Бесконечный коридор

Глава 2

– День подарков [2]. Когда-то я и сам обожал Рождество, но со временем все, к сожалению, меняется. Дай-ка мне сюда бокал.

– О, нет, Пол, с меня уже хватит, – засмеялась Дженни, прикрывая рукой свой опустевший бокал. – Я уже целых три выпила.

– Давай сюда, – упорствовал Пол. – Что такое три бокала в День подарков? А тебе, крошка? – Он повернулся к Лорне. – Тоник, лимонад, оранжад?

– А можно шерри, папочка?

– Нет, нельзя, ты уже целую рюмку выпила. Да и за ужином вина напробовалась. Что за дети пошли? Итак?

Лорна скорчила потешную гримаску.

– Что ж, – пусть будет тоник, – вздохнула она.

– Вот, умница, – похвалил Пол, отправляясь к бару. – В эту минуту на вечеринке, которую показывали по телевидению, волынки загнусавили шотландский танец и Пол, позабыв о напитках, задорно выкрикнул:

– Вперед, Джинни! За мной, Лорна! Смелее размахивайте кильтами! За мной, зададим им перца!

Не отрывая глаз от телевизионного экрана, где гости уже пустились в пляс, Пол, подражая танцующим, воздел к потолку правую руку, левую опустил на пояс и, озорно притопывая, стал приговаривать:

– Так, ножку вверх, на пяточку, на носочек; ножку вверх, скрестили ноги, еще раз скрестили, переворот; ножку вверх, на пяточку, на носочек… Идите же ко мне, разгоняйте кровь!

– О, папочка! – покатилась от смеха Лорна. Дженни тоже хохотала, держась за бока, когда Пол, пританцовывая, подскочил к ней и, сорвав со стула, увлек за собой.

– Ой, Пол, я не могу! Отпусти же меня! – выговаривала она сквозь смех.

– Давай же, это совсем просто! Вот смотри: на пяточку, на носочек, ножку вверх… Теперь другую ножку!

Глядя на них, Лорна, радостно визжа, кинулась на диван и принялась, весело гогоча, кататься на нем. Потом, обессилев от смеха, взмолилась:

– Ну хватит вам! Вы меня совсем уморите! Оу, какая потеха!

Музыка прекратилась как раз в ту секунду, когда Пол с Дженни, налетев на маленький столик, опрокинули его. Держа Дженни за руку, Пол повел ее, запыхавшуюся и хохочущую, к дивану и усадил рядом с Лорной. Затем, притворно хмурясь, спросил:

– Что ты нашла смешного в нашем танце?

– О, папочка! – Лорна всплеснула руками; по щекам ее градом катились слезы, девочка никак не могла отдышаться от смеха. – В жизни, кажется, так не смеялась. Ты прыгал, как… гиппопотам через скакалку.

– Что ты такое говоришь? – насупился Пол. – Между прочим, мисс, в свое время на студенческом балу я получил специальный приз за танго!

– Ой, не могу! – снова покатилась Лорна, хватаясь за бока. – Прекрати, умоляю – ты меня совсем уморишь!

И Пол послушался. Прижав к себе дочь, он посмотрел на Дженни и произнес:

– Кажется, я пьян.

– Должно быть, еще не очень, раз сам это понимаешь.

– Однако… – отстранив от себя дочь, он легонько встряхнул ее, смеющуюся, а потом угрожающе воскликнул: -…не настолько, чтобы не показать вам, мисс, как танцуют танго настоящие мастера. Да я могу танцевать танго, даже стоя на голове! Вот смотрите, мадам!

Когда, опустившись на четвереньки, Пол попытался встать на голову, Лорна, не выдержав, бросилась к Дженни с истошным криком:

– Тетушка, остановите же его, или я все животики надорву!

