Месяцами он упивался, тонул в этой дряни, пока однажды, какой-то демон не нашел его в покинутом сарае, где он прятался и не позвал врачей из ЦБП на помощь.

Тень и его сестра, Скалк, подобрали его, отправили в больницу, где Призрак помог ему избавиться от зависимости.

Если бы не тот демон, поступивший как добрый самаритянин, и не врачи, он мог оказаться в очень нехорошем месте. Часто Непадших, которые не могли себя защитить, отлавливали и против их воли тащили в Шеул, завершая их падение и превращая в абсолютное необратимое зло.

– Вэйн. – Позвала Харвэстэр, и ее голос прозвучал как в тумане, или это он там находился? – Возьми у него кровь. Доставь ее Орфмейджу.

О, черт. Его кровь... что они собирались с ней сделать? Этот вопрос перестал его волновать в следующее мгновенье, когда знакомое пламя начало медленно спускаться по его телу и сосредоточилось в животе, превратившись в адский огненный шар и заставив каждую клеточку почувствовать его обжигающую силу.

Ривер выгнулся дугой, наслаждение взорвалось внутри него, заглушив тем самым боль, которую он испытывал. Жар нахлынул, накрывая эротичными волнами, и за ширинкой штанов его член отвердел и запульсировал.

Серия восхитительно приятных спазмов зародилась в основании его позвоночника, а затем теплыми струями прошлась по его длине пениса и вырвалась наружу, когда умопомрачительный оргазм снова и снова сотрясал его тело бесконечным всплеском наслаждения, которое, он знал, в конце концов оставит его опустошенным, беззащитным и слабым, как новорожденный ребенок.

Где-то в глубине сознания, Ривер понимал, что влип в очень большие неприятности. Но прямо сейчас, его это совсем не волновало.


Переводчики: navaprecious, silvermoon

Редактор: natali1875


Глава 18


Танатос оказался сварливой задницей, а не Всадником. Он попросил Реган прочувствовать для него рваный документ, но не соизволил объяснить зачем. Когда она ответила, что кто бы ни нацарапал написанное, скорее всего переводил послание Темного Лорда, Танатос просто кивнул и вытолкал ее из библиотеки.

С того момента, Тан избегал Реган, если только ему не нужна была ее помощь или она не просила его помочь с переводом кое-чего из его коллекции. Поэтому девушке сложно было соблазнить парня.

По крайней мере, она определила, что Тан не гей, если постоянный приток женщин во дворец мог послужить доказательством.

Они приходили в любое время, в самых разных одеждах, но вампиры всегда отправляли их прочь.

Реган полагала, что такое поведение может значить, что Танатос не любил женщин, но если бы дела обстояли именно так, то женщины узнали бы об этом давным-давно.

И если он гей, то где же мужчины?

Здесь не было ни одного. Так что в принципе, она была абсолютно уверена, что Тан не гей. Просто он мудак, которому никто не нравиться.

Так что, работенка ей досталась ох какая трудная.

Реган не знала, где он проводил время, но точно не в этом промерзлом ледяном дворце. Его вампиры удовлетворяли все ее потребности, от еды до свежих полотенец, от чего ей сперва было не совсем комфортно.

Ее обучили убивать кровопийц, а не сидеть и смотреть, как они исполняют любую ее прихоть. Но самое удивительное то, что некоторые из них могли ходить под солнцем. Если Реган спрашивала их об этом, вампиры отмалчивались. Интересно.

Большую часть своего времени Реган проводила в домашнем тренажерном зале Танатоса, либо же работала в библиотеке, которая могла посоперничать с некоторыми коллекциями Эгиды в крупных региональных штаб-квартирах.

Конечно, ее основной целью было переспать с Всадником, но ещё Реган пришла, чтобы воспользоваться библиотекой и его знаниями... оба из которых были громаднейшими. Ей также позволили взглянуть на документы, с которыми уже успел поработать Тан. До сих пор, ее помощь не пригодилась ни в одном выдающемся открытии, но Реган помогла Танатосу определить, какие документы были созданы лживой рукой.

Самое любопытное то, что хотя Тан был одержим идеей найти способ восстановить Печать Ресефа и отыскать агимортус Лимос, с тем же рвением он желал найти своего отца.

Разница лишь в том, что когда доходило до личности их ангельского отца, Тан начинал замыкаться в себе, словно этот личный вопрос был каким-то неправильным или эгоистичным. Или как, если бы он защищал себя от разочарования.

Его поиски затронули что-то в глубине ее души, поскольку, как бы она не хотела признаваться, но тема отцовства была для нее открытой, незаживающей раной.

Возможно это было глупостью с ее стороны, но Реган желала помочь ему и проводила много времени изучая материалы Тана, которые относились к его истории.

Конечно, помощь не была в тягость, пока Реган могла проводить долгие часы в библиотеке, заставленной от пола до потолка книгами, о существовании которых, она даже не догадывалась.

Книги по демонской кулинарии. Огромный отдел фантастики – от детских сказок, до любовных романов и ужастиков... и все это написано демонами. И, нужно заметить, демоническая эротика – вообще хрень редкостная.

А еще она нашла книги о Четырех Всадниках, написанные людьми, демонами, и даже ангелами.

Многие работы были фантастикой. Кажется, Танатос собирал все, что имело хоть какое-то отношение к Всадникам – от видео игр, различных ТВ-шоу и фильмов, до книг, из которых только несколько, ну или дюжина, не были выдумкой. Большое количество было лишь догадками, или написано, как бы "из первых уст".

Но, что ее заставило покраснеть до кончиков волос, так это рассказ сукубуса, которая утверждала, что переспала со всеми братьями.

Эта книга представляла собой что-то среднее между фантастическим урбанистическим романом и статьей из журнала "Пентхаус"[21]. Так что Реган свернулась калачиком в большом кожаном кресле рядом с уютно потрескивающим камином в библиотеке Танатоса, и начала очень быстро листать страницы.

Господи, жар костра больше ей был не нужен, только не тогда, когда ее кровь бежала по венах раскаленной лавой.

Сукубус по имени Пилани описывала очень личные детали о каждом из братьев. Сначала она провела какое-то время с Аресом, встретив его в пабе подземного мира – "Четыре Всадника". Она отметила его мощь, яростный и грубый секс, и Реган и невольно поморщилась. Она лишь однажды решилась переспать с парнем, и это совсем не было похоже на то, чем занимались Пилани и Арес. Быстро, жёстко, со множеством оружия.

У Реган не было такого количества оргазмов, и она уж точно не была такой истощенной в конце. Нет, оргазм у нее был один, во время которого она почувствовала, как просыпается ее сила, будто желая вырвать душу ее парня прямо из его тела. Реган порвала с ним в ту же ночь и больше никогда не решалась на секс.

Пилани перешла к Ресефу, который по ее утверждениям, был игривым и нежным, при желании, и неутомимым, безрассудным и рискованным в другое время.

И, по-видимому, ему очень нравилось... у Реган отвалилась челюсть, она быстро перевернула страницу, пропуская заявление Ресефа о том, что он хотел бы попробовать все, что только возможно.

С пересохшим ртом и практически задыхаясь, Реган пролистала книгу, чтобы найти описание того, что Пилани испытала с Танатосом.


Я подошла к нему в "Четырех Всадниках", где он сидел в темном углу. Его глаза пылали, пока он наблюдал за мной. Я была с его братьями, несколько раз.

На самом деле, Ресеф и сейчас с изумлением наблюдал за происходящим из своего угла, где поощрял женщину Трилла в ее ласках, пока другие женщины толпилась вокруг него с намерением присоединить к тому, что абсолютно точно превратится в одну из печально известных оргий.

Я бы предложила ему себя, конечно, если бы Танатос меня отвергнет. Никогда не встречала никого, кто бы в открытую признался, что трахался со сплошь покрытым татуировками воином, хотя я видела, как несколько женщин исчезали в задней комнате вместе с ним.

– Смерть, – промурлыкала я, а он зарычал, как делал всегда, когда кто-то звал его этим именем. По какой-то причине, Всадники были очень чувствительны к своим именам... все кроме Лимос, которая совсем не возражала, чтобы ее звали Голодом.

– Уходи.

Он поднес бокал с пивом к губам. Губам, которые я хотела узнать очень интимно. Я хотела стать первой из всех поклонниц на Горе Меддиго, которая сумеет забить "тройку". Черт, если мне удастся заполучить Танатоса, то, может быть я сыграю в девичник с Лимос и обеспечу себе место в истории Всадников.

Конечно же, я проигнорировала его заявление, и села возле него, убедившись, что моя юбка приподнялась и показала дразнящие намеки на все мои прелести. Он заметил, и напрягшийся член натянул перед его брюк. Немного сместившись, я забросила свою ногу поверх его и взяла член в ладонь.

– Позволь мне у тебя отсосать, – промурлыкала я, заметив, как потемнели его глаза. Он попался. Я это знала. И когда Тан поднял меня на руки и понес в заднюю комнату, где я была с Аресом и Ресефом, я кончила еще до того, как он отпустил меня. Второй раз был, когда он...


– Развлекаешься?

Услышав глубокий громыхающий голос Танатоса, Реган вскрикнула и уронила книгу на пол. Ее щеки пылали, а в горле першило так, словно она надышалась дыма.

– Я-я... это просто исследование. – О, Боже, она лепетала как школьница, которую поймали за написанием имени своей тайной любви в тетрадь. Или как взрослая женщина, которую поймали за чтением эротики.

Эротика о том самом мужчине, что стоял сейчас в комнате, прислонившись к дверному косяку и скрестив ноги в лодыжках, и на губах которого играла забавная улыбка.

И вау, Реган и раньше думала, что он красив, но эта улыбка поставила его в список, вне всяких рейтингов.

– Исследование, ну-ну? – Он подошел ближе, не отрывая взгляда от нее и поднял с пола книгу. – В моей библиотеке полно книг, которые, вероятно, будут намного более полезными.

– Но вряд ли такими же интересными, – сказала она, пытаясь придать своему голосу как можно больше небрежности и легкомысленности, но все ее старания с треском провалились. Вместо этого, у нее перехватило дыхание, а голос звучал отчаянно. С похотью.

Он открыл книгу, казалось бы в том самом месте, где она прервалась. По мере того как он читал, сперва приподнялась одна бледная бровь, потом вторая, а затем... это что румянец на щеках? Да, да так и есть.

Здорово. Может, он был так же смущен, как и она.

– Его пальцы нашли мою распухшую жемчужину, влажную от соков, – прочел Тан, и ладно, может он и не был смущен. – Он толкнулся пальцем внутрь меня, и я застонала, когда тело взорвалось удовольствием.

Реган прочистила горло:

– Я вижу, читать ты умеешь. Очень впечатляюще. Можешь не продолжать?

– Тебе не интересно, что было дальше?

– Думаю, она стала знаменитостью за то, что поимела вас троих, а также сделала себе памятную татуировку над задницей, или у основания хвоста. Ну, как-то так.

Танатос некоторое время пристально на ее смотрел, а потом запрокинул голову и громко рассмеялся. И, Святой Боже, он только что заставил ее пересмотреть смысл выражения "такой горячий, что белье плавится".

– Нет у нее никакой татуировки, – ответил он, когда наконец перестал смеяться, но легкая улыбка все же осталась на губах. – По крайней мере, я так думаю. Не видел ее несколько столетий. Она родила несколько дюжин маленьких адских отпрысков и ее и след простыл. – Он закрыл книгу. – И нет, не один из маленьких демонят не наш.

– Демонят?

– Так их называет Ресеф, – улыбка слетела с губ, уступив место уже привычной гримасе. – Вернее, когда-то называл. Теперь он называет их ужином.

Она удивилась, наблюдая за его реакцией на изменения в брате – до сих пор, она практически ничего не видела в Танатосе, кроме гнева. Ну, еще была короткая вспышка веселья, но она так быстро исчезла, что Реган гадала, не придумала ли она ее себе.

Да вот только внезапно подскочившая температура ее тела и колотящееся сердце были уж слишком очевидным доказательством, что он заставляет ее чувствовать сильные эмоции, и совсем не плохие, а далекие от гнева.

– Вы были близки? – спросила она.

– Он мой брат, – он снял пальто и закатал рукава своей черной водолазки.

– Это не ответ.

Его глаза засияли, как желтые бриллианты в лучах солнца.

– Мы делили материнскую утробу. Сражения, боль, утрату и выпивку. Он мой брат.

Итак... это "да" на ее вопрос. Сила, которую он излучал, шокировала. Не то, чтобы она ожидала чего-то меньшего от Всадника, которому суждено стать Смертью, но Реган не была готова к глубине его чувств к родственникам.

Каким-то образом это очеловечило Танатоса в глазах Реган... и в то же время, пристыдило ее. Она никогда никого не любила. Не таким образом.

Реган потерла руки, хотя ей не было холодно.

– Даже сейчас, после того, во что он превратился...

– То, во что он превратился – худший его ночной кошмар, – перебил Тан. – Мы найдем способ вернуть его.

– У тебя уже должны быть идеи, как это сделать. – Да, легко говорить, ведь Эгида понятия не имела как дитя Смерти может спасти мир.

От такой мысли желудок немного скрутило, потому что она была настолько зациклена на том как бы затащить Танатоса в кровать, что почти не думала о последствиях.

– Есть у меня одна мысль. Я наконец наткнулся на кое-что, думаю, это прорыв, – он достал толстую книжку с верхней полки, раскрыл ее и положил на стол. Пока он листал страницы, она успела заметить, что это скрапбук[22], в котором было множество заметок, рисунков и даже вырезок из газет. И, кажется, большинство из этого было о Море.

– Думаю, это подсказка, – он достал кусок пергамента, который она изучала по его просьбе несколько дней назад. – Я перевел текст, и в основном тут говориться, что смерть излечит болезнь.

– Ну... да. Смерть вроде как все лечит.

Танатос замотал головой.

– Пару дней назад, я нашел его в храме, возведенным демонами для поклонения Мору. Пергамент лежал на алтаре, которого и в помине не было, когда я последний раз туда заглядывал. Он был намотан на копии кинжала Избавления и косы, выполненные из дерева и металла... это мои символы.

