Айриш-бой для сицилийца

8.

Через неделю-другую он полностью обжился в своем доме и даже районе. Он нашел ту лавку, о которой говорил Энди, где продавалась ветчина и другие деликатесы, нашел пекарню, в которую влюбился бесповоротно и каждый день пробовал там новый вид хлеба. И даже тетушки Энди прознали про его переезд и уже пару раз приглашали его к себе пообедать, угощая новыми и новыми вкусностями.

И в этом была огромная, по мнению Тома проблема, потому что эти дамы ему очень нравились, он даже подхватил у них несколько слов на итальянском. Но они почему-то наотрез отказывались брать плату за еду, и Тома это приводило в отчаяние.

Клуб тем временем украшали к Рождеству. Его было решено превратить в гламурную снежную сказку, что приводило Китти в восторг. Она учила новые номера, и то и дело повторяла, как сильно любит зимние праздники. Том тоже учил новый репертуар, но ему уже было гораздо проще, чем в первые недели, когда он начал тут работать. С Энди они тоже частенько сталкивались, и Тому даже казалось, что они стали, по крайней, мере приятелями.

Пару раз Энди даже подвозил Тома в клуб, когда они пересекались на улице. Но обычно он уезжал гораздо раньше, а возвращался позже. Ложась спать, Том дежурно бросал взгляд в окно и видел, что окна квартиры Энди не светятся.

Свою квартирку он немного украсил к Рождеству и даже раздобыл небольшую елочку, которая теперь радовала его не только видом, но и ароматом.

Китти то и дело таскала его куда-нибудь, то кататься на коньках, то просто гулять по Центральному парку, особенно когда были морозные дни и выпадал снег. Сегодня она и вовсе вытащила его петь рождественские гимны. И это было так здорово, что Том ощущал себя счастливее, чем когда-либо. Он ждал Рождественской службы, предвкушая праздник. Ему было интересно, придет ли на нее Энди. Его он вообще не видел уже почти неделю, как говорил Брайан, тот решал какие-то важные дела в Филадельфии. Без Энди в клубе было даже как-то непривычно.

После пения гимнов Томас чувствовал себя совершенно одухотворенным. Домой он решил пройтись пешком, любуясь украшениями в витринах и дверях, ловя снежинки на рукавицы, которые подарила ему Китти.

Поднявшись на свой этаж, он не сразу понял, что за тюк лежит возле его дверей, а когда тот зашевелился, и Том увидел лицо Энди, он не сдержал вскрик.

– Где тебя черти носят, когда ты нужен? – слабо заворчал Энди, пока Том дрожащими руками открывал дверь квартиры и помогал ему подняться. На полу возле двери осталось кровавое пятно.

– Прости, мы с Китти пели гимны, – попытался оправдаться Том и ахнул, увидев пятно.

Слава Богу, что у него последний этаж – пока он не замоет, вряд ли кто-то увидит.

– Что с тобой случилось? – он потащил Энди на диван.

– Попал в перестрелку в Чикаго, – ответил Энди, сдержав стон, когда Том задел раненое плечо. – Пуля прошла навылет вроде бы. Но надо заштопать. Справишься?

– Заштопать? Тебя… то есть, живого человека? – кажется, Том сейчас был бледнее, чем Энди. – Неужели ты не знаешь врача поблизости? – у него даже губы дрожали.

– Когда я буду мертвым, штопать будет уже слегка бессмысленно, – парировал Энди. – В больницу мне нельзя, а местный врач любовник моей тети Джованны. Представь, что будет, – сказал он.

– Ох, представляю, – Том прикусил губу. – Но что же мне делать?

После всего, что Энди сделал для него, бросить итальянца в беде он не смог бы, да и не по-христиански это. Но ведь он не врач.

– Прежде всего выдохни, – Энди понял, что Том разнервничался. – Это всего лишь ранение в плечо, органы не задеты. Но еще немного и я откинусь от потери крови.

Он объяснил, как очистить рану, а в коробке швейных принадлежностей нашлись иглы и шелковые нитки. И заначка граппы во фляжке Энди, конечно же.

Выбора у Тома все равно не было. Пусть пулевые ранения он не видел, но на ферме бывало всякое. Он сжал зубы и, хотя оставался бледным, из-за чего веснушки, не исчезнувшие даже зимой, казались ярче, стал исполнять указания.

– Красивая, я бы зашил, – вздохнул он, но повиновался требованию Энди и срезал рубашку, чтобы не тревожить плечо.

Крови он не боялся, видел и похуже, но заранее извинился, прежде чем начать промывать рану.