Дженни, сама полуживая от смеха, посмотрела, как Пол, дрыгая ногами, тщетно старался удержать равновесие. Нет, остановить его невозможно, подумала она. Да и ни к чему. Долгие годы она не видела, чтобы Пол так веселился, беззаветно, по-ребячьи. Лишь раз на ее памяти с ним такое случалось – за день до женитьбы на Бетт.

– Ладно, ну вас к дьяволу, – добродушно пробасил Пол, принимая вертикальное положение. – Надо же, а ведь раньше я, бывало, по нескольку минут стоял так перед завтраком. Совсем растренировался. – Подойдя к камину, он плюхнулся в кресло. Затем, задрав голову, посмотрел на настенные часы. – О, черт! Четверть второго!

– Да, четверть второго, – повторила за ним Дженни. – Мне надо ехать.

– А почему бы тебе не остаться у нас на ночь? – предложил Пол.

– Нет, Пол, мне нужно домой. Не забудь, завтра у меня званый вечер, и я уже утром должна быть во всеоружии.

– Может, я приду и помогу вам, тетя Дженни? – вызвалась Лорна.

– О, это будет просто замечательно, – расцвела Дженни. – Не представляю, как я одна управлюсь. Даже не ожидала, что подготовка к вечеру – дело настолько трудоемкое.

– Сколько же ты людей наприглашала? – полюбопытствовал Пол.

– Двадцать человек. И где я их только размещу?

– Поместятся, квартира у тебя просторная. Какая удача, что тебе удалось ее заполучить!

– Да, повезло, – кивнула Дженни.

– Пойду-ка я спать, – провозгласила Лорна, сладко потягиваясь. Спокойной ночи, папочка. – Она нагнулась, чтобы поцеловать его и прошептала: – Мой любимый горец. – Они снова засмеялись. Потом Лорна подошла к Дженни, поцеловала ее и сказала:

– Я приду к вам часов в десять, тетя Дженни. Это нормально?

– Да, милая. Надеюсь, я уже встану. Спокойной ночи, золотко.

Дождавшись, пока дверь за Лорной закроется, Пол задумчиво произнес:

– Давно она не была такой странной, как сегодня. Мне кажется, Джинни, что-то ее беспокоит. Ты, случайно, ничего не знаешь?

Дженни отвернулась и лишь потом ответила:

– Точно не знаю, Пол. Трудно сказать.

– Значит, что-то ты все-таки знаешь? Или хотя бы – догадываешься?

– Она ведь не на шутку увлечена Брайаном – это ее первая любовь. Сам знаешь, в таких случаях никогда все гладко не бывает.

– Да, пожалуй. А, по-твоему, они продолжают встречаться? Он ведь уже больше двух недель у нас не появляется. Сейчас самый канун Рождества, а она даже никуда не ходит.

– Почему, – возразила Дженни, – на прошлой неделе она ходила на вечеринку.

– На одну-единственную! За все Рождество! Даже ее мамаша, и та уже на трех была. Ха! – Он запрокинул голову на спинку кресла. – Веселится сейчас, должно быть.

– Оставь, Пол. Ты отлично знаешь, что вполне мог составить ей компанию, ведь вас обоих пригласили.

– Троих – ты забыла про мистера Ноулса.

Дженни не нашлась что ответить. Неловко помолчав, она сказала:

– Что ж, Пол, мне пора. – Видя, что он поднимается, она поспешно добавила: – Я прекрасно вижу, что ты сейчас не в состоянии вести машину, поэтому не беспокойся – я такси закажу.

– Такси? Вот уж нет! – Он резво вскочил. – Это я-то не в состоянии вести машину? Ах, Джинни, Джинни! Ты, наверное, даже не представляешь, насколько я должен напиться, чтобы разучиться управлять машиной. Одевайся и пойдем – я тебе покажу.