– У Мора есть храм, посвященный ему?

– У нас у всех есть. – Сказал он, как нормальный человек мог подтверждать, что у него есть молоко в холодильнике. Словно, а у кого его нет? Тан провел пальцами по фото, приклеенному к следующей странице. – Под копиями было это письмо, выдолбленное в камне алтаря. Это предупреждение о том, что Избавление, если я нанесу им удар в определенный момент, вернет Мору его слабость, которая, на условиях злого демона, значит, что он снова станет Ресефом.

– Так вот оно что? Ты заколешь его, и он станет лучше?

Он замер, уставившись на древние письмена.

– Мы выковали Избавление для того, чтобы точным ударом в сердце убить его, или кого-то из нас. Но, если эта информация хоть отчасти правдива, то один взвешенный удар лезвия вернет Ресефа обратно. Мы только должны узнать, когда для этого настанет подходящий момент, – он постукал по тексту указательным пальцем. – По крайней мере, первая часть головоломки решена.

Чернильный конь на его руке задвигался. Танатос посмотрел вниз, провел пальцем по плечу, и, кажется, линии рисунка разгладились. Так странно.

Он только что показал Реган брешь, в которой она нуждалась, чтобы наконец-то прибрать его к рукам.

– Можно мне дотронуться до него?

Тан резко повернул к ней голову.

– Что?

– Конь. Можно к нему прикоснуться?

– Зачем?

Потому что, в эротике Всадников сказано, что ты почувствуешь все, что ощутит твой конь, в определенных частях своего тела. О, да, она могла воспользоваться этим, чтобы возбудить его, заставить еще больше желать ее прикосновений.

– Он очарователен, – правдиво ответила Реган. Возможно у нее были скрытые мотивы, но еще ей было чертовски любопытно. – Остальные твои татуировки разноцветные и металлические. Но эта... похожа на татуировку хной. Просто линии, и все же она движется.

– Потому что она живая, – сказал Тан. – Наверняка ты в курсе, что наши кони – часть нас.

– Да, и это очень интересно. – Реган подошла на шаг ближе. – Можно мне?

Тан взглянут на нее так, словно она только что спросила, можно ли ей отрубить ему голову, но наконец-то коротко, резко кивнул и протянул руку.

Другие татуировки очень странно накладывались друг на друга, они должны были вызывать полнейший беспорядок, но каким-то образом оставались отдельными, многомерными.

Одна лошадь плашмя лежала на коже Тана, без других тату сверху или снизу.

Реган взяла руку Танатоса в свои, ладонью вверх и все его тело напряглось. Ее тоже, когда чернильные кости на его запястье зажили собственной жизнью, а в ее голове, появилась история... о том, как они туда попали, и ох, вау... этот Всадник испытал очень серьезную боль.

Она увидела женщину-демона, которая нанесла татуировки на его кожу.

Реган не знала, как это работает, но демоница брала воспоминания и чувства из голов своих клиентов и размещала на их телах.

Зачем? Вытатуированные кости о стольким ей рассказали... о смертях, причиной которых, он стал однажды. Демоны... война демонов. Он сражался на стороне людей, бросал мертвых демонов в яму, где они ссохлись до костей.

Желудок скрутило, и Реган быстро отключила свой нежеланный дар.

– Ты в порядке, эгидовка? Ты позеленела.

– Ага. – Она прочистила перчащее горло. – Просто ошеломлена. Ты знаешь, стою здесь с легендой. – Ох, фу, она говорила словно малолетняя-фанатка Джастина Бибера. Но, эй, лесть работает повсюду, верно?

Тан издал какой-то неразборчивый кряхтящий звук, а Реган вернулась к тому, что собиралась сделать – попытке соблазнить парня. Или, по крайней мере, приласкать ключевую ниточку в его соблазнении.

Очень осторожно, она прикоснулась кончиком пальца к длинной шее коня. Хоть Реган и отключила свой дар, слабые ростки растерянности, раздражения, и гнева просочились сквозь кожу, но она не могла определить исходило это от лошади или от Танатоса.

Она очертила линии, погладила уши животного, челюсть, нос, затем скользнула вниз по передней части горла. Когда Реган медленно провела пальцем по его груди, Танатос резко вдохнул, его пульс ускорился, вбиваясь в ее палец.

Тану это нравилось, так что она задержалась, погладила. В тишине, которую нарушал только треск огня в камине, Реган провела кончиком пальца вдоль живота зверя, потом переместилась вверх на спину и снова вниз вокруг изгиба крупа.

Она снова погладила, ощущая текстуру кожи Танатоса, твердые, пульсирующие вены под очертаниями жеребца. А под ее пальцем, пульс мужчины все больше учащался.

– Что ты делаешь?

Реган моргнула и невинно взглянула на него.

– Очерчиваю линии. Они такие изящные. Конь это чувствует?

Мышцы на челюсти Тана напряглись.

– Да.

– Значит, он знает, что я прикасаюсь к нему?

Мышцы снова напряглись.

– Да.

– Ему это нравиться?

– Да.

Скрывая улыбку, Реган снова провела пальцем по животу лошади, от чего Танатос тихо зашипел.

– Если бы твой конь... Стикс, верно? Если бы он стоял здесь, с нами, он бы позволил мне приласкать его?

– Он раздражительный.

– Как и его владелец?

– Смешно, – он наблюдал за игрой ее пальцев, мышцы его горла то сжимались, то расслаблялись в ответ на его судорожные глотки. – Кажется... ему это нравится. Так что, думаю, он позволит тебе дотронутся до него лично.

Как на счет его хозяина? Она не сказала ничего вслух, а решила идти намеченным путем и самой увидеть, как далеко он позволит ей зайти.

Делая вид, что увлечена другими его татуировками – что, впрочем, не было так уж трудно, поскольку она на самом деле увлеклась – она провела ладонью вверх, к изображению лука и стрелы, наполовину скрытого рукавом водолазки.

– А это что?

– Это оружие, которым я убил человека, воспитавшего меня, – сказал он поникшим голосом, и эта перемена превратила теплую комнату в ледяную. Он высвободил свою руку из ее хватки. – Хватит. Уже поздно.

Она взглянула на свои часы, и убедилась, что уже два часа ночи.

– Не возражаешь, если я возьму одну из этих книг почитать перед сном?

– Могу ли я внести свое предложение? – спросил Тан.

Реган пожала плечами.

– Конечно.

Порочная, кривая улыбка изогнула губы Танатоса, когда он потянулся к эротике Всадников.

– Эта. На случай, если захочешь согреться.


***


На случай, если захочешь согреться? Что за хрень? Тан был идиотом. Ему не стоило играть с огнем, ведь Реган была испепеляющим адским пламенем.

Что ему было нужно, так это убраться от нее как можно дальше. Он развернулся, но она остановила его одним лишь словом.

– Постой.

Он уставился на дверной проем, поскольку, будь он проклят, если обернется и посмотрит на нее.

– Что?

– Как все закончилось? – ее голос был тихим шепотом, таким же нежным, как и ее прикосновение. – Я имею ввиду твой рассказ.

– Я же уже говорил. Она обзавелась кучкой детишек и...

– Нет. Твоя часть. После того, как ты с ней закончил. Когда ты вернулся к Ресефу и тем женщинам. Вы обменялись впечатлениями?

– Интересуешься рассказываю ли я о своих любовных похождениях? Считаешь я из парней "поцеловал и все растрепал". Ты это хочешь узнать?

– Типа того.

Он и сам не понял, что на него нашло, но внезапно он уже стоял перед ней, схватив одной рукой за затылок, а другой крепко сжимая за талию и притягивая ее тело к себе.

Тан поцеловал Реган, и от ощущений его голова пошла кругом. Кровь застучала в ушах, когда ее податливые губы открылись в приглашении.

Их языки сплелись в жарком, знойном танце, а его напряженная плоть превратилась в пульсирующую сталь желания, упирающуюся в мягкую кожу ее живота.

Он отстранился, наслаждаясь видом ее затуманенных желанием глаз.

– Из тех ли я, что треплются о своей личной жизни? Думаю, тебе придется узнать самой.

На этот раз он вышел из комнаты и теперь намеревался держаться от нее подальше. Если пять тысяч лет чему-то его научили, так это тому, что он мог дразнить себя, доводя до сумасшествия, но все равно его член оставался нетронутым.

Было время, когда он доводил себя до грани, забывался, утопал в женских ласках, проверяя, как далеко он сможет зайти, не проникнув внутрь.

Но тогда он был молод и глуп. Ему нравилось целоваться, заводить женщин, и первую сотню лет он играл в игры, которые были... жёсткими.

Он использовал свой статус Всадника, приводил девушку домой, целовал и дразнил, и никогда не доводил дело до конца. Это был его способ пытать их обоих.

Женщины всегда были демоницами, и в каком-то роде, он знал, что мучает их за, роль сыгравшую в его проклятии.

Мужчин он сразу убивал.

Он направился в свою комнату, температура которой была такой же низкой, как и снаружи. Он разделся, наслаждаясь порывом ледяного воздуха. Его тело сжалось, но, разумеется, его члену было бы наплевать, даже засунь он его в жидкий азот. Он требовал разрядки.

Он хотел Реган.

Глупый ублюдок.

Тан рухнул на кровать и зашипел, когда ледяное покрывало соприкоснулось с разгоряченной кожей. Он лег, раскинулся и уставился на стропила над головой.

Даже Лимос стала сдавать свои позиции. Человеческий мужчина вывел ее из равновесия. Вот что стало причиной тому, что она внезапно превратилась в комок нервов. Она могла быть импульсивной и взбалмошной, да, но взволнованной и напуганной? Никогда.

И все же, во время спора с Люцифером, она пребывала в полнейшем ужасе, и Тан видел тот же страх в ее глазах, после того, как она уничтожила Сартаэля. Боялась ли она за Эрика?

Она в него влюбилась? Боже, Танатос надеялся, что нет. Эти отношения стали бы обреченными, это уж точно. Человек желал ее – Танатос видел это в его глазах, а такой мужчина не собирался довольствоваться простыми ласками.

А вот Танатосу придется обходиться только прелюдией. Его губы покалывали от воспоминаний об их с Реган поцелуе. Он сжал руками свой член, который был настолько возбужденным, что его бедра дернулись от такого простого прикосновения, вбивая плоть в тесное кольцо своей ладони.

Он точно долго не продержится.

Он не хотел представлять себя с Реган, но она все равно была там, в его мыслях, обнаженная, она стояла на четвереньках, пока он вбивался в нее сзади.

Танатос представил, как ее влажные, жаркие стенки обволакивают его и застонал. Он сильнее сжал свою плоть, увеличивая наслаждение, а потом опустил ладонь ниже, к мошонке, гадая, какими будут ощущения, когда он будет соприкасаться с ее возбужденной плотью при каждом своем движении.

Медленно он вернул руку обратно, теперь воображая, что перевернул ее и занимается с ней любовью как мужчина, пытающийся заклеймить свою женщину – лицом к лицу, припав к ее губам в жарком поцелуе, сплетя свои пальцы с ее.

Тан знал, что ему не стоит об этом думать, поскольку некоторые вещи были слишком опасны, чтобы даже мечтать о них.

Когда он фантазировал о женщине, которую бы по праву мог назвать своей, то впадал в жуткую депрессию и в голову лезли всякие нехорошие мысли.

Иногда, в худшие из таких моментов, он думал, что ему стоит просто переспать с любой женщиной и покончить со всем этим. Все равно, однажды его Печать сломается, так зачем оттягивать неизбежное? Черт побери, он хотел секса.

Но в этом и была загвоздка: если он лично собирался сломать свою Печать и обречь все человечество на погибель, то не стал бы трахать какую-то первую встречную женщину. Танатос хотел ту, которую смог бы полюбить. А из этого выплывала вторая проблема: как он мог заняться любовью с женщиною, к которой испытывал нежные чувства, зная, что когда все закончиться, он станет истинным злом и та, которой он дорожит, скорее всего станет его первой жертвой?

Да, тот еще чертов замкнутый круг, мертвая петля на его шее, от которой он никогда не избавиться.

Разозлившись, он направил свои мысли в другое русло, опять перевернул вымышленную Реган и представил, что берет ее стоя у стены. Она извивалась от наслаждения, пока он вбивался в нее снова и снова, да, так было намного лучше. Не стоит переходить на личности.

Его член дернулся в его ладони, напоминая, что его действия и так уже были безличнее некуда. Тан находился один в кровати, и только его рука составляла ему компанию. Отлично.

Блять.

Он зарычал, его рука задвигалась быстрее от основания до вершины, остановившись лишь на мгновение, чтобы растереть каплю выступившей смазки вокруг гладкой головки его члена. Удовольствие стало острее, и он представил, что это не его палец, а язык Реган.

Танатос взорвался. От оргазма его бедра приподнялись над кроватью и приглушенный стон вырвался из груди. Его яйца сжались и теплые струи брызнули ему на живот и грудь.

Разница между ними заключалась в том, что для нее кровать будет оставаться пустой только временно. В конце концов, она вернется к своей человеческой жизни, человеческой работе и найдет мужчину, который будет согревать ее постель и наполнит ее жизнь.

И заполнит ее.

Танатос зарычал, развернулся и резким ударом пробил стену.


Переводчики: silvermoon, navaprecious

Редактор: natali1875


Глава 19


"Ты навсегда останешься обузой для своей расы. Теперь ты с нами".

Эрик не стал спорить с Лимос и Аресом. Она привела его обратно в свой дом и оставила, чтобы он принял душ, и когда Эрик замер под горячими брызгами, его ум начал составлять список всех причин, по которым всадники были не правы.

Всю жизнь он всего лишь хотел бороться за правое дело. Он начал с защиты своей матери и сестры. Потом присоединился к армии и стал сражаться за свою страну. В конце концов, когда его завербовали ПС-Х, Эрик боролся за весь род человеческий. Мысль о том, что теперь он стал обузой, даже угрозой, ошеломляла его. Ситуация стала неприемлемой, и каким-то образом, он должен все исправить.