– Куплю другую, – отмахнулся здоровой рукой Энди. Он говорил Тому, что делать, и тот, к счастью, внимательно слушал. Он взял себя в руки, сосредоточился и делал, как ему говорили.

– Дай мне глотнуть граппы. А потом залей ее в рану, – велел Энди. Нитка и иголка уже плавали в стакане, залитые алкоголем.

Протянув ему фляжку, Том дождался, пока Энди сделает глоток, а когда получил ее обратно, помедлил буквально секунду, размышляя, не глотнуть ли и самому. Но все же не решился.

– Потерпи, – попросил он и стал обеззараживать рану, поливая ее граппой.

Он видел, что Энди больно, но тот не издал ни звука, лишь виски сильнее заблестели от пота.

Энди стойко терпел, в его жизни бывало и похуже, в конце концов. И Том не был самым плохим вариантом экстренной помощи. К счастью, руки у него не тряслись, пока он аккуратно стягивал края раны.

– У тебя хорошо получается, – подбодрил его Энди. – Мог бы стать врачом, а не певичкой в клубе.

– Это вряд ли, – Том с трудом заставил раздвинуться в подобии улыбки плотно сжатые от напряжения губы. – Вида крови я не боюсь, но причинять кому-то боль даже во благо я бы не смог.

Ему казалось, что процедура заняла целую вечность, но по факту едва ли больше часа. И к последнему узелку он сам был мокрый как мышь, от напряжения.

– Ты молодец, правда, – ответил ему Энди, когда Том пристроил на плечо марлевую салфетку и пластырь. – Отлично справился.

Голова у него кружилась от кровопотери, и пока еще было рано расслабляться.

– Можешь сделать мне крепкий сладкий чай? – попросил он.

– Да, конечно! – закивал Том, но, прежде чем заняться этим, притащил с кровати свое одеяло и укрыл Энди, успев ощутить, что кожа у него прохладная.

Порадовавшись, что только утром заходил в любимую булочную, к чаю он принес слойки со сладкой начинкой.

– Сможешь держать чашку?

– Чашку смогу, но есть пока не хочу, – он отказался от булки, удивившись, с какой заботой Том устраивает его на диване. Держа чашку здоровой рукой, Энди потихоньку пил чай.

– Расскажи мне что-нибудь, чтобы я пока не отключался, – попросил он.

– Хоть половиночку, – Том с мольбой посмотрел на него и поднес слойку к его губам. – Кусай, она божественная! Моя мама много пекла, но сладкое редко. В основном хлеб. Если бывали щедрые на ягоды и яблоки годы, делала с ними пироги. Но такого разнообразия, как здесь, я никогда в жизни не видел и не пробовал.

Энди понял, что тот не отстанет, вздохнул и откусил кусочек слойки.

– Она, правда, вкусная, – признал он, потихоньку жуя и проглатывая. Он, наконец, перестал мерзнуть – это был хороший знак.

– Я же говорил, – Том держал слойку поблизости от него на случай, если Энди захочет откусить еще.

Его тоже стало понемногу отпускать, и заявленная Адриано болтливость проявилась во всей красе – Том рассказывал, что у них растет, как он пас овец, как учился их стричь – обо всем на свете.

Болтовня Тома успокаивала, Энди, наконец-то, отпустил мысли о произошедшей в Филадельфии облаве и перестрелке. Кто-то их сдал, несколько человек из банды Энди погибли, но сам он успел сбежать. Все эти гребаные 90 миль он думал только о том, чтобы не сдохнуть от потери крови. Оказаться в островке спокойствия и безопасности было приятно. План он придумает после. Отомстит за каждую пролитую каплю крови.

Допив чай, и съев еще немного булочки, Энди ощутил, что его клонит в сон. Он натянул одеяло повыше и ткнулся в него носом, позволяя себе расслабиться и дать отдых вымотанному телу.

Заметив, что он заснул, Том осторожно тронул его лоб, к счастью, тот был прохладный, значит, лихорадки не было, по крайней мере, пока. Тогда он принес подушку и бережно устроил Энди поудобнее – на здоровой половине тела.

Квартирка у него была небольшая, и он не сомневался, что услышит малейший звук, если оставит дверь в спальню открытой, поэтому решил тоже идти отдыхать, отвергнув мысль устроиться на полу – по нему гуляли сквозняки.

Проснувшись утром, Энди поначалу не мог понять, где он. Ему было тепло, но плечо адски болело – адреналин выветрился, как и алкоголь. Он со стоном сел на диване, потирая лицо здоровой рукой. В углу он заметил небольшую елку и понял, что видимо вчера уснул у Тома. Он бы убил сейчас за аспирин и чашку кофе.