Дженни поднялась по лестнице в комнату, которую привыкла считать своей. Она находилась в противоположном конце коридора от спальни Бетт, по-соседству с комнатой Лорны. Стоя перед зеркалом и поправляя шляпку, Дженни вдруг услышала доносящиеся из-за стены сдавленные рыдания. Она затаила дыхание, прислушиваясь. Поведение Лорны во время вечера не обмануло Дженни: ей сразу показалось, что девочка смеется неестественно громко, да и вообще держится на взводе. И снова она вспомнила Бетт, однако на этот раз и впервые – без тени сочувствия. Окажись сейчас ее кузина рядом, Дженни сама залепила бы ей пощечину – Бетт ее заслужила!

Вместе с Джеймсом Ноулсом Бетт отправилась на званую вечеринку, куда, без сомнения, были приглашены и мэр Болтон с супругой и сыном – Брайаном. Дженни нутром чуяла, что именно Брайан и послужил главной приманкой для Бетт; от одной этой мысли ей стало не по себе. И еще ее пронзила острая жалость к Лорне.

Не заходя к девочке, она спустилась по лестнице в холл и вышла наружу. Из темноты прогремел голос Пола:

– Посмотри, Джинни!

Дженни оглянулась. Пол стоял во дворе, на ступеньках крыльца. Указывая рукой на землю, он сказал:

– Смотри – настоящее черное зеркало. Грязь вон как замерзла! Ты права: в такую погоду лучше машину не выводить. Потопаем, как в старину пешкодралом.

– Что ты, Пол, я сама дойду. Тут всего пятнадцать минут хода.

– Джинни, Джинни, – укоризненно покачал головой Пол, – неужели ты думаешь, что я способен отпустить тебя одну в такой час?

– Мне ведь это не впервой, Пол, – улыбнулась она. – Ночь – мое любимое время.

– Боюсь, что на этот раз тебе придется вытерпеть мою компанию.

– А как же Лорна? Ты оставишь ее одну?

– О, она сейчас уснет сном младенца. К тому же, – он взглянул на часы, – если ее мать не собирается проторчать там всю ночь, то должна уже вот-вот вернуться.

– Может, подождем еще немного?

– Нет, нет, я не хочу ее видеть. Пусть уж лучше мы с ней разминемся. Тем более, – он криво усмехнулся, – что выпив столько, я уже не так отвечаю за свои поступки. Поэтому давайте не станем мешкать, миссис Хоффман. – Взяв ее за руку, он вставил ее себе под локоть. – Чинно пойдем под руку.

Они вышли на свежий воздух и с минуту шагали молча.

– Не знаю, как тебе, – начал Пол, – но мне сегодняшний вечер страшно понравился. Давно так не расслаблялся. Просто душу отвел. А ты?

– О, я тоже, Пол. Я веселилась до упада. Спасибо за вечер. Ой!

Дженни поскользнулась и упала бы, не подхвати ее Пол в последнее мгновение. Дальше они шли, поскальзываясь уже поочередно, крепко держась друг за друга и хохоча во все горло; эхо подхватывало их смех и разносило его по вымершей площади.

– Давай выберемся на дорогу, – предложил Пол. – Вот, так-то лучше. Немного помолчав, он вдруг произнес: – А знаешь, Джинни, здорово все-таки, что стоит ночь, небо звездами усыпано, морозец прихватил, а мы с тобой идем вдвоем, рука об руку. Эту ночь я, наверное, навсегда запомню.

Дженни не ответила, и Пол, замолчав, тоже больше не раскрывал рта. Дженни думала о своем: она прекрасно сознавала, что тоже не забудет эту ночь.

На крутых обледенелых склонах Брамптон-Хилла передвигаться им стало посложнее; оба то и дело скользили и едва не падали. Поэтому, выйдя на проулок, в конце которого располагался Фарлей-Корт – особняк, превращенный теперь в четырехквартирный дом, – они уже снова громко хохотали. Однако на подходе к дому Дженни предупредила:

– Тс-сс! Соседей перебудим.

– А я думал, что остальные еще не въехали.

– Наверху уже одна семья поселилась. Не надо мной, а с другой стороны.

