Белая лошадь, черные ночи

Глава 23

Сабина

Я проснулась, томно потянувшись на одеяле, расстеленном на полу пещеры. Под непрекращающийся шум водопада я спала лучше, чем когда-либо. Мои бедра болят от долгой езды, рана на ноге ноет, но я чувствую себя отдохнувшей. Сон, который мне снился, до сих пор крутится в моей голове. Я на пляже, собираю ракушки, а из центра города Саленса, расположенного неподалеку, доносится праздничная музыка. Большие ракушки, маленькие, целые, разбитые. Все они по-своему прекрасны. Каждый раз, когда я нахожу новую, я бегу обратно, чтобы добавить ее в коллекцию, которую Бастен нехотя несет в своих руках. Он, как всегда, ворчит, идя вдоль прибоя, но в его глазах светится счастье.

Лежа на спине, я закрываю глаза и слушаю водопад, представляя, что это шум моря Панопис. Хотела бы я обладать чувствами Бастена, хотя бы на день. Когда мы доберемся до моря, я хочу услышать, как лопается каждый пузырек в океанском прибое. Почувствовать, как каждая песчинка царапает мои ноги. Попробовать вкус соли в воде. Что я скажу морским обитателям? Что они ответят мне? Дельфины, рыбы, осьминоги ― если осьминоги вообще существуют. Я знаю только то, что мне удалось почерпнуть из подслушанных разговоров.

― Бастен? ― зову я.

Его нет в пещере; должно быть, он проснулся рано, чтобы поохотиться. Я провожу рукой по смятой половине одеяла, которое еще хранит следы его тепла. Загадочная улыбка расплывается по моему лицу, когда я переворачиваюсь и чувствую боль между ног. Прижав руку ко рту, я хихикаю, глядя в потолок пещеры.

Боги, чем мы занимались прошлой ночью…

То, что я сказала Бастену, было правдой ― я не понимаю, как кто-то может считать такое удовольствие греховным. Двенадцать лет мне вдалбливали добродетели целомудрия. В главах бессмертной Айюры к ней постоянно пристают боги, жаждущие ее тела ― Вэйл, Вудикс, Попелин и даже Алиссанта, которая хочет сделать из нее наложницу. Айюра покорно отвергает их ухаживания, предпочитая заниматься рукоделием. Меня учили, что Айюра ― образец для всех молодых леди. Какой фарс. Кто предпочтет вышивку сексу?

Только когда я стягиваю с себя сорочку, почти сухую и чистую, без пятен крови, я замечаю, что Мист тоже исчезла. На секунду мое дыхание перехватывает. Странно. Бастен и Мист исчезли? Должно быть, он уехал на ней в лес, но я не могу понять, зачем. Может, водопад заглушал звуки дичи, и ему пришлось забраться глубже, чтобы поохотиться.

Неважно. Мой желудок урчит, но я могу подождать. Вчерашние угли еще теплые, и я дую на них, пока огонь снова не начинает весело реветь. Я провожу рукой по декольте, играя с кружевом. Теперь, когда знаю, что каждый греховный акт в главах бессмертной Алиссанты люди могут повторить, я не могу перестать фантазировать о том, как мы с Бастеном воссоздадим каждую извращенную позу на этих иллюстрациях.

Если я смогу так сильно отклониться назад…

Мои щеки начинают пылать. Я прочищаю горло, расправляя складки сорочки, чтобы занять руки. Может быть, сорочка и подержанная, но она хотя бы прикрывает то, что нужно. Мне приходит в голову, что больше нет необходимости ехать голышом. Жестокая игра лорда Райана окончена. Мы с Бастеном выиграли, отказавшись от игры.

Проходит еще час, прежде чем я наконец слышу стук копыт Мист. Они въезжают в пещеру, с пояса Бастена свисает ободранная беличья тушка. Какая добыча, за которой Бастен не смог сходить пешком. Я улыбаюсь про себя тому, как эти двое ― души, которых я люблю больше всего, ― стали друзьями.

