Без тебя

Глава 23

Сергей

Подойдя ближе, Жека бросает на диван рядом со мной свёрток с деньгами.

— Ты их ещё на стол кинул бы, — усмехаюсь.

Он падает в кресло стоящее напротив, всячески свое недовольство мне показывая.

— Тут пятьсот штук. Как ты и просил. Остальные Маше перевёл. Хоть у кого-то есть нормальная карта, которую можно по назначению использовать, — друг ворчит, словно дед старый.

Это его стиль. У Кретова два состояния: неуемная смешливость и невыносимое недовольство.

— Я тебе заказал мясо. Потерпи пару минут. Поешь и, возможно, отпустит, — шучу, делая вид, что не понял, в чей огород был камень сейчас брошен.

Определенные неудобства при работе на государство присутствуют.

Нет желания объяснять безопасникам, откуда крупные поступления средств на счет происходят.

— Слуга народа, — продолжает нудить Кретов. — Я шесть банкоматов объехал, чтобы снять их для тебя! Нала нигде нет. Серый, может ну эти госорганы?

На вопрос не отвечают, молча, смотрю на него многозначительно. Все друзья были в курсе, где работать хотел. Мечта сбылась.

Жека вздыхает. Немного медлит. По нему видно — хочет сказать что-то не слишком приятное. Риски оценивает перед тем, как рот открыть.

— Вы что, с ней опять помирились?

— С чего ты решил?

Он говорит о Маше. Это единственное, что я понимаю из его слов.

— Зачем столько бабла было ей отдавать? С чего бы после развода? Тем более такого, как ваш.

Можно подумать, он сам хорошо с матерью Алёны расстался.

— Маше сейчас нужнее, — отвечаю коротко, потому что ни с кем не хочу обсуждать, то, что испытываю в последнее время.

После покушения на Яру, мы с Машей впервые за долгое время поговорили нормально. Обсудили её дальнейшие планы.

Она очень напугана была. Долго плакала, да так сильно, что я начал за нее волноваться. Не припомню, когда она так сильно расстраивалась.

В какой-то момент я испытал ностальгию. Это странно, после всего, сто случилось. Но процесс это неконтролируемый. Слишком много всего нас в прошлом объединяло, не говоря уж о сыне.

Мне хочется, чтобы ее жизнь наладилась. Для этого, как минимум, ей надо учиться.

Пока мы были женаты, всем было удобно, что она домом занимается и ребенком. Я не ограничивал, но Маша сама не изъявляла желания восстанавливаться в университете или переводиться на другую специальность. Сейчас, несмотря на отсутствие материальных проблем, уже дома не посидеть. Ей нужно реализовываться как-то. Дизайн не самый плохой вариант. Учитывая её склонность — оптимальный.

— Сафи я тебе, конечно, простить не могу…, - друг задумывается. Легкая улыбка трогает его губы. — Отобрал любовь всей моей жизни. Как, кстати, её дела?

Беру со стола свой телефон. Сняв блокировку, захожу в галерею. Протягивай ему, показывая последнее видео, присланное ею утром. На нём Саф готовят к съёмке.

Последние месяцы — по её собственным словам — самые напряженные за всю карьеру. Мне кажется, она не спит вовсе. К фотосъемкам и показам, перелетам и бесчисленным интервью, добавились съемки в каком-то полудокументальном фильме.

Не совсем понимаю, зачем это нужно в таком количестве. Вижу по ней, как трудно дается весь этот движ.

Когда мы разговариваем по видеосвязи, зачастую Саф лежит с закрытыми глазами, едва губами шевеля.

Энергия перестала из неё вырываться.

Встречу пришлось перенести. Прилететь у неё не выходит. Несколько раз она переносила дату прилету и в итоге призналась, что даже на два дня не получится, а я не изверг, чтобы настаивать на двадцатичетырехчасовое путешествие.

— Работает.

— Ты остыл? — он отрывает взгляд от экрана и смотрит мне в глаза.

Ох уж эти разговоры по душам.

Неужели нельзя без них обойтись?!

