Бесстыжая

Глава 25

Люк еще не совсем напился, но был близок к этому. Остановившись на маленьком перекрестке на Пасифик Хайте, он некоторое время не мог понять, куда ему идти – вверх или вниз. В конце концов он выбрал направление, прошел мимо двух викторианских домов и удовлетворенно улыбнулся. Целый день он провел в «Рейли», баре неподалеку, и сидел бы там до сих пор, если бы бармен не хлопнул его по плечу и не посоветовал подышать свежим воздухом.

Свежим воздухом? Трезвая мысль. Люк содрогнулся от сознания того, что рано или поздно протрезвеет и вновь вернется к своему безрадостному существованию, и направился к дому, где спиртное было в достатке, а советов никто не давал. Взбираясь по деревянному крыльцу дома Уорнеков, он вдруг увидел какой-то белый клочок. Это была смятая бумажка, и Люк осторожно нагнулся за ней, понимая, что может легко потерять равновесие.

Любопытство заставило его вглядеться, а количество выпитого – сесть на крыльцо, что он и сделал с некоторым усилием.

Это был листок из кухонного блокнота. Точно такой же Люк видел около настенного телефона в «Эхе». Раскрашенная во все цвета радуги бабочка в углу делала его легко узнаваемым. Это был знак Джесси. Интересно, когда она это написала. Адрес его дома в Сан-Франциско был слегка размыт, но все равно читался.

Наверное, она выронила его во время их медового месяца, решил он. Между медленным танцем и посещением китайской аптеки. Люк сунул бумажку в карман, и волна отчаяния охватила его. Это из-за нее он сидел сейчас на этих ступеньках, не различая перед глазами почти ничего. Наверное, он поступил благородно, уехав из Хаф Мун Бэя, чтобы не причинять ей дополнительную боль, но что будет делать с тем возом дерьма, который он на себя взвалил?

«Будь мужчиной, Люк, – подумал он. – Умойся и иди дальше».

Работа, которая обычно служила ему обезболивающим, на этот раз не поможет. Она не может заделать заполнить пустоту его жизни, тишину, когда он в одиночестве будет садиться есть или просыпаться по утрам в пустой постели. Работа не поможет… и Люк обратился к выпивке.

– Люк? Что ты тут делаешь? Его зрение было размытым, но со слухом было все в порядке. Он прекрасно знал, кому принадлежит это сексуальное контральто. Сестра его бывшей жены была другой причиной того, что он прятался в барах. Он понятия не имел, что делать с Шелби Флад, хотя и знал, что она будет счастлива подсказать ему.

– Трезвею, – сказал он, вставая на ноги и встречая самую яркую улыбку, какую когда-либо видел. Ей-богу, сейчас он поверит, что действительно что-то из себя представляет, – нечто вроде последнего нетронутого мужчины на планете. Шелби могла бы ему помочь, признался себе он. Черноволосая, подмигивающая одним глазом, она выглядела превосходно. Или ему спьяну кажется, что она подмигивает?

– Ты идешь домой? – спросила она. – У меня есть немного вина со льдом, и я даже готова растереть тебе ноги, если ты очень хорошо попросишь.

– Ладно, на вино уговорила. Подойдя к стоявшей на крыльце Шелби, он вдруг вспомнил маленькую деталь.

– Погоди, Шелби, я ошибаюсь или ты собиралась сегодня найти себе квартиру?

Шелби пожала плечами, и пушистый воротник ее нежно-голубого джемпера чуть было не обнажил одно из них. «Господи, какой теплой, мягкой и уютной она выглядит», – подумал Люк. Шелби? Уютной? Да, он действительно пьян.

– Менеджера не оказалось на месте, – объяснила она. – Но я продолжаю искать. И очень благодарна тебе за то, что ты разрешил мне пожить здесь. Люк. Я имею в виду, что тебя тут почти не бывает, и здесь так просторно, и потом, мне здесь просто нравится…

– Конечно, – сказал он, отстраняя ее со своего пути. – Ты можешь оставаться здесь, сколько тебе понадобится. Завтра я все равно уезжаю.

У него была командировка – прекрасный повод для того, чтобы протрезветь. Прежде, чем лететь на Восточное побережье в поисках потенциальных инвесторов, которые требовались ему для выполнения его задачи, нужно будет заглянуть в офисы в Денвере и предоставить Мэри Гринблатт, своему верному адъютанту, доказательства того, что он жив и здоров.

– Завтра? – озабоченно переспросила Шелби. – Я надеюсь, что ты вернешься к официальному ленчу, который я устраиваю? В пятницу вечером, Я забронировала «Яхт-клуб» на Нортпойнте.