Пол с преувеличенной осторожностью на цыпочках прокрался по вестибюлю следом за Дженни. Когда она отомкнула дверь, он щелкнул выключателем и зажег свет, а затем включил и электрокамин.

– Думаешь, нас заметили? – прошептал он.

– Нет, – прошептала в ответ Дженни. Сняв пальто и шляпку, она присела перед камином и вытянула к нему руки. – Холодновато, – пожаловалась она.

Пол осматривался по сторонам.

– Хорошо тут у тебя, – промолвил он. – И уютно. Знаешь, Джинни, раньше мне казалось, что современная мебель некрасива, но у тебя замечательный вкус. И цвета прекрасно подобраны. Все очень гармонично. Даже не предполагал, что такое возможно… – со вздохом закончил он.

– Это ведь мой первый дом, Пол, – тихо сказала Дженни. – Первый по-настоящему свой дом.

– Да, Джинни, я понимаю, – кивнул Пол. – И… очень рад за тебя.

– Спасибо, Пол, – дрогнувшим голосом произнесла Дженни. – Наверное, следует предложить тебе выпить, но я не знаю, не много ли тебе будет?

– О, мадам! – обиженно воскликнул Пол, выпячивая грудь. – Вы когда-нибудь пытались подпоить жирафа? Представляете, сколько нужно времени, пока хмель от желудка до головы доберется?

– О, Пол! – со смехом пробормотала Дженни. – Тебе бы только шутить. Что тебе налить? То же самое?

– Да, предпочитаю не смешивать напитки.

– А вот я сегодня чего только не намешала. Все, кажется, перепробовала.

Она прошагала к бару, стоявшему по-соседству с камином, и весело добавила:

– Удивительно все-таки действует это зелье; мало того, что в голову ударяет, так еще и забываешь обо всем.

Пол промолчал, однако дождавшись, пока она вернулась с наполненными стаканами, спросил:

– А о чем ты забываешь, Джинни?

– О, ты бы очень удивился… – неожиданно для себя ответила она. И тут же спросила, указывая на его стакан с виски: – Так нормально?

– О, я вижу, ты не пожадничала. А себе что налила?

– То же самое.

– Ого, опять смешиваешь! Что ж, за тебя, Джинни! – он высоко поднял свой стакан.

– И за тебя, Пол! – промолвила Дженни, отпивая виски. "За тебя, Пол! За тебя, Пол! За тебя, Пол!" Слова эти роились в ее голове. "Все ради тебя, Пол. Жизнь бы отдала за тебя, Пол. Ты один, Пол. Ты мой единственный, родной и навек любимый! Будь проклята эта Бетт! Что она сделала ради тебя? Подарила ли она тебе хоть день счастья? Один-единственный день. Она ведь мечтает, как бы от тебя избавиться. Почему я не могу сказать ей: "Да, выгони его – я так его жду!"? Почему? О, Пол, если бы ты знал, как я тебя люблю! Пол, мой Пол…"

– Что с тобой, Джинни? Ты вдруг так закручинилась. Ну-ка, пей еще! Обняв ее одной рукой за плечи, он осушил свой стакан. – Допивай и – хвост морковкой! Что случилось, Джинни? Что тебя тревожит? Давай же, скажи мне.

Дженни подняла голову и вгляделась в его крупное доброе лицо, в карие глаза, которые так участливо смотрели на нее, и поняла: вот он тот миг, которого она ждала всю жизнь. Пол спросил, что ее тревожит, и она ответила. Разгоряченная смесью черри-бренди, шерри, персикового ликера и виски, ответила так, как мечтала всю жизнь. Обняв Пола за шею, она прижалась к его могучей груди, крича:

– О, Пол, мой Пол!

И трепетно прильнула к нему всем телом, ощущая его заветное тепло.

