Безрассудный

Глава 31

Пламя перебросилось с гниющего дерева на бумажные коробки с головокружительной быстротой. Ткани и книги, занавески, постельное белье и кожа служили ему пищей. Оно жадно накатывало сверкающими волнами, вскипало и текло, в мгновение ока охватывая все лежащее на его пути.

Внезапное движение привлекло внимание Фейвор. Карр встал и, спотыкаясь, побежал.

– Нет! – завопила Майра, видя, что жертва ускользает.

Рейн схватил Фейвор за руку и потащил к двери, но ее ноги запутались в пышных юбках. Она упала бы, если бы Рейн не подхватил ее на руки. Он бросился вместе с ней к выходу, но задержка дорого им стоила.

Майра оказалась проворнее.

Она рванулась через комнату, размахивая вторым факелом и оставляя за собой облако из тлеющих искр. Возле двери она остановилась у громадного, старого шкафа, покосившегося под тяжестью сундуков и коробок. Она с безумной яростью ткнула в него факелом, словно шпагой.

Рейн попытался схватить старуху, но вместо нее схватил горящий конец факела. Зашипев от боли, он отдернул руку. Фейвор бросилась вперед, чтобы перехватить сумасшедшую, но Рейн схватил ее за талию и оттащил назад в ту секунду, когда Майра сделала выпад пылающим факелом, всего на несколько дюймов не достав до лица Фейвор. Он вглядывался в узкий туннель за спиной обезумевшей женщины, лихорадочно придумывая выход из создавшегося адского положения. Фейвор уже чувствовала жар, наступающий сзади.

– Пропусти ее! – хриплым голосом потребовал Рейн.

– Как бы не так! – взвизгнула Майра, прыгая из стороны в сторону. – В следующий раз ты получишь с ней удовольствие в аду, Рейн Меррик! – Выражение ее лица стало хитрым, взгляд заметался. Она вновь коснулась факелом шкафа, и наконец ей удалось поджечь его.

– Нет! – закричал Рейн.

Он не успел ничего сделать, так как одержимая дернула дверцу качающегося шкафа и прыгнула в проход как раз в тот момент, когда он рухнул на пол.

Дорога к выходу оказалась перекрыта пылающим шкафом.

Они видели, как она бежала по черному коридору, прикладывая горящий факел ко всему, что ей попадалось на пути, а потом споткнулась, факел упал на ее юбки и поджег их. Она взвизгнула, но не от боли, а в безумном приступе хохота. И снова побежала по коридору, словно живой факел. Через несколько секунд она пропала из виду.

– Спаси Господи! – прошептала Фейвор.

– Скорее! – крикнул Рейн.

Он оглянулась. Выход у алтаря был вне досягаемости. Стена пламени позади них поднималась, обжигая. У них оставался лишь один шанс. Фейвор бросилась к ящикам, которые еще не горели. Рейн с другой стороны уже расшвыривал все, что попадалось под руки, не обращая внимания на ожоги. Он понимал одно: если не удастся снять с горящего шкафа ящики – они умрут.

Они лихорадочно и молча работали бок о бок. Дым, едкий и черный, поднимался к высокому потолку, ища выход. Через несколько минут он окутает их. Ее легкие уже горели от ядовитого дыма, из глаз текли слезы.

В коридоре огонь уже тоже разгорался. Он прыгал по доскам пола, жадно лизал стены. Оранжевые языки пламени распускались подобно цветам на гнилых дверных рамах. Скоро огонь поглотит всю основную часть замка.

Рейн ухватился за край упавшего шкафа и одним нечеловеческим усилием толкнул его в сторону от двери. Фейвор бросилась в образовавшийся маленький проход, протянула руку и схватила Рейна за запястье.

– Беги! – крикнул он, пытаясь вырваться. – Проход слишком мал. Беги! Я тебя догоню!

Фейвор отпустила его руку, но не ушла. Она навалилась всем своим маленьким телом на чудовищный шкаф и стала толкать изо всех сил.

– Беги! – крикнул он.

– Без тебя никогда! – Фейвор закрыла глаза и быстро произнесла про себя короткую молитву.

– Черт тебя побери, Фейвор Макларен! – услышала она рык Рейна.

В это мгновение – благодарение Всевышнему – шкаф сдвинулся на несколько дюймов. Рейн протиснулся в узкий, но уже доступный проход, развернулся, схватил за руку Фейвор и потащил ее в коридор. Наконец можно было вздохнуть. Здесь пламя только занималось, и они, отдышавшись, побежали. Треск огня преследовал их по пятам. В конце концов они достигли винтовой лестницы, ведущей на нижний этаж.

Майра хорошо сделала свою работу: Уонтонз-Блаш превращался в пылающий ад.

Замок горел, а Карр шаг за шагом с трудом пробирался по коридору, направляясь в свою библиотеку.

