Безумная страсть

11

Люк постучал в дверь номера Эда, и через мгновение она распахнулась.

– Проходите, – проворчал Вик, недоверчиво посматривая на гостя.

Эд сидел на диване, к которому был придвинут стол, и с сосредоточенным видом что-то писал.

– А, это вы, Люк. – Он встал, чтобы пожать гостю руку. – Присаживайтесь.

– Я бы очень хотел, чтобы вы сразу приступили к делу, – сказал Люк. – Потому как не совсем понимаю, что заставило вас пригласить меня в гости.

– Это будет деловая беседа, – сказал Эд. – Извините, что принимаю вас в номере. Но здесь у меня нет собственного кабинета, а в ресторане я не люблю обсуждать дела.

– Разве у нас есть общие дела? – спросил Люк.

– Теперь – да.

– И что же это?

– Не что, а кто. Речь пойдет о Мэри.

– Мэри взрослая женщина и не нуждается в вашей опеке.

– Это вам так кажется, – спокойно сказал Эд, вертя в пальцах авторучку. – Вы многого не знаете о ней.

– У нас впереди целая жизнь, – оптимистично заметил Люк.

– Возможно, следует все же сначала как следует разобраться в человеке, прежде чем связывать с ним свою судьбу?

– Ближе к делу.

Вик сидел в сторонке и наблюдал за происходящим, хотя делал вид, что его не интересует ничего, кроме старого журнала. Он невольно проникался уважением к этому молодому психиатру, хотя тот и был для него сплошным источником беспокойства.

Этого малого так просто не переубедишь, подумал Вик. Неужели ему действительно нравится эта ненормальная девчонка? Эта худосочная немочь, не способная даже шагу ступить без посторонней помощи?

– Мэри нездорова, – печально сказал Эд. – У нее серьезные проблемы с психикой. Вы вполне можете заинтересоваться ею как психиатр, но я советовал бы вам тысячу раз подумать, прежде чем признаваться ей в любви.

Люк недоуменно поднял брови.

– Проблемы с психикой? Как психиатр, – он выделил интонацией эту фразу, – могу вам сказать, что у нее нет таких проблем.

– Вы знакомы с ней всего пару месяцев, тогда как я наблюдал за Мэри с момента ее появления на свет. Она всегда была нервным ребенком, а потом это переросло в психическое расстройство.

– Расшатанные нервы – еще не показатель сумасшествия.

– Я понимаю, что вы не хотите верить собственным ушам…

– Скорее я не собираюсь верить вам. Я доверяю лишь собственным глазам, наблюдениям и суждениям.

– Док может подтвердить наличие у нее психических недостатков.

– Док – не психиатр! И более того, вас можно привлечь к суду за то, что вы давали ей психотропные средства.

– Кто вам сказал? Ах, ну да, разумеется, Мэри. – Эд с тоской вздохнул. Казалось, что его искренне заботит судьба племянницы, но Люк не верил ни единому его слову. – Все, что мы давали ей, это обыкновенные успокоительные, – продолжал Эд. – А россказни про психотропные средства – не более чем бред воспаленного расстроенного воображения моей бедной девочки.

– Мне так не показалось.

– Увы, это правда.

– Вы решили, что психиатра можно напугать психическими расстройствами?

– Зачем вам такая жена?

– Я люблю ее.

– О, это очень романтично, но, по-моему, вы не привыкли загадывать на будущее, не так ли? А ведь в наше время нельзя жить только сегодняшним днем, нужно думать и о том, что будет завтра.

– Не знаю, как насчет завтра, но на следующей неделе у нас свадьба.

– И вы хотите прожить с Мэри всю жизнь?

– Да.

– Даже если она постепенно будет уходить из реальности и в конце концов окончательно потеряет связь с ней?

– Именно так.

– Что ж, – Эд вздохнул, – тогда мне ничего другого не остается, как сообщить вам самое страшное.

– И что же это?

– Мэри никогда не сможет иметь детей.

Ладони Люка инстинктивно сжали ручки кресла, и он подался немного вперед. Эд с удовольствием отметил, что уравновешенность Люка сменилась беспокойством.

– Сожалею, но это так. У нее были проблемы со здоровьем в подростковом возрасте. Последствием болезни стала полная неспособность к репродуктивной функции. Она не способна забеременеть. Любой мужчина мечтает о потомстве, не так ли? Как бы ни сильна была любовь, но мысли о сыне или о дочери, которых вы лишены навсегда, не даст вам спокойно жить.