Бастен спешивается и приседает перед огнем, чтобы добавить несколько щепок, его темные волосы закрывают лицо, мощное тело сгорбилось. Его лицо погрузилось в привычную хмурость. Я любовно закатываю глаза. Мой волк такой ворчливый, пока не позавтракает.

Дразняще обнимаю его за шею и целую в щетинистую щеку. Он вздрагивает, а я только крепче прижимаюсь к нему. Прошлой ночью он касался моего тела в тех местах, о которых я даже не подозревала. Сегодня утром нет места для смущения. Мы собираемся отправиться к океану. Каждую ночь мы будем воспроизводить очередную греховную позу со страниц «Книги бессмертных». Впервые в жизни мне кажется, что в моих ладонях настоящее счастье.

― Доброе утро, ― сладко дышу я ему в ухо.

Он осторожно высвобождается из моих объятий, чтобы заняться приготовлением белки. В течение нескольких минут это занимает все его внимание. Наконец он делает рваный вдох.

― Твое платье высохло?

Его голос тверд. Он решительно настроен оставаться раздраженным, что пробивает небольшую брешь в моем хорошем настроении, но я все равно проверяю платье, которое разложила сушиться.

― Да, в основном. Подол немного сырой.

― Придется потерпеть. Нам нужно двигаться.

Я не могу понять, почему Бастен ведет себя так отстраненно, если только дело не в прошлой ночи. Он ведь не жалеет об этом? Это невозможно. Никто не может жалеть о том, что мы делали вместе. Он, похоже, наслаждался этим вчера вечером… и сегодня рано утром.

Повернувшись к Мист, я мысленно спрашиваю:

Где вы были?

В деревне, ― отвечает она, пожевывая травинку. ― В четырех холмах отсюда. Он послал сообщение.

Я поворачиваюсь к Бастену, хмурясь.

― Ты отправил сообщение сегодня утром? Куда?

Он коротко бросает осуждающий взгляд в сторону Мист, но он должен знать, что мы с ней все друг другу рассказываем. Надрезая свежезажаренный кусок беличьего мяса, он бормочет:

― На север. Сообщил, что мы прибудем завтра днем.

Я неловко улыбаюсь.

― На север? Саленса ― это запад.

Неужели наши занятия любовью прошлой ночью помутили его рассудок? Он же охотник. Он знает направление так же хорошо, как то, что небо вверху. Мое сердце начинает странно сжиматься, трепыхаться, как пойманный кролик.

― Мы идем на север, ― отрывисто произносит он.

Моя кривая улыбка растягивается шире, все более неуверенно, пока я качаю головой туда-сюда. О чем он говорит? Единственный значимый город на севере ― Дюрен. А в остальном ― только Чернолесье и, в конце концов, пограничная стена с Волканией. Может, я и не мастер географии, но нет ни одного правдоподобного маршрута, чтобы путь на север привел нас к побережью. Более того, если мы поедем в сторону Дюрена, то окажемся на территории Валверэев ― прямо в логове врага.

Невидимый кулак сжимается вокруг моего горла, когда зарождающийся страх впивается в меня, как когти в спину. Мое сердце начинает биться сильнее, как у загнанного в ловушку животного, которое видит, что приближается охотник.

Он предает меня.

Уверенность в этом пронзает меня, как лезвие. Боги. Это не может быть правдой, не так ли? Я слишком остро реагирую. Но в глубине души я знаю, что это не так. Бастен везет меня в Дюрен, как и планировал. Он собирается отдать меня в объятия лорда Райана, несмотря на все, что произошло прошлой ночью, на все наши перешептывания и обещания. Несмотря на то, что я стонала его имя. Несмотря на его собственную страсть!

Я смотрю на него, не в силах поверить. Неужели это правда? Бастен ― просто еще один мужчина, который скажет девушке все, что угодно, лишь бы засунуть в нее свой член?

Я смотрю на него, медленно умирая. Мои легкие борются за дыхание. Паника проникает в мои кости. Мой голос едва слышен, когда я шепчу:

― Это… это была ложь? Саленса? Ты все еще везешь меня к Райану?

Он встает и грубо смахивает пепел со своих ладоней, не встречаясь со мной взглядом.