Он надел джинсы и белую футболку из своей армейской сумки, которая все еще стояла в спальне Лимос, а потом Хекили, причудливым движением, позвал его на кухню, вручил пиво и полотенце и кивнул в сторону воды.

Когда Эрик начал спускаться по ступеням к пляжу, Хекили остановил его.

– Она в одном из своих... настроений. Помоги ей, прежде чем Лимос причинит себе вред.

Эрик понятия не имел, о чем говорил варг, но шанса спросить у него тоже не было, Хекили ушел так быстро, словно его кухня пылала в огне.

Лимос стояла в пятидесяти ярдах от него и вела себя так, словно ей не было никакого дела до всего мира.

Она, как сумасшедшая танцевала на пляже. Сексуальная, великолепная сумасшедшая, одетая в пикантное розовое бикини. С белым цветком в волосах. Никто, глядя на эту женственную девушку, исполняющую хула[23], даже представить не мог, что она может надрать задницу подобно новейшей модели терминатора.

О чем, черт возьми, говорил Хекили? Ранить себя, она могла лишь в том случае, если бы вывернула бедро при таком танце.

Эрик расстелил полотенце и сел на песок, прислонившись спиной к пальме, его пальцы так сильно сжимали холодную бутылку пива, что она могла раскрошиться в любой момент.

Как она умудрялась танцевать не разливая маргариту?

Заметив его, Лимос остановилась, ее слишком-великолепные-чтобы-быть-реальными глаза, впились в него. Медленным, нарочным движением, она преподнесла бокал с маргаритой к своим губам. Затем высунула язычок и провела им по краю бокала, слизывая соль, а потом припала губами к хрупкому стеклу и сделала медленный глоток. Бутылка пива, в руках Эрик, затрещала.

Лимос направилась к нему, виляя бедрами, мышцы ее тела сокращались в такт ее шагов. Она была красивой, невероятно красивой. Эрик поднялся, подумав, что она готова идти в дом.

Он с радостью вернется в прохладные комнаты, чтобы хоть немного остудить свою разгоряченную кожу.

– Думаю, я устрою вечеринку в своем доме на другой половине острова, – произнесла Лимос, остановившись в нескольких шагах перед ним.

– Апокалипсис у нас на пороге, а ты хочешь устроить чертову вечеринку, – не удивительно, что она так и не нашла свой агимортус. Она проводит дни танцуя, развлекаясь, распивая спиртные напитки и раскрашивая свои ногти.

– Люблю быть занятой.

– Ну, вот тебе идея. Вместо того, чтобы вести себя как легкомысленная бабочка, ты можешь занять себя поисками агимортуса.

Лимос опять отпила маргариты и начала вращать бедрами в молчаливом ритме.

– Я упустила возможность. Убила ублюдка, который смог бы его отыскать. Так что... теперь мне все равно.

Это. Было. Странно

– Ты упустила свой шанс и это что... повод для празднования?

Она пожала плечами и солнце, пробиваясь сквозь пальмовые листы, заиграло на ее загорелой коже.

– Не празднование, а способ отвлечься.

Теплый бриз разметал ее волосы, и Эрику пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не поддаться импульсу и не смахнуть пряди с ее лица.

– Сейчас не время расслабляться, Всадница.

– Всадница, – она выплюнула это слово, будто у него был горький привкус. – Да, это я. А еще невеста Сатаны. – Ее губы искривила ехидная улыбка. – И я чувствую огромное желание проскользнуть в Шеул и немного его подразнить. Пусть попробует меня поймать.

– Что? – Эрику вдруг стало интересно, что она сделает, если он схватит ее и попробует вытрясти всю дурь из ее головы. – Скажи, что ты не серьезно.

– О, очень даже серьезно.

Она грациозно покрутилась, запрокинув голову. Ее волосы разметались, будто бы она находилась на танцполе.

– Он все равно меня поймает. Не взирая ни на что, он меня найдет.

Что-то абсолютно примитивное превратило мозги Эрика в кашу, а глаза затмило красным – он схватил Лимос за плечи.

– Я не позволю этому произойти.

Удивление на ее лице сменилось грустью.

– Ты не можешь его остановить. И ты не можешь предотвратить мою встречу с судьбой. Она приближается. Сегодня я видела ее предзнаменования.

– О чем ты говоришь?

Лимос потянулась и обвела очертания его цепочки под футболкой.

– Стены между миром демонов и миром людей стали такими тонкими. Остался только вопрос времени, прежде чем мне не придется отправиться в Шеул, чтобы меня схватил Сатана. Он сможет сделать это и здесь. Вторжение на твою базу было только началом. – Она пододвинулась ближе, и сердце Эрика забилось быстрее. – Еще остается Сартаэль. – Лимос взглянула на него, и видит Бог, за всю жизнь он не видел ничего столь печального как взгляд ее глаз. – За тысячу лет, он был моей лучшей надеждой найти агимортус. А я убила его.

– Уверен, ты сделала то, что должна была.

Внезапный взрыв смеха поразил Эрика.

– Ага, – ответила Лимос. Откинув голову, она допила остатки своего напитка и бросила пустой стакан в песок. – Как сделала то, что должна была, когда стерла тебе память.

Эрик напрягся, злость от того что она сделала вернулась с такой силой как-будто она только что врезала ему. А ударить Лимос могла сильно – это он знал из личного опыта.

– В чем дело, Эрик? – Лимос прижалась к нему смелым, неожиданным движением. – Ты все еще злишься на меня? Это хорошо. Я заслужила. Я заслужила каждую каплю ненависти, которую ты сохранил. Из-за меня ты попал в Шеул. Я хотела, чтобы ты меня поцеловал, и оказалась недостаточно сильной, чтобы это остановить. – Она провела рукой по груди Эрика и остановилась на его поясе. – О-о, я достаточно сильна, чтобы уничтожить легион падших ангелов, но все же не смогла отвергнуть тебя. А та игра с твоей памятью? Я думала, что помогаю тебе, но знаешь, может я сделала это, потому что хотела, чтобы со мной поступили так же. Потому, что я не достаточно сильна, чтобы причинить боль своим братьям. Так что, я решила, что ты тоже не стал бы. Но ты не такой, правда?

Сердце Эрика стучало о ребра, а мысли превратились в запутанный узел. Он понятия не имел что там за история с ее братьями, но поведение Лимос чертовски сбивало с толку. Хуже, Эрик чувствовал, что за ее поведением стоит очень много боли, с которой он не мог ничего поделать. Как исправить то, чего ты не понимаешь?

– Послушай, меня разозлило не то, что ты стерла мне память, а тот факт, что ты не сказала мне об этом, а потом еще и солгала.

– Ложь, – пробормотала Лимос, провела кончиком пальца по его поясу, и немного углубилась за него, словно прощупывала почву. – Вся моя жизнь построена на ней. Она повсюду меня нагоняет.

Сжав хрупкие плечи, Эрик легонько встряхнул ее.

– Всадница! – крикнул он, пытаясь вытрясти то, что стало причиной странному поведению Лимос. – Скажи мне, что не так.

– Не думаю, что у меня есть время рассказывать тебе обо всем, что пошло не так. – Одна её рука осталась лежать у него на талии, а вторая скользнула вверх, к его шее, и, обхватив затылок, потянула голову вниз, так, что их губы почти соприкасались, и он мог почувствовать вкус соли и лайма. – Есть вещи, которые я хотела бы сделать до того, как он заберет меня, Эрик, – прошептала она. – Я знаю, ты меня ненавидишь, но пожалуйста... подари мне это.

Лимос поцеловала его. Страстно. Ее язык сплетался с его агрессивно, чего он никак не ожидал. Раньше она была робкой, податливой, и только отвечала на его действия, но что бы не влияло на нее сейчас, начинало будоражить кровь и ему.

Ведь она была не права, он совсем ее не ненавидел. Очень, очень неправа. Он хотел злиться на нее, но прямо сейчас, нуждался в ней гораздо сильнее, чем в чувстве ярости.

Сжав в кулак ее шелковые волосы, он крепко прижал Лимос к себе, и когда их бедра соприкоснулись, он застонал от такого интимного контакта. Он был с женщинами полностью обнаженный, кожа к коже, но никогда не испытывал ничего подобного.

А потом она сделала то, что совсем выбило почву у него из-под ног. Лимос опустилась на колени на полотенце и отчаянно вцепилась в ширинку его джинсов, будто снять с него штаны было ключом к спасению мира, или что-то в этом роде.

– Л... – он оборвал себя до того, как ее имя слетело с его губ и сжал ее ладони. Дикий, животный звук вылетел из ее горла, когда она отбросила его руки и вернулась к своей задаче, на этот раз ухитрившись расстегнуть все пуговицы одним движением.

Его член уже был твердым, так что легко оказался на свободе. Но до того, как она смогла сделать что-то еще, Эрик бросил ее на спину и прижал к земле, так, что она оказалась частично на полотенце, и наполовину – на песке.

– Позволь мне! – закричала она, опять делая попытку дотянуться до его плоти, но он перехватил ее запястья и прижал их к ее животу.

– Остановись. – Эрик использовал свой вес, чтобы контролировать ее движения, но он знал, что если бы она захотела, то могла бы отбросить его с силой быка, весящего две тысячи фунтов и выступающего на родео. – Милая, перестань. Ты этого не хочешь.

– Хочу, – она зарычала на него и несколько долгих минут они просто смотрели друг другу в глаза и пытались восстановить дыхание. Где-то вдалеке раздались раскаты грома, будто сами небеса вторили ее настроению.

Постепенно он ослабил свою хватку, надеясь, что весь пыл ее покинул. Но когда она обвила руками его шею, и обняла ногами за талию он понял, что она лишь изменила тактику.

Секс со злости – вычеркнуть из списка.

Нежный секс – полная боевая готовность.

Эрик – повержен, секс состоится.


***


Лимос смотрела на Эрика и не могла поверить, что он пытался ее остановить. После всего, что он вынес из-за нее, она предлагала ему способ загладить свою вину и помочь ему почувствовать себя хорошо. Предлагала использовать ее, чтобы хоть как-то возместить ущерб, который она ему нанесла.

Предлагала ему наказать ее.

Неужели он не понимал, что она находилась на грани и могла вот-вот все потерять? Что пройдет совсем немного времени, как ее секреты вылезут наружу, и тогда ее братья собственноручно бросят Лимос к ее жениху. Или ее жених сам придет за ней. Так или иначе, это лишь вопрос времени. Она должна дать Эрику все, что может, пока еще не поздно. И если в процессе она пострадает, так тому и быть. Она это заслужила.

– Эрик, пожалуйста.

Он попытался отстраниться, и она позволила ему освободится от ее цепких объятий.

– Почему? – он встал на колени и помог ей подняться. – Скажи мне почему.

Желание солгать было настолько сильным, но он заслуживал лучшего. Хорошо, значит... откровенность. Сама мысль о такой глубокой искренности заставила ее внутренности сжаться, и весы, нарисованные на ее лопатке, начали сильно дрожать.

– Я у тебя в долгу.

Его губы сжались в твердую, мрачную линию.

– И ты думаешь, что рассчитаешься, подарив мне оргазм?

– А почему бы и нет?

– Знаешь, что? Пошла ты на хрен, – он поднялся на ноги. – Тебе не удастся избавиться от вины, обрабатывая мой член.

Она вскочила и схватила его за предплечье: – Тогда ударь меня.

– Прости, что?

Разочарование и нерастраченная похоть внезапно превратились в яд и просочились в ее вены и на язык.

– Ударь меня, – выплюнула Лимос. – Сделай со мной то, что с тобой делали демоны. Отыграйся на мне. Давай же. – Эрик уставился на нее так, словно у Лимос внезапно выросли рога.

Когда вес всех столетий лжи и боли навалился на Лимос, наружу всплыла вся демоническая подлость, а чашки татуированных весов склонились в сторону зла.

– Ты что, глухой? Сломай мне кости, Эрик. Пусти кровь. – Она толкнула его и заставила немного отступить. – Или тебе нравиться избивать только свою сестру?

Это был удар ниже пояса, который склонил чаши весов в такой глубокий дисбаланс, что Лимос почувствовала, что может сломаться от количества злобы, которая, словно раковая опухоль, разрасталась в ее злой половине. Где-то внутри, ее ангельская половина кричала от мук.

– Прекрати. – Эрик побледнел, его кожа приняла оттенок воска. – Да что с тобой не так?

– Это то, чего я заслуживаю. – То, чего она желала. Жажда сочилась из нее, желание сойти с ума от удовольствия, опасности и боли. – Черт возьми, Эрик, ты такой упрямый. – Лимос открыла Хэррогейт, но прежде, чем она успела войти в него, Эрик схватил ее за руку.

– Куда ты собралась?

Его рука на нежной коже была подобна бальзаму, смягчала острые края и умерила маслянистый гнев внутри Лимос. Даже ее весы немного сместились.

– Шеул. Я... должна.

– Ты должна... – Эрик тяжело вздохнул. – Господи. Ты наказываешь себя. Вот из-за чего все это?

Да, так и было. Когда она боялась, нервничала, или, когда люди страдали от голода, Лимос хотела навредить себе с бесшабашностью и риском.

Она становилась абсолютно глупой и саморазрушительной, но ей не нравилось, что Эрик понял это. Лимос ненавидела то, что он видел ее насквозь.

– Это часть моего проклятия, – уныло ответила она.

– Саморазрушение? Потеря цели? Полнейшая задница?

Удерживая ее за руку, Эрик начал выводить большим пальцем круги на нежной коже. Лимос могла ненавидеть его за то, что он видел ее насквозь и заставлял рассказывать о наболевшем, но она обожала то, как он успокаивал своими прикосновениями, своим голосом и просто своим присутствием.

– Да, – вздохнула она. Боже, иногда она презирала саму себя. Презирала свою демоническую половину, которая так глубоко соскользнула в колодец зла, что уже никогда не выберется. – Ты прав. Я настоящая задница. Я не имела в виду то, что сказала о твоей сестре. – Чаши весов на спине Лимос немного выровнялись, она сглотнула и вздохнула так, словно начинала тонуть.