– Официальный ленч? И что ты делаешь? Покупаешь лодку?

– Не совсем. – Она поманила его пальцем и с загадочным видом отступила в фойе. – Заходи, мой дорогой. Именно поэтому я и хотела с тобой поговорить.

С прошлой недели, когда Шелби позвонила ему и сказала, что хочет с ним пообедать, Люк понял, что дело плохо. Каким-то образом случайное свидание превратилось в постоянное проживание. В тот день она что-то говорила о своем деле, но никакой конкретной информации не дала, и с тех пор Люк стал ее избегать. Было ясно, что сейчас его положение стало просто отчаянным. Шелби выбрала хороший день. Он был слишком навеселе, чтобы противостоять ей.

– Поговорим здесь, – предложила она, приведя его в парадную гостиную, где около большого кресла у камина стояла бутылка вина в корзине со льдом. – От камина идет сильное тепло, но ты просто сядь и расслабься, ладно? Я налью тебе шардонне.

Люк чувствовал, что за все это внимание ему потом придется дорого платить, но, по крайней мере, Шелби неожиданно становилась достойным способом отвлечься. На это она была мастерица. И действительно, его соблазнительница была так искусна, что ему не оставалось ничего другого, как развалиться в кресле и подчиниться ее заботе и помощи.

Когда он снял куртку и повесил ее на спинку кресла, записка Джесси выпала из кармана и спланировала на пол, на мгновение создав ощущение полета бабочки. Люк подобрал ее и чуть было не бросил в камин. Слава Богу, хранить подобные свидетельства прошлого было не в его привычках. Но что-то удержало его, и он принялся вновь изучать записку. Неужели он так плохо видит из-за алкоголя, или это у Джесси что-то с почерком? Он никогда не замечал того, как интересно она пишет, например, букву «i» – с черточкой вместо точки.

Повинуясь внезапному импульсу, он достал из заднего кармана джинсов бумажник и извлек – оттуда письмо с угрозой, полученное им несколько недель назад. «ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ХАФ МУН БЭЯ, – гласило оно. – ХЭНК ФЛАД УМЕР НАСИЛЬСТВЕННОЙ СМЕРТЬЮ, И У МЕНЯ ЕСТЬ НОВЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ТВОЕЙ ПРИЧАСТНОСТИ К ЭТОМУ УБИЙСТВУ». Слова были написаны так, как пишут дети, чтобы исказить настоящий почерк, и над всеми буквами «i» стояли обыкновенные точки. Над всеми, кроме последней, над которой было некое подобие черточки. Наверное, она нервничала и не заметила, что под конец выдала себя, подумал Люк. Теперь он понимал, в каком отчаянии тогда находилась Джесси, и ему стало грустно. Он был опечален но не удивлен. Она ведь имела дело с сумасшедшим. С ним.

– Что это? – спросила вернувшаяся с вином Шелби.

Люк некоторое время смотрел на нее пустым взглядом, пока Шелби не заметила смятые бумажки, которые он держал в руках. В последний раз взглянув на эти два напоминания о прошлом – о том кошмаре, с которого все это началось, и об их неудачном браке – Люк смял записки и швырнул их в камин.

– Ничего особенного, – сказал; он. Шелби улыбнулась.

– О, как раз с тобой я и хотела поговорить, – произнес в трубку мягкий, как шелк, голос.

Джесси немедленно пожалела о том, что взяла трубку. Это звонила Шелби, а Джесси предпочла бы прогулку голыми ногами по раскаленным углям разговору со своей сестрой. После отъезда Шелби Мэл пребывала в дурном настроении, а сейчас у нее начался очередной приступ астмы. С другой стороны, Джесси очень хотелось узнать, что происходит в Сан-Франциско.

– Шелби, я очень занята, – сказала она не слишком вежливо. Это была правда. Она работала над своей частью программы обновления финансовой и издательской политики «Уорнек Комьюникейшенс», которую нужно было представить совету директоров. Они с Мэттом занимались этим уже целую неделю, зная, что их подчиненным нужно будет нечто большее, нежели остроумные фразы, например, солидный план, который поможет газетной ветви компании встать на ноги.

– Но ведь минутка у тебя есть, – заметила Шелби. – Я думаю, ты будешь рада хорошим новостям.

– Я действительно люблю хорошие новости. Ты что, умираешь от какой-нибудь болезни?

– Джесси! Ну когда ты перестанешь быть такой скотиной?

