Бесприданницы

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ О бедах и тревогах королевы, радостях и заботах княжны Доренеи и лукавом заговоре ее подруг

— Ваше величество!

Не успел еще Годренс произнести эти слова, а Зантарию уже словно вихрем скинуло с постели и бросило ему навстречу.

Дрожащие пальцы вцепились в белоснежную ткань идеально отглаженной рубахи, которая осталась в памяти ее величества смятой и закопченной, опухшие от слез глаза с болью и надеждой заглянули ему в лицо:

— Как он?!

— Значительно лучше, чем вы, — мягко упрекнул маг. — Ну вот зачем вы так изводитесь? Я же сразу сказал, он цел и невредим.

— Зато без сознания, — горько всхлипнула королева. — Значит, истощен до предела. Где он сейчас?

— У друзей, — уклончиво буркнул маг, аккуратно отцепил от себя ее величество, усадил на кровать и принялся готовить ей целебное питье.

— Я не буду, — предупредила королева. — Меня уже пытались усыпить.

— А вот я не пытаюсь, — сосредоточенно капая в бокал зелье, отозвался Годренс. — Сейчас вы нужны вашим сыновьям и фрейлинам бодрой и уверенной в себе. За последние два часа все они успели постоять у самой грани и сделать для себя несколько очень неприятных и даже страшных открытий… и теперь им просто необходимо знать, что есть еще рядом люди, которые не считают, что мир рушится и пора петь последние гимны.

— А ты убежден, — горько усмехнулась Зантария, — что эти люди действительно так твердо надеются на светлое будущее? Ведь не дети же наивные они в самом-то деле! Как можно хоть в чем-то быть уверенным, если тебя и самых дорогих тебе людей каждый день пытается убить неведомый охотник за королевской властью? Да если хочешь знать, я бы с удовольствием своими руками отдала ему и корону и дворцы! И увезла бы принцев в Элайн… но и там они не будут в безопасности. Ведь мой невидимый враг никогда не поверит в добровольность этого поступка и обязательно попытается убить моих детей, чтобы никто не воспользовался ими как знаменами для мятежа. А охраны у нас там почти не будет, мало кто решится поставить под удар не только самого себя, но также семью и будущее собственных чад.

— Вот и получается, — протягивая ей бокал, подвел итог маг, — что мы обязаны любой ценой найти этих врагов и предать суду и суровому наказанию. А для этого вы должны держаться по-прежнему уверенно и непоколебимо и не доставлять врагам радости такими приступами уныния. Я-то успел понять, насколько вы добрая и ранимая женщина, и Рад с Фаньей это тоже отлично знают. Но больше никому показывать свои слабости не нужно, подданные ценят королей за силу и строгость. Пейте.

— Умеешь ты убеждать, — взяла у мага кубок Зантария, понюхала его содержимое и решительно сделала несколько глотков. — Скоро подействует?

— К тому моменту как я расскажу последние известия, будете свежи и жизнерадостны.

— Надеюсь, твои новости не испортят этого веселья. Итак, о чем я должна узнать немедленно?

— Наши планы начинают исполняться… хотя и не совсем так, как мы надеялись, но и не самым неудачным образом. Сегодня в Беленгор прибыли младший маркиз Ульгер и герцог Лаверно. И сразу вступили в бой на стороне Рада. Барон Габерд от них не отстал и рыжий наглец Мишеле, к моему удивлению, тоже. И бился в полную силу, даже получил весомый удар по спине, к счастью, вскользь, пострадал только праздничный колет.

— Он раньше был неплохим мальчишкой, хотя и дерзким, — задумчиво припомнила ее величество. — Ты не знаешь, кто из кадеток ему приглянулся?

— Он и не скрывает… только не смейтесь — Октябрина.

— О! Да он и в самом деле наглец! На герцогиню осмелился замахнуться! Ему ведь титул достался лишь стараниями деда, на колени норовил упасть, только бы я не отказала. Матушка Мишеле была дочерью герцогского лекаря.

— А я всего-навсего дроу из небогатого рода камнерезов, не принадлежащего ни к одному из двадцати пяти старших домов Дройвии, — хмуро пробормотал Годренс, — а дерзнул посягнуть на княжну.

