Бабочка и разбойник

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сэт опоздал. Хорошо, если он успеет ко второму отделению концерта. Изначально в его планы не входила поездка в Прагу. Наоборот, он собирался некоторое время не встречаться с Лией. Он надеялся, что она немного успокоится, все обдумает и согласится за него выйти.

Занавес открылся, и на сцену вышла Лия д'Анджели. Зал взорвался аплодисментами. Кланяясь, она случайно увидела его. На минуту у нее потемнело в глазах, но все же она взяла себя в руки, заняла свое место и улыбнулась дирижеру.

На ней было алое платье без бретелей, плотно облегающее фигуру. Волосы гладко зачесаны назад, а в ушах блестели те сережки, которые он подарил ей в Вене. Перед тем как начать играть, она посмотрела на него в упор. Настойчивый, близкий, но в то же время вызывающий взгляд. У него было такое ощущение, как будто она видит его насквозь.

Заиграл оркестр, через несколько тактов началось соло скрипки. Беспокойная, одинокая, ищущая чего-то, лирическая и меланхолическая мелодия. Сэт сидел как парализованный. Хотя скрипичный концерт Нильсона и был одним из его самых любимых произведений, на этот раз он слушал его как в первый раз. Лия играла только для него, этим вечером в своей игре она выразила всю свою любовь, страсть и боль, и это потрясло его до глубины души.

Звуки финального аккорда заполнили роскошный зал. Публика рукоплескала. У Сэта было такое чувство, как будто его выставили голым перед всей этой толпой, он поспешил покинуть свою ложу. Обратившись к менеджеру концертного зала, он протянул ему конверт и банкноту со словами:

— Вы позаботитесь, чтобы Лия д'Анджели получила эту записку?

— Конечно, сэр. С большим удовольствием.

Сэт поблагодарил его и, поймав такси, поехал в свой отель в старом городе. Все, что ему оставалось — это ждать. Следующий шаг должна была сделать Лия: или она придет к нему по собственному желанию, или не придет вообще.

Он принял душ, переоделся и налил себе спиртного. Он знал, что после концерта будет прием. Время шло, а ее все не было. И когда это он вот так сидел в гостиничном номере и ждал женщину? Никогда!

Зазвонил телефон.

— Да? — схватил трубку Сэт.

— Это Лия. Я внизу.

— Номер семьсот. Поднимайся на лифте на последний этаж.

На минуту она задумалась. Она знала, что произойдет, если сейчас поднимется в его номер. Разве она этого хотела? А если нет, то почему она здесь? Подобрав юбку, она направилась к лифту.

Только она собралась постучать в дверь номера, как Сэт открыл ей. Инстинктивно она отступила на шаг назад.

— Лия, входи! Ты не промокла под дождем?

— Водитель такси любезно подержал мне зонтик, пока я дошла до отеля. Оказалось, что он любит Дворжака, поэтому нам было о чем поговорить.

— У него сегодня был счастливый день, ведь он встретил тебя! Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. После Вены я не пью!

— Тебе понравился концерт? — спросил он так, будто она была простой знакомой.

— Да. А тебе?

— Как он мог мне не понравиться, когда ты играла для меня!?

Она и не собиралась этого отрицать.

— Это всего лишь еще один способ сказать тебе, что я тебя люблю.

— Ты думала, что я такой тупой, что этого не пойму? Я слышал твою игру — это были любовь, слезы и желание.

— Я всего лишь старалась выразить то, что чувствую... Сэт, я не могу измениться. Я такая, какая есть: нетерпеливая, страстная, бескомпромиссная. Ты можешь полюбить такую женщину?

— Я никогда в жизни не влюблялся и не вижу в этом особого смысла.

— Неужели я такая, как все?

— Ты абсолютно другая, но я же не могу влюбляться по приказанию!

— Ты хотел сказать — не стану.

— Я сказал именно то, что хотел.

— Тогда я не выйду за тебя.

— У нас что, состязание, чья воля сильнее?

— Если и так, то на данный момент мы все проигравшие: ты, я и Мариза.

— Это запрещенный прием!

— А ты разве ожидал чего-то другого?

Помимо воли он нежно провел по ее щеке.

— Я хочу тебя.

Неожиданно она к нему потянулась:

— Я тоже.

Его сердце бешено колотилось.

— Ну это, пожалуй, устраивает меня больше, чем бессмысленные споры.

