Бессмертный всадник

Она кивнула головой по направлению к мерцающему шару напротив огромной дыры в скале:

– Прямо перед тобой. Пошли.

Она начала свое движение, но измученный стон остановил ее на полпути. Развернувшись, она внимательно посмотрела на трещину в земле рядом с входом в туннель.

Это что... рука? Да. Лимос рванула к месту, где между острых, как осколки стекла, камней, она увидела руку, тело, а затем и голову. Ее сердце начало стучать, как сумасшедшее.

Эрик.

Господи... Милосердный. Во рту у нее так пересохло, что она не могла сказать ни слова, и молча упала на колени рядом с ним.

Она повидала многое, но вид этого мужчины, раньше такого сильного и здорового... а теперь валяющегося у ее ног, тощего, с кожей, висящей ошметками, вздувшейся от ожогов и почерневшей от пепла... этот ужас заставил ее сердце сжаться.

Почувствовав запах крови Эрика, Кости бесновался на ее руке.

– Эрик, – прошептала она. – Это я, Лимос.

Кинан подошел к ней сзади, и его приглушенное "Иисусе " эхом пронеслось сквозь кратер. Он присел рядом и приложил два пальца к его шее, наклоняясь щекой к его рту:

– Он дышит. Пульс неровный. Мы должны отправить его в...

Кинан вскочил на ноги, готовясь встретить наплыв демонов, которые появились из входа в Адские Врата. Он вытащил свой кинжал и повернулся к ней:

– Забирай Эрика и уходи!

Лимос не стала возражать.

Она открыла портал, подняла Эрика на руки, удивившись его весу. Он исхудал, но его мышцы остались при нем, и он весил больше, чем она ожидала.

Стрела просвистела мимо ее головы, когда она вышла из портала. Она вонзилась в стебель пальмы у ее виллы на Гавайях, чуть не пронзив садовника.

Прижимая Эрика к себе, она ступила на песок. Ее шеф-повар, домоправитель и один из трех охранников, все волки-перевертыши из соседней стаи, прибежали, как только ее увидели.

– Мне нужна помощь, чтобы перенести его в мою комнату. – Она кивнула повару. – Отправляйся в Центральную Больницу Преисподней и приведи доктора по имени Призрак. Быстро.

Остальные помогли поместить Эрика на большом розовом покрывале.

Они принесли теплую воду, мочалки, и пока она ждала Призрака, обтирала тело Эрика нежными легкими движениями. То, что не было разрезанным или стертым до мяса, воспалилось, на пучках пальцев проступали кости, а шея была изодранной парой большущих клыков.

На нем не было ни дюйма без увечий и следов пыток.

– О, Эрик, – пробормотала она, – если бы ты только не поцеловал меня. Если бы ты не заставил меня, тебя желать.

Уголок его опухшего рта приподнялся в намеке на улыбку, и она резко выпрямилась от удивления:

– Ты меня слышишь?

Потрескавшиеся губы сложились в улыбку пошире, до того, как опять сжались в тонкую линию от боли.

Поддавшись порыву, она наклонилась и очень легко коснулась его губ своими, надеясь на ответ.

Ничего. Но, чего же она ждала? Что он внезапно проснется обновленный и полон сил?

Что ее поцелуй вырвет его из царства кошмара? Она всегда любила сказки, со счастливым концом, где принцесса обязательно встречала своего принца, но это не была детская выдумка, где ему внезапно станет лучше от одного ее прикосновения.

Это был кошмар, и в том, что он пострадал, в первую очередь, была виновата она.

Вздыхая, Лимос вытерла кровь из раны на подбородке. Его недавно побрили, но она не стала долго об этом размышлять, поскольку пленных часто брили, оставляя их кожу открытой и чувствительной для пыток.

Господи, через что же он прошел.

– Мне... – Она оборвала себя на полуслове, не в силах сказать такую простую вещь. Мне жаль. Когда она росла, ей запрещали когда-либо говорить эти слова.

И даже проявлять сочувствие, чтобы не происходило. Участие – это слабость. Однажды, когда она извинилась перед посланником, принесшего весть от ее жениха, мать преподала Лимос урок, вырвав у парня глаза перед тем, как отдала его своим рабам для развращения.

Нет... такими словами не разбрасывались, и она произнесла их лишь однажды. В прошлом месяце, когда убили прислужника Ареса, Торрэнта, горе брата пересилило ее воспитание. И боль Эрика делала с ней то же самое сейчас.

Призрак, одетый в униформу клиники, прервал ее темные мысли. С ним был Тень. Он сногсшибательно выглядел в черном костюме парамедика, и кого-кого, а его она никак не ожидала здесь увидеть.

Братья были так похожи, что если бы не короткая стрижка Призрака и длинные волосы Тени, их бы принимали за близнецов. Кинан шел за ними, весь покрытый демонской кровью.

– Тебе следовало принести Эрика в ЦБП, – сказал Призрак подходя к кровати.

У нее возникло желание придумать какую-то нелепую эффектную причину, потому что сейчас, откровенно говоря, она нуждалась в дозе эйфории, но сцепив зубы и пересилив себя, Лимос сказала чистую правду:

– Я не хотела, чтобы кто-то знал, что его нашли.

Призрак достал ножницы из красной медицинской сумки, положенной Тенью в ногах у Эрика:

– А кто-то, это кто?

– Демоны, от которых он сбежал. – Она посмотрела на Кинана:

– Я надеюсь, ты убил всех, напавших на нас?

– Ну да. Как только вы ушли, они старались влезть обратно в Адские Врата, но обезглавленные демоны далеко не убегают.

Тень помог Призраку срезать порванные штаны Эрика, и Лимос задрожала от злости при виде отёков, синяков и сломанных костей, торчащих сквозь кожу. Она уничтожит ублюдков, сделавших с ним такое.

– Ты не думаешь, что кто-то может догадаться, что Эрик с тобой? – Спросил Тень.

– Никто не знает, где я живу. Ваша больница... достаточно известна. И я не доверяю персоналу, что у вас работает.

Призрак послал ей мрачный взгляд, притрагиваясь ладонью ко лбу Эрика. Его родовой знак засиял, когда он начал вливать свою силу в человека.

– Он в плохом состоянии. Очень плохом. – Призрак нахмурился. – Но у него много уже исцеленных повреждений. Твою мать, его барабанные перепонки прокололи, каждую кость ломали по несколько раз, череп – сплошное месиво. Органы покрыты зажившими шрамами.

– Значит, кто-то его уже исцелял? – Лимос намеревалась подвергнуть похитителей Эрика всему, что пережил он сам. Без исцеляющей части. – Что, или кто, мог это сделать?

Тень вытянул принадлежности для капельницы:

– Они могли использовать заклинания. Есть другие виды демонов, имеющие схожие с нашими способности, но не такие сильные.

Хмурый вид Призрака стал мрачным, а за тем он зарычал:

– Я не могу исправить ничего из старых повреждений, а это значит, что лечил его Семинус. И с последствиями Эрику придется справляться до конца жизни. Я могу исправить многое, но только не работу другого Сема.

– Что ты имеешь ввиду? – Кинан придвинулся поближе.

Призрак ощупывал брюшную полость Эрика:

– Это как когда кто-то вправляет сломанную ногу, не зная, что он делает. Кость срастется, но неправильно, оставляя конечность или согнутой, или скрученной. Врач Эрика применял такое лечение практически ко всему. Тот, кто это делал, был хорош в поддержании жизни Эрика, но у него не было практики.

– И ты ничего не можешь сделать? – спросила она, когда Тень прикрепил пакет с какой-то прозрачной жидкостью к стойке кровати и воткнул иглу в руку Эрика.

Призрак покачал головой:

– То, что однажды исцелено демоном Семинусом... нельзя переделать.

Лимос чертыхнулась:

– А что с теперешними повреждениями? То дерьмо, с которым он имеет дело сейчас?

– Это я могу вылечить. – Призрак кивнул Тени. – Нужна твоя помощь, братишка. У него переломы позвоночника, разрыв спинного мозга, ожоги третьей степени, двусторонние переломы большой и малой берцовых костей, усложненные смещением, и множественные рваные раны. Если справишься с его болью, я начну процесс исцеления.

– Подожди, – в какой-то момент, она достала армейские бирки Эрика из кармана и сейчас сжимала их так сильно, как будто его жизнь зависела от этого, – его позвоночник сломан? То есть, он парализован?

– Сейчас – да. Но мы это исправим.

Слова врача звучали очень убедительно, и она всей душой надеялась, что он сделает то, что обещает. Тень сжал запястье Эрика, и его татуировки начали светиться так же, как у брата. Она ходила взад-вперед, беспокойно теребя бирки в руке, протирая дыры в деревянном полу. Она старалась не смотреть, но каждый раз, когда Эрик стонал, она вздрагивала, переводила взгляд на него, и ей становилось плохо от вида его бледной, пожелтевшей как воск кожи и перекошенного от боли лица.

Дважды она останавливала себя на полпути к нему, как будто она могла помочь, даже если единственное, что она могла сделать, это держать его за руку. Успокоит ли его ее прикосновение, или же только больше навредит?

И какая ей вообще разница? Конечно, весы на ее лопатке были опять сбалансированы, но все равно, это был первый раз, когда она переживала, как к ней отнесется кто-то, кроме ее братьев.

Сбитая с толку направлением своих мыслей, она сосредоточила внимание на вещах, не имеющих особого смысла, как, например, обдумывание цветовой гаммы для покраски ногтей.

Наконец, Призрак отошел от больного и вытер бровь, покрытую испариной, обратной стороной ладони.

– Ему нужен отдых, и когда он очнется, проследи, чтоб он в достаточном количестве получал еду и питье. – Призрак накрыл Эрика простыней до самой груди. – Позвони мне, если что-то пойдет не так.

Тень вытащил иглу из вены Эрика и засунул пустой пакет от капельницы и другие инструменты обратно в сумку:

– Я скажу Руне, что он здесь. Она захочет его навестить.

– Конечно. Я дам знать, когда он очнется.

– Лимос, – Кинан вложил монету ей в ладонь, – я забрал это у одного из демонов, которых убил. Кто такой Сартаэль?

Сартаэль? Ну что же, сюрприз, сюрприз. Она поднесла тонкий кусочек металла к свету и внимательно осмотрела изображенный крылатый череп – метку Сартаэля:

– Он Падший Ангел, который отвечает за потерянные и спрятанные вещи. Также, бытует мнение, что он наш отец.

Кинан приподнял в удивлении бровь:

– Я думал, что ваш отец – это ангел по имени Энриет.

– Да, но он перестал им быть, как только Лилит забеременела. Когда ангелы падут, то они получают новое имя, и многие утверждают, что падение Энриета – это наказание за зачатие с демоном. Согласно некоторым слухам, он стал Сартаэлем... которого не видели со времен, когда Лилит родила.

– Так почему же демон имел монету с его меткой?

– Скорее всего, – задумалась она, – он вернулся. Он мог связать ее заклинанием поиска, чтобы она привела хозяина к Эрику.

– Для Эрика все еще существует опасность быть найденным?

– Теперь, когда он выбрался из Шеула, он в недосягаемости Сартаэля. За пределами Шеула, его силы ограничены до поиска демонов и демонских артефактов. – Она перевернула монетку в ладони. – Эрик будет в безопасности со мной.

Кинан внимательно посмотрел на нее:

– Арес пытался убить Эрика до того, как его утащили в Шеул. Как я могу быть уверен, что с ним здесь все будет в порядке?

Лимос старалась не обидеться, но все равно не сдержалась:

– Разве звала бы я Призрака, если бы хотела видеть его мертвым?

– А как насчет твоих братьев?

– Им не нужна его смерть. – Эта ложь легко слетела с языка, возможно потому, что она желала, что бы это было правдой. – Я клянусь, Кинан.

Он ответил коротким кивком и вышел вслед за Призраком и Тенью. Как только дверь закрылась, Эрик громко простонал. Этот звук был как удар меча в живот. Она никогда не умела особо утешать. С выражением собственных мыслей у нее не было проблем, но желание заботится о других, никогда не было ее частью.

Она направилась к кровати неуверенными шагами, как будто подходила к раненому медведю, а не к мужчине в бессознательном состоянии.

– Эрик? – Ее голос напоминал жабье кваканье.

Он простонал опять, громче, стиснув челюсти, как от невыносимой боли. Может опять позвать Призрака...

Его тело напряглось и затряслось, голова начала метаться на подушке, вены вздулись у основания шеи, когда губы раскрылись в немом крике.

Мысли о помощи демонского доктора вылетели из ее головы, вытесненные внезапным желанием положить конец мукам Эрика. Она быстро вскарабкалась на постель, используя свое тело, чтобы уменьшить его неконтролируемые конвульсии. Настолько нежно, насколько была способна, девушка положила голову ему на плечо, а руку – на грудь. Она чувствовала биение его сердца ладонью и слышала его громкий стук. Лимос никогда не была настолько близка с мужчиной, и должен ли ее пульс быть таким же учащенным, как и у него?

Эти новые чувства заставили тело звенеть, и пришло странное ощущение... правильности, хотя она никогда раньше не подозревала, что что-то не так.

Еще один мучительный стон вырвался из его груди, звук невообразимых страданий. Физически его исцелили, но морально... она даже думать не хотела о том, какой вред ему нанесли. Эрик дернулся, его мышцы сократились с такой силой, что руки взлетели вверх.

– Шшшш... – Она дотрагивалась до него долгими, нежными движениями, касалась успокаивающими поглаживаниями его волос, челюсти и шеи. Он утихомирился, дыхание выровнялось, опускание и поднимание грудной клетка стало размеренным. – Вот так. Спи.

Рука Эрика взлетела, повергнув Лимос в изумление, когда его пальцы обвили её запястье.

Она наблюдала, не дыша, как он поднес ее ладонь к своим губам, и, она могла поклясться, поцеловал.

Сбитая столку его нежностью и переполненная чувствами, бурлившими в ней, Лимос полностью замерла. Никто никогда не был с ней таким... она даже не знала, каким словом это назвать, настолько чуждым для нее был поступок Эрика.