Его заплывшие глаза застилал красный туман. Сломанный нос болел, в голове стоял гулкий шум. Каждый вдох болью отдавался в боку, но он старался не обращать на это внимания. Он хотел прогнать ужасную свербящую мысль: его одурачил собственный сын. Сын и шотландка. Но все потом. Сейчас нет времени.

Воздух на лестнице позади него уже дрожал от жара, предвещая приближение огня.

Несколько оставшихся гостей с вытаращенными от ужаса глазами выбежали из своих комнат, где они пили, одурманенные и отупевшие. Изрыгая проклятия, они молили о помощи. Карр словно не замечал их. Лакеи кричали, требуя воды. Глупцы! Никакая вода уже не могла спасти Уонтонз-Блаш.

Он добрался до двери в библиотеку, распухшими руками нашарил ключ в кармане и вставил его в замок. Над его головой раздался рев, похожий на рев адского пса. Внезапно потолок в нескольких ярдах за его спиной рухнул. Пламя взметнулось, сорвалось с горящих балок, прыгнуло вперед и стало пожирать богатые гобелены и шедевры живописи в золоченых рамах.

Карр в бессильной ярости распахнул дверь в библиотеку. У него оставалось мало времени. Совсем мало. Он захромал через комнату к затейливому резному камину. Скрипя зубами от боли, подцепил ногтями одну из плиток и приподнял ее. Вытащил из тайника пачку писем и деловых бумаг, сунул под рубаху и заковылял в соседнюю комнату – спальню. Струйки дыма находили себе дорогу в полу. Осторожно, неспешно они расплывались по комнате, но Карр и на это не обращал внимания – в спальню, скорее в спальню; надо спасти хотя бы то золото, которое хранится в сундуке под портретом Дженет. Дженет… опять Дженет. Он злобно ухмыльнулся, отчего стало больно разбитым губам. Он взялся за ручку и распахнул дверь.

Зрелище, представшее глазам, заставило его отшатнуться. Задыхаясь, он схватился за сердце.

Дженет стояла у своего портрета.

Ее силуэт выделялся на фоне огня, который всегда горел в камине. Она стояла в профиль, сложив руки у талии, и смотрела на картину; легкая улыбка изгибала мягкие губы.

– Нет! – прошептал он.

– Уходи, Рональд.

Ее голос, казалось, звучал прямо у него в голове, смутный и гулкий, мягкий и непримиримый. Она не повернулась к нему лицом. Ее фигура слабо колебалась.

– Уходи немедленно.

Она явилась, чтобы спасти его.

Рональд Меррик, граф Карр, подчинился совету призрака.

– Она заперта снаружи! – крикнула Фейвор, цепляясь за руку Рейна, пока он снова и снова бился плечом о маленькую дверцу у подножия лестницы в башне.

Было темно, как в угольной яме.

– Нам надо вернуться наверх…

– Нет! Иначе мы погибнем!

Он уже десять минут пытался открыть дверь, и эти минуты показались им часами. Каменная башня пока выстояла против ярости огня, но вскоре огонь найдет вход, и они сгорят заживо.

– Фейвор, – настойчиво произнес он, – мне нужно чем-нибудь поддеть эти петли. Поищи, может, найдешь что-нибудь, а я попробую еще…

Фейвор кивнула и пошла обратно к лестнице, шаря руками вокруг себя в поисках какой-нибудь вещи, которую можно использовать как рычаг. Уже поднимаясь по лестнице опять туда, откуда они прибежали, она вдруг наткнулась на что-то острое, торчащее прямо из стены. Она стала шарить руками и наконец нащупала изогнутый кусок металла. Это был фрагмент железных перил, которые какой-то достойный Макларен когда-то установил вдоль лестницы. Двойное благословение на его голову!

Фейвор ухватилась за холодный металл и потянула к себе. На нее посыпалась штукатурка. Тогда она уперлась ногой в стену и потянула на себя опять что было сил. С треском тяжелый кусок металла отломился и остался у нее в руках.

Задыхаясь и торжествуя, Фейвор спустилась обратно к Рейну. На ощупь она нашла его руку и вложила в ладонь трехфутовый обломок металла.

– Теперь, пожалуйста, вытащи нас отсюда, – сказала она.

– Есть, миледи. – По его тону Фейвор поняла, что он улыбается.

Она услышала, как Рейн нащупывает петлю, скрип металла по металлу, когда он вставил под нее конец обломка, а затем рычание, когда он повернул его.

Металл не выдержал.

Оба помолчали.

– Мы здесь умрем, да? – тихо спросила она.

Вместо ответа он в ярости опять обрушился на проклятую дверь. Раздался грохот.

– Пожалуйста, Рейн, – взмолилась Фейвор. – Если нам суждено погибнуть здесь, я хочу умереть в твоих объятиях.