– Что на счет того, когда ты сказала, что должна мне?

Она закрыла глаза и поборола желание солгать, но не потому что сама ее сущность требовала лжи, а потому, что правда показывала ту часть ее души, которую Лимос обычно не привыкла выставлять на показ.

– Я в самом деле должна тебе, но это не единственная причина по которой я хотела... хотела... раздеть тебя. – Щеки Лимос окрасил румянец, и она удивилась, как же сильно покраснела.

– И в чем же вторая причина?

– Помнишь, я спрашивала у тебя, скольких женщин ты целовал? – Лимос распахнула глаза. – Ответь мне сейчас.

– Зачем?

– Потому что я хочу знать.

Эрик сощурил взгляд.

– Нет, не хочешь.

– Видишь, – тихо проговорила она. – Ты не хочешь сказать, потому что это ранит меня, верно? – Когда Эрик ничего не ответил, она кивнула. – Но, если бы я очень-очень захотела узнать, ты бы сказал мне правду.

Мускулы на его челюсти напряглись, но Эрик все же прохрипел:

– Да. – Небо над ними прорезала молния, и казалось, через целую вечность за ней последовал гром.

– Ты хороший человек, Эрик. Тебе легко быть честным. Защищать тех, кто находиться поблизости. Мне это нравиться. Мне понравилось, что когда напали Найвы, твоим первым побуждением было спрятать меня за своей спиной. Из-за тебя, я чувствую себя... уязвимой.

Он приподнял темную бровь.

– Разве чувство уязвимости так плохо?

Лимос пожала плечами.

– Арес сказал бы, что да. Но мне нравиться, что ты заставляешь меня это чувствовать. – Рука Лимос вздрогнула, когда она прижала ладонь к груди Эрика, желая ощутить, как жизнь стучит в его сердце. – Ты заставляешь меня чувствовать себя женщиной. Как будто я не большой, плохой воин, который всегда должен оставаться сильным. Мне нравиться, что твоя сила позволяет мне расслабиться, и я могу быть тем человеком, которым хочу, а не тем что все от меня ожидают. Возможно это не имеет смысла...

Молниеносным движением, Эрик схватил ее за плечи, взмахом ноги подсек ей колени и свалил на полотенце.

Лимос на половину приземлилась на него, и не стала больше колебаться ни секунды.

Она страстно поцеловала Эрика, и он встретил ее агрессивный язык своим, на каждое покусывание отвечая покусыванием, а на каждое полизывание – полизыванием.

Она приподнялась, чтобы повыше на него взобраться. Его руки гладили ее плечи и волосы, оставаясь на разумном расстоянии от нижней части ее тела. Купальник скрывал пояс верности, но никто, находясь в здравом уме, не станет так рисковать, а Эрик явно не был идиотом.

– Хочу прикоснуться к тебе, – пробормотала Лимос возле его губ.

Его язык чувственным движением скользнул по ее нижней губе.

– Уверена?

Вместо ответа, ее рука скользнула вниз, касаясь рифленых мышц живота к тому месту, где из открытых штанов выглядывал его возбужденный член. Эрик зашипел и выгнул спину, теснее прижимаясь к руке Лимос, когда ее пальцы сомкнулись вокруг внушительной плоти.

Его текстура зачаровывала... нежная, шелковистая кожа поверх стальных мышц, неровности и углубления, которые заканчивались гладкой, бархатной головкой. И когда его бедра начали вращаться под ее руками, она тоже задвигалась, прижимаясь своим центром к его ноге.

Со стоном, Эрик схватил ее за руку и заставил остановиться.

– Ты можешь касаться себя? Тебе позволено, с твоим поясом верности?

Жар затопил ее щеки.

– Угу.

Шаловливая улыбка изогнула его губы.

– Я хочу это увидеть.

Лимос оттолкнулась от его груди.

– Ты хочешь... смотреть? – Боже, она не думала, что решиться на такое.

– Я не могу прикасаться, так что... да. – Эрик опустил взгляд на ее бикини. – Сними это.

– Но...

– Давай. – Он сел и снял свою футболку. – Давай же, Всадница.

Его голос – властный и немного хрипловатый, заставил ее задрожать в предвкушении. Она никогда не справлялась с приказами хорошо, но что-то в эротическом указании Эрика сделало ее податливой.

Сняв с себя штаны, он опустился на колени возле нее и потянулся ей за спину, чтобы снять топ.

Глаза Эрика тлели за отяжелевшими веками. Он снова лег на полотенце, одну руку положил за голову, а второй обхватил свой член.

Пока Лимос снимала свой топ, его рука начала медленно поглаживать член по всей его буро-коричневой возбужденной длине. Лимос никогда не думала, что мужчина прикасающийся к себе может выглядеть настолько сексуальным, но за этим она могла наблюдать весь день.

Тело Эрика, всегда такое великолепное, напряглось, все мышцы заиграли, а жилы на шее вздулись, когда он откинул голову и сузившимися глазами уставился на нее.

Удовольствие отразилось на его лице, рот слегка приоткрылся, а там, внизу, его рука стала двигаться быстрее.

В венах Лимос нарастал жар, а между бедер стало влажно. Она облизнула губы и придвинулась ближе. Она могла бы заменить его руки своими.

Потом поцеловать его грудь, живот... ох, черт, она в самом деле думала о том, чтобы приложить свой рот... туда?

Да, да об этом она и думала.

Головка цвета сливы заблестела, ее цвет углубился, а желание Лимос пробежаться вокруг нее языком только усилилось. Словно услышав ее мысли, Эрик изогнулся всем телом, его бедра приподнялись, напомнив Лимос о таких же движениях, которые он совершал лежа на ней, тяжело вбиваясь в ее тело.

– Трусики, – грубо приказал он. Лимос заколебалась, остановив пальцы на поясе. – Сейчас же.

Она зацепила пальцами ткань и потянула вниз, отметив при этом, что его движения стали быстрее. И снова, она остановилась, прямо перед тем как ткань открыла ее сердцевину.

– Я бы хотела, чтобы ты мог это сделать.

Взгляд Эрика, который был прикован к бикини, взметнулся к ее глазам.

– Я тоже. Так сильно хочу прикасаться к тебе, пробовать тебя на вкус.

О-о, она тоже этого хотела, и внезапно ощутила, что стала абсолютно влажной от самой мысли об Эрике, совершающим все эти действия с ее телом. Быстро, поскольку фантазии были пустой тратой времени, она сняла низ своего бикини и подползла к Эрику, намереваясь заполучить его во власть своего рта. Но, когда Лимос обрушила свои губы на опухшую головку, он схватил ее руками за бедра и потащил к себе.

– Что ты делаешь?

Эрик пошевелил бровями.

– Шестьдесят девять.

– Подожди, что? – Лимос уперлась коленями в песок, отказываясь сдвинуться с места. – Ты не можешь.

Улыбка Эрика стала абсолютно порочной.

– Нет, но ты можешь прикасаться к себе, а я могу смотреть.

Он жестко дернул ее, и через мгновение она приземлилась на колени над его головой.

– Чееерт, – вздохнул он. Голос его был хриплым и чуть приглушенным. Власть, которую имела над ним Лимос, оказалась замечательной и совершенно неожиданной. – Ты так прекрасна. – Она, возможно, растаяла бы прямо там, если бы Эрик не схватил ее руку и не прижал ей между ног так, что пальцы оказались на самой ее сердцевине. – Заставь себя кончить.

Лимос была абсолютно уверена, что лицо ее стало цвета спелого яблока, но она сделала то, о чем он просил, и, скользнув пальцами между складочек, начала поглаживать.

Гладкие жемчужины терлись о ее руку, и если закрыть глаза, она могла бы притвориться, что это Эрик прикасался к ней. Что это он ласкал ее языком. И когда его теплое дыхание коснулось ее чувствительной кожи, она почувствовала приближение оргазма.

Снедаемая отчаянной необъяснимой потребностью, она опустилась ниже на локте и взяла его плоть в рот. Его тело выгнулось под ней и глубокий, гортанный стон вырвался из его груди.

– Я не...не могу... больше.

Она окунула один палец внутрь себя и переместила к маленькому комочку нервов, который умолял об освобождении.

– Я тоже.

Всосав член поглубже в рот, Лимос обводила языком его вершину, в том же самом ритме лаская свой клитор, и менее чем через дюжину мгновений, оказалась на краю, ее бедра задергались, а дыхание стало тяжелыми вздохами вокруг его члена.

– Сейчас, – застонал он. – Сейчас.

Да, сейчас. Оргазм взорвался в ней, обжигающим, раскаленным добела, ударом молнии, ощущение которого усиливало дыхание Эрика на ее сердцевине. Во рту, член набух еще больше, и теплая жидкость брызнула ей на язык и потекла вниз по горлу.

На вкус он был солоноватым и пикантным, и внезапно, действие, которое всю жизнь ей казалось отвратительным, стало чем-то таким, что она хотела делать снова и снова.

Но только с Эриком.

Его тело дернулось, а бёдра покачивались, когда совместная кульминация постепенно угасала. Лимос продолжала гладить себя, пока плоть не стала слишком чувствительной, и инстинктивно, она почувствовала, что с Эриком происходит то же самое по его вздохам и трепету.

Осторожно, она слизала всё до последней капли с его члена, и пока Эрик лежал и восстанавливался, Лимос поспешила одеть бикини, чтобы ее пояс верности не соприкоснулся с его кожей.

Закончив, Лимос легла возле Эрика, положив голову ему на плечо.

– Еще один первый раз, – пробормотала она.

– Что, модифицированная шестьдесят девятая? Потому что, должен признаться, для меня это тоже было впервые.

– Нет, это. Прижиматься к кому-то. Единственными мужчинами, которых я когда-либо осмеливалась обнимать были мои братья и Ривер.

Эрик поднял руку и погладил ее волосы.

– Не могу себе даже представить, – тихо сказал он. – Мы люди, так быстро становимся одинокими... черт, я знаю много людей, которые настолько в этом нуждаются, что не могут провести и пары месяцев, или даже недель, без мужчины или женщины рядом.

– Что на счет тебя?

– Я всегда был слишком занят, чтобы думать об этом.

– Только не говори, что у тебя никогда не было отношений.

Он передернул плечами.

– Я спал со многими девушками, когда учился в старшей школе, но все это было скорее для того, чтобы сбежать из того ада, который творился у меня дома. Когда мне исполнилось восемнадцать, я вступил в ряды армии. Пару раз ходил на свидания, но ничего серьезного. А потом присоединился к ПС-Х, что практически уничтожило любой шанс на серьезные отношения, если, конечно, я не хотел встречаться с теми, с кем работаю.

– Как долго ты с ПС-Х?

– Десять лет. Мне было двадцать, и я как раз был в отпуску, в Японии. Нас с другом заманили в какой-то бар в подвальном помещении две очень шикарные цыпочки. Оказалось, они были вампиршами. Я едва спасся, моего друга убили, и когда я очнулся в военном госпитале бормоча про кровососов, то думал, что меня точно загребут в психушку. Но меня накачали успокоительным, и в следующий раз, когда я пришел в себя, то уже находился в корпусе ПС-Х, в Колумбии.

– И что, все время, пока ты работал в ПС-Х, ты... был одинок?

– Да. Не могу никому рассказывать, чем я занимаюсь – это строжайшая тайна, понимаешь?

– Ты же не думаешь, что я поверю, что все это время ты хранил целибат?

Его рокочущий смех приятной дрожью отозвался в ее теле.

– Нет, но поверь, это не то, о чем бы я хотел вспоминать. Секс на одну ночь время от времени. – У Лимос появилось внезапное желание найти каждую из девиц, с которыми он делил постель и превратить их в закуску для адских ищеек. – А ты? Я знаю, что ты не могла строить ни с кем отношений, и что я первый, с кем ты захотела быть вместе, но разве ты не чувствовала соблазна, хоть немножко?

– Нет. – Вранье.

Она хотела Тёмного Лорда, он стал ее величайшим соблазном. Хотя помолвку заключил на словах еще в то время, когда Лимос была младенцем, но когда пришло время составлять письменный контракт, она вошла бы в его покои, как будущая королева, ее единственным и самым сокровенным желанием было заполучить короля всех демонов.

Похоть, как цунами, нахлынула на нее, стоило лишь взглянуть на него, а страх только усиливал эти ощущения. Аура таинственности окружала его, и кто бы не попал под ее воздействие, пьянел от немыслимой силы и избытка чувственности, которые были ему присущи. Оказалось, что Лимос ничем не отличается от остальных.

Мужчины и женщины становились жертвами своих желаний, не в силах сопротивляться его магнетизму, так же, как и луна не может бороться с действием гравитации Земли. В состоянии сильнейшего возбуждения, она не просто ревновала к обнаженным женщинам, которые участвовали во всевозможных оргиях вокруг него, Лимос хотела поубивать всех, кто смел к нему прикасаться.

Ей даже пришлось стоять и смотреть, как он овладевал Лилит.

Но Лимос ушла нетронутой. Это даже не его руки надевали на ее талию пояс верности. Сначала она была в ярости. Теперь, она была очень, очень рада.

Проблема в том, что слишком много времени утекло, пока она добралась до этой стадии. Сотни лет после того, как их прокляли стать Всадниками, она планировала начать Апокалипсис и преподнести своих братьев мужу в качестве свадебного подарка.

Она была демоном в полном смысле этого слова – живя так, как ее учили, обманывая всех на своем пути, даже братьев. Она строила планы, плела интриги и подставляла их на каждом шагу.

А они приняли ее.

Они не знали, что каждое слово, что слетает с ее губ – ложь. Что столетиями она была в ответе за все ужасные вещи, которые с ними происходили, за все смерти их верных слуг, за нападения демонов.

Но постепенно, они изменили ее своей любовью, постоянной поддержкой и заботой. Однажды, она застала Танатоса около тела раба, который умер, защищая свою жену от хозяина, возжелавшего ее.