Она была уверенна в одном, что ее имя, имя Всадницы, Голод, подходило ей как нельзя лучше. Лимос всегда чего-то желала, но не могла понять чего именно, потому, что не чувствовала ничего подобного. Зато теперь знала.

Прикосновения мужчины. Мужского расположения.

Теперь она испытывала потребность, ранее ей не ведомою. И это было очень, очень плохо.

Переводчики: navaprecious, silvermoon

Редактор: natali1875

Глава 7

Тепло. Мягко. Удобно.

Эрик застонал от такой роскоши. Открыв глаза, он ожидал увидеть черные стены своей камеры, но вместо этого над ним, на жемчужно-белом потолке, совершая ленивые обороты, кружился вентилятор, сделанный из пальмовых листьев. А легкий океанский бриз и теплые солнечные лучи проникали сквозь открытые окна.

Точно сон. Он опять видел сон. Черт, ему это нравилось. На короткое время он мог обрести покой и чуточку облегчения от постоянной боли и голода.

Закрыв глаза, он перевернулся… и стукнулся о чье-то теплое тело. Теплое, женское тело. Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, кто это. Ее тропический аромат, с запахом рома и средства для загара, заполнил его ноздри.

Эрику следовало скинуть Лимос с кровати, да так, чтобы она приземлилась на задницу. Но это был сон, а она была такой горячей, и впервые он чувствовал себя так прекрасно с момента, когда попал в клетку.

Мгновение, и она зажата под ним, его рот на ее губах, а его бедра уютно устроились между ее ног. Лимос пискнула от удивления и возмущения, но он заставил ее замолчать используя свой язык.

Ооо, и как удобно... он уже был раздет. Обычно, в таких снах, ему нужно еще было раздеться.

Или позволить Лимос раздеть его.

Ее руки легли Эрику на плечи как-то неуверенно, что показалось ему странным, поскольку в прежних снах она была агрессивной, требовательной тигрицей, которая либо брала то, что хочет, либо заставляла потрудиться, чтобы получить то, чего хочет он.

Сейчас же она была робким котенком, наверное, очередная игра.

Ее ладони нежно спустились по его спине, и да, точно игра. Лимос не была нежной. Скорее она действовала напролом, кусаясь, царапаясь, пинаясь при этом ругаясь матом и сыпля колкостями своим острым язычком.

Языком... который переплетался с его, опять же таки, неуверенно, и, блядь, но она была хороша изображая все это приторно-сладкое, невинное дерьмо.

Странно, его это завело, и он выгнулся, прижимаясь своим твердым членом к ее пылающей плоти, нежно опуская руку ей на талию.

Их стоны смешались, ее прикосновения стали смелее, а движения языка более увереннее.

Он играл в эту игру, позволяя ей изучить его рот не торопясь, хотя его тело требовало, чтобы он взял ее немедленно, как он всегда это делал в своих снах.

Лимос лизнула его губы, коснулась зубов кончиком своего языка, а ее пальцы впились в мышцы у основания его спины.

Ему хотелось сказать, чтобы она сжала сильнее, отметила его кожу своими ногтями, но это настолько отличалось от секса в его снах, было таким реальным, и таким невероятно нежным, что он просто позволил этому продолжаться.

– О, да. – Прошептал он ей в губы, начиная вращать бедрами, не взирая на желание не торопить события.

Он переместился, чтобы снять ее рубашку, в то же время осыпая ее кожу поцелуями.

Он вкушал Рай и Ад, свет и тьму, Она была сладкой, но в то же время и с перчинкой. Он целовал и покусывал ее шею, проводя рукой от живота к груди.

И снова, сон оказался не похожим на прежние. Ее грудь теперь была меньше, твердой вершиной, полностью заполнявшей его ладонь, словно создана для него.

Эрик слегка ударил пальцем ее дерзкий сосок и нежно погладил шелковую кожу вокруг дрожащими пальцами. Он себя чувствовал так, как будто это был их первый раз вместе, что было чертовски странно.

Ноги Лимос обхватили его талию, и она выгнулась, чтобы встретить его движения. Напряжение между ними нарастало быстрее, чем он ожидал.

Его плоть стала твердой как камень, а яйца наполнились до такой степени, что он готов был взорваться. И когда руки Лимос опустились на его задницу и крепко прижали к себе, он знал, что достаточно одного чувственного прикосновения или грязного словечка, и его выдержке придет конец.

Рык рвался из его горла, и Лимос ответила чувственным мурлыканьем, проводя губами вниз по его подбородку, спускаясь к шее и завершая все слегка саднящим укусом.

Так хорошо... ему было так хорошо. Впервые с того момента, как он прикоснулся к ней, он открыл глаза, чтобы посмотреть на ее роскошное тело. Ее вид сразил его.

Безупречная загорелая кожа покрывала перекатывающиеся на руках и животе мышцы, когда она под ним извивалась. Ее грудь являла собой две совершенные возвышенности, молящие попробовать их на вкус.

Не в силах устоять, Эрик сомкнул губы на одной из них, наслаждаясь гортанным удовлетворенным вздохом Лимос. Он сосал с жадностью, вбирая в рот теплую плоть, и облизывал ее языком. Эрик мог поклясться, что испробовал вкус солнца и ветра на ее коже, аромат свободы, ленивых дней и жарких летних ночей, полных секса на пляже.

На коже выступил пот, от усилий продержаться еще немного, но то как она извивалась под ним, так сексуально, так совершенно, отправило его за край.

Яростным рывком он подался вверх и снова завладел ее ртом, раскачивая бедра и вбиваясь в нее с той безумной нуждой, что казалась давно забытой и критически необходимой.

– Эрик, – прошептала она. – Нам не стоит... нельзя... ох, да... прямо... там.

Ему не нужно было подтверждение, что он все делает правильно. Ее реакция, то как она откинула голову, открыла рот, из которого вырывались мягкие хриплые стоны... да, Эрик знал, что сводит ее с ума.

Готовый прорваться сквозь член, оргазм вскипел в его яйцах. Он ударил словно локомотив, врезаясь в него, когда Лимос закричала от собственной разрядки. Она была такой горячей, такой влажной вокруг него...

Стоп... он не был внутри нее. Мысль прорвалась сквозь туман пока Эрик содрогался в оргазме, ощущая, как горячие струи попадают на ее живот и грудь.

Он приподнялся на дрожащих руках и нахмурился. Фиолетовые глаза Лимос подернулись сексуальной дымкой, щеки раскраснелись, губы опухли. Она была всем, о чем мог мечтать мужчина. Но, с ужасающей ясностью, он понял, что это не сон.

Святой ад, да это ночной кошмар.

***

Сердце Лимос бешено колотилось, её тело пульсировало от первого в жизни оргазма, испытанного с мужчиной. Чёрт, что она пропустила.

Ей оставалось только догадываться каково это, когда мужчина внутри тебя. Особенно, если этот мужчина – неподражаемый человек с телом, созданным ублажать женщин.

Господи, каким красивым Эрик выглядел во время оргазма. Его жесткие черты смягчились от лучей позднего утреннего солнца, пробивающегося сквозь окна и от пережитого наслаждения. Мышцы сократились и покрылись пульсирующими, вздувшимися венами под блестящей кожей.

Теплые струи семени выплескались на ее живот, и хотя она была не против почувствовать их внутри себя, это было просто восхитительно.

Она заставила мужчину кончить, и хоть Лимос была одной из самых могущественных существ на планете, то, что она сделала для Эрика, принесло ей небывалое, ни с чем не сравнимое удовлетворение.

Она была опьянена тем, что они сделали. Губы все еще саднили от его поцелуев, и она считала это лучшей частью их любовных игр.

Привязанность, которой она так желала, и которую он проявил ранее, целуя ее ладонь, прошлась по ней электрическим разрядом, возрождая ее к жизни, даря ей ощущения порхающих бабочек внутри.

Очень неуверенно она провела пальцами по его щеке. Ей хотелось передать, как она сожалеет о том, что с ним случилось. Хотела сказать, насколько сильным считала его за все, что он пережил.

Она смогла только прохрипеть:

– Эрик.

Словно его имя было спусковым крючком, Эрик взорвался в действии, рванулся прочь от нее и от кровати.

– Заткнись. – Он отступал назад пока не врезался в комод.

– Все в порядке Эрик. – Лимос села на постели, свесив ноги с кровати. – Ты в безопасности.

– В безопасности? – недоверчиво спросил он. – Безопасности? Да я в аду, глупый ты демон.

Ладно, Лимос ожидала, что он будет зол из-за того, что с ним случилось, но "глупый демон"? Она неловко схватилась за свою рубашку.

– Послушай меня...

– Кто ты?

Лимос моргнула. Он не узнал ее? Он только что обрызгал ее своим семенем и даже не знал кто был под ним?

Унижение окрасило ее щеки, когда она вытирала уже холодное семя со своего живота простыней. Потом резко накинула рубашку:

– Это я, Лимос.

– Ложь. Убирайся из моей головы. – Его глаза стали дикими, он начал часто дышать, и сквозь опьяняющий запах секса она чувствовала его злость и замешательство. – Пошла вон, немедленно!

Она изменила тембр голоса, стараясь его успокоить:

– Эй, просто объясни, что происходит.

Он посмотрел на нее так, будто это она была сумасшедшей:

– Ты меня не обманешь. – Взмахнув рукой, он снес вазу со свежими цветами с ее тумбочки у кровати. Стекло разбилось о стену, а вода и изломанные стебли упали на пол из темного дерева. – Все это дерьмо – ложь. Я знаю, я в своей камере, а ты – какой-нибудь уродливый демон, притворяющийся …ею.

– Притворяющийся мною? Лимос?

– Ты не заставишь меня сказать ее имя, так что прекращай этот цирк. – Он осмотрел себя сверху вниз. – Господи, ну и глюк я словил, у меня даже нет одежды.

Черт. Он и вправду думал, что демоны пробрались ему в голову и заставляли видеть вещи, которых на самом деле не было.

– Эрик, постарайся вспомнить. – Лимос присела, стараясь не спугнуть его. Он напоминал дикое животное, раненное и загнанное в угол, но опасное своими непредсказуемыми поступками. – Ты был в плену более месяца. Я не знаю, как тебе удалось выбраться из заточения, но я нашла тебя у Врат Ада около Эрта Але. Ты был без сознания. Я принесла тебя сюда, на Гавайи, а Призрак и Тень исцелили тебя.

– Заткнись. – Он сжал голову обеими руками, будто стараясь не дать ей слететь с шеи. – Ради Бога, заткнись!

Лимос медленно выдохнула, не уверенная в том, как ей со всем этим справиться. Но было ясно, что ее присутствие раздражало его.

– Я принесу тебе что-нибудь из одежды и еды, хорошо? Почему бы тебе не привести себя в порядок? Устроиться поудобнее. В ванной есть новые зубные щетки и паста, и мыло. – Она показала на дверь, ведущую на улицу. – Можешь выйти на веранду, но снизу будут охранники. Ты не заключенный, но пока не поправишься, я не могу разрешить тебе уйти.

Он сердито на нее уставился:

– И почему же невозможность покинуть здание, не делает меня пленным?

– Потому что я так сказала.

О, это было очень по-взрослому. Черт побери, Эрик умел выводить ее из себя и сбивать с толку. Ей нужно собраться с мыслями. Причем быстро.

С сердцем, бьющимся, как будто она пробежала марафон, она буквально вышвырнула себя из спальни и пулей полетела вниз через холл и в кухню, где быстренько набросала Танатосу сообщение, чтобы он принес кое-какую одежду.

Лимос начала заниматься единственной вещью, по ее мнению способной помочь Эрику – накормить его.

Она сделала многослойный сандвич с индейкой, отрезала кусок бананового пирога и взяла бутылку воды из холодильника.

Звуки чьих-то шагов заставили ее замереть на месте, не успела она сделать и трех шагов от стола.

Ресеф.

Она узнала бы его походку в любом месте в любое время. Только, он больше не был Рэсэфом, и хотя на девяносто девять и девять процентов она была уверенна в этом факте, иногда червь сомнения точил ее изнутри. В голове всплывали воспоминания о вещах, очень знакомых и близких, как, например, когда он ураганом носился по ее дому, устраивая вечеринку, или надоедал просьбами сходить в кино.

– Приветик, сестренка, – сказал он, растягивая слова. Мор устроился в проеме двери, внимательно всё осматривая, его большое, закованное в броню тело преградило путь в комнату Эрика:

– Не хочешь поблагодарить меня за спасение твоего жалкого человеческого питомца?

– Он сбежал, ты, лжец.

– Он выбрался из камеры, – возмутился Мор, – я же доставил его к Адским Вратам до того, как демоны схватили его. Правда, я оставил его в худшем состоянии, чем нашел, но ведь за все нужно платить, не так ли?

– Так это ты, – зарычала она, – ты – тот, кто его избил.

Он безразлично передернул плечами, один из шипов на его наплечнике прорезал глубокую впадину на белой краске косяка ее двери:

– Я не сделал ничего, чего не сделали его похитители. Или сделали бы, если бы ты не добралась до него раньше, чем парни Сартаэля.

– Я тебя презираю.

Мор в притворной обиде схватился за грудь:

– Ты меня ранила.

О, она хотела бы его ранить, но мечем:

– Чего ты хочешь? Я сделала все, о чем ты просил, так что можешь убираться из моего дома к чертовой матери.

Ее брат провел пальцем по выгравированному, на латном нарукавнике, символе лука и стрелы. Правильное прикосновение призовет реальное оружие в его руки, и Лимос надеялась, что он не собирался всадить стрелу ей между глаз.

– Я пришел сказать, что у тебя хороший вкус, – произнёс он, останавливая движения пальцев.

Она уставилась на него:

– Да не уже ли?

– Да. – Удовлетворение засияло в его глазах постепенно превращаясь в хищный блеск, а губы приоткрыли клыки, длинной в ее мизинец. – Я кормился от твоего паренька, он очень мягкий на вкус. Впрочем, ты сама убедишься, когда твоя Печать сломается.

