Бенгальские рубины

Глава 5

Итак, он считает ее воровкой.

Воровкой!

Элоис побледнела. Он думает, что она украла ожерелье, и будет держать ее до тех пор, пока не получит хорошую награду за ее поимку.

Этот человек должен убедиться в том, что драгоценности — ее собственность. Проклятье, в этом простом платье она, наверное, выглядит, как простая крестьянка, у которой не может быть красивых безделушек.

Собрав все свое мужество, она поглядела на него свысока:

— Вы ошибаетесь. Это принадлежит мне.

— Неужели. И у вас есть доказательства?

В полном отчаянии Элоис пыталась придумать что-нибудь, чтобы рассеять его подозрения.

— Один камень на застежке отсутствует.

— Эту деталь можно заметить и в результате беглого осмотра.

— Если награда, которую вы ищете…

— Единственная награда, которая мне нужна, — восстановленная справедливость.

Его слова прозвучали с такой силой, что Элоис совсем растерялась. Что же ей делать? Она могла бы попытаться выскочить из кареты, но ей нужны были деньги и ожерелье, чтобы начать новую жизнь.

— Этот мешок и все вещи — мои.

Она попыталась вырвать мешок из его рук, но он свободной рукой охватил ее за талию и притянул к себе. Элоис почувствовала железную силу его тела, ощутила его мощь. Его рука коснулась бедра. Она забыла о борьбе. Ее сердце сильно заколотилось в груди, казалось, он тоже чувствует его биение. Его рука скользнула по ее юбке, он гладил ее бедро. Не в силах более это выносить, Элоис быстро села на свое место, но сердце продолжало стучать быстро и тревожно.

— Не надо.

Это было единственное слово, которое ей удалось выдавить из себя. Элоис ожидала, что он скажет что-нибудь язвительное и злое, однако, к ее удивлению, он молчал. У нее возникло ясное ощущение, что она была далеко не единственной женщиной, на которую так воздействовал этот случайно встреченный человек.

— Я пугаю вас, не так ли? Элоис не знала, что ответить.

Он наклонился вперед и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Глаза, наполненные сверкающим блеском, жгли ее.

— Вам нужно бояться, малышка. Это очень полезное чувство, учитывая затруднительное положение, в котором вы оказались.

Элоис так и не поняла, что он имел в виду — ее предполагаемое воровство или то, что она осталась одна, безоружная и беззащитная. Ей стало страшно оставаться с ним наедине.

— Остановите карету!

Ее требование только еще больше развеселило его. Он откинулся на спину сиденья.

— Когда вы докажете, что являетесь владелицей драгоценностей, я отпущу вас. Даже с радостью доставлю вас до вашего пункта назначения, только, разумеется, не в Африку. Мне не доставляют удовольствия столь длительные морские путешествия.

Подняв ожерелье к свету, исходящему от фонарей кареты, он произнес с вызовом:

— Ну, девица, давайте доказывайте, что это ваше.

Они оба знали, что сделать это невозможно. Элоис боролась с нестерпимым желанием пнуть его ногой. Наконец она выдала ответный залп:

— А вы, сэр, можете доказать, что ожерелье не мое?

Он ответил не сразу, и казалось, он был доволен ее открытым неповиновением. Элоис почувствовала в его голосе одобрение.

— Может быть, и докажу.

Он постучал в крышу кареты:

— Руди, мы ушли от них. Держи курс на мое поместье.

Кучер ответил как-то странно:

— Есть, капитан.

Карета гремела и раскачивалась, лошади понесли еще быстрее. Элоис посмотрела в окно. Из-за полнейшего мрака снаружи совершенно невозможно было определить, куда они держат путь.

Бородатый незнакомец заговорил первым:

— Поскольку вы не желаете сообщать, где находится ваш дом в Англии, я отвезу вас в свой.

— И что потом?

— А потом мы будем ждать. Когда мы прибудем на место, я отправлю посыльного в Типпингтон: если вы и в самом деле украли эти драгоценности — эта новость быстро станет известна, и я передам вас властям.

Элоис не боялась предстать перед законом. Даже если ее отец обнаружит, что она взяла рубины, он не заявит об этом из-за боязни скандала. Но, если этот человек расскажет отцу о ее местонахождении… Черт возьми. Оливер Кроуфорд погонится за ней, как борзая собака.