– Тогда ты, наверное, хочешь рассказать мне о хороших новостях, касающихся тебя?

В трубке на мгновение воцарилось молчание.

– Я устраиваю вечеринку, – проговорила Шелби, игнорируя реплику сестры. – Ты, разумеется, приглашена.

– Вечеринку? – Джесси пыталась говорить безразличным тоном, но ее дыхание было неровным. – Это означает, что тебе есть, что праздновать?

– О, да! – В голосе Шелби был оттенок искреннего чувства. Ее сестра просто кипела радостью, и на мгновение Джесси пожалела о том, что не может разделить с Шелби ее хорошие новости так, как это обычно делают сестры.

– Я устраиваю официальный ленч в честь открытия моего консультирующего агентства, – объяснила Шелби. – Я получила начальный капитал и хочу таким образом поблагодарить инвесторов.

– Правда? Как тебе удалось добиться этого так быстро?

– Люк, – небрежно ответила Шелби. – Большую часть денег я получила от него. Он даже готов оказать мне личную поддержку, надев то, что я выбрала для него сама. Я все еще пытаюсь убедить его поучаствовать в моей рекламной кампании. Тебе не кажется, что из Люка получится восхитительная модель? Черные глаза, черные волосы… И эта еле заметная неровность в походке – мне она так нравится. И потом, это очень сексуально.

У Джесси так пересохло в горле, что она не могла говорить. В памяти мгновенно возникла картина – хромая. Люк с очевидным усилием и слезами на глазах идет ей навстречу по склону оврага. Шелби каким-то образом удалось принизить ее сокровенные воспоминания. Джесси в ярости сглотнула слюну. Она надеялась – молилась, – что Люк пошлет Шелби куца подальше. То, что он будет финансировать ее бизнес, а она будет выбирать ему одежду, предположить было невозможно. Какое милое маленькое соглашение!

– Он просто душечка, – продолжала Шелби. – Предложил мне пожить у него в доме. Я не знаю, что бы я делала без него.

– Предложил тебе… пожить?!

– Да, представляешь? Я теперь живу здесь, разве я тебе об этом не говорила?

Джесси чуть не выронила телефон. Она дрожала и старалась не дышать, опасаясь, что Шелби это услышит. Нужно было вычеркнуть из памяти все воспоминания, прекратить мучить себя образами Люка и Шелби или предположениями о том, что происходит между ними сейчас. Может быть, Джесси просто убедила себя в том, что Люк не даст ее сестре соблазнить его во второй раз. Но она ошибалась. Мысль о том, что они живут и спят вместе, приводила ее в бешенство! Господи, да она этого просто не вынесет. Ее рука непроизвольно сжала трубку.

– Джесси, куда ты пропала?

– Я тебя поздравляю, – слабым голосом сказала Джесси.

– Слушай, я надеюсь, ты…

Но Джесси не услышала, на что надеялась Шелби. Трубка выпала у нее из рук и упала на рычаг, прервав таким образом связь. Прежде чем ее тело перестало сотрясаться и она смогла встать из-за стола, прошло некоторое время. На подгибающихся ногах она приблизилась к окну и уставилась на беседку, где они с Люком поженились.

Вьющиеся розы цвели вовсю, и сад купался в слегка приглушенном грибным дождем солнечном свете, который преломлялся в каплях воды, разбиваясь на все цвета радуги. Эта игра легкого дождика и яркого солнца заставила Джесси глубоко и тяжело вздохнуть. Она не могла понять, как беседка может быть такой красивой и волшебной, когда то, что там произошло, кончилось так горько и безрадостно.

В глазах ее стояли слезы – злые, упрямые, соленые и горячие. Но расплакаться она себе не позволила. Люк не заслуживает того, чтобы Джесси Флад страдала. Она поклялась не проливать ни единой слезы по Люку Уорнеку. Ни одной. Слишком уж долго Джесси добровольно была жертвой их прихотей – его и Шелби. Есть другие пути справиться с несчастьями и утратами, с предательством со стороны единственной сестры. Есть лучшие пути.

Возле «Яхт-клуба» на Нортпойнте притормозил лимузин, в котором сидела одинокая таинственная гостья, закутанная в черный шифон, украшенный перьями марабу. Когда шофер вышел, чтобы открыть перед ней дверцу, на лице женщины отразились страх и восхищение. Шофер не мог отвести от незнакомки глаз. Откинув свою шифоновую накидку, она вытянула вперед ноги и вышла из машины с бокалом шампанского в руках.

И женщина прекрасно осознавала, почему на нее так пялится водитель.