― Да ладно, Сабина. Даже ты не можешь быть такой наивной. Ты же знаешь, что я работаю на Лорда Лжецов. Я знаю толк во лжи.

Я вздрагиваю, словно мне дали пощечину.

Я все еще чувствую себя оцепеневшей, но пойманный кролик в моей груди отказывается сдаваться без боя. Когда гнев закипает во мне, я рычу:

― Так ты просто хотел меня трахнуть? Ты играл со мной?

Он усмехается, сворачивая одеяло, чтобы упаковать его в дорогу.

― Похоже, ты меня раскусила, маленькая фиалка.

В его голосе звучит совершенно чуждая подлость. Бастен бывает разным ― сварливым, холодным, вспыльчивым и жестоким, но не подлым. Мы проводили вместе каждый час каждого дня на протяжении нескольких недель, и я никогда не слышала такого тона. Он также не играет в игры. Все в Бастене устроено просто, как у животных, которые живут в этом лесу и не могут обмануть, даже если бы захотели. Это одна из тех черт, которые привлекают меня в нем. Он не лжец. Он ― полная противоположность тому, кто купил меня в качестве невесты и заставил отправиться в эту извращенную поездку.

Я знаю это о Бастене. Я знаю его, возможно, даже лучше, чем он сам. И все, что он сказал мне прошлой ночью, не было ложью.

Мои губы плотно сжимаются.

― Нет. Я тебе не верю.

Он снова застывает, но лишь на мгновение, после чего запихивает одеяло в мешок, словно оно его оскорбило.

― Поверь мне, маленькая фиалка. Тебя слишком долго держали взаперти. Ты красива, но не очень умна. Мужчины лгут ― прими это.

Вот оно, снова это режущее лезвие, и это не он.

С колотящимся в горле сердцем я кладу дрожащую руку на выгнутую шею Мист. Моя храбрая девочка. Слава богам, что она у меня есть. Она всегда возвращала меня с порога паники.

Я прошу ее:

Расскажи мне побольше о том, куда ты ходила сегодня утром. Я хочу знать, что именно произошло с того момента, как он проснулся.

Она опирается своим весом на мою ладонь.

Он не спал.

Мне требуется секунда, чтобы уловить ее смысл.

То есть он совсем не спал?

Ты спала, а он нет. В его сумке лежал листок. Знаки на нем испугали его. От него пахло страхом.

Бывает трудно понять смысл слов животного, даже если они внятные, и я не могу понять, что пытается сказать мне Мист. Иногда она называет бумагу листом, но это моя единственная подсказка.

Я иду к мешку Бастена и начинаю вытаскивать одеяло, которое он запихивал в него, в поисках этого загадочного листка бумаги.

― Какого черта ты делаешь? ― огрызается Бастен.

― Где это? Что это? Мист говорит, что ты прочитал что-то, что тебя расстроило. ― Я лихорадочно роюсь в содержимом его мешка, пропуская твердые куски черствого хлеба и кожаные мешочки с монетами. Как только мои пальцы нащупывают сложенную бумажку, он хватает меня за запястье и с силой вырывает руку из сумки.

― Сабина, остановись!

― Ты лжешь! ― огрызаюсь я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы отчаяния. ― Прошлой ночью произошло что-то еще ― ты имел в виду то, что сказал! Я знаю, что так и было! Ты был готов сбежать со мной и проклясть весь остальной мир, так что же, во имя богов, ты прочитал?

Его глаза опасно блестят, когда его кулак сжимается на моем запястье. Коленом он со злостью отпихивает мешок.

― Отлично. Ты права. Я действительно имел в виду это прошлой ночью, когда ты предлагала мне свою маленькую красивую киску. Но что видела Мист, когда я читал? Это был список правил лорда Райана для этой поездки. Никакой тайны, уверяю тебя. Это напомнило мне о моем долге, вот и все. Как бы мне ни хотелось зарыть в тебя свой член в каждой деревне от этого места до побережья, ты ― глупая девчонка, которую я знаю всего несколько недель. Райан всегда будет важнее. ― Впервые за это утро он смотрит прямо в глубину моих глаз, готовясь к последнему удару. ― Я был бы идиотом, если бы отказался от его покровительства ради какой-то киски, которую я могу получить где угодно.