Снова грохот.

– Я люблю тебя, Рейн. И хочу, чтобы ты это знал.

– Господи! – В его стоне смешались ярость и мольба.

– Пожалуйста…

Меррик лихорадочно обнял возлюбленную. Соленые от крови и пота губы прикоснулись к ее губам поцелуем настолько нежным, что на ее глаза навернулись слезы.

– Я люблю тебя, Фейвор Макларен Меррик. Я бы сделал все, что в моих силах, лишь бы ты была счастлива. Клянусь.

– Куда бы мы уехали? – спросила она.

Ее вдруг охватило неестественное спокойствие. Как она в таком аду может чувствовать себя счастливой? «Преимущество влюбленной», – подумала она.

– В Америку? – ответил он.

Голос его звучал так, будто он тоже пытался примириться с судьбой, но ему это удавалось гораздо хуже, чем ей.

– А может, в Индию. Да, я думаю, в Индию.

– Там тепло, правда? – с тоской спросила Фейвор. – Люблю тепло. Я бы одевалась в шелковые сари, лежала бы под белым пологом и кормила тебя гранатами.

– Нет, милая, – ответил Меррик охрипшим голосом, – это я кормил бы тебя гранатами и поцелуями стирал сок с твоих губ.

– Тогда я была бы первой женщиной на земле, которая растолстела бы от гранатов, – мягко улыбнулась она.

Он не ответил, и она почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, и услышала, как он с присвистом втянул в себя воздух от боли. Она поспешно продолжала, твердо намеренная хотя бы на короткое время перенести его в блестящее будущее, которого они никогда не узнают.

Она прикоснулась к его губам, пытаясь утешить.

– А сколько детей бы у нас было?

– Дюжина. – Голос его звучал глухо. – И все с блестящими волосами и суровыми черными бровями, и… О Господи, я не могу. Я не хочу! – Рейн в отчаянии стукнул кулаком по двери.

Дверь бесшумно распахнулась.

Фейвор в изумлении окаменела. Рейн схватил ее за руку и потащил за собой. Они оказались в центральном холле, ведущем к главной лестнице. Часть потолка уже обвалилась. Языки пламени вырывались из дыры наверху и выстилали одну стену полотнищем огненной ряби.

Лакей с пустым мешком пробежал далеко впереди них и исчез в столовой. Из какой-то двери выскочила вопящая горничная с серебряным подносом в руке. Ее юбки охватил огонь. Она пыталась сбить пламя. Через секунду она скрылась из виду в той же комнате, из которой выбежала.

Они остановились. Впереди горела гора из штукатурки и дерева, упавших с потолка. Жар от всего шел нестерпимый, он обжигал лица, опалял волосы. Свобода была слишком близко, чтобы ее не добиться. Только бы свернуть за угол, а там уже парадная дверь. Что-то надо было придумать. Языки пламени подстегивали бешено бегущие мысли. И опять выход один – прорываться через огонь.

Одним резким движением Рейн сорвал с Фейвор атласные юбки, перебросил ее через плечо и побежал прямо по куче горящего мусора. На противоположном конце он опустил ее на пол, сбил язычки пламени со своей одежды и потянул свою жену дальше.

Фейвор схватилась за его руку. Еще несколько ярдов.

Наконец они добрались до парадной двери.

Первое, что они увидели прямо на полу перед входной дверью, – портрет Дженет Макларен в полный рост. Кто поставил его здесь? Портрет горел, покрытый краской холст загибался на углах. Вот огонь подобрался к лицу и съел загадочную улыбку, высокомерный нос и прекрасные, слишком много знающие глаза. Пока они смотрели, словно громом пораженные, лицо Дженет исчезло, и открылась подкладка портрета и привязанный к ней большой кожаный мешок. Потом подкладка тоже загорелась, и мешок упал с того места, к которому был прикреплен.

– Рейн?..

Он опустился на колени, быстро поднял тяжелый кожаный сверток, развязал завязки…

Свирепый кельтский лев, с ладонь человека, смотрел прямо на него рубиновым глазом.

– Клад Макларенов… – пробормотал Рейн.

– Ты думаешь… кто-то поместил его здесь только для того, чтобы ты нашел? – спросила она.

Кто-то это сделал. Рейн посмотрел на пустую раму картины, и вдруг лицо его озарилось нежностью, теплотой и железной уверенностью. Он снова завязал узел и сунул мешок за пазуху.

– Рейн… – снова позвала Фейвор.

– Да, – ответил он. – Это моя матушка, Фейвор. Она дала его нам в качестве свадебного подарка, и я буду верить в это до самой смерти.

Он протянул ей руку. Она вложила в нее свою дрожащую ладошку.

Вместе они вышли из горящего замка.

Они шли мимо плачущих гостей и слуг.

Шли и шли, не оглядываясь.