— Молчи, Сэт, — неожиданно зло сказала она. — Возьми меня. Сделай так, чтобы я забыла все на свете, кроме твоего тела!

— Ты сводишь меня с ума, — бормотал он, жадно целуя ее. Он действительно потерял голову, впрочем, как и всегда. Быстро расстегнув молнию платья, он стащил его, любуясь ее роскошным телом. Ее грудь, бедра... Неужели он может когда-нибудь насытиться ее телом? Он нащупал заколку в ее волосах и распустил их. Ее глаза были полны желанием, казалось, он сейчас в них утонет. Он целовал каждый миллиметр ее тела, которое, казалось, принадлежало только ему. Лия впилась ногтями в его спину от удовольствия, но ему все было мало. Да, она принадлежала ему, но любил ли он ее? Когда он в нее вошел, двигаясь все быстрее и быстрее, она затрепетала. Оргазм быстро приближался, и вскоре они оба испытали это наслаждение. Холодный пот выступил на его спине. Он не помнил, как снял остатки одежды, да это было и не важно. Он повернулся и положил голову ей на грудь. У него было все, чего только можно было желать.

Неожиданно, совсем как маленький мальчик, он заснул. В тот день он рано вылетел из Малайзии, и дорога его утомила. Лия лежала неподвижно, прислушиваясь к его ровному дыханию. Впервые после секса с ним она была несчастлива. Нет, физически она была удовлетворена, но на душе было тяжело. Как странно было лежать в его объятиях и чувствовать себя такой одинокой.

Лия подождала еще несколько минут, а потом осторожно встала с постели. Он что-то забормотал, схватив ее. Ей пришлось присесть. Когда он снова крепко заснул, она встала, надела халат и тихо села в кресло. Перед ней расстилалась Прага, которую она так любила: соборы, улочки, река. Она чувствовала себя опустошенной. Этим вечером, играя для Сэта, Лия попыталась затронуть его душу, но он опять остался для нее недосягаем.

Она откинула голову назад и почувствовала, как слезы текут по щекам. Она долго так сидела, пока окончательно не успокоилась. Ее платье лежало на ковре, красное, как кровь. Лия оделась так быстро, как только смогла. Но когда она уже закалывала волосы, неожиданно проснулся Сэт:

— Лия! Куда ты?

Она замерла. Он включил свет.

— Я возвращаюсь в гостиницу.

Он сел на кровати.

— Ты просто убегаешь, как тогда, в Париже.

— Теперь это невозможно. Я привязана к тебе, хотя бы из-за Маризы... Я завтра лечу в Базель, утром. Там состоится последний концерт перед возвращением домой.

— Но почему ты уходишь сейчас, в середине ночи?

Она подумала, что стоит сказать ему правду.

— Сэт, я не могу больше. Я люблю тебя, а быть с тобой так, как только что... Это слишком больно — осознавать, что ты меня не любишь.

— Но ты ведь пришла ко мне сюда, зная, чем мы займемся.

— Да, я знала, но любовь — это не только физическое влечение. Знаешь, как я себя чувствовала сегодня ночью? — заплакала Лия. — Я не могла заснуть, потому что чувствовала себя безумно одинокой. Я не могу отделить занятие сексом от моих чувств к тебе. Это так просто и в тоже время так сложно.

У Сэта изменился голос.

— Постой, значит, если я не влюблен в тебя, я больше не смогу с тобой спать?! — Он встал и абсолютно голый подошел к ней. — Давай займемся любовью сейчас, Лия. Я не могу поверить в то, что ты мне сказала!

Его тело было ей так знакомо, каждый мускул, каждая мышца. Ее неудержимо тянуло к нему.

— Не могу, Сэт, — прошептала она, — слишком больно. Ты отдаешь мне свое тело, и только.

— Ничего подобного. Просто это неподходящий случай открываться полностью.

Его слова обдали ее холодом.

— Я постараюсь не попадаться тебе на глаза, когда ты будешь приезжать к Маризе в Мидоулэнд, а Нэнси может отвозить и привозить ее, когда она будет останавливаться у тебя на Манхэттене.

— Не забывай, что Мариза — неглупая девочка. Ты думаешь, мы сможем вести себя как два незнакомца, да еще так, чтобы она не заметила?! Ты сама говорила, что она заслуживает родителей, которые любят друг друга. Я сформулировал бы это по-другому: она заслуживает родителей, которые могут находиться в одной комнате.