Ее наряд был вызывающим до предела. Обтягивающее платье из черного шелка, украшенное фальшивыми бриллиантами, едва прикрывало ее бедра, не оставляя никакого сомнения в том, что нижнего белья на ней нет. Ее кожа была такой мягкой и розовой, как в день, когда она родилась, а глубоко вырезанные чашки корсажа ласкали ее полуобнаженные груди, как руки любовника.

Единственной данью женской скромности были чулки из дымчатого черного нейлона, в которых ее ноги выглядели бесконечными. Сзади на чулках был шов, еще сильнее подчеркивавший чувственные икры женщины. Бутон пурпурной розы, вставленный в пышные рыжие волосы, завершал ее облик, обещавший падким на приключения самцам самые эротичные и экзотические удовольствия.

– Еще шампанского, миссис Уорнек? – осведомился шофер, доставая из маленького серебряного холодильника в машине огромную бутылку.

– Почему нет? – спросила Джесси, протягивая ему хрустальный бокал. Она чуть было не поправила его, потому что сегодня совершенно не чувствовала себя миссис Уорнек. Это была двадцатисемилетняя женщина, которая наконец-то решилась выйти из тени привлекательности своей старшей сестры и исследовать свою чувственность. Сегодня Джесси Флад чувствовала себя абсолютно порочной. Раньше она не понимала, сколько удовольствия получает Шелби от того, что может назвать себя женщиной-вамп и самкой. Она не знала, как это прекрасно, когда мужчины при твоем появлении застывают как вкопанные и смотрят на тебя так, как будто не могут сфокусировать взгляд или перевести дыхание.

Джесси это нравилось. Бокал, наполненный «Дом-Периньоном», холодил ее пальцы. Да, ей это нравилось.

Войдя в танцевальный павильон со стеклянными стенами, она обнаружила, что вечеринка уже давно началась. Несколько гостей фланировали по залу с бокалами в руках, а темнокожая певица, одетая в некое подобие матроски, тихо что-то мурлыкала под аккомпанемент джаз-оркестра. Со стен и потолка свисали рекламные щиты, на которых было написано слово «Портфолио». Так называлась имидж-служба Шелби. В каждом из четырех углов находились подиумы, на которых нанятые по этому поводу модели демонстрировали одежду а 1а Шедби Флад – от Умудренного жизнью мужчины до Простого мужчины, не говоря уже обо всем, что находится между. Среди ее персонажей имелся даже Семейный мужчина, у которого был очень отцовский вид.

Джесси тайно призналась себе в том, что на нее это произвело определенное впечатление. Все это было достаточно сложно и, пожалуй, даже немного консервативно по сравнению с обычными вкусами Шелби. Наверное, Шелби очень старалась, чтобы ее модели выглядели пристойно.

Сама царица имиджа принимала придворных около стеклянной стены, выходившей на поблескивающий отражением огней залив. Не было ничего удивительного в том, что Шелби окружала группа поклонников, смотревших на нее так, как будто они в любой момент готовы пригласить ее на ближайшую яхту для частной консультации.

Шелби тем не менее вела себя, как паинька. Ее украшенное бусинами белое облегающее платье было сексуальным, но удивительно изысканным. И манеры ее сегодня были кокетливо скромными. В том, что Шелби решила сыграть в ангела как раз в тот день, когда Джесси выбрала прямо противоположную модель поведения, была какая-то ирония судьбы. Наверное, это нужно было для восстановления какого-то космического баланса, подумала Джесси. На земле может быть только одна роковая женщина из семьи Флад; если их будет две, планета разлетится, как хлопушка.

Пузырьки шампанского покалывали губы Джесси всякий раз, когда она делала очередной глоток. Но ее безмятежность моментально улетучилась, как только в зале ниоткуда возник Люк. Он шел по направлению к Шелби и выглядел таким же мрачным и загадочно-романтичным, как Шелби – сияющей. Это была потрясающая пара, подумала Джесси, приходя в отчаяние от одной мысли о них. Она еще ни разу не видела Люка в официальном наряде. На нем был черный бархатный смокинг и шелковый жилет в елочку. Все это резко контрастировало с его неприлично длинными и волнистыми волосами. «Пик вдовы» на лбу и беспокойный взгляд делали его похожим на декадента или на повесу из восемнадцатого века – негодяя-аристократа, волшебным образом оказавшегося в двадцатом столетии. Не без ревности Джесси вынуждена была признать, что Шелби неплохо его одела.