Бешенство от осознания того, что он запустил свои клыки в Эрика, бушующим пламенем разлилось по ее венам. Ее брат жестоко обошелся с Эриком, причинил ему боль и использовал, но кроме этого, к злости примешивалось чувство ревности.

Мор испытал с ним нечто личное... и, хотя, это было больное и вывернутое на изнанку понимание личного, но несомненно, кормлению присуща некая навязанная близость, интимность проникновения под кожу. И она ни чуточку не сомневалась, что ее брат получил огромное удовольствие от того, что сделал.

Лимос очень хотела запустить ножом для мяса в голову Мора, но она не подарит брату такого удовольствия.

– Моя Печать не сломается, – тихо ответила она.

– Сломается. – Мор оттолкнулся от дверной рамы. – Это единственная причина, по которой я еще не убил человека. Я хочу, чтобы ты это сделала. Хочу наблюдать, как ты иссушишь его до смерти.

– Почему тебе так важна его смерть?

– Потому что, – сказал он голосом столь же темным как черное вещество, сочившееся из стыков его лат, – он также питался от меня. А значит, когда он умрет, его душа станет моей. У меня свои планы на нее.

Ужас сдавил горло Лимос, сжав настолько сильно, что она едва ли могла дышать, но все же она поборола желание накинуться на брата.

Когда Лимос снова смогла заговорить, голос стал очень хриплым.

– Зачем? Почему ты это сделал?

Но прежде чем успела полностью озвучить вопрос, она уже знала. Каждая душа, которую забирает Мор, делает его сильнее. Но тут было что-то большее.

– Да, – протянул Мор. – Ты знаешь зачем. Мозгов у тебя всегда было больше чем сисек. – Он блеснул клыками, – в обмен на душу Эрика, твой муженек даст мне все, что я захочу.

Спокойствие Лимос испарилось. Она схватила нож для мяса и изо всех сил метнула его.

Мор изящно увернулся, лезвие, не причинив вреда, впилось в стену и завибрировало. Бросив через плечо улыбку, он отошел в угол и исчез из вида.

Мудак. Проклятый сукин сын.

Закрыв глаза, Лимос уперлась кулаками об стол и стояла так пока не успокоилось кровяное давление.

Но как только шквал эмоций утих, она снова услышала звук шагов.

В этот раз в кухню вошел Танатос, одетый в свои обычные черные брюки и длинное черное пальто, застегнутое от воротника до талии. Лимос могла поспорить, что под ним был черный свитер. Вместо любимых готических сапог на толстой подошве, он одел военные ботинки.

– Выглядишь ужасно. – Тан бросил на стол пару тренировочных штанов и футболку. – И почему в стене нож?

– Здесь только что был Мор, и целью был его затылок.

Танатос напрягся, его желтые глаза потемнели до золотисто янтарных. Вокруг него завихрились тени.

– Чего он хотел?

– В основном, подразнить меня.

Боже, Лимос ненавидела все это. Ненавидела, что ее брат превратился в зло. Ненавидела его власть над собой. Ненавидела, что теперь он владел душой Эрика так, как никогда не сможет она.

Не то, чтобы она хотела душу Эрика, но определенно Лимос не хотела, чтобы та была у Мора. Эрик был... что? Ее? Невозможно, даже если бы он ее не ненавидел.

Танатос затих, словно размышлял чем их брат мог дразнить Лимос. Она ждала вопросов и удивилась, когда он спросил:

– Как там человек?

– Не уверена. Он не помнит, как сбежал.

– Ты поработала над его воспоминаниями?

Они с братьями могли стирать воспоминания – в зависимости от ситуации и личности, обычно они изменяли события, случившиеся не позднее пары часов назад, но чаще всего, большего и не требовалось.

– Я ничего ни делала с его мозгами. Он думает, что все еще находится в Шеуле. – Лимос разочарованно вздохнула. – Я немного обеспокоена. – Немного? Да она напугана до чертиков.

– Да, но, помнишь какой нервной была ты после того, как сбежала от Эгиды?

Как такое можно забыть? Те ублюдки парализовали ее слюной адской гончей и держали в темнице, пока тыкали и пихали, устраивая небольшие пытки просто ради удовольствия. Ресеф спас ее и Лимос понадобилось целых два дня, чтобы пережить то испытание.

– Ему просто нужно немного времени.

Танатос переступил с ноги на ногу.

– Говоря о котором...

– Не произноси этого, – зарычала Лимос. – Убить Эрика, чтобы его не поймали демоны, больше не вариант. Наш придурошный брат провернул с ним какой-то вид обмена кровью. И теперь, если Эрик умрет, его душа будет принадлежать Мору.

– Блядь, – выдохнул Тан. – Это плохо.

– Думаешь? – Она нагрузила поднос едой и водой. – Я только не понимаю, чего он ждет? Почему уже не убил Эрика?

– Без понятия. Может привязывание души сродни обращению в вампира? Ее нужно "взять"?

– В этом я ничего не смыслю, но у меня есть и хорошие новости. – Лимос достала монету Сартаэля из кармана своих шорт. – Посмотри, кто объявился. – Она щелчком бросила монету Тану, который легко поймал ее на лету.

– Так, так, – пробормотал он, изучая чеканку. – Скрывающийся ангел пришел поиграть в Апокалипсис. – Он взглянул на Лимос. – Где ты это взяла?

– Я убила демона, который пытался с ее помощью отследить Эрика, – сказала она, наслаждаясь вспышкой жара, скользнувшего по коже. Она могла сказать Тану правду, что Кинан убил демона, но брат начнет беспокоится о том, что она там делала с Кинаном. – Я думала Сартаэль мертв.

– Долгое время ходили слухи, что он не мертв, а находиться в плену у Сатаны. Некоторые даже говорили, что его превратили в адскую крысу и держат, как питомца.

– Тогда зачем освобождать его именно сейчас?

– Может твой жених настолько отчаянно хотел найти Эрика после того, как тот сбежал.

– Возможно, но это крайняя мера – освобождать Сартаэля после такого длинного заключения чтобы найти одного человека. – Она посмотрела на торчащий из стены нож. – Мор, – ей захотелось плюнуть при упоминании его имени. – Мор упоминал Сартаэля, когда был здесь. Могу поклясться твоим левым яичком, что все это Мор устроил, чтобы тот помог найти мой агимортус.

Танатос подкинул монетку на ладони несколько раз:

– Я бы попросил тебя не разбрасываться моими яйцами так легко, но, все же, это имеет смысл.

– Мы можем использовать монету, чтобы найти Сартаэля?

– Нужно посмотреть в моей библиотеке. Также Ривер может что-то знать. Я призову его.

Просто класс. Как раз время создать хоть какой-то план. Она схватила поднос и одежду и позволила Танатосу проводить ее к спальни.

Заботлив как всегда, он пошел впереди, открыл дверь и осмотрел комнату перед тем, как впустить ее туда. Эрик сидел в комнате, все еще голый, опустив голову на колени.

Он поднял голову и посмотрел на них, и на этот раз, взор его прекрасных карих глаз был осмысленным.

– Привет, – произнесла Лимос мягко,– я принесла одежду. – Она бросила все на кровать. – И еду.

Она начала медленно подходить к нему, но остановилась, когда его зубы обнажились в молчаливом оскале. Тан стоял за ней с угрожающим видом, что никак не помогало ситуации.

– Уходи,– сказала она одними губами, и когда ее брат не двинулся с места, слегка подтолкнула его локтем. Вложив в свой взгляд все свое неудовольствие, Тан вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Не делая резких движений, Лимос поставила поднос на пол и отползла подальше. Учитывая голодный взгляд, который появился на лице Эрика, она ожидала, что он вскочит на ноги и накинется на пищу.

– Ты меня за дурака принимаешь? – Его голос превратился в грозное рычание. – Ты думаешь, я попробую съесть это? А где моя ежедневная порция глаз и потрохов?

Глаза и потроха? От осознания этого ее замутило. Они кормили его этим гребаным дерьмом, и, скорее всего, дразнили настоящей едой, наказывая, когда он пытался съесть нормальную пищу.

Никогда раньше она не хотела совершить массовое убийство... до этого времени.

– Никаких глаз и всего прочего на сегодня. Специальное блюдо.

– Пошла на хер. Хочу свою обычную еду. И не говори, что у вас закончилось тухлое мясо, кишащее личинками, потому, что как раз этого добра у вас навалом.

– Давай так, – сказала она непринужденно, – ты получишь обычную гадость после того, как съешь это.

Она отошла к двери, надеясь, что он поест после ее ухода, но подозревала, что не станет.

Оказалось, Лимос была права.

Она спряталась за стеклянной задвижной дверью, что вела из задней части дома в спальню, и наблюдала, как он уставился на еду, пожирая ее взглядом. Когда стало очевидным, что Эрик не прикоснется к пище, она отыскала Хекили, складывающего продукты в кладовой.

– Мне нужно что-то... отвратительное на вид, – попросила она. – Что-то съедобное, но не похожее на нормальную еду.

Лимос задумалась, гадая, как бы поточнее передать атмосферу, царившую в его камере:

– И положи все на бумажную тарелку, или дешевую фольгу из-под пирога.

– Я знаю, что можно приготовить. – Улыбаясь, Хекили вытер руки о полотенце, висящее на плече его поварского кителя. – Хаггис[7].

Да, как раз то, что надо.

– Отлично.

Переводчики: navaprecious, silvermoon

Редактор: natali1875

Глава 8

Хайвестер терпеть не могла, когда ей кто-то приказывал, но инструкции, которые она недавно получила, проигнорировать она не могла.

Она их не понимала, но знала, что если облажается, то окажется в большой беде. А если с успехом выполнит, окажется еще в большей беде.

То, что Хайвестер собиралась сделать, могло поставить под угрозу ее жизнь с того момента, как она покинула Шеул и вошла в человеческий мир, где силы Небес могли выкурить ее, как сигарету, а потом и затоптать ботинком размером со вселенную.

Она оглядела свое место пребывания, которое, несмотря на то, что было богато декорировано картинами, представляющими разные регионы Шеула, все же было холодным и непривлекательным, как почерневший лес, окружающий дом.

Ее раб-оборотень Вайн был единственным, кто давал ей подобие семейной жизни, хотя сегодня он был уставшим. Прошлой ночью она взяла у него чуть больше крови, и хотя он никогда не станет жаловаться на усталость, Хайвестер видела ее в том, как он двигался – медленнее и без своей обычной грациозности.

Но Хайвестер не могла позволить себе чувствовать себя плохо, и, естественно, не могла позволить себе проявить к Вайну сочувствия. В этом месте доброта убивала.

– Прекращай слоняться без дела, – рявкнула она. – Мне нужно немедленно подготовить комнату для гостей. – Хайвестер не стала дожидаться, когда Вайн кивнет. Она переместилась прямо к одному человеку, который мог помочь ей выполнить миссию – самому могущественному Орфмейдж в преисподней.

К Нитулу Гормеш, который занимал кристальную башню на скалистом берегу реки Ахерон.

Вокруг башни, прозрачной как стекло, патрулировали охранники. Башня могла менять цвет и степень прозрачности по прихоти Гормеша.

Он был в своей лаборатории, расхаживал между рядами испытуемых. Безвольными испытуемыми, если то, как они были привязаны к столам и заперты в клетках, было каким-то признаком.

Охранники не стали с ней связываться, поэтому Хайвестер без проблем прошла через парадные двери.

В тот момент, когда двери закрылись, стены дворца превратились в дым, и в то же мгновение в верхней части парадной лестницы появился колдун.

– Хайвестер, – его голос был таким же дымчатым, как стены. – Сколько лет, сколько зим.

На самом деле, они не виделись недолгое время. Она не стала ходить вокруг да около.

– Мне нужно что-нибудь, что может парализовать ангела.

Гормеш присвистнул, долго и низко.

– Ангелов не легко обездвижить. Ты это знаешь.

– Естественно, я это знаю, – произнесла она сквозь зубы. Может она и покинула Небеса несколько тысяч лет назад, но каждое воспоминание о времени, проведенном в качестве чистокровного ангела было настолько же острым, как скальпели Орфмейджа.

– Почему бы просто не заманить ангела в ловушку защитным заклинанием и обрезать ему крылья?

– Потому что именно этого ангела не так-то легко заманить в ловушку, и у меня нет времени на создание чего-нибудь посложнее. – Хайвестер начала подниматься по лестнице, удерживая взгляд колдуна. – Мои приказы исходят с самого верха, поэтому любая помощь, которую ты можешь мне оказать, хорошо... оценится.

– Говоришь, с самого верха? – его похожие на эльфийские уши дернулись. – Пойдем со мной. Это тебе дорого обойдется, но мы что-нибудь придумаем.

Отлично. Ублюдок не продешевит и в самых простейших вещах. А это дело? Оно будет стоить ей больше, чем она могла себе позволить.

Но выигрыш будет впечатляющим. Ривер не узнает, что его сразило.

***

Ривер улыбнулся, глядя на кучу мертвых демонов, лежащих в грязи у его ног. Из всех его обязанностей, убийство демонов была любимой. Будучи ангелом-воином Могущественного ордена ангелов, его и создали для подобных делах, в которых он был хорош.

Естественно, когда его лишили крыльев и выгнали с Небес, он работал доктором в Центральной Больнице Преисподней, где исцелял демонов.

Но он выбирал, кого спасать, потому что правда была в том, что не все демоны – зло, как и не все люди – добро.

Во всем существовало равновесие, с начала времен существовали инь и янь, и по большей части этот баланс работал.

Пока не сломали печать Чумы, и теперь баланс между добром и злом стремительно менялся... и не в пользу добра.

Зло выползало из Шеула и повсюду заражало людей, включая и это место – отдаленную польскую деревеньку, где люди пошли друг на друга, не понимая, что действия их были продиктованы демонами, которых только что убил Ривер.

