процентщица, забыл, что ли? Ну, пошли тогда к следователю. Следователь, кстати, классный. Этакий русский Коломбо. Плаща только не хватает, сигары и бассета.

— Пошли, сыщик. Куда идти-то? — шутливо подтолкнула я брата.

— Здесь недалеко.

Мы пошли по мощеной набережной, выложенной не аккуратными плитками, а разного размера камнями. Мимо проходили люди, оглядывались на нас, некоторые переходили на другую сторону улицы, стараясь не сталкиваться с незнакомцами и не подходить к нам близко. Некоторые даже крестились и читали молитвы.

Минут через десять мы добрались до трехэтажного здания. При входе висела небольшая табличка «полицейская контора». Более ничем здание не напоминало полицейские участки современного времени с флагами, машинами и иной полицейской атрибутикой.

Денис остановился перед обшарпанной деревянной дверью.

— И как мы туда зайдем? Просто скажем: Здрасьте, Порфирий Петрович, тут ваш подозреваемый закинул нас из параллельного мира в ваш, не подскажите, что делать?

Не ответив, я толкнула дверь и вошла. Внутри здание было темным, дневного света, пробивающегося сквозь узкие замызганные стекла, явно не хватало. За конторкой при входе сидел старичок.

— Простите, — обратилась я к нему, — мне нужен Порфирий Петрович.

— Четвертый этаж, — буркнул старичок, не поднимая головы.

Мы прошли мимо к узкой лестнице, которая вела наверх. Сверху навстречу спускался мужчина, лет 30–40, довольно полноватый.

— Вы ко мне, молодые люди? — обратился он к нам. — Я Порфирий Петрович.

Он спустился до самого низа, подошел и внимательно осмотрел нас, задержал взгляд на кроссовках.

— У вас какое-то важное дело?

— Мы хотели поговорить про одного вашего подозреваемого. Он нас тоже интересует, — я постаралась придать себе деловой и важный вид, какой бывает у всех сотрудников полиции, — мы из столичной полиции.

— Из столичной говоришь? — Порфирий Петрович скосил взгляд на Дениса, осмотрел того с ног до головы, и вернулся ко мне. — Совсем у них с преступностью плохо, что детей на работу берут? Ну, пройдемте-с, поговорим. Погода нынче хорошая, нечего в конторке толкаться.

Мы вышли на улицу. Свежий ветерок дунул в лицо. Порфирий Петрович с глубоким удовлетворением вдохнул, распахнул пальто и пошел по набережной, всматриваясь в глубь воды канала.

— И какой же подозреваемый вас интересует?

— Родион Раскольников, — продолжил я разговор, отмахиваясь от Дениса, который делал всяческие жесты, пытаясь что-то сказать, — нас интересует, есть ли у него какие-нибудь тайные места, скрытые мотивы.

— Мотивы есть у каждого, и чаще всего они скрытые, — усмехнулся следователь. — Только вот одна незадача. У нас нет никакого подозреваемого с именем Родион Раскольников.

Порфирий Петрович остановился и прямо посмотрел на меня. Я удержала его взгляд, не отвела глаз.

— Простите, — вклинился Денис, — мы, наверное, ошиблись.

Он схватил меня и потащил на противоположную сторону.

— Я не поняла, это как так нет такого подозреваемого? Ты меня к другому следователю привел?

— Да к тому, к тому, — Денис тащил меня в противоположную сторону от следователя, — только проблема в том, что Раскольникова-то в книге нет. А кого мы видели во дворе, выходящим из подъезда?

— Точно! — я хлопнула себя по лбу. — Значит, он ее еще не убивал. И не убьет, раз его здесь и нет. Значит, следователь нам не поможет.

— Если вы все грамотно объясните, может, и помогу, — раздался голос сзади.