Он с такой грубой жестокостью сводит меня к тому, что у меня между ног, что я теряю дар речи. Я смотрю на него, как на незнакомца. Кто, черт возьми, этот человек передо мной? Это не Бастен. Это не тот человек, который убил целый отряд налетчиков, чтобы спасти меня, а потом нежно целовал.

Ярость охватывает меня. Не успев сообразить, что делаю, я наношу резкую пощечину в то самое место на его щеке, куда целовала всего несколько мгновений назад.

Когда моя грудь вздымается, я злобно выплевываю в него:

― Как ты мог это сделать?

Он потирает место, которое я ударила. Смертельно тихим голосом он спокойно говорит:

― Бежать бесполезно. Я отправил гонца к лорду Райану с сообщением, что мы прибудем завтра, а значит, он пошлет Золотых Стражей встретить нас на окраине города. Либо я поймаю тебя, либо они.

У меня щиплет глаза. Этого не может быть. Это не может быть реальностью. У меня пересохло во рту, и я смотрю на него с таким невысказанным опустошением, что даже не знаю, что сказать.

Как только Бастен замечает слезы в моих глазах, он отворачивается. Солнечный свет проникает сквозь деревья за пещерой, мерцая на падающей воде. Его тон становится мягче:

― Райан всегда был подходящей парой для тебя, Сабина. У него есть армия, которая сможет защитить тебя, если возникнет опасность.

Я в недоумении морщу нос.

― Опасность? Какая опасность? Бастен, мне не нужна армия. Мне нужен друг. Я думала… думала, что мне нужен ты.

Когда мой голос срывается, он шипит проклятия под нос. Он вскакивает на ноги, словно не в силах убежать от меня достаточно быстро, и шагает к струе водопада.

Мой разум затуманивается, словно наполняется брызгами водопада. Загнанный зверь в моей груди истекает кровью, боясь, что это конец. Стены пещеры заставляют меня чувствовать себя в клетке. Внезапно я снова чувствую себя в стенах монастыря. В ловушке. Я всегда оказываюсь в чертовой ловушке. И на этот раз выхода нет ― слишком поздно. Каждый человек, который должен был заботиться обо мне, причинил мне боль. Мой отец. Сестры. А теперь еще и Бастен.

Слезы текут по щекам и капают на колени. Мурашки ненависти бегут по коже, когда я поднимаюсь на ноги. Если Бастен собирается разрушить мой мир, то я разрушу и его.

Твердым голосом я угрожаю ему:

― Я скажу Райану, что ты меня трахнул.

― Валяй, ― уверенно говорит Бастен, как будто ожидал этого. ― Он тебе не поверит. Я тот, на кого он полагается, чтобы определить, кто нетронут. Кроме того, кому он поверит ― мстительной невесте, которую он купил против ее воли, или своему доверенному лицу?

Чистая ненависть душит меня, когда я понимаю, что он снова заманил меня в ловушку. Потому что он абсолютно прав. Я могу поклясться бессмертной Айюрой, что Бастен засунул в меня свой член, но Райан поверит не мне, а ему. Мужчины всегда верят другим мужчинам.

Я ненавижу его.

Ненавижу так сильно, что шипы этой ненависти впиваются мне в глотку, пока я не чувствую вкус крови.

Я сокращаю расстояние между нами и с рычанием царапаю ногтями его лицо. На его щеке появляется кровавая полоса, прежде чем он хватает меня за запястья, не давая мне снова поцарапать его, пока я борюсь.

Он тихонько бормочет:

― Вот и дикая кошка. Все еще жива.

― Хотела бы я иметь настоящие когти, чтобы разорвать твое горло!