– Тебе грустно из-за этого человека? – спросила она, и ее вопрос прозвучал почти как насмешка.

– Нет, – голос Танатоса был пустым. – Мне грустно, потому что мы никогда не узнаем, каково это, любить так, как любил он, или иметь рядом того, кто сможет так любить нас.

– Мы есть друг у друга, – и опять насмешка. Она была сукой. И ей это нравилось.

– И моя радость не знает границ, – он поднял взгляд желтых глаз, которые будто прожгли ее насквозь. – Но это не одно и то же. Кто умрет за тебя, Лимос, когда придет время?

Что-то из того разговора не давало ей покоя, и позже она вернулась на то место, сама не зная почему.

Она схватила жену хозяина того раба, и угрожая ее жизни, пыталась увидеть, что он сделает, если перед ним поставить выбор: чью жизнь спасти, свою, или ее.

Он выбрал свою. Он ведь мог найти себе другую жену.

И тогда она поняла, что брак, на который она себя обрекает, станет точно таким же. Она будет королевой подземного мира... и племенной кобылой, которую в любой момент можно заменить.

Послав всех подальше, она убила мужчину и обрела совсем новый взгляд на жизнь.

Теплая рука Эрика разминала мышцы на ее шее, которые совсем одеревенели от ненавистных воспоминаний. Пальцы другой руки касались чернильных линий, что были изображением Кости.

– Он это чувствует?

– Ага, – прямо сейчас Эрик гладил ногу этого зверя, и ее бедро начало покалывать в ответ. – Ему это нравиться. Думаю, ты один из немногих, кого он не попытается съесть.

– Хорошо, а то это было бы отстойно. – Кости лягнул ногой, ясно давая понять Эрику, что с него достаточно. Тот понял намек, и обосновал руку поверх руки Лимос. – Ты росла в Шеуле, правильно? Под присмотром Лилит?

Тьфу! Совсем не та тема, которую она хотела обсуждать.

– Да.

– Думаю, это было не самым приятным опытом?

– Это было ужасно, – пробормотала она, и очередная ложь наполнила ее тело уже знакомым теплом. – Но я сбежала, и вот, оказалась здесь. Давай поговорим о тебе, поскольку это намного интереснее.

И если говорить будет он, ей не придется беспокоится о лжи.


Переводчики: silvermoon, navaprecious

Редактор: natali1875


Глава 20


Эрик не хотел говорить о себе. Лимос была куда более интересной, но когда женская ладонь медленно очертила круг на его груди, он упал в умиротворенный транс и забыл о том, что не хотел разговаривать.

Лимос прочистила горло.

– Можно у тебя кое-что спросить?

Если это не прелюдия к вопросу, на который сложно ответить, тогда он не знал, что это такое.

– Ты можешь спрашивать, но я не гарантирую, что отвечу или, что тебе понравится мой ответ.

Она кивнула и снова прочистила горло.

– Руна сказала, что ты возненавидишь себя, если узнаешь, что сделал с ней, а Тень говорил, что твой отец был жестоким ублюдком и ты всеми возможными способами защищал Руну и вашу маму.

– И? – Эрик знал, что защищал, но это бала одна из немногих тем, о которых он не хотел рассказывать.

– Так... расскажи мне.

Он искоса взглянул на Лимос.

– Это не вопрос.

– Говоришь, как Арес, – проворчала она. – Ладно, давай попробуем так. Где твои родители?

– Умерли.

– Ты убил их? – Спросила она с такой будничной невинностью, словно убийство собственных родителей было обычным явлением. В каких же разных мирах они оба выросли.

– Самоубийство и рак забрали их.

Лимос снова начала поглаживать ладонью по его груди. Ощущение было на удивление интимным.

– Как ты защищал свою маму и сестру? В смысле, ты же был ребенком, верно?

Серьезно, он не хотел об этом говорить. Но Лимос допрашивала его как профессиональный следователь, разве что использовала удовольствие, а не боль. Когда ее пальчики провели дорожку от одного соска к другому, Эрик треснул словно тонкая яичная скорлупка.

– Я стал мешать ему, – хрипло начал он. – Когда мой старик начинал избивать одну из них, я настолько злил его, что он переключался на меня. – О-о, но это еще не все.

Став подростком, он научился торговаться: "Я достану тебе выпивку, если перестанешь бить маму. Я принесу тебе немного травки, если отстанешь от Руны. Я приведу тебе проститутку с угла Третьей и Дивизионной, если перестанешь издеваться над мамой по ночам".

В конце концов, он изучил искусство угроз. "Если снова изобьешь маму или Руну, я пойду к копам". И наконец, после трех дней без куска хлеба в доме, потому что их отец истратил все деньги на выпивку, Эрик пошел на крайности. "Сейчас же отправляйся в Общество Анонимных Алкоголиков и очистись, или клянусь, я заставлю тебя почувствовать все, что ты сделал с нами".

Это привело к физическому противостоянию между ними двумя и закончилось переломом руки у Эрика и выбитыми зубами у его отца. И ничего не изменилось.

Пока Эрик не пошел к "странному парню" в школе, к тому, что всегда носил черное, рисовал черепа и пентаграммы на обложке своего блокнота и говорил, что поклоняется дьяволу.

Руна всегда считала, что именно мать поставила отцу ультиматум, и тот протрезвел и стал образцовым отцом, но нет, то были Эрик и странный парень, который призвал демона и заключил сделку, о которой Эрик сожалел всеми фибрами своего существа.

– Как ты вышел из того положения? – спросила Лимос.

Долгое время, он просто лежал, прислушиваясь к звукам уходящей грозы и вою адских гончих где-то поблизости. Кто бы мог подумать, что жуткие звуки, издаваемые адскими псами, могут успокаивать? Но именно в этом мире он сейчас находился, в мире, который коренным образом изменился за последние пару лет, и даже больше за последние несколько дней. Особенно для него.

– Это один из тех вопросов, на которые ты не хочешь отвечать, да? – Лимос вздохнула. Лимос, которая занимала большую часть его нового мира. И черт возьми, поскольку ее брат заклеймил его душу, Эрик решил, что не так уж и страшно сознаться ей, что это не впервые.

– Как я вышел из положения? Продал душу демону, который пообещал сделать так, чтобы мой отец протрезвел и исправился.

Лимос рывком выпрямилась, темные волосы рассыпались и прикрыли ее грудь, что было просто стыдом.

– Что ты сделал?

– Ага, глупо. Но я был в отчаянии. Был убежден, что в следующий раз, когда старик слетит с катушек, он убьет Руну или мою мать. – Эрик протянул руку, чтобы поиграть с ее шелковистыми волосами. – Это сработало. Он бросил пить, прекратил избивать нас и не изменял маме, но потом он заболел раком легких, мама покончила с собой, так что думаю, я продал душу, ни за что.

– Сколько времени? – прохрипела Лимос.

– Что "сколько времени"? Пока он не умер?

– Сколько времени до прихода демона-сборщика?

– Он уже пытался. Помнишь, я говорил, что меня укусил демон? То была его визитная карточка. Я должен был умереть, но Тень спас меня.

– Какой демон? – Лимос так яростно схватила его за ногу, что Эрик понял – к утру появятся синяки. – Какому виду ты продал свою душу?

– Погребальному Апостолу. А что?

Лимос вскочила на ноги и уставилась на него.

– Одевайся. – Она вытащила свое бикини из песка. – Поспеши. Мы должны найти того демона.

Эрик натянул свои штаны.

– Ему не удалось меня убить. Контракт разорван.

– Нет, – сказала она с нетерпением, – не разорван. Погребальные Апостолы никогда бы не позволили такого. – Она выругалась сразу на нескольких демонических языках. – Хах. Так вот почему Мор не убил тебя. Я думала об этом, но сейчас все приобретает смысл.

– Не для меня. – Эрик одел футболку и, пока Лимос придерживала свои волосы, помог ей завязать тесемки бикини на спине. – Интересное тату. – Он нахмурился рассматривая чашки весов, которые, он мог бы поклясться, находились в другом положении последний раз, когда он их видел.

– У нас нет времени на тату, – сказала Лимос, повернувшись к нему лицом. – Мой брат связал твою душу, но кто-то успел заклеймить ее раньше. Чтобы заполучить ее себе, ему придется выкупить ее у демона. Или, что более вероятно, убить чувака. Мы должны первыми добраться до того демона.

– Но как?

Поигрывая кольцом в пупке, Лимос заговорила, и слова полились так, словно прорвалась плотина.

– Я и раньше видела, как Гетель проводит ритуалы, чтобы выторговать душу. Нам нужен ангел. И немного крови тех, кто участвовал в вызове демона, который забрал твою душу.

Эрик тряхнул головой.

– Это не возможно. Тот парень умер в тюрьме несколько лет назад. Но это ведь хорошая новость, да? Значит Мор тоже не сможет найти демона.

От изощренных проклятий Лимос уши Эрика свернулись в трубочку.

– Нет. Мор почувствует того, кто держит душу, на которую он претендует. Мы в заднице.

– Даже больше чем ты думаешь. – Он кивком указал на пляж, откуда к ним приближался Танатос. К счастью, они уже оделись, но парень не был идиотом, и если у него был элементарный братский инстинкт, то... да... глаза Всадника сузились на подходе, а Эрик приготовился к Матчу Смерти: Часть Вторая.

К счастью, бросив на Эрика взгляд, который ясно говорил П-О-З-Ж-Е, Тан не стал изображать большого брата.

– Человек. – Голос Танатоса был столь же мрачным, как и его лицо. – Ты говорил, что можешь выучить любой демонический язык.

– Да. А что?

Танатос протянул лист пергамента.

– Можешь прочесть?

– О чем это? – Спросила Лимос, когда Эрик взял страницу и начал изучать странные каракули.

– Я попросил Реган проверить все, что нашел о твоем агимортусе. Она сказала, что в этом кусочке письмен Исфетов чувствуется злость, но я не знаю, о чем там говориться. Я надеялся, что твой парень сможет перевести.

Эрик тряхнул головой.

– Извини. Я не могу читать демонические языки. Только говорить на них.

– Твою мать, – выругался Тан. Он посмотрел вниз, где валялось скомканное полотенце, и его гребаные тени снова закружились у его ног.

Ох, нехорошо. Когда внимание Танатоса отвлеклось от агимортуса, оно переключилось на Эрика и Лимос. Думай быстрые...

– А почему бы вам не спросить Исфет? Или их больше не существует?

– Они существуют, – сказала Лимос, – но никто, кроме них самих, не знает их языка. Именно потому, многое из того, что мы думаем, что знаем о моем агимортусе является легендой, а не фактом.

Эрик вложил в ладонь Лимос пергамент.

– Ну, тогда давайте найдем себе Исфет, и узнаем, почему многое, поскольку вы нашли себе переводчика.

Борьба за его душу все еще оставалась игрой в перетягивание каната, Лимос все еще была обручена с Мистером 666, но если они смогут найти и спрятать ее агимортус, это станет огромной победой для команды хороших ребят.

И если Танатос сможет сохранить свою Печать целой, и они обеспечат Печати Лимос безопасность, то это будет означать, что все переключат свое внимание с нее на то, как остановить Мора.

Это может стать долгожданным перерывом, в котором так нуждаются ПС-Х и Эгида. Эрик заулыбался.

Мор может отсосать.


***


Лимос с Эриком ждали Ареса и Танатоса в Храме Лимос, который был единственным местом поклонения Всадникам, построенным вне пределов Шеула.

Ее храм существовал своего рода дымке. На этой небольшой территории, где соприкасались миры людей и демонов, и те, и другие могли свободно разгуливать, но не могли попасть в другое измерение.

Это место было спрятано в глубинах древней пещеры Инкан, настолько старой, что Лимос сомневалась, что за сотни лет там прошел хоть один человек.

Судя по тому, как выглядел храм, демоны там тоже вряд ли появлялись.

Она осмотрелась. Разрушенные каменные алтари и слои вековой пыли – вот что она увидела вокруг.

– Это просто оскорбительно.

Эрик присел возле побелевшего от времени скелета, прикованного к стене.

– Почему здесь все эти скелеты?

– Они были жертвенными подношениями для меня.

Ее ботинки застучали по полу, когда Лимос подошла к одному из алтарей, где в форме весов была выложена кучка разноцветных камней.

Под латами, ее собственные весы, татуированные, сохраняли равновесие, что было облегчением. Обычно, когда она находилась в одном из таких доменов или Шеуле, чашки весов склонялись в сторону зла.

Скривившись, Эрик прокомментировал:

– Мило.

Она смотрела, как он блуждает по храму, изучая каменные стены, каждый дюйм которых был исперещен символами и письменами.

Когда он остановился перед изображением ее и ее братьев, стоящими перед коленопреклоненными людьми и демонами, он провел по линиям ее лица, и она могла поклясться, что почувствовала его прикосновение на своей коже.

– Ты очень близка со своими братьями, но что произойдет, если все ваши Печати сломаются?

– Думаю, после того, как Апокалипсис завершиться и зло восторжествует, мы начнем войну друг с другом.

От одной только мысли об этом ей стало плохо.

– Не могу представить, чтобы мы с Руной воевали, – сказал он, оторвав руку от фрески.

Она улыбнулась:

– Это у нас общее.

Любовь к родным заставила их обоих пойти на крайние меры. Она хранила от своих братьев губительные секреты, а Эрик ради сестры продал свою душу. Лимос все еще не оправилась от такого откровения, но в какой-то мере, новость была хорошей.

Значит Мор не завладел душой Эрика... пока что. И как только они закончат здесь, Лимос собиралась вытащить из Эрика каждую капельку информации о том демоне.

Они должны выследить его до того, как это сделает Мор.

Эрик подошел к стене, покрытой большими отрывками какого-то текста.

– О чем все это? Выглядит так, будто написано на разных языках.

Лимос кивнула.

– Некоторые на латыни, но большинство – на Шеулике. – Она провела пальцем по блоку с черными письменами на сером камне. – Это легенда о нашем происхождении. – Она указала на следующую секцию. – Там своего рода свадебная программа.