Когда Люк привлек Шелби к себе и медленно произнес ей на ухо какие-то слова, у Джесси упало сердце. Это был бесспорно интимный жест, и грудной смех сестры подтвердил худшие подозрения Джесси. Он спал с ней. «Сволочь», – не сдержавшись, выдохнула Джесси. На ее щеке дернулась жилка.

Его предательство разозлило ее еще больше, чем поступок Шелби. Она уже привыкла к сексуальным уловкам собственной сестры. Глядя на Люка, она заклинала его посмотреть в ее сторону. Щедрая сила женских чар должна была привлечь его внимание, но он даже не поднимал глаз.

Повернувшись, Джесси оглядела зал своими холодными голубыми глазами. Пусть так, подумала она, так и кипя от принятого решения. Существуют другие способы привлечь внимание мужчины, особенно когда ты… загадочная гостья. Ее взгляд упал на высокого и достаточно красивого мужчину с каштановыми волосами, который вроде бы пришел один. Он наливал себе шампанское, стоявшее на тележке официанта, и Джесси вдруг обнаружила, что ее собственный бокал пуст. Нужно было набрать новых пузырьков.

Она подошла и поставила на тележку пустой бокал, как бы случайно задев руку мужчины как раз в тот момент, когда он собирался взять вино. Он чуть не пролил шампанское, но к тому моменту, когда Джесси начала усиленно извиняться, выражая свою готовность вытереть его, если он того пожелает, они оба уже смеялись. И ей стало ясно, что она произвела на него потрясающее впечатление.

– Может быть, потанцуем? – спросил он.

– Может быть, попозже? – в тон ему произнесла Джесси с чарующей, по ее мнению, улыбкой. – Я предпочитаю медленные танцы… а вы?

– Я предпочитаю все, что предпочитаете вы, – ответил тот хрипловатым голосом.

– Ах, какой вы милый! – Джесси помахала ему одними пальцами, повернулась и пошла прочь, зная, что он вовсю пялится на чувственный изгиб ее спины и округлые ягодицы. – Позже, – бросила она через плечо.

Мужчина послал ей воздушный поцелуй, и Джесси отвернулась с недоверчивой улыбкой. Это ее первый выход. Господи, как все просто! Этот мальчик оказался в ее власти моментально.

Искушать мужчин оказалось весьма приятным времяпрепровождением, которое Джесси раньше явно недооценивала. Ей нужно было только поводить плечами, кокетливо опускать ресницы и время от времени облизывать губы. Это случайное открытие так на нее подействовало, что она решила попробовать свои чары еще раз, – на уже седеющем биржевике. К сожалению, она перестаралась и действительно пролила шампанское из бокала своей следующей жертвы на его токсидо.

Джесси не стала терять время на извинения. Взяв несколько салфеток, она принялась вытирать снежно-белые складки на его рубашке.

– Вам когда-нибудь говорили, что вы совершенно мокрый? – поинтересовалась она, понизив голос до зовущего шепота. Эти слова окончательно смутили избранника Джесси.

– Вы специально меня толкнули? Я не смогла удержаться, – призналась Джесси, тихо засмеявшись и слегка покраснев. – Вы ведь не будете на меня сердиться, правда?

Он тоже покраснел, а затем схватил ее изящную руку и поднес к своим губам.

Итак, она взяла и эту высоту. Он готов. Ее новый объект страстно и сосредоточенно занимался любовью с кончиками ее пальцев, когда Джесси поняла, что за ними наблюдает Люк. К этому моменту она уже успела почти забыть о своем бывшем муже, что казалось ей самой невероятным. Джесси почти не волновало то, что Люк мрачнел на глазах, но на самом деле выдерживать его суровый взгляд было достаточно неприятно, и, кроме того, она все еще пыталась высвободить руку.

– Вы опасная женщина, – робко произнес финансист, хватаясь за ее ускользающие пальцы.

– Разве вы знаете, что это такое? – кокетливо спросила Джесси.

– Я люблю опасность.

– Правда? – Она наградила его загадочной улыбкой и бросила беглый взгляд на Люка. – Тогда, я надеюсь, вы не расстроитесь от того, что мой муж болезненно ревнив?

Это были волшебные слова. Финансист извинился и исчез, скорее всего, для того чтобы высушить в туалете свое пришедшее во временную негодность вечернее обмундирование. А Джесси, наконец освободившая свои пальцы, решила начать более крупную игру. Кто знал, что она будет так удачлива? Всю жизнь в качестве примера подобного типа женщины у нее перед глазами была Шелби, но Джесси, на самом деле, совершенно не собиралась слепо ей подражать. Ей хотелось, чтобы приключения этого вечера носили уникальный отпечаток ее личности. Может быть, Шелби и безумно красива, но у нее нет такой роскошной львиной гривы и сексуального шрамика на верхней губе. И она не загадочная гостья.