— Как долго вы собираетесь ждать известий?

— Я думаю, недели будет достаточно.

— А если никто не заявит о пропаже драгоценностей?

— Тогда вы со своим узлом сможете продолжать путь. Я представлю в ваше распоряжение карету и кучера. А пока будьте моей гостьей. Если вы и в самом деле хозяйка этих игрушек — неделя вашего присутствия позволит мне увидеть воспитание, подобающее леди.

— Итак, по рукам?

— А какой выбор вы можете мне предоставить?

— Я могу сразу же сдать вас властям.

— Это мне не подходит.

— Я тоже так думаю.

— Что ж, мне придется подчиниться вашему желанию.

— Именно.

— Какие у меня есть гарантии, что вы — не сущий дьявол? Насколько я знаю, вы совершили похищение.

— Я даю вам слово джентльмена.

— Вы говорили, что не относитесь к этому типу мужчин.

— Верно.

Тембр его голоса изменился, стал сиплым.

— В таком случае, я даю вам свое слово. Я не причиню вам вреда, чего нельзя сказать о полицейских. Тюрьмы в этой округе пользуются ужасной репутацией.

Карета закачалась, сворачивая в узкую аллею. Послышался шум листвы, падающей на крышу экипажа.

— Прошу вас пожаловать в мой дом.

Листва раздвинулась, и на вершине холма показалась широкая усадьба. Несколько дюжин свечей мерцали в окнах, словно маленькие светлячки в бутылке.

— Это ваш дом? Фаэтон замедлил ход.

— Я не настолько беден и могу предложить приличную пищу и кров. Даже если вам не очень приятны мои заботы — все, что здесь есть, к вашим услугам.

Экипаж остановился. Незнакомец распахнул дверь и спрыгнул на землю, а затем протянул Элоис руку, чтобы помочь выйти.

Элоис медлила.

— Уверяю вас, наше соглашение — в полной силе. Моя экономка будет служить вам, как горничная. В конце концов, вы можете быть и невиновны.

— Я ценю вашу предупредительность, — пробормотала Элоис.

— Доверьтесь мне, милочка.

Элоис оперлась о его руку и вышла из кареты. Пожатие его руки было твердым. Успокаивающим. Его широкая ладонь поглотила ее руку.

— У вас холодные пальцы. Вероятно, вы замерзли?

— Да, — с трудом удалось ей выдавить.

— Тогда придется поискать способ согреть вас.

Элоис двинулась вперед, слегка спотыкаясь, и он подхватил ее на руки. Девушка изумленно открыла рот, но не смогла издать ни звука. Ее телом овладела дрожь и, хотя она старалась убедить себя, что это всего лишь воздействие холода, объяснение ее дрожи было далеко не таким простым.

Множество людей толпилось возле экипажа, меняя лошадей, затем из дома вывели какую-то женщину и усадили в карету. Через несколько секунд экипаж скрылся.

Легкий ветерок играл с листвой на деревьях, создавая загадочный шум. Свет приближающейся зари казался холодным и мрачным, горизонт казался осыпанным слоем сажи.

Незнакомец с Элоис на руках начал подниматься по ступеням лестницы. Элоис быстро осмотрела дом — сияющие мраморные колонны, величественный фасад, высокие окна. Холодный ветер вызывал дрожь, и она ближе прижалась к мужчине. Парадная дверь распахнулась, и навстречу им вышла пожилая женщина. Губы ее были плотно сжаты, седые кудри выбивались из-под чепца. Вся ее фигура приняла желтоватый оттенок из-за пламени свечей, которые она держала в руках. Она совсем не удивилась, увидев незнакомую женщину на руках у своего хозяина. По-видимому, служанка была хорошо вышколена.

— Мисс Ниббс, у нас гостья. Пожалуйста, отведите ее в комнату роз и приготовьте ванну.

Женщина ни единым звуком, ни жестом, ни даже выражением лица не показала, что она слышала обращенные к ней слова. Она просто ушла в дом, заметно прихрамывая на кривых ногах.