Неожиданная темная ярость хлынула из его тела, но она на подсознательном уровне знала, что эти эмоции направлены не на нее.

– О чем там говориться?

– По большей части, кучка всякой чуши из моего контракта.

Предположив, что он владеет Шеуликом, она прочитала слова вслух:

– Дочь Лилит сочтется браком, кой будет скреплен кровью создания, что более не является ангелом, и жемчужный пояс верности будет разорван ее мужем.

Выражение лица Эрика стало одновременно задумчивым и яростным, и, она могла поклясться, что слышала, как он зарычал. Невероятно, но... Лимос завелась... услышав его реакцию на ее свадебные планы.

Он переплел их пальцы и подтянул ее поближе. Она обрадовано вздохнула, когда Арес и Танатос вошли вместе с высоким, зеленокожим Исфетинцем.

Арес остался стоять у двери, пока Танатос повел демона вовнутрь.

– Не думаю, что он знает, почему он здесь. Мы не можем нормально объясниться друг с другом.

– Как вы заставили его пойти с вами? – Спросил Эрик.

Тан пожал плечами.

– Мы похитили его.

Похищение было как раз то, что сделал бы Ресеф, и она не сдержалась и улыбнулась.

– Вы вернете его обратно так, чтобы Низул не узнали об этом, да?

Низул поработили расу Исфет, и они были мастерами в искусстве жестоких наказаний. У нее не возникало сомнений, что его самого обвинят в его же похищении.

– Конечно, – подтвердил Арес.

Танатос широко улыбнулся:

– И если кто-то из демонов Низул об этом узнает, мы позаботимся о том, чтобы они не смогли повторить этого больше никому. – Вот теперь, это были на сто процентов слова в стиле Танатоса. Он посмотрел на Эрика: – Твой выход, человек.

Эрик, переодетый в черную военную униформу и вооруженный до зубов тем, что принес Кинан в дом Лимос перед их экспедицией, обратил свое внимание на Исфетинца.

– Приветствую, – сказал он на идеальном Шеулике. – Мы бы хотели задать тебе несколько вопросов.

Мужчина, а Лимос предположила, что он был именно мужского пола, хотя сама не знала почему, моргнул своими большими, круглыми глазами.

– Этот демон ты хочешь спросить?

Верно. Она и забыла насколько плох их Шеулик.

Эрик сел на одну из лавок, и у Лимос возникло впечатление, что он старался создать атмосферу спокойствия и обыкновенности. Хотя, с его нагрудной кобурой, и поясом, обвешанным оружием, вряд ли это сработает. Но, это только добавило ему еще больше сексуальности.

– Ты можешь заговорить со мной на своем языке?

Исфетинец утвердительно кивнул, его длинные, похожие на щупальца пальцы сомкнулись вокруг трости:

– Если я знать?

– Жуть, – Эрик провел ладонью по лицу и посмотрел на Лимос. – Не удивительно, что у вас проблемы с общением с ними.

Словно у хамелеона, кожа демона изменила цвет, стала ярко серебристой, и он начал что-то говорить на языке Исфетов. Эрик нахмурился, но кивнул демону, чтобы тот продолжал. Через несколько минут, Эрик облегченно вздохнул.

– Этот язык очень причудливый. Мне никогда не приходилось так долго слушать, чтобы изучить. Просто, когда я думаю, что поймал его... подождите. – Эрик произнес несколько слов, которые Лимос не поняла.

Исфет дернулся, его маленький рот приоткрылся. Эрик заговорил снова, и с оживленным взмахом руки Исфет начал выдавать по миллиону слов в минуту.

Эрик повернулся к Лимос.

– Искали ли вы камеры изо... льда?

– Да. – Она пододвинулась поближе к нему. – Некоторые из слухов, по которым мы следовали, говорили о ледяных пещерах, как в Шеуле так и в человеческом мире.

Эрик взял ее за руку и придвинул к себе.

– Что на счет кипящего стекла?

Лимос вздохнула.

– Мы предполагали, что это может быть лава, так что искали в вулканических образованиях.

– А башни, – нахмурился Эрик. – Они говорят о башнях.

Эрик снова повернулся к Исфету и они начали другой разговор.

– Ладно, – сказал он. – Местоположение потерялось не в легенде. Оно потерялось в переводе. Вы же знаете, они почти не понимают и не говорят на Шеулике... а знают только несколько слов, чего достаточно, чтобы продавать свои товары.

– Почему они не могут выучить Шеулик? – спросил Тан.

Эрик повернулся, чтобы обратится ко всем сразу.

– Это похоже на общение с собаками. Они понимают язык нашего тела, и могут понять несколько слов, могут прочесть интонацию нашего тона. Но они не понимают разговор, и их нельзя этому научить. Это какая-то межвидовая штука.

– Так ты говоришь, что Исфеты подобны псам?

– Да. Они не похожи ни на одного демона. Черт, может они вообще не демоны.

Лимос бросила взгляд на Исфета.

– Тогда что они такое?

– Понятия не имею. – Эрик пожал плечами, от чего рубашка натянулась на его широких плечах. Ням. – Может, пришельцы?

– Пришельцы. – Голос Танатоса был ровным, недоверчивым.

– Твой скептицизм смешон, поскольку исходит от одного из Четырех чертовых Всадников Апокалипсиса.

Лимос предполагала, что Эрик может быть прав, хотя за всю свою жизнь она не встретила ни одного пришельца. Во всяком случае, она так думала.

– Ладно, чем бы они там ни были, теперь ты их понимаешь, верно?

– В каком-то роде. Он говорит, что чаша находится в камере из... не могу подобрать правильное слово.

Исфет подошел к алтарю и похлопал по одному из камней.

– Кристалл, – вздохнул Эрик. – Вот оно что. Это имеет смысл. Она в камере из кристаллов.

– Не льда?

– Нет. Это так перевели на Шеулик, поэтому и вы поняли так. А еще она затоплена кипящей водой.

– Кипящее стекло, – пробормотала Лимос. – Что на счет башен?

Эрик заговорил с Исфетом и снова повернулся к Лимос.

– Не башни. Колонны. Большие кристаллы внутри пещеры. Еще он сказал, что поскольку я знаю их язык, то узнаю знаки внутри. К сожалению, он не знает, где находится пещера.

– Гугл. – Все повернулись и уставились на Ареса, который просто пожал плечами. – Кара обычно говорит, что в Гугле можно найти все. Не помешает.

– Значит мы будем искать кристаллические пещеры в Гугле? – усмехнулся Эрик. – Тогда пойдёмте гуглить.


Переводчики: silvermoon, navaprecious

Редактор: natali1875


Глава 21


Они нашли грот за тридцать минут.

Поиск пещеры кристаллов в Гугле выдал невероятное количество результатов. Но, откинув неподходящие варианты, они все же остановили свой выбор на одном – гигантском углублении, обнаруженном в Мексике... полости которого когда-то были заполнены горячими минеральными водами.

Шахтеры выкачали воду, но прямые выходы к жерлу вулкана делали воздух в пещере настолько жарким, что он мог убить незащищенного человека за считанные минуты.

Согласно из одной статьи, найденной в интернете, ученые вывели теорию, что за миллионы лет, которые понадобились для возникновения кристаллов, уровень воды в пещере постоянно колебался, то полностью заполняя ее полости, то совсем исчезая.

Агимортус Лимос могли с легкостью спрятать в один из периодов, когда уровень воды становился совсем низким.

Эрик позвал Кинана помочь с поисками, но тот сейчас разбирался с нападением на главный штаб Эгиды за пределами Франкфурта, в результате которого погибло двадцать Хранителей, и послал вместо себя своего приятеля-вампира.

Демон, Фантом, был что-то в роде охотника за сокровищами, и Кинан клялся, что тот окажется таким же полезным, как и несколько месяцев назад в большой схватке с Мором.

Лучше бы Кинан оказался прав, поскольку Лимос никогда в жизни не встречала демона, действующего на нервы больше, чем Фантом.

Фантом вышел из копера[24] и направился к Лимос, ее братьям и Эрику.

Он прибыл раньше, чем они, поэтому отправился все проверить и захватить Эрику оранжевый термокостюм, задача которого – не пропускать охлажденный воздух, что исходил из миниатюрной установки по кондиционированию воздуха. Он протянул его Эрику.

– Эй, чувак. Придется поиграть в астронавта. О, и я позаботился о людях, которые были внутри.

– Позаботился? – переспросил Эрик.

– Да, не парься, – сказал Фантом, засовывая руки в карманы брюк. – Они все еще живы. Просто... устали.

Лимос помогла Эрику надеть громоздкий костюм:

– От чего?

Фантом провел языком по клыку:

– Анемия измотала.

Танатос засмеялся:

– С каждым разом, как я вижу этого парня, он мне нравиться все больше и больше.

– Ладно, – ответила Лимос помогая присоединить респиратор к системе подачи воздуха, которая, словно большая коробка, висела на спине Эрика. – Он может стать твоим пещерным приятелем.

Фантом и Танатос весело перешучивались по дороге к входу, за ними шел Арес, а Лимос с Эриком замыкали шествие. Лишь только они хотели пройти сквозь большие стальные двери, Эрик ее внезапно остановил.

– Эй, – он спрятал маску, засунув ее под руку, и взял ее лицо в ладонь. – Не знаю, что мы там найдем, но хочу, чтобы ты знала, я всегда тебя прикрою.

Опустив голову, он ее поцеловал. Губы Эрика были как теплый бархат, и она не переставала удивляться, как такой сильный и несгибаемый мужчина как он, может обладать такой мягкостью и быть настолько нежным.

Ей нравилось это противоречие, и еще больше нравилось, какие ощущения все это заставляло ее испытывать.

– Кхем.

Звук прочищаемого горла прервал их поцелуй, и когда Лимос развернулась, то увидела, что Арес придерживает дверь для Эрика и злобно на него смотрит. К счастью, Фантом и Танатос уже зашли.

Фантом, наверное, надорвал бы бока от смеха и получил огромное удовольствие издеваясь над ними, Танатос же попытался бы еще раз утопить Эрика. И не важно, что здесь не было воды. Она видела, как Танатос однажды утопил человека в его собственной крови.

Ее щеки запылали. Она застенчиво улыбнулась Эрику и вошла в помещение, и вот тогда стало понятно, что Фантом действительно позаботился о людях, которые должны были наблюдать за научным оборудованием.

Они все были без сознания и лежали в белом, похожем на тоннель, проходе.

Из-за лишком теплого воздуха уже становилось труднее дышать, и как только Арес открыл массивную дверь, что вела в пещеры кристаллов, температура из жаркой, как в пустыне, превратилась в удушливый пар сауны.

Эрик закрепил защитную маску, а остальные надели на головы каски с прикрепленными сверху фонариками.

Лимос наполнило предвкушение, когда они, активировали броню и вошли в пещеру, напоминающую огромный, выдолбленный изнутри снежный ком.

Громадные кристаллы образовали вертикальные и горизонтальные башни, длинной в несколько сотен дюймов и шириной как двухполосная городская дорога. В самом низу, бритвенно-острые кристаллы создавали подобие ложа из гвоздей. Один промах, и ты превратишься в подушечку для иголок.

Лимос оставалась возле Эрика, пока он шел вдоль кристалла, что образовал мост между несколькими точками кристаллического кластера. Потянувшись, он провел пальцами, затянутыми в перчатку, по шероховатой поверхности кристалла.

– Будь я проклят. Символы.

Арес оказался позади них, а его глаза обыскивали каждый закуток.

– О чем там говориться?

– Больше похоже на указатели. – Эрик пальцем указал вниз. – Туда.

Танатос перепрыгнул с кристалла на другой, который выпирал в сторону пещеры, а Фантом присоединился к нему секундой позже, спустившись вниз намного легче. Но с другой стороны, демон не был одет в неуклюжие костяные доспехи.

– Высоко. – Эрик взглянул через край. – Полагаю.

– В чем дело, человек? – Тан взглянул вверх с насмешливой улыбкой на лице. У ее брата иногда в самом деле было очень странное чувство юмора. – Слишком смертный чтобы сюда спрыгнуть?

– Неа, – отозвался Эрик. – Просто ваши жирные задницы занимают весь уступ.

Танатос засмеялся и спрыгнул на кристалл, что находился еще ниже и прежде чем Лимос смогла его остановить, Эрик прыгнул и приземлился возле Фантома и чуть не свалил демона вниз. Фантом шлепнул его по голове и спустился к Тану.

Лимос пыталась успокоиться, чтобы не заработать сердечный приступ. Эрик был бесстрашен. Или, может, безумен.

Ей это даже понравилось.

– Ну? Видишь еще символы?

– Пока нет. – Эрик пробежал руками по кристаллу, и остальные присоединились к его поискам.

Лимос начала терять надежду, когда их окликнул Фантом.

– Эй, Лошадиное братство. Я нашел символ. – Он склонился возле двух огромных кристаллов, что образовали букву Х, и вглядывался в дюймовое пространство между ними.

– Как к черту ты это нашел? – спросил Эрик, остановившись возле демона. – Он спрятан.

Фантом пожал плечами.

– В этом я хорош.

– Проклятие, – вздохнул Эрик. – Рад, что Ки прислал тебя. Мы бы никогда сами не нашли.

Фантом, легким движением, поднялся на ноги.

– Что? А я то думал ты мне рад из-за моей неподражаемой обаятельности?

Что-то подобное мог сказать Ресеф, и Лимос поняла, что улыбается от воспоминаний. О, Боже, она скучала по своему брату.

Эрик опустился на четвереньки и заглянул в пролет между кристаллами. Через мгновение, он растянулся на животе и потянулся куда-то вниз, его рука исчезла под кристаллом на котором он лежал. Внезапно, Эрик поднялся на ноги, а из его кулака, на кожаном шнурке, свисала крошечная белая чаша.

– Нашел.

Лимос готова была кричать от радости. Ее братья возбужденно болтали, Фантом пробормотал что-то о том, как он голоден, а сама она чуть не запрыгнула на Эрика...