Оркестр играл подходящий медленный блюз, когда Джесси выбрала свою следующую жертву, – мужчину в темно-синем токсидо с белым атласным шарфом. К сожалению, он стоял прямо рядом с Шелби, по другую руку которой находился Люк. Разве это не было похоже на Шелби – присваивать самых привлекательных мужчин? Джесси восприняла расклад сил как призыв к действию. Она всегда считала себя поборницей равноправия, склонной предоставлять противникам равные условия. Кроме того, Шелби нужно было научить делиться.

«Здравствуй, красавчик», – подумала она, возникнув поблизости выбранного ею блондина. Когда он посмотрел на нее, Джесси поманила его пальцем и загадочно улыбнулась.

«Кто, я?» – казалось, говорило его удивленное лицо. Оркестр неожиданно заиграл громче, а певица хриплым голосом запела новый блюз – еще медленнее прежнего. Снедаемая страхом и возбуждением, Джесси пошла по направлению к своему избраннику, стараясь не расплескать ни одной капли энергии, которая должна была ей понадобиться для ее целей. Вооруженная своим настроением и легкой улыбкой, она без труда добавила немного нахальства в свое тщательно продуманное поведение. Это было приятно. Интересно, что думают Шелби и Люк? Она даже не смотрела в их сторону.

– Я вас знаю? – спросил блондин, когда она приблизилась к нему. Глаза у него были бездонно-голубыми – вероятно, от контактных линз. Ну и ладно, подумала она. По сравнению с мрачным обаянием Люка у этого была внешность ангела.

– А вы хотели бы узнать? – спросила она. Зная, что Люк, возможно, наблюдает за каждым ее движением, прислушивается к каждому ее слову, Джесси все равно не смогла унять легкую дрожь в голосе. Занятая тем, чтобы казаться неотразимой, она и не подозревала о том, что, добавив немного уязвимости во взрывную смесь чувственности и скандальности, она стала именно такой, какой хотела. Неотразимой. Для каждого мужчины, имеющего глаза, включая ее бывшего мужа. Особенно для ее бывшего мужа.

Полногрудая певица умоляла своего сладкого мальчика вернуться к ней, а задумчивые голубые глаза незнакомца изучали тело Джесси с настойчивостью фонарика полицейского. Именно это и было нужно Джесси.

– Слышишь, дорогой? – Она снова рассмеялась, подойдя к нему совсем близко и дружелюбно задевая его бедром. – Они играют нашу песню.

Безмятежность снова вернулась к ней. Блондин тоже рассмеялся – грудным хрипловатым смехом.

– В таком случае, возьми меня домой, детка, – сказал он.

Слегка повернув голову, Джесси заметила выражение лица Шелби и поняла, что ее сестра, должно быть, уже загорелась гневом, как петарда. Счастливой посадки, подумала Джесси без всякого раскаяния. Шелби унижала ее неоднократно. Это был ответный удар. Но, встретив угрюмый взгляд Люка, Джесси остолбенела.

Ну что ж, загадочной гостье пора показать, на что она способна. Обольстительно подмигнув своему партнеру, она взяла конец его шарфа с кисточками и медленно притянула мужчину к себе. Потом Джесси перекинула шарф через свое плечо, чтобы он свободно свисал вдоль ее спины, и покачала бедрами в такт сентиментальной песенке. Этот жест совершенно ясно показал, какого танца ей на самом деле хочется – похотливого и ненасытного.

К. этому моменту вокруг собралась небольшая толпа, ожидая, что еще выкинет Джесси, откровенно наслаждавшаяся каждым из этих безумных мгновений! Теперь ее не удивляло, что Шелби удалось сделать карьеру с помощью одного лишь бесстыдства. В том, чтобы так откровенно выставлять себя напоказ, крылась невероятная сила. Среди прочего, в этом был элемент удивления. Джесси казалось, что она попала в такую атмосферу, где можно самой придумывать правила, – вне границ социального этикета, но внутри закона.

Она весело вела свой украденный груз по сверкающему паркету павильона. Вдруг ее кавалер слегка отстранился, и Джесси в недоумении повернулась к нему.

Его вульгарная улыбка удивила и порадовала ее.

– У меня есть идея, – сказал он, сверкнув контактными линзами. – Я думаю, что ты должна потанцевать для меня.

– Для меня? То есть не с тобой?