Гетель – ангел, которая была хорошим Смотрителем Всадников до того, как Ривер чуть меньше года назад принял назначение вместо неё, появившись в одном из домов, где убили всю семью.

– Все души переправлены, – сказала она, плавно двигаясь к нему. – Но слишком многие переправлены на неправильную сторону.

Это была проблема с тем видом зла, с которым они сейчас имели дело. Слишком многие люди, которые не обычно опустились во тьму, позволили злу пробраться в их тела и разумы. В битве за души Небеса всегда имели преимущество, но даже это начало меняться.

Гетель посмотрела на мертвых демонов и скривила в отвращении губы.

– Ривер, твоя сила впечатляет. Понимаю, почему именно тебя выбрали в качестве моей замены. – Она улыбнулась и расправила крылья – белые с золотым – взмахнула ими и начала тщательно складывать за спиной. – Передай Лимос мои наилучшие пожелания. Я по ней скучаю. И по Ресефу. – Ее улыбка стала печальной. – Я думала, что в нем останется немного человечности, несмотря на то, что его Печать взломана.

– Я тоже так думал. – Ривер поднял руку в отстойном формальном жесте, который часто использовали его приятели ангелы. – Прощай, Гетель

Она исчезла так быстро, что если бы Ривер моргнул, то бы не заметил, как это случилось.

Вокруг него тела убитых демонов превращались в прах, как это всегда бывало в мире людей, если только они не были оборотнями, перевертышами, или принадлежали к виду Семинусов, или к любому другому, имевшему человеческий облик.

То есть, если они были из тех, кто не мог выдавать себя за людей, то разлагались за считанные секунды.

Волосы у него на затылке встали дыбом за мгновение до того, как появилась Харвэстэр.

– Привет, сексуальный жеребец. – Сказала она, и сарказм, прозвучавший в ее словах, заставил его сжать зубы от злости. Она стояла прямо перед ним, с душой такой же черной, как и ее крылья и волосы, цвета безлунной ночи.

– Что тебе надо? У меня дела. – Говоря о которых. Он должен был ответить на призыв, который в последние несколько минут не давал ему покоя и превратился внутри него в назойливое покалывание.

Он был нужен Танатосу, и Ривер гадал, что же могло случиться.

Всадники никогда не злоупотребляли призывами, хотя Ривер иногда хотел, чтобы они просили его прийти почаще. Неужели от них убудет, если они позовут его ну, скажем, на пикник?

Или на одну из пляжных вечеринок Лимос? Ангелы тоже ведь едят.

– Я всего лишь жаждала насладится твоей ангельской красотой. – Харвэстэр захлопала ресницами, от чего Ривер только фыркнул.

– Я думаю, ты бы скорее появилась, чтобы опять прихлопнуть меня скалой. – Он обвел рукой местный пейзаж. – Здесь целый горный хребет в твоем расположении.

– Ай-яй-яй. Ты мне совсем не доверяешь?

– Наверное, я не верил тебе и тогда, когда мы вместе были на Небесах. – Скорее всего, потому, что он сам этого не помнил.

Его память, так же, как и любое свидетельство его существования, по какой-то причине была стерта, и он не мог припомнить никаких событий, предшествующих его падению четверть столетия тому назад.

Даже получив крылья назад, он не смог вернуть свою память, и ни один из известных ему ангелов, ни падший, ни какой-либо другой, также его не узнавал.

Харвэстэр передернуло. Медленное движение красивого оголенного плеча привлекло его внимание. Господи, она была одета как стриптизёрша – в черный кожаный корсет, мини-юбку, сетчатые чулки и туфли на шестидюймовых каблуках[8].

Ривер мог строить из себя святошу и хорошего парня, но одной из опасностей пребывания на земле (особенно сейчас, когда зло проникло во все сферы жизни) было то, что ангелы чувствовали то же, что и люди. Особенно похоть. А Риверу всегда нравились откровенно одетые плохие девочки.

Он сузил взгляд. Знала ли Хайвестер об этом маленьком грязном секрете?

– Я не всегда ненадежна, – немного уязвлено ответила она, несмотря на показное безразличие. – Мне не нравиться служить. – Хайвестер улыбнулась, сверкнув клыками. – Мне больше по вкусу командовать.

– Ты пришла просто поболтать, или из-за чего-то важного?

– Это определенно важно.

– На счет Всадников? – Это единственная причина, по которой она стала бы его искать. Это единственное, что их объединяло.

– В некотором смысле. Ты знаешь человек, Эрик, сбежал из Шеула.

Нет, этого он не знал. Должно быть поэтому Танатос призывал его.

– Я слышал.

Она наклонилась подобрать что-то, похожее на колечко, выставляя на показ тонкую полоску черного нижнего белья, которое прикрывало только часть из того, что должно было скрывать, и Риверу пришлось закусить внутреннюю часть щеки и отвести взгляд.

– Как мило, – выпрямившись, пробормотала Хайвестер.

– Уверен, это бесценное сокровище. Теперь, что там на счет Эрика?

– Он с Лимос. – Она передала Риверу серебряное колечко, и он был слишком отвлечен, созерцая грудь падшей, которая практически вывалилась из корсета, когда та нагнулась, чтобы задаться мыслью, зачем ей что-то давать ему в руки. – Мор пометил его душу.

Ривер быстро и резко вздохнул.

– Он что?

– Ага. Мор удостоверился, что после смерти Эрика, душа последнего отправиться прямиком к нему. Он развивает таланты быстрее, чем мог представить любой из нас.

Проклятие, но злые Всадники быстро становились могущественнее. До того, как Печать Ресефа сломалась, только Танатос мог контролировать души.

Теперь Мор мог не только высасывать сущность из еще живых людей, превращая их в покорных слуг и при этом увеличивая свою силу, но и мог заклеймить душу, что было доступно только нескольким наиболее могущественным демонам.

– Это не хорошо, – пробормотал Ривер.

– Не хорошо для тебя, – поправила его Харвэстэр, – но это огромный бонус для моей команды. Улыбнувшись, она подошла поближе и положила руку ему на грудь. Ее голос стал низким и чувственным.

– Знаешь, что еще хорошо для моей команды? Ты. У меня в плену.

Что-то у него в голове кричало об опасности, чувство грозящей катастрофы накрыло с головой, но до того, как он смог определить источник беспокойства, его тело застыло, стало оцепеневшим, будто высеченным изо льда.

Хайвестер пленила его. Каким-то образом, она сумела его обездвижить.

Сердце замерло, и даже не взирая на панику, не могло совершить ни одного удара, но все же Ривер почувствовал, как Харвэстэр ткнула его пальцем в грудь и опрокинула на спину. Так что ему оставалось только смотреть в серое послеобеденное небо.

Минутой позже его взор затуманился, но он различал лица над ним. Слышал голоса вокруг. Чувствовал, как чужие руки бесцеремонно вцепились в его тело, а затем вспышка... и, внезапно появившийся острая боль в груди, подсказала, где он находиться.

Шеул.

Хайвестер утащила его в ад. Это было огромным нарушением договора Наблюдателей. Но определенно, Хайвестер было все ровно.

– Забери его в комнату для гостей.

Ривер хотел сопротивляться, кричать, хоть как-то бороться, но не мог и пальцем пошевелить. Мог лишь ощущать. Как же отстойно, что остальные чувства притупились, а осязание работало прекрасно.

Пока его несли, успели несколько раз двинуть, затем бросили ничком на какую-то поверхность, скорее всего – стол и заковали в цепи по рукам и ногам.

Он лежал на столе, не имея возможности двигаться, и даже думать толком не мог.

– Давай, Вайн. – Глаза Хайвестер сверкнули предвкушением, когда ее слуга оборотень вышел вперед с медицинским ножом для распиливания костей, с острым зазубренным лезвием, который явно уже не раз побывал в работе. Ривер работал с такими в Больнице Преисподней и чертовски хорошо знал, как они выглядят.

Когда еще один слуга приблизился к нему, разорвал рубашку и изо всех сил растянул крылья, Ривер понял, что очень скоро еще и узнает, как оно ощущается.

***

Мор не мог определить в хорошем он настроении или в плохом. Такое часто случалось с ним в последнее время. Обычно, он просто трахал и убивал кого-нибудь, что всегда действовало как усиленный Прозак[9].

Но сегодня все было как в парке аттракционов, приятные события сменялись менее хорошими, и в заключение он увидел заигрывания Харвэстэр до того, как она утащила Ривера из этого вымирающего селения.

Он видел, как она флиртовала с Ривером, выставляя на показ свою задницу и грудь, и... его пожирала ревность.

Почему, Мор понятия не имел. Он ненавидел Хайвестер.

Он хотел заставить ее страдать как можно больше, именно поэтому он связал душу Эрика со своей – он собирался убить человека и преподнести его душу Повелителю Теней и использовать ее в качестве разменной монеты. Козыря в рукаве, благодаря которому он сможет заполучить Харвэстэр и сделать ее своей.

Да, он ненавидел ее. Но она была одной из наиболее могущественных женщин, на ряду с его матерью, во всем Шеуле. Заручившись ее поддержкой после Апокалипсиса, когда он и его родственнички будут сражаться за превосходство, возможность контролировать землю и человеческие души, у него будет огромное преимущество.

И это будет весело, поскольку он с радостью будет заставлять ее каждую ночь делить с ним брачную постель. Он будет получать огромное удовольствие от ее криков, слез, мольбы о пощаде.

Дрожь предвкушения прошлась по его телу, немедленно перерастая во вспышку ослепляющей ярости. Его план наткнулся на непредвиденное препятствие. Большое и нежелательное, о котором он узнал, едва переступив порог дома Лимос, намереваясь убить его у нее на глазах. Как только он вошел внутрь, проблема стала очевидной.

Он не чувствовал душу Эрика, а значит душой человека уже владел кто-то другой.

Какой-то ублюдок уже заявил права на душу смертного, и теперь Мор должен найти этого кого-то до того, как убить Эрика.

Он понял, что так же, как всё было собрано воедино, так и одна нить начала распутываться.

Но все в порядке. Он над этим поработает. Как всегда. И теперь, когда Люцифер выпустил Сартаэля из тюрьмы, до находки агимортуса Лимос остаются считанные дни.

Мор выбрался из каменной ямы, заполненной кровью адских гончих, в которой купался, чтобы накормить свои доспехи. За спиной он оставил трупы семейства Эмишей, которыми наслаждался, пока все они не умерли.

Пора браться за работу. Он наконец-то усовершенствовал чуму, над которой работал неделями, и человеческую расу ждет неприятный сюрприз.

Переводчики : navaprecious, black_girl, silvermoon

Редактор : natali1875

Глава 9

Более часа Эрик стоял спиной к стене, пожирая глазами сандвич и пирог. Его рот наполнился слюной, а мысли находились в смятении. Если он съест еду, то будет страдать, как ни один человек не страдал до сих пор. Ну, ни один, не считая Эрика, поскольку он уже через это прошел. Несколько раз.

"Ты блядь, тормоз, парень".Голос его отца стучал у него в голове, но какого хрена?

Он не вспоминал жестокого ублюдка с того самого дня, когда тот умер в больнице. Перестал чувствовать к нему что-либо. От него осталась лишь пустая оболочка, как морально, так и физически.

Эрику все происходящее казалось нереальным. Он смотрел на руки, которые постоянно избивали его, Руну и их мать до потери сознания, и видел, какими немощными они стали с кожей, почти прозрачной и тонкой как бумага, посиневшей от следов капельниц и забора крови.

Никогда он не оплакивал преждевременную кончину своего отца. Но сейчас, персонально пережив все ужасы Шеула, он почти сожалел, что проклинал его гореть в аду.

Почти. Потому, что некоторые люди заслуживают попасть именно туда. Сюда. Он ведь все еще находился в аду, и ему не стоит об этом забывать.

Он вдохнул, втягивая в себя сладкий аромат пирога, ведь демоны не станут его бить за то, что он дышит.

Он это знал наверняка, проверял их снова и снова, подходя так близко к запретной пище, как только мог, и делал глубокий вдох, наполняя свои легкие воздухом, как если бы мог впитать калории таким способом.

Такой. Блядь. Голодный.

Он выругался, длинным трехэтажным матом, а потом обратил внимание на одежду.

Черные спортивные штаны были слишком длинные и широкие в талии – кто, черт, носит эти вещи – но завязки сделали свое дело и брюки сели достаточно плотно, так что не приходилось волноваться, что они с него спадут. Футболка, черная, с надписью "Гиннесс" подошла лучше, но все равно была немного великовата в плечах.

Дверь открылась и Эрик напрягся, ожидая, что сон рассеется, и он опять увидит свою камеру.

Вместо этого, демоница, выглядевшая как Лимос, зашла в комнату и поставила тарелку и пластиковую бутылку на пол. Хоть он и был голоден как волк, все же он никак не мог оторвать от нее взгляд и посмотреть на еду.

Они идеально скопировали ее облик, вплоть до глаз, цвета драгоценных камней, шелковистых черных волос и загорелой женственной фигуры, что любого парня заставила бы ползать у ее ног.

Он кончил на это роскошное тело.

Демоны, наверное, здорово над ним посмеялись, Эрику же просто блевать хотелось от всего этого. Ублюдки.

Он подождал пока женщина заберет предыдущую еду и уйдет из комнаты, тогда подполз поближе. Он осмотрел бумажную тарелку, покрытую пятнами, и не смог понять, что за кучка была на ней наложена.

Выглядело это месиво так, будто было выскреблено из внутренностей животного. Наверное, так оно и было.

Согнувшись, он понюхал то, что лежало на тарелке. Не воняло гнилью. Скорее, наоборот, пахло чем-то знакомым. Он опять понюхал, и моргнул в удивлении. Собачья еда? Теперь они будут кормить его собачьими консервами?

О, к черту, это было невероятное улучшение по сравнению с неподдающимися опознанию разложившимися органами и трупами животных недельной свежести. Он посмотрел на пластиковую вилку в недоумении. Ему никогда не давали приборов, которые можно использовать как оружие.

В какую игру они с ним играли?