А потом начался настоящий ад. В одну минуту, Лимос праздновала находку своего агимортуса, а в следующую, на выступе над ними склонился Мор, тихое рычание раскрыло его губы и заставило клыки поблескивать.

– Как он нас нашел? – Эрик нырнул в один из пролетов между кристаллами, но Мор, в мгновения ока, оказался рядом с ним.

Соскользнув с гладкой поверхности, Эрик перебросил агимортус Аресу. Это действие многого ему стоило, и прежде чем Эрик смог скрыться, Мор схватил его за горло.

– Отпусти его! – Лимос побежала к ним, пока Эрик пинался и брыкался, но когда ее брат сильнее сжал его горло, борьба Эрика ослабла.

– Оставайся там, маленькая сестренка, – ответил Мор, и все замерли на своих местах. – Я обменяю его на чашу.

Если бы он просил о чем-то другом, она бы согласилась, но не могло быть и речи, чтобы отдать чашу. Нужно отвлечь его.

– Как ты нас нашел?

– Ах. Это. Ты знаешь, что твой парень продал душу Погребальному Апостолу?

Эрик врезал ботинком по голени Мора.

– Она знает, лошадиная ты задница.

Мор сорвал маску с лица Эрика и он чуть не задохнулся от удушливого, жаркого воздуха.

– Я нашел его, убил и твоя душа перешла в мое владение. Теперь я могу почувствовать тебя где угодно.

– Отпусти его, Ресеф, – тихо попросила Лимос.

– Не думай, что можешь достучаться до Ресефа, – прорычал Мор. – Он ушел. Привыкни к этому. – Он снова сжал горло Эрика, лицо которого стало малиновым. – Отдай мне чертову чашу.

Она не могла. Но не могла также позволить Эрику умереть. Каждая косточка в ее теле закричала от мыслей, что роились в ее уме, но Лимос отмахнулась от голосов и шагнула вперед.

– Возьми меня взамен. – Кристаллические стены начали смыкаться, напоминая о том, что границы Шеула станут ее пристанищем навечно. – Ты можешь отвести меня к моему мужу и взять ту награду, которую пожелаешь.

Эрик, Тан и Арес, все в один голос закричали "Нет", но Лимос не обратила на них внимания. Это было худшим ее кошмаром... ну, вторым худшим, после сломанной Печати, но ради спасения Эрика, она это сделает.

В глазах Мора блеснуло леденящее душу зло.

– Думаю, мы договорились.

Тан бросился было к ней, но Лимос уклонилась.

– Не надо, – прошептала она. – Я должна это сделать.

На отяжелевших ногах она двинулась к Мору.

– Также, я хочу, чтобы душа Эрика вернулась к нему, чтобы после его смерти, ты не стал её владельцем.

– Согласен.

– Не надо, детка, – прохрипел Эрик. – Не делай этого.

– Если я этого не сделаю, он убьет тебя, и ты проведешь вечность в мучениях. Не могу допустить этого. – Ее взгляд был прикован к Мору, пока она приближалась на расстояние вытянутой руки. – Отпусти его.

Мор сбросил Эрика с уступа и только кошачьи рефлексы Фантома спасли его от падения на острые осколки кристаллов и жуткой смерти.

– Подонок! – Лимос впечатала свой кулак в челюсть брата.

Голова Мора запрокинулась, и она нанесла еще один удар, на этот раз ухитрившись провести пальцами по серповидному шраму, отвечающему за их доспехи. В то же мгновение, броня Мора исчезла, оставив его лишь в поношенных камуфляжных штанах.

Из кармана на ноге торчал кинжал Избавления, с рукоятью в форме лошадиной головы, во всей своей блистательной, красе.

Только Мор хотел активировать свои доспехи, один из кинжалов Эрика пронзил его запястье в точном, мастерском броске.

Кровь брызнула Лимос в лицо, ненадолго ослепляя, пока она ударила Мору в живот, намереваясь отобрать нож. Кинжал лег холодным, тяжелым весом в ее ладонь. Не раздумывая, она всадила лезвие в сердце своему брату.

Пещера погрузилась в мертвую тишину. Ужас и неверие промелькнули в глазах Мора. Дрожащей рукой, он схватил ладонь Лимос, что все еще держала рукоять кинжала. Кровь покрыла ее пальцы, хлынув изо рта Мора, стекая по его подбородку.

Громыхающие шаги зазвенели в пещере, когда ее братья, Фантом и Эрик бросились к ним.

– Ох, блядь. – Голос Тана был исполнен шока. – Ли, что ты наделала?

Она не смогла выдавить ни слова в ответ. Мор рухнул на колени на кристаллическом мосту, и Лимос последовала за ним. В момент, когда ее колени ударились об скалу, душу наполнила жгучая печаль. Нет... нет... это происходит не на самом деле! Тан должен был восстановить его Печать, и о, Боже, что она сделала?

– Лимос, – прохрипел Мор сквозь кровь, а потом стал Ресефом. Лимос знала это, видела, как в льдисто голубых глазах собирались слезы. – Я скучал по... тебе.

Горло сжало так сильно, что она едва могла дышать.

– Прости меня.

Все его тело содрогнулось.

– М-мне... жаль.

– Нет, – прохрипела она. – Не надо. Все это не твоя вина.

Его голова упала вперед, так что волосы закрыли лицо.

– Ты не понимаешь..., – прошептал он. – Мне жаль... что... что... разочаровал тебя. – Мор так сильно сжал руку Лимос, что та задохнулась. – Ты должно быть так разочарована, что Избавление не убил меня.

Он поднял голову, глаза запылали красным, и выдернул кинжал со своей груди, словно тот был лишь щепкой.

Матерь...

Очередной, брошенный Эриком, кинжал пронзил руку Мора. Избавление выпал из его хватки и завертелся.

Лимос схватила кинжал на лету и вскочила на ноги, почти врезавшись в братьев.

Размытым движением Мор облачился в броню. В мгновение ока, в его руке оказался меч, которым он взмахнул над головой Лимос.

Тан оттолкнул ее с пути, и Лимос услышала отчетливый звук металла, врезавшегося в кость. Танатос споткнулся и врезался в кристалл, в его черепе зияла рана от меча Мора.

С удвоенной силой на Мора напал Арес, и внезапно, пещера ожила, наполнилась рычанием, когда орды демонов, казалось бы, начали взбираться по кристаллам на верх.

Фантом ринулся в драку, а Эрик бросил еще один кинжал из своего ботинка и убил чешуйчатую тварь, когда та заползла на кристалл.

– Уходи! – Арес бросил ей чашу. – Убирайтесь отсюда.

Лимос хотела остаться и драться, но Эрик все еще был в опасности, и ей нужно было защитить свой агимортус. Отчаянно выругавшись, она открыла врата.

Портал мерцал блестящим занавесом, в ожидании... и она даже не понимала, что колеблется, пока Эрик не увел ее, заставив пройти через врата и выйти на песочном берегу возле ее дома.

Да, они заполучили Избавление и ее агимортус, но почему-то, ничто из произошедшего в той комнате, не казалось победой.


Переводчики: silvermoon, navaprecious

Редактор: natali1875


Глава 22


Сердце Эрика стучало так быстро и сильно, что его ребра болели. Или может причиной покалывания его грудной клетки стал убийственный правый джеб[25] Мора, а, возможно, тело ныло из-за сильного удара, которым врезалась рукоять Избавления ему в грудь.

Очень осторожно он скатился с Лимос и начал помогать ей подняться на ноги, но когда он взглянул в ее полуночные глаза, и увидел, что они наполнились ужасом, сел рядом с ней.

Ее окровавленные руки сжимали клинок Избавления мертвой хваткой, а по смертельно-бледному лицу ручьем текли слезы.

– Я пыталась убить Мора, – ее слабый голос был еле слышен сквозь всплеск волн на пляже.

– Эй, – он осторожно вытащил кинжал из ее рук и вонзил его в песок, – ты сделала то, что должна была.

– Ты не понимаешь. Я хотела, чтобы он умер, Эрик. – Ее глаза стали дикими, ноздри раздулись, когда она ухватила его за воротник рубашки в каком-то безумном отчаянии. – Я хотела, чтобы мой брат умер.

Эрик гладил ее руки, используя нежные прикосновения и свой голос, чтобы успокоить ее.

– Ты хотела этого потому, что он не твой брат. Уже нет, и ты это знаешь.

Лимос посмотрела на кинжал, который он засунул в песок:

– Ты опять это делаешь.

– Делаю что?

– Заставляешь меня взглянуть на вещи, о которых я даже не подозреваю.

– Знаешь, – он притянул ее ближе так, что ее голова лежала у него на груди. – Ты просто врешь себе.

– Конечно вру, – тихо согласилась она. – Я делаю это по отношению ко всем, так почему бы мне не обманывать себя?

Она закрыла глаза и сделала глубокий, судорожный вдох. Затем в панике резко дернулась, когда в ярде от них открылся портал. Из него вышел Арес, весь в крови и с опухшим глазом, одна его рука была искалечена и висела сбоку.

– Мы все в порядке, – начал он до того, как Эрик или Лимос успели хоть что-то спросить. – Фантом забрал Танатоса в ЦБП. – Он посмотрел на Эрика, будто желая объясниться: – Он бы исцелился и без посторонней помощи, но повреждения были серьезными, а мы не можем позволить, чтобы Танатос на длительное время оставался уязвимым, – Арес присел возле нее и накрыл ее руку своей ладонью. – Ты сделала то, что должна была.

Она кивнула.

– Но почему Мор не умер?

– Не знаю, но эта неудача – просто катастрофа. Избавление был нашим единственным шансом остановить его. А ведь все становиться только хуже.

– Как в принципе что-то может стать еще хуже? – спросил Эрик, и понял, что совсем не хочет узнать ответ на свой вопрос.

Арес стер струйку крови со щеки:

– Появился Хаос и пытался заразить Мора бешенством.

– Только не говори, что у него иммунитет к парализующей слюне адских псов, – простонала Лимос. – Только не это.

– Нет, иммунитета нет, но он стал почти невосприимчив к яду. Его парализовало только на пять секунд. Мор становиться все сильнее, Лимос, и, могу поспорить, что совсем скоро укус адской гончей станет ему нипочем, – Арес выругался на шеулике, и Эрик понял каждое из грязных словечек. – Где, черт возьми, Ривер и Харвэстэр? Мы нуждаемся в них больше, чем когда бы то ни было, а они пропали без вести.

– Это все моя вина, – пробормотала она. – Моя. Может я не попала кинжалом в нужное место. Может...

Эрик сжал ее ладонь:

– Ты всадила нож ему прямо в сердце. Точнее попасть было невозможно. Это не твоя вина.

– Эрик прав.

Арес забрал клинок и спрятал его в своих доспехах.

– Я иду в ЦБП, – он кивнул Эрику. – Позаботься о ней.

– Конечно позабочусь, – ответил он.

Когда Арес ушел, Лимос взяла чашу, подвешенную на кожаном шнурке и надела на шею поверх своей Печати. Эрик поднял ее на руки и понес в дом, удивляясь, что она совсем не сопротивлялась.

И она была совсем не против, когда он раздел ее и засунул под горячий душ. Свою одежду Эрик оставил, боясь отрезать любые выступающие части тела, если коснется обманчиво безобидных, красивых жемчужин. А когда закончил водные процедуры, то уложил Лимос в кровать.

– Присоединишься? – спросила она, и да, это он и собирался сделать, предварительно приняв душ.

Эрик быстро помылся, и когда вышел из ванны, то нашел Лимос на террасе, одетую в розовый, теплый халат, с задумчивым видом смотрящую на темный океан.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Думаю.

– О чем?

Она посмотрела на звездное небо, и мерцание далеких огоньков отразилось в ее глазах.

– О тебе.

– О чем именно?

– Я многим тебе обязана, Эрик. Без тебя, мы бы никогда не нашли мой агимортус, – внезапно она оказалась в его объятьях, ее тело было настолько напряженным, что это рвало его сердце на части.

Ничто так не пробуждало в нем защитные инстинкты, как ее ранимость и беззащитность.

Эта женщина была готова отправиться в ад ради него. Буквально. Она добровольно согласилась бросить все и присоединиться к своему супругу, стать навеки несчастной только, чтобы спасти его душу.

– Нет, – прохрипел он. – Это я тебе должен. То, что ты готова была ради меня сделать... думаю, это самый альтруистический поступок в истории.

Она горько засмеялась:

– Ты понятия не имеешь, насколько я эгоистична.

– Ты никогда меня не убедишь.

Они долго стояли вместе, теплый ночной ветерок кружил вокруг них. Странно было думать, что уже наступил декабрь и скоро Рождество. Эрик привык к снегу в эту пору года. От этих мыслей в его голове всплыли картины охотничьего домика, огня, уютно потрескивающего в камине, украшенной ёлки и обнаженной Лимос, лежащей на полу среди всего этого. Только в его фантазии, вместо жемчужного пояса верности, на ней был огромный красный бант.

Он должен найти способ воплотить это в реальность. Должен быть способ разорвать ее контракт и вместе с ним и эту чертову золотую цепь. Потому, что после всего, что произошло по его возвращению из ада, и особенно после сегодняшнего происшествия в пещере кристаллов, он не собирался ее отпускать.

– Эрик? – прижав голову к его груди, Лимос водила руками вдоль его спины. – Помнишь я говорила, что это моя вина, что кинжал Избавления не убил Мора?

– Это не было твоей виной.

Она немного отстранилась и посмотрела ему в лицо. Серебристое свечение луны отображалось в ее глазах, превращая их в лавандовые зеркала, покрытые морозными узорами. Они были неповторимы. Она была неповторима.

– Я должна рассказать тебе кое-что. Нечто такое, что я не могу открыть даже братьям, но, возможно, ты сможешь как-то помочь. ПС-Х или Эгида... Я не знаю. Потому, что я действительно считаю, что именно я виновата в том, что Искупление не сработал с Мором.

Эрик ненавидел то, что она винила себя, и хотя единственное, чего он сейчас хотел, это унести ее в спальню и заставить забыть все, кроме реакции ее тела на него, он чувствовал, что ей нужно открыться и выговориться.