— На Доренею? — озадаченно ахнула его величество. Вгляделась в лицо придворного мага, прикусила губу, заметив кривящую его губы мрачную ухмылку, и осторожно спросила: — А Рад? Надеюсь, он не станет тебе соперником?

— Нет. Доренея его не интересует, — сухо сообщил маг. — А все остальное спрашивайте у него. Я не намерен вмешиваться в личные дела человека, спасшего мне жизнь.

— Годренс… прости. Я не хотела тебя обидеть. И если Дора ответит тебе взаимностью, хоть сегодня объявлю помолвку.

— Можете объявлять, — согласился он и сверкнул ослепительно счастливой улыбкой. — Я никогда бы не начал этого разговора, будь она против.

— Вот как… — на миг оторопела ее величество, но очень быстро взяла себя в руки, возможно, начало действовать зелье. — Тогда я рада за вас обоих. Вот только время и место не самое лучшее.

— Рад по возвращении собирается устроить совет, — осторожно намекнул маг, — у него появились новые планы.

— Я теперь на все согласна… — светло-серые глаза королевы смотрели обреченно, — на все. Жить так дальше больше невозможно.

— А они именно этого от вас и добиваются — сломать, заставить отступить, сдаться. Но не понимают простой вещи. Не дано всем людям, особенно имеющим разный характер и воспитание, одинаково судить об одних и тех же событиях и явлениях. И поэтому всегда есть шанс найти неожиданный для противника выход.

— Лично я давно не нахожу, — со вздохом призналась королева, — но верю в Рада и его друзей. Иначе давно уже сбежала бы куда подальше, хотя ты знаешь об этом варианте.

— Он у вас всегда останется, пока я рядом, — твердо пообещал Годренс и отвесил королеве короткий поклон: — А теперь мне пора… обрадовать невесту.

Привычно крутнул камни портального браслета и мгновенно растаял, словно его и не было.

Шорох за спиной Дора услыхала, когда пыталась отпороть с блузы пышную кружевную оборку маленьким кинжальчиком, хранящимся в дамской сумочке вовсе не для таких целей. Резко обернулась, вмиг припомнив уроки коварного разбойника, и попала прямо в объятия дроу.

— Чем ты тут занята, радость моя? — заглянул он ей через голову, словно не замечая, что на девушке всего лишь нижняя батистовая сорочка и нарядная сиреневая юбка.

— Отрезаю кружево, — роняя на стол кинжальчик, призналась Доренея и обвила белыми руками смуглую шею мужчины, — и думаю.

— Скажешь, о чем, и я сам уберу все ненужные тебе оборки, — хитро прищурился Год.

— Разумеется, скажу, — развеселилась Дора и вдруг жарко покраснела. — Это про тебя… ну и про меня.

— Очень любопытно, — заинтересованно произнес маг, подхватил княжну на руки и, шагнув к креслу, рухнул в него вместе с ней. — Только давай посидим?

— Конечно, — тотчас согласилась девушка и с состраданием погладила его по щеке. — Тебе же так досталось… спас нас и разбойника.

— Дора, — дроу поймал ее ладошку и нежно поцеловал, — все немного не так, но все равно спасибо. А теперь рассказывай свои секреты, иначе опоздаем в столовую.

И словно в подтверждение его слов коротко и деликатно звякнул колокольчик, за четверть часа предупреждающий о начале обеда.

— А нам обязательно нужно туда идти? — робко вглядываясь в глаза мага, засомневалась княжна.

— В этот раз — да. Ее величество намерена сделать важное сообщение, — виновато вздохнул Год, не желавший отказывать так внезапно обретенной невесте в подобных мелочах.

В конце концов, ему и самому намного приятнее было бы пообедать с ней вдвоем, но и жалеть, что не отложил разговор с ее величеством до вечера, он не собирался. Не в его возрасте и положении водить все больше очаровывающую его девушку по темным углам и беседкам. И ходить тайком к ней в комнату он тоже не желал.

К последнему заключению его подвиг стук в дверь и звонкий голосок Кателлы:

— Дора, мы идем в столовую.