Все равно. Он умирал от голода. Эрик попробовал и застонал от блаженства. Это было восхитительно. Лучшее, что он ел на протяжении недели, и оно реально напоминало еду.

Какую-то колбасу, возможно. Да, люди в наши дни отлично кормят собак.

Он втяну в себя запах пищи, облизал тарелку и выпил воду. Он уже наглотался воды из крана в ванной, так что пить не хотел, но чистая, ледяная жидкость в бутылке была на вкус, как маленький кусочек Рая.

В дверь тихонько постучали, и Эрик забеспокоился, что же последует дальше.

Обычно, после еды у него было немного времени для отдыха перед началом пыток. Но, иногда, демоны решали, что будет весело проверить сколько боли он сможет выдержать прежде чем его вырвет.

Демон, что притворялся Лимос, вошел в комнату.

– Я принесла тебе одежду. – Она бросила на кровать армейскую сумку с его именем.

– Где ты это взяла?

– Кинан...

Не думая, Эрик бросился на девушку, впечатал ее в дверь и схватил за горло.

– Откуда ты знаешь про Кинана?

Она вцепилась в его пальцы, у нее было достаточно сил, чтобы не дать себе задохнуться:

– Эрик, послушай, – она жадно втянула воздух,– Это все реально. Я знаю Кинана, потому что он помогал нам. Когда целостность Печати Ареса была под угрозой. Ты тоже помогал.

Как долго будет продолжаться это промывание мозгов? Он отпустил ее и отступил назад, зная, что заработал себе жестокое и долгое избиение за то, что посмел напасть на одного из своих смотрителей. Господи, он сойдет с ума ожидая, когда же это случиться.

Пытки было гораздо легче перенести, чем неизвестность. Ублюдки придумали новый способ, чтобы свести его в могилу, и он работал.

Итак… хорошо. Он поиграет в их игру.

Было очевидно, что им приходилось хорошо постараться, что весь этот вздор был реальностью, поэтому он даст им возможность посмотреть, каким он был до заключения в мерзкой темнице.

Он возьмет ситуацию в свои руки и быстро докажет, что четко контролирует происходящее в его голове.

– Значит, – он пинком откинул бумажную тарелку в сторону, – я действительно на Гавайях, а ты та, за кого себя выдаешь. Всадница, из-за которой я угодил в ад.

Темная бровь немного приподнялась:

– Так ты веришь мне?

– Я готов попытаться.

– Теперь ты можешь называть меня по имени.

Черта с два.

– Это вряд ли. Я не собираюсь рисковать. А теперь расскажи, почему именно мои похитители хотели его из меня выбить?

Она провела рукой по волосам, и хоть все было ненастоящим, его пальцы зачесались сделать то же самое:

– Они сказали, почему утащили тебя в Шеул?

Только несколько миллионов раз.

– Они говорили – это из-за тебя. Потому, что ты потеряла контроль и поступила как эгоистка.

Удивление промелькнуло в ее взгляде и из открытых губ донесся звук возмущения:

– Едва ли. Ты попал туда потому, что поцеловал меня, а это было запрещено. – Ее подбородок взлетел вверх, как будто она неожиданно вспомнила, что должна выглядеть нахальной и иметь огромное самомнение.

– Поцелуй? Блядский поцелуй отправил меня на пытки, которые чуть не лишили меня рассудка? Может нужно было рассказать о правилах обхождения с тобой, до того, как я начал заигрывать?

Лимос фыркнула:

– Мог и сам догадаться.

Эта демоница идеально скопировала манеры и поведение Лимос:

– Тогда почему они хотят – хотели, чтобы я произнес твое имя?

– Потому, что я обручена, – сказала она, безразлично разглядывая свои ногти. – Но мой жених не может заполучить меня, пока я не попаду в Шеул, или моя Печать не сломается, или мужчина, к которому я буду благосклонна, не прокричит мое имя, испытывая страшные мучения.

– О, теперь ты говоришь мне, что обручена? – Сказал он сквозь стиснутые зубы.

Она издала измученный вздох, как будто его вопрос тяжким бременем давил ей на плечи:

– Я не думала, что это важно. Поскольку не собиралась делать ничего более откровенного, чем надрать тебе задницу.

Эрик вскипел от злости.

– Ты маленькая лгунья. Ты целовала меня в ответ. Ты этого хотела.

– Нет, не хотела. – Словно накачавшись кокаином и героином вместе, ее зрачки расширились, полностью проглатывая фиалковый цвет ее радужки, потом сузились до крохотной точки, и только тогда вернулись в нормальное состояние.

– Только, блядь, не нужно врать. Я перецеловал достаточное количество девушек за свою жизнь, поэтому знаю разницу, так что прекрати нести чушь.

Низкое рычание вырвалось из ее груди:

– Скольких конкретно женщин ты целовал?

– А что?

– Сколько?

Да это было просто абсурдным – она ревновала. У нее не было никакого грёбаного права ревновать. Не тогда, когда она сама была обручена с другим.

Жар забурлил в его венах. И хотя рациональная часть его продолжала напоминать, что это все не реально, его тело и эмоции имели свое собственное мнение.

– Хочешь правду? Потому, что лжи от меня ты не дождешься. Будь очень осторожна в том, чего просишь.

Лимос лишь скрестила руки на груди и молча на него уставилась. Когда стало ясно, что она не хочет получить ответ на свой вопрос, он вернулся к изначальной теме разговора.

– Давай проясним ситуацию. Я называю твое имя, и ты идешь под венец со своим драгоценным женишком. И это все? Меня подвешивали на крюках и жарили на углях только для того, чтобы тебе не пришлось идти к алтарю?

О, он точно назовет ее имя. Да он прокричит его с крыши самого высокого здания. Через рупор.

– Не все так просто. – Успокоившись, она стала наматывать на палец свои волосы. Эрик желал, чтобы она прекратила проявлять симптомы СДВГ[10]. – Я имею ввиду, да, ты спас меня от разделения брачного ложа с большим боссом, но все намного сложнее....

– Подожди, – он поднял руку, останавливая ее речь, – кто конкретно твой жених?

– Ну... ммм... это Сатана.

Центр тяжести Эрика изменился, и он потерял равновесие. Ему пришлось опереться рукой о шкаф, чтобы не упасть.

– Сатана. Тот, который абсолютное зло, выгнанный с Небес Падший Ангел? Люцифер?

Она закатила глаза:

– Вообще-то, Сатана и Люцифер – разные личности. Простая ошибка при переводе привела к такому недоразумению. Ты бы удивился, если бы узнал, как часто неправильный перевод или предвзятая интерпретация играют с историей и религией. Спроси меня про Войну Красной и Белой Роз или про Семь Смертных Грехов, и я тебе расскажу, как-нибудь. В общем, Люцифер – Падший Ангел, и он так же правая рука Сатаны.

– Спасибо за урок истории, – пробормотал он. Иисусе. Как, к черту, он вляпался в это дерьмо? Ты думал не той головой, вот как. Ага, точно, Декер всегда говорил, что в один прекрасный день член заведет его в большие неприятности.

Это выходило за границы простых проблем и перерастало в гребаный идиотизм за гранью понимания нормального человека. Особенно, когда Эрика посетила ужасающая мысль.

– Раньше, – прохрипел он. – В кровати... насколько все хуже обернется для меня?

Лимос полностью покрылась румянцем.

– Ах... да... это. Нет. Ущерб уже нанесен. Теперь не важно, что я... мы делаем.

– Нет никаких мы. – Зачем вообще задал тот вопрос, если это всего лишь один большой голографический сценарий Звёздного пути?

Эрик повернулся вокруг и уперся руками о стекло. Вид снаружи был просто великолепен, но золотая клетка все ровно остается клеткой. Хотя, странно, когда в последний раз демоны пытались его так разыграть, мир вокруг был неясным и призрачным.

Детали отсутствовали. А здесь все было четко и ясно, вплоть до тропического аромата Лимос.

Ясно, что этот глюк создал гораздо более грамотный маг.

– Эрик. – Лимос опустила руку на его спину, и хотя первым побуждением стало убежать от нее, Эрик не смог.

– Эрик? – повторила она.

– Что?

– Хотела бы я, чтобы всего этого не было. – В голосе девушки послышалась дрожь и Эрик почти поверил ей. Почти.

– Вау. Если это извинение, то оно подкачало. Тебе в самом деле жаль?

– Да.

По какой-то причине, ответ Лимос чертовски разозлил его. "Жаль" когда забыл вынести мусор, а очередь была твоя. "Жаль" когда купил не то вино к ужину. Нельзя сказать "мне жаль", выбивая дерьмо из своей жены и детей. Простого "мне жаль" не хватит, когда ты спустил всю зарплату на выпивку, а не на еду для своей семьи. И "жаль", черт побери, не сработает, когда ты отправил кого-то в ад, чтобы с него содрали кожу.

Эрик повернулся, схватил Лимос за запястье и прижал к стеклу.

– Ты не сожалеешь. Если все это не реально, ты блять просто играешь со мной. А если реально, то твоего извинения не достаточно.

– Что мне сделать, чтобы доказать тебе это?

– Для начала, можешь признать, что я не заставлял тебя целоваться. Можешь признать, что сама хотела этого. Ты хотела меня.

Фиалковые глаза налились влагой. Ну, теперь он точно знал, что все это фарс. Настоящая Лимос надрала бы ему задницу и послала на хер. Но эта девушка выглядела так, будто он загнал ей кол в сердце.

– Не могу, – прошептала она. – Если соглашусь, значит все это моя вина.

– Экстренные новости, мой маленький пони, так и есть. – Отпустив ее, Эрик отошел назад, а потом понял, что ему не куда идти. Он остановился по середине комнаты, но к девушке не повернулся. – Почему ты меня просто не убьешь? Неужели я в самом деле так много значу для тебя?

– Да. – Ее голос превратился в мучительный вздох. – Да, много.

Следующим, что он услышал, был звук закрывающейся двери.

Переводчики: navaprecious, silvermoon

Редактор: natali1875

Глава 10

Лимос стояла у входа в спальню, ее сердце бешено колотилось, а тело сотрясала мелкая дрожь.

Она думала, что Эрику стало лучше, но теперь было очевидно, что он до сих пор не верил, что находиться не в камере. И она не имела не малейшего понятия, как ему помочь.

Она даже пыталась призвать Ривера, чтобы попросить о помощи. Когда это не сработало, она позвала Харвэстэр. Ни один ангел не появился.

Закрыв глаза, она откинула голову и прижалась к стене. К ней приходили непрошеные мысли о том, в каком состоянии она находилась, когда Ресеф спас ее из лап Хранителей Эгиды.

Он привел ее на остров Ареса, и, когда она не могла стоять, говорить и даже понять не могла, где находиться, он вошел в воду и сел, полностью одетый, прямо посреди волн.

От шока, она пришла в себя, и все время он просто был рядом, обнимая и утешая. Ресесф стал ее якорем, всегда понимающим братом, который любил ее больше всего на свете.

Может, якорем Эрика была его сестра.

Она сделала быстрый звонок, и через несколько минут в дверь постучали.

– Спасибо, что пришла. – Лимос впустила Тень и Руну внутрь, про себя сравнивая Эрика с сестрой, но единственной схожестью, которую она увидела, было их мускулистое телосложение, что совсем ее не удивило.

Кинан говорил ей, что эта женщина, с волосами цвета карамели – оборотень, а Лимос никогда не встречала ни одного из их вида, который бы не выглядел, как бодибилдер.

Рука Тени в защитном жесте обвилась вокруг плеч Руны. И хоть Лимос не нуждалась в том, чтобы ее оберегали, она испытала странный укол зависти от того, что у волчицы есть муж, который будет ее надежным щитом и опорой.

– Как он? – Руна начала нервно сжимать руки, пока Тень нежно не забрал их в свои ладони.

– Физически, он в хорошем состоянии, – разуверила их Лимос. – Но мне трудно заставить его поесть.

Тень нахмурился:

– Почему?

– Я думаю, демоны мучили его едой. – Она запнулась, неуверенная продолжать ли, ведь никого не обрадуют ужасные вещи, произошедшие с твоими близкими. – Мне кажется, они приносили ему пищу, а потом наказывали, когда он пытался ее съесть.

Ужас отразился в ее безумно красивых золотистых, как шампанское, глазах:

– Я могу его увидеть?

Утвердительно кивнув, Лимос повела их в спальню, но перед тем, как впустить, высказала то, что не давало ей покоя:

– Я уже говорила, что его физическое состояние в порядке. Но морально... он в растерянности. Он считает, что до сих пор находится в Шеуле. Он думает демоны проникли в его голову и контролируют то, что он видит и то, с кем разговаривает. Я надеюсь, ты сможешь переубедить его, что он на свободе.

Они зашли в комнату и Эрик, стоявший у дверей, ведущих на веранду, и смотрящий на океан, резко обернулся. Он переоделся в черные армейские брюки и такую же черную футболку, которые немного висели на нем, но все же подчеркивали широту его плеч и мускулистые руки.

Маска непроницаемости появилась на его лице, но глаза зажглись злостью, когда он увидел свою сестру.

– Эрик. – Руна направилась к нему, но Тень схватил ее за руку и оттащил назад.

– Не надо. – Напряжение волнами исходило от него, обжигая кожу Лимос. – Я ему не доверяю.

– Ты никогда ему не доверял. – Руна вырвалась и направилась к брату, который только сильнее напрягся от ее приближения. – Эрик. Все хорошо.

– Да? Тогда почему бы тебе не сказать кто ты, хорошо?

Ее шаги замедлились, но она не перестала подходить к нему:

– Это я, – сказала она мягко, – Руна.

– Не смей произносить ее имя. – Наигранное спокойствие слетело, разбившись на миллионы осколков и на минуту, на его лице появилось выражение неконтролируемой ярости, а из горла вырвался страшный звериный рык: – Ты не моя сестра.

Он напал на нее, впечатывая в щеку Руны свой кулак и нанося ногой удар с разворота ей в живот. Она пролетела через всю комнату и приземлилась бесформенной кучей на пол.