– Если Мэри не может иметь детей, я приму это как данность.

– Я восхищен вашим героизмом, Люк, – сказал Эд. – Однако предлагаю вам сто раз подумать, прежде чем принять окончательное решение. Еще не поздно отказаться от свадьбы. Мы увезем Мэри куда-нибудь в тихое место, где она сможет забыть вас. А вы не останетесь без вознаграждения.

– Что вы имеете в виду?

Эд мысленно подобрался. От того, как он объяснит суть своего предложения, напрямую зависит его собственное благосостояние.

– Я богат, – сказал он наконец. – Но бездетен. Мне нужно заботиться о ком-нибудь. Я искренне люблю Мэри, хотя, возможно, вы в этом сомневаетесь. Я делаю все, что помогает Мэри оставаться на плаву в этом мире. Я хочу, чтобы она была счастлива. Понимаю, что ей будет хорошо, если она останется с вами, однако вы все равно не сможете вылечить ее. Не хочу, чтобы страдал еще кто-то. Я предлагаю вам жениться на ней, обеспечив ей тем самым хотя бы пару месяцев счастья, а потом незаметно исчезнуть из ее жизни. С крупной суммой денег, разумеется.

Глаза Люка сузились, превратившись в щелочки.

Вик напрягся, ему показалось, что Люк сейчас ударит Эда. Однако через секунду Люк расслабленно осел в кресле и внимательным взглядом окинул Эда.

– Да, я уже понял, что вы не из бедных, – сказал он. – Так о какой сумме идет речь?

– Мэри, да что с тобой, где ты витаешь?

Тим, режиссер, поднялся из зала на сцену. Актеры, участвовавшие в репетируемой сцене, безмолвно наблюдали за происходящим. Мэри чувствовала на себе смущенные, но все же осуждающие взгляды.

– Извини меня, Тим, – попросила она с раскаянием. – Вы все меня извините. Я сегодня не в форме.

– Ты дважды пропустила собственную реплику. У тебя же главная роль, Мэри! Ты профессионал, соберись! У тебя какие-то проблемы?

Нет, у нее не было проблем. В этом-то все и дело. В последние несколько дней Мэри пребывала в эйфории. Дядя Эд больше не препятствовал ей. Она встречалась с Люком каждый день и никак не могла поверить в собственное счастье.

Вот именно! Не могла поверить! Что задумал дядя Эд? Неужели он решил сдаться, сложить оружие?

Нет, никогда не поверю, думала Мэри. Что-то здесь не так. Дядя Эд никогда добровольно не расстанется с такой огромной суммой денег, которая должна достаться мне по наследству.

И тем не менее Мэри была счастлива как никогда. Воспоминания о поцелуях Люка, о его ласковых словах, о его нежных руках не позволяли ей сосредоточиться на работе, накатывая в самый неподходящий момент.

– Я сегодня не выспалась, – солгала Мэри, хотя прекрасно знала, что это не оправдание. Тим был не тот человек, кто спустит с рук рассеянность, пусть даже ведущей актрисы.

– Тогда ложись спать раньше! – ответил он. – Мэри, ты же понимаешь, как много будет зависеть от этого спектакля!

– Да.

– Или ты решила завязать с театром и ответить на приглашение киностудии?

Как быстро распространяются новости, украдкой вздохнула Мэри. Я получила это предложение только позавчера.

Студия была очень известной, сценарий Мэри понравился, и она действительно подумывала о том, чтобы примерить на себя роль кинодивы. Однако окончательного ответа пока не дала. Ее агент, с которым она всегда общалась исключительно по телефону, настоятельно советовал ей согласиться. Однако, независимо от того, какое решение Мэри примет, она не собиралась бросать театр. Об этом Мэри решительно заявила Тиму.

– И все же это не может не сказаться на твоей работе. Уже сказывается.

– Неужели ты думаешь, что приглашение сняться в фильме может настолько занять мои мысли?

– Тогда о чем ты все время думаешь, забывая свои реплики?

– Я замуж выхожу.