Пол сознавал, что здорово напился, однако его могучий организм был приучен выдерживать спиртное; всегда, в любой степени подпития, уголок его мозга оставался абсолютно недоступным воздействию алкоголя, сохраняя трезвость мыслей. И вот сейчас этот уголок кричал Полу, вопил во весь голос: "Остановись, черт побери! Не смей! Только не с Джинни! Нет, нет!" Однако признание Дженни настолько ошеломило Пола, что его руки, не послушные голосу разума, сами притянули ее, ласково гладя ее плечи и спину. "Господи, она ведь и вправду меня любит! Жаждет моей любви и ласки! Моей Джинни так недостает тепла. Она так одинока, бедняжка… А как же Айви? О… Айви! Да, Айви. Но все-таки Джинни так одинока. Черт бы меня побрал, я ведь даже никогда не задумывался об этом. Ей ведь уже тридцать девять, а я готов побиться об заклад, что она еще девственница… Прекрати же, иначе потом всю жизнь сожалеть будешь! Прекрати! О, Джинни…" Их губы слились в жарком поцелуе. "Прекрати, слышишь? Остановись, пока еще не поздно, вы ведь оба пьяны. Вспомни об Айви – неужели тебе ее мало? Завтра настанет утро, как говорит Мэгги; не забудь – потом всегда настает утро, а с ним приходит отрезвление…"

Пол решительно оттолкнул Дженни и, шагнув к камину, оперся на него и уронил голову на руки.

– Извини, Джинни, – пробормотал он. – Я не хотел… Я должен был сдержаться…

Да, только так, нужно взять всю вину на себя. Облегчить ее страдания. Любой женщине трудно перенести, когда ее отталкивают.

– Извини, Джинни, – продолжил он, – я слишком много выпил и совсем потерял голову.

Не получив ответа, он повернул голову – Дженни сидела, обхватив голову руками. Он приблизился к ней, опустился на колени и промолвил:

– О, Джинни, умоляю, прости меня. Прости. Я так напился, что потерял всякое чувство стыда. Посмотри на меня, Джинни!

– О, Пол, Пол! – простонала она. – Это же я во всем виновата! Я сама этого хотела…

– Ну что ты, Джинни? Как ты можешь такое говорить? Я сам… я давно уже об этом мечтал, задолго до того, как ты решилась… – Он нежно прикоснулся к ее щеке, ощутив, что она мокрая от слез. – Ты такая чудесная, Джинни! Милая, славная, родная… Прости меня и… забудь об этом.

Дженни уронила голову на грудь.

– Завтра утром мы все равно обо всем позабудем. Ты тоже много выпила, к тому же еще и намешала всего… Ложись спать, а я пойду. – Он поднялся с колен и помог ей встать. Потом прошептал: – Могу я тебя поцеловать, Джинни? В последний раз, потому что больше я играть с огнем не буду.

Дженни не ответила, но и не отстранилась, когда его лицо приблизилось к ней почти вплотную. Она лишь затрепетала, ощутив прикосновение его губ.

– Спокойной ночи, милая. Попробуй выкинуть все это из головы.

Пол ушел, оставив ее стоять посреди гостиной. Уже на улице он расстегнул пальто и сорвал шарф. Все его тело пылало. "Черт, еле удержался. На волоске висел. О, Джинни, Джинни! Господи, какой же я был слепой болван! Но кто мог подумать? И ведь она вовсе не была пьяна, ничуть. С семи вечера она выпила лишь четыре бокала. Четыре бокала за семь часов. О, Джинни!"

Трудно было предполагать, что Джинни способна на такую страсть, но тем не менее она притягивала его даже больше, чем Айви. Джинни! Все эти годы она прислуживала Бетт. Добровольно. Неужели из-за него? И где были его глаза? Пол вспомнил ее взгляд: такой откровенный и голодный, полный любви и почти бешеной страсти. О, Боже! Пол мечтал, чтобы поскорее настало утро, которое освободит его от тягостных мыслей. А если не освободит? Что тогда?

Уже подходя к дому, Пол понял, что ему не нужно дожидаться утра. Он был трезв как стеклышко.