— Я еще не одета, бегите, догоню, — тотчас отозвалась княжна, вопросительно глянула на крепко обнявшего ее мужчину и спокойно добавила: — А может, Годренс приведет, он обещал зайти.

— Везет же, — без тени зависти объявила Кати и исчезла, а маг благодарно поцеловал невесту в оголенное плечо.

— Вот про это я и думаю, — вздохнула Доренея. — Ты же знаешь про моего бывшего жениха? Так вот, когда он ушел, я больше всего жалела, что была такой строгой, неприступной…

— Как странно, — перебил ее маг и снова поцеловал белое плечико, теперь чуть ближе к шее. — А я вот, наоборот, ничуть об этом не жалею.

— Да? — не выдержав, рассмеялась Дора. — Вот и я не хочу больше никогда и ни о чем жалеть. И если завтра ты уйдешь к другой, хочу, чтобы у меня остались хотя бы воспоминания.

— Дора! — повернув к себе ее лицо так, чтобы смотреть девушке прямо в глаза, очень серьезно сообщил дроу. — Никакой другой у меня нет, не было и не будет.

— Спасибо… — светлая слезинка выкатилась из синих очей и поползла по щеке, — но ты и сам не знаешь, как повернется жизнь за три года. И все равно спасибо за такие слова.

— Дора, — маг не выдержал, прижал ее еще крепче и принялся осыпать жаркими и жадными поцелуями, — радость моя… где же были мои мозги раньше, ведь я все знаю о тебе уже три месяца, с самого Шанрега. И мог бы еще тогда прийти с тобой познакомиться…

— Боюсь, тебя не пустили бы, — всхлипнула ему в воротник княжна. — Батюшка считает всех магов шарлатанами и фокусниками. А про Шанрег все шептались, но никто ничего не знал толком.

Колокольчик звякнул во второй раз, специально для забывчивых придворных дам.

— Я потом все тебе расскажу, обещаю, — с сожалением выпустил девушку из объятий дроу. — Где там твои кружева? Объясняй, чего убирать?

— Теперь уже ничего, — снова засмеялась Дора, лукаво и чуть смущенно. — Я просто собиралась сделать вырез немного… посмелей.

— Ради меня? — догадался Годренс, расплылся в счастливой улыбке, снова прижал к себе княжну и благодарно выдохнул: — Спасибо, радость моя. Но за меня ты можешь не волноваться и насчет трех лет — тоже. Это правило относится только к тем мужчинам, которые еще не доказали свою преданность ее величеству. Но я тебе об этом не говорил! Иди одевайся.

— А как же Кати? — встревожилась через минуту Доренея, застегивая перед зеркалом пуговки блузки. — Неужели кто-то сомневается в ее бароне?

— Никто ее не обидит, — пообещал Годренс, нежно обнимая девушку за талию. — Готова? Идем.

И уверенно крутнул камни браслета.

Оранжерея, где имела обыкновение обедать ее величество, встретила их заманчивыми ароматами и веселой россыпью разноцветных узоров, украсивших белоснежную скатерть, снаружи властвовал ясный летний день, и солнце щедро лилось вниз через яркие витражи. Однако стулья, чинно выстроившиеся вокруг стола, пока еще пустовали, и Годренс, бегло оглядев устроившихся неподалеку фрейлин, с огорчением осознал, как зря торопился. Ни королевы, ни принцев пока не было, а садиться к столу полагалось после них. Да и Олифания еще не появилась, значит, либо снова утешает свою госпожу, либо помогает ей скрыть следы недавних слез.

— Дора! — окликнула княжну одна из сестер Сарнских. — Идите к нам. У Бет серьезный разговор.

— Уже идем, — отозвался так и не отпустивший девушку маг, уверенно направляясь в сторону кадеток. — А что стряслось у нашей бравой старшины? И не смотрите так настороженно, я и раньше врагом вам никогда не был, а теперь и вовсе намерен вступить в семью. Вы же говорили, что теперь считаете себя сестрами? Ну так старший и умный брат еще не повредил ни одной девушке.

— Ну, если он не особенно самоуверенный, — задумчиво согласилась Октябрина.

— И не очень любит командовать, — добавила Кателла.