Послышался гул голосов, удивленные восклицания и робкие поздравления. Более бурно свои эмоции актеры не решались проявлять, пока режиссер так сурово хмурится. Однако его морщины в одно мгновение исчезли. Больше всего на свете, кроме театра, конечно, Тим ценил семью. Она для него была всем. Опять же после театра.

– Прими мои искренние поздравления, Мэри, – сказал он и улыбнулся. – Очень рад за тебя. Тогда все становится понятным. Когда же произойдет это знаменательное событие?

– На следующей неделе, – ответила Мэри, вызвав еще одну волну возгласов.

– Так скоро?

Она пожала плечами, и на ее губах появилась мечтательная улыбка.

– Не хочу откладывать в долгий ящик свое счастье.

– Надеюсь, мы приглашены? – лукаво поинтересовалась одна из актрис.

– Простите меня, мы отпразднуем с вами здесь, в театре, в узком кругу. Я не хочу привлекать внимание своей свадьбой и не буду устраивать громких торжеств. Честно говоря, торжеств вообще не будет.

– И правильно, – одобрил Тим. – Только сплетен по поводу твоей личной жизни тебе сейчас не хватает.

– Давайте продолжим репетицию? – сказала Мэри воодушевленно. – Сейчас, когда я все рассказала, мне стало легче.

Однако теперь другие актеры, а не она забывали свои реплики.

– Какое красивое! – Мэри восторженно разглядывала на своем безымянном пальце кольцо, которое только что подарил ей Люк. – И, наверное, стоит кучу денег?

Люк почему-то смутился.

– Не беспокойся о деньгах. Мне ничего не жалко для тебя. К тому же ты достойна самого лучшего.

– У меня уже есть все самое лучшее, – сказала Мэри и, перегнувшись через столик, за котором они сидели, поцеловала Люка. – Твоя любовь – это все, что мне нужно.

– Мэри, мне бы хотелось серьезно поговорить с тобой, – сказал он, улыбаясь. – Что ты скажешь на то, чтобы в ближайшее же время переехать ко мне?

– Конечно, я согласна! – воскликнула Мэри. – Вот только… Что скажет дядя Эд?

– А тебя это так волнует?

– Разумеется нет, но я не хотела бы, чтобы вместе с нами поселились Вик с Доком.

– О, не беспокойся, – рассмеялся Люк. – От их присутствия я тебя избавлю.

– Почему-то мне в это с трудом верится, – скептично заметила Мэри. – Я так привыкла к ним, что даже плохо представляю, каково это – быть без надзора.

– Уж не будешь ли ты по ним скучать?

– Нет! Хотя… Не думай, что я их ненавижу. Все эти годы они были моей, пусть даже очень странной, семьей.

– С одной стороны ты стремишься наконец начать жить самостоятельно, а с другой боишься этой новой жизни, ведь так?

Мэри потрепала Люка по руке.

– Вы все правильно понимаете, господин психиатр. Пожалуй, даже лучше, чем я.

– Где бы ты хотела провести медовый месяц?

– О… – Мэри сочувственно взглянула на Люка. – Боюсь, что у нас будет не лучший медовый месяц. У меня страшно много работы. Я все-таки решила принять предложение от киностудии.

Люк облегченно вздохнул.

– Честно говоря, хоть ради тебя я бросил бы все, но и мне не очень хочется прекращать даже на короткое время свою практику. Я не могу оставить некоторых пациентов.

Мэри поёжилась.

– Так странно знать, что ты работаешь в клинике для душевнобольных.

– Мы их так не называем. Принципиально. Просто пациенты, и всё. Лично я вообще считаю, что в нашем мире нет нормальных людей. У каждого второго можно найти какие-либо отклонения. А норма – это ведь не что иное, как правило, навязанное большинством.

– Но поскольку это самое большинство нездорово, как может до сих пор существовать эта норма?

– Я сам задаюсь этим вопросом. Но некоторые традиции слишком живучи, – рассмеялся Люк.

– Не хотела бы я попасть в клинику, – пробормотала Мэри, думая о чем-то своем.

– Но ведь ты не больна.

Она усмехнулась.

– Док и Вик могут порассказать тебе много такого, что изменило бы твое мнение.

– Нет, Мэри, все твои неординарные поступки объясняются сложностью твоей натуры. У тебя не самая благополучная судьба.

– Возможно, – согласилась Мэри с облегчением. – Да, наверное, ты прав. Если бы я была сумасшедшей, то давно оказалась бы в клинике. И не была бы актрисой.