— С чего ты взял? — откинувшись на спинку дивана, вопросительно поднимаю бровь.

— Я просто думаю, каким идиотом надо быть, чтобы упустить такую девчонку?! Когда вы в последний раз виделись?

— Давно, — плотно челюсть сжимаю. Беспокоит ли меня происходящее? Однозначно. Но у каждого из нас есть своя жизнь. Мы понимали на что шли. Наверное. — Ты знаешь прекрасно, список стран, в которых мне можно бывать, минимален. Ждать её съемок в Армении или Кубе долго придется. К тому же отпуск ближайший у меня нескоро предвидится.

— А в Москве? Я видел недавно её на обложке отечественного журнала.

— Съемки чаще всего происходят заграницей. Она не любит бывать в России.

И для нас это реально проблема!

Когда всё начиналось, никто не мыслил о чем-то серьезном. Я так точно. Чувство привязанности обнаружилось как-то неожиданно и стало откровением.

Все было легко и беззаботно. Мы были на одной волне. Нам было комфортно вместе. Внутреннее, необъяснимое ощущение, будто знакомы давно. При этом пока она дружила с Машей, мы почти не общались. Обычно они закрывались с женой на кухне и хихикали до умопомрачения. Чтобы им не мешать, чаще всего мы с Колей шли на прогулку. Потому наше общение сводилось к приветствию и прощанию. Всю информацию, известную мне, я получал из уст Маши. И если честно, не особо вникал.

Откуда это взаимопонимание взялось — для меня загадка.

Сейчас мы с ней вернулись на тот этап, с которого начинали. Постоянные, безостановочные переписки. Обмен фото, видео, новостями и событиями, что за день произошли. Сложно и в тоже время приятно. Нам с ней всегда есть о чем поговорить. Одна тема сменяет другую весело и непринужденно, серьезно и вдумчиво, и вот уже на часах четвертый час утра. Не припомню кого-то в своей жизни, с кем бы мне было так легко общаться.

Маша на этапе нашего знакомства не в счет. Она была исключением. Особенным исключением. Я наслаждался её непосредственностью и неподдельной искренностью. Если ей что-то приходило в голову, она тут же озвучивала, вызываю тем самым у меня улыбку.

— Неприятные ассоциации? Я слышал, у многих такое бывает после тяжелого детства, — поговорить о Саф Жека всегда не против.

Ещё бы я знал. Выпросить у неё хотя бы детское фото — уже успех. Вскользь она упоминает, что одноклассники, особенно в начальной школе её не любили и жестко дразнили.

Слышать такое неприятно. Мы, конечно, тоже отбитые были, но девчонок по-жесткому никогда не обижали.

— Может, сам у неё спросишь?

— А можно? — взгляд друга загорается. — После вашего с ней… объединения, я не пишу ей. Знаю же твои заскоки.

Я вперед подаюсь. Смотрю на него долго.

Навряд ли я буду ревновать кого-то так же сильно, как Машу.

С женой дело было не только в собственнических чувствах. Ей требовалась защита, и я это знал. Подсознание улавливало сигналы. Опасный типаж девушек, ты к ним запредельно привязываешься. Привыкаешь быть нужным.

— Зависит от цели твоего общения. Если дружеское, то я не против. А если…, - пожимаю плечами, дескать, не обессудь.

— У вас с ней всё серьезно?

— А как ты думаешь, если она там, а я тут? Ты знаешь — я никуда не хочу уезжать, а Сафи не вернется жить сюда.

Мы с ней никогда не обсуждали будущее. Да и зачем? Сегодня она здесь, завтра летит через полмира. За эти все месяцы едва ли два десятка наших встреч наберется.

— Зачем оно тогда надо было? — не унимается Кретов, начиная меня раздражать.

— А ты как думаешь? — спрашиваю грубее, чем следовало бы.

Оба понимаем, ничем хорошим разговор не законится.

— Она особенная, — произносит серьезно. — Я бы тоже не устоял.

К счастью, официант приносит заказ. Пока друг отвлекается на еду, я вспоминаю, как Маша пыталась узнать, как дела у Сафии. Спрашивала, не просила ли та ей передать что-нибудь.