— Перестань! — она плакала. — Я сделаю для Маризы все, что смогу, обещаю!

— Тогда выйди за меня, — жестко потребовал Сэт.

Лия осознавала, что ей надо как можно скорее уйти. С горечью она сказала:

— Я знаю, как ты достиг вершин в бизнесе. Ты безжалостный, тебе плевать на чувства других людей. Я улажу все дела дома с Нэнси, а вы с Маризой можете решить, как часто хотите видеться. Черт, где моя вторая туфля?

— Под кроватью, — он протянул ей туфлю.

— Спасибо и спокойной ночи.

Больше всего в этот момент она была похожа на петарду, которая вот-вот взорвется. Казалось, она дошла до точки.

— Лия, пойми, я не в силах полюбить, таким меня вырастили. Я не могу дать женщине то, чего сам не умею, даже если эта женщина — ты!

— Так ты говоришь, я должна воспринимать тебя таким, какой ты есть?

Сэт был благодарен ей за понимание.

— Да, именно это я и имею в виду. Я буду тебе верен, я стану хорошим отцом для Маризы, но это все, на что я способен.

— Ты сумел полюбить Маризу. Ты любишь музыку. И как после этого ты можешь мне говорить, что не способен на любовь?! — она робко улыбнулась.

Но он оставался угрюмым.

— Лия, я говорю о тебе, не о Маризе или музыке. Я уже долго живу на свете и, поверь мне, знаю, на что я способен, а на что нет.

Он казался таким непреклонным, непоколебимым. Лия упрекнула его:

— Ты позволяешь страху заполнить твою жизнь.

— Если бы все было так просто, но, к сожалению, это не так. Эта пустота, пробел, недостаток, и уже ничего нельзя исправить. Господи, я даже не знаю, как тебе это объяснить!

— Я постараюсь понять.

Почему не рассказать ей? Разве ему было что терять? Сэт присел на край кровати.

— Мне было восемь, я был чуть старше, чем Мариза сейчас. В ту ночь я пробрался в библиотеку за книгой — обычно я читал в постели, — но внезапно услышал шаги отца. Он сел за рабочий стол и стал просматривать какие-то счета. Потом пришла мама, которая до этого разговаривала с прислугой. Отец позвал ее и спросил, что она делала в частной клинике.

Он остановился, собираясь с мыслями.

— На матери был черный кашемировый свитер и нитка жемчуга. Она сказала, что делала аборт. Я никогда не забуду, в каком шоке был отец. Мать сказала ему, что не хотела иметь еще одного ребенка — это была девочка. После этого отец заплакал, он всегда хотел иметь дочь... Я тогда не знал, что такое аборт, но понял, что мама сделала что-то очень плохое. Отец спросил, как она могла так поступить. Мать редко выходила из себя, для нее слишком важен был самоконтроль. Но она заорала на отца, сказала, что никогда не родит дочери, потом схватила хрустальную статуэтку и разбила ее о стену. После этого я побежал в свою комнату.

— Сэт, это ужасная история. — Она погладила его по голове, пытаясь успокоить, совсем как маленького мальчика.

Он уклонился:

— Не надо! Я не люблю, когда меня жалеют.

Лия попробовала в последний раз до него достучаться.

— Сэт, я разговаривала с твоим отцом в прошлые выходные. Он рассказал мне немного о твоей матери, про ее ужасное детство. Ты знаешь, я была счастливым ребенком. Родителям удавалось совмещать карьеру, мое воспитание и счастливую семейную жизнь. Я даже не могу себе представить такого детства, какое было у Элеоноры. Но я начала ее понемногу понимать — может, со временем я даже смогу ее простить. А ты не сможешь сделать то же самое?

— Прощение — это не выход. Я просто хотел тебе объяснить, почему я не из тех людей, которые женятся. Папа любил маму, он отдал ей свою душу, а она растоптала ее. Еще будучи очень маленьким, я понял, что любовь — это предательство и обман.

— Не обязательно!

— В ту ночь и возник этот барьер между мной и некоторыми чувствами. Он такой высокий, что уже ничего не поделаешь, мне от него не избавиться.

В голосе Сэта слышалась такая решительность, что Лия потеряла последнюю надежду. Ей стало холодно. Подобрав шаль, она сказала на прощание:

— Спасибо за откровенность. Я лучше пойду.

Сэт не пытался ее остановить. Лия ушла с таким чувством, как будто это ей разбили сердце.