Спал Тома вроде бы неплохо, но стон из соседней комнаты услышал сразу же. Вылетев из-под пледа и едва не запутавшись в нем, он через мгновение оказался в гостиной.

– Энди, как ты? Что болит? – он присел перед итальянцем на корточки.

– Как говно на палочке, – не сдержался Энди. – Есть аспирин? – спросил он, глядя на всклокоченного со сна Тома.

– Конечно, секунду! – он рванул к кухонному шкафчику, где у него была небольшая коробочка, сформированная по настоянию все тех же тетушек Энди.

Взяв баночку и налив воды в стакан, он вернулся к дивану.

– Давай помогу, – он сам положил таблетку в рот Энди, вручив ему стакан.

– Ну, я еще не настолько обессилел, но спасибо, – усмехнулся Энди, проглотив таблетку. – Кофе найдется?

– Да. Я купил такую же штуку, как у тебя… только все время забываю, как она называется, – смущенно признал Томас.

Он все же натянул брюки, ведь к Энди выскочил в одних трусах и майке, и вернулся на кухню, чтобы приготовить завтрак.

– Твои тети еще посоветовали мне специи добавлять. Хочешь?

– Перколятор, – ответил Энди, с трудом вставая с дивана. – Я воспользуюсь ванной, – он скорее сообщил, чем спросил разрешения и направился туда. В зеркале он увидел себя, бледного до синевы, в кровавых разводах на коже. Но рана выглядела неплохо – не было воспаления и нагноения. Том хорошо справился с задачей.

– Ты… зови, если что, – Том не успел остановить его или как-то ему помочь, поэтому лишь прислушивался ко всем звукам из ванной, пока занимался завтраком, опасаясь, что Энди может упасть в обморок.

Но Энди падать в обморок не собирался, он отмылся от крови и посвежел, за исключением двухдневной щетины. Но с этим он планировал разобраться уже у себя дома.

– Так гораздо лучше, – удовлетворенно кивнув, Энди пришел на кухню, где уже был готов кофе. Хоть он и опасался худшего, но ирландцу удалось сварить его почти прилично.

– Да, выглядишь свежее, – признал Томас, придвигая ему хлеб, прошутто и все остальное. – Можно я посмотрю рану? Думаю, надо наложить свежую повязку, – он не мог не переживать, все ли сделал правильно.

– Она в порядке, но, если хочешь, посмотри, – разрешил Энди, кивнув на свое плечо. После аспирина ему было получше.

Том подготовил перевязочный материал и стал аккуратно снимать повязку. Рана и правда выглядела обнадеживающе.

– Надеюсь, все будет хорошо, – вздохнул он, накладывая свежую повязку.

– Из тебя вышла отличная медсестра, – похвалил Энди. – Думаю, скоро заживет, как на собаке.

– Очень на это надеюсь, – Том робко улыбнулся. – Ну ешь, – напомнил он, понимая, что своими действиями только мешал Энди нормально позавтракать.

– Что было на этой неделе в клубе? Без эксцессов? – спросил он, когда с завтраком было покончено. Ему, конечно, обязательно доложат обо всем, но хотелось услышать мнение Тома.

– Да, все отлично, – стал рассказывать Том. – Все в приподнятом настроении, Брайан говорит, клиенты пьют больше обычного, и это не удивительно, Рождество ведь на носу.

– Еще бы, – хмыкнул Энди и поморщился. У него как раз сорвалась сделка по продаже большой партии алкоголя.

– Что такое, больно? – Том его гримасу понял по-своему.

– Нет. Просто в Филадельфии мы должны были продать большую партию алкоголя. Но кто-то предупредил копов о сделке, была облава, – ответил Энди. Ему еще предстояло отчитаться об этом своему боссу.

– Вот оно что… – Том с сочувствием кивнул.

Он как-то не задумывался о моральной стороне вопроса. Точнее, как человек, которому приходилось выживать, он не осуждал людей, которые сейчас занимались в Америке тем же самым, пусть и по-своему.

– И алкоголь отобрали, получается?

– Его, скорее всего, уничтожили, – ответил Энди. – Копы всегда так делают. Ладно, не страшно. Еще напомню, что мои тетки не должны знать о произошедшем.

Том открыл рот, закрыл и послушно кивнул.

– Тогда в ближайшее время мне у них лучше не появляться, иначе они точно из меня все вытянут, – виновато улыбнулся он.