– Ты творческая натура. Все творческие личности кажутся странными. Просто у них другое понимание этого мира.

Мэри пересела поближе к Люку и обняла его.

– Как хорошо, что мы с тобой встретились! – сказала она, закрывая в блаженстве глаза. – Только сейчас я начинаю понимать, что такое настоящая жизнь.

– Что вы думаете о состоянии Мэри? – спросил Эд у Люка.

– С чего такие странные вопросы?

– Вы ведь психиатр.

– И что с того? Кстати, мне не нравится, что вы так часто пытаетесь приглашать меня в гости. Мэри может что-нибудь заподозрить.

– Ерунда, она сейчас ничего не видит от счастья. Так что вы скажете о ее состоянии? Она ведь не вполне нормальна?

– Ошибаетесь, более разумной личности я давненько не встречал. Мы вчера разговаривали с ней о том, что нормальный человек – это нонсенс. У каждого из нас есть отклонения, взять хотя бы те же фобии. Вот вы, – Люк подался вперед, внимательно глядя Эду в глаза, – чего боитесь?

Тот отпрянул, вжавшись в спинку дивана, но тотчас заставил себя расслабиться. Просто взгляд Люка казался ему рентгеновским лучом. Словно этот человек видел своего собеседника насквозь и умел читать мысли.

– Я боюсь за Мэри, – ответил Эд. – Вы знаете, что у нее бывают галлюцинации, мания преследования? И у нее куча тех самых фобий…

– А именно?

– Она неоднократно жаловалась, что Вик хочет ей зла. То заявит, что тот пытался ее столкнуть с обрыва, то, что чуть не сбил автомобилем. Все свои неприятности она списывает на него.

– Нога, – сказал Люк.

– Что? – не понял Эд.

– Помню, как-то она подвернула ногу и сказала, что ее Вик толкнул. Специально.

– Вот-вот, я об этом же, – обрадовался Эд тому, что Люк ему начал доверять.

– Но это неудивительно, – продолжал Люк. – У меня тоже развилась бы мания преследования, если бы на протяжении многих лет за мной по пятам ходил один и тот же человек, наблюдающий за каждым моим шагом.

– А что вы скажете про галлюцинации? – не сдавался Эд. – Недавно она заявила, что к ней в комнату влетела огромная птица! А ведь на окнах ставни.

– Ей это могло присниться. Или она пошутила.

Люк знал, как на самом деле обстояло дело. Мэри ему во всем призналась. Она частенько выдумывала что-нибудь для того, чтобы попугать Вика и Дока. Те искренне считали Мэри сумасшедшей, и многие выходки сходили ей с рук. Например, когда она удирала от них, чтобы посидеть в кафе или сходить в ночной клуб. Каждый человек имеет право на личную жизнь.

– Не хотите узнать, как идет подготовка к свадьбе? – с ухмылкой спросил Люк.

– Ну и как идет подготовка? – не менее саркастично поинтересовался Эд.

– Кольцо, купленное на ваши деньги, невесте понравилось. Вот только очень хочется узнать, когда в силу вступит наш договор?

Эд недовольно поморщился.

– Мы же говорили об этом.

– Да, но вы обещали мне тридцать процентов сразу, если мне не изменяет память.

Эд снова поморщился и вынул из внутреннего кармана пиджака чековую книжку. С явной неохотой Эд подписал чек и протянул его Люку.

– Вы самый настоящий вымогатель, – проворчал он.

– А вы тогда кто? – рассмеялся Люк. – Даже не знаю, как вас назвать после того, что вы задумали.

– Я всего лишь пекусь о счастье своей племянницы.

– Ага, понимаю.

Но кое-что Люк не мог понять, а Мэри не захотела ему ничего объяснять, хотя – по ее глазам он это видел – знала причину. Почему дядя Эд контролировал ее? Зачем это ему? Его любовь к племяннице – просто блеф. Эду было бы гораздо проще отпустить Мэри на все четыре стороны и не принимать никакого участия в ее судьбе. Пусть бы жила, как знает. Но этого не произошло. Значит, дяде выгодно, чтобы племянница всегда находилась под жестким контролем. Но в чем же эта выгода?

Я непременно это узнаю, подумал Люк. Непременно. Что-то за всем этим кроется.