Уточнять у неё, почему она перестала общаться с подругой, я не стал. Сейчас этот вопрос потерял всякую актуальность. Ждать, что они помирятся — глупо.

К тому же у нас с Машей своих миллион нерешенных вопросов, чего уж там.

Я никогда не пойму, зачем было именно так расходиться. Мы несколько лет друг другу нервы трепали. Наверное, был вариант отпустить друг друга по-человечески. Особенно учитывая, чем их отношения с Марком закончились.

К слову о Марке.

Приподняв руку, смотрю на часы. Скоро надо будет ехать.

— Ты посмотрел те варианты, что я скинул? — спрашиваю, пока Женя стейк разрезает.

— Два из трех мне прямо зашли. Локация офигенная. И квадратура ходовая. С ограничениями быстро решим вопрос? Если да, то скинуть сможем легко.

Я киваю.

За несколько лет мы с ним нашли нужных людей, которые ускоренно любые вопросы с документами решают.

— Тогда надо поучаствовать в торгах, — костяшками пальцев он подбородок растирает. — На маму оформим.

— Я одной сам займусь, ты и так последнее время сам всё тянешь.

Он недоверчиво хмурится.

— Сам? Ты что, на работу свою любимую забьешь? — не сдерживается от язвительности.

Третья наша личная встреча, с тех пор, как я на работу устроился.

— Я потихоньку втягиваюсь. Тем более ночи свободны.

Он ржать начинает, едва ли не давясь едой.

— А вот нехрен было девчонку мою уводить.

Ничего ему не отвечаю.

Ночи и вправду стали странными. Если мы не болтаем допоздна с Сафи, мне снятся кошмары. В них всё. От смерти родителей, которую я не видел, но миллионы раз представлял, как она могла произойти, особенно после того, как изучил материалы дела. До маленькой девочки, снящейся мне всё чаще. Сначала сны с её участием были загадочными. На грани сна и реальности. Сейчас они пропитаны безысходностью и тоской. После них мне хочется тут же обзвонить всех своих близких, чтобы узнать, всё ли у них нормально, дабы не свихнуться от неизвестности.

Что-то отражается на моём лице, потому что Кретов уточняет:

— У Саяры всё нормально?

Ситуация с ней не отпускает. Мы все на неё дружно давим, чтобы она никуда не лезла.

Мало того, что она оказалась полна сюрпризов. Один её «знакомьтесь, это Лёша» чего стоит. Представляю состояние Руса. Все воздыхатели Маши вместе взятые не вызывали таких чувств негодования, как один это экземпляр.

— Идет на поправку.

— Какими надо быть скотами, чтоб попытаться убить девчонку, только что родившую?! Ублюдки, — рассуждает он вслух.

Так и есть. Ублюдки. Моя бывшая теща со своим другом объявлены в федеральный розыск. Сомневаюсь, что они до сих пор в стране. Следствие ведется, но они как в воду канули.

И только Руфицкий-младший верит в то, что связи ему помогут. Живет, как и жил до покушения на Яру. Каждый день едет на работу в восемь утра. С часу до двух обедает в ресторане напротив офиса. В девятом часу возвращается домой и идет на пробежку, всячески показывая, что клал он на всех. Полностью контролирует свою жизнь. Думает, что контролирует.

— Только дурак мог намеренно Алееву дорогу перейти, — резюмирует Женя.

Или отчаявшийся.

Киваю и перевожу взгляд на телефон. Его экран загорается, извещая о поступившем сообщении.

У кого-то спа-процедуры закончились.

Усмехаюсь, вспоминая, как Саф морщит носик, когда ассистентка напоминает ей о сеансе утреннего массажа.

Любое занятие может осточертеть, когда становится рутиной.

— Давай вечеров в клуб съездим? Давно вместе не отдыхали. Хрен пробьешься в твой график, — Кретов снова деда включает.

— Я не могу, — произношу, не отрываясь от экрана телефона. — У меня большие планы на сегодняшний вечер, — я долго ждал удобного случая.