– Точно, детка. Ты сегодня очень горячая. Я только мешаю тебе развернуться.

Краем сознания Джесси отметила, что в зале стало тихо, и на секунду ее посетило сомнение, словно она очнулась и спросила себя, что она тут делает. Ее партнер только что бросил ей вызов, и она просто не могла отступить на глазах у изумленной публики. Но, по правде говоря, в этот момент Джесси думала только об одном человеке, и только из-за него она не собиралась бросать начатое. С глубоким вздохом она подавила в себе издавна присущее ей, ощущение неуверенности.

Ответив на усмешку блондина язвительно приподнятой бровью и самой холодной улыбкой, на которую она только была способна, Джесси резко повернулась и закружилась на паркете так страстно, что шарф развевался за ее спиной, как плащ.

Бородатый дирижер оркестра призывно улыбнулся ей, когда она подошла к площадке.

– Я хочу заказать песню, – объявила Джесси голосом столь сексуальным и горячим, что, казалось, вот-вот включится пожарная сигнализация.

– Конечно, красавица.

Джесси была до самых кончиков своих накрашенных ногтей очарована широкой улыбкой и огромными глазами дирижера.

– И я уверена, что вы знаете «Трудно найти хорошего парня», – выдохнула она.

– О, да. Он взял свой саксофон, поднес мундштук к губам и после нескольких вступительных нот начал изрыгать сладострастнейшую из песен, наполнив ее таким чувственным огнем, что Джесси испугалась, не расплавится ли инструмент. Он играл медленно, как играют настоящие блюзы, наполняя каждую ноту желанием и кричащей сексуальностью. Его поглощенность мелодией и те взгляды искоса, которые он бросал на Джесси, побуждали ее спуститься в зал и помочь ему, забывшись в блюзе, как и он.

Певица взяла микрофон и запела, и Джесси повернулась к ожидающей в нетерпении аудитории, наградив их кивком головы, взметнувшим ее медно-рыжие волосы, и усмешкой, которая словно говорила: «Вы еще ничего не видели, ребята». Накинув на свои обнаженные плечи шарф, подобно экзотическим боа танцовщиц, она начала раскачиваться взад и вперед, поводя плечами в такт знойной музыке. Ее бедра соблазнительно ходили из стороны в сторону, как маятник. Она никогда еще не чувствовала себя такой безгранично сексуальной. Это было настоящее безумие! Джесси не могла поверить в то, что действительно проделывает все это, но останавливаться было уже поздно. Она перестала быть Джесси Флад. Она превратилась в женщину, которая хотела раствориться в блюзе и немом восхищении толпы.

Большинство гостей наблюдали за происходящим, широко раскрыв глаза, но некоторые уже начали аплодировать в такт, а тот самый финансист, которого Джесси облила, громко выкрикивал что-то одобрительное. Шелби нигде не было видно, но Люк никуда не ушел, и его неудовольствие поднималось так же быстро, как ртуть в термометре в солнечный день.

За спиной Джесси певица начала жаловаться на то, что хорошего человека найти трудно.

Джесси кинула быстрый взгляд в сторону Люка, показывая, что она его заметила. Эту песню она посвятила ему, Люку Уорнеку. Он вернул ей взгляд, в котором было явное предупреждение. Если она сама не прекратит балаган, это сделает он. Сердце Джесси дрогнуло, но тело не пропустило очередной ритмической фигуры. Подчиняясь неотразимому импульсу, она начала подпевать исполнительнице.

Джесси вкладывала в слова песни столько скрытого смысла, что головы гостей повернулись к Люку – новому объекту внимания таинственной гостьи. «Он что, плохо с ней обошелся?» – спрашивали их глаза. Ободренная Джесси предприняла еще более отчаянный шаг. Все еще подпевая, она начала медленно приближаться к Люку, подчеркивая слова о том, что бывший возлюбленный лежит в могиле.

Джесси остановилась метрах в трех от него, выставив вперед бедро, словно оружие. Шарф струился по ее рукам. Под взглядом сузившихся глаз Люка она содрогнулась. От ее бывшего супруга, казалось, исходил жар, подобный электрическим разрядам. Но Джесси уже нельзя было остановить. Луна стояла высоко, и у нее было свидание с судьбой. Из воображаемой кобуры на бедре она достала воображаемый пистолет и прицелилась в переносицу Люка. Ба-бах, – сказала она тихо, спуская курок.

Когда Джесси поднесла свое оружие ко рту и сделала вид, что сдувает дымок, гости Шелби разразились криками, свистом, аплодисментами. Они стучали ногами и ревели от восторга. Джесси стала царицей вечера.

