Бесконечная любовь

32

ИВАН

После этого я не могу не задаться вопросом, не сделал ли я все это еще хуже.

Когда я вышел и обнаружил, что Шарлотта ушла, я немного потерял рассудок. Я последовал за ней, полный решимости отомстить ей за побег, полный решимости заставить ее перестать бегать от всего. И я получил то, что мне было нужно.

Думаю, мы оба это сделали. Но я могу сказать, что она все еще пытается это принять.

Она молчит, когда мы возвращаемся в мотель. Впервые мы вместе принимаем душ, втискиваясь в небольшое пространство, и мне хочется пошутить о том, насколько больше места было бы для этого в «Уинн». Но я этого не делаю, потому что не уверен, что сейчас такая шутка — хорошая идея.

Вместо этого я помогаю ей вымыться, пытаясь показать ей тем, как я прикасаюсь к ней, как я смотрю на нее, что я чувствую. Что я имел в виду все, что сказал. Я не постелил постель на полу, вместо этого я проскользнул рядом с ней, нежно положив руку ей на бедро поверх одеяла. Шарлотта не оттолкнула ее, но и ничего не сказала.

Она в растерянности, и я могу ей посочувствовать. Но когда мы садились в такси на следующее утро, чтобы отправиться на встречу с моим контактом, она все еще сказала мне всего несколько слов. И моя грудь сжималась от мысли, что к концу дня ее уже не будет.

Любовь к ней не дает мне права обладать ею. Я это знаю. Но я надеялся, что это признание что-то изменит. Я надеялся, что то, что мы сделали в доме зеркал, станет катарсисом для прошлого, достаточным, чтобы открыть возможность будущего.

Я уже не уверен, что так и будет.

Мы встречаемся с моим контактом в жилом доме, на дальней стороне старого района Вегаса. Мы как раз вовремя, и я дважды резко стучу, Шарлотта стоит молча прямо за мной. Я не уверен, чего она ожидала, но я слышу ее быстрый вдох, когда дверь открывается, и мужчина средних лет с редеющими каштановыми волосами, одетый очень похоже на бухгалтера, открывает дверь.

— Я — Дэйв. — Говорит он, отступая и впуская нас. — По крайней мере, сейчас. Можете называть меня так.

— Я… — начинает говорить Шарлотта, и Дэйв качает головой, поднимая руку.

— Ты здесь, чтобы получить новую личности. Не рассказывай мне о своей старой. Я знаю Ивана, потому что знаю его много лет. Но ты… не рассказывай мне ничего, что мне не нужно знать.

— Конечно. — Шарлотта краснеет, явно смущенная. — Прости.

— И не нужно извиняться. Пошли.

Дэйв ведет нас обратно в кабинет, в задней части дома. Он садится за деревянный стол, достает две папки.

— Вот. — Он двигает их через стол к нам, по одной перед каждым. Шарлотта тянется к своей, ее руки заметно дрожат.

Она открывает ее, и я вижу, как ее губы сжимаются. Я смотрю на свою, убеждаясь, что все в порядке, а затем толкаю деньги через стол Дэйву. Шарлотта смотрит на пачки купюр, и ее глаза расширяются, но она ничего не говорит.

— Все там. — Говорит Дэйв, прежде чем взять деньги. — Новые паспорта, социальное обеспечение, свидетельства о рождении, все, что вам может понадобиться, чтобы начать новую жизнь где угодно. Все настолько официально, насколько может быть.

Шарлотта тяжело сглатывает и кивает, явно не в силах произнести ни слова. Я встаю, беру документы и кладу их в карман, возвращая ему теперь пустые папки.

— Спасибо. — Я натянуто улыбаюсь ему. — Возможно, это последнее, что ты услышишь от меня на какое-то время. Если не навсегда.

— Позор. — Дэйв тоже встает, и Шарлотта медленно поднимается. — Было приятно иметь с тобой дело. Приятно было познакомиться, — добавляет он Шарлотте. — Ненадолго.

Она кивает, отходя от стола. Я начинаю идти к двери, и на полпути слышу, как ее шаги останавливаются, и слышу, как Дэйв тихо говорит.

— Не знаю, что у вас двоих происходит, или что вы планируете после этого, — бормочет он. — Но он хороший парень. Или, по крайней мере, пытается быть таковым.

— Я не знаю, — тихо говорит Шарлотта, и Дэйв усмехается.

— Девушка, только тот, кто хочет стать лучше, чем он есть сейчас, работает против Братвы на ФБР. Не думаю, что ты знаешь, что они с ним сделают, если поймают, но это точно не было бы хорошо. Есть много способов сохранить жизнь человеку, у которого совсем немного кожи, если ты понимаешь, о чем я.

— Я не…

— Хорошо. Я просто хочу сказать, что Иван изо всех сил старался искупить то, во что они его превратили. Если ты хочешь быть частью этого, ты не должна чувствовать себя плохо из-за этого. Вот и все.

Я слышу, как он скрипит, откидываясь на спинку стула, и шаги Шарлотты быстро догоняют меня. Она ничего не говорит, пока мы не выходим на улицу и не отходим на приличное расстояние от дома, а затем она бросает на меня взгляд, резко выдыхая сквозь сжатые губы.

— Итак… вот и все. — Она выглядит неуверенной, и я могу сказать, что она понятия не имеет, что будет дальше.