И тогда ситуация стала дерьмовей некуда.

Лимос подбежала к Руне, а Тень перевоплотился в огромного черного оборотня и бросился на Эрика. Их яростное рычание смешалось, когда они сцепились, используя кулаки, когти и зубы.

– Нет. – Лимос вмешалась в драку, желая разъединить их до того, как Тень прикончит Эрика. Она заметила вторую черную тень и увидела, что волчица с шерстью медового окраса, в которую превратилась Руна, повалила Тень на землю, сжав зубами его горло. Какого хрена? Оборотни были связанны луной, не имея возможности изменяться по своему желанию. Взрослые демоны-Семинусы могли перевоплощаться в кого угодно, но во имя Господа, кем же была Руна?

Этот вопрос она оставит на потом. Прямо сейчас, ей нужно было усмирить Эрика, поскольку тот старался атаковать Тень и Руну. Его намерения были так же ясны, как неоновый знак, который гласил УБИТЬ.

Лимос обхватила его за талию и повалила на кровать.

Она получила кулаком в голову, а его колено настолько жестко врезалось ей в живот, что она не сдержала стона, но все же смогла его обездвижить.

Эрик был силен, намного сильнее, чем она ожидала. И когда он начал брыкаться, ей пришлось приложить немало сил, чтобы остаться сверху и не быть скинутой вниз. Возможно, обмен кровью с Мором превратил его в Супермена.

Большая рука, покрытая татуировками легла на плечо Эрика, и родовые глифы Тени засияли ярким светом. Почти мгновенно, Эрик успокоился, его глаза закрылись, а выражение лица стало расслабленным и умиротворенным. В считанные секунды он отрубился, как будто у него нажали выключатель.

– Какого черта тут произошло? – зарычал Тень, отступая назад. Руна вытирала кровь из рта тыльной стороной ладони, а второй рукой держалась за ребра.

– Я же говорила, – ответила Лимос. – Он думает, что все еще в аду.

Тень повернулся к своей супруге и заключил ее в надежные объятья.

– Мне так жаль, детка, – пробормотал он. – Он поранил тебя...

– Я знаю. – Взгляд Руны переместился на Лимос, когда та отодвинулась от Эрика. – Может выйдем?

Они вышли за дверь, и как только та закрылась, Лимос прислонилась к ней.

– Дерьмо, – вздохнула она, более потрясена, чем хотела бы признать. – Я надеялась, что увидев тебя, он вернется в реальность.

– Это его убьет. – Голос Руны задрожал, а спокойное выражение лица дало трещину. – Когда до него дойдет, что он натворил... – Руна слизнула кровь со своих губ. Тень потянулся было к ней, но она оттолкнула его руку. – Он клялся, что никогда не причинит мне вреда. Или любой другой женщине. Только, не после того, что творил наш отец. – Тень поцеловал ее в макушку и погладил по волосам, но вместо того, чтобы успокоить Руну, действие произвело обратный эффект, и она вздрогнула. – Мне нужно... немного подышать. – Она удалилась так, словно весь дом был в огне, и оставила Лимос с Тенью.

– Что происходит, демон? – Лимос сложила руки на груди. – Что все это значит об их отце?

– Он был жестоким чудовищем. – Выражение лица Тени стало мрачным.

Лимос сжала челюсть

– Эрик и Руна?

– Ага. Я не многое знаю о том, что случилось с Эриком, но Руна говорила, что он пытался защитить ее и их мать. Так что, либо он стал подобием их старика, и в таком случае я убью его, за то, что ударил Руну... – Тень ударил кулаком в дверь, словно предупреждая Эрика... – либо он был не в себе, когда мы пришли, и я позволю ему жить.

– Ты его не тронешь. Мой брат привязал его душу. Эрику не должен умереть. – В любом случае, Лимос не позволила бы этому случится, и проще простого убила бы Тень за такую попытку.

– Твой брат придурок.

Лимос напряглась. Да, Мор придурок, но он её брат, и этот демон не знает каким человеком он был когда-то.

– Следи за своим языком, Семинус.

Тень посмотрел в направлении, где несколько минут назад исчезла Руна и снова повернулся к Лимос.

– Послушай, у меня был такой брат. Он жил для того, чтобы мучить нас, и нам пришлось его уничтожить. – Он продолжал многозначительно смотреть на нее. – Вы с братьями близки? Вы должны сплотится сильнее, чем когда-либо, чтобы остановить Мора. Не сомневайтесь, и не позволяйте чувствам стать на пути того, что должно быть сделано. Мы допустили такую ошибку, и из-за этого погибло очень много людей.

– Это не легко. Ресеф всегда был самым достойным из нас. Он не всегда был злым. – Лимос не знала, зачем защищает Мора, разве только, не важно насколько сильно она сейчас ненавидела его, Ресефа она любила тысячи лет, и не могла так просто забыть об этом.

– Тогда, в чем твоя вина?

Лимос озадаченно моргнула.

– Что?

Тень подошел ближе.

– Я чувствую тьму... вину... в женщинах. Ты, Всадница, погрязла в ней.

Лимос ощутила беспокойную дрожь, которая закралась ей в душу.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Я знаю, что никогда не встречался ни с чем столь интенсивным, как-то, что исходит от тебя. Знаю, что мне пришлось бы пройти через ад, чтобы избавить тебя от этого. – Голос Тени был тревожным темным рокотом, и что он подразумевал под избавить ее от этого? – Но, слава богам, это не моя проблема. – Он пошел за Руной. – Держи нас в курсе.

Приказной тон Тени должен был заставить Лимос ощетиниться, но то, что он сказал о ней и Эрике, потрясло ее до глубины души. Что он может знать о ее чувстве вины? Может, он читает мысли? Она может начать паниковать позже, сейчас не время. Ей надо сосредоточить внимание на Эрике, потому что, да, вина лежала на ее плечах тяжким бременем, но все же состояние человека было ее приоритетом.

А если он осознает то, что сделал с Руной, повлияет ли это на его выздоровление? Ни один из ее братьев ни разу в порыве гнева не поднял на нее руку – хоть она и заслуживала этого, даже если они об этом не догадывались.

Она могла лишь представить, как они будут терзать себя, если сделают ей больно.

Одна мысль, что будучи ребенком, Эрик подвергся насилию... Господи, ее никогда не волновали такие ужасы, точнее, если говорить открыто, она не позволяла себе чувствовать сожаление к кому бы то ни было. Но, представляя Эрика, окровавленного и избитого своим собственным отцом, что-то переворачивалось глубоко внутри нее.

Ее воспитывали принцессой, учили как быть жестокой и мелочной, в тоже время, она понятия не имела, каково это, когда тебя избивают и предают.

Лимос всегда считала, что к ней относятся как особе королевских кровей потому, что мать любит ее, а другие демоны бояться… но что, если такое поведение должно было сделать ее черствой, не способной сопереживать, поскольку сама она понятия не имела о боли?

От самой мысли об этом ей становилось плохо, но опять же, совсем не из-за собственной участи. Она никогда не испытывала страданий, особенно, от рук отца. Черт, она даже никогда его не видела.

На мгновение, она задумалась, жив ли отец Эрика, но потом поняла, Что Тень прервал бы его жалкое существование. И опять Лимос испытала противный укол зависти, которая напомнила о том, что есть у Руны, но никогда не будет у нее.

Встряхнувшись от бесполезной жалости к себе, она снова вошла в комнату Эрика. Он все еще был в отключке, развалившись на кровати, он выглядел как-будто отсыпался после бурной попойки. Сейчас ей совсем не казалось, что Эрик когда-нибудь сможет вырваться из ада, в который превратилось его сознание.

Лимос опустилась на кровать рядом с ним, стараясь утешить единственным известным ей способом – касаясь нежными движениями его рубашки и перебирая волосы, упавшие ему на лоб. Она делала то же самое для своих братьев, когда они лежали раненные после битвы, надеясь, что в ее прикосновениях они найдут спокойствие и умиротворение.

Ясное дело, они быстро поправлялись, но если повреждения были достаточно тяжелыми, они страдали часами, а иногда даже днями, пока ждали, когда затянуться их раны.

Это был полный отстой. Лимос чувствовала себя такой беспомощной. Не важно, что она делала, ситуация становилась только хуже. Хотя… минуточку… возможно, она все же могла помочь. Если он никогда не вспомнит, что причинил боль Руне….

Да. Улыбаясь, поскольку, наконец могла что-то сделать для Эрика, она приподняла пальцами его веки и уставилась в его стеклянные глаза. Очень осторожно, она проникла в его разум и стерла досадное воспоминание о том, как он ударил свою сестру.

В отличие от Ареса, Лимос не могла восстанавливать удаленные участки памяти, но ее это и не понадобится.

Визит Руны стал тем, о чем ему лучше забыть.

Переводчики: navaprecious, silvermoon

Редактор: natali1875

Глава 11

Кинан сидел в зале заседаний штаб квартиры Эгиды в Берлине, пребывая в шоковом состоянии. Он все еще пытался переварить информацию, прочитанную в одном из трех свитков, которые он принес своим сотрудникам-Старейшинам вместе с другими сокровищами, добытыми из затерянного склепа, найденного Лимос.

Оказалось, что маленькие артефакты не имеют особой ценности, но один из историков занимался исследованием их происхождения, и все еще мог узнать что-то важное.

Таким образом, два свитка рассказывали о битвах с демонами... интересная, но в конечном счете, не такая уж и большая археологическая находка.

Но третий свиток... Иисусе. Если то, о чем там говорилось, правда, он мог навсегда изменить ход истории человечества.

– Итак. – Валерий – старейшина, приходившийся Кинану дальним родственником, типа шурина, поднял очки и потер свои налитые кровью глаза. Они безостановочно изучали свиток, искали схожие тексты в библиотеках и пытались разгадать некоторые из самых загадочных фраз. – Мы думаем, что это может стать ключом к остановке Апокалипсиса. Но хотим ли мы рисковать жизнью Эгидовцев из-за своих догадок?

Малик, который, прежде чем присоединился к Сиджилу, воевал с демонами на протяжении тридцати лет по всему Ближнему Востоку, тряхнул головой.

– Мне это не нравится. Мы просим Хранителей исполнять задания, которые, как все мы знаем, могут привести к их гибели, и они понимают опасность, что является частью работы. Но это...

Лэнс, канадец, который затерял свое чувство моды где-то в восьмидесятых, покрутил ложечку для кофе по столу.

– Хранитель будет добровольцем. Она узнает, что нет никакой гарантии на успех.

Ага, если предположить, что они найдут добровольца для своего секретного плана.

То, что они собирались открыть Хранительнице, которая ждала снаружи, могло выбить почву у нее из-под ног.

Бля. Кинану все это не нравилось. Жизнь была намного проще, когда он был рядовым солдатом на передовой линии Эгиды. Он управлял крупной ячейкой Хранителей, но в основном, сражался с демонами. Убей или будь убит. Простое дерьмо.

Теперь он манипулировал жизнями и судьбами, и ни что из этого в нем не уживалось.

Валерий откинулся на спинку своего кресла и уставился на картину, изображающую битву между ангелами и демонами.

– Мы должны верить, что это сработает.

– Верить? – Обычно спокойный, Декер сидел в своем кресле прямой как доска, пробегая рукой взад и вперед по блондинистой шевелюре. – Вера для людей, которые хотят верить в то, чего не могут доказать. Я могу верить в то, что я невидим, но это не станет правдой. – Он тряхнул головой. – Вы, люди, раздражаете меня. Вы имеете дело с магией, пророчествами и дерьмом, которое никто из нас не понимает.

– А ты думаешь военные могут сделать лучше? – спросил Малик.

– Я этого не говорил. – Чем больше Декер волновался, тем заметнее становился его Южный акцент. – Но у вас нет никаких гарантий. Пока вы... мы... не узнаем, вы не должны запускать свой план в действие.

Слова Декера имели смысл. Подразделение армии по работе со сверхъестественным имело дело с теми же вещами, что и Эгида, но из-за того, что это был спецотряд вооружённых сил, Полк Смотрителей-Х должен был придерживаться четкой процедуры действий: следовать цепочке приказов, которые не позволяли ни малейшего отклонения от распоряжений, проявлять полнейшее недоверие ко всему магическому и, важнее всего, соблюдать осторожность и еще раз осторожность.

Эгида же, полагалась на то, чего военные опасались... магию... и имела тенденцию действовать более спонтанно.

Что могло быть хорошо... или очень, очень плохо.

В данный момент, ребята из Полка Смотрителей-Х настаивали, чтобы все последующие операции проводились с большой осмотрительностью, утверждая, что сейчас не лучшее время для опрометчивых поступков. Руководство Эгиды выбрало противоположную тактику, считая, что с маячившим на горизонте Концом Света, нет времени осторожничать и действовать медленно.

– Все, что я хочу сказать, – заговорил Декер, – это то, что, возможно, нам следует сосредоточится на поиске того, что составляет суть Печати Танатоса, а не на этом идиотском плане.

– Он нам не скажет. – Покачал головой Лэнс. – Так что, если только ты не сможешь перевести это странное пророчество, у нас нет выбора.

Ки пробежался пальцами по странице Демоники – демонической библии, поведавшей о четырех пророчествах для Всадников... четыре пророчества, которые обернут их во зло.

Эгида разобралась в трех из существующих четырех. Предсказание о Танатосе оставалось темной лошадкой, а единственной информацией, которой делились Всадники, было утверждение, что его Печать в безопасности и не может сломаться.

Узрите! Невинность есть проклятье Смерти и желания его – его ноша, а клинок его Избавление. Если к крику не успеть – Комета Судьбы один лишь выход.

Какого. Черта.

– У нас нет выхода, – произнес Вал, – сейчас, или никогда. Люди гибнут сотнями тысяч. Полк Смотрителей-Х провел подсчеты. Если Мор продолжит свои действия, в течений года половина населения планеты исчезнет. Наш план – это дохлый номер, но это все, что у нас есть.

– Для справки, – ответил Декер, – Я это не поддерживаю.