Он разрушил все сказки на ночь, которые я рассказывала себе долгими ночами в монастыре. Что однажды я выберусь и влюблюсь в какого-нибудь прекрасного сломленного мужчину. Мне пришлось закалить свое тело, чтобы пережить издевательства сестер, но это лишь укрепило мышцы. Это была броня над нежным сердцем. Потому что каждую ночь я засыпала, нашептывая мышам истории о любви. Во мне горел огонек надежды, что однажды я найду того, кто оправдает все страдания.

Я могу простить себя за то, что влюбилась в Адана. Опасная ошибка в суждениях. Но Бастен? Я отдала Бастену свое сердце. Я вскрыла свою жесткую броню и впустила его внутрь. Подобно хрупкой искре, достаточно было одного вздоха, чтобы погасить ее.

И теперь? Я погасла.

Я онемела.

Я ― обломки и пепел.

Единственное, что осталось на пепелище моего сердца, ― это ярость. Ярость за то, что он разрушил мечты девушки. Ярость за то, что он играл со мной. Ярость за то, что он поставил верность своему лорду, которому на него наплевать, выше меня.

Я сердито вытираю слезы. Затем стальным голосом клянусь:

― Ты больше никогда не прикоснешься ко мне, Бастен Боуборн. Ты не будешь со мной разговаривать. Не смей даже смотреть на меня, иначе я пошлю всех птиц в небе, чтобы они разорвали тебя своими клювами и полакомились твоей плотью. Ты уничтожил меня.

Он не сводит глаз с водопада.

― Я скажу Райану, что ты девственница…

― Я говорю не о своем теле! ― Я рычу. ― Ты уничтожил меня!

Мой голос задыхается и срывается. Он разрушил надежду, которой я была, которой могла бы стать. Потому что теперь невозможно увидеть будущее. На краткий, сияющий миг оно было таким ясным, как в моем сне о пляже. Бастен и я вместе. Теперь будущее ― это как взгляд в глубокий колодец без дна. Я так и не увидела океан. Я никогда не коснусь ногой песка. Вместо этого меня швыряет в мутные волны, я погружаюсь в бурные воды, где не могу понять, что к чему.

Я рву шнуровку своей сорочки, и свежие слезы затуманивают мое зрение. Потому что он победил ― не Бастен, а Райан. Потому что в конечном итоге все сводится к Райану. Ему нужна моя голая покорность, и у меня нет иного выбора, кроме как сдаться. Я сердито дергаю ткань, пока она не падает к моим ногам. Прохладный туман водопада окутывает мое обнаженное тело, заставляя меня дрожать. Меня больше не защищают даже длинные волосы.

Бастен стягивает рубашку через голову и пытается втиснуть ее мне в руки. Странным тоном он говорит:

― Вот. Надень это. К черту правила. Райан выместит свой гнев на мне, а не на тебе.

Из моего горла вырывается жестокий смех, больше похожий на всхлип. Это чертовски удачное время, чтобы нарушить их.

― Мне не нужна твоя помощь. ― Я игнорирую предложенную им рубашку. Вместо этого кладу руку Мист на спину. Она опускается на колени, и я перекидываю одну ногу через ее спину. Без волос я чувствую себя полностью обнаженной, как будто весь лес может увидеть мое растерзанное сердце. Но лес? Ему я могу доверять. Природа никогда не предаст меня, как человек.

Мист встает, и я возвышаюсь над Бастеном.

― Ты пожалеешь об этом, Бастен Боуборн. Я заставлю тебя пожалеть об этом.

Из тени пещеры вылетает белый мотылек и приземляется на мою левую грудь, прямо над сердцем.

Маленький мотылек расправляет свои шелковистые крылышки над моей кожей. Такой крошечный защитник для моего сломанного тела. Это крохотное существо не может укрыть меня от того, что грядет. Но оно пытается. Оно не сдается. Значит, и я не сдамся. И на полвдоха мутные воды, в которых я тону, проясняются. На мгновение я вижу надежду. Я не знаю, что именно ждет меня в Дюрене. Я не могу предсказать будущее. Но я буду использовать те шансы, что мне выпадут.

И все упрямые мужчины в моей жизни ― мой отец, лорд Райан и особенно Бастен ― увидят, что женское неповиновение может гореть ярче звезд.