– Продолжай.

– Помнишь, как Эгида утратила Избавление несколько сотен лет назад?

Он нахмурился, гадая к чему она клонит:

– Да... и они даже понятия не имели, как умудрились его потерять.

– Все потому, что они не теряли его. Я его украла.


***


Лимос ждала, что Эрик разозлиться. Испугается. Будет смотреть на нее с осуждением. Хоть как-то отреагирует. Вместо этого, он просто наблюдал за ней. С невозмутимым спокойствием.

– Думаю, всему этому есть объяснение.

– Да, – ответила Лимос. – Но оно тебе вряд ли понравиться.

– Давай проверим.

Почему-то, такая спокойная, невозмутимая реакция была хуже, нежели если бы он слетел с катушек. По крайней мере, тогда бы она не переживала, что он разозлиться. Ведь чем дольше он верил в нее, тем хуже могла стать его реакция, когда она его подведет.

Лимос могла прекратить все это немедленно, придумать какую-то фальшивую историю, но что, если она права, и кинжал Искупления не сработал из-за того, что она сделала давным-давно? Возможно, Эрик как-то поможет. Господи, она надеялась на это.

– Помнишь свое замечание о том, что иногда я становлюсь самоуничтожительной? – Что все еще раздражало. Может это и правда, но Лимос не нравилось, быть настолько открытой для кого-либо. Даже Эрик. – Ну, где-то во времена, когда тамплиеры впали в немилость, мир был в смятении. Всевозможные Крестовые Походы оставили Ближний Восток в кризисном состоянии, а в Европе, урожаи оказались неудачными, благодаря тому, что ученые сейчас называют, изменением климата. В 1300 году, люди начали голодать. – Не взирая на теплую погоду, Лимос вздрогнула от воспоминаний о том, насколько темными оказались те времена для всех, включая и ее саму.

– Я впала в саморазрушительную депрессию, и пределом моих мечтаний стало начало Апокалипсиса. – Среди людей начались разговоры, первые настоящие признаки страха со времен начала Христианства. С тех пор каждое поколение считает, что они возвещают конец дней, но знаешь, то действительно был первый раз столь массового консенсуса[26]? – Нет, конечно же, он не знал. Его там не было. Так странно было разговаривать с кем-то столь... молодым. – Так или иначе, я была исполнена энтузиазма, хотела, чтобы Апокалипсис наконец наступил и моим терзаниям пришел конец.

– И ты украла кинжал?

– Ага. Стащила его у тамплиеров. В "Демонике" говориться о том, что печать Ресефа сломается первой, и я подумала, если мне удастся заполучить клинок Избавления, то мне не придется волноваться на счет того, что Арес или Тан попытаются убить Мора. Поэтому я хранила его до 1317 года, пока Эгида, обвиняя в Великом Голоде[27], не призвали меня заклинанием.

Эрик нахмурился.

– Подожди... если они... мы... можем призывать вас, то почему Кинан использовал Ривера, чтобы связаться с вами несколько месяцев назад?

Лимос отвернулась и вцепилась в перила так сильно, что ногти оставили вмятины в древесине.

– Потому что, после того случая, я уничтожила все знания об ритуале вызова. – Она покосилась на Эрика, но выражение его лица оставалось безучастным. – Видишь ли, они пленили меня, отравив ядом адских гончих, а у меня при себе был Избавление. Они забрали кинжал и целую неделю пытали меня ради информации. В конце концов меня нашел Ресеф. Он очень редко злился, но когда все-таки выходил из себя, очень немногое могло его остановить. Он убил всех Хранителей в том месте, где они меня держали. А когда закончил, мне пришлось признаться, что я украла Избавление, и теперь, когда Эгида снова его вернула, я боялась, что они внесут это в свои записи.

И все же она соврала Ресефу о настоящей причине того, почему украла кинжал. Она сказала, что не верила в способность Эгиды обеспечить безопасность клинка, и Ресеф был настолько доверчив, что поверил в ее обеспокоенность и желание взять Избавление под свою охрану.

– И что же вы сделали?

– Мы отыскали каждого эгидовца, который знал о моей причастности ко всему и... позаботились об их воспоминаниях.

Он напрягся, поскольку, черт, это была больная тема:

– Понимаю.

– На все ушло много времени, но с возможностью Ресефа проникать глубже в чью-либо память, чем у любого из нас, мы смогли повлиять практически на всех, кто был в этом замешан.

Проблема заключалась в том, что человек, который в конечном счете добрался до кинжала, пропал и припрятал ножичек с собой. Теперь мы знаем, что он изменил его предназначение, чтобы им можно было убить агимортус Ареса, чтобы спасти его.

– Почему именно Ареса?

– Он единственный из нас, агимортусом которого является человек.

Эрик кивнул:

– Хорошо, но какое все это имеет отношение к тому, что Мор не умер, когда ты попыталась заколоть его?

Душистый океанский бриз овевал ее лицо, и Лимос воспользовалась мгновением, чтобы насладиться шепотом ветра, ласкающего лицо и играющего с волосами.

В Шеуле она прожила относительно недолгое время, но темный, замкнутый опыт врезался ей в душу, а каждый день, который она проводила, вот так в открытую, становился подарком, и именно так она к нему и относилась.

Наконец-то, Лимос снова повернулась к Эрику.

– Думаю, побочным эффектом стало то, что он оказался неспособным убить Всадника. Просто, я больше не вижу никакого объяснения, почему он не оказал на Мора никакого воздействия.

Лимос практически видела, как вращаются шестеренки в мозгу Эрика, пока он обдумывал все, что она ему рассказала. Его крепкое тело было невероятно красивым в лунном свете, и хотя она ощущала почти физическую боль от желания прикоснуться к нему, она понимала, что он находился в военном настроении, и старался найти какой-то выход.

– Откуда появились надписи на рукояти? – спросил Эрик. – Они всегда там были, или их добавили позже?

"Из смерти возникнет жизнь".

– Когда мы только выковали клинок Избавления, у Хранительницы, которая нам помогала заговорить его, возникло видение. Она увидела эти слова и настояла, чтобы они обязательно были вырезаны на рукояти. Поэтому Танатос считает, что Мора можно излечить. Он думает, что может что-то сделать, чтобы это произошло, поскольку именно Избавление упоминается в его пророчестве.

Он склонил голову на бок и наблюдал за ней так долго, что она начала нервничать.

– Что? – наконец спросила она. – У меня еда засохла на лице, или что-то еще?

Эрик засмеялся, а потом посерьезнел:

– Я рад, что ты мне рассказала.

– Ты меня не ненавидишь?

Крохотное расстояние, разделяющее их мгновенно сократилось и он опустил голову, мягко касаясь ее губ своими.

– Вот тебе мой ответ, – сказал он, чем несказанно удивил ее. – Я думаю, тебе следовало обо всем рассказать братьям, но я могу понять, почему ты этого не сделала. Есть вещи, о которых не знает даже Руна.

– О чем именно?

Он медленно выдохнул:

– Например то, что я продал душу Погребальному Апостолу, чтобы спасти ей жизнь, – он зажмурился, но это действие не смогло скрыть от нее его боль. – Она столько перенесла, и во многом винила себя, пока Тень не избавил ее от этого чувства, – Эрик медленно открыл глаза. – Я не могу рассказать ей об этом. Она опять станет казнить себя.

– Как Тень убрал ее чувство вины? – Она бы, и сама не против использовать чуточку такой магии.

– Поверь мне, ты не захочешь это услышать, – скривился он. – Есть вещи, которые я не хочу знать о своей сестре.

– А. Ты про секс.

Хорошо, она уже перехотела использовать эту чудо-терапию. Только не с Тенью. Но вот если Эрик захочет с помощью секса избавить ее от вины, это уже будет совсем другой разговор.

– Что-то вроде этого.

Вроде этого? В ее словарном запасе не было такого понятия, как "слишком много информации", но Эрик, видимо, не хотел задумываться о некоторых эпизодах из жизни своей сестры.

– На счет Руны...

Она затронула тему, на которую не очень хотела говорить, но, впервые в жизни, она чувствовала, что сможет. Сможет рассказать о том, что натворила, не боясь, что ее возненавидят.

Реакция Эрика на правду о ее прошлом (хотя он не знал еще самого худшего) придала ей уверенности и желания облегчить совесть, и не важно, что только для него.

– На Шеулике нет такого понятия, как "извини", – начала она. – Так что я росла без него. Однажды, когда я пыталась подобрать правильные слова, того, кому я собиралась их сказать жестоко наказали. С тех пор мне трудно просить прощения, поэтому, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что мне действительно жаль, что стерла тебе память. Я не имела права этого делать.

– Да, не имела, – его голос звучал строго, но не озлобленно. – Но я понимаю, почему ты это сделала. Ты хотела меня защитить, так же, как и тогда, когда предложила выменять мою жизнь на свою свободу и отправиться к Сатане. – Его большая грудь вздымалась от глубоких вдохов, когда он потянулся и погладил ее щеку. – Только пообещай, что не сделаешь этого снова.

Лимос улыбнулась, хотя ничего смешного во всем этом не было:

– Чего именно не сделаю?

– И того, и другого. Ублюдок тебя не получит, – зарычав, он перестал ее поглаживать, и его рука сжалась в кулак, будто он готовился вступить в схватку с ее женихом. – Нет такого, чего нельзя изменить. Должен быть способ разорвать твой контракт.

Она фыркнула:

– Ну конечно. Ты можешь лишить меня девственности.

О, она говорила не серьезно, но лишь одна мысль об этом заставляла ее страстно желать этого. Лимос отчаянно хотела почувствовать Эрика на себе, занимающегося с ней любовью, как и должно быть между мужчиной и женщиной. Чувствовать его между своих бедер, ощущать сокращение его мышц, видеть. как его кожа покрывается испариной... Господи, она могла только представить, в какие дали он бы ее унес.

– Да, только вот в этой лазейке, освобождающей тебя от договора, есть одна чертовски неприятная загвоздка, – нахмурился он. – Подожди-ка, как ты говорила можно снять твой пояс верности?

– Никак. И некем, кроме моего мужа.

Эрик задумался над этим.

– Заклинание связывает пояс и контракт... какие точно слова там использованы? Там говориться "муж", или Сатана?

– Муж. – Хрипло выдохнула она. – Но контракт составила Харвэстэр. Она бы не оставила такую лазейку. – Лимос прошлась по всей длине террасы, ее голые ступни не издавали ни звука, хотя ум работал как старая пишущая машинка, в попытке разобраться в брачном контракте и неудаче с Избавлением. Она была уверена лишь в одном – ей нужна помощь. – Мне надо поговорить с Ривером.

– Ваши Наблюдатели часто исчезают?

– Иногда. Но когда мы по-настоящему в них нуждаемся, они приходят. Аресу и Тану не повезло, но я попытаюсь. – Она остановилась в дальнем конце террасы и закрыв глаза начала взывать к Риверу в своем уме.

"Ривер, наш Небесный Наблюдатель, мне требуется твое присутствие".Лимос повторяла официальные слова призыва, а потом добавила "Типа, сейчас". "У нас проблемы, Риви-Виви".

Руки Эрика легли ей на плечи, и она позволила себе прислонится к нему. Он обнял ее за талию и стоял, крепко прижимая ее к себе, пока они любовались океаном, залитым лунным светом. Ее окружала его сила, она расслабляла, дарила покой и связь, которой она никогда раньше не имела.

Хоть он и был человеком, но Лимос еще не встречала ни одного бессмертного, обладающего такой же храбростью и несгибаемостью. Все в нем делало ее сильнее, устойчивее. Будто она была крепким зданием, способным выдержать любые неприятности, а он был ее контрфорсом[28], поддерживающим несущие стены и усиливая их, не давая упасть.

– Вы красивая пара, – женский голос испугал их обоих, они развернулись, и Эрик закрыл Лимос своей спиной.

На террасе стояла ангельша, ее белые одеяния ярко сияли, словно пытаясь отогнать сумрак ночи.

– Гетель, – Лимос сразу же расслабилась рядом с Эриком, который оставался напряженным и готовым к схватке. Девушка взяла его за руку и слегка ее сжала: – Все хорошо. Она была нашим Наблюдателем до Ривера.

– Ривер – это причина, по которой я здесь, – начала Гетель. – Я слышала твой призыв, но, боюсь, он не появится.

– Где он?

Она отрицательно покачала головой:

– Это мне не ведомо. Он и Харвэстэр стали невидимы для наших глаз.

Ой, дело плохо. Если даже другие ангелы не знали, где Ривер, то это уже проблема.

– Они в опасности?

– Я могу лишь предположить, но, скорее всего, да.

– Кто бы осмелился... или смог... похитить их? И зачем?

– Мор? – спросил Эрик, но Гетель покачала головой.

– Убийство или лишение свободы Наблюдателя стало бы для Всадника величайшем нарушением правил, – она посмотрела на Лимос. – Зачем ты призывала Ривера?

Первым инстинктом было соврать. Но, вместо этого, она заставила себя сказать правду:

– Я вонзила Мору в сердце Избавление, но он не умер. Ты знаешь почему?

Глаза Гетель заблестели:

– Да. И ты также это знаешь.

Лимос замутило:

– Значит, все же, это моя вина.

Эрик обнял ее за плечи, поддерживая именно тогда, когда она в нем нуждалась.

– Почему ты ничего не сказала? Ты могла предупредить нас.

– Я не знала, пока ты не созналась в своем грехе Эрику, – она хлопнула крыльями так, как делала это, когда злилась. – Ты же знаешь, я люблю тебя, Лимос. Но ты сама навлекла это на себя.

– Эй, – голос Эрика прозвучал резко, словно удар хлыста, – она сожалеет о том, что сделала, и ей понадобилась большое мужество, чтобы во всем, признаться. Так что отвали, ангельша.

В небе сверкнула молния.

– Ты либо очень смелый, либо очень глупый.

Пальцы Эрика собственническим жестом впились Лимос в плечо, не причиняя боли, но отмечая ее, заявляя на нее права:

Загрузка...