– В таком случае тебе грозит голодная смерть, – ответил Энди. – Уверен, что пойдешь на такое?

– Почему? – удивился Том. – Я ведь не каждый день к ним захожу… они отказываются брать с меня плату, – смутившись, признался он. – Это неловко, поэтому я стараюсь не злоупотреблять их радушием.

– Я и не ожидал, что они начнут с тебя брать деньги, – хмыкнул Энди. – Просто смирись с этим и приноси им раз в месяц коробку конфет, и они будут счастливы.

– О, это я с радостью, – воодушевленно закивал Том. – А где лучше покупать? Какие они любят?

Энди сдал ему все явки и пароли и стал собираться, чтобы идти к себе. Ему надо было привести себя в надлежащий вид и ехать отчитываться перед боссом.

– Давай я тебя провожу, – тут же вызвался Томас, торопливо убрав со стола.

Пусть выглядел Энди обнадеживающе, но это не отменяло тревоги за его здоровье.

– Это точно вызовет подозрения у соседей, которые разболтают теткам, я дойду сам, – возразил Энди, помотав головой.

– Ну… хорошо, – сдался Том. – Ты вот что… если вдруг что-то понадобится, поставь на подоконник банку из-под сахара, у тебя есть большая, красная, – попросил он. – И я прибегу.

Энди даже опешил от такого предложения. И от готовности Тома помочь.

– Хорошо, я так и сделаю, если что-то понадобится, – пообещал он.

– Договорились, – Том не смог скрыть своего облегчения от того, что Энди не начал артачиться.

Проводив его, он занялся уборкой на лестничной площадке, порадовавшись, что кровавое пятно до сих пор никто не заметил.

Энди же, вернувшись домой, надолго там не задержался. Он принял душ, побрился, переоделся в свежее, стараясь изо всех сил выглядеть нормально. Но нездоровая бледность и синяки под глазами никуда не делись. Он только чертыхнулся, надел шляпу и отправился отчитываться. Ему уже хотелось начать кровавую вендетту против тех, кто предал их.

Все время до выхода из дома Том то и дело поглядывал в окно, но пресловутая банка в нем так и не появилась, и ему хотелось думать, что это хороший знак.

Одевшись, он отправился в клуб, надеясь, что увидит Энди там. Он не задумывался, почему так переживает, но его беспокойство было объяснимо, учитывая, сколько Энди для него сделал.

Китти сразу заметила, что с Томом что-то не так.

– Все в порядке, дорогой? – спросила она, подойдя к нему, пока тот помогал в баре. – У тебя озабоченный вид.

– Да? Наверное, просто переживаю немного из-за выступления, – стал отшучиваться он, не уверенный, что и в клубе стоит распространяться про происшествие с Энди. Если тот сочтет нужным, сам расскажет.

Энди появился в клубе, уже когда Том собирался уходить. Выступление прошло как всегда хорошо, но к Рождеству все ждали новую программу, которую они должны были показать через два дня.

– Все нормально? – не мог не спросить Том.

– Абсолютно! – подтвердил Энди, держа сигарету здоровой рукой, раненую все же пришлось повесить на перевязь. – Работы прибавилось, но этого следовало ожидать.

Том кивнул, а потом решился задать вопрос.

– Какие у тебя планы на Рождество?

Энди даже опешил немного от неожиданности.

– Да как обычно, с утра к теткам зайду, а потом в клубе буду торчать, – он пожал плечами. – А что?

– В само Рождество? Даже не в канун? – удивился Том.

– Ну да. Я не фанат семейных торжеств, хотя тетки и не преминут проехаться по этому. – А сидеть дома нет смысла.

– Понятно, – кивнул Том, задумавшись, как стоит провести Рождество ему. Китти уезжала за город с одним из своих новых любовников, так что, похоже, ему придется коротать эти дни одному.

Мысль о том, чтобы нагрянуть к дяде, его даже не посетила.

– Иди к моим, у них будет весело, и они будут рады тебя видеть, – посоветовал Энди, без труда прочитав его сомнения.

– Да ну, это будет как-то слишком неловко, ведь я им никто, – запротестовал Том тут же.

– Поверь, итальянское Рождество настолько многолюдно, что один человек точно ничего не изменит, – хмыкнул Энди. – Тебе ведь все равно некуда пойти, – догадался он. – А там бывает весело.

– Там наверняка все будут говорить по-итальянски, так что куда уж там мне, – отшутился Том.

– Так и ты учишь, насколько я заметил, – Энди обратил внимание, что Том даже записной книжкой обзавёлся, которую использовал, как словарик. – Отличный способ попрактиковаться.