— Какое имя указано в твоем новом удостоверении личности? — Я смотрю на нее с любопытством, и Шарлотта моргает, неуверенность на ее лице растет.

— Сказать тебе? Я имею в виду…

Эта острая боль, к которой я привык больше, чем когда-либо думал, снова пронзает мою грудь. Если она не хочет мне говорить, значит, ничего не изменилось в ее уходе. Она все равно уйдет от меня. И я ничего не могу с этим поделать.

— Нет. Наверное, не стоит.

Слова произносятся резче, чем я хотел, и я вижу, как Шарлотта немного вздрагивает. Я не хочу причинять ей боль, но мысль о том, что после всего этого ничего не изменилось, режет, как нож.

— Шарлотта…

Мой голос теряется во внезапном, резком треске выстрела, и горячая, обжигающая боль пронзает мое плечо. Шарлотта кричит, и я наклоняюсь вперед, хватая ее и начинаю бежать, несмотря на боль.

— Что происходит…

— Я не знаю! Просто беги!

Шарлотта вцепилась в мою руку, и мы оба несемся по улице. Я слышу, как еще одна пуля свистит по тротуару, еще одна ударяет в стену здания слишком близко к нам, но я не смею останавливаться. Я не смею оглядываться, чтобы посмотреть, Лев это, или ФБР, или кто-то еще, кого послал мой отец, даже когда я слышу звук ботинок, ударяющихся о бетон позади нас. Они звучат близко, но нет времени, чтобы узнать наверняка. Еще дальше я слышу звук ревущего двигателя автомобиля, и мои внутренности сжимаются, гадая, не будет ли вскоре еще больше преследователей.

Еще один горячий порез разрывает мой бок, и я кричу, чувствуя, как моя рука и мой бок начинают напитываться кровью. Я не уверен, насколько сильно я истекаю кровью, или застряла ли во мне пуля, или насколько сильно я ранен. Но я знаю, что нам нужно выбираться отсюда.

— Поймай такси. — говорю я Шарлотте, и мой голос звучит хрипло и, пугающе. — Лови…

Еще одна пуля свистит рядом, и Шарлотта кричит, все еще обнимая меня за руку, дико оглядываясь по сторонам. Из-за угла выезжает такси, и она машет ему рукой, мы оба движемся по тротуару ему навстречу. Глаза водителя расширяются, когда он видит нас, и он начинает поворачивать, но Шарлотта выскакивает перед такси, заставляя его резко нажать на тормоза.

— Мы заплатим вам столько, сколько вы захотите, — выдыхает она. — Сколько угодно. Просто вытащите нас отсюда.

— Пять тысяч, — выплевывает водитель, дико глядя на что-то позади нас. — Наличными.

Он выкладывает то, что считает невозможным числом, я знаю это. Ожидая, что мы будем смотреть на него с открытыми глазами, чтобы он мог свернуть и уехать, бросив нас на произвол судьбы. Но я киваю, задыхаясь, прислоняясь к двери.

— Договорились. — Хрипло говорю я, и глаза водителя расширяются еще больше.

— Отлично. Садитесь.

Звук шагов приближается, когда Шарлотта рывком открывает дверь, запрыгивая в такси. Она разворачивается, помогая мне сесть, пока все больше пуль усеивают тротуар, и водитель нажимает на газ, дергаясь вперед, когда Шарлотта втаскивает меня в машину. Она тянется, закрывая дверь, и я чувствую, как мир вокруг меня переворачивается, когда водитель мчится по дороге.

— Куда? — Рявкает он. — Деньги вперед, сейчас же!

— В моем… кармане. — Кажется, говорить становится сложнее. Я знаю, что это нехорошо, но я отгоняю эту мысль, пытаясь сосредоточиться на настоящем. На том, чтобы Шарлотта была в безопасности.

Это все, чего я хотел все это время.

Шарлотта лезет в мой карман, доставая пачку денег. Она пролистывает ее, бросает на пассажирское сиденье, прежде чем вытащить еще одну и бросить ее вслед за первой. — Вот, — резко говорит она. — Пять тысяч. — Краем глаза я вижу, что деньги окровавлены, но водитель, по крайней мере, не жалуется на это.

Где-то в глубине моего медленно угасающего сознания я безмерно горжусь ею. Она сильнее, чем я когда-либо думал, и даже в этот ужасный момент она держит себя в руках.

Она также не бросила меня. Хотя могла бы.

Водитель снова кричит, спрашивая, куда мы едем. Я открываю рот, пытаясь назвать ему место, но не могу говорить. Боль невыносима, и я чувствую, как кровь пропитывает мою одежду. Головокружение накрывает меня, и я смотрю на Шарлотту, ее лицо плывет перед моими глазами.

— Я… люблю тебя, — хрипло выдавливаю я. — Мне… жаль. Ты… сделала меня… счастливым. Но я… втянул тебя… в… это. Ты никогда… не… должна…была… оказаться в этом. Мне… жаль.

— Не извиняйся, — тихо говорит она, так глухо, что я сомневаюсь, слышал ли я это вообще. В моих ушах раздается рев, и я чувствую ее руку на своем лице, но в то же время я немею, и мое зрение сужается.

Такси поворачивает за угол, и все становится черным.