Для справки, Кинан тоже не поддерживал. Но, поскольку Ривер исчез без вести и не мог им помочь, Эгида решила двигаться по избранному курсу, с или без одобрения Кинана.

Единственное, что мог сделать Ки – находится там и проследить, чтобы никто не пострадал.

Лэнс фыркнул:

– Смешно слышать такое брюзжание от военного.

Голубые глаза Декера превратились в ледяные глыбы, и до того, как ситуация стала критической, Вал прочистил горло, перебирая инициативу на себя:

– Приведите Реган.

Кинан опять наполнил чашку с кофе, пока ждали единственную женщину, входящую в совет Старейшин.

Она вошла, темные волосы, уложенные в косу были переброшены через плечо, их концы растрепались, и он знал, что пока она ждала за дверью, то нервно их теребила.

Реган села. Внешний вид супер модели никак не умилял ее воинственной сущности. Она была бойцом до мозга костей, буквально рождена в сообществе Эгиды.

– Ладно, – сказала она своим томным голосом, – зачем это сборище?

Малик посмотрел на нее взглядом, не предвещающим ничего хорошего:

– Во-первых, ты должна сохранить все сказанное в секрете, даже от других Старейшин.

Реган нахмурилась.

– Я не понимаю.

– Все, что мы тебе скажем, не должно покинуть пределы этой комнаты. – Сказал Вал. – Конечно, мы доверяем всем Старейшинам, но, чем меньше людей узнает о наших планах, тем меньше вероятность того, что нас раскроют. Как только мы приступим к выполнению первой части нашей задумки, мы введем всех остальных в курс событий.

Лэнс показал на свиток своей чайной ложечкой:

– Этот документ был найден в древнем затерянном хранилище Эгиды. Мы считаем, что в нем находиться ключ к тому, как остановить Мора.

– И что мне со всем этим делать? – спросила Реган.

Они обменялись неуверенными взглядами. Когда Кинан подумал, что уже никто не ответит, заговорил Малик, его голос был еще более угрюмым, чем взгляд, которым он буравил Реган:

– Кинан и Эрик были нашими посредниками, когда дела касались Всадников. Но, очевидно, что он больше не может справляться с этой работой.

– Так вы хотите, чтобы я сыграла наездника для Всадников.

Вал поперхнулся своим кофе, а Кинан проделал почти, то же самое со своим языком.

– Это, – прохрипел Вал, – невероятно точно.

Реган вздохнула.

– Колитесь, люди. О чем вы говорите?

– Нам нужно, чтобы ты стала больше чем посредником. Мы подстроим так, чтобы ты осталась наедине с одним из них.

– С кем?

– С Танатосом, – ответил Кинан.

Но до того как Ки успел смягчить предстоящий удар, вмешался Лэнс.

– Мы хотим, чтобы ты соблазнила его.

Реган тяжело вздохнула, а ее обычно бронзовая кожа побледнела.

– Вы... что?

– Ты должна затащить его в кровать.

Она вскочила на ноги.

– Да что такое в том чертовом свитке? Какой-то Эгидовский роман? Эротика из Преисподней? Да пошли вы все.

– Я же говорил, она не пойдет на это, – встрял Лэнс. – Она ненавидит мужчин.

– То, что я отшила тебя, еще не значит, что я ненавижу мужчин, придурок.

Лэнс покраснел.

– Ты отвергаешь всех. – Он оглядел собравшихся за столом. – Вы когда-нибудь видели ее с парнем?

Нет, Ки не видел, но ему было насрать на ее личную жизнь, или же отсутствии таковой.

– Успокойтесь, вы оба.

– Просто я не понимаю, почему так важно, чтобы я залезла в постель к... к... Всаднику. – Она задрожала при последнем слове.

– Потому что, – тихо сказал Вал, – только так ты сможешь забеременеть от него.

***

Забеременеть? Коллеги хотят, чтобы она зачала ребенка Смерти.

Сперва, Реган захотелось закричать. Или, может, выбежать из комнаты. Но двадцать пять лет работы в Эгиде научили ее сдержанности. И она подавила приступы злости, бурлящие внутри, как ее учили в организации по истреблению демонов с первого дня ее прихода туда новорожденным младенцем, все еще покрытым кровью матери от родов.

– Мой ответ – нет, но скажите на милость, почему вы считаете, что Танатос нуждается в том, чтобы с кем-то перепихнуться, и почему думаете, что я буду в этом участвовать? Господи. Переспать с гребаным Всадником?

Вал откинулся в своем кожаном кресле, и все поняли, что сейчас будет лекция.

– Если верить свитку, когда Римской Империей прокатилась чума, которая забрала жизни более пяти миллионов человек и ответственным за которую посчитали Мора, тогда первый из прорицателей Эгиды Маркус Лонгинус осознал, что если Мор настолько опасен сейчас, то все станет в миллионы раз хуже, когда его Печать сломается.

Малик утвердительно кивнул головой:

– Мы знаем, что Хранители Эгиды давно заинтересовались Мором, но до сих пор понятия не имели, что уже давно ими приняты кое-какие меры предосторожности на случай, если начнут ломаться Печати Всадников.

– И почему сосредотачивать внимание именно на нем? – Спросила Реган, засовывая пальцы в карманы джинсов чтобы успокоить свое стремление выражаться жестами, и не выставить себя легковозбудимой идиоткой.

– Потому, что Демоника рассказывает, что его Печать сломается первой. – Сказал Кинан. – Кинжал искупления был выкован специально, чтобы уничтожить Всадников. Но он у Мора, а это значит, никто другой не сможет его использовать, чтобы его убить. Вот тут самое время вспомнить старину Маркуса Лонгинуса.

– Он уединился в пещере для медитаций и записал свои ведения. – Продолжил Вал.

Лэнс фыркнул:

– Конечно сейчас мы знаем, что такие гроты были наполнены природными газами, способными вызывать галлюцинации, так что все, что видел Маркус может оказаться дерьмом собачьим.

Реган ненавидела, когда приходилось в чем-либо соглашаться с Лэнсом, но он озвучил и ее опасения. В древние времена все, что происходило, считалось деянием Бога, или богов, в зависимости от времени и религии. Поэтому вся та чушь, которая померещилась какому-то чуваку, надышавшегося галлюциногенных испарений, могла быть истолкована, как ниспосланное создателем послание.

– Хорошо, какое же "дерьмо" привиделось Маркусу?

Вал подтолкнул свои очки на переносицу.

– У него было видение, что единственной надеждой для мира, если сбудется пророчество Демоники и все Всадники превратятся во зло, станет тайный ребенок, зачатый воином Эгиды и Всадником. Этот ребенок станет спасителем человечества.

– А... не подойдет ли тогда любой из Всадников? И любой из Хранителей? Почему этот бредовый глюк не может быть о Эрике и Лимос? – Она улыбнулась Лэнсу. – Или ты можешь наконец отрастить яйца и совершить мужской поступок. Или ты ненавидишь женщин?

– Я так же сильно люблю женщин, как, наверное, и ты. – Огрызнулся он в ответ, и Реган закатила глаза от его тупого замечания.

Она не была лесбиянкой. Она просто... ну, она не хотела рисковать, когда дело касалось секса. Для нее оргазм становился мгновением, когда она на несколько минут утрачивала с большим трудом созданный контроль... а когда имеешь способности, как у нее, совсем не хочешь терять самообладание.

– Мы думаем, что Всадник, о котором идет речь – это Танатос. – Сказал Малик. – У нас есть несколько подсказок. Слова "Из Смерти возникнет жизнь " выгравированы на рукоятке кинжала Избавления и записаны в свитке.

– И вы воспринимаете эти слова буквально: От Смерти-Танатоса – возникнет жизнь... в виде ребенка. – Реган сейчас бы выпила чего-то крепкого. До того, как она грохнется в обморок, и выпивка ей уже не понадобиться. Господи Боже. – А свиток дает подробную информацию о том, как женщина-Хранитель должна подобраться к Всаднику, чтобы иметь возможность его соблазнить?

– Нет, – сказал Вал, – Но Мор объявил вознаграждение за каждого пойманного бойца Эгиды. Остальные всадники более чем согласны нам помогать, поскольку мы сражаемся на передовой вместе с ними. Определенно, они знают больше, чем мы, понимают то, что мы упускаем из виду, особенно это касается истории их происхождения, поскольку Эгида разорвала с ними все отношения сотни лет назад. Мы скажем, что нам нужно заполнить черные пятна в наших знаниях, и что мы хотим прислать историка – тебя – для совместной роботы.

– Какие гарантии того, что они не захотят, чтобы Хранитель работал с Лимос или Аресом?

– Вопрос не в том, кто чего хочет, – сказал Кинан, – тут дело в практичности. Арес и Кара только поженились и заняты тренировкой адских псов, заселивших их остров, Лимос вся в хлопотах с Эриком. Танатос, с другой стороны, живет один, и у него самая лучшая библиотека. Он единственный доступный вариант.

– Хм. Ну, удачи в поиске лохушки, которая захочет с ним переспать, потому, что я никак на это не соглашусь.

– Реган, – Вал опустил глаза на свои сложенные на коленях руки, – мы не можем тебя ни к чему принуждать. Но прошу тебя хорошенько все обдумать. Ты наше главное достояние, и мы не просим тебя согласиться на это сгоряча. Мы выбрали тебя потому, что обладая уникальными возможностями, ты единственная, кто может это сделать.

Напоминание о том, чем она являлась, быстро ее отрезвило, только Старейшины знали о ее парапсихических способностях, и иногда ей казалось, что Вал знает о ее возможностях намного больше ее самой.

Он был единственным, кто отстаивал ее жизнь, когда ее мать, работавшая в Эгиде, бросила Реган из-за того, кем являлся ее отец. И он был тем, кто поклялся, что прервет ее жизнь, если ее способности выйдут из-под контроля.

И именно он убил ее отца.

Она сделала непроницаемое лицо, чтобы никто не догадался, насколько неспокойно у нее на душе. Потому, что да, ее волновало, что все, кроме Кинана, смотрели на нее как на бомбу, готовую взорваться в любой момент.

Так же как и она, они отложили воспоминания о ее силе в отдельный отсек своей памяти, а теперь начинали осознавать кто она, и на что способна. И что ей было запрещено делать под страхом смерти.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Вал.

– Часть защиты Танатоса – его броня, которая служит вместилищем душ. – Продолжил Кинан. – Когда он выходит из себя, или, когда он выпускает их – они убивают.

– Твои силы могут защитить тебя от них. – Сказал Вал. – Ты единственная, кому мы можем позволить ступить на этот путь.

Она сжала кулаки:

– Двадцать пять лет ты учил меня не использовать мой дар. Эгида уничтожает таких, как я. А теперь ты просишь меня принять эти возможности с распростертыми объятьями? – Она скрестила руки на груди. – Свиток. Где ты его нашел?

Кинан потянулся за ним:

– В хранилище Эгиды, к которому меня привела Лимос.

– Тебе не приходило в голову, что это какая-то уловка? Подделка? Первый в мире паранормальный роман?

Уголок рта Кинана приподнялся, когда он ответил.

– Вот почему нам нужно, чтобы ты проверила его подлинность.

Дерьмо. Ее вторая способность, та, которую ей разрешено было использовать, но Реган это не нравилось, особенно перед свидетелями.

– Ты же знаешь, я не могу сказать насколько она древняя или еще что-то такое. Могу только сказать, что чувствовал автор.

– Мы знаем.

Выдохнув проклятие, Реган развернула эту идиотскую штуковину, которая якобы говорила, что ей нужно соблазнить Танатоса, и провела кончиками пальцев по чернилам. Незамедлительно, тело ее наполнилось эмоциями и картинками.

Изображение ада вспыхнуло в ее уме, ужасающие сцены пыток и боли и... она отдернула свою руку прочь.

– Да, – прохрипела она, – кто бы не написал про Тайное дитя Хранителя и Библейского Всадника был искренен. Он верил, что дитя сыграет важную роль. А также этого кого-то изрядно помучили.

Она прочистила горло:

– Каким именно образом этот ребенок спасет человечество?

Когда все начали прятать свои глаза, внутреннее чувство обеспокоенности начало подавать тревожные сигналы. Наконец Вал посмотрел на нее:

– В этом вся загвоздка. Мы понятия не имеем. Судя по всему, существует еще один такой же свиток, в котором мы сможем найти ответы. Нам остается верить, что к моменту, когда ребенок появиться на свет, он будет у нас в руках.

– О, да это просто прекрасно, – пробубнила она. – Может мне соскочить с обрыва и просто надеяться, что, до того, как я приземлюсь, у меня вырастут крылья?

– Значит? – Как ни в чем не бывало продолжил Лэнс. – Ты готова оседлать дикого пони?

Господи, как же она его ненавидела. Проигнорировав придурка, она обратилась к Кинану:

– Какой из себя этот Танатос?

В мозгу возник образ дряхлого костлявого старика, как две капли воды похожего на главного героя из сериала "Байки Хранителя Склепов"

Кинан пожал плечами.

– Если ты не возражаешь против татуировок и пирсинга, то он привлекателен, я думаю.

– Ты думаешь?

– Ну извини, мне нравятся девушки, так что Танатос совсем не мой тип. Но, думаю, справедливо заметить, что если бы я был геем, то запал бы на него.

– Это так обнадеживает, – сухо ответила Реган. – Так что же ты собираешься делать с этим ребенком? В смысле, что случится после его рождения? Из меня никакая мать.

– Мы с Джем вырастим его, – тихо ответил Кинан.

– И твоя жена согласна на это?

– Как-будто у нас нет ребенка-полудемона. Да и у меня полно родственников, среди которых демоны, ангелы, вампиры и оборотни, которые помогут сохранить ребенка в безопасности. Мы будем любить его, как своего собственного, это я тебе обещаю.

Дерьмо. Она не могла поверить, что в самом деле рассматривает такую возможность. Но, Эгида была ее семьей. Они вырастили ее, когда никто больше не хотел... или не мог.