Восторг пронизывал ее, как ледяное шампанское. Впрочем, она была трезва. Никогда еще Джесси не была объектом внимания столь многих людей! Игнорируя Люка, который был мрачнее тучи, она поблагодарила свою шумную аудиторию кивком головы и дрожащей улыбкой. Голубоглазый блондин, к своему восхищению, получил от нее воздушный поцелуй. А потом, зная, что держит их всех в руках, Джесси потянула за короткий конец шарфа, заставив его соскользнуть по плечам и рукам, как будто она медленно снимала перчатку.

Она шла ва-банк. Вращая одним бедром в такт музыке и надувая ярко накрашенные губы, она словно отдавалась всем мужчинам в зале. Теперь она стала по-настоящему бесстыжей, как ее называли в родном городе. Но, когда пришло время бросить шарф в толпу, она снова переключила внимание на Люка. Неуловимым движением запястья Джесси кинула свою «перчатку» над головами присутствующих. Музыка на мгновение затихла, но, когда Люк потянулся и поймал шарф, оркестр вдруг заиграл во всю мощь.

Под завывания саксофонов и звон тарелок певица пела о том, что любит его день и ночь.

В зале стало еще более шумно, и всеобщее восхищение, передаваясь от одного к другому, подобно заразной болезни, достигло высшего предела. Джесси упивалась им. Все еще не в состоянии освободиться чар мелодии, она откинула голову и издала сексуальный задыхающийся стон. Мгновение спустя она уже выгибалась назад, подобно девушке из группы Тины Тернер. У нее кружилась голова от власти, природу которой она не понимала, она словно бы бредила и была готова ко всему. Ей казалось, что она перешла какую-то внутреннюю границу и освободилась от всего.

Под крики «Станцуй шейк, детка!» Джесси поднялась и, ликуя, повернулась спиной к толпе. Плечи ее были наклонены вперед, а бедра тряслись в ритм мелодии со всем профессионализмом танцовщицы в ресторане.

Даже если бы не этот бешеный триумф, ей бы хватило того, что на нее смотрит Люк. Джесси поняла, что она целую жизнь ждала момента, чтобы устроить это представление. В последующие дни, когда она будет вспоминать этот вечер и поражаться самой себе, ей будет вспоминаться именно это ощущение преображения под действием безумной медленной мелодии.

Музыканты перешли на тяжелый однообразный ритм, и Джесси немедленно отреагировала на это. Просунув палец под украшенную сверкающими камушками бретельку платья, она обнажила плечо. Грудь выскользнула из атласных чашечек корсажа, и это было потрясающее, восхитительное ощущение.

– Сними его к чертовой матери! – закричал кто-то. Сможет ли она? Джесси ответила на эту просьбу заливистым смехом и щелчком пальцев. Вторая бретелька тоже соскользнула с плеча и замерла на ее голой руке наподобие браслета рабыни. Но в тот момент, когда Джесси собралась скинуть одну из своих туфель на высоком каблуке, чья-то рука схватила ее и развернула к двери. Гости присвистнули. Джесси оказалась лицом к лицу со своим бывшим мужем, тем, кто плохо с ней обошелся. Злобное лицо Люка было чернее его бархатного пиджака.

– Остынь, – проворчал он сквозь зубы. Джесси рассмеялась, и это была ошибка.

– Вы хотите со мной потанцевать, сэр? – поинтересовалась она, облокачиваясь на него.

– Конечно, нет!

Потеряв равновесие, Джесси почти повисла над полом в его объятиях. Он держал ее так крепко, что ее ноги едва касались пола. Люка, похоже, совершенно не интересовало, что это был ее звездный час, час ее освобождения, что в эту ночь ночей Джесси переписывает свою личную историю.

Через некоторое время в голове у Джесси прояснилось, и она встала на ноги.

– Подожди минуту! – сказала она, пытаясь вывернуться и глядя Люку прямо в глаза. Они горели. Джесси нимало не сомневалась в том, что они должны светиться в темноте. – Я еще не готова уйти, – добавила она более покорно. Люк обмотал ее запястья шарфом, который она ему бросила, и завязал его узлом.

– Так приготовься, Джесси, – сказал он угрожающе тихим голосом. – Ты можешь выйти отсюда по своей воле, или мы устроим маленькую игру в связанную кошечку. Выбирай.

– Я очень неплохая кошечка! – пытаясь сохранить остатки независимости, сказала Джесси.

– Ну что ж, прекрасно, – откликнулся Люк, потуже затягивая узел.