— Не начнет выдавать наши тайны вражескому племени, — вздохнула хмурая Августа.

— Самое главное, чтобы не вступал с ними в сговор, — уверенно произнесла Бетрисса. — Насколько я сумела изучить знатных господ, все они просто обожают плести интриги вокруг неприступных девушек. Особенно если не имеют возможности действовать прямо из-за недостаточного состояния или разницы в положении.

— У тебя просто чудовищное представление о мужчинах, — откровенно возмутился Год, пользуясь тем, что в оранжерее, кроме них, никого не было.

Горничные, прислуживающие за столом, обычно ожидали появления ее величества на лестнице.

— И оно полностью построено на подлинных событиях, — категорично заявила герцогиня Лаверно и привела пример: — Могу рассказать одну историю, пока нет ее величества. Лет десять назад начала появляться на балах юная маркиза Вельсье, очень хорошенькая шатенка с фиалковыми глазами, веселая, светлая, как добрый дух. Даже женщины любовались ее нежным личиком. Ну а уж мужчины вились вокруг, как осы над вареньем. Но тут появился барон Росслен, белокурый красавец с огромными, как у эльва, зелеными глазами. Думаю, у него был кто-то в роду из полукровок. Нет, он не клялся ей в любви, просто развлекал смешными байками, дарил на виду у всех крошечные веточки ландышей, уверяя, что это единственные подходящие маркизе цветы, прыгал в фонтан, чтобы спасти ее котенка. Думаю, все поняли, что через месяц девушка влюбилась без памяти. Разогнала всех ухажеров, перестала посещать балы, ожидая его приезда в своем саду. Я не сказала, что барон всюду появлялся с лучшим другом, маркизом Жорсано? Тот был довольно богат, сухощав и остронос, скучен и язвителен. И приходился барону, ко всему прочему, сводным братом. Ну, все закончилось очень печально, в один прекрасный день маркиза призналась барону в любви, но он очень изумился и заявил, что об этом и речи быть не может, он помолвлен и обожает свою невесту, воспитывающуюся в монастыре. А к Вельсье приезжает ради брата, якобы не чаявшего в ней души. Она их выгнала, но Жорсано не оставил девушку в покое. Завалил письмами, которые сочиняли лучшие придворные поэты, цветами, подарками, клятвами, и однажды его все же пустили во дворец. Я точно знаю, она хотела попросить, чтобы маркиз оставил ее в покое, но он упал ей в ноги, каялся, взял всю вину за неосмотрительность брата на себя и вымолил разрешение приезжать, чтобы поддержать девушку в этот нелегкий момент. А через три месяца они отправились в храм Элторны и теперь законные супруги. Но маркиза с тех пор не смеется и не танцует, безучастно сидит у окна с толстыми романами, не интересуясь даже собственными детьми.

— Я с ней немного знакома, — огорченно вздохнула Дора, — но не догадывалась, почему она такая неживая.

— Злые языки рассказали ей про шестерку шаргов, которых контрабандой привезли в имение Росслена через пару месяцев после их свадьбы с Жорсано. Все знали, у красавчика никогда бы не хватило денег на подобную роскошь, — хмуро вздохнула Бетрисса. — А я с тех пор не верю ничему из того, что говорят знатные господа про друзей. Сваха — ремесло женское, но преуспевают в нем, как правило, мужчины.

— Бет… — помолчав, пристально уставился ей в лицо дроу, — тебя так расстроил приезд герцога?

— Если бы ты не сделал меня моложе и привлекательнее, я бы даже не встревожилась, — откровенно призналась герцогиня. — Пусть бы герцог изучал меня сколько угодно. Но теперь он видит хорошенькую, смелую девицу, и я даже не сомневаюсь, куда свернут его мысли с наступлением тьмы. Если он еще раньше не начнет ревновать меня к каждому егерю.

— Хм, — невольно поперхнулся маг, припомнив нечаянно услышанный разговор двух знатных господ.

А ведь всего-то хотел убедиться, что больше никто не угрожает людям, так отважно вставшим в трудный момент на сторону королевы. Потому и вернулся, сдав Рада старому целителю и предусмотрительно кастовав на себя отвод глаз.