Она должна им, и если это единственная возможность внести свой вклад в спасение мира, то она не может отказать. Кроме того, она не могла позволить другой женщине Хранительнице пойти на такой риск.

Прямо сейчас, никто из Эгиды, помимо Совета Старейшин, не понимал серьезности происходящего в мире, и только несколько человек знали о существовании Всадников.

Введение постороннего в курс событий займет много времени. Черт, поиски подходящей женщины будут очень длительными.

– Устрой все. – Не в ее привычке было убегать, но сейчас ей требовался свежий воздух и минутка, чтобы побыть наедине с собой. Она рванула входную дверь на себя. – И позаботься о церемонии погребения. Потому, что если ваш план не сработает, я хочу лучшую из возможных.

Переводчики: navaprecious, silvermoon

Редактор: natali1875

Глава 12

Эрик проснулся разбитым, с головокружением, но впервые он не чувствовал, будто его внутренности выворачиваются наизнанку, а живот прилип к позвоночнику от голода.

Он открыл глаза и к нему пришло осознание того, что он все еще находиться в придуманном и внушенном ему демонами мире. Может, все не так уж и плохо, в конце концов. По крайней мере, здесь он смог принять душ, получил еду и спал на мягкой кровати.

Даже зубную щетку ему дали. Кто бы мог подумать, что такой обыкновенный предмет может осчастливить человека? Когда он чистил зубы, то практически стонал от удовольствия и приятных ощущений, приносимых вкусом мяты и мягкими движениями щетинок. Одно слово – оральный секс.

Ну, не совсем конечно. Образ Лимос возник в его голове и фантазии о ней, распростертой на кровати и извивающейся под его губами, начисто вытеснили из его головы ощущения от щеточного секса.

Обзывая себя последним идиотом, он сплюнул пасту, прополоскал рот и вошел в спальню как раз в тот момент, когда Лимос, прикрыв свое роскошное загорелое тело лишь скудным желтым купальником и прозрачной юбкой на запах, низко повязанной на ее бедрах, постучала снаружи по стеклянной двери веранды.

Он не сделал и шагу, чтобы пустить ее, но поскольку дверь была не заперта, она раздвинула стеклянные створки и вошла внутрь.

– Привет, соня.

– Соня?

– На самом деле, больше похоже на коматозника. Ты проспал двадцать четыре часа. – Она поманила его пальцем. – Пойдем наружу. У нас по плану день сенсорной терапии. Я собираюсь загрузить тебя нормальными, знакомыми ощущениями, чтобы доказать, что все это не фокусы и вернуть тебя к реальности.

Реальность? Он больше не знал, что это такое.

Он смотрел на Лимос настороженно, но откровенно наслаждался ее видом. Эрик скользнул взглядом по золотой цепочке, обвивающей ее шею и вниз, к висящей в ложбинке между грудей Печати, размером с четвертак.

Ее плоский, подтянутый живот гармонировал с узкими бедрами и длинными ногами, которые от округлых сильных ягодиц плавно переходили к хорошо сформированным, крепким икрам и изящным ступням. Ногти были покрашены розовым лаком, и на обеих средних пальцах красовались золотые кольца. Он бы хотел стянуть их своим языком.

Вот дебил. Наверное, у него мозги отсохли. Все это нереально, и даже если предположить, что это правда… тогда что? Черт, тогда он станет таким счастливым, что ему будет наплевать на ее поступок, или на его, из-за чего его забросило прямиком в Шеул, так что да... он бы облизал ее пальчики.

Теплый бриз обвевал его, соблазняя выйти, но когда он остался стоять на месте, Лимос повернулась к нему спиной.

Она стояла, опершись на перила, и смотрела на океан с развевающимися на ветру волосами.

– Пойдем, Эрик. – Голос Лимос был мягким, искушающим, и, блин, разве прогулка сможет ему навредить?

Но почему-то он почувствовал холодок внутри. Хватит трусить. Он шагнул наружу и мгновенно его поглотили тропические ароматы и теплый солнечный свет.

Немного ниже, примерно за двадцать футов[11] от него, простиралась полоса песчаного пляжа с буйной растительностью и тянулась так далеко, как только ему позволяло увидеть его зрение.

Над головой летали чайки, взмывая вверх в лазурное небо и затем погружаясь в покрытые рябью волны океана.

– Видишь? – Сказала она и подарила ему одну из своих ослепительных улыбок. – Здесь великолепно.

Она была великолепна.

– Наверно.

Она повернулась к нему и прижала свою руку к его щеке, и хоть первым инстинктом было оторваться от ее прикосновения, он этого не сделал. Наоборот, он теснее прижался к ней, впитывая тепло ее ладони.

– Почувствуй. Почувствуй, насколько все это реально. Солнце, ветер, мое прикосновение.

– Чувства никогда не были под вопросом.

Лимос опустила руку.

– Хорошо, давай сыграем в игру. Давай притворимся, что все это время ты работал на Эгиду и Полк Смотрителей, взял отпуск и приехал сюда проведать меня.

– В смысле, притворится, что я поцеловал тебя возле имения Ареса и не попал в Шеул?

Что-то промелькнуло в глазах Лимос, и если бы Эрик не знал лучше, то решил бы, что это сожаление.

– Да. Где бы мы были прямо сейчас?

Он не знал, что сказать. Час за часом он размышлял о том, как отомстит ей, но если честно, он спрашивал себя, а что случилось бы, если бы она не испугалась, а его не утащили сниматься в собственной версии реалити-шоу "Остаться в живых: Шеул."

– Не знаю, – ответил он. – Если бы ты не была помолвлена... ну знаешь, если бы была свободной, ты бы позволила поцеловать себя?

Ее подбородок поднялся вверх и Эрик знал, что сейчас последует очередная чушь типа " Я бы никогда не позволила этому случиться".

Нет, это они уже проходили, и он не даст ей запустить тот же бумеранг. Эрик подошел поближе, так близко, что она попятилась и уперлась о перила. Было смешно наблюдать, как она из задиристой воительницы превращалась в простую женщину, сопротивляющеюся своим желаниями, стоило ей лицом к лицу встретиться с мужчиной, который ею увлечен.

– Нет, – сказал он, – не отрицай этого опять. Здесь не может быть серого. Только белое и черное. Ты либо хотела поцелуя, либо – нет, и тебе никогда не удастся убедить меня в обратном. И по поводу того поцелуя. Если бы меня не утащили в ад, я бы не остановился. Ты бы в считанные минуты оказалась раздетой и подо мной, и я бы целовал тебя в местах, что тебя шокировали бы. Это все, о чем я мог думать, находясь в той адской дыре. И я уже давно просчитал в голове сколько времени я смогу ублажать тебя своим языком до того, как ты прокричишь мое имя. Я могу не знать, что из всего этого, – он обвел рукой вокруг себя, – реально, но то, о чем я сказал сейчас, точно бы произошло. Вот моя правда.

Ее щеки стали пунцовыми, а в глазах опять появился этот чертов взгляд превосходства, как будто она старалась показать, что контролирует его, ситуацию, и свои собственные чувства:

– Я, конечно, могу не обращать внимание на некоторые твои слова, но ты не можешь со мной так разговаривать. Я...

– Полегче, Вспышка. – Эрик схватил ее за руки, прижал к себе и накрыл ее рот своими губами. Его целью было заставить ее замолчать, но он также хотел доказать Лимос, что она ошибается, показать, что не взирая на все ее протесты, она жаждала того поцелуя на берегу моря у особняка Ареса.

Она могла быть Библейской Легендой, а он простым человеком, но когда их тела соприкасались, они превращались в обычных мужчину и женщину, и здесь никто не имел тактического превосходства.

Лимос напряглась всем телом, но затем ее язык встретился с его, и игра закончилась. Он выиграл. Он добился своего.

– Вот, – сказал Эрик, задыхаясь. – Ты хочешь чувствовать меня. Но я все еще не уверен, что это реально. – Он мог быть не уверен, но его член поверил, и Эрик небрежно поправил стояк.

Лимос отодвинулась от него, и хоть ее глаза были затуманены желанием, а губы влажными от поцелуев, она всполошилась, а жеребец на ее руке начал брыкаться.

– Это реально. – Ее голос, к удовольствию Эрика, звучал так же неровно, как и его собственный. – Пошли. Мне надоело тебе это доказывать.

***

Восхитительный запах жаренного на огне мяса заполнил столовую, в которую Эрика привела Лимос. Он не сопротивлялся, но двигался с осторожностью, медленно, как кот, попавший на территорию собак.

Хекили поставил две тарелки за круглый стол, а также две бутылки охлажденного слабоалкогольного пива с ее любимой пивоварни на Гаити. Обычно она предпочитала "девчачьи" напитки, как бы выразился Арес, но время от времени она любила выпить пива с гамбургерами.

– Садись. – Лимос указала на место, с которого открывался чудесный вид на пляж и Эрик не стал возражать. Его тело было неестественно напряжено, и девушка удивилась, что его суставы все еще работают.

Лимос стояла напротив стола и наблюдала за Эриком, сидящим в кресле и буравящим гамбургер глазами. Тот был смазан специальным острым соусом Хекили и украшен большим ломтиком ананаса.

– Эрик, пожалуйста, съешь его.

Он же продолжал смотреть.

Боже, пожалуйста, пусть это сработает. Это была идея Ареса, у него был богатый опыт с тем, что мы сейчас называем посттравматическим синдромом.

Он заскочил вместе с Таном, чтобы обсудить монету Сартаэля и то, что Ривер до сих пор не отвечал на призывы Танатоса. Аресу хватило одного беглого взгляда на бессознательное тело Эрика и для него все стало понятно.

– Ты должна возбудить его.

– Эээ... не поняла?

Арес закатил глаза:

– Да не в этом смысле. Заставь его почувствовать, оглуши новыми впечатлениями. Пусть он испытает шок, и тогда ты вырвешь его из двумерного пространства внутри его головы.

Арес пообещал, поговорить с Карой, чтобы она прислала несколько адских псов для охраны дома. А потом они исчезли, призываемые к очередной катастрофе, устроенной Мором.

У Лимос внутри все дрожало из-за постоянной сдержанности, чтобы не отправиться к внезапно появившейся и быстро распространяющейся эпидемии голода в Китае. Но она будет откладывать это так долго, как только сможет. И вот, она находилась дома и старалась склонить Эрика съесть чертов гамбургер.

– Эрик, послушай меня внимательно. – Она опустилась на кресло напротив и сделала глоток пива. – Я знаю, тебе сейчас трудно. Но я клянусь, никто тебя не накажет, если ты съешь это. Вся еда, которую мы тебе давали – настоящая. Ну, некоторые люди вряд ли посчитают Хаггис за еду, но это не были собачьи консервы.

Он поднял глаза, которые опять потемнели:

– Чушь собачья.

– Я говорю тебе правду. – Правда. Ее поражало, что несмотря на то, что Мор возродил ее желание лгать, оно больше не влияло на нее так как раньше. Лимос поняла, что ему легче противостоять.

Пока она жила в Шеуле, и хорошую тысячу лет, после прихода в человеческую реальность, ложь была единственным, что произносил ее рот. Возможно, этот рецидив не так страшен.

В конце концов, ничего страшного не будет, пока никто не узнает о том, о чем она лгала.

Взгляд Эрика снова опустился на тарелку, а голос зазвучал испуганно.

– Ты обманула меня.

Да, обманула, и совсем не сожалела об этом.

– Ты должен поесть. И я не собираюсь давать тебе... как ты это назвал... глаза и потроха?

Долгое время, он сидел без движения. Потом, очень медленно, потянулся к бургеру.

Руки Эрика задрожали и выругавшись он снова положил их на колени. Прошло еще пять минут, и он попытался снова.

Как только его палец прикоснулся к хлебу, защебетала птица, а Эрик подался назад, приподняв руки в защитном жесте, словно ожидал удара.

Сердце Лимос разбилось. Так странно, что ее братья, которые начинали как нежные, ласковые дети, с возрастом, становились все жестче. С ней все было наоборот.

Лимос вырастили демоны, которые ожидали, что она станет жить и дышать злобой.

Прибыв в человеческую реальность, она была тверже алмаза, неспособна на нежность и любовь.

Постепенно, она научилась чувствовать и пока братья воздвигали стены, ее барьеры рушились.

Эрик мог снести последние из них, и мысль об этом как пугала, так и приводила Лимос в восторг. Она не могла позволить себе стать уязвимой из-за чувств, и все же, отношения были всем, чего она когда-либо хотела.

Конечно, отношения, которые она хотела так давно, были далекими от того, чего она желала сейчас.

Когда никто так и не появился, чтобы избить Эрика, тот взял бургер. Он тяжело сглотнул еще до того, как поднес его ко рту. Эрик откусил кусок, но его глаза оставались дикими.

И снова, когда никто не выскочил из воздуха, чтобы мучить его, Эрик расслабился и прожевал. Потом снова откусил. И снова. Эрик проглотил бургер как изголодавшийся пес, а когда закончил с ним, выпил пиво.

Очень осторожно, он поставил бутылку.

– Все это реально, не так ли, – прошептал Эрик.

– Да, – шепотом ответила она.

Эрик наклонил голову, а все его тело задрожало так, что кресло загремело по полу.

– Как? Как я оттуда выбрался?

– Ты сбежал. – Лимос хотела подойти к нему, крепко обнять, но сейчас Эрик находился в очень хрупком месте, и она не хотела сделать ничего такого, что могло вернуть его в психический кошмар. – Мы с Кинаном нашли тебя у адских врат Эрта Але.

Он поднял взгляд, и Лимос с облегчением увидела, что в выражении его лица нет подозрения.

– Как вы узнали, что искать надо там?

Она усмехнулась.

– Кинан допросил каких-то букмекеров, а я пытала одного из твоих мучителей.

– Мило. – Один уголок его рта немного приподнялся, и вау, увидеть его улыбку было здорово.

Лимос лукаво подмигнула ему в ответ, чувствуя волнующее покалывание, ощущение внутри нее соперничало с тем, что она переживала, когда лгала. Именно это влюбленные люди называют бабочками?