Незнакомец вышел в холл. Элоис с удивлением осматривала помещение. Никаких мрачных портретов, только голые стены из черного мрамора с позолотой. С одной стороны от сводчатого входа располагалась витая лестница, с другой — массивные двери, ведущие в роскошную гостиную. Над их головами покачивалась огромная хрустальная люстра, сиявшая множеством свечей, под ногами блестел темный паркет, на котором играли отраженные язычки пламени.

Смущение, охватившее Элоис еще на улице, усиливалось. Грудь сдавило. Стало трудно дышать, пульсирующая головная боль возобновилась с прежней силой. В ее сознании неожиданно возникло неясное и мучительное чувство, будто она когда-то уже видела это место.

Элоис попыталась отогнать эту мысль. Последние пятнадцать лет ей не позволяли часто приезжать в Англию. Все ее посещения родной страны ограничивались Лондоном, где она знакомилась с новыми женами отца.

— Мисс?

Она едва расслышала обращение служанки, едва видела старую женщину, которая стояла на лестнице и пристально рассматривала ее.

Элоис почувствовала слабую тошноту. Боль в голове стала еще сильнее. Часто моргая, она пыталась сосредоточить свой взгляд на предметах, окружавших ее, но в ее мозгу возникали какие-то неясные видения, которые накладывались друг на друга. С детства ее мучили страшные сны. Блестящие белые стены, скользкие полы. Гроза. Пронзительный крик. Отвесный каменистый берег. Пронизывающий ветер. Ночные кошмары всегда начинались одинаково. С витиеватых фресок. Мраморные полы, заполненные людьми коридоры. Дом.

Именно этот дом, с ужасом поняла она. Возможно, изменился цвет, окружающая обстановка, но сама структура дома не изменилась. Она знала это место. Сдавив пальцами стучащие виски, Элоис пыталась вывернуться, убежать. Но незнакомец крепко держал ее. Она была здесь когда-то. Когда была ребенком. Она здесь жила.

Издав низкий яростный стон, Элоис старалась освободиться, но ее усилия были слишком слабы по сравнению с железной хваткой незнакомца.

— Что-то не так?

Не так? Краткие видения, проносившиеся в ее мозгу, могли возникнуть только по одной причине. Этот человек привез ее в дом отца. В Брайарвуд!

— Отпусти меня, ты обманщик, — закричала Элоис, прилагая все силы, чтобы вырваться из его объятий. Наконец, ей удалось встать на ноги, но руки мужчины опять схватили ее за талию и притянули к себе.

— Черт тебя возьми! — прошипела она. — Как ты смеешь обращаться со мной, как с игрушкой!

Она вырвалась и побежала в гостиную, ожидая увидеть там отца, сидящего возле камина и потягивающего бренди.

— Вам следовало бы родиться мальчиком, — сказал ей вслед незнакомец.

Это были первые слова отца, которые Элоис запомнила. Он произнес их с изрядной долей отвращения и разочарования, и Элоис и сейчас помнила охватившее ее чувство вины: вины, причина которой была выше ее понимания.

Она услышала, как незнакомец вошел в комнату и остановился около нее.

— В чем дело? Уверяю вас, вы более чем желанны в Ашенли.

Ашенли. Ашенли?

Радость освобождения быстро сменилась ужасом.

— Ашенли? — выдохнула она.

— Да. Вы уже слышали об этом месте?

Кто же не слышал об Ашенли? Даже будучи в изоляции на континенте, Элоис читала статьи в журналах, которые пересказывали щекочущие нервы слухи о неизвестном иностранце, который приобрел владения, граничащие с имением ее отца. Он отправил туда архитекторов и строителей, которые построили дом, ничем не отличающийся от господского дома в Брайарвуде. Кроме одной детали. Дом в Брайарвуде сиял сверкающей белизной, он был белоснежным внутри и снаружи. В Ашенли же был построен дом в черном стиле. Холодный, загадочный, черный дом.

— Я и не предполагал, что мое поместье столь известно.

Ошеломленная, Элоис произнесла с трудом:

— Очевидно, некоторым людям доставляет удовольствие сочинять различные истории.

Незнакомец приблизился к ней. Он явно размышлял о чем-то, черты его лица стали почти жестокими.

— Вы мне льстите. Здание было построено по тому же проекту, что и дом, расположенный в соседнем поместье. О нем, вы, наверное, тоже слышали?

— Да, — едва удалось выдавить Элоис.

Всего лишь миля